Текст книги "Том 19. Джокер в колоде"
Автор книги: Джеймс Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Не совсем так, мадам. Мистер Рольф очень страдает. Может быть, из-за лекарств, которые прописал ему доктор Леви. Как будто у него начинает развиваться мания преследования. Мне нелегко говорить об этом, мадам. – У Хинкля был страдающий вид. – Раньше мистер Рольф отзывался о вас с уважением, но в последнее время его отношение к вам явно переменилось.
Пораженная, Хельга произнесла:
– Неужели?
– Да, мадам. Кроме того, он стал интересоваться своей дочерью, мисс Шейлой. Вам, вероятно, известно, что она в ссоре с мистером Рольфом. Она ушла из дома и последние три года не поддерживает никаких отношений со своим отцом.
– Я кое-что слышала об этом, – сказала она осторожно.
– В этом черновике, адресованном мистеру Винборну, даются указания относительно нового завещания. Меня не касается, как мистер Рольф распоряжается своими деньгами. Однако, исходя из вашего неустанного внимания к мистеру Рольфу и последовавших событий, я должен вас предостеречь.
– Что конкретно последовало? – Хельга почувствовала, как охрип ее голос.
– Прискорбно сообщать, мадам, но вчера я слышал, как мистер Рольф дает задание частному сыскному агентству установить за вами наблюдение. Зная, что вы достойны доверия мистера Рольфа, считаю это задание настолько позорным, что могу сделать только один вывод – мистер Рольф душевно болен.
Частное сыскное агентство! Хельга похолодела. Стараясь справиться с волнением, она опустила глаза.
– Мистер Рольф лег, – сказал Хинкль, слегка понизив голос. – Я дал ему снотворное. Мне кажется, письмо, которое он адресует мистеру Винборну, лежит в правом нижнем ящике стола. По-видимому, вам необходимо с ним ознакомиться. Его еще не отослали.
Хельга подняла глаза:
– Спасибо, Хинкль.
Он направился к выходу.
– Существует такая вещь, как справедливость, мадам. – С этими словами он вышел из номера.
Девятнадцать лет, проведенные в безжалостном мире бизнеса, научили Хельгу стойко переносить неудачи, поражения и даже катастрофы – всего этого ей досталось немало. И теперь она быстро оправилась от шока. Ее охватила холодная ярость, изощренный ум напряженно работал. Почему Герман начал ее подозревать? Она ни на минуту не поверила в теорию Хинкля о душевной болезни Германа. Может быть, до него дошли какие-то слухи? Или он получил анонимное письмо? Она проявляла столько осмотрительности в своих любовных похождениях. Она вспомнила слова Хинкля: «Вы достойны доверия мистера Рольфа…»
Милый, простодушный Хинкль!
Хельга допила мартини и закурила сигарету. Оказаться под наблюдением какого-то мерзкого сыщика! Главное не в этом. Решив изменить завещание, Герман написал письмо Стэнли Винборну, главе юридического отдела. Она ненавидела Винборна: высокого, худого как жердь, холодного человека, резко отрицательно отнесшегося к их браку, как она знала, едва не заболевшего от ревности, когда Герман передал управление швейцарскими делами Арчеру. Она должна узнать, что ей грозит, должна увидеть письмо. Кто предупрежден – тот вооружен! Ни минуты не колеблясь, она раздавила сигарету в пепельнице и направилась в номер Германа. Войдя в его гостиную, она бесшумно приблизилась к полуоткрытой двери спальни и заглянула внутрь. Герман лежал неподвижно. Неяркий ночник бросал отсвет на изнуренное болезнью неподвижное лицо. Обычно спрятанные за черными стеклами очков глаза были закрыты. Хельга почувствовала дрожь, пробежавшую по спине. Если бы не едва заметное движение простыни, опускавшейся и поднимавшейся в такт дыханию, его можно было принять за мертвеца. Она тихо позвала:
– Герман…
Он не пошевелился.
Повернувшись, Хельга бесшумно подошла к большому письменному столу, стоявшему в нише окна. Выдвинув правый нижний ящик, она нашла красную кожаную папку. Хельга положила ее на стол и включила настольную лампу.
Ее сердце затрепетало, когда она открыла папку. В ней лежало письмо, написанное мелким и аккуратным почерком.
Глаза Хельги пробежали по строчкам:
«Дорогой Винборн!
Относительно моего завещания. У меня есть веские причины считать Хельгу недостойной наследовать мое состояние и распоряжаться швейцарским филиалом. Вопреки вашему совету, которым, к сожалению, я пренебрег, я составил завещание, хранящееся у вас. Уничтожьте его при получении этого письма. Оно давало ей полный контроль над моими миллионами. Когда я составлял завещание, Хельга произвела на меня столь сильное впечатление своей честностью и проницательностью в финансовых вопросах, что я не сомневался в ее способности заниматься и распоряжаться моими деньгами, как распоряжался ими я. Однако теперь мне стало известно, что она позволила Арчеру обманом лишить меня двух миллионов долларов. Хуже того, я располагаю сведениями, правда, не совсем убедительными, говорящими о ее дурном поведении в Европе. Они настолько тревожные, что я поручил сыскному агентству понаблюдать за ней. При получении прямых улик я немедленно разведусь с ней.
Я хочу, чтобы вы, как мой душеприказчик, вместе с Леманом приняли управление швейцарскими делами. Предлагаю пересмотреть список наследников. Поскольку я уверен в том, что Хельга злоупотребляла моим доверием и имела половые связи, хотя у меня нет пока точных доказательств, я решил оставить ей после смерти только свободный от налогов ежегодный капитал в сто тысяч долларов на следующих условиях: она не будет замешана в скандальных историях, не выйдет повторно замуж, и ее личную жизнь будут подвергать неожиданным проверкам, проводимым компетентными сыскными агентствами. Она не будет иметь доступа к основному капиталу, будет получать лишь доход с него. Она сможет пользоваться всеми моими домами, виллами и квартирами. Все ее счета будут контролироваться вами. Нарушив эти условия, она теряет все свои привилегии и ежегодный капитал.
Я часто думаю о своей дочери, Шейле. Она доставила мне много огорчений, но у нее хватило порядочности принять неизвестную мне фамилию. Поэтому ее радикальные политические убеждения и возмутительный образ жизни в этот раз не запятнали имени Рольфа. В награду за это я хочу оставить ей один миллион долларов.
Придайте всем этим пунктам надлежащую юридическую формулировку и как можно скорее пришлите мне проект нового завещания.
С наилучшими пожеланиями
Герман Рольф».
Несколько секунд Хельга сидела, уставясь на письмо. Ее первой реакцией было чувство горькой безысходности: не выходить повторно замуж! Конец любовным связям! Старый черт обрекает ее на жизнь монашки. Как будет ухмыляться Винборн, читая это письмо. Свидетельства? Кто ему сказал и что? Она не сомневалась: после смерти Германа Винборн не замедлит установить за ней слежку. Ничто не доставит ему большего удовольствия, чем оставить ее без гроша. А эти сто тысяч долларов в год! Привыкшей к бездумным тратам Хельге, свободно распоряжавшейся миллионами Германа, такой доход казался нищенской подачкой. А его дочери достанется миллион!
Звуки позади заставили ее резко обернуться. В дверях спальни, опираясь на две толстые трости, стоял Герман Рольф. В белой шелковой пижаме, с похожим на череп лицом, со злобно горящими глазами, он походил на страшный призрак мести.
– Как ты смеешь рыться в моих личных бумагах! – закричал он.
Ярость, стыд, ненависть заставили Хельгу вскочить на ноги:
– А как смеешь ты устраивать за мной слежку! Я пачкаю твое имя? Да кого интересует твое проклятое имя! Ты даже не человек, ты – бессердечный компьютер! Высушенный автомат для делания денег – вот кто ты! В тебе нет ни капли доброты, ни грамма чуткости.
Сверля ее взглядом, Рольф сделал шаг вперед:
– Шлюха!
– Лучше быть шлюхой, чем калекой-посмешищем! – крикнула она ему в лицо.
От этих слов к его лицу вдруг прилила кровь, рот перекосился, трости выскользнули из рук и со стуком упали на пол. Он вцепился руками в грудь. Все его тело свела мучительная судорога. От испуга Хельга закрыла глаза. Потом он вдруг подался вперед и упал к ее ногам.
Глава 2
Умрет ли он?
Хельга смотрела на свои отделанные золотом и платиной часы, один из многочисленных свадебных подарков Германа. Они показывали четверть двенадцатого. Через открытое окно до нее доносился шум голосов. Дуговые прожектора телеоператоров отбрасывали тени на потолок комнаты.
Новость распространилась мгновенно, и шакалы от прессы были тут как тут, но управляющий отелем закрыл доступ на верхний этаж. Телефонные звонки подвергались строгому отбору на коммутаторе.
Умрет ли он?
Этот вопрос непрестанно вертелся в голове Хельги.
Хинкль проявил себя хозяином положения. Он появился через несколько секунд и одним взглядом охватил немую сцену: Рольф на полу и прижавшаяся к противоположной стене Хельга. Быстро подойдя к Рольфу, он опустился на колено и проверил пульс.
– Умер? – спросила Хельга.
В ответ Хинкль отрицательно покачал головой, поднял худое тело, словно невесомое, и исчез в спальне. Хельга пришла в себя и, подойдя к телефону, попросила старшего портье немедленно прислать врача в номер Рольфа. У того от неожиданности перехватило дыхание. Хельга не стала дожидаться вопросов и положила трубку.
Из спальни вышел невозмутимый и серьезный Хинкль.
Она сказала, что вызвала врача.
– С вашего разрешения, мадам, я советовал бы вам вернуться к себе, – проговорил он. – Вы можете вызвать доктора Леви?
– У него инсульт?
– Боюсь, что да, мадам. Нужно сообщить мистеру Винборну и мистеру Леману.
Хельга вернулась в свой номер и связалась с доктором Леви. В Парадиз-Сити тот принимал гостей и только что закончил обедать. Но он пообещал заказать воздушное такси и быть у нее через два часа. Винборн был в театре, и она оставила для него сообщение. Леман заплетающимся от волнения голосом сообщил, что прибудет завтра утром на реактивном самолете дирекции. Возбужденным голосом он спросил, знает ли о случившемся пресса.
Хельга ответила, что, насколько ей известно, пока нет.
– Биржа полетит ко всем чертям, – простонал Леман.
Она бросила трубку.
Возвращаясь в номер Рольфа, она заметила рослого темноволосого охранника в фуражке и с пистолетом на боку, стоявшего на верхней площадке лестницы, и другого перед лифтом. Оба откозыряли ей.
Управляющий отелем был в гостиной. Он сказал, что вызванный врач находится у Рольфа. Затем обеспокоенно пробормотал слова сочувствия. Хельга не обратила на него внимания.
Когда Рольф застал ее врасплох, она захлопнула красную папку. Та все еще лежала на столе, напоминая сигнал тревоги, и Хельга убрала ее в ящик.
Из спальни вышел моложавый, грузный, сильно вспотевший темнокожий врач. Он представился – доктор Беллами. Хельга отметила, что вызывает в обеспокоенном враче благоговейный трепет. Сообщив, что ее муж перенес инсульт и ему будет сделано все необходимое, он поспешил к телефону.
Хельга направилась к дверям спальни, но появившийся Хинкль загородил ей дорогу.
– Вам лучше не входить, мадам, – сказал он мягко. – Положитесь на меня.
Она кивнула.
– Доктор Леви скоро придет. – Она помедлила в нерешительности. – Он сильно страдает?
– Нет, мадам.
Прислушивающийся к разговору управляющий приблизился к ним:
– Позвольте проводить вас в ваш номер, миссис Рольф.
Увидев, что Хинкль закрыл дверь спальни, направившаяся к выходу Хельга остановилась, потом, подойдя к столу, достала оттуда красную папку и в сопровождении управляющего вернулась к себе.
У двери ее номера управляющий сказал:
– Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Телефонные звонки будут принимать служащие мистера Рольфа. Вы не ужинали? Могу предложить…
– Нет, ничего не надо. Благодарю вас.
Хельга вошла в номер и закрыла за собой дверь. Только теперь она вспомнила о свидании с Гарри Джексоном и почувствовала острое, как боль, разочарование.
В шейкере нашлись остатки мартини. Она выпила, закурила сигарету и села. Так и просидела часа два с папкой на коленях, курила сигарету за сигаретой и размышляла: умрет ли он?
Прибыл доктор Леви. Заглянув к ней лишь на несколько минут, он сообщил, что у ее мужа серьезный инсульт и его перевезут в клинику, как только он сочтет это безопасным. Очень жаль, что новость распространилась. Теперь ей лучше находиться у себя в номере, так как могут появиться представители прессы. Администрация отеля понимает, какое создалось положение. Меры безопасности будут соблюдаться и дальше. Не примет ли она таблетку снотворного? Позже он сообщит ей новости.
Ее разбудил телефонный звонок. Понизив голос, телефонистка спросила, будет ли она разговаривать со Стэнли Винборном.
Винборну передали тревожное сообщение во время первого акта пьесы. Он немедленно вернулся домой. Хельга передала ему содержание беседы с доктором Леви.
– Я связался с Леманом. – Винборн говорил холодным тоном. – Будем у вас завтра утром.
«Стервятники слетаются», – подумала она.
Вошел управляющий, неся на подносе маленькие бутерброды и коктейли.
– Вам нужно немного подкрепиться, миссис Рольф. Пожалуйста, съешьте что-нибудь, – сказал он и вышел.
Внезапно почувствовав волчий аппетит, она набросилась на бутерброды, уничтожая их один за другим и сердясь на то, что они такие маленькие. Но, выпив три коктейля и съев все бутерброды, она почувствовала, что насытилась, успокоилась и раскрыла красную папку, чтобы еще раз перечитать письмо.
«Умрет ли он? – еще раз спросила она себя, убрав письмо в папку. – Если умрет, проблема будет решена».
О письме знал только Хинкль. Хельга задумалась. Можно ли рассчитывать на его молчание? Она вспомнила Арчера, которого меньше всего могла заподозрить в способности шантажировать ее. И все же он пошел на шантаж. А Хинкль? Если она уничтожит письмо, на этом все и окончится, голословные обвинения не имеют силы. Конечно, Винборн поверил бы ему, скажи тот о письме, но ничего не смог бы сделать. У него хранится первоначальное завещание, и ему придется действовать в соответствии с ним. А это шестьдесят миллионов долларов… но только если Герман умрет. Умрет ли он?
А что, если он не умрет? Она стукнула сжатыми кулаками друг о друга. Он видел ненависть в ее глазах. Осознание всей глубины ненависти к нему и вызвало этот роковой удар! В этом она уверена. Значит, если он поправится, она обречена на жизнь монашки. Мало того, он в состоянии сделать ее жизнь настолько невыносимой, что у нее останется только один выход – покинуть его.
Хельга обвела взглядом обставленную просторную комнату, подумала о множестве других подобных комнат в таких же пятизвездочных отелях, о великолепной вилле на собственном острове неподалеку от Парадиз-Сити, о вилле в Кастагноле, об элегантном особняке с пятью спальнями в Нью-Йорке. Подумала о поклонах и приветствиях метрдотелей, портье и даже полицейских, готовых выполнить малейшую ее прихоть. Всему наступит конец. Ей придется начинать жизнь сначала, а в сорок три года такая перспектива страшила. Разумеется, она сможет заработать на безбедное существование. Она отложила кое-какие деньги, тысяч на триста тянут драгоценности. Не пугающая мысль о возврате в мир бизнеса с его жестокой конкуренцией вызывали у Хельги дрожь, а сознание того, что она перестанет быть миссис Рольф, женой одного из богатейших людей мира, которую повсюду окружают подобострастие, внимание и забота.
Но если он умрет!
Полная свобода и шестьдесят миллионов долларов!
С ее чутьем, финансовым опытом и энергией она сможет стать столь же могущественной, как Рольф. Существует много возможностей еще больше разбогатеть, когда располагаешь таким капиталом.
Если бы он умер!
Хельга посмотрела на красную папку.
Уничтожить письмо? Нет, рано. Если Герман поправится, придется вернуть папку в стол, если умрет, она уничтожит письмо без колебаний.
В поисках надежного убежища Хельга посмотрела по сторонам, подошла к шкафу и достала пустой чемодан. Она положила папку в чемодан и засунула его обратно под другой, тоже пустой.
Здесь папка будет в сохранности.
На часах было без двадцати двенадцать. Сколько еще ждать? Хельга принялась расхаживать по комнате, держась подальше от раскрытого окна. Она не хотела, чтобы ее заметил кто-нибудь из ожидающих репортеров. Когда через полчаса в дверь постучал доктор Леви, она все еще ходила по комнате, погруженная в свои мысли.
– Как он?
– Пока рано говорить что-нибудь определенное. – Леви прикрыл за собой дверь. – Мне очень жаль, миссис Рольф, но положение тяжелое. Все зависит от того, что произойдет в течение двух-трех последующих дней. Делается все возможное. Если послезавтра наступит улучшение, надежда есть. Я останусь здесь. Компетентность доктора Беллами не вызывает сомнений. Запаситесь терпением, миссис Рольф. Вам будут обо всем сообщать.
– Два или три дня?
– Возможно, завтра мы будем знать наверняка.
– Вы должны мне сказать, – требовательно произнесла Хельга. – Положение тяжелое. Как вас понимать?
Доктор Леви снял пенсне и сдавил пальцами переносицу. Он сказал, не глядя на нее:
– Полный паралич правой руки, несомненное повреждение левой половины головного мозга, утрата речи.
Он снова надел пенсне, по-прежнему избегая смотреть на Хельгу.
Та почувствовала в теле холодную дрожь. Такого она не пожелала бы даже Герману.
– Но он и так почти не владел ногами, – сказала она чуть слышно.
Доктор Леви мягко произнес:
– Трагично, но я его предупреждал.
– Вы утверждаете, что он не сможет больше говорить?
– Это выяснится позже. Боюсь, что не сможет. А теперь я советую вам немного отдохнуть, миссис Рольф. Вы ничем не можете помочь. Я принес вам снотворное.
– Было бы милосердней, если бы он умер, – сказала Хельга и содрогнулась. – Без ног, без языка, без правой руки…
Доктор Леви положил на столик таблетку:
– Пожалуйста, примите ее и ложитесь в постель, миссис Рольф.
Когда он ушел, Хельга снова опустилась в кресло, не обращая внимания на таблетку. Стиснув на коленях руки, она горячо желала смерти мужу, теперь уже не ради себя, а ради него самого.
Стэнли Винборн сообщил Хельге, что в последний момент было решено: Леман останется в Нью-Йорке, где принесет больше пользы как вице-президент «Электронной компании Рольфа». Теперь, когда о происшедшем узнала пресса, цена на акции компании упадет. Это неизбежно, хотя и не имеет серьезного значения: в наши дни достаточно чихнуть, и акции компаний покатятся вниз. Леман должен оставаться у руля. Винборн без стеснения пользовался такими фразами. Он прибыл в отель «Алмазный берег» в четверть двенадцатого. Хельга, смотревшая сквозь жалюзи, чтобы остаться незамеченной, видела, как он выходит из машины и беседует с репортерами, находящимися здесь уже четырнадцать часов.
Несмотря на ненависть к нему, она была вынуждена признать, что Стэнли Винборн, высокий и красивый мужчина, чем-то напоминает видного государственного деятеля. Всегда безукоризненно одетый, с холодным лицом, длинный и худой, с густыми темными волосами, побелевшими на висках, Винборн обладал утонченным умом юриста. Ко всем, включая Хельгу, он относился с холодной вежливостью и отчуждением. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь Винборн улыбался, а тем более смеялся. Проведя несколько минут с репортерами и позволив им сфотографировать себя, он скрылся в отеле. Прошел почти час, прежде чем он появился у нее в номере. Хельга не сомневалась, что он подробно расспросил доктора Леви и запасся информацией, чтобы потом перейти к действиям. Ожидая его, Хельга просмотрела заголовки газет. В большинстве из них аршинными буквами сообщалось о болезни Германа Рольфа. Хельга подумала о лавине соболезнований, телеграмм, каблограмм и телефонных звонков, которую вызовет это известие. Она надеялась, что их направят в нью-йоркский филиал, а не сюда.
– Печальное событие, – вздохнул Винборн после первых слов сочувствия, вызвавших у Хельги только раздражение. – По-видимому, положение серьезное.
– Да.
– Могу ли я быть вам чем-то полезен, миссис Рольф? – Серо-стальные глаза Винборна скользнули по ней. – Разумеется, я в вашем распоряжении.
– Спасибо, пока ничем.
Выдержав паузу, Винборн добавил:
– Мистер Рольф только что заключил важный контракт с японским правительством. Он собирался отослать мне проект контракта, когда с ним случилось это несчастье. Дело не терпит отлагательств. Вам известно, где он лежит?
Не подумав, Хельга ответила:
– Хинкль должен знать. – Произнеся эти слова, она сразу осознала их опасность. Если Винборн заговорит с Хинклем о бумагах Германа, не исключено, что тот упомянет об убийственном для нее письме. Однако беспокоилась она напрасно.
Винборн приподнял брови.
– Я предпочел бы не обсуждать дела мистера Рольфа со слугой, – сказал он.
«Проклятый сноб! – подумала она. – Слава Богу, что ты – сноб!»
– Миссис Рольф, могу я попросить вас пройти со мной, – продолжал Винборн, – просмотреть его бумаги? Японский проект требует моего незамедлительного внимания.
Она избежала еще одной опасности. Не позаботься она изъять красную папку заранее, та сейчас попала бы ему в руки.
– Да, конечно.
Они направились в номер Рольфа. Охранники по-прежнему стояли на верхней площадке и перед лифтом. Любивший почет Винборн наклонил голову, когда те откозыряли.
Дверь открыла медсестра. Ее лицо излучало добродушие.
– Постарайтесь, пожалуйста, не шуметь, – произнесла она, впустив их, и вернулась в спальню, закрыв за собой дверь.
Винборн стоял рядом, пока Хельга перебирала содержимое ящиков. Папка с японским контрактом нашлась быстро. Под ней лежала другая, с надписью: «Швейцарский филиал».
– Она напоминает мне кое о чем, – сказал Винборн, понизив голос. – Леман говорил, что швейцарские счета показывают потерю в два миллиона. Мистер Рольф сказал, что потеря возникла в результате неосторожных спекуляций на бирже.
Хельга овладела разгулявшимися нервами.
По крайней мере, Рольф не открыл им правды. Ни Леман, ни Винборн не знают о растрате Арчера.
Она посмотрела на него в упор:
– Швейцарскими делами ведаю я, мистер Винборн. Мне об этом известно. Я обсудила создавшееся положение с мужем. Это – моя забота, не ваша.
Винборн лишь едва заметно сжал губы и наклонил голову:
– Тогда я вас покидаю, миссис Рольф.
– У вас есть еще вопросы ко мне?
– Ничего срочного, миссис Рольф. Доктор Леви считает, что при первых же признаках улучшения здоровья мистера Рольфа нужно перевезти в Парадиз-Сити, где ему обеспечат значительно лучший уход, чем здесь. Через пару дней вопрос о переезде мистера Рольфа может быть решен. Сегодня вечером я лечу обратно в Майами. Могу я рассчитывать, что вы будете держать меня в курсе дела?
– Да.
– Тогда с вашего позволения… мне нужно сделать несколько звонков. Если понадоблюсь – я в четырнадцатом номере. – Уже шагнув к двери, он остановился. – Мне кажется, что как душеприказчик и юрисконсульт мистера Рольфа я обязан знать, продолжаете ли вы следовать советам мистера Арчера? Два миллиона долларов – серьезный промах.
Хельга посмотрела ему прямо в глаза:
– Вам пока еще нет необходимости выступать в качестве душеприказчика, мистер Винборн, и я надеюсь, прежде чем возникнет такая возможность, пройдет еще много времени, – спокойно сказала она.
Его губы снова сжались, и он произнес:
– Я тоже надеюсь, миссис Рольф. Прошу извинить меня. – И вышел из комнаты.
Расслабившись, Хельга откинулась на спинку кресла, глубоко и облегченно вздохнула. Она вела себя правильно. Если бы письмо нашлось, Винборн показал бы когти.
В номере Хельгу ожидал Хинкль. Он выглядел уставшим и не таким благодушным, как обычно.
– Как вы себя чувствуете, мадам? – спросил он, подходя.
– Неплохо. А вы, Хинкль?
– Ночь была тревожной, но теперь мистеру Рольфу как будто лучше. Мы не должны терять надежды.
– Доктор Леви сказал вам… паралич…
– Да, мадам. Весьма печально, но не надо об этом постоянно думать. Я могу предложить вам ленч на террасе. Газетчики уехали. Они вам не помешают, а солнце полезно.
– Хорошо. Как ни странно, Хинкль, но я проголодалась.
– Это все нервы, мадам. Вполне понятно.
«Милый, добрый Хинкль», – подумала она.
Она очень надеялась, что Хинкль останется с ней, когда Герман умрет.
– Я предложил бы вам немного паштета из перепелов, мадам, затем жаркое и пикантный соус. Я присмотрю за поваром. – Лицо Хинкля омрачилось. – У него мало таланта. Затем шербет и шампанское.
– Чудесно, Хинкль.
Он повернулся к столу, на котором стояли шейкер с мартини и бокал, и стал наливать коньяк. Хельга наблюдала за его движениями, испытующе всматриваясь в бело-розовое лицо.
«Нет, – думала она, – он не шантажист. На этот раз можно ничего не опасаться».
– Вы, как всегда, предупредительны, Хинкль, – сказала она, принимая у него бокал.
– Я хотел бы думать, что это так, мадам.
Пауза, потом он продолжал:
– В настоящий момент я ничем не могу помочь мистеру Рольфу. К сожалению, им занимаются другие. Я буду рад, если вы воспользуетесь моими услугами, мадам. Это доставило бы мне большое удовольствие.
– Спасибо, Хинкль. Я так и сделаю. – Ее быстрый активный ум увидел представившуюся возможность. Надо склонить его на свою сторону. – Мистер Винборн спрашивал о каких-то бумагах, относящихся к недавней сделке. Я сказала ему, что вы хорошо знакомы со всеми делами мистера Рольфа, но мистер Винборн… – Она умолкла, видя легкую краску, выступившую на лице Хинкля. Отведя глаза, она закончила: – Мистер Винборн – сноб.
Потом она посмотрела на Хинкля, и их глаза встретились.
– Очевидно, так, мадам, – произнес он, слегка поклонившись, и направился к двери. – Значит, через полчаса ленч.
Когда он ушел, Хельга вышла на террасу и посмотрела на пляж, на толпы людей и потоки машин.
«Кажется, Хинкль – мой», – сказала она себе.
После ленча ее навестил доктор Леви. Он сообщил, что область кровоизлияния в мозгу не увеличилась и это ободряет. Сняв пенсне, он кончиками пальцев взялся за переносицу.
– Паралич в тяжелой форме. Впрочем, со временем можно надеяться на некоторое улучшение. Через два-три месяца может наступить заметная перемена, – продолжал он. – Я попросил приехать профессора Бернштейна. Он лучший специалист в Европе. Однако состояние здоровья мистера Рольфа неудовлетворительное, поэтому я не хочу вселять преждевременных надежд. Тем не менее при том интенсивном лечении, которое получает мистер Рольф, его можно будет транспортировать, я уверен, через три дня. К сожалению, я не могу оставаться здесь, и мне хочется поскорее перевезти его в нашу клинику. Но доктор Беллами тоже очень знающий специалист, и вы можете полностью на него положиться.
– Заметная перемена. Как это понимать?
– Если его сердце и дальше будет выдерживать такую нагрузку, к нему, по всей вероятности, вернется речь, а паралич, поразивший правую сторону, уменьшится.
– Через два или три месяца?
– Может быть, на это потребуется больше времени, но никак не меньше.
– То есть два или три месяца он не сможет говорить?
– Скорее всего нет, разве только нечленораздельно бормотать. Я говорю так потому, что мистеру Винборну не терпится посоветоваться с ним. Но я предостерег его от любых попыток утомлять мистера Рольфа.
«Два или три месяца, если у него выдержит сердце», – подумала Хельга.
– Можно его повидать? – без всякой охоты спросила она, зная, что от нее ждут подобных слов.
– Не советую, миссис Рольф. Совершенно незачем его зря расстраивать. – Доктор Леви надел пенсне. – Не тревожьтесь, доктор Беллами будет постоянно со мной контактировать. К пятнице я решу, можно ли его перевозить, и вам, миссис Рольф, совершенно незачем сидеть в номере. Прогуляйтесь, сходите на пляж, побудьте на солнышке. – Он улыбнулся. – Я не хочу, чтобы у меня на руках оказалась еще и важная пациентка. Одного вполне достаточно. Поэтому старайтесь повеселее проводить время. Мистер Рольф не собирается умирать. – Он умолк, поняв, что эти слова налагают на него непростые обязательства. – В любом случае, он проживет еще какое-то время. Почти наверняка до конца года. Мне хотелось бы вас уговорить не сидеть взаперти и постараться жить нормальной жизнью. Он в надежных руках, будьте уверены.
– Вы очень заботливый и чуткий врач, – сказала Хельга.
Выйдя на террасу после его ухода, она ощутила горячее прикосновение солнечного тепла как физическую ласку. «Если инсульт его не прикончит, – думала она, – то через два или три месяца он скажет Винборну о письме».
Что ж, за это время многое может произойти, в ее руках по-прежнему останется контроль над финансами швейцарского счета, а это примерно пятнадцать миллионов долларов. Данную ситуацию надо хорошо обдумать. Лучше всего ей думалось ночью. Поэтому сегодня перед сном она обстоятельно поразмыслит о своем будущем. А пока что все козыри у нее на руках. Герман не сможет говорить еще месяца два, опасное письмо у нее, контроль над пятнадцатью миллионами – тоже.
Хельга прошла в спальню и переоделась. Затем надела пляжный халат и позвонила старшему портье:
– Пожалуйста, дюноход.
– Слушаюсь, миссис Рольф. Будет через три минуты.
Если к Герману когда-нибудь вернется членораздельная речь, такому почтительному обхождению с «очень важной особой» придет конец. Потребуй она шестидесятитонную яхту, не возникло бы никаких затруднений. Но волшебный ключ уже был готов выскользнуть из ее рук. Выйдя из номера, Хельга увидела, что охранников убрали. Этот факт принес ей облегчение. Пока Герман жив, ею не будут интересоваться.
Она ехала к морю, махая рукой козыряющим ей полисменам, которые остановили перед ней движение. Потом направила машину к отдаленным пустынным дюнам, подальше от людской толчеи.
Проезжая мимо вереницы бунгало, она вспомнила о Гарри Джексоне. Он совершенно вылетел у нее из головы, но, увидев домики, один из которых он снимал, Хельга с сожалением вспомнила о нем.
В утренних газетах появилась ее фотография. Наверняка теперь Гарри знает, кто она такая, и затевать с ним интрижку было бы опасно. Несмотря на его открытое мужественное лицо, Хельга решила не рисковать и вообще отказаться от каких-либо авантюр, пока она здесь. Вспомнив, что за ней ведется наблюдение, она оглянулась, но сзади никого не было. Позади тянулась пустынная местность, но это вовсе не означало, что за ней не следят в мощный бинокль. По-настоящему в безопасности она может чувствовать себя только в Европе и уж во всяком случае не в Парадиз-Сити: это самое неподходящее место для рискованных утех.
Нужно поскорее найти какой-нибудь предлог для возвращения в Швейцарию. Задача трудная, но выполнимая.
Оставив дюноход в тени пальм, Хельга бросилась в воду и энергично поплыла. Устав, перевернулась на спину и отдалась течению. Когда солнце стало жечь кожу, она пересекла прибрежные дюны и уселась в тени деревьев.
– Привет! – Улыбающийся Гарри Джексон, в плавках и с очками в руке, приблизился к ней и остановился рядом. – У вас принято не приходить на свидание?
