Текст книги "Красный Корсар (ил. И.Кускова)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава VII

Ромео. Когда такого в мире нет закона, Чтобы тебя богатым сделал он, – Брось нищету, нарушь закон: бери. Аптекарь. Не воля соглашается, а бедность.

Шекспир. Ромео и Джульетта

Корсар остановился, когда скрылся Уайлдер, и в продолжение минуты его лицо сохраняло торжествующее выражение. Было заметно, что он радовался своему успеху. Но вместе с тем было заметно, что это удовольствие было вызвано скорее мыслью об избавлении от смертельной опасности, чем уверенностью в услугах храброго молодого человека. Может быть, внимательный наблюдатель заметил бы даже тень сострадания в торжестве его улыбки и блеске глаз. Но это выражение скоро исчезло, и его лицо приняло обычное свободное выражение.

Дав Родерику необходимое время для того, чтобы провести Уайлдера в назначенное место, где он мог ознакомиться с уставом корабля, капитан снова ударил в гонг и в третий раз позвал своего юного слугу. Но мальчик, приблизившись, вынужден был три раза напомнить о своем присутствии, прежде чем Корсар обратил на него внимание.

– Родерик, – произнес он наконец после долгой паузы, – ты здесь?

– Да, – ответил тихий, печальный голос.

– Дал ты ему устав?

– Дал.

– Он читает его?

– Да, читает.

– Хорошо. Я хотел бы поговорить с генералом. Родерик, тебе надо отдохнуть, доброй ночи. Позови генерала на совет и… прощай, Родерик.

Мальчик наклонил голову, но вместо того, чтобы тотчас уйти, на мгновение остался у его кресла. Однако, не уловив на себе взгляда Корсара, медленно, с грустным видом отошел и спустился по лестнице в нижнюю каюту.

Бесполезно описывать вторичное появление генерала – оно ничем не отличалось от первого. Генерал, отдав капитану воинскую честь, молча сел на стул. Корсар заметил его присутствие и слегка кивнул ему головой, но не счел нужным прерывать своих размышлений. Наконец он резко обернулся к нему:

– Генерал, кампания не окончена.

– Что еще делать? Сражение выиграно, враг в плену.

– Да, вы сыграли свою роль, но моя еще не окончена. Видели ли вы молодого человека внизу, в каюте?

– Да.

– Как вам его внешность?

– Внешность моряка.

– То есть он вам не понравился?

– Я люблю дисциплину.

– Я очень ошибаюсь в людях, если он не понравится вам на палубе. Но я жду от вас услуги.

– Услуги? Уже поздновато.

– Я сказал «услуги»? Нужно выполнить служебный долг.

– Жду ваших приказаний, – коротко ответил генерал.

– Нам нужно проявить осторожность. Вы знаете…

– Жду ваших приказаний, – повторил генерал.

Корсар сжал зубы, и презрительная улыбка скользнула по его губам, но сейчас же его лицо приняло выражение мягкое и повелительное одновременно, и он сказал:

– Вы найдете в шлюпке, у корабля, двух матросов: один – белый, другой – негр. Вы приведете этих людей на борт, в одну из кают на носу, и сильно напоите их.

– Слушаюсь, – ответил тот, кого называли генералом, поднимаясь и широкими шагами направляясь к двери.

– Постойте минуту! – крикнул Корсар. – Кому вы это поручите?

– Найтингейлу, он лучшая голова на корабле.

– Он далеко, я его послал на берег искать безработных моряков на наш корабль, а он ораторствовал в таверне. Выпив, он поругался с одним из этих людей, между ними была ссора, и, возможно, они и сейчас затеют драку.

– В таком случае я беру это на себя. Мой «ночной колпак» ждет меня, нужно будет немножко крепче подвязать его.

Корсара, похоже, ответ устроил, он кивнул генералу, тот собрался уходить, но капитан снова задержал его:

– Еще одно слово, генерал. Пленник здесь?

– Его тоже надо напоить?

– Ни в коем случае. Привести его сюда.

Генерал сделал утвердительный жест и оставил каюту.

«Это слабость, – думал Корсар, снова принимаясь ходить взад и вперед, – слишком доверяться искреннему виду и энтузиазму молодого человека. Либо я сильно ошибаюсь, либо у молодого человека достаточно причин, чтобы избегать людей и бросаться в первую романтическую авантюру. Но малейшая измена будет роковой, поэтому теперь я буду очень осторожен. Он особенно привязан к этим двум матросам. Я хотел бы знать его историю. Но все это придет в свое время в своем месте. Пусть эти люди останутся заложниками и порукой его возвращения и верности. Если он меня предаст, – что ж, они моряки, а в нашем деле гибнут многие. Прекрасно придумано! И он, этот гордец, если он настоящий человек, ничего не заподозрит о какой-то нашей хитрости».

В то время как капитан предавался своим размышлениям, два сильных матроса незаметно вошли в каюту и, поместив на кресле какое-то человеческое существо, вышли, не произнеся ни слова. Корсар остановился перед этим существом. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Удивление и неожиданность лишили Корсара речи, а ужас, казалось, буквально парализовал все способности другого. Корсар, насмешливо улыбнувшись, быстро произнес:

– Добро пожаловать, сэр Гектор Хоумспан!

Глаза потрясенного портного бегали по сторонам, останавливаясь на предметах роскоши и воинственности, замирая перед стоящим перед ним человеком.

– Я говорю, добро пожаловать, сэр Гектор Хоумспан!

– Господи, прости грехи несчастного отца семи малых детишек! – взмолился портной. – Нечем же поживиться у такого честного трудяги, который сутками работает.

– Что за речи произносит дворянин, сэр Гектор! – вставил Корсар, прерывая портного. Он взял лежащую на столе трость и начал похлопывать ею по плечу своего пленника. – Выше голову, верный подданный короля! Теперь удача повернется к вам. Несколько часов тому назад вы жаловались, что не имеете никаких заработков с этого корабля. Зато сейчас будете одевать всю команду.

– Ах! Досточтимый и великодушный Корсар, – возразил Хоумспан, к которому мало-помалу вернулась способность говорить. – Я погибший человек, залезший в нищету по шею. Моя жизнь – это труд, испытания и тревоги. Пять долгих и кровопролитных войн…

– Довольно, я уже сказал вам, что судьба начинает вам улыбаться, удача повернется к вам. Одежда так же необходима нам, джентльменам нашей профессии, как и приходскому священнику. Вы не сделаете ни одного шва, который не был бы оплачен. Посмотрите! – добавил он, нажимая пружину потайного ящика, который сейчас же открылся, весь наполненный золотом, причем в нем перемешивались монеты почти всех христианских государств Европы. – Мы имеем деньги, чтобы расплатиться с теми, кто нам верно служит.

Вид этой груды золота, которая неизмеримо превосходила не только то, что он видел в жизни, но и все, что могло представить его воображение, произвел соответствующий эффект.

Насмотревшись вдоволь на такое богатство, показанное ему капитаном, он повернулся к счастливому обладателю этих сокровищ и произнес голосом, становившимся уже более твердым по мере того, как под полученными впечатлениями росла прежняя самоуверенность портного:

– Что я должен делать, высокий и могущественный моряк, чтобы получить хоть частицу этих сокровищ?

– То, что вы делаете каждый день на суше: резать, кроить и шить. Время от времени можно будет испытать ваши таланты на каких-нибудь маскарадных костюмах.

– Ах, маскарадные костюмы – это коварные и дьявольские махинации, выдумки дьявола, вовлекающего людей в грех и светские гнусности! Но, достойнейший командир, я думаю о Дезире, моей неутешной жене: хотя она стара и с ней довольно трудно жить, но все же она законная подруга моего сердца и мать многочисленного семейства.

– Она ни в чем не будет терпеть недостатка, я даю вам слово. О ней и о детях позаботятся. На нашем корабле находят прибежище мужчины, которые бессильны командовать у себя дома. Вы – седьмой из них. Семьи же их получают все необходимое, и все довольны. И еще есть мои добрые дела.

– Почтенный капитан, это праведное дело. И надеюсь, что моя Дезире не будет вами забыта. И если я буду вынужден работать на вас и заслужу вознаграждение, то и жена моя со своими детками попользуется вашей щедростью.

– Я уже сказал – о них позаботятся.

– Может, добрый джентльмен, если вы дадите мне как аванс немножко этого золота, то жена моя будет меньше волноваться, не станет наводить обо мне справки и приободрится. Сейчас-то она, а я знаю свою Дезире, только и думает о нужде, вопит об этом на весь Ньюпорт.

Корсар не слишком боялся языка Дезире, которая будто бы нарушит мир на его корабле. Он был вполне добродушен.

Нажав пружину, он взял горсть золота и, протягивая ее Хоумспану, произнес:

– Хотите наняться и произнести обычную присягу? Тогда это золото – ваше.

– Не введи меня, Господи, во искушение и избавь от лукавого, – пробормотал ослепленный богатством портной. – Героический Корсар, я трепещу перед правосудием. Если с вами произойдет несчастье, может, наскочит на вас королевский крейсер или выкинет на берег буря, я уверен тогда, что вы умолчите о моих скромных заслугах перед вами. А мои мелкие услуги, которые я буду оказывать вам по принуждению, останутся незамеченными. И еще я надеюсь на ваше благородство, уважаемый капитан, когда вы будете распределять ваши будущие доходы.

– Вот поистине государственный ум! Привычка портного – присваивать обрезки! – проговорил сквозь зубы Корсар, и, повернувшись на каблуках, он сильно ударил в гонг.

Четыре или пять голосов одновременно раздались с разных сторон, и один из них громко спросил, что прикажет капитан.

– Уведите его в койку! – Приказ был быстрый и неожиданный.

Бедного Хоумспана, который со страха или из расчета не мог, казалось, сделать ни малейшего движения, тотчас взяли и унесли к двери, ведущей на шканцы.

– Остановитесь! – закричал он своим бесцеремонным носильщикам. – Еще одно слово. Я хотел бы, могущественный командир, унести в могилу мое честное имя. Я и не соглашаюсь, но и не отказываюсь служить вам. Мы можем заключить договор. Выйдя с честью здоровым и невредимым из пяти долгих и кровопролитных войн…

– Уберите его! – раздались грозные слова, помешавшие ему продолжить.

Хоумспан исчез, и Корсар снова остался один. Долго ничто не прерывало его размышлений. Глубокое спокойствие, которое поддерживалось железной дисциплиной, царило на корабле. Неморяку могло показаться, что он в церкви, так тихо было на корабле, полном людей бесшабашных и грубых. Изредка кто-то подвыпивший затягивал песню, затем все стихло. Наконец Корсар услышал, как чья-то рука нащупывала ручку двери, и перед ним снова появился генерал.

В его походке, лице, во всем его облике было нечто, показывавшее, что если его предприятие и увенчалось успехом, то не без ущерба для него лично. Корсар, быстро поднявшись при его приближении, тотчас потребовал у него рапорта.

– Белый абсолютно пьян, но негр либо колдун, либо у него железная голова.

– Я надеюсь, что вы отступили не слишком скоро?

– Отступление не могло произойти ни на минуту позднее, чем нужно.

Корсар пристально посмотрел на генерала, чтобы точно представить себе его состояние, а потом ответил:

– Хорошо! Теперь мы расстанемся до завтра.

Генерал постарался выпрямиться и повернулся к лестнице. Капитан не сделал замечаний по поводу пошатывания, и генерал решил, что спускается прямо, с высоко поднятой головой, хотя ноги заметно не слушались его.

Корсар взглянул на свои часы и, дав генералу время совершить свое отступление, тоже направился в свою очередь к лестнице и стал спускаться.

Нижние помещения корабля, не столь элегантные, как капитанская каюта, были убраны все же заботливо и аккуратно. В задней части корабля размещалось несколько кают для прислуги, сообщавшихся с офицерской столовой – по-морскому, с кают-компанией. С двух сторон от нее находились офицерские каюты, то есть спальни тех, кто имел честь пребывать на шканцах. За кают-компанией, ближе к носу, находились каюты младших офицеров, а против них – отряд, которым командовал тот, кого здесь называли генералом: этот отряд служил барьером между начальниками и рядовыми матросами не самого примерного поведения. Вообще каюты и все их расположение немногим отличались от обычного устройства военных кораблей, по силам и размерам соответствующих судну Корсара. Но Уайлдер обратил внимание на то, что перегородки, отделяющие каюты, были прочнее обычных и что тут же находилась гаубица для внутренних дел. Двери были необычайно крепки, и орудия, приготовленные для их забаррикадирования, свидетельствовали скорее о приготовлениях на случай войны, чем о простых мерах предосторожности. Мушкеты, пистолеты, сабли, полупики были размещены в гнездах и у дверей в таком количестве, что было очевидно: они здесь не только для красоты. Офицеры, несомненно, понимали, что их безопасность и дисциплина команды зависят и от влияния командиров, и от их способности противостоять им, а поскольку командный состав малочислен, необходимая бдительность и предосторожность чувствовались во всем.

В кают-компании Корсар нашел своего нового помощника, занятого изучением устава службы, на которую он только что поступил. Приближаясь к углу, где сидел молодой моряк, Корсар произнес откровенным, доверчивым и даже дружеским тоном:

– Надеюсь, вы находите наш устав достаточно строгим, мистер Уайлдер?

– Да, достаточно строгим! Конечно, если чего ему и недостает, так уж никак не строгости, – ответил помощник, поднимаясь, чтобы приветствовать своего начальника. – Его всегда можно заставить исполнять, – тем лучше. Я никогда не видел правил более строгих даже…

– Даже где? – спросил Корсар, заметив его колебание.

– Я хотел сказать, на королевской службе, – ответил Уайлдер, слегка покраснев. – Я не знаю, это недостаток или рекомендация, на ваш взгляд, служба на королевском флоте.

– Это рекомендация, по крайней мере по-моему, потому что я учился морскому делу на той же службе.

– На каком корабле? – с живостью спросил Уайлдер.

– На нескольких! – холодно ответил Корсар. – В наших условиях – при отсутствии на берегу судебных учреждений, а на море – готовых нам оказать помощь кораблей – командир должен иметь большую власть. Что касается строгости нашего устава, считаете ли вы мою власть достаточно обширной?

– Да, даже безграничной, – сказал Уайлдер с улыбкой, которая могла показаться иронической.

– Надеюсь, у вас не будет повода сказать, что я ею злоупотребляю, – ответил Корсар, не замечая или делая вид, что не замечает выражения лица собеседника. – Но час вашего отъезда настал, можете уехать.

Молодой человек поклонился, сказав, что готов. Капитан выразил сожаление, что уже поздно, да и засекреченность судна не позволяет торжественно проводить такого офицера.

– Но, – прибавил он, – шлюпка ваша здесь, и ваши матросы могут отвезти вас. Кстати, эти двое поступают к нам?

– Они не оставляли меня с детства, и я уверен, им будет тяжело расстаться теперь со мной.

– Странная связь между этими людьми и человеком, так резко отличающимся от них своим воспитанием и манерами!

Он взглянул на Уайлдера, но тот, перехватив заинтересованный взгляд командира, отвел свой.

– Правда, – сказал Уайлдер спокойно, – но так как мы все моряки, разница не так велика, как кажется с первого взгляда. Я пойду сейчас к ним и скажу им, чтобы они повиновались вашим приказаниям.

Корсар незаметно последовал за ним и вышел на палубу с таким спокойным видом, будто просто вышел подышать чистым воздухом.

Ночь была теплая и темная. На палубе царило молчание. Среди неясных предметов различить можно было того человека, который первым встретил Уайлдера. Он прогуливался по палубе, закутанный, как и тогда, в большой плащ. Молодой авантюрист обратился к нему, сообщив о своем намерении временно оставить корабль. Его выслушали с уважением, которое убедило его, что о новом назначении уже известно, хотя ему дали понять, что высшая здесь власть Корсара.

– Вы знаете, сударь, что никто, какого бы ранга он ни был, не может оставить в этот час корабль без приказа капитана! – Ответ был дан вежливым, но решительным тоном.

– Безусловно, но я получил этот приказ и сообщаю его вам. Я отправлюсь на берег в моей шлюпке.

Тут его собеседник, заметив невдалеке капитана, подождал несколько мгновений, чтобы убедиться, правду ли ему говорят. Увидев, что никакого возражения не последовало, никакого знака не сделано, он показал, где находится шлюпка.

– Мои люди оставили ее! – вскричал Уайлдер, удивленно отпрянув назад в тот момент, когда уже готовился сойти с корабля. – Негодяи убежали?

– Нет, сэр, они не убежали, и они не негодяи. Их надо поискать на корабле.

Офицер подождал, видимо, рассчитывая получить указание от человека, еще стоящего около одной из мачт. Но знака снова не последовало, тогда он сказал, что поищет их, и направился к носу, оставив Уайлдера на палубе одного. Однако Уайлдер был не один: Корсар выступил из темноты и заговорил с ним о корабле, чтобы как-то отвлечь своего нового помощника, явно нервничающего.

– Вот прекрасный корабль, мистер Уайлдер, – сказал он, – послушный и быстрый. Я называю его «Дельфином» за легкость и за способность быстро менять цвет. Кроме того, надобно же было дать кораблю имя, а я ненавижу ваши названия «Огнемечущий» или «Истребитель».

– Вы счастливы, обладая подобным кораблем? Он построен по вашему заказу?

– Почти любое судно водоизмещением 600 т могло бы мне послужить, – Корсар хотел подбодрить нового помощника и заверить в своих дружеских чувствах. – Этот корабль был построен для его величества и был предназначен, я думаю, в подарок алжирцам, а может быть, и для войны с ними. Но… но он переменил хозяина, как вы видите, и судьба подвергла его некоторым изменениям. Как и почему, – неважно. Не стоит этим занимать себя в настоящую минуту. Он был в порту и благодаря некоторым улучшениям, сделанным по моему распоряжению, отлично приспособлен к плаванию.

– Вы заходите в порты?

– Позже полистаете мой личный журнал, возможно, вам будет интересно. Надеюсь, моряку такое состояние судна должно понравиться.

– Его красота, порядок и необычность поразили меня с первого взгляда, и это заставило меня поузнавать о нем подробнее.

– Вы сразу заметили, что он держится на одном якоре, – сказал капитан и засмеялся. – Но я никогда не рискую ничем, если у меня нет достаточных оснований, – даже потерей якорей и тросов. Такая внушительная батарея, как моя, легко могла бы заставить молчать этот, как его называют, форт. Однако при этом нас случайно могло бы задеть какое-то шальное ядро, поэтому я так организовал всю свою команду, что мы готовы в любую минуту тронуться с места.

– Вероятно, сложно сражаться, когда нельзя спустить флаг, как бы ни разворачивались события, – Уайлдер скорее размышлял вслух, чем высказывал свое мнение.

Ответ был кратким:

– Под нами всегда есть морское дно. Но я очень люблю свой корабль, всегда стремлюсь поддерживать его в достойном состоянии. Каждый день мы осматриваем мачты, стеньги, реи и все, что положено: храбрость храбростью, но следует думать и об осторожности.

– Но как вы ремонтируете его, – сказал Уайлдер, – если он пострадает во время бури или сражения?

– Гм! Мы все-таки ухитряемся ремонтировать его и держать в море в довольно хорошем состоянии.

Он остановился, и Уайлдер, заметив, что его еще не считают достойным полного доверия, замолчал. Офицер вскоре возвратился в сопровождении одного лишь негра. Нескольких слов хватило, чтобы узнать, в каком состоянии находится Фид. Наш молодой авантюрист не только расстроился, но и серьезно разгневался. Он стал так искренне и убедительно извиняться перед Корсаром, чтобы просить его простить матроса, забывшегося до такой степени, что капитан поверил в то, как далек от подозрительности его новый помощник, который не мог и подумать о том злом заговоре, жертвой которого стал Фид.

– Вы слишком хорошо знаете моряков, – сказал он Корсару, – чтобы обвинить бедного малого в преступлении за минутную ошибку. Поставьте его на рею или у снастей – и вам никогда не найти лучшего матроса, чем Дик Фид. Он слишком хороший товарищ, настолько, что старается быть и хорошим собутыльником.

– К счастью, у вас еще остался один из них, чтобы вести шлюпку, – беззаботно ответил капитан.

– Я прекрасно справлюсь и один, предпочитаю не разлучать этих друзей. Если вы позволите, негр сегодня тоже переночует на корабле.

– Как хотите. После последней стычки у нас нет недостатка в пустых койках.

Уайлдер велел Сципиону вернуться к своему товарищу и позаботиться о нем до тех пор, пока Фид не будет в состоянии полностью прийти в себя. Негр, тоже еще с мутной головой, без обычного упорства, охотно повиновался. Молодой человек тотчас же попрощался со своими новыми друзьями и спустился в шлюпку. Сильной рукой он оттолкнул ее далеко от корабля, и его взгляд снова с удовольствием остановился на его замечательной, безупречной оснастке. Затем он снова взглянул на палубу.

У подножия бушприта вырисовывалась человеческая фигура. Казалось, человек этот следил за каждым движением лодки. Несмотря на то что ни одна звезда не освещала темноту ночи, молодому моряку показалось, что он узнал в том, кто с таким интересом следил за малейшим его движением, Красного Корсара.