Текст книги "Том 25. Бей побольнее"
Автор книги: Джеймс Чейз
Жанр:
Крутой детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
Мейзон снял свою стетсонскую шляпу, обтер вспотевший лоб и снова водрузил ее на голову. Физиономия его тоже приняла скорбное выражение.
– Таким образом, нет необходимости вызывать полицию штата в связи с этой печальной историей?
– Нет, конечно. Самоубийство не требует консультации с полицией штата, – твердым голосом подтвердил доктор Стид.
Мейзон просиял и потер руки.
– Прекрасно. Я не люблю этим заниматься. Когда дознание, Ларри?
– Через пару дней. Я могу все подготовить быстро. Мы должны похоронить его за счет города, Тим. Вряд ли у него отложены какие-нибудь деньги на смерть. А мы можем себе это разрешить.
– Вы правы. Отец национального героя. Вы сами поговорите с ними, Ларри.
Мейзон извлек из кармана бумажник и достал скомканный 5-долларовый билет.
– Я хотел бы внести свою долю. Остальные деньги вы соберете сами. Мы должны с почетом проводить его в последний путь.
Доктор Стид положил деньги в карман и поднялся.
– Я всегда говорил, Тим, что у вас доброе сердце. Я пошел.
Организацию похорон я беру на себя.
Он повернулся ко мне:
– Рад был познакомиться с вами, мистер Уоллес. Сожалею, что ваш визит в наш маленький городок оказался таким печальным. Фрэд Джексон был прекрасным человеком. Его сын тоже. Мы, жители Сирля, гордимся ими обоими.
Я поднялся и пожал ему руку. Он заковылял к двери. На пороге он задержался, хитровато улыбнулся мне, затем вышел на солнцепек.
– Ну а теперь, мистер Уоллес, – Мейзон заговорил, обращая ко мне сияющую физиономию, – полагаю, вы тоже хотите уехать? Как насчет того, чтобы выпить по стаканчику до того, как вы распрощаетесь с нами?
Он вытащил бутылку скотча из ящика письменного стола.
– Еще не сейчас, – ответил я, внимательно глядя ему в глаза. – Я пробуду здесь еще день-другой. Видите ли, шериф, Джексон поручил моему агентству найти его внука. Он уплатил нам, так что хотя он умер, все равно он остается нашим клиентом.
Поросячьи глазки Мейзона как будто покрылись корочкой льда, он сразу утратил половину своего радостного настроения.
– Бессмысленно напрасно тратить время на поиски его внука. Он может находиться где угодно, ведь он покинул наши края уже целых шесть лет назад.
– И тем не менее мы должны попытаться его разыскать, шериф, – отрезал я, продолжая так же пристально смотреть ему в лицо. – Вы не будете возражать, если я порасспрашиваю окрестных жителей? Или вы предпочитаете сначала переговорить с полковником Пармеллом? Как я понял, вы не сообщили в полицию штата о пропаже мальчика. Полковник, возможно, пожелает поговорить с ними.
Мейзон заморгал, как будто его ударили по больному зубу.
Он извлек стакан из того же ящика и налил себе солидную порцию.
– Я не возражаю, мистер Уоллес. Делайте то, что считаете нужным, но, разумеется, это будет напрасной потерей времени.
– Мне платят за потерю времени, – заявил я, глядя мельком на Андерсена, который сидел тихонько, как благовоспитанный котенок, затем повернулся и вышел на центральную улицу.
Я решил позвонить полковнику Пармеллу, прежде чем буду предпринимать дальнейшие шаги.
Чувствуя на себе любопытные взгляды жителей Сирля, я зашагал к тому месту, где была припаркована моя машина, и быстро поехал в Парадайз-сити.
Одной из многих вещей, которым научил меня отец, было умение делать сжатые устные доклады, не выпуская никаких важных фактов, но избегая "воды".
Полковник Пармелл сидел неподвижно в своем кресле, его большие руки покоились на столе. Он выслушал, не перебивая, мое сообщение о проделанной мною работе в Сирле.
Часы на столе полковника показывали 18.00. Обычно полковник уходил из офиса в 17.30. Он был поклонником гольфа, и я обрадовался тому, что мой рапорт заинтересовал его в такой степени, что он позабыл о своем вечернем раунде.
– Такова ситуация, сэр, на сегодняшний день, – закончил я, сообразив, что проговорил без остановки ровно полчаса.
Он прямо смотрел мне в лицо.
– Вы сделали хорошее донесение, Дирк, – похвалил он. – Фрэд Джексон все еще является нашим клиентом. Нам было поручено найти его внука, но тот факт, что Джексона убили, усложняет нашу задачу.
– Вердикт "самоубийства", сэр, – сказал я. – Так что никто не сможет обвинить нас в том, что мы вмешались в расследование убийства.
Он кинул свой взгляд на ручку, которая находилась на столе, а потом вновь посмотрел на меня.
– Я размышляю над тем, следует ли мне отозвать вас с этого задания и поручить его Чику. У него больше опыта, чем у вас. Мне думается, что это дело окажется весьма запутанным.
Я постарался не показывать своего разочарования.
– Вам решать, сэр.
Неожиданно он усмехнулся:
– До сих пор вы действовали толково, поэтому я склонен оставить вас на данном задании. Но если у вас начнутся затруднения, я отправлю к вам Чика.
– Благодарю вас, сэр.
– Теперь давайте посмотрим, чем можно вам помочь. Есть соображения?
– Я бы хотел иметь возможность сказать Биллу Андерсену, что вы заинтересовались и могли бы предложить ему работу. Он спит и видит попасть в агентство, это для меня крайне важно. Мне приходится с большой осторожностью собирать сведения в Сирле. Это рассадник сплетен и слухов. Но Андерсен, если его поощрить, сможет кое-что выяснить для меня, не взбаламучивая грязь.
– Понятно. Вы можете сказать ему, что как только у нас появится вакансия, я обязательно с ним побеседую. И если он на самом деле нам полезен, он может рассчитывать на получение работы.
– Я передам ему это. Затем я хотел бы выяснить судьбу Сида Воткинса. Мне сказали, что он демобилизовался из армии, но после куда-то исчез. В Сирль он не возвращался. Мне представляется важным выйти на него.
– Хорошо, мы наведем справки через армейские архивы и ФБР при необходимости.
– Я хочу знать, был ли Митч Джексон женат, на ком и когда.
– Это выяснить не слишком трудно.
– Вы мне сказали, сэр, что Джексон был лучшим сержантом, который был под вашим началом. Согласно мнению, бытующем в Сирле, он был дурным человеком, испорченным, опасным головорезом, чтобы не сказать убийцей.
Пармелл нахмурился. Лицо его стало жестким, он сразу превратился в ветерана-полковника, каковым и являлся.
– Это глупости! Ерунда! Митч был незаменимым помощником, моей опорой. Я никогда не слышал жалоб на его поведение. Мне говорили, что он пользуется популярностью среди солдат. У него была необычная выдержка и поразительная храбрость. Никто не награждается "Медалью Почета", не заслужив ее.
– О'кей, сэр. Возможно, обитатели Сирля предубеждены.
Люди меняются.
– Да, война меняет людей, – согласился Пармелл. – По моему мнению, Митч был образцовым солдатом.
Я решил разумным держать свое мнение о Митче Джексоне при себе. Возможно, обитатели Сирля как раз знали, что они говорят, а предубежден-то был как раз полковник. Сержант При штабе, который хорошо изучил своего командира, может вить из него веревки, но этот факт я не хотел упоминать.
– Это все, что мне пришло на ум в данный момент, сэр, – сказал я. – Я вернусь в Сирль и поселюсь в местном отеле. Моя задача – отыскать внука, но если я что-то сумею выяснить в отношении убийства Джексона, я сообщу вам.
– Правильно, Дирк. Помни, мы не касаемся дел об убийствах.
Он задумчиво посмотрел на меня.
– До тех пор, пока ты не раздобудешь несомненных доказательств того, что Джексон был убит, продолжай копать.
– Да, сэр.
– Я скажу Гленде, чтобы тебе выдали денег под отчет на расходы. Я хочу, чтобы мы выполнили свои обязательства.
– Да, сэр.
Он кивнул и поднялся в кресле.
– Я пропустил раунд в гольф. Ты играешь в гольф, Дирк?
– Играл когда-то, но это дорогое удовольствие.
– Ну что ж, когда-нибудь мы сыграем с тобой вместе.
Вернувшись в наш кабинет, я увидел, что Чик наводит порядок в своем столе.
– Как дела? – спросил он. – Давай пойдем промочим горло.
В ближайшем баре я выложил ему историю, словно он был полковник. Он слушал, то и дело подливая в наши рюмки немножко скотча.
– Недурное начало, Дирк. Итак, у тебя в перспективе настоящее дело.
– Возможно, оно окажется на твоих руках, Чик, если я ничего не добьюсь.
Чик усмехнулся.
– Добьешься! Я чертовски не люблю сидеть в таких ямах, как Сирль.
– Меня очень смущает Митч Джексон. Полковник от него без ума, но судя по тому, что все о нем говорят, он был настоящей дрянью. Мне хотелось бы это проверить.
Чик немного удивился.
– Позволь мне сказать тебе, Дирк, что Митч был настоящим парнем. Сделать то, что он…
– Послушай, давай откажемся от преклонения перед героем. Джексон мог быть полубогом для офицеров его полка, но я хочу разобраться, что это был за человек, потолковать с теми парнями, которые служили под его началом. С рядовыми. Если и они скажут, что он был величайшим, значит так оно и есть. Я сам служил в армии. Я знаю, что штабной сержант может быть конфеткой для офицеров и зверем для своих солдат. Меня поразило, что все жители Сирля в один голос говорили, как они счастливы, что видели его в последний раз. О'кей, я согласен, что армейкие условия в военное время изменяют человека, но из того, что я, слышал, Джексон был порочный головорез. Нет, я хочу разобраться в этой личности.
Чик налил себе еще скотча, потом кивнул:
– Я готов поспорить, из всего этого ничего не выйдет. Митч был настоящим парнем, но в твоих рассуждениях есть смысл. Он был прекрасен с нами, безукоризненно выполнял все наши распоряжения. Мы могли во всем положиться на него.
– Интересно знать, кто-нибудь из офицеров пытался потолковать с солдатами и удостовериться, были ли они в таком же восторге от Митча, как вы?
– В этом не было необходимости… Черт побери, мы были дружным полком. Все шло как по маслу… Митч руководил солдатами, мы отдавали приказы, ни к чему не придерешься.
– И тем не менее, я хочу разобраться. Мне надо поговорить хотя бы с одним солдатом, служившим под его началом. Ты не знаешь никого, кто живет неподалеку?
Чик задумался, потом кивнул:
– Хэни Смит, цветной. Он работает в Майами, вывозит отбросы на большом грузовике. В прошлом году я на него наткнулся. Я-то его не помнил, но он сам меня узнал. Настоял, чтобы я зашел к нему домой в Вест Майами выпить за старые времена. Когда он был в полку, он был хорошим солдатом. Сейчас я припоминаю, что он как-то не отреагировал, когда я заговорил о подвиге Митча и его медали. Только кивнул и заметил, что это было здорово для полка, затем переменил тему разговора…
Чик почесал затылок.
– Ну, не знаю. Возможно, ты в чем-то и прав. Я не думаю, что полковник одобрил бы, но тебе стоит поговорить со Смитом. Ты найдешь его очень быстро.
Через час моя машина уже ехала по цветному гетто Бест Майами. Часы показывали 21… Мы с Чиком проглотили по булочке с рубленым бифштексом, потом он поехал на какое-то свидание, которое подозрительно часто именовал "деловым", затем я вернулся в свою двухкомнатную квартирку, уложил чемодан для поездки в Сирль и решил, что у меня есть еще время заехать в Майами и попытаться найти Смита.
Вечер был жарким и душным. Приехав в Майами, я остановил свою машину на углу и промаршировал под любопытными взглядами к обветшалому бунгало по правой стороне.
В качалке сидела огромная толстая женщина, уставившись глазами в одну точку. На ее голове был сооружен тюрбан из ярко-красного платка, одета она была в цветастое платье, полинявшее от многочисленных стирок. Ее маленькие глаза переместились на меня, когда я вышел из машины, толчком отворил калитку садика и пошел к веранде. Я не сомневался, что глаза всех людей, сидевших на других верандах, смотрели на меня.
– Миссис Смит? – спросил я, остановившись перед толстухой.
Теперь я мог определить, что ей было около пятидесяти. Ее широкая, черная физиономия имела то решительное выражение, которое характерно для женщины, всю жизнь старающейся "жить не хуже других" и не желающей примириться с тем фактом, что это неосуществимая мечта.
Она слегка наклонила голову.
– Да, это я.
– Мистер Смит дома?
– Зачем вам нужен мой муж? Если вы что-то продаете, можете нас не беспокоить. Деньгами распоряжаюсь я, у меня нет лишних, чтобы потратить их на какую-нибудь ерунду.
В проеме двери появился высокий широкоплечий негр. На нем была надета белая чистая рубаха и джинсы. Его коротко подстриженные волосы во многих местах были тронуты сединой. Налитые кровью черные глаза смотрели внимательно, но когда широкие губы раздвинулись в широкой улыбке, обнажив белые зубы, его физиономия стала необычайно дружелюбной.
– Чего вы хотите, мистер? – спросил он низким очень приятным голосом.
– Мистер Смит?
– Правильно… Это я.
– Мистер Смит, надеюсь, я вас не очень сильно оторву от дел. Чик Барли сказал, что вы, возможно, обрадуетесь моему визиту.
Его улыбка стала шире.
– Мистер Барли замечательный человек, конечно, я всегда счастлив с другом мистера Барли встретиться.
Он шагнул вперед и протянул руку, которую я с удовольствием пожал.
– Дирк Уоллес, – представился я, – работаю у полковника Пармелла.
Он снова улыбнулся.
– Другой великий человек. Входите же, мистер Уоллес. Наши соседи излишне любопытны. Давайте выпьем.
– Хэни! – резким голосом крикнула его жена. – Осторожнее с выпивкой.
– Успокойся, Ханна, – сказал он, ласково улыбаясь женщине. – Немножко виски не повредит хорошим друзьям.
Он провел меня в небольшую комнату. Обстановка была самая простая: два кресла, три стула, стол.
– Садитесь, мистер Уоллес.
Смит указал на одно из кресел.
– Что вы скажете в отношении скотча?
– Что ж, прекрасно.
Пока он отсутствовал, я осмотрелся. На стене висел его портрет в солдатской форме, его свадебная фотография и портреты двух забавных детей. Смит вернулся с двумя стаканчиками, в которых постукивали кусочки льда.
– Как поживает мистер Барли? – спросил он, протягивая мне один из стаканов. – Я давненько его не видел.
– Хорошо, спасибо. Он передает вам свои наилучшие пожелания.
Смит заулыбался и сел напротив меня.
– Знаете, мистер Уоллес, мы, солдаты, не слишком-то любили наше начальство, но мистер Барли был совсем не таким, как остальные. Он не забывал о нас, когда мы были на передовой. Заботился о нас. И мы его очень любили.
Он поднял свой стакан и отсалютовал мне. Мы выпили. Скотч чуть не содрал кожу у меня с гортани.
Смит внимательно смотрел на меня.
– Чуточку слишком крепкий, да? – спросил он, заметив, что у меня выступили слезы на глазах. – Мы, старые солдаты, любим такой ликер.
Я поставил стакан на стол.
– Знаете, я так и не попал во Вьетнам. Все было кончено до того, как у нас закончилась подготовка.
– Значит вам повезло. Вьетнам не был увеселительной прогулкой.
Я вытащил пачку сигарет из кармана и предложил ему. Мы оба закурили.
– Мистер Смит…
Он снова улыбнулся:
– Догадываюсь, что вы были офицером… Верно?
– Это старая история. Зовите меня Дирком.
– С удовольствием.
Он выпил, вздохнул, затем спросил:
– Так вы работаете у полковника?
– Да, я приехал к вам, потому что Чик сказал, что вы сможете мне помочь.
Правда?
Он удивился:
– Ну что же, конечно. Помочь? Но как?
– Митч Джексон. Помните его?
Смит потерял свою улыбку.
– Я его помню, да, – ответил он неожиданно холодным, ровным голосом.
– Я копаюсь в его прошлом. И это очень важно. Что бы вы мне ни сказали, это – конфиденциально. Я просто хочу услышать ваше правдивое мнение о нем.
– Для чего?
– Вчера умер его отец. Ведется расследование. Мы предполагаем, что Митч Джексон может быть косвенно причастен к этой смерти.
– И вы хотите знать мое искреннее мнение о нем?
– Да. Заверяю вас, что если вы мне что-нибудь и скажете, это не уйдет дальше четырех стен. Даю вам слово. Задумавшись, он двигал своими большими ногами.
– Я не люблю говорить плохо о покойниках, – наконец изрек он. – В особенности о герое, награжденном "Медалью Почета".
Я снова снял пробу со скотча. Он все еще был ужасным, но я, кажется, уже привык к этому "ликеру".
– Как солдаты относились к Митчу? Как вы сами относились к нему?
Он поколебался, потом пожал плечами:
– У него было много любимчиков. В этом было все дело.
Возможно, вы не знаете, но когда штабной сержант имеет любимчиков, а остальных солдат смешивает с грязью, он не популярен. Именно так обстояли дела у Джексона.
– Как относился к вам?
– Я из-за него хлебнул горя. Мне поручали самую грязную и трудную работу. Более половине батальона доставался сердитый конец его палки, если можно так выразиться, другой – ласковый.
– Для этого должны быть основания.
– Основания были, не сомневайтесь… Все ребята, которые пошли в джунгли до того, как налетели бомбардировщики, были его любимчики. Именно эта, а не какая-то другая причина заставили его поехать за ними. Не потому, что он их очень любил, а потому что они приносили ему более тысячи долларов в неделю. Он же был настолько жадным, что не мог выдержать, чтобы источник его дохода был перебит. Если бы те ребята не были его любимчиками, он бы по этому поводу и пальцем не пошевелил, чтобы спасти их. Вот так он получил свою медаль: пытаясь спасти свой еженедельный доход.
– Я этого не понимаю. Почему эти ребята должны были выплачивать ему тысячу долларов в неделю?
Смит допил свой стакан, глаза его были прикованы ко мне.
– Это нигде не будет фигурировать? Я не хочу быть втянутым в какой-нибудь скандал.
– Даю слово, наш разговор останется между нами.
– Митч Джексон был распространителем наркотиков.
Все знали, что в армии, сражающейся во Вьетнаме, было очень много наркоманов, большинство курили сигареты с марихуаной. И тем не менее такого я не ожидал услышать.
– Это серьезное обвинение, Смит, – сказал я. – Если бы вы об этом даже и знали, то почему не сообщили полковнику Парцеллу?
Смит печально улыбнулся:
– Потому что я хотел остаться в живых. Не я один знал об этом, но никто не отважился донести. Я вам кое-что расскажу, один сержант, работавший под командой Джексона, хотел это делать. Он сказал Джексону, чтобы тот свернул свою лавочку, в противном случае он подаст рапорт. Сержант с Джексоном справились вместе в разведку. Сержант не вернулся. Джексон сообщил, что он был убит вьетнамскими снайперами. Двое ребят, когда Джексон предложил им приобрести его "товар", отказались. Они тоже погибли от "снайперских пуль". После этого было ясно, что нужно держать язык за зубами. Да и потом чего бы я мог добиться? Цветной солдат доносит такому человеку, как полковник, на штабного сержанта, которого полковник считал образцовым служакой.
Теперь было похоже, что граждане Сирля были правы в оценке Джексона, а полковник Пармелл ошибался.
– Представляете, откуда Джексон получал наркотики?
– Нет, я не хотел этого знать, да и не хочу до сих пор.
– Он должен был собирать большие деньги.
– Я же сказал вам: не менее тысячи долларов в неделю. Ребята крепко сидели на его крючке. У некоторых были состоятельные родители, которые посылали им деньги. Ну а другие воровали все, что попадало им под руку, в Сайгоне, куда их время от времени отправляли на недельный отдых.
– Что же он делал с такими огромными деньгами? Не мог же он их все потратить.
Смит пожал плечами:
– Не знаю. Джексон был не единственным распространителем наркотиков. Толкачом, как называли их в армии. Их было множество, он действовал в нашем батальоне, в другой воинской части имелся свой толкач. Возможно, толкачи собирали общие деньги и переправляли их домой?
Я подумал, что это возможно.
– Имя Сид Боткине что-то говорит вам?
Смит подумал, потом покачал головой:
– Нет, такого не было в нашей части.
В этот момент в дверях появилась миссис Смит.
– Ты не хочешь есть? Курица разваливается на кусочки.
Поспеши.
Поняв намек, я поднялся с кресла.
– Ну, спасибо.
Я пожал ему руку.
– Если я надумаю о чем-то еще, смогу ли я снова повидаться с вами?
Он кивнул.
– Конечно, если это неофициально.
Уходя, я дружески улыбнулся миссис Смит, но на ее физиономии было воистину деревянное выражение. С ее точки зрения, я не был желанным гостем.
Я прошел по дорожке к своей машине. Даже в темноте я мог чувствовать сотни глаз, следивших за мной.
Когда я садился в машину, большой негр, одетый в черную рубашку с открытым воротом и черные хлопчатобумажные брюки, выскользнул из тени. У него были такие широченные плечи, что ему мог бы позавидовать любой профессиональный борец. Положив две черные ручищи на раму открытого окна в моей машине, он наклонился вперед. От него несло джином.
– Мы не любим белых в этом районе, – заявил он с угрозой в голосе. – Сматывайся, белый, отсюда и не возвращайся.
Я включил мотор.
– Сматывайся сам, – сказал я ему, глядя снизу вверх на него – Да поживей, черный!
Я с силой нажал на педаль скорости и заставил машину сорваться с места. В зеркальце заднего обзора я видел, как от неожиданности чернокожий верзила отпрыгнул на середину улицы, потрясая в воздухе сжатыми кулаками. Он походил на разъяренную гориллу.
Ну что же, кое-что я выяснил. Убедился, что Митч Джексон вовсе не был достойным восхищения героем. Нет, он был отъявленным мерзавцем, сукиным сыном, который продавал наркотики молодым ребятам, идущим под пули. Мне было о чем подумать, но, направляясь в Парадайз-сити, я внезапно сообразил, что разрешил себе отклониться в сторону.
Моя задача была разыскать внука Джексона, однако интуиция мне подсказывала, что убийство Джексона и торговля наркотиками Митча Джексона были каким-то образом связаны с исчезновением мальчика. Это было всего лишь предчувствие, но я верил в свою интуицию, она частенько оправдывалась, когда я работал у отца.
Теперь было слишком поздно ехать в Сирль, поэтому я повернул назад к своей небольшой квартирке.
Поставив машину в подземном гараже, я поднялся на лифте к себе на седьмой этаж.
Моя голова была забита мыслями об этой необычной истории, этим объясняется, почему я не обратил внимания на то, что с трудом сумел открыть замок. При обычных обстоятельствах я бы сразу насторожился.
Но как только я вошел в свою комфортабельную гостиную и включил свет, я почувствовал носом их присутствие еще до того, как увидел их. Отвратительный запах давно не мытых тел сработал как сигнал тревоги.
Они выскользнули из моей спальни, как две черные тени, в руках у них зловеще поблескивали острые ножи.
Мой сосед снизу включил телевизор, забубнил голос диктора, передающего последние новости.
Вид этих двух чернокожих напугал меня. Они двинулись в разные стороны от дверей спальни: один направо, другой налево.
Правый был высокого роста с торчащей дыбом шапкой курчавых волос. На нем болталась как на вешалке безрукавка из козьего меха, открытая на костлявой груди. Несколько ниток дешевых ярких бус достигали ему до пояса. Туго обтягивающие брюки красного цвета были покрыты пятнами у промежности.
Левый был ниже ростом, но с такой же гривой. Он был одет в засаленное сомбреро темно-серого цвета, превратившуюся в лохмотья, короткую кожаную куртку и кожаные брюки. Оба были босыми, от их грязных ног воняло.
Все это я подметил одним взглядом.
Если бы не зловоние, они бы прикончили меня без труда, так что нет худа без добра.
Входная дверь все еще была открыта.
Когда черномазые двинулись на меня, я увидел их глаза, лишенные зрачков.
Наркоманы…
Я прыгнул назад в коридор, захлопнул входную дверь и бросился в лифт, который все еще находился на моем этаже. Я уже успел нажать кнопку "вниз", когда громилы распахнули дверь моей квартиры. Дверь лифта успела задвинуться.
Я оперся о дверь кабины, идущей вниз, стараясь восстановить нормальное дыхание. Господи, как я был напуган! Эта пара выглядела настоящими убийцами.
Кабина лифта медленно опускалась. Мне было слышно, как они бежали за ней вниз по лестнице. Перепрыгивая сразу через три ступеньки, они не старались действовать бесшумно. Я понял, что они опередят лифт и будут ждать меня внизу.
Дождавшись, когда они проскочили мимо кабины, я нажал на кнопку остановки. Это был третий этаж. И сразу же поехал на седьмой.
– Это перехитрит вас, мерзавцы! – подумал я, когда лифт пополз наверх. Мне не терпелось добраться до своего пистолета, который был спрятан у
меня в кладовке, но я не рисковал вернуться в квартиру за оружием. Они могли схватить меня прежде, чем я открыл бы дверь.
В кабине лифта я чувствовал себя в безопасности.
Поднимаясь наверх, я услышал звук одной пары босых ног, преследующих меня. Значит, кто-то остался сторожить меня внизу.
Силы непосредственного противника ополовинились, но я не испытывал энтузиазма от перспективы схватиться с наркоманомубийцей, вооруженным пружинным ножом.
Дверь лифта остановилась на седьмом этаже. Я успел разглядеть сомбреро, который с искаженным ненавистью лицом бежал по самому последнему маршу лестницы. Ему даже удалось подскочить к кабине и попытаться просунуть нож между задвигающимися дверцами, но он немного опоздал.
Я послал лифт на самый последний, пятнадцатый, этаж. Кабина поползла вверх. Я слышал, как сомбреро топает по ступенькам. Взглянув на кнопку вызова служителя, на которую нажимали в тех случаях, когда кто-то застревал в лифте, я решил, чти это не выход. Наш служитель был настолько славный старичок, что было жаль подставлять его. Эти двое головорезов прикончили бы его, не задумываясь, если бы только он оказался возле них.
Прибыв на пятнадцатый этаж, дверь лифта открылась. Я положил палец на кнопку третьего этажа. Хотя мне было слышно, как сомбреро поднимается по лестнице, я ждал, прислушиваясь к его сопению и вздохам. Он явно выбился из сил. Когда он появился, спотыкаясь, из-за угла, я помахал ему рукой и нажал кнопку. Кабина пошла вниз.
Прислушиваясь, я не смог уловить шлепанье его босых ног. Благодарение богу, – подумал я, – сомбреро выдохся.
В квартире против лифта на третьем этаже жил мой хороший знакомый. Если бы я смог попасть к нему, запереть дверь и вызвать полицию, я вышел бы из этого ночного кошмара невредимым. Но, предположим, если его нет дома? Предположим, он не сразу откроет дверь? Козья шкура сможет прикончить меня, пока я буду отчаянно звонить в дверь.
Пока лифт медленно опускался, я сорвал с себя пиджак и обмотал его вокруг руки. Это даст мне кое-какую защиту от удара ножа.
Двери лифта раздвинулись на третьем этаже. Я выскочил наружу и прижался к двери моего приятеля.
Козья шкура уже ждал. Но я все же успел выбросить вперед мою обернутую пиджаком руку, когда он ударил ножом. Если бы не мой бумажник в кармане пиджака, он бы поранил меня.
Отклонившись вправо, я изо всей силы ударил его сбоку по физиономии. У него не было ни мускулов, ни костей. Он рухнул на площадку, издавая какие-то мяукающие звуки. Нож отлетел в сторону, скрюченные пальцы закрывали лицо.
Тут я услышал, как сомбреро бежит по лестнице. Я схватил нож козьей шкуры и прижался к стене, когда сомбреро выскочил из-за поворота лестницы и оказался на площадке. Его напарник продолжал жалобно мяукать. Сомбреро замер, глядя на него, потом увидел меня.
Я показал ему нож.
– Ну что, черномазый, – сказал я, – померимся силами? Могу поспорить, я лучше управляюсь с этой занозой, чем ты!
Неразумно подстрекать наркомана, начиненного героином. Он набросился на меня, как разъяренный бык. Его нож был готов вонзиться в меня, но я не ждал. Моя армейская подготовка научила меня всем тонкостям рукопашной борьбы и обращения с холодным оружием. Его нож пролетел в нескольких дюймах мимо меня и ударился в бетонную стену. Лезвие сломалось. Отбросив нож, который был у меня в руке, я ударил его со всех сил в челюсть. Он упал и сразу же потерял сознание, как задутое пламя свечи.
Козья шкура начал подавать признаки жизни. Я подошел к нему и сильно ударил ногой по скуле. Он перестал мяукать и стал сразу походить на дохлую утку.
Я поднял его нож, вошел в кабину лифта и поднялся на свой седьмой этаж. Войдя в квартиру, я не просто запер дверь на ключ, но и дополнительно на засов.
Отвратительный запах от их тел все еще стоял в комнате. Я прошел к окну и растворил его.
Стоя там, я с наслаждением вдыхал жаркий влажный воздух, думая о том, что мне надо вызвать полицию. Нельзя допустить того, чтобы эти две черномазые рожи удрали. Меня удерживало то, что я был с заданием, завтра утром мне нужно быть в Сирле. Полиция меня здорово задержит. Пока будут меня допрашивать, потом мне придется предъявить обвинение. Но другого выхода не было.
Совсем уж собравшись подойти к телефону, я задержался у окна.
Черная легковая машина как раз остановилась перед нашим многоэтажным домом. Из нее выскользнул мужчина. Когда он проходил под уличным фонарем, я увидел, что это был тот огромный негр, который выкрикивал угрозы в мой адрес, когда я вышел из дома Смита. Ошибки быть не могло: широченные плечи, маленькая головка и черная одежда.
Я повернулся и побежал к себе в спальню, распахнул дверь кладовки, достал полицейский специальный револьвер 38-го калибра, затем вернулся назад к окну.
Машина стояла на прежнем месте, горилла же бесследно исчезла. Не поднимается ли он наверх к моей квартире? Действует ли он заодно с этими подонками?
В ожидании я твердил себе, что обязан вызвать полицию, но все же колебался. Пистолет в руке сделал меня куда более уверенным. Без него я бы вызвал патрульную машину.
Потом я увидел, как он выходит на улицу. Он тащил обоих головорезов, одного за руку, другого за длинные волосы. Затолкав их на заднее сиденье машины, как если бы это были беспомощные котята, он сел за руль и быстро умчался.
Я подошел не совсем твердыми шагами к своему бару, налил в стакан скотча и выпил одним залпом, потом буквально упал на стул. За всю свою жизнь я ни разу не был так напуган, как в этот раз. Прошло минуть пять, прежде чем прошло шоковое состояние. Я закурил сигарету, докурил ее до конца, поднялся на ноги, затем прошел в спальню. Открыв окно, чтобы проветрить помещение, я вернулся в гостиную и стал проверять, все ли мои вещи в порядке. Ничто не пропало и ничто не было сдвинуто с места. Точно так же и в спальне.
Нервы у меня напряглись еще сильнее.
Я бы чувствовал себя куда спокойнее, если бы обнаружил, что эти два негодяя забрались сюда в поисках чего-то пригодного для продажи, но я вынужден был признать, что их целью было либо избить меня, либо вообще убить.
Но почему?
Не из-за того ли, что я поехал к Смиту? Других причин я не мог придумать. Горилла ожидал меня с явным намерением напугать. За то время, что я находился в доме Смита, он мог узнать мой адрес из водительского удостоверения. Увидев, что я не струсил, он мог позвонить этим двум головорезам, чтобы они дождались меня на квартире и расправились со мной.
Сидя на кровати, я стал думать о том, что узнал от Смита. Митч Джексон был распространителем наркотиков. Потом были и другие, кто их распространял. Я подумал о Смите. Не грозила ли ему опасность? Перед глазами возникла его толстуха-жена и фотография двух рядом стоящих ребятишек.