Текст книги "История розги"

Автор книги: Джеймс Бертрам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)

В пассивной флагелляции субъекты, страдающие импотенцией, нередко находят средство, могущее оживить их половую способность.

Известно, что половое возбуждение может быть вызвано раздражением нервов седалищной области при помощи флагелляции или трением.

Нередко замечали, что наказанные розгами мальчики имели поллюцию во время самого наказания или тотчас же после него. Особенно часто у них член приходил в состояние возбуждения.

Пассивная флагелляция заменяет, как и активная, иногда нормальный коитус. Она способна, как я уже сказал, вызвать половое возбуждение. Последнее подтверждается следующими историческими фактами.

В XIII и XIV веках существовали секты флагеллянтов. Сектанты ради покаяния и для умерщвления плоти секли себя собственноручно, думая, благодаря этому, сохранить целомудрие, рекомендовавшееся церковью, освободив свой ум от господства над ним чувств. Вначале церковь относилась довольно благосклонно к этим сектам и помогала их распространению, но потом обнаружилось как раз обратное – флагелляция именно возбуждала половую чувственность, что подтверждалось многочисленными скандальными фактами; тогда церкви пришлось, в конце концов, выступить с осуждением флагелляции.

Вот факты, взятые из жизни Марии де Еоцци и Елисаветы де Жентон. Эти две героини флагелляции доказывают вполне, какое возбуждающее действие производят розги и плетки на половую чувственность.

Первая девушка, из очень хорошей семьи, была монахиней ордена камерлистов во Флоренции, в 1580 году она пользовалась громкой известностью, благодаря своим флагелляциям; она даже за это удостоилась чести быть цитированной в анналах.

Для нее было величайшим счастьем, если настоятель монастыря велел завязывать ей руки на спину и сечь ее розгами по обнаженным ягодицам в присутствии всех сестер монастыря. Телесные наказания, которым она подвергалась с самого раннего детства, окончательно расстроили ее нервную систему, и вряд ли какая-либо другая героиня флагелляции испытала столько унижений, сколько эта девушка. Во время галлюцинаций, которыми она страдала, ей виделись любовные сцены. Внутренний огонь угрожал сжечь ее, и она кричала часто: «Довольно! Не давайте пожирающему меня огню сжечь меня совсем, – не о подобной смерти я мечтаю, – она сопровождалась бы слишком сильным блаженством и наслаждением!»

Так длилось довольно продолжительное время. Но дьявол рисовал ее воображению самые сладострастные и похотливые сцены, так что она не раз была готова потерять невинность!

То же самое происходило и с Елисаветой де Жентон. Из этой флагелляция сделала самую бесшабашную вакханку. С нею случались припадки, достигавшие невероятной силы, когда она, возбужденная необычайной флагелляцией, воображала себя соединившеюся со своим идеалом; в подобном состоянии она испытывала такое высокое блаженство, что кричала: «О, любовь, о любовь бесконечная, о любовь! А вы, земные создания, повторяйте все вместе со мною: любовь! любовь!»

Мы уже сказали, что пассивная флагелляция очень близко подходит к мазохизму. Часто субъект стремится достигнуть полового возбуждения – эрекции члена для совершения с подругой нормального совокупления – при помощи флагелляции как высшего унижения по человеческим понятиям.

Я лично знал одного господина, который мне признавался, что он не любил самую боль наказания розгами, которому, часто довольно серьезно, подвергала его подруга, но ему доставляло наслаждение и вызывало эрекцию члена, позволявшую совершить нормальный коитус, часто само назначение ему наказания розгами и все приготовительные действия. Почти всегда требовалась со стороны подруги, не знавшей, конечно, таких подробностей, особенная настойчивость, чтобы довести дело до конца и подвергнуть его наказанию, нередко довольно серьезному, так как подруга его была с наклонностью к садизму.

Бывало, что, лежа с подругой в кровати, он не мог добиться эрекции члена, и она, рассерженная, говорила строго: «Ты, кажется, выведешь меня окончательно из терпения; я вот привяжу тебя на столе и так выпорю розгами, что ты дня два не сядешь!» Почти всегда эти слова производили магическое действие, и эрекция являлась. Конечно, подруга это заметила и прибегала всегда к такому средству в критических случаях, когда желала скорее акта. Редко ей приходилось привести угрозу в исполнение. В таких случаях она наказывала всегда особенно больно и всегда заканчивала наказание угрозой, что «если через полчаса не будешь молодцом, то опять выпорю вдвое больнее!» Но, по словам моего пациента, два раза никогда не приходилось его наказывать, так как он всегда был в назначенный срок «молодцом» и исполнял желание строгой подруги.

Подобные же феномены наблюдаются и у лиц гомосексуальных. Д-р Молль сообщает по этому поводу следующий факт:

– Один господин, страдающий половым извращением, которого я знаю и который находится в связи с другим таким же больным, часто испытывает желание, чтобы его любовник обращался с ним грубо, для этого он старается возбудить у него ревность, чтобы добиться своей цели. «Маленькая сцена ревности, – рассказывал он мне, – возбуждает страшно моего возлюбленного, и она заканчивается побоями; но побои от него доставляют мне величайшее наслаждение. Когда мой друг бьет меня, я иногда просто готов упасть в обморок от испытываемого сладострастного наслаждения».

Я лично знаю тоже одного извращенного, который не испытывает полового удовлетворения, и у него не бывает истечения семени с наслаждением, если мужчина, с которым он имеет сообщение, не трет ему щеткой спину до крови; без этого для него нет удовлетворения.

Подобных наблюдений немало было оглашено в специальных медицинских журналах.

Д-р Лидстон знал одного интеллигентного мужчину, у которого половое возбуждение являлось только после сильнейшего наказания розгами по обнаженным ягодицам.

Есть очень немало женщин, страдающих мазохизмом, выражающимся в жажде флагелляции. Многие из них умоляют мужей или любовников избавить их от телесного наказания, как будто они испытывают ужас, а в действительности весьма часто они желают быть высеченными в минуты страсти. Флагелляция, которой добиваются женщины, толкает часто их на желание разыгрывать роль мужчины, и они обладают подругой с тем большею горячностью, чем флагелляция их была суровее и продолжительнее…

Вот еще один случай, лично мне известный. Августина Г., высокая и красивая девушка двадцати пяти лет, пошла по торной дорожке с шестнадцати лет. Вначале она имела несколько приличных любовников, но потом пала очень низко, стала пьянствовать. В это время она сошлась с одним человеком, на вид довольно приличным, удивительно изворотливым, страшно ленивым, научившим ее очень ловким штучкам, дававшим порядочные доходы, которыми он пользовался.

С этих пор Августина стала меньше пить и зажила припеваючи, так что все женщины в ее квартале были просто поражены. Они знали, что она страшно нуждалась, эта дылда-брюнетка, обожательница ликеров, отдававшаяся какому-то подозрительному первому встречному, который, несмотря на ее покладистость, молодость и хорошенькую мордочку, оскорблял и обворовывал ее.

Августина теперь имела свою квартиру с собственной обстановкой и даже свою прислугу. Она охотилась только за господами и почти никогда не возвращалась без добычи. В чем разгадка? Уж не заслужила ли она премию, обещанную Сарданапалом тому, кто выдумает новое наслаждение?

Понятно, что завистливые души стали подозревать ее в каких-нибудь тайных пороках. Ее обвиняли в том, что она предается порокам, от которых покраснел бы даже житель Содома и Гоморы. В этом отношении они жестоко ошибались.

Порок раздражает нервы, от него дурнеют, а Августина выглядела совсем свеженькой и красивее, чем когда-либо. Каким же это способом ей удавалось заставлять мужчин делать ей хорошие подарки, не растрачивая своих прелестей?

Красивый мот, ее новый друг, заметил, что уличные любовники – большею частью люди уже изрядно поистаскавшиеся, ищущие главным образом чего-нибудь нового для возбуждения своих утомленных половых органов…

Ну, а Августина обладала замечательной пластикой и особенно великолепно развитым и красивым крупом; его-то сутенер и посоветовал своей подруге эксплуатировать. Первые уроки флагелляции были даны ей лично им самим, но он упустил одно из вида – что от розог на теле появляются довольно некрасивые следы. Кроме того, Августина жаловалась, что ласки розог слишком для нее тяжелы…

Приходилось поискать что-нибудь другое; тогда он смастерил особую плетку из резиновых, диаметром в полтора сантиметра дутых трубочек. Плетка была из пяти хвостов. После ударов не оставалось следов на теле. Боль тоже была ничтожная или почти ничтожная.

С этого времени наша красавица заставляла своих случайных поклонников сечь ее, ни один из них не отказывался исполнить этот ее каприз. Августина так ловко извивалась крупом во время сечения, что все пороли ее с особенным удовольствием и испытывая большое наслаждение, так что, когда приходилось расплачиваться, никто не жалел заплатить хорошо девушке, позволявшей себя так сильно пороть!

Она во время наказания была так грациозна, с таким удовольствием позволяла любоваться своим покрасневшим крупом, что иногда это подталкивало флагеллянта в свою очередь просить и его подвергнуть сечению, но хитрая девица в таком случае брала хорошие березовые розги и секла так сильно, что тот вскоре просил ее прекратить и платил щедро, думая, что и она была должна так же страдать, когда он ее сек.

Иногда она пускала в ход другую штуку, если замечала, что субъекта можно поймать на удочку. По совету все того же своего сутенера, она приобрела якобы художественное биде, роскошно разрисованное. Этот инструмент был разбит на несколько кусков и искусно склеен, но довольно слабо и совершенно незаметно. Временный поклонник, которому она любезно предлагает сделать свой туалет в ее кабинете, конечно, для обмывания усаживается на стоящее на виду биде, которое в ту же секунду разваливается на кусочки, и он летит на пол страшно сконфуженный…

Разбитое биде никуда теперь не годится. Августина в сопровождении горничной на шум вбегает и участливо справляется, не поранил ли себя господин. Потом с глазами, полными слез, произносит:

– Художественная вещь… дорогая память!…

При этом она начинает уже рыдать. Еще секунда и она поклялась бы, что биде досталось ей от матери!

– Не плачьте, – говорит тот, – я вам куплю другое.

– Такого не найти больше!

– Тогда я вам заплачу за него!

На другой день утром наивный посетитель оставляет за разбитое вечером биде три фунта стерлингов (около 30 р.).

ГЛАВА XVIII
Телесные наказания женщин на Востоке

Хотя торговля рабами строго преследуется в Азии и в Африке, торговцы, поставщики для турецких гаремов, находят средства добывать человеческое мясо к услугам азиатских пашей.

В прежние времена владетельные особы содержали особых комиссаров, объезжавших Грузию и Кавказ вообще с целью похищения девушек, славившихся своей красотой, – для снабжения ими гаремов вышеупомянутых особ. Так как подобный варварский способ в наше время не практикуется, торговцы рабынями прибегают к другим средствам: они по прежнему охотятся за человеческой дичью, но вместо силы теперь пускают в ход обольщение, прельщая молодую девушку более или менее значительной суммой денег и стараясь уговорить ее бросить своих бедных родителей, чтобы жить в роскоши и безделье. Нередко также и родители продают своих дочерей этим торговцам человеческим телом.

Но так как громадное большинство таких девушек без всякого образования и очень невоспитанные, покупатели отправляют в особые учреждения, нечто в роде пансионов, где опытные женщины обучают их манерам и уменью держать себя в предстоящем им новом положении; благодаря этому ценность их значительно возрастает против того, если бы их продать немедленно после покупки.

Подобные воспитательные пансионы существуют, главным образом, в Малой Азии и Аравии, они представляют как бы склады женщин, черных и белых, всевозможных рас, – в распоряжении богатых мусульман.

Подобные учреждения могут быть посещаемы довольно свободно даже европейцами; за несколько золотых монет допускают осматривать эти оригинальные пансионы, обыкновенно устроенные с большой роскошью, так как нередко их посещают очень богатые особы – с целью лично выбрать женщину.

В таких учреждениях женщины считаются рабынями, а потому обращаются с ними очень строго. Разве не необходимо, чтобы будущий господин нашел полное и беспрекословное послушaние в той, которую он покупает для своего наслаждения? Вот почему, если которая-либо из них в чем-нибудь провинится, то она немедленно передается в руки евнухов, которые наказывают ее телесно.

В таком доме каждая рабыня спит на досках, покрытых только ковром, говорит корреспондент газеты «Стандарт», который провел четыре дня за большие деньги в таком учреждении и имел возможность наблюдать все порядки, на колени ей на ночь одеваются особые колодки, чтобы она привыкла спать неподвижно и не могла впоследствии будить своего будущего господина. Утром эти колодки снимаются.

После этого их всех одновременно гонят в особую комнату, где в полу понаделаны дыры, предназначенные для удовлетворения естественной потребности, которая удовлетворяется ими всеми одновременно.

После того, как они удовлетворили свою естественную потребность, их ведут в умывальную комнату, где их тщательно массажируют, а затем сажают в довольно горячую ванную; по выходе из которой они поступают в распоряжение педикюрш и маникюрш, которые служат им в то же самое время и горничными, причесывающими и одевающими их.

Если которая из рабынь заслужила своим поведением награды, то ей позволяют спать без колодок или даже с подругой, с которой она может забавляться разными чувственными наслаждениями, которые, для развития в ней сладострастия, сильно поощряются.

Наказания бывают исключительно телесные и очень жестокие; тут можно встретить самую варварскую утонченность с чисто дьявольской жестокостью.

Для наказаний имеется особая комната. В ней находятся всегда наготове всевозможные орудия наказания: ременные плети, веревочные плети, длинные прутья, лежащие в воде, для сохранения гибкости, волосяные щетки, стальные цепочки, снабженные более или менее тяжелыми гирями и т.д.; посреди комнаты стоит скамья, на которой наказывают, довольно широкая и снабженная кольцами, крючками, веревками, ремнями; один вид подобной скамьи наводить ужас…

Обыкновенно за небольшой проступок дается не более двадцати ударов по обнаженному телу розгами или плетью, – главное при наказании, чтобы ни по одному месту тела не пришлось два удара и кожа не была бы повреждена. За более важные проступки подвергают всевозможным истязаниям, продолжая заботиться о целости кожи. Подвергают и значительно большему числу ударов розгами или плетью, но тогда, опять же с целью сохранения кожи, секут через мокрые простыни, которые во время наказания меняют несколько раз.

После двадцатого удара или вообще после окончания наказания розгами или плетью наказанную относят в соседнюю ванную комнату, где ее немедленно погружают в холодную ванну.

При корреспонденте, находившемся в соседней ванной комнате и наблюдавшем через отверстие, наказывали трех провинившихся женщин.

Наказание происходило в присутствии владельца дома и производилось тремя евнухами. Наказанных приводили по очереди. Все они послушно ложились на скамью и вообще давали все делать с собой перед наказанием, но во время наказания неистово кричали… Вот описание экзекуции:

«Первой привели наказывать девушку совсем ребенка еще. Она была в одной рубашке. Около скамьи стоял с розгами в руках один евнух и часто ими зловеще свистел в воздухе. Девушка, видимо, что-то хотела объяснить, но ей не дали и два евнуха быстро уложили ее на скамейку и привязали. Было удивительно грустно смотреть на обнаженную девушку, лежавшую привязанной на скамье.

Как только евнухи привязали ее, то отошли в сторону. К ней близко подошел владелец и стал что-то скоро говорить…

Евнух с розгами отошел на шаг от скамьи и смотрел, как собака, в глаза владельцу. Затем, вероятно, тот велел начать ее сечь, потому что евнух свистнул розгами в воздухе и ударил по телу. Свист резкий, отвратительный. Раздался нечеловеческий крик и на теле легла красная полоса.

Через каждые пять ударов евнух переходил на другую сторону скамьи, меняя при этом каждый раз розги. Считал удары другой евнух. Мгновение между ударами казалось мне целым часом. Когда ей дали двадцать ударов, то евнухи быстро отвязали девушку, она встала и стала что-то говорить владельцу. Все время, пока ее пороли, она неистово орала односложными звуками, произнося какие-то слова между ударами… Когда она встала и стала говорить, то лицо у нее было бледное-бледное, видимо она силилась улыбнуться, но у нее выходила какая-то жалкая гримаса. По знаку рукой владельца, ее увели и через несколько секунд привели другую.

Эта была высокая, уже вполне сформировавшаяся девушка черкешенка. На ней лица не было… Девушку заметно колотила дрожь, она как-то беспомощно оглядывалась, словно затравленный заяц… Владелец несколько раз повторил громко одно слово, – переводчик перевел корреспонденту, что он говорить ей „ложись».

В это время один евнух, уходивший, вернулся с двумя простынями, намоченными в воде. По объяснение переводчика, значило, что ее будут очень строго наказывать…

Но она не ложилась, тогда два евнуха взяли ее, подняли на руки, положили на скамейку и привязали. Владелец опять сказал что-то, оказавшееся приказанием дать ей двести ударов. Даже переводчик сказал: «Больно много, – большая вина у нее!»

Снова свист, дикие крики, причитания в промежутки между ударами, теперь полос не было видно, а только судорожные вздрагивания тела.

Эта наказанная сама уже не могла встать со скамьи, – ей помогли евнухи, которые и увели ее, поддерживая…

Наконец, привели третью, приблизительно такую же девушку, как вторая. Эту не раз ложили на скамейке. Она была подвергнута истязанию грудей, после этого наказана на скамейке плетью и, как и две ранее наказанных, посажена в холодную ванну. Последняя, во время истязания, впала в обморочное состояние…»

Мы уже сказали, что при всех истязаниях стараются причинить как можно больше мучений, не повреждая кожи.

По словам того же корреспондента, очень часто наказывают провинившуюся девушку еще так, раздевают ее донага, ставят спиной к колонне в комнате или стене, связав кисти рук, поднимают их вверх и привязывают за руки к стене так, чтобы один локоть закрывал лицо, ноги наказываемой привязывали к кольцам в полу и в таком положении владелец или евнух наказывают ее розгами по передней части тела. Так как эта часть тела особенно чувствительна, а наказание производится обыкновенно довольно жестоко, то редко когда несчастная выносит назначенное число розог, не потеряв от боли сознания; но ее тогда приводят в чувство и затем опять продолжают драть, пока не дадут сполна назначенное число ударов. Правда, подобному наказание подвергают за более важные проступки, как например – за побег, на которых не действуют другие наказания, за покушение к побегу, потерю невинности, при чем за последний проступок всегда наказывают, не щадя кожи и нередко засекают на смерть.

За побег обыкновенно подвергают подобному наказанию после жестокого истязания и наказания по задней части тела, после выхода из ванной…

Корреспонденту удалось купить в Бейруте рисунок, изображающей наказание подобным способом девушки владельцем подобного склада рабынь.

ГЛАВА XIX
Телесные наказания женщин в Испании

По словам известного испанского историка Кольменара, в средние века в Мадриде, существовали процессии флагеллянтов, о которых я говорил в первом томе. В церемониал этих процессий входило столько же религиозного, сколько и любовного отношения к женщине. Но я предпочитаю предоставить слово самому историку. Вот что он пишет:

«В этих процессиях принимали участие все кающиеся или флагеллянты, стекавшиеся со всех кварталов города. На голову они надевали очень высокий, белый полотняный колпак в виде сахарной головы, с передней части его спускалась широкая полотняная полоса, которая закрывала лицо. Среди участвующих, конечно, были лица, подвергавшие себя публичной флагелляции, движимые чувствами действительной набожности; но другие практиковали ее, чтобы угодить своим любовницам; подобная галантность была совершенно оригинальной и неведомой другим народам. Эти милые флагеллянты надевали белые перчатки и такого же цвета ботинки, рубашку, рукава которой были украшены лентами, на голове и на плаще была лента любимого цвета.

Они бичевали себя по вполне определенным правилам веревочной плеткой, на концах хвостов которой были вплетены кусочки стекла. Тот, кто сек себя с большей силой, считался более мужественным и достойным большого уважения.

Эти странные влюбленные, проходя под окнами своих дульциней, наносили себе более сильные удары. Но в то же время все эти флагеллянты выражали свое восхищение и перед встречными женщинами, особенно если они были хорошенькие, в таком случае они старались, чтобы несколько капель их крови попало на них. Если даме нравился флагеллянт и она хотела отнестись благосклонно к его ухаживанию, она поднимала свою вуаль.

В те времена многие жены находили, что из-за телесного наказания, которому подверг ее муж, не стоит особенно огорчаться. Некоторые из них даже находили удовольствие в этих побоях. Муж, бьющий жену, доказывает, что он дорожит ею, иначе он не старался бы ее исправить наказаниями.

В то время подобного взгляда придерживались почти все народы. Раньше, когда на жену смотрели почти как на рабыню, дело обстояло совершенно иначе: за малейшую провинность муж приказывал сечь ее своей прислуге и, вероятно, подобное унижение не доставляло ей большого удовольствия. По видимому, в Испании мужья или любовники, приказывающие пороть своих жен или любовниц, не пользовались от них за то большим уважением, если судить по рассказу знаменитого Сервантеса – «Ринконет и Картадийо».

«…Только что Мониподио, капитан королевской гвардии, начальник караула, собрался поужинать в компании двух веселых молодых дам, как в дверь сильно постучались. Мониподио прицепил шашку и, подойдя к двери, грозно спросил: «Кто там?»

– Никто, это я только, Ваше Высокоблагородие, Фагарот – караульный, – пришел доложить вам, что вот тут стоит девушка – Юлия Каригарта, вся растрепанная и в слезах, как будто с ней приключилось ужасное несчастье.

Действительно, за дверью слышались женские всхлипывания.

Услыхав их, Мониподио отворил дверь. Он приказал Фагароту вернуться в караульный дом и в другой раз не сметь так громко стучать в дверь, что тот обещал исполнить…

В то время как Мониподио отечески журил караульного за слишком сильный стук в дверь, в комнату вошла Каригарта, девушка из разряда тех же особ, с которыми капитан собирался весело провести время. Волосы у нее были распущены, лицо все в синяках, и, лишь только она вошла в комнату, как упала на пол… 06е гостьи капитана бросились ей на помощь. Облив лицо водой и расшнуровав ее, они увидали на груди тоже много синяков. Как только девушка пришла в себя она стала кричать:

– Да поразит Правосудие Бога и короля этого бессовестного разбойника, труса, мошенника, которого я уже не раз спасала от виселицы, хотя у этого молокососа еще молоко не обсохло на губах. Что я за несчастная женщина! Посмотрите на меня, – я потеряла свою молодость и красоту ради такого негодяя и неисправимого бездельника!

– Успокойся, Каригарта, – сказал Мониподио, – я, ведь здесь и готов оказать тебе полное правосудие. Расскажи, в чем дело. Ты потратишь на свой рассказ больше времени, чем я на наказание твоего обидчика. Скажи, ты серьезно с ним поссорилась и хочешь, чтобы я за тебя отомстил ему, тогда скажи только слово…

– Поссорилась! Я бы очень была рада только поссориться! Я скорее готова отправиться в ад, чем сесть с таким мерзавцем за один стол или лечь с ним вместе в кровать!

И подняв платье до колен, даже немного выше, она показала свои ляжки, которые были все в грязи и синих полосах, затем продолжала:

– Вот полюбуйтесь, как меня отделал этот негодяй Реполидо, который обязан мне больше своей матери! И вы знаете за что? Разве я дала ему малейший повод? Ровно никакого! Он избил меня за то только, что проигравшись до последнего гроша, этот разбойник послал ко мне Кабрило, чтобы я прислала ему тридцать реалов, а я дала только двадцать четыре. И одному Богу известно, как тяжело они мне достались! Вместо того, чтобы отблагодарить меня, он решил, что я точно украла из той суммы, которую он надеялся получить в своем пылком воображении… Сегодня утром он увел меня в дальние поля, что за королевскими садами; там под одним каштановым деревом раздел меня совершенно донага и, сняв с себя свой ременный пояс, не смотря на мои мольбы и крики, стал безжалостно пороть меня им по чем попало; он даже не снял с пояса пряжек!.. Драл он меня до тех пор, пока я не потеряла сознание. Вот полюбуйтесь на следы такой ужасной порки!..

Мониподио обещал, что обидчик будет жестоко наказан, как только его разыщут и приведут сюда.

– Не бойся, Каригарта, у меня длинные розги и я шкуру ему спущу!

Одна из барышень, гостей капитана, стала также утешать Каригарту и говорить ей:

– Я бы многое дала, чтобы со мной случилось подобное с моим другом; не забывай Каригарта, что кто сильно любит, тот сильно и наказывает! Когда наши бездельники секут нас или просто колотят, – значит они нас любят… Сознайся, после того, как он тебя избил до полусмерти, я уверена, он тебя приласкал разочек?

– Как, разочек?! Да ты очумела! Он уговорил идти домой и мне даже показалось, что у него были слезы на глазах после того, как он меня так жестоко выпорол.»

Инквизиция! Вот слово, при произнесении которого у вас, невольно в воображении рисуются картины самых жестоких сцен!

Мы знаем, как изобретателен был ум по части пыток.

Китайцы, как известно, считающиеся мастерами по части причинения страданий преступникам, не в состоянии были изобрести решительно ни одного самого ужасного истязания, которое не было бы в ходу в страшных тюрьмах, где были заключены еретики.

Инквизиционные суды возникли в латинской Европе, где католицизм торжествовал свою победу помпой и роскошью своих религиозных церемоний.

В течение долгих веков, благодаря ему, в набожных городах разносился запах горелого человеческого мяса. Ведь каких-нибудь всего полтораста лет назад людей жгли на кострах!

В своем труде я не собираюсь вовсе говорить подробно о пытках в тюрьмах Инквизиции.

Пабло Воиг и Павел де Сен-Виктор, особенно последний, в своем замечательном сочинении «Люди и Бог», говорят о флагелляции в Испании.

Последний рассказывает разные подробности о сектах флагеллянтов и дает вообще много подробностей о флагелляции с сладострастной целью.

Что касается до Пабло Воиг, то он сообщает, что в 1640 году, на одной из городских площадей города Мурсии была публично наказана розгами маркиза Мерседес Ажийо. Ее секли, предварительно раздев донага, что вызвало громадный скандал во всей Испании, где подобные наказания не производились публично, чтобы не оскорблять высокого целомудрия испанцев.

Кальвинист Базер, из Цюриха, известный своими проповедями против пьянства и незаконных связей, рассказывает, что однажды ему пришлось быть в городе Саламанке. Его внимание было поражено встреченной им процессией с осужденными женщинами. Тут были все совсем молоденькие девушки, смуглые, с блестящими от слез глазами, большею частью еврейки. Почтенный философ полюбопытствовал узнать, к какому наказанию они приговорены. Ему сообщили, что их везут в монастырь «Девичий», где их будут наказывать розгами, при чем во время наказания монашенки будут петь духовные песни, подходящие к грехам этих еретичек.

Вольтер сообщает тоже, что иногда секли розгами под аккомпанемент церковного органа. Вообразите, до чего человек мог додуматься, чтобы пороть розгами под орган или пение духовных песен! Правда, это хоть немного нарушает монотонность подобных церемоний и все-таки дает известный местный колорит наказаниям розгами в древней Иберии.

Но наказание розгами, которому подвергали провинившихся девушек в «Девичьем монастыре» было вовсе не такое, чтобы можно было шутить.

Дело не ограничивалось тем, что было поднято несколько женских юбок и отшлепано несколько женских крупов.

Нет, тут лилась кровь, в цвет которой окрашено кардинальское облачение, из комнаты, где наказывали девушек, неслись отчаянные крики от истязаний, которым их подвергали.

Монаха, вооруженного розгами или плетью, ничто не способно было смягчить – ни молодость, ни красота еретички-девушки.

Привязанная к позорному столбу или растянутая на скамье, девушка должна была оставить всякую надежду; ей не предстоит вынести известное число ударов розгами или плетью… Ее будут пороть даже не до тех пор, пока устанет монах-палач, а пока кровь не польется ручьем, пока она не умрет…

Эти молодые женские тела, извивающиеся под ударами розог или плетей подобно змеям, представляли ужасное зрелище.

Вы напрасно станете искать в глазах секущего монаха малейшего признака сожаления… Он совершенно равнодушен, как машина, бездушная даже к прелестям самым секретным, которые обезумевшая от боли девушка выставляет на показ без всякого стыда…

Еще на днях (в октябре 1909г.), под давлением католических монахов, был расстрелян невинный патриот Феррера, настаивавший на том, чтобы народная школа была светской и не находилась в руках монахов. Гнусный поступок испанского правительства вызвал негодование во многих странах. Во Франции и Италии произошли забастовки, народные манифестации, окончившиеся столкновениями с полицией; были даже убитые и раненые с обеих сторон.

В Испании, где католицизм проникает всюду и проявляет часто совсем неуместное своевластие, не все обстоит благополучно среди этого наиболее преданного народа.

История знаменитого Антония Переца и его сотоварища Филиппа II представляет одну из самых кровавых страниц, которую только превосходит история завоевания Южной Америки.

Это было время полного торжества розог и плетей, за которое расплачивались несчастные туземцы.

Я не считаю себя компетентным описывать все тогдашние трагедии или пытки. Могу только заметить, что даже в наше время, до войны Испании с Северо-Американскими Соединенными Штатами, иезуиты являлись полными господами на острове Куба и не стеснялись подвергать телесному наказанию кого угодно.