Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Джеймс Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Но мы же еще не побывали внутри убежища, – подошел к ней Калвер. – Возможно, крысы напали и были отбиты. Ведь здесь могут разместиться сотни людей, Кэт. В общем, более чем достаточно, чтобы защититься. Да к тому же доя их защиты здесь есть еще и войска.

– Но тогда откуда же это? Вот это тело?

– Возможно, просто никто не знал, что он оказался здесь. Ведь это же просто коридор. Вероятно, один из многих. Да люди, может быть, даже и сейчас не знают, что его тут убили.

Он успокаивал Кэт, а в груди его нарастало непреодолимое чувство страха. Оно зашевелилось в нем с той минуты, когда они выломали ту дверь, еще на поверхности. Теперь страх пропитывал каждый его нерв каждый орган, заставляя их деревенеть, наполняя желудок тошнотворной тяжестью.

– Здесь есть еще одна дверь! – Фэрбенк, стоявший дальше по коридору, показывал на какую-то нишу справа от себя.

Мягко оторвав Кэт от стены, Калвер повел ее рядом с собой. Остальные уже шли к Фэрбенку. Новая дверь была похожа на ту, которую они только что миновали, но пошире и повыше. И она была открыта.

С нарастающей тревогой они вгляделись туда, во внутреннее помещение убежища правительственной штаб-квартиры...

Глава 27

Она шевелилась, неугомонная, чувствующая пока еще далекую опасность.

Ее тучное тело, растекшееся по гнезду, сооруженному из отбросов и перемолотых в порошок костей, пыталось изменить позу. Звука струившейся воды она не воспринимала, поскольку вообще не имела ушей. Но что-то внутри ее помогло улавливать высокочастотное мяуканье подвластных ей тварей. В этом подземелье не было света, но он и не нужен был ей – ее глаза были лишены зрительных нервов. И несмотря на это, она всегда знала о том, что происходит вокруг.

Огромный, непомерно раздувшийся пузырь ее тела вздымался и опускался, глубоко дыша и разбухая еще больше. Темные вены, рельефными дорожками выступавшие над белесой кожей (столь тонкой, что сплетение сосудов выглядело хаосом горных хребтов), казалось, вот-вот разорвут ее. Пасть существа была слегка приоткрыта, и из нее с хрипом исторгался воздух. Дыхание вырывалось еще из одного рта на каком-то странном выросте по соседству с остромордой головой. В этом втором рту не было ни единого зуба, не было и глаз над ним. Из странного рыла торчали редкие белые волоски. Именно оно, это рыло, позволяло твари чуять запахи – никакой иной надобности в этом странном бугорке, пожалуй, и не было. Конечности чудовища уже не могли больше выдерживать ее гигантский вес, а когти, по пять на каждой лапе, хрупкие и потрескавшиеся, разрослись и загнулись от длительной неподвижности. Был у нее и хвост – чешуйчатый выступ, не более того. Матушка-Крыса напоминала гигантское, пульсирующие глазное яблоко.

То ли свист, то ли мяуканье, то ли странная смесь того и другого вырывались из обеих пастей. Тварь пыталась поудобнее устроиться на своем слизистом ложе, но она была слишком тяжела для этого, а конечности – слишком хилыми. И она только снова и снова перемешивала пыль – пыль из костей, перемолотых в порошок ее солдатами-крысами, прилизанными черными полугрызунами, полухищниками, охранявшими и защищавшими ее ценой собственных жизней. Сейчас она призывала их к себе.

В этой мрачной пещере двигался и еще кое-кто. Это были ее собратья, внешне напоминавшие Матушку-Крысу и отличавшиеся от ее слуг и солдат. Многие из них были сотворены ее лоном. И многие спаривались с ней.

Подобно Матушке-Крысе, большинство из них были заложниками собственного уродства. Способные только на судорожные движения и корчи, они не могли сами добывать себе пищу. И поэтому некоторые были уже мертвы, а остальные умирали.

Матушка-Крыса хрипло заверещала, потом начала издавать звуки, похожие на плач ребенка. Ей было страшно.

Потом она успокоилась. Она почувствовала, что ее черные легионы уже движутся к ней, стремительно прокладывая себе путь через залитые водой коридоры. И они несли ей еду – эти черепа, в которых ее острые зубы скоро просверлят дыры, чтобы можно было высосать и проглотить эту пористую, губчатую плоть, спрятанную внутри.

Она с нетерпением ждала в этом густом мраке, ее до непристойности огромное тело колыхалось и подрагивало. А ее потомство (эта шестерка, среди которой каждый получился на свой лад), похожее и непохожее на нее, мирно посасывало ее груди.

Они прошли сквозь эту бойню. Их переполняла тошнота, зато сознание будто бы совершенно выключилось. Они уже начали привыкать к подобным безжалостным, ошеломляющим бойням. Да, ужас и отвращение были сильны, они исподволь прокрадывались в их сознание, но какая-то внутренняя защита души, естественная, хотя и загадочная преграда безумию не позволяла этим чувствам проникать в самую суть их личностей.

...Люди в огромном кабинете, бежавшие от ядерного удара, были захвачены врасплох другим, столь же беспощадным врагом.

Враг притаился под землей, а люди явно не подозревали об этом...

Первое помещение, в котором оказались Калвер и вся его небольшая группа, имело нижний потолок, но кое-где он повышался. Бетонированный интерьер был тускловато, хотя и вполне достаточно освещен. Здесь размещались какие-то машины. Многие из них оказались совершенно неизвестны вошедшим. Все они были выкрашены в серый цвет, никакой маркировки на машинах не было. Машины стояли аккуратными тесными рядами – мертвые вещи, подобные гранитным статуям. Казалось, никакая сила не в состоянии привести их в движение. В машинах имелись окошечки, этакие небольшие штучки, что-то вроде прорезей в металлических телах. Окошечки были забраны толстыми стеклами и выглядели как-то зловеще. Среди машин находились четыре танкетки необычной конструкции, без башен. Никто из вошедших таких танкеток прежде не видел. Почти все эти скорлупки были небольшими – в них могли бы разместиться не более двух человек. Зато длинные гладкие дула пушек простирались далеко за пределы корпусов. Стояли здесь и другие машины, напоминающие армейские разведывательные автомобили. Эти были на гусеничном ходу и по-видимому, с входным люком на крыше. Остальные машины ничем не отличались от обычных, за исключением широких колес – по шести у каждой.

И все эти машины (Калвер насчитал их восемнадцать) оказались пустыми.

Длинный ангар заканчивался двумя массивными железными дверями, обе они были закрыты.

Дили объяснил, что из ангара наверх ведет ряд наклонных плоскостей. Начинаются они как раз за дверьми. Вдоль подъема есть еще две площадки, а последняя пара дверей открывается прямо в изолированный и охраняемый внутренний двор. Эллисон предложил немедленно покинуть убежище, воспользовавшись наклонными плоскостями и, возможно, прихватив одну из машин. Идея была, конечно, здравой, потому что к тому времени они обнаружили еще и другие тела, точнее, трупы, изуродованные так, что в них едва можно было распознать останки людей. Они прошли между машинами и направились к выходу. Ручки управления, открывавшие огромные двери, были установлены внутри небольшого застекленного помещения. Стены его были все в засохшей крови. Стараясь не обращать внимания на два тела, – хотя слово “тело” едва ли подходило к остаткам того, что лежало на полу, – Фэрбенк опробовал аппаратуру. Все ждали, что немедленно откроются двери. Но этого не случилось: механизм бездействовал.

Решено было обследовать остальные помещения убежища.

Они миновали участок с надписью “БЛОК ДЕГАЗАЦИИ”, не став терять время на осмотр вешалок с цельноскроенными серебристо-серыми костюмами и каких-то устройств, напоминавших обшитые металлом дверные проемы. Чуть ли не закрыв глаза, они прошли мимо останков людей, лежавших на замусоренном полу.

Только теперь у Калвера, Фэрбенка, Эллисона и Кэт стало появляться некоторое представление о необъятных размерах и сверхсложной структуре этой правительственной военной штаб-квартиры. Удивление и ошеломление на какое-то время оттеснили ужас, вызванный всем увиденным раньше. Один только Дили сохранял спокойствие и невозмутимость.

Наконец они оказались в длинном коридоре, шириной футов в шестнадцать, от которого ответвлялось много других ходов. Вдоль стен коридора тянулись прямые разноцветные линии, то тут, то там какой-нибудь цвет указывал направление в другой коридор. Это были цветные коды-указатели. На стене они заметили перечень отсеков, сгруппированных по определенному принципу, за каждой группой был закреплен особый цвет.

Они быстро просмотрели этот перечень, включавший в себя все службы: от “ГИМНАЗИИ” до “ТЕАТРА”, от “ТИПОГРАФИИ” до “ПОЖАРНОГО УПРАВЛЕНИЯ”. В списке оказались также теле– и радиоцентры, какие-то конторы со своими секретариатами, заводская зона (что бы там под этим ни подразумевалось), спальные помещения и даже вокзал! Этот последний пункт совершенно поставил их в тупик, но Дили объяснил, что имелся в виду конечный пункт железнодорожной линии, соединявший убежище с аэропортом Хитроу.

– Да, здесь же, внизу, черт подери, целый город, – сказал Эллисон в каком-то благоговении.

Они решили пойти по центральному коридору. Чем дальше они шли, тем чаще стали натыкаться на трупы. Проходя мимо какого-то спального помещения, Кэт из любопытства мельком заглянула в него и тотчас отшатнулась. Она ударилась спиной о стену коридора, но даже не почувствовала боли. Крепко зажмурившись, она словно пыталась прогнать страшную картину, запечатлевшуюся в мозгу. И не могла.

Комната была похожа на спальни при бирже Кингсвея, только она была подлиннее и пошире, и вместить могла значительно больше народу. Койки здесь были трехъярусными. Почти никакой мебели, кроме нескольких стульев с жесткими спинками, да еще личных шкафчиков в дальнем конце комнаты. И как раз в этом дальнем углу Кэт увидела кучу трупов. Куча была будто привалена к шкафчикам. Похоже, люди пытались спастись в этих шкафчиках, пойманные в западню чудовищами, хлынувшими в раскрытую дверь. Люди, по-видимому, спали или отдыхали в тот миг. Многим даже не удалось выскочить из постелей.

Потом они наткнулись на необычайно маленькие двухместные электромобильчики. Высоко в стенах через равные интервалы были установлены телекамеры, а примерно через каждые сто дюймов – измерители радиации, кнопки сигналов тревоги и внутренней связи. Дили попробовал нажать кнопку сигнала внутренней связи, но она была мертва. Однако освещение и кондиционеры, по-видимому, работали нормально. Преобладавшие вокруг приглушенные пастельные тона, явно выбранные из-за их умиротворяющего воздействия, резко контрастировали с трагической участью, постигшей обитателей этого убежища.

Они проходили отсек за отсеком, и мрачные предчувствия их все увеличивались. Сквозь самозащиту эмоционального барьера начала пробивать дорогу истерия.

Картины кровавой бойни открывались повсюду. Не было ни одного участка, ни одного коридора, ни одной комнаты, которая не несла бы на себе кровавого следа побоища. Это было путешествие через кошмар, паломничество в царство теней. И с каждым их шагом, с каждым поворотом коридора жестокость схватки представала во все более страшном виде, ибо количество мертвых неумолимо возрастало.

– Но почему? – простонала Кэт, уже не в состоянии все это видеть. – Почему же они не были никем защищены? Здесь же должно было быть оружие. Здесь должна была быть охрана, что-то вроде армии...

Ответ на этот вопрос они получили, добравшись до самой сердцевины этого гигантского комплекса.

Они оказались у перекрестка в форме буквы “Т”. Коридор разветвился, и ветви его уходили влево и вправо, закругляясь и исчезая вдали. Это позволяло предположить, что центр убежища был круглым. Широкая металлическая дверь прямо перед ними была углублена в стену как минимум футов на пять. Они заинтересовались, уж не указывает ли это на толщину самой стены? Перед дверью был небольшой столик-пульт, смонтированный прямо в полу. По углам его были установлены две телекамеры, а на одной из сторон – еще и ряд кнопок разного цвета. Приоткрытая дверь была заблокирована двумя телами. По тому, что осталось от их одежды, было совершенно очевидно – это военные.

Калвер остановился и подобрал легкое оружие, пулемет со слегка вздернутым дулом.

– Это “МАК-2”, – сказал он остальным. – “Ингрэм”. Я их и раньше видал. – Он навел пулемет вдоль коридора и, предупредив своих спутников, чтобы те стояли смирно, потянул за спусковой крючок. Пулемет щелкнул вхолостую. – Жаль, – сказал летчик и бросил оружие на пол.

– Что это за место? – спросил Фэрбенк. Дили тем временем нажимал кнопки на маленьком столике-пульте, поглядывая на дверь.

– Выходит, ничего не действует, – прокомментировал он, – кроме освещения и вентиляции. Остальные системы либо вообще отключены, либо разрушены.

– Ответь на вопрос, – сказал ему Калвер.

– Насчет этого места? Это оперативный центр убежища. В нем, если хотите, сосредоточены все системы жизнеобеспечения комплекса. Здесь есть генераторная и котельная, связь и шифровальная комната, жилое помещение для... э... некоторых особ и сам военный отдел. Если хотите, это убежище внутри убежища.

– Ты сказал “жилое помещение”. Ты хочешь сказать, что оно для элиты среди элиты? – спросил Калвер.

– Разумеется. Не думаю, что надо объяснять, кто оказался бы в этой особой группе.

Калвер покачал головой.

– По-моему, нам надо уйти отсюда, – вцепилась в него Кэт, – и думаю, надо уходить немедленно.

– Там, внутри, должно быть оружие, – быстро сказал Дили. – И может быть, те, кто уцелел.

– А заодно и хищники, которые проделали все это?

– Их нет, я в этом уверен. С тех пор как мы вошли в это убежище, мы их ни разу не видели. Я думаю, они сделали здесь самое страшное, что могли, а потом пошли дальше...

– На новые пастбища, – закончил за него Фэрбенк.

– Да, видимо, причина именно в этом.

– Но как же они в самом-то начале проникли сюда, внутрь? – недоумевал Калвер. – Как они сумели просочиться в такое сооружение? Это же немыслимо!

– Возможно, ответ мы найдем внутри, – сказал Дили, направляясь к щели между дверью и стеной.

Он исчез в ней, не дожидаясь ответа. Остальные переглянулись, и вот уже Фэрбенк, пожав плечами, двинулся следом за Дили.

– А чего нам терять? – сказал он при этом. Кэт без особого энтузиазма позволила Калверу помочь ей протиснуться в щель, робко переступив при этом через изодранные тела, помешавшие двери закрыться. Запах смерти внутри был почти удушающим, даже несмотря на то, что он был давним и уже в значительной мере выветрился.

И именно там, внутри, среди трупов с оторванными конечностями, – а у многих не было и голов, – с выдранными органами они обнаружили дохлых крыс.

Они сидели в этом необъятном, круглом военном отделе, до предела истощенные и душевно и физически. Всех била дрожь. Они беспрестанно нервно смотрели по сторонам, ни на секунду не позволяя себе ослабить бдительность.

Все сжимали между коленями оружие, с усилием выдернутое из пальцев погибших, которые, казалось, не желали ослабить свою мертвую хватку, даже несмотря на то, что эти ружья и пулеметы не сумели спасти их. Двое из группы Калвера держали в руках пулеметы “ингрэма”, которые, по-видимому, были стандартным вооружением военных в убежище; Кэт и Дили взяли себе пистолеты, девятимиллиметровые браунинги.

Эллисону удалось отыскать в арсенале автомат Стерлинга – нежную любовь к этому оружию он питал еще с тех давних пор, когда познакомился с ним впервые.

Они расположились на балконе, возвышавшемся над уходящими вдаль рядами клеенчатых черных кресел. Каждый ряд состоял из шести или семи отдельных рабочих блоков. Все они были укомплектованы мониторами, компьютерами, телефонами, телетайпами и разными переключающими устройствами. В закругляющиеся стены были вмонтированы гигантские экраны – теперь безмолвные и пустые. Один из них был прошит автоматной очередью. Дили уже рассказал им, что во время работы на эти экраны должна была выводиться информация о положении в различных районах мира, для определения мест ядерных ударов и стратегического развертывания военных сил. Специальный экран был зарезервирован исключительно для видеосвязи с Объединенным руководством государства и его исполнительными органами. Изображение на этот экран должно было поступать через спутник. Если же помешали бы атмосферные условия, контакт поддерживался бы через кабельную связь. Лампы на потолке помещения были утоплены в специальные углубления, свет их был приглушенным. Но кроме общего освещения, в каждом рабочем отсеке имелось индивидуальное. По окружности стен и под экранами располагались самые разнообразные системы, включая компьютерный банк. Единственный штрих, нарушавший военную деловитость, была большая кофемолка, явно устаревшая по сравнению с окружавшим ее скобяным товаром. Сразу же за военным отделом находилась крохотная телестудия, оборудованная минимально необходимой для телепередач аппаратурой; в студии было также кресло с мягкой обивкой и ниспадающая мягкими складками темно-голубая драпировка на заднике – все это, видимо, было специально кем-то продумано, чтобы создать атмосферу, внушающую чувство спокойствия и даже уюта. Кто же, черт подери, должен был сидеть здесь, перед камерами, пока весь мир вокруг превращался в тлеющий прах! Об этом можно было только догадываться...

Они предположили, что студия предназначалась для телевещания на страну, поскольку рядом с ними, на балконе, находилась другая телекамера, направленная под углом на длинный контрольный стол, за которым они сейчас сидели. Очевидно, она использовалась и для обмена информацией с союзниками.

Следом за телестудией располагалась комната для совещаний со звуконепроницаемыми стенами и потолком. По всей видимости, именно там должны были обсуждаться и приниматься “деликатные” решения, касающиеся будущего рода человеческого.

Дальше было еще много других комнат и коридоров. Все они отходили от главного вестибюля, в котором сам военный отдел был чем-то вроде втулки этого огромного колеса с бетонными стенами. Правда, они пока еще не исследовали все те помещения, да и не испытывали особого желания тратить на это силы и время. И без того повидали достаточно.

Ранние христиане, вероятно, хорошо настрадались от подобных избиений на римских аренах, когда их терзали и рвали на куски дикие звери, терзали ради удовлетворения вожделения крови у правителей. Но вряд ли те события были соизмеримы с этой грандиозной бойней. Эта современная арена, простершаяся под ними, была переполнена человеческими останками. Казалось, огромные толпы людей, уцелевших от ядерной катастрофы, сбежались сюда, когда началось нашествие крыс. Возможно, эти люди все еще верили, что уж на этот раз лидеры спасут их от новой, неожиданной напасти. Но они просчитались. Ничто не смогло спасти их от неистовства этих зверей-мутантов – даже скорострельное оружие солдат. Но как же это могло случиться? Сколько же, сколько же точно крыс участвовало в такой массовой резне? И как же все-таки они сумели проникнуть внутрь этого сверхсекретного убежища?

Алекс Дили, измученный и удрученный, растерявший всю свою амбицию, подавленный всеми этими напастями, попытался ответить на эти вопросы. Он тяжело опустился во вращающееся у стола кресло, оперся на локоть и прикрыл ладонью глаза.

– Крысы уже были внутри убежища, – тихо сказал он. – Они были внутри и ждали. Неужели вы сами не понимаете? Здесь, под нами, канализация. Целые мили подземных туннелей. Есть даже плотины, регулирующие потоки дождевой воды и прочие течения. Крысы, должно быть, долгие годы скитались по всей этой сети, питаясь отбросами, откармливаясь на этих городских отходах. О Боже милостивый. – Его вторая рука тоже медленно прикрыла глаза. Казалось, он совершенно ушел в себя. Плечи его съежились. – Съестные припасы хранились ниже уровня главного убежища, в огромной холодильной камере. Меняли их редко. Только время от времени пополняли. Вряд ли что-либо из этих продуктов было скоропортящимся. Вы понимаете? А то немногое, что могло испортиться, хранилось поближе, под рукой, чтобы его легко можно было восполнить. Так что у крыс тут долгие годы было обильное продовольственное снабжение.

– Надо полагать, что все это время от времени проверялось? – скептически спросил Калвер.

– В этом не было необходимости: считалось, что все это застраховано от ущерба. Думаю, что поверхностный осмотр время от времени, конечно, проводили, но вам стоило бы увидеть необъятность самого продовольственного хранилища. Тогда вы бы поняли сами, что все проверить было невозможно. Все эти продовольственные припасы, как и сам склад, были надежно изолированы, а мысль о проникновении сюда крыс вряд ли даже рассматривалась.

– Впечатление такое, что она не рассматривалась совсем, – подал голос Эллисон. Он все время ерзал на стуле, стараясь облегчить боль в немеющих ребрах.

– Отраву здесь, конечно, разложили, расставили капканы. Но никто и представить себе не мог, как необычайно хитры эти помоечники.

– Да, это заметно.

– Но ведь здесь просто не могло не быть хоть каких-то следов этих тварей, – все еще недоумевал Калвер. – Ну, хоть кто-нибудь должен же был заметить хоть что-нибудь!

– Почему? – Дили удивленно взглянул на него и пожал плечами. – Этой штаб-квартирой никогда не пользовались. Конечно, разные ремонтные работы проводились, время от времени внедрялась новая, более современная технология, в установленные сроки проводились инспекции. Но, видимо, крысы вели себя крайне осторожно. Не забывайте – ведь это мутанты. Они хитры и даже, если хотите, по-своему умны. И уж во всяком случае, ум ли, инстинкт ли, но должен был предупредить о том, что их ждет, если они встретятся со своим давним врагом. Вспомните другое. Истребление этих тварей-мутантов за последнее десятилетие осуществлялось более чем безжалостно и в грандиозных масштабах. Устраивались, если хотите, настоящие погромы.

– Не так уж и безжалостно с ними поступали, если судить по твоим недавним ответам, – сказал Калвер. Все посмотрели на него с удивлением и любопытством.

– Что ты хочешь этим сказать, Стив? – спросила Кэт.

– Вчера у нас с Дили был небольшой приватный разговор. И он рассказал мне, что к этим черным крысам-мутантам кое-кто проявлял серьезный научный интерес. Такой, знаете ли, серьезный, что крыс пытались даже разводить в лабораториях.

– Я сказал, что были такие слухи, и ничего больше. Но это не имеет никакого отношения к тем тварям из канализации. Никому не было известно, что они обосновались там.

Фэрбенк почесал висок вздернутым дулом своего пулемета.

– Хорошо, но тогда почему же эти проклятые твари не нападали на ребят-ремонтников или кого-то там еще, кто проверял это место?

– Я же говорю, крысы, вероятно, очень боялись людей, и они слишком хитры.

– Быстро же они преодолели свою робость, – сказал Фэрбенк, обведя дулом пулемета зал под ними.

– После того как упали бомбы – да. Возможно, они почуяли, что превосходство на их стороне. Может быть, заодно возросло и их число. И это тоже заставило их осмелеть. И еще один момент: они могли расценить массовую эвакуацию в убежище как вторжение на ИХ территорию. На мой взгляд, сработали все эти механизмы.

– Они оказались в опасности и поэтому перешли в наступление, – как-то вяло и невыразительно констатировала Кэт.

– Это все, что мы можем предположить.

– Но ведь они устремились из своего логова против силы огня, – сказал Фэрбенк. – И против устрашающего количества людей. Не слишком ли самоуверенно для таких тварей?

– А может, у них была для этого более серьезная причина? – предположил Калвер.

Все снова с удивлением посмотрели на него.

– Не знаю, – покачал он головой. – Просто мне так кажется. По-моему, в этом есть что-то такое, о чем мы не знаем.

– И все-таки я не понимаю, – нетерпеливо отозвался Фэрбенк, – как это крысы смогли прорваться сюда. Двери можно было наглухо запереть, а крыс сдержать или даже изолировать в любом из этих отсеков.

– А ты помнишь двери, там, в ангаре с машинами? Большие металлические двери, ведущие к наклонным плоскостям? Они не действовали. Как и вся аппаратура здесь. Я уверен, что если мы обследуем центр обеспечения энергией, то обнаружим, что все оборудование и проводка выведены из строя. И вывели ее из строя либо уцелевшие, но попавшие в западню люди, когда им пришлось применить оружие, либо крысы, перегрызшие жизненно важные кабели. Вот это последнее вполне вероятно – кабели грызут крысы, даже обычные. А в этом комплексе все действует на электроэнергии и здесь масса самых разнообразных предохранителей. И они, конечно, сработали.

– Тогда почему же действуют освещение и вентиляция?

– Потому что они работают от других систем. Совершенно очевидно, что эти системы не были повреждены. – Дили откинулся в кресле и крепко, обеими руками потер лицо. Браунинг он положил на стол перед собой. – Я убежден, что оставшиеся в живых люди были атакованы крысами почти сразу же после того, как были сброшены первые бомбы. В этот момент люди испытывали смертельный страх, были дезорганизованы. Даже специально подготовленные военные, очевидно, растерялись. Так что уцелевшие люди были сбиты с толку и почти беззащитны.

– А сколько... сколько человек могло быть здесь? – Кэт крепко держала свой пистолет, боясь выпустить его из рук даже на секунду. Ей хотелось уйти отсюда немедленно, но, как и у всех, силы ее были совершенно истощены. К тому же они должны были точно уяснить себе обстановку, прежде чем отважиться отправиться дальше.

– Вряд ли можно на это ответить, – сказал Дили. – Сотни... Сколько мы уже видели мертвых! Ясно же – здесь было очень много народу. Конечно, не все, у кого было право доступа, успели добраться до убежища, в момент взрыва. И конечно же, многие, МНОГИЕ могли спастись во время нападения крыс.

Калвер поколебался, прежде чем спросить:

– А эти... э... апартаменты, мимо которых мы проходили в этой части комплекса? Ты ведь говорил, что они предназначались для некоторых особ.

– Вот потому-то я и вздохнул с облегчением, когда увидел, что они оказались незанятыми. Я уверен, что королевская семья была эвакуирована из Лондона задолго до катастрофы.

– А премьер-министр?

– Зная ее, можно предположить, что она бы осталась в столице. В этой штаб-квартире, откуда можно руководить всеми действиями.

– Ты думаешь, есть шанс, что она и ее военный кабинет сумели выбраться?

Дили не отвечал долго. Он поднял руки с колен и снова резко опустил их. Раздался приглушенный, будто отчаянный шлепок.

– Кто знает? – сказал он. – Возможно. Это зависит от того, насколько внезапно напали крысы и насколько надежно они были защищены. У меня совершенно нет намерения осматривать все эти тела, чтобы найти ответ.

Ирония ситуации казалась Калверу неправдоподобной. Это неприступное убежище было возведено для избранного меньшинства, а все остальное население страны (не считая тех, для кого были выстроены другие убежища) оказалось брошенным и испытало на себе всю яростную силу ядерного удара. Но весь этот план рухнул со страшным треском, и сама природа – в буквальном смысле! – уничтожила этих избранных беглецов с той же неумолимостью, как и ядерный взрыв. Эти безмозглые ублюдки соорудили себе крепость прямо над гнездом, прямо над логовом – как бы, черт подери, это ни называлось! – черных крыс-мутантов, этого порождения более раннего ядерного влияния. Если действительно существовал Творец где-то далеко отсюда, там, в небесах, то он, конечно, сейчас посмеивался над глупостью человечества и над возмездием, которое обрушилось, по крайней мере, на некоторых из его лидеров.

Фэрбенк встал и пристально посмотрел вниз, на это страшное зрелище. Среди останков людей лежали мертвые тела, покрытые черной шерстью. Фэрбенк облокотился на балюстраду.

– Не понимаю. Ведь им удалось перебить уйму крыс, прежде чем те расправились с ними. Но посмотрите повнимательнее на шкуры этих тварей. На них нет никаких следов, никаких ран, трупы крыс почти не разложились. По-моему, многие из этих сволочей издохли совсем недавно.

Калвер, заинтересовавшись рассуждениями механика, подошел к Фэрбенку.

– Черт подери, ты прав, – сказал он. Кэт и Эллисон не проявили особого интереса, но Дили тут же вскочил.

– Пожалуй, следует взглянуть на них поближе, – предложил он.

Калвер, Дили и Фэрбенк спустились по короткой лестнице в главный вестибюль, поеживаясь от крепких запахов, сразу же окутавших их, и опасаясь того, что могло скрываться среди этого разбоя.

– Вот, – показал Калвер.

Они с опаской подошли к одной из крыс. Выглядела она так, будто попросту уснула за трапезой. И только когда они подошли вплотную, удалось разглядеть остекленевшие глаза твари. Калвер и Дили наклонились над крысой, а Фэрбенк настороженно и бдительно поглядывал вокруг.

– Кровь на морде засохла, – отметил Калвер.

– Она жрала труп перед тем, как издохнуть.

– На ней нет никаких царапин, никаких ран.

Калвер ткнул в жесткую щетину туши дулом пулемета. Ему пришлось поднапрячься, чтобы перевернуть крысу на спину. Но и на груди животного не оказалось никаких ран.

– Так от чего же, черт возьми, она издохла? – недоумевая, спросил Калвер.

– Вон там еще одна, – сказал Фэрбенк.

Они направились к другой крысе, обходя разлагающиеся трупы. Так глубоко под землей насекомых почти не было, и по крайней мере это было достойно благодарности. Калвер опустился на колени у распростертого трупа крысы и перевернул ее. Пули прошили брюхо твари, и люди увидели, что ее шкура была просто сохранившейся оболочкой, под которой почти все сгнило.

Они пошли дальше, еще к одной крысе. И на ее теле тоже не было никаких ран. Мужчины отвернулись – вонь от крысы была невыносимая.

– А может быть, их отравили? – Калвер обвел взглядом другие трупы.

В остальных отсеках и коридорах дохлых крыс было больше, но люди больше не останавливались и не осматривали их. С них достаточно было того, что твари были убиты людьми, на которых сами же и напали. И вполне возможно, что многие из них погибли по иным причинам, нежели смертельные раны.

– Это вполне допустимо, – сказал Дили. – Но как именно их уничтожили, я не знаю. С чего бы это они стали брать отравленную приманку, если у них было полно пищи? Причем любой! Это же бессмыслица.

Он глубоко задумался. Но в тот момент, когда он собрался продолжить рассуждения, Кэт крикнула им с балкона:

– Пожалуйста, давайте уйдем! Здесь небезопасно!

Одной рукой девушка обхватила плечо, как будто ей было холодно, другой – стискивала пистолет.

– Она права, – сказал Калвер. – Но все это непонятно. Что-то за этим стоит еще? У меня такое ощущение, что от этого тянет, как ледяным сквозняком. Мертвые еще не успокоились.

Странно, но все поняли смысл его слов. У всех было то же самое интуитивное ощущение.