Текст книги "Репортер Кэйд (др. перевод)"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Допив коктейль, он пошел в ресторан и в одиночестве пообедал, представляя себе, что она в этот момент делает и как будет выглядеть их дом. Он скучал без нее. Усилием воли заставил себя думать о предстоящем бое быков.

Крил пообещал позвонить вечером, чтобы узнать, какие будут дополнительные распоряжения. У него был автомобиль, который он предложил в полное распоряжение Кэйда. Крил готов был стать его гидом и личным шофером. Кэйд уже объяснил ему, что будет работать с тремя камерами. Крил должен сидеть рядом с ним и передавать ему ту камеру, которую он потребует. Съемки должны быть непрерывными и теми объективами, какие необходимы в данный момент.

Крил ему понравился. Толстяк так старался быть во всем полезным для Кэйда и предупредить все его желания, что не мог не расположить его к себе. Он, кстати, посоветовал купить целую охапку гвоздик в комнату Хуаны, которая в отеле сообщалась с комнатой Кэйда, сам же Крил и проинструктировал горничную, куда их поставить.

После обеда Кэйд поднялся в номер и лег. Он чувствовал себя расслабленным. Немного устал от всех событий, начавшихся прошлой ночью. Вскоре он заснул.

Проснулся поздно. Время перевалило за семь вечера. Он вскочил с постели, чувствуя себя превосходно. Быстро разделся, принял душ. И тут зазвонил телефон. Это была Хуана. В трубке слышались мужские голоса, хохот, игра на гитаре, пение. Голос, певший фальцетом, заставил Кэйда стиснуть зубы.

– Откуда ты звонишь? – спросил он с беспокойством.

– Из одного кафе, – ответила Хуана. – Тут шум сумасшедший! Послушай, милый, Диас увидится с тобой завтра в половине третьего. Он будет в отеле "Торо". Тебя устраивает?

– Да! Прекрасно! Как это тебе удалось?

– Ренадо – мой очень хороший друг. Он шеф всех тореадоров. Он очень был польщен тем, что знаменитый Кэйд хочет снимать одного из его героев. И Диас тоже польщен… надутая жаба!

"Мой очень хороший друг". Что бы это могло означать?

– Прекрасно, – повторил Кэйд. – Но что ты делаешь в кафе, дорогая? Почему ты не со мной?

– Я с Ренадо. Сейчас выезжаю, но буду не раньше десяти.

– Почему?

– Ой, у меня еще масса дел. Дом я арендовала, но нужно еще встретиться с агентом и заплатить деньги. На это потребуется время – он такой жулик. Придется с ним поторговаться. Зато дом – конфетка! Тебе понравится. Завтра можно будет туда выезжать сразу после окончания корриды. А сегодня давай сходим в ресторан "Негруи". Там отлично кормят. Слышал о таком?

Кэйд ответил, что не знает такого ресторана.

– Тебе там понравится. Ты пока зарезервируй там столик. Ну, все, я пошла. Еще много дел. Ты меня любишь?

– Была б ты здесь, я бы доказал это, – ответил Кэйд.

Она засмеялась счастливым смехом.

– Пока, милый!

Позднее позвонил Крил. Кэйд сообщил ему о предстоящей встрече с Диасом. Толстяк заверил его, что это самая удивительная новость, какую он когда-либо слышал.

– Вы не знаете, сеньор, и не представляете, что я только не делал, чтобы добиться для вас этой встречи. Диас – самый настоящий сукин сын. То, что сеньора действовала через Ренадо, – просто блестяще. Он очень важная фигура, но. уговорить его крайне трудно. Видимо, она знает его очень хорошо, если сумела добиться от него согласия на интервью.

Все это никак не уменьшило беспокойства Кэйда и зреющей в душе ревности. Крил пообещал позвонить Кэйду завтра в два часа и заехать за ним, чтобы отвезти в отель "Торо".

В десять вечера Хуана торопливо вошла в спальню, где ждал ее Кэйд. Она поцеловала его.

– Милый, я ужасно-ужасно проголодалась. Я хочу огромный аппетитный бифштекс…

Его удивило, как быстро Хуана приняла душ и переоделась.

Кухня ресторана "Негруи" оказалась превосходной. Во время еды они вели беседу: все дела были улажены, дом в полном порядке, оплачен на неделю вперед, арендовать его можно на любой срок. Доволен ли он, что с Диасом все получилось? Диас глуп, как пробка, но она слы

шала, что с быками он мастер своего дела. Ренадо проявил энтузиазм для того, чтобы организовать с ним встречу. Правда, пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться этого.

Когда она сделала паузу и перевела дыхание, Кэйд спросил:

– Крил говорит, что Ренадо – важная фигура и уломать его крайне трудно. Как тебе удалось это?

Она отрезала кусок торта. Посмотрела на него и улыбнулась.

– Ага, это хорошо: ты немного ревнив. Очень хорошо, – когда мужчина ревнует женщину, – значит, любит.

Кэйд отодвинул тарелку.

– Не надо этих пошлостей. Просто ответь на мой вопрос.

– Ты злишься? – В глазах ее мелькнули искорки.

– Нет еще. Но могу…

– Люблю мужчин, когда они злятся. В этом их характер проявляется. А без характера – что за мужчина?

– Пожалуйста, скажи мне, как ты уговорила такого человека, как Ренадо, помочь мне? – Кэйду с трудом удавалось сохранить спокойствие.

– Пожалуйста, никакого секрета здесь нет. – Она доела торт и со вздохом удовлетворения откинулась в кресле. – Мой отец, Томас Рока, был одним из величайших пикадоров всех времен. Он нанял Ренадо своим антрепренером. Благодаря тому, что отец стал знаменитым, Ренадо разбогател и стал тем, кем он есть сейчас. Вполне естественно, что он согласился помочь мне, когда я обратилась к нему с просьбой.

Кэйд с облегчением взял ее за руку.

– А что случилось с твоим отцом?

– Он стал слишком старым для пикадора, сейчас владеет магазином в Такско, торгует серебром. В Такско много серебряных лавок, но, поскольку мой отец известный человек, у него дела идут хорошо. Вообще-то он скучный тип: хотел, чтобы у него родился сын. Это я могу понять; но не могу ему простить того, как он обращался со мной. Когда мне исполнилось пятнадцать, я сбежала из дома и с тех пор его не видела. И мать я больше не видела. Она тоже скучная и зануда.

– И все это время ты жила сама по себе?

– Да, зато как здорово быть независимой!

Он пристально посмотрел на нее.

– И чем же ты зарабатывала на жизнь?

– Какой ты любопытный! – В ее глазах мелькнуло беспокойство. – Мужчины не любят подобных признаний. Им кажется, что они любят их выслушивать, а на самом деле – наоборот.

Кэйд вздохнул и, махнув рукой официанту, попросил счет.

– Поехали в отель. – Он улыбнулся. – Я люблю тебя.

Ее лицо засияло.

– Самое лучшее, что со мной произошло, – это то, что я нашла тебя. Они вышли из ресторана, взявшись за руки.

Глава 3

1

Педро Диас был крепким, подтянутым человеком небольшого роста. Квадратные плечи – фигура из стали и бетона. Он излучал мощь и жестокую силу. Черты лица обыкновенные, по-своему, пожалуй, он был красив – правда, с избытком высокомерия и гордости.

Когда Кэйд вошел в безвкусно обставленную гостиную в обширном номере отеля, Диас стоял возле распахнутого окна. Невыразительные жесткие глаза были устремлены на улицу, точнее на стену, окружавшую арену, которая находилась напротив, через дорогу. Он явно позировал для Кэйда. В комнате находился его оруженосец Реджино Франоко. Он возился с четырьмя шпагами в ножнах, разложенными на оттоманке, поеденной молью.

Реджино Франоко был маленьким, изящным юношей с прекрасным лицом, но таким же темным и жестоким, как у Диаса. Глаза бегали – в них таилась вечная подозрительность. Движения судорожные, как у истеричной женщины. Крил накануне предостерег Кэйда в отношении оруженосца:

– Он забавляет Диаса, работает эффектно, но о нем рассказывают много дурного. Во всяком случае, – он человек опасный. Для него Диас – бог.

Кроме них в гостиной сидел в кресле и курил крепкую, судя по дыму сигару, крупный мужчина с массивным животом и пышными усами. Это был знаменитый Ренадо, командовавший всеми тореадорами. Он поднялся и пожал руку Кэйду. Ренадо сказал, что он счастлив встретиться со столь известным мастером, как Кэйд. Кэйд ответил на корявом испанском подобным же комплиментом.

Ренадо подвел его к Диасу, который ждал у окна, словно король, соизволивший дать аудиенцию. Талант Кэйда состоял и в том, что он умел брать самые неприступные барьеры. Не прошло и пяти минут, как Диас расслабился и даже заулыбался. Кэйд сразу понял: этот человек падок на лесть, и не поскупился на комплименты в его адрес.

Крил застенчиво державшийся ближе к двери, начал распаковывать оборудование Кэйда. Несколько минут спустя тот уже делал снимки. Работая, он не жалел пленки. Кэйд знал, что рано или поздно объект съемки все же выдаст свою подлинную сущность, хотя бы на мгновение. Он отснял уже более семи десятков кадров, прежде чем дождался того момента, на который так рассчитывал.

Диас позировал весьма охотно. Его представления о том, как он будет выглядеть наиболее импозантно и впечатляюще, менее всего интересовали Кэйда, хотя он шел навстречу любым желаниям и предложениям Диаса. Превосходный кадр получился, лишь когда Франоко, наблюдавший за ними с презрительно-враждебным выражением лица неудачника, следившего за счастливчиком, нечаянно задел прислоненные к креслу шпаги и с грохотом обрушил их на пол. Диас обернулся к нему. На лице его были ярость и жестокость. Он заорал:

– Ты, придурок неуклюжий, не можешь пару минут постоять спокойно!..

Кэйд понял, что получил наконец то, что нужно. Для приличия сделал еще десяток снимков.

– Вы придете посмотреть на мой бой? – спросил Диас. Теперь, казалось, он сожалел, что съемка закончилась.

– Конечно, – ответил Кэйд и подал знак Крилу, чтобы тот упаковывал оборудование.

– Это будет грандиозное зрелище, – произнес Диас. – Станете потом своим внукам рассказывать, что видели своими глазами, как великий Диас поразил быка.

Кэйд пообещал Диасу комплект фотографий. Они пожали друг другу руки. Ренадо тоже стиснул ему ладонь.

Когда они вдвоем с Крилом переходили улицу, направляясь к арене, Крил сказал:

– Он глуп, но в бою действительно велик, сеньор. Это очень смелый человек. Многое можно простить человеку за его смелость. Сегодня вы увидите его во всем великолепии. Еще год пройдет – и он уже не будет таким: слишком много женщин в его жизни. А это, поверьте, чревато поражением.

Кэйд не слушал. Он думал о Хуане. Она ушла из отеля рано утром. Он просил ее прийти на корриду, но Хуана ответила, что бои быков ей наскучили, – слишком много она их насмотрелась. Кроме того, ей надо было подготовить дом к новоселью. Как только Кэйд закончит съемки, – пусть сразу едет в их новый дом, она будет его там ждать.

* * *

С первым быком выступал Диас. Это было большое, проворное и бесстрашное животное. Крил сказал, что Диасу повезло, поскольку нынче мало стало хороших быков. Порода пропала. Быки пошли мелкие, лишенные свирепости. И тут уж не важно, насколько хорош и Умен матадор, – с такими животными особого мастерства не покажешь.

Хотя Кэйд совершенно ничего не понимал в искусстве боя быков, он быстро ощутил, что оказался свидетелем великолепного представления. Бык был под стать отважному тореадору. Кэйд сделал три сот– ни снимков, действуя быстро и точно. Крил был поистине его оруженосцем, вручая ему нужные камеры так четко, что Кэйд работал почти без пауз.

Финальный, смертельный удар на много дней запечатлелся в его памяти. Диас продемонстрировал подлинно дикую силу. Мощным ударом вогнал шпагу в животное по самую рукоятку, как иголку в шелк. Бык был уже мертв еще до того, как свалился на песок арены.

Пока Диас медленно совершал круг почета, надменно и гордо принимая восторги толпы, Кэйд кивнул головой Крилу, и они оба покинули арену.

Крил загодя договорился с хозяином, чтобы фотомастерская в это время была открыта, и Кэйд мог сразу проявить пленки и отпечатать фотографии. Поэтому они сразу поехали туда. Два часа спустя Кэйд вышел из темной комнаты с большой пачкой еще влажных снимков в руках.

Крил пил пиво и болтал с хозяином мастерской. Они оба вскочили при появлении Кэйда, вопросительно глядя на него.

– Все в порядке, – сказал Кэйд и начал раскладывать фото на столе.

Это было скромно сказано. Когда все трое просмотрели снимки, хозяин мастерской, толстый лысеющий мексиканец, ненавидевший бои быков, судорожно и шумно вздохнул.

– Да, – произнес он потрясенно. – Я всегда думал, что это именно так происходит, но впервые вижу все так наглядно.

Крил сказал с тревогой:

– Диасу это не понравится, сеньор.

Кэйд собрал фотографии и положил их в большой конверт.

– Ну и наплевать. Отвезите меня, пожалуйста, домой.

Заводя машину, Крил сказал:

– Диас – опасный человек. Он богат и популярен. Вы учитываете это? Вы ему не польстили. Я сам не понимаю, каким образом, но вы сделали его мастерство просто ничтожным.

– Значит, таково оно и есть, – ответил Кэйд. Он отдыхал, чувствуя полное удовлетворение от проделанной работы.

– Может быть. Возможно… Но Диас так не считает. Он может вам отомстить.

– О! Если бы я волновался по поводу людей, которые не прочь мне отомстить, я бы давно оставил свою профессию.

– Верно, сеньор, но я подумал, что лучше все-таки вас предупредить об этом.

– Благодарю. Что ж, чему быть, того не миновать, верно?

Крил пожал плечами.

– Понимаю, сеньор. У вас, как и у Диаса, храбрости более чем достаточно.

– Ладно, хватит! Не каркайте, – раздраженно отрезал Кэйд. – Поехали побыстрее, я хочу домой.

Дом удивил и обрадовал его. Большая гостиная, две спальни, две ванные, хорошо оборудованная кухня, гараж на два автомобиля. Возле дома сад, утопавший в цветах, небольшой фонтан и тенистые деревья. Обстановка везде современная и комфортабельная.

Закончив с Хуаной обход дома, они вернулись в гостиную. Она выжидающе смотрела на него. Глаза ее блестели от возбуждения. До этого момента он не проронил ни слова. А теперь взял ее лицо обеими руками и поцеловал.

– Ты не представляешь, как много для меня все это значит, – сказал он с чувством. – Чудесно, дорогая. Впервые в жизни у меня настоящий прекрасный дом – и только благодаря тебе. После тебя это самое прекрасное, что я видел в своей жизни.

– Я так счастлива. Это все наше, милый, и будет столько, сколько мы захотим. Мы одни: ты, я и все это. И больше никого.

Вечером они вернулись из ближайшего ресторана, где хорошо поужинали. Кэйд и слышать не хотел о ее намерении возиться на кухне с едой. Только теперь он показал ей фотографии.

Они сели рядышком на оттоманку. Сквозь распахнутую в сад дверь доносился плеск фонтана. Хуана немногословно комментировала его снимки, пока не увидела фотографию Диаса, орущего на Франоко. Кэйд услышал, как она коротко вздохнула и замерла. Отодвинув другие фотографии, Хуана сосредоточенно разглядывала искаженное злобой лицо.

– Неужели он так выглядит? – спросила она.

– Пришлось некоторое время ждать, пока он сбросит маску. Да, это и есть Педро Диас. Не такой, каким он себя изображает или каким его видит публика, а такой, какой он есть на самом деле.

Она повернула к Кэйду лицо, в ее глазах было беспокойство.

– Не хотела бы я, чтобы ты взялся меня фотографировать, – сказала она и, заметив его удивление, деланно рассмеялась. – Я шучу, конечно. Но он не совсем такой.

Она бросила фотографию в общую кучу и поднялась.

– Пошли спать.

– А ты еще не видела фотографии боя, – сказал Кэйд. – Тут есть отличные снимки.

– Все, что ты делаешь, прекрасно! Это я знаю.

Кэйд поднялся. Они вышли из гостиной. Он выключил свет, и они стали подниматься по лестнице наверх.

2

На следующее утро за чашкой кофе Кэйд спросил Хуану, умеет ли она водить автомобиль.

– Конечно, – ответила она. – А почему ты спрашиваешь?

– Тебе нужен автомобиль. Я посмотрю, что у них здесь есть. Думаю, найду какой-нибудь подержанный, поторгуюсь.

Хуана вскрикнула от радости и набросилась на него с поцелуями.

– Ой! Ты меня задушишь. Значит, тебе хочется автомобиль?

– Всегда мечтала иметь собственный автомобиль.

– Хорошо, я тебе куплю.

– А мы можем позволить себе такое, милый? Этот дом и…

– Конечно, можем. Я сейчас поеду и к четырем часам вернусь. Если я тебе понадоблюсь, я буду в фотомастерской Ольмедо. Мне надо увеличить снимки и сегодня же самолетом отправить их. Ничего, если я тебя покину?

Она весело засмеялась.

– Ничего, ничего. У меня остается зато дом! Приготовлю тебе чудесный ужин. Сегодня я докажу, как здорово умею готовить.

Кэйд вытащил бумажник и положил на стол деньги – пятьсот песо.

– Если нужно больше, скажи. Это твои личные деньги, Хуана. Купи себе платье или еще что-нибудь. Отныне все, что у меня есть, – для нас двоих.

Он торопливо вышел наружу, где Крил ждал его в своем "понтиаке". Никогда Кэйд не чувствовал себя таким счастливым. Он был влюблен по уши и, как всякий влюбленный, хотел проявлять щедрость и делать людям добро.

Крил приветствовал его с улыбкой. Пока они ехали по улице Реформы, Кэйд сказал ему:

– Мне нужна ваша помощь, Адольфо. Прежде всего я хочу купить автомобиль. Как сейчас на рынке котируется "тандерберд"? Сколько стоит?

На Крила это произвело впечатление. Он подумал немного и ответил:

– Можно сделать, сеньор. У меня есть приятель, который торгует автомашинами.

– Скажем, часам к трем сегодня можно провернуть такое дело?

– Если к трем часам я не куплю эту машину, значит, я совсем ее не куплю.

– Тогда договорились? И еще одно. Я хочу купить бриллиантовый браслет… в общем, что-нибудь дорогое. Сможете и в этом помочь?

Крил удивленно раскрыл глаза и чуть не задел обгонявшее их такси. Последовал стремительный обмен ругательствами.

– Бриллиантовый… говорите? – переспросил он, когда обруганный таксист умчался вперед. – Но, сеньор, это стоит бешеных денег…

– Деньги – ерунда. Главное – сможете помочь?

– В этом городе все можно, если есть деньги, – ответил Крил. – Браслет, значит? Есть у меня и такой друг – драгоценностями занимается. Предоставьте это дело мне.

Он остановился возле фотомастерской.

– В три часа за мной приезжайте, – попросил Кэйд. – С автомобилем и браслетом.

– Как вам угодно, сеньор. – Крил приподнял панаму над головой.

Кэйд смотрел на него с улыбкой.

– Милый вы человек, Адольфо. Спасибо вам за все.

– Она прекрасна, – ответил Крил. – Но я практичный человек.

Рад быть вам полезным. А с другой стороны, когда имеешь дело с золотом, оно, знаете ли, стирается понемногу.

Кэйд рассмеялся и вошел в мастерскую, где ее хозяин – Томас Ольмедо уже ждал его.

* * *

В 14.30 Кэйд закончил работу над снимками и упаковал их для отправки Сэму Уонду. Заодно подготовил для Педро Диаса серию фотографий, которые могли ему только польстить. Ольмедо пообещал послать своего помощника в отель "Торо" и передать снимки тореадору.

В ожидании Крила Кэйд уселся в приемной Ольмедо и взял утреннюю газету, лежавшую на столике. Его взгляд упал на фотографию и подпись, набранную крупным шрифтом: "Мануэль Барреда, владелец корабельной компании, вчера утром умер от сердечного приступа. Сеньор Барреда поправлялся после предыдущего сердечного приступа в роскошном отеле в Акапулько. Он…"

Газета выпала из рук Кэйда. Этот человек не умер бы, если бы Хуана не бросила его, это наверняка… Он украл ее у него. Он виновен в его смерти. Кэйд позвонил Хуане. Пришлось долго ждать, прежде чем она взяла трубку.

– Ты видела газету?

– Я слишком занята, чтобы читать газеты? А что там?

– У Барреды случился сердечный приступ вчера утром. Он умер.

После паузы она сказала:

– Вот как?. Ой, прости, там что-то выкипает. Пойду посмотрю, а то…

– Ты поняла, что я сказал? – спросил Кэйд, повысив голос. – Барреда умер! Мы его убили, ты понимаешь?!

– Но, милый, он был старый и больной. Старики умирают. При чем тут мы? Ну, в чем дело? Ты такой расстроенный…

Кэйд вытер вспотевший лоб, неподвижно глядя на большой снимок девушки в бикини, висевший на стене напротив. У Хуаны фигура была куда эффектнее.

– А ты разве не расстроена?

– Да… извини… конечно, но…

– Мы не должны были поступать с ним так, Хуана.

– Но все равно он бы умер рано или поздно, – быстро проговорила она. – И не стоит думать об этом. Я побегу, а то прекрасный обед будет испорчен.

Она бросила трубку.

"Мы все должны умереть рано или поздно, но не таким образом, – Думал Кэйд, чувствуя себя подавленным. – И со мной может такое случиться! Другой человек появится в ее жизни – завтра, на следующий месяц, через год, и она бросит меня и уйдет к нему".

Его охватило чувство страха. Потерять ее? Нет, это невозможно.

А чего он, собственно, ждет? Ведь он любит ее. И любит безумно. И она его обожает. Так в чем же дело? Просто надо жениться – и все. Вот оно, решение.

Время перевалило за четыре часа пополудни, когда Кэйд, сидя за рулем сверкающего кроваво-красного "тандерберда", подкатил к их дому. Хуана вышла на порог, когда он вылезал из машины.

Через два часа они сидели вдвоем на качелях в саду. К этому времени они уже покатались на автомобиле. Его удивило, с какой опытностью Хуана вела машину, объездив с ним все городские окраины. От радости у нее даже слезы наворачивались на глаза.

Теперь он вытащил из кармана драгоценный браслет, осторожно взял руку Хуаны и защелкнул браслет на ее запястье. Прекрасная штучка, отобранная им из пяти, которые на выбор предложил Крил, стоимостью в двадцать тысяч долларов.

Вечером они ужинали при свечах. Хуана приготовила индейку по– мексикански – блюдо, подаваемое по праздникам. Она поглядывала на Кэйда через стол вопросительно, браслет сверкал на запястье, отражаясь звездами в ее глазах.

– Ну, и как? Хороший я повар? Скажи!

– Ты просто чудо, – с чувством произнес Кэйд. – Все, что связано с тобой, чудо. И ты лучший повар на свете.

Она встала из-за стола,

– Давай бросим это все так. Завтра уберу. А сейчас поедем к Пирамиде Луны. На нее надо смотреть именно в такое время, при луне.

Полчаса езды на автомобиле – и они прибыли в Сан-Хуан Теотихуакан, где на двадцать миль вокруг раскинулись величественные руины.

Они стояли у подножия огромной Пирамиды Луны – самого древнего сооружения долины, возле статуи коленопреклоненной женщины, олицетворяющей, как предполагали, богиню воды. Вот здесь Кэйд и предложил Хуане выйти за него замуж. Более романтичной обстановки невозможно было представить для этого вызова, брошенного им будущему счастью. И Кэйд вполне осознавал всю торжественность обстановки.

– Ты по-настоящему уверен в этом? – спросила она, держа его за руки. – Ни один мужчина не хотел остаться со мной навечно. Никто не предлагал мне стать его женой. Я этого хочу. А ты? Для меня это ничего не изменит, я буду любить тебя по-прежнему. Но ты уверен в себе?

Да, Кэйд был уверен. Он по-детски верил в святость и устойчивость брака. Когда они поженятся, ни один другой мужчина уже не отнимет ее у него.

Договорились о дате бракосочетания – на следующей неделе.

3

Работа была закончена, Кэйд был свободен, и на сердце у него было легко. Хуана показывала ему достопримечательности города и была отличным гидом.

Мануэля Барреду они больше не вспоминали, хотя время от времени Кэйд думал о нем со смутной тревогой.

Когда они обсуждали детали предстоящего свадебного торжества, Кэйд с облегчением обнаружил, что Хуана против шумной свадьбы. Она вообще не хотела никакого банкета, только пожелала провести медовый месяц в Копумеле. Кэйда это вполне устраивало. Его самого пугала пышная свадебная церемония, он их немало фотографировал на своем веку. У Хуаны была подруга, которая согласилась стать свидетельницей на церемонии бракосочетания с ее стороны. Кэйд решил попросить быть свидетелем Адольфо Крила. Толстый мексиканец воспринял предложение как большую честь. Он даже всплакнул слегка, поздравляя его.

А Кэйд был более чем счастлив. Хуана оказалась не только превосходным кулинаром, но и отличной хозяйкой дома. Ей самой нравилось чистить, убирать комнаты, наводить всюду блеск, ездить на машине за продуктами, привозить обеды из ресторанов, – обеды, на которые Кэйд начал поглядывать с опаской: из-за них он уже прибавил в весе.

Они упаковывали вещи, готовясь отправиться на следующий день в Копумеле. С утра предстояла брачная церемония.

В это время из Нью-Йорка позвонил Сэм Уонд.

– Твои снимки корриды наделали тут столько шума! – кричал он в телефонную трубку. – Я тебе скажу, Вэл, это вершина всего, что ты до сих пор сделал. Чем ты сейчас занят? Возвращаться собираешься? Хочешь какую-нибудь тему на месте или подыскать где-нибудь еще?

– Завтра я женюсь, – сказал Кэйд, испытывая сильное желание увидеть лицо Уонда в тот момент. – По крайней мере месяц буду отсутствовать.

– Что-о-о?!! – заорал Уонд. – Ты шутишь?!! Женишься! Не верю!

Когда Кэйд наконец убедил его и рассказал о Хуане, которая слушала разговор, стоя в дверях, Уонд сказал:

– Ни за что не поверил бы! Ну, коли так, поздравляю, дорогой. Ты уверен, что так нужно?

– Уверен. К десятому числу вернусь. Так что пока останусь в Мексике, Сэм. И просьба к тебе: найди как можно больше стоящих заданий по Центральной Америке. Сделаешь?

– Конечно, конечно. К десятому что-нибудь для тебя будет. Слушай! А давай сделаем снимки твоей жены, если она действительно так хороша, как ты говоришь, а? С твоим именем я тебе устрою отличные публикации.

– Нет, не надо! – Кэйду претила мысль, что снимки Хуаны будут украшать стены казарм. – Она моя личная собственность, Сэм, и таковой останется.

– Нет, нет! Это я так, просто идея, – торопливо ответил Уонд, поняв, что его предложение неудачно. – Я тебе желаю счастливого медового месяца, Вэл. А десятого позвоню, пока, – он положил трубку.

***

– Правильно. Я хочу быть твоей самой-самой личной собственностью, – сказала Хуана, подойдя к нему. – Навсегда-навсегда!

И в тот момент, когда он обнимал ее, он верил ей.

Медовый месяц был удачным только отчасти. Кэйда постоянно беспокоило то внимание, которым пользовалась Хуана у американских туристов, которые отдыхали с женами и без. При каждом удобном случае, под любым надуманным предлогом они начинали виться вокруг нее, как мухи у меда. Хуану это развлекало, а Кэйда раздражало. Ни минуты на пляже, ни минуты за столом в ресторане, не проходило чтобы какой-нибудь американец не подсел к ним с разговорами. Невозможно было даже потанцевать. Это приводило Кэйда в ярость. Дело дошло до того, что он настоял на том, чтобы большую часть дня они проводили в шезлонгах на балконе своего номера в отеле. Это быстро наскучило Хуане. Она часто вспоминала свой "тандерберд" и дом в Мехико.

В результате спустя десять дней они решили вернуться в столицу.

Кэйд обнаружил, что, хотя женитьба и прекрасная вещь, но теперь он уже не так свободен, как бывало прежде. Когда у него не было работ, он любил бродить по улицам в одиночестве, отыскивая сюжеты, новые ракурсы, необычную игру света и тени. Его взгляд искал новый материал для съемки. А ей ходить пешком не нравилось, и стоило большого труда уговорить ее оставить свой "тандерберд" дома. Хотя Кэйд терпеливо объяснял Хуане, что невозможно набраться новых впечатлений для будущих работ, глядя на окружающее со скоростью восемьдесят миль в час, Хуана настаивала на том, чтобы они пользовались только автомобилем.

Спустя пять дней после их возвращения в Мехико, Кэйд решил, что пришло время приступать к работе. Пока Хуана готовила изысканный обед, он позвонил Сэму Уонду.

– А привет, привет, дорогой! – завопил Уонд, как только их соединили. – А я, знаешь, как раз хотел с тобой связаться. Ну, как там у тебя? Все в порядке?

Кэйд ответил, что хорошо провел время.

– Понятно! Цветочки, бабочки и голубочки?..

– Ты лучше скажи, есть там что-нибудь для меня? – Кэйд был не в настроении выслушивать шутливую болтовню Сэма. – Я во всеоружии и готов немедленно работать.

– Ты ведь сказал – десятого числа, а нынче – только второе, так? Но все равно есть работенка для тебя. Не ахти что: три сотни и оплачивают все расходы, но я подозреваю, что для тебя сейчас и три сотни на дороге не валяются.

– Ты на что намекаешь?

– Сейчас узнаешь. Понимаешь, Вэл, ко мне приходил один деятель из банка, который ведает твоими делами. Ты задолжал им четыре тысячи.

Кэйд замер. Он всегда был небрежен с деньгами. Такое уже и раньше случалось: одно время он постоянно имел неприятности со своим банком, пока Уонд не предложил сам лично заняться его счетом.

– Я считаю, – сказал тогда Уонд, – нужно купить на все деньги пакет акций и держать на счету только тысячу наличными. Истратил тысячу – продай акцию, продал фотографии – купи акцию. Только так ты не переступишь черту и твои деньги будут делать новые деньги. Если хочешь, я так и сделаю.

Кэйд согласился…

– А вообще-то что там у тебя происходит? – спросил Уонд. – Всего месяц назад у тебя было на сорок тысяч акций. Только не говори мне, что ты их все превратил в наличные.

А действительно, неужели так получилось? Кэйд запустил пятерню в волосы. У него была привычка писать на обратной стороне чека: "Если нет наличных – выплатить за счет продажи акций". Ему не приходило в голову подсчитывать свои расходы. Кэйд знал, что у него есть акции и беспокоиться не о чем. Теперь он тревожно подумал о своих недавних расходах. Что там было? "Тандерберд", браслет, плата за дом на месяц вперед, норковая горжетка, которую он купил Хуане, десять дней медового месяца в самом дорогом отеле Копумеле – действительно очень дорогом. Но не сорок же тысяч!

– Алло! Ты у телефона? – нетерпеливо спросил Уонд.

– Слушай, заткнись на минутку! – отрезал Кэйд. – Дай подумать.

В итоге он решил, что, пожалуй, все-таки растратил все сорок тысяч. Его бросило в жар.

– Слушай Сэм, а за корриду заплатили? Сколько там будет – три тысячи?

– Это уже было "вчера". Десять дней назад гонорар уже поступил, и ты его весь израсходовал, – ответил Уонд. – Ради бога, что там у тебя стряслось?

– Так ты говоришь, я на четыре тысячи "ниже черты"?

– Именно это я и говорю. Так вот, послушай…

– Подожди! – Кэйд торопливо водил ручкой по бумаге. Арендовал автомобиль и катер в Копумеле, купил комплекты подводной охоты вместо того, чтобы взять их напрокат. Боже мой, так оно и есть! Еще этот чайный сервиз из серебра, который Хуана попросила купить. На кой черт он нужен? Надо было отговорить ее! Ну, когда он им понадобится? Никогда. Просто дурацкий символ их статуса!

– Слушай, Сэм, ну продай еще что-нибудь.

– Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать.

– А еще ведь мой потиражный гонорар через пару месяцев поступит, верно?

– Да. Тысяч этак восемь или десять.

Кэйд вздохнул с облегчением.

– Ну, так в чем же дело? О чем беспокоиться?

– О чем? Это уж ты мне скажи, – ответил Уонд. – Теперь о работе. Археологический музей в Бостоне хочет новую серию снимков руин Чичен-Ица и Ухмаль. Я тебе вышлю всю эту муру с копиями старых снимков. Им нужны твои ракурсы и освещение. О'кей?

– Но я же только что вернулся из Юкатана!

– А я что – виноват? – Ты же мне не сказал, куда уезжаешь.

– Значит, триста долларов плюс расходы?

– Точно. Но учти, если хочешь взять с собой супругу, платишь из своего кармана. А работы там на неделю, Вэл.