Текст книги "Огонь ведьмы (Др. издание)"

Автор книги: Джеймс Клеменс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 10

Утро выдалось холодным. Эр'рил всю ночь проспал на полу в крошечной комнатке постоялого двора, подложив под голову заплечный мешок. Он проснулся, когда первые лучи утреннего солнца осветили пылинки, кружащиеся в медленном танце. Они с Ни'лан проговорили до поздней ночи, пока не решили, что не помешает немного поспать.

Ни'лан, не раздевшись, улеглась в кровать и почти сразу же заснула, прижав лютню к груди, как любовника. А вот Эр'рилу так и не удалось заснуть. Стоило ему задремать, как начинали преследовать кошмары. Наконец он отказался от попыток уснуть и стал наблюдать за восходящим солнцем.

Он смотрел на пробивающийся в узкое окно свет, а в голове беспорядочно метались воспоминания, возвращались прежние страхи, возникали вопросы. Почему он остался с этой странной женщиной? После того как она закрыла глаза, а ее дыхание стало ровным, он мог бы выскользнуть из комнаты и скрыться в ночи. Однако слова Ни'лан проникли ему в душу.

Был ли какой-то смысл в этой встрече с нифай, как она себя представила? Была ли магия в полыхавших яблоневых садах? И почему… почему он вернулся в эту проклятую долину?

Впрочем Эр'рил знал ответ на последний вопрос. Его всегда неудержимо влекло сюда. Прошлой ночью была годовщина создания Книги и, что еще хуже, – гибели брата. Перед глазами воина и сейчас стояла картина: Шоркан, Грэшим и мальчик, чьего имени он так и не узнал, сидели на корточках в восковом кольце под гулом далеких барабанов. Воспоминание было ярким и четким, как будто это случилось вчера.

Пятьсот зим назад он стоял на таком же постоялом дворе, крепко сжимая в руках Книгу, а под ногами растекалась лужа крови невинного мальчика. Именно в то мгновение для Эр'рила остановилось время, хотя сам он об этом тогда не знал. Прошло немало лет, прежде чем он осознал, что в тот день на него было наложено проклятие – он перестал стареть. Ему предстояло наблюдать, как дряхлеют и умирают дорогие его сердцу люди, а сам он продолжал оставаться молодым. Эр'рил не раз с горечью видел в их глазах обиду и укоряющий вопрос: почему я старею и умираю, а ты остаешься молодым? Наконец эта мука стала невыносимой, и он покинул родные края. С тех пор воин скитался по миру, он навсегда потерял дом и друзей.

Однако каждые сто лет он возвращался в долину, надеясь найти ответ на мучившие его вопросы. Когда все это закончится? Почему он не умирает? Но до сих пор так и не получил ни одного ответа. По мере того как шло время, шрамы, полученные в той страшной битве, затягивались. Люди забывали, мертвые герои лежали в своих могилах, и никто больше не вспоминал о них. Через каждое столетие он возвращался, чтобы почтить память тех, кто пал в битве с повелителями ужаса. Пусть хотя бы один человек помнит об их мужестве и жертвах.

Эр'рил знал, что может упасть на свой меч и навсегда покончить с проклятием, такая мысль не раз являлась ему во время долгих бессонных ночей. Но сердце запрещало ему так поступить. Кто тогда вспомнит о тысячах погибших в ту ночь сотни зим назад? И Шоркана, пожертвовавшего жизнью ради Книги, – разве Эр'рил мог не исполнить свой долг, когда его брат отдал так много?

Каждые сто лет Эр'рил возвращался в долину.

Ни'лан проснулась. Он видел, как она потерла веки и щеки, стирая остатки сна. Эр'рил вежливо кашлянул.

Женщина приподнялась на локте.

– Уже утро, так быстро?

– Да, – ответил он, – и если мы хотим успеть сесть за стол, чтобы позавтракать, нам не стоит медлить. Я слышал, как люди всю ночь бродили по коридорам.

Она выскользнула из постели и смущенно поправила платье.

– Быть может, нам лучше поесть в комнате? Я избегаю людей.

– Не получится. Здесь обслуживают только в общем зале.

Эр'рил натянул сапоги и встал, потер затекшую шею и выглянул в окно. На западе небо потемнело от сажи, над долиной висели черные столбы дыма. Зато над вершинами гор собирался грозовой фронт. Надвигалась буря, но сейчас дождь станет для долины настоящим благословением. Эр'рил видел, что кое-где в небо поднимаются языки пламени. Склоны ближайших гор почернели, почти вся растительность на них сгорела. Лишь изредка виднелись островки зелени.

Ни'лан подошла и нему и пригладила волосы.

– Отвратительное утро, – прошептала она, глядя в окно.

– Мне доводилось видеть здесь куда более страшные картины.

Эр'рил представил утро после битвы за Зимний Айри. Кровь текла по земле тысячами ручейков, крики людей эхом отражались от высоких гор, жуткий запах сгоревшей плоти не давал дышать. Нет, это утро было самым обычным.

– Все пройдет, – сказал Эр'рил, когда Ни'лан повернулась к окну спиной и надела заплечный мешок. – Все всегда проходит.

Ни'лан собрала свои вещи, прицепила лютню к мешку и шагнула за Эр'рилом к двери.

– Нет, не все, – тихо возразила она.

Эр'рил взглянул на нее. Глаза нифай смотрели куда-то вдаль, и он понял, что Ни'лан вспоминала оскверненную рощу – свой дом. Воин вздохнул и распахнул перед ней дверь.

Женщина выскользнула в коридор и спустилась по лестнице в общий зал. Стали слышны возбужденные голоса. Очевидно, что-то все еще волновало горожан.

Когда они вошли в зал, на сцену поднялся тощий мужчина с копной рыжих волос, в перепачканной сажей одежде. Эр'рил заметил, что возле сцены не стоит чашка, – значит, это был не артист.

– Слушайте, люди! – крикнул рыжий, обращаясь к сидящим за столами. Его голос был высоким и взволнованным. – Мне рассказал это капитан гарнизона!

Кто-то с лопатой в руках закричал в ответ:

– Забудь, Хэррол! Сначала нужно погасить пожар! А потом будем думать о тех детях.

– Нет, – возразил Хэррол. – Эти парень и девушка – порождения демона!

– И что с того? Не демоны отбирают пищу у моей семьи. Нам нужно спасти хотя бы часть урожая, или мы все будем зимой голодать.

Стоявший на сцене человек покраснел, его плечи затряслись.

– Глупец! Именно эти дети устроили пожар! Если мы их не найдем, они будут поджигать другие сады. Вы этого хотите? Чтобы вся наша паршивая долина сгорела?

Последний довод заставил всех замолчать.

Ни'лан прижалась к плечу Эр'рила и вопросительно посмотрела на него.

Он пожал плечами:

– Пустая болтовня. Похоже, они ищут козла отпущения.

Седой старик за соседним столом услышал слова Эр'рила.

– Нет, друг мой. Нам об этом рассказали люди с гор. Это щенки Моринстал. Зло овладело их сердцами.

Эр'рил кивнул и, слабо улыбнувшись, отошел в сторону, потянув Ни'лан к стойке. Ему совсем не хотелось вступать в споры из-за местных проблем. Он сдвинул два стула, и они сели.

Хозяин постоялого двора занимал свое место за стойкой, но сегодня с его губ не сходила улыбка. Пожар приносил ему прибыль. Любые неприятности приводили к тому, что его кошель наполнялся монетами.

Толстяк направился к ним.

– Осталась только холодная каша, – сразу объявил он.

Эр'рил заметил, как хозяин скользнул взглядом по стройной фигуре Ни'лан, облизнул губы. Она отшатнулась. Толстяк ухмыльнулся и сказал Эр'рилу:

– Но за пять медяков я мог бы добавить немного варенья из черники для твоей маленькой леди.

– Каша и хлеб нас вполне устроят, – спокойно ответил Эр'рил.

– За хлеб нужно заплатить медяк.

Жонглер нахмурился. С каких это пор кашу подают без хлеба? Хозяин явно хотел получить лишние деньги по случаю наплыва гостей.

– Прекрасно, – холодно сказал Эр'рил, – если только ты не попросишь лишний медяк за ложки.

Должно быть, его тон не остался незамеченным, и хозяин с ворчанием отошел. Потом их обслуживала тихая девушка с усталым лицом и покрасневшими глазами. Наверное, она работала всю ночь. Эр'рил незаметно вложил ей в ладонь лишнюю монетку. При таких ценах посетители вряд ли будут баловать девушек чаевыми. Глаза девушки заблестели, и она, как настоящий фокусник, быстро спрятала монетку в карман.

Между тем посетители продолжали спорить о том, что делать дальше. Им никак не удавалось договориться, но их спор был прерван.

В зал вошли двое мужчин с раскрасневшимися от утреннего холода лицами. Один был похож на гнома, в особенности рядом со своим спутником, настоящим великаном. Малыш шел, заметно прихрамывая, а человек громадного роста следовал за ним. Широкие плечи великана обтягивала меховая куртка, на ногах были сапоги из телячьей кожи, черные глаза угрюмо смотрели на толпу, а уголки рта кривились в угрожающей усмешке. Казалось, такое количество людей, собравшихся в зале, заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.

Эр'рил сразу понял, что это горец, живущий среди ледяных пиков Зубов. Они изредка спускались с гор после окончания сезона торговли, когда перевалы становились почти непроходимыми. А осенью увидеть горца удавалось немногим.

Маленький человечек поднял в воздух кулак.

– У нас есть новости! Новости!

Поскольку предыдущий спор зашел в тупик, глаза посетителей обратились на странную пару.

– И что же ты слышал, Симкин? – спросил кто-то.

– Не слышал. Видел!

Маленький человечек по имени Симкин потряс головой, пробираясь сквозь толпу. Когда они добрались до сцены, малыш взобрался на нее и жестом показал спутнику, чтобы тот стал рядом у подножия. Теперь их головы оказались на одном уровне, и Симкин положил руку на плечо великана, затем повернулся к толпе:

– Этот человек видел демона!

Многие презрительно засвистели, но некоторые приложили большие пальцы ко лбу – на всякий случай.

– Кончай рассказывать сказки, Симкин! – закричали из толпы.

– Нет, вы лучше послушайте. Это правда!

– И кого же он видел? Твою жену? – По толпе прокатился смех, но какой-то вялый, неуверенный.

– Расскажи им! – Симкин ткнул в плечо великана пальцем. – Давай, не тяни!

Эр'рил заметил, как в черных глазах горца промелькнул гнев. Дразнить представителя этого народа чревато.

Великан откашлялся – казалось, кто-то сдирает толстую кору с дерева, и заговорил глубоким и звучным басом:

– Он промчался в вечернем сумраке над Перевалом Слез, мимо нашего дома. Бледный, словно грибы, растущие на мертвых деревьях, а размах крыльев больше, чем рост трех мужчин, вставших друг другу на плечи. И когда он пролетал, его глаза горели, словно угли, домашние животные разбежались, а одна из наших женщин родила мертвого ребенка.

Толпа затихла. Никто не осмелился назвать горца лжецом – во всяком случае, в лицо.

После этих слов у Эр'рила ложка с кашей застыла в воздухе у рта. Неужели?! После стольких лет? Он уже несколько столетий не видел скал'тумов.

– И ты пришел, чтобы предупредить нас? – тихо спросил один из посетителей.

– Я пришел, чтобы убить демона, – прогрохотал ответ. Эр'рил опустил ложку и с удивлением услышал собственный голос, обращенный к великану:

– Было ли чудовище похоже на изголодавшегося ребенка с прозрачной кожей?

Горец повернул голову к Эр'рилу:

– Да, луч заходящего солнца пронзил его, как клинок. Он казался больным.

– Ты знаком с этим существом? – прошептала Ни'лан.

– Послушай, жонглер, что тебе известно о чудовище? – спросил кто-то.

Теперь все смотрели на Эр'рила. Он пожалел о своей несдержанности, но отступать было поздно.

– Грядет катастрофа, – сказал он и бросил ложку на стол. – У вас нет надежды.

Толпа заволновалась, только горец оставался спокойным. Он не сводил с жонглера глаз, в которых светилась решимость. Эр'рил знал, что его слова не произвели на великана впечатления. Кровь горцев была смешана со льдом, а их упрямство подобно граниту. Он отвел глаза в сторону.

Ни'лан перехватила его взгляд и тихонько спросила:

– Что это за чудовище?

– Один из повелителей ужаса Гал'готы – скал'тум.

– С-солнце вс-стает. – Скал'тум направлялся по влажному подвальному помещению к Дисмаруму, встряхивая крыльями, как промокший пес. Комнату наполнил стук костей. – Вс-се готово?

Дисмарум отступил на шаг. В подвале воняло гнилым мясом, к тому же от скал'тума исходила угроза.

– Рокингем давно в седле. Он уже рассказал про девчонку всем в городе. Скоро ее найдут. Ей некуда идти, она все равно придет сюда.

– Молис-сь об этом. Черное С-сердце желает ее. Не с-со-верши еще одной ошибки.

Дисмарум слегка поклонился и отступил к двери, на ощупь потянулся к засову, сдвинул его в сторону и распахнул дверь. Утренний свет, который Дисмарум едва различал слабыми глазами, ворвался внутрь через пролет лестницы, озарив подвал. Дисмарум незаметно улыбнулся, когда скал'тум отпрянул от света. В отличие от других приспешников Темного Властелина эти мерзкие существа выдерживали прямой солнечный свет, но предпочитали избегать его жалящего воздействия. Их прозрачная кожа темнела, если длительное время подвергалась воздействию солнца. Такие следы у них считались позорными.

Провидец держал дверь открытой значительно дольше, чем требовалось, заставив скал'тума отступить в дальний конец подвала. Как бы Дисмарум насладился, если бы удалось пригвоздить тварь к стене под полуденным солнцем и смотреть, как она мучается! Его ненависть к крылатым монстрам не ослабела с прошедшими годами.

Наконец скал'тум сердито зашипел и сделал шаг в сторону прорицателя. Удовлетворенный маг захлопнул дверь. Сейчас чудовище приносит пользу, но если появится шанс… он знал, как заставить выть даже скал'тума.

Дисмарум пошел по коридору к лестнице, касаясь рукой влажной стены. Факелы давали достаточно света, и он мог разглядеть очертания ступенек. Опираясь на посох, старик начал подниматься по лестнице, но с каждым шагом колени болели все сильнее. Ему пришлось несколько раз остановиться, чтобы отдохнуть. Закрыв глаза и тяжело дыша, он попытался вспомнить, каково это, быть молодым – все видеть и ходить, не испытывая боли в костях. Был ли он вообще когда-нибудь молодым? Ему вдруг показалось, что он родился уже стариком и с незапамятных времен оставался таким – седовласым старцем.

Когда Дисмарум отдыхал в очередной раз, в него едва не врезался бегущий вниз офицер. Военному пришлось посторониться, чтобы пропустить старика.

– Прошу меня простить, господин, – пробормотал офицер.

Дисмарум заметил, что офицер несет ведро с едой для пленников внизу. Из ведра исходил отвратительный запах гнилого мяса и плесени. Даже слабые глаза мага разглядели шевелящихся в нем червей.

Должно быть, офицер заметил, что провидец с отвращением наморщил нос.

– К счастью, там лишь один заключенный, – сказал он, приподнимая ведро. – Мне совсем не хочется и дальше таскать вниз эту гадость.

Дисмарум мрачно кивнул и продолжил подниматься по ступеням, тяжело опираясь на посох из дерева пай. Интересно, кого умудрился рассердить молодой офицер, чтобы заслужить такое суровое наказание? Сейчас в подземелье находился лишь один обитатель – скал'тум. И он не станет есть ту дрянь, которую несет военный.

Дисмарум слышал, как тот насвистывает, спускаясь в глубины подземелья. Старик продолжал подниматься вверх. Когда он остановился на следующей площадке лестницы, снизу донесся отчаянный крик и тут же смолк.

Дисмарум вздохнул. Возможно, трапеза приведет скал'тума в хорошее настроение. Он, не останавливаясь, преодолел оставшиеся ступеньки, не обращая внимания на боль в суставах. Больше всего сейчас ему хотелось оказаться подальше от гнусной твари, оставшейся внизу.

Он вошел в главный зал крепости. Высокие двери выходили на большой, омытый утренним светом двор, забитый лошадьми и фургонами. Между колесами телег и копытами фыркающих лошадей сновали солдаты. Из кузницы, находившейся на противоположной стороне двора, доносились удары молота.

Маг повернулся спиной к двери и зашагал через зал, стуча посохом по выложенному каменными плитами полу. Здесь тоже было полно солдат. Мечи стучали по бедрам, Дисмарум уловил запах смазанных маслом доспехов. Он спокойно шел сквозь толпу. Ни один солдат не смел приблизиться к его закутанной в длинное одеяние фигуре на расстояние вытянутой руки. Темный чародей миновал три помещения казарм и заметил, что койки пустуют. Все были чем-то заняты. Этим утром улицы заполнили вооруженные люди.

Неожиданно он услышал за спиной знакомый голос.

– Дисмарум! Подожди, старик! – Это был Рокингем.

Старик повернулся. Рокингем успел сменить грязную одежду и теперь щеголял в красно-черных цветах солдат гарнизона. Его начищенные черные сапоги доходили до колен, а красную куртку украшали бронзовые застежки и пуговицы. Он смыл сажу с лица и смазал маслом усы, но чуткий нос Дисмарума уловил запах дыма.

Рокингем остановился перед провидцем.

– Мы отправили патрулировать улицы слишком много солдат, – сказал он.

– Ты так думаешь? – раздраженно спросил Дисмарум. Он еще не пришел в себя после общения со скал'тумом.

– Такое количество солдат может испугать брата и сестру. – Рокингем указал на дверь. – Не пройдешь и двух шагов, как обязательно наткнешься на военного. Я бы на месте детей не стал входить в город.

Провидец кивнул и потер глаза. Возможно, этот глупый человек прав. Если бы он не чувствовал такой усталости, то и сам бы об этом подумал.

– Что ты предлагаешь?

– Отозвать солдат. Я отдам приказ. Горожане возбуждены. Они сами найдут брата и сестру.

Дисмарум тяжело оперся о посох.

– Она не должна выскользнуть из наших сетей.

– Если они сунутся в город, их тут же схватят. Пожар и разговоры о демонах напугали горожан. Сейчас сотни глаз следят за каждой улицей.

– Тогда прекращаем облаву. – Дисмарум отвернулся. – Подождем, пока девчонка сама к нам придет.

Он захромал по каменным плитам, представляя, как скал'тум сидит в подземелье, словно голодная дворняжка, ждущая кость. Даже помыслить о том, чтобы обмануть это существо и его господина, было настоящим безумием.

Но старый маг так долго ждал.

ГЛАВА 11

За кронами деревьев Элена заметила красную черепицу городской мельницы. Огонь пожара остался далеко за спиной, хотя дым мчался по утреннему небу, продолжая преследовать их. Знакомая крыша придала девушке сил. Она догнала Джоака, ведя за собой протестующую Дымку.

– Мы уже почти пришли, – сказал Джоак.

– А что, если тети Филы нет в пекарне?

– Она всегда на месте, Эл. Не беспокойся.

Они решили отыскать свою овдовевшую тетушку, владевшую пекарней в Уинтерфелле. Она была суровой женщиной, с железной волей. Тетя Фила решит, что им делать, после всех ужасов прошлой ночи.

Дети пошли по берегу реки и вскоре увидели мельницу. Вид стен из красного кирпича с узкими окнами успокоил Элену. Она часто бегала сюда по поручению матери за пшеничной или кукурузной мукой. Большое мельничное колесо не спеша поворачивалось под напором неторопливых серебристых вод реки. Сразу за мельницей находился Мельничный мост – каменная арка, соединявшая город и скудно населенные горные склоны.

Джоак поднял руку, останавливая Элену:

– Оставайся здесь, а я узнаю, есть ли кто на мельнице.

Элена кивнула и тихонько толкнула Дымку в нос, заставив сделать несколько шагов назад, под прикрытие деревьев. Кобыла протестующе затрясла головой и сердито стукнула копытом о землю. Элена понимала, что лошади хотелось поскорее выйти из леса и попастись на лугу с сочной травой.

– Ш-ш-ш, милая, – прошептала она, поглаживая животное за ухом.

Ее тихий голос немного успокоил лошадь, но сердце Элены все еще сжимала тревога.

Джоак быстро пересек открытое пространство перед дверью мельницы и попытался отодвинуть железную задвижку – нет, дверь была заперта. Тогда он забрался на бочку и заглянул внутрь через окно. Затем соскочил вниз, почесал в затылке и исчез за углом.

Элене стало не по себе – последний член ее семьи скрылся из виду. А что, если он не вернется и она останется одна? Девушка представила себе одинокую жизнь. Она останется последней Моринстал во всей долине? Элена сложила руки на груди и затаила дыхание. Она ждала, слушая, как птичка какора, сидевшая на соседнем кусте, поет свою песенку. Густой аромат цветов, распустившихся при первых лучах солнца, наполнил воздух, перебив даже запах дыма. Дожидаясь возвращения брата, Элена увидела, как из травы выскочил кролик и побежал в сторону деревьев. Испуганные бабочки поднялись в воздух. Казалось, на этом небольшом лугу навечно поселилось лето.

Элена вздохнула. После такой ужасной ночи она ожидала, что все вокруг с восходом солнца окажется другим: деревья пригнутся к земле, животные превратятся в страшных монстров. Однако жизнь в долине текла своим чередом, как и в любое другое утро. Это немного успокоило Элену. Жизнь продолжается – значит, и она может рассчитывать на лучшее.

Движение возле мельницы привлекло внимание Элены. Брат махал ей рукой. Благодарю тебя, Добрая Мать! Девушка побежала вперед, ей ужасно хотелось поскорее сократить расстояние между ними, но Дымка все тянулась к траве, задерживая девушку. Когда она наконец оказалась рядом с братом, тот покачал головой:

– Никого. Они, наверное, пытались остановить пожар.

– А что, если и тети Филы нет дома? – спросила она, а Дымка тем временем энергично атаковала листья на соседнем кусте.

– Нет, Эл. Конечно, наша тетя – крепкая пожилая леди, но мужчины не позволят ей сражаться с огнем, как бы сильно она ни ругалась. Она осталась дома.

– Надеюсь, ты прав.

– Пойдем.

И Джоак повел ее к Мельничному мосту. Элене опять пришлось тащить за собой упирающуюся Дымку, но кобыла была полна решимости наполнить брюхо, пока они не ушли с луга.

Наконец ей удалось заставить лошадь войти на мост, и копыта громко застучали по камню. Когда они были на середине моста, Элена обернулась, чтобы посмотреть на мельницу, и заметила, как в окне второго этажа дрогнула занавеска.

– Джоак, на мельнице кто-то есть. – Она указала в сторону окна.

– Странно. Они наверняка меня слышали. Я стучал в окно с задней стороны мельницы.

– Может быть, это дети мельника, которые боятся открывать дверь, пока родителей нет дома.

– Я знаю их, Сесил и Гараш, и они меня знают. Мне это не нравится, – мрачно сказал Джоак.

Со стороны дороги послышался скрип колес приближающегося фургона, и Джоак решительно повел ее в сторону. Они спрятались за деревьями, растущими на северной обочине. Джоак заставил лошадь отойти подальше.

– А вдруг это люди, которых мы знаем, – сказала Элена. – И они нам помогут.

– Или те, кто преследовал нас прошлой ночью.

Элена прижалась к боку Дымки. Из своего укрытия она увидела, как мимо проехал открытый фургон. Там сидели солдаты, одетые в красно-черные цвета гарнизона. Она вспомнила, как худой мужчина вчера ночью сказал, что он из городского гарнизона.

Ни она, ни брат не стали окликать проехавших мимо солдат.

Джоак жестом показал Элене, чтобы она еще сильнее углубилась в лес. Девушка набрела на оленью тропу, это позволило Дымке развернуться. Теперь они уже с трудом различали мост сквозь листву. Солдаты соскочили с фургона. Часть из них осталась сторожить мост, а двое направились к мельнице.

– Нужно уносить отсюда ноги, – прошептал Джоак на ухо сестре.

Только они собрались уходить, Элена увидела, как распахнулась дверь мельницы и мельник с женой поспешили навстречу солдатам. Она не слышала, что говорил мельник, но он показал на дорогу, ведущую к городу.

– Не понимаю… – пробормотала Элена.

– Садись на Дымку. – Джоак помог ей сесть верхом, а сам устроился позади. – Нам необходимо добраться к тете Филе до того, как нас кто-нибудь увидит.

– Почему? У нашей семьи много друзей в городе.

Джоак махнул рукой в сторону моста.

– Например, мельник с женой.

Испуганная Элена ударила пятками в бока Дымки, и кобыла затрусила дальше по оленьей тропе.

– Так что же нам делать?

– Будем идти по лесу. Дом тети Филы находится возле северного конца города. Мы обойдем город, скрываясь за деревьями.

Элена ничего не ответила, но, хотя все в ней восставало против слов Джоака, она понимала, что брат прав. Теперь они могли доверять только членам своей семьи. Тетя Фила обладала ясной головой и твердым характером. Она и трое ее взрослых сыновей защитят их и помогут разобраться в происходящем.

Она сжала бока Дымки коленями, заставив ее идти быстрее, – чем скорее они доберутся до пекарни тети, тем лучше. Элена посмотрела на плывущий по небу дым. Неужели все фруктовые сады сгорели? Что стало с долиной и живущими там людьми? Она вспомнила те мгновения, когда смотрела на луг перед мельницей и ей показалось, что ничего не изменилось. Она жестоко ошибалась.

Жизнь в долине уже не будет прежней.

Родная земля стала холодным и чуждым местом.

Эр'рил оставил тарелку с кашей на стойке и кивнул в сторону двери:

– Нам пора в путь.

Ни'лан сжалась на своем стуле. Она все еще не пришла в себя после того, как их с Эр'рилом обступили люди и засыпали вопросами о повелителях ужаса. Он принялся заверять их, что знает об этих существах не больше, чем они, просто ему доводилось слышать старые истории во время своих скитаний. Любопытные продолжали к нему приставать, пока Эр'рил не вытащил один из своих сверкающих кинжалов, что отпугнуло толпу.

Люди начали обсуждать, что им следует сделать с двумя детьми, порождениями демонов. Однако спор постепенно утих, потому что большинство посетителей разошлись по своим домам, суеверно прижимая большие пальцы ко лбу.

Только один из них не спускал глаз с Эр'рила. Слегка ссутулив могучие плечи над чашкой эля, горец явно не торопился покидать постоялый двор. Его взгляд вызывал у Эр'рила тревогу.

Наконец Эр'рил встал, повернувшись спиной к великану.

– Нам нужно уходить, – повторил он.

Нифай не пошевелилась. Эр'рил попытался взять ее за локоть, но Ни'лан отшатнулась от него.

– Неужели ты сама не чувствуешь? – спросил он. – Воздух полон угрозы. Город похож на сухой трут, а вокруг бегают люди с зажженными факелами. Пора уходить.

– А как же скал'тум? – робко спросила она. – Может быть, мы побудем здесь, пока его не убьют.

– Его не убьют.

– Почему?

– Скал'тума защищает темная магия.

За его плечом громыхнул мощный бас:

– О какой темной магии ты говоришь?

Эр'рил подскочил от неожиданности – огромный горец умудрился подойти к ним совершенно бесшумно.

Глаза Ни'лан широко раскрылись от страха.

– Прошу меня простить, но мои слова не предназначались для посторонних.

– Я иду охотиться на зверя, который тебя пугает, – пророкотал великан, раздувая ноздри. – Если у тебя есть честь, ты ответишь на мой вопрос.

Щеки Эр'рила покраснели. Были времена, когда никто не подвергал сомнению его честь. Его охватил стыд, какого он не испытывал уже много зим.

Из-за спины Эр'рила неожиданно заговорила Ни'лан:

– Возможно, он прав. Этот вопрос заслуживает ответа.

Эр'рил сжал свой единственный кулак.

– Будет лучше не начинать этот разговор, горец.

Великан выпрямился во весь свой огромный рост. Эр'рил не представлял себе, как сильно сутулился великан, когда рядом находились горожане. Он услышал, как у него за спиной испуганная девушка уронила стакан. Эр'рил всегда считал себя высоким, но сейчас его глаза находились на уровне живота горца.

– Меня зовут Крал А'дарван, Пламя Сенты, – сурово сказал он. – Это существо нанесло урон огню моего племени. Я не могу вернуться домой без его головы.

Эр'рил знал, как высоко горцы ценят честь. Среди смертельно опасных горных перевалов, покрытых льдом, необходимо доверие. Эр'рил прижал кулак к горлу, показывая, что признает клятву горца.

Крал повторил его движение, и в его глазах появилось удивление.

– Тебе известны наши обычаи, человек из низин?

– Я много путешествовал.

– Тогда ты понимаешь меня. Расскажи о темной магии.

Эр'рил сглотнул, сообразив, что на самом деле может сообщить этому человеку совсем немного.

– Я мало знаю… Темная магия пришла сюда, когда гал'готалы высадились на наших берегах. Ученые моего времени считали, что именно темная магия прогнала силу Чи. И когда чирическая сила ослабела и практически покинула нашу землю, темная магия стала еще могущественнее. Во время моих путешествий я видел такие ужасы, от которых дрожали даже храбрейшие из мужчин.

Крал нахмурил лоб:

– Ты говоришь о тех временах, когда мое племя еще не ушло с Северных Пустошей. Как такое может быть?

Эр'рил ошеломленно молчал. Он заговорил, не подумав. Всего одна ночь долгих бесед с Ни'лан, и годы молчания исчезли, словно их и не было.

– Перед тобой стоит Эр'рил из Станди, которого сказители называют Странствующим Рыцарем, – вмешалась Ни'лан.

Глаза Крала презрительно сузились, но одновременно в них промелькнул страх.

– Ты рассказываешь сказки, а я прошу правды.

– Он не миф, он настоящий, – сказала Ни'лан.

Неожиданно Крал поднял обе руки и положил их на виски Эр'рила. Воин знал, что сейчас произойдет, и не стал сопротивляться. Ни'лан же, незнакомая с обычаями горцев, ахнула.

Хозяин постоялого двора, подметавший разбитое стекло, мрачно заметил:

– Только не нужно устраивать здесь драку! Разбирайтесь на улице!

Крал не убирал руки.

Глядя ему в глаза, Эр'рил сказал:

– Я тот, чье имя назвала Ни'лан. Я Эр'рил из клана Станди.

На мгновение Крал закрыл глаза, потом в изумлении широко распахнул их и отступил назад, задел стол и перевернул его.

– Ты говоришь правду!

Мясистое лицо хозяина раскраснелось, и он поднял метлу.

– Что я вам сказал? Уходите отсюда, пока я не вызвал городскую стражу!

Крал опустился на одно колено, от резкого движения горца лопнула половица.

– Нет! Этого не может быть. – Его голос гулом разнесся по залу. По бороде потекли слезы.

Эр'рила потрясла реакция великана. Он знал, что горцы обладают способностью отличать правду благодаря древней форме магии скал, которую они принесли с собой. Но как объяснить такую реакцию? Горцы не проливают слез, даже получив серьезную рану.

– Ты пришел! – Мощный голос Крала стоном прокатился по залу. Горец опустился на пол. – Значит, Скала не лжет. Мой народ должен погибнуть.