Текст книги "Вернись домой, Землянин"

Автор книги: Джеймс Бенджамин Блиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Но давайте смотреть правде в лицо. С _Б_р_о_д_я_г_а_м_и п_о_к_о_н_ч_е_н_о_.

Все молчали, тупо глядя друг на друга.

«ТОЧКА ЗРЕНИЯ ВЫРАЖЕНА ПРЕДЕЛЬНО ЯСНО, – спокойно подвели итог Отцы Города. – МЫ ПРИСТУПАЕМ К ИЗУЧЕНИЮ ВЫБРАННОГО РАЙОНА. ОТЧЕТ БУДЕТ ГОТОВ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ – ПЯТЬ НЕДЕЛЬ».

В просторном кабинете мэра по-прежнему царило молчание. Бродяги погрузились в глубокие раздумья. Конец скитаниям. Собственная планета. Отдыхающий город, восходящее и заходящие над ним по расписанию солнце. Времена года. Тишина, свободная от гудения гравитационных полей. Никакого страха, ни сражений, ни поражений, никаких преследований. Размеренная жизнь. А звезды – всего лишь яркие точки, застывшие на небе.

Если бы подобную перемену давно устоявшихся привычек, естественно, «в обратную сторону», предложили какому-нибудь аборигену-планетянину, он, наверняка, с ужасом отверг бы такую перспективу. Но Бродяги давно привыкли к переменам; по существу, именно постоянные перемены и были основным стабильным фактором их жизни. Это также и единственный устойчивый фактор в жизни человека, живущего на планете – просто его никогда не тыкали в это носом.

Но при всем этом, если бы Бродяги не были, по существу, бессмертны, если бы они, подобно насекомым, проколотым булавкой неумолимого коллекционера, были ограничены быстротечностью отпущенного им времени, Амальфи пришлось бы всерьез опасаться за исход своего начинания. Перспектива скорой смерти делает людей беспокойными. Пройдет всего несколько лет, и Бродяги, остепенившись, найдут свою сказочную страну Эльдорадо и будут жить, наслаждаясь мыслью о суетности мира. Победа над возрастом практически затмила это Фаустовское неистовство. По прошествии трех-четырех веков жизни люди, устав, переставали искать то, чему нет названия, они становились опытнее и мудрее и начинали думать о будущем не как о чем-то, обещающем спокойствие и богатство, а просто как о неизбежности приближения еще не происходившего. Люди стали интересоваться настоящим, тем, что совершалось сегодня, а о будущем размышляли с равнодушием, готовые покорно принять все, что бы оно ни принесло. Никто больше не прожигал свою жизнь в поисках катастрофы, имя которой «безопасность».

Короче говоря, все стали немного более реалистичными и гораздо более усталыми.

Амальфи, преисполненный спокойствия и уверенности, ждал. Он знал, что сначала последуют самые слабые возражения, которые без труда можно будет отклонить. Однако, молчание завороженных слушателей продолжалось дольше, чем он предполагал. Мэр начал даже подозревать, что под конец его аргументы стали слишком абстрактными. Если это действительно так, сейчас самое время добавить жизненной практичности…

– Это решение удовлетворит всех, – быстро объявил мэр. – Хэзлтон просил освободить его от занимаемой должности; предложенный мной вариант позволит ему уйти в отставку очень удобным способом. Мы сможем выйти из-под юрисдикции полиции. Кэррел, если он еще не раздумал занять этот пост, станет управляющим. Я дам согласие, поскольку управлять ему придется осевшим городом, а большое опасение внушают мне именно его способности как пилота. Он…

– Босс, позвольте мне прервать вас на минуту?

– Давай, Марк.

– Все, что вы сказали, звучит очень разумно, и все-таки, почему нам надо так спешить? И вообще, зачем такой максимализм? Правда, что Херн-6 следует курсом, который находится в стороне от Большого Магелланова Облака, правда и то, что дотуда очень и очень далеко, и если полицейские решат искать нас, им придется обследовать огромный пустынный район. И все же: разве нельзя спрятаться где-нибудь поближе, в нашей галактике? Зачем нам покидать ее? Зачем разбивать лагерь в каком-то Облаке, удаляющемся от галактики с колоссальной скоростью?

ТРИСТА СОРОК ЧЕТЫРЕ МИЛИ В СЕКУНДУ, – уточнили Отцы Города.

– Да заткнитесь вы. Хорошо, пусть скорость и не такая уж большая. Все равно до этого Облака очень далеко. Если вы назовете точные цифры, я перебью все ваши лампы. Пожелай мы когда-нибудь вернуться в свою галактику, нам придется искать планету, которая могла бы доставить нас сюда.

– Хорошо, – сказал Амальфи. – Каково твое альтернативное предложение?

– Почему бы нам не спрятаться в каком-нибудь большом звездном скоплении здесь, в нашей галактике? Конечно, не в таком проклятом богом месте, как созвездие Служителей. Можно, например, отправиться к Большому Скоплению Геркулеса. В конусе, который перекрывает наша орбита, найдется не одно подходящее место. Есть, кстати, еще скопление Цефеид, где, не зная направления силовых полей, никто не сможет провести корабль, управляемый спиндиззи. Вероятность того, что полицейские смогли бы нас там обнаружить, ничуть не больше. Однако, если бы условия вдруг изменились, мы опять бы заняли достойное место у себя на родине.

Амальфи не стал оспаривать это утверждение. Логичнее подобное возражение прозвучало бы из уст Кэррела, обвиненного только что в неспособности нормально управлять полетом. Мэру было достаточно уже того, что первым начал возражать отставной управляющий.

– А мне нет никакого дела до того, улучшится здесь ситуация или нет, – неожиданно вмешалась Ди. – Мне нравится идея иметь собственную планету, и чем она будет дальше от полицейских, тем лучше. Если эта планета действительно станет нашим домом, что нам с того, что через два или три столетия снова могут появиться Бродяги? Нам-то больше не нужно быть Бродягами.

– Ты говоришь так, – перебил ее Хэзлтон, – потому что еще очень молода – тебе нет и трехсот лет – и к тому же, ты не отвыкла от жизни на постоянной планете. Но не все здесь такие как ты. Некоторые из нас постарше. Есть и такие, кто испытывает склонность к скитаниям. Я не про себя говорю, Ди. Ты это знаешь. Я был бы счастлив выбраться из этой кучи дерьма. Но это предложение мне не нравится, от него отдает душком. Ты уверен, Амальфи, что хочешь совершить посадку только для того, чтобы избежать смены администрации? Ты же знаешь, что это не поможет.

– Конечно, знаю, – подтвердил Амальфи. – Едва мы прикоснемся к поверхности, я тоже подам в отставку. Но пока я еще исполняю свои обязанности и буду делать то, что положено.

– Я не об этом говорю. Делай, как знаешь. Я только хочу понять, зачем нам нужно это Магелланово Облако.

– Потому что оно станет нашим, – резко вмешался Кэррел. Хэзлтон удивленно повернулся к нему, однако, юноша отвел сияющие энтузиазмом глаза. – У нас будет не только своя планета – какую бы мы ни выбрали – у нас будет собственная галактика! Каждое из этих Магеллановых Облаков – это целая галактика. Я знаю это. Я вырос на юге, на планете, где ночью Магеллановы Облака проходили по небу подобно вихрям искр. Большое Магелланово Облако даже имеет собственный центр вращения. С моей родной планеты его не было видно – слишком мало расстояние, зато с Земли можно было отчетливо различить спираль Милна. Оба облака удаляются от нашей галактики, стремясь обрести независимость от нее. Черт возьми, Марк, все дело не в какой-то одной планете. Это просто ничто. Мы не сможем летать целым городом, но мы сможем построить корабли. Мы создадим колонии; установим такую экономику, которая будет нам удобна и выгодна. Подумай, у нас будет своя галактика! Что еще можно пожелать?

– Это слишком просто, – упрямо возразил Хэзлтон. – Я привык бороться, чтобы достичь чего-нибудь. Привык сражаться за наш город. Я хочу работать головой, а не сидеть без дела. Все, что вы оба говорите о космических кораблях и колонизации, – это просто прекрасно. Но сначала мы станем тянуть лямку, пахать и сеять. Поэтому я и возражаю против твоего плана, Амальфи. Мы попадем в ситуацию, когда наш огромный опыт будет бесполезен.

– Не согласен, – спокойно сказал Амальфи. – В галактике Большого Облака уже существуют колонии. И они основаны не с помощью кораблей. Их создали летающие города. В ту пору, когда они появились, только город мог долететь в такую даль.

– Ну и что?

– А то, что не стоит и мечтать о том, что мы спокойно сядем и безмятежно возьмемся за мотыги. Нам придется повоевать, чтобы создать свое поселение. Завоевать хотя бы кусочек Облака, поверь мне, будет очень непросто. Предстоит выдержать самое большое сражение из всех, в которых нам доводилось участвовать. Будем драться с Бродягами, которые, наверняка, забыли свою историю и свое наследие, но которые все же остаются Бродягами. Мысли об уединении пришли им в голову гораздо раньше, чем нам, и теперь они будут насмерть стоять за свой приоритет.

– Ну что ж, это их право. А зачем нам вторгаться в их владения, когда вокруг столько пустынных созвездий? Любое из них ничуть не хуже.

– Потому что они сами – преступники. Даже еще хуже. Как ты думаешь, зачем в старые времена какому-нибудь городу могло понадобиться забираться туда? Ведь тогда Бродяги были полноправными, уверенными в себе гражданами галактики. Почему бы _и_м_ не остановиться в одном из гигантских созвездий? Подумай, Марк! Ответ прост. Это – бандиты. Эти города были вынуждены отправиться в такую даль, скрываясь от преступлений, сделавших их врагами всех звездных систем в галактике. Один такой город ты и сам можешь назвать, и сейчас он наверняка там. Это – Главные Межзвездные Торговцы. Тор Пять – далеко не единственное место, хранящее о них самые неприятные воспоминания. Думаю, что по всей галактике полно людей, мечтающих о том, чтобы этих злодеев настигло заслуженное наказание. Куда они могли отправиться, если не в Большое Магелланово Облако? Их не остановило бы даже, если в пути им пришлось бы голодать все пятьдесят лет. Хэзлтон медленно сплетал кисти рук, то с силой сдавливая, то расслабляя пальцы, и они то белели, то наливались кровью.

– О боги, – произнес он, сжав губы. – Бешеные Псы. Да, куда еще они могли уйти! Теперь я знаю, с кем я хочу встретиться.

– Не забывай, Марк, что встреча может и не состояться. Облака – это целая галактика.

– Конечно, конечно. Там могут быть и другие бандиты. Но если Бешеные Псы действительно находятся там, я хотел бы встретиться с ними. Помню, однажды на Тор Пять я побывал у них в гостях. Очень неприятные остались у меня впечатления. Что касается меня, я готов сражаться, чтобы очистить Облако от этого мусора.

– Галактика, – почти беззвучно бормотала Ди. – Галактика с домом… своим домом.

– Галактика, принадлежащая Бродягам, – сказал Кэррел.

По всему городу разлилась тишина. Казалось, горожане, как один, принялись вдруг размышлять о своей судьбе.

«ЕСТЬ ЛИ У МИСТЕРА ХЭЗЛТОНА И МИСТЕРА КЭРРЕЛА ДОПОЛНЕНИЯ К СКАЗАННОМУ?» – трубным, отдаленно напоминающим человеческий, голосом прогремели Отцы Города. Голос проникал в каждую щель летящего города. Как и ожидал Амальфи, такая пространная дискуссия на темы внешней политики заставила Отцов Города поверить, что предстоят выборы мэра, а не управляющего городом.

«ЕСЛИ НЕТ ДОПОЛНЕНИЙ И ЕСЛИ НЕТ ДРУГИХ КАНДИДАТОВ, МЫ ГОТОВЫ ПРИСТУПИТЬ К ПРОЦЕДУРЕ».

Некоторое время собравшиеся в кабинете Амальфи озадаченно молчали. Затем Хэзлтон первым понял, какую ошибку допустила машина. Он рассмеялся.

– Никаких дополнений, – сказал он. Кэррел, улыбнувшись, промолчал.

Десятью секундами позже Джон Амальфи стал новоизбранным мэром новорожденной галактики.

8. ГЛАВНЫЕ МЕЖЗВЕЗДНЫЕ ТОРГОВЦЫ

Город завис и затем тихо опустился в полумраке раннего утра на огромной каменной плите, которую Прокторы планеты указали как место его посадки. Кромка окутанного туманом Малого Магелланова Облака только что прикоснулась к линии горизонта на западе, а все облако занимало почти 35° неба. По предварительным расчетам, облако должно зайти в 5 часов 12 минут утра, а в 6 часов начнет подниматься ближняя кромка старой галактики – родины, которую они покинули навсегда. Летом солнца восходят еще раньше.

Все это вполне удовлетворяло Амальфи. То обстоятельство, что в течение нескольких ближайших месяцев родная галактика будет плохо видна на тусклом ночном небе, явилось основной причиной, по которой мэр выбрал для посадки именно эту планету. Ситуация, сложившаяся к этому времени в погибающем городе, была слишком сложна, чтобы обременять его граждан еще сентиментальной ностальгией.

Город выполнил посадку; рокот спиндиззи затих. Снизу доносился становящийся все громче шум, скрип и рев механизмов, крики людей. Команда геологов, как обычно, не теряла времени даром.

Однако, Амальфи не очень хотелось сразу спускаться на поверхность. Оставаясь на балконе Городского Центра, он вглядывался в мрачное ночное небо. Плотность звезд в Большом Магеллановом Облаке была необычайно высокой. Даже вне основных созвездий звезды часто располагались настолько близко друг к другу, что расстояния между ними составляли не световые годы, а всего-лишь месяцы. Даже если сам город больше лететь не сможет – что казалось вполне вероятным, поскольку вслед за спиндиззи на Двадцать третьей улице отказала и установка на Шестидесятой улице – можно будет организовать межзвездные коммерческие операции, пользуясь грузовыми кораблями. Оставшиеся в городе спиндиззи, если их разобрать и по одному установить на корабли, обеспечат вполне значительное ядро маленького флота.

Конечно, это будет не совсем то, к чему привыкли Бродяги, странствуя по разбросанным по всей галактике, не похожим одна на другую цивилизациям Млечного Пути. И все-таки, в некотором смысле Бродяги будут заняты коммерцией, которая всегда была им необходима как кислород.

Амальфи посмотрел вниз. В свете сверкающих звезд на западе до самого горизонта ширилась ровная опаленная плита, на которую опустился город. На востоке она простиралась не более мили и сменялась там просторным участком земли, разбитым на небольшие ровные квадраты. Представлял ли каждый из этих крошечных квадратов индивидуальную ферму – этого он пока сказать не мог, но у него имелись подозрения. Еще во время переговоров с Прокторами планеты о возможности посадки Амальфи уловил в их речи нотки, характерные для феодального периода.

Пока Амальфи осматривал окрестности, по соседству, между городом и раскинувшимся на западе плато, быстро выросло высокое строение – геологи установили первую буровую вышку. Зазвонил телефон, закрепленный на перилах балкона. Амальфи снял трубку.

– Босс, мы собираемся бурить скважину, – прозвучал голос Хэзлтона. – Ты спустишься?

– Да. Что показывает разведка?

– Ничего особенного, но скоро мы узнаем точно. Вполне возможно, что нефть здесь все-таки есть.

– Хорошо бы. Сколько раз мы оказывались в дураках. Начинайте бурить, я сейчас спущусь.

Едва мэр успел повесить трубку, как рокот буровой установки нарушил тишину тихой летней ночи, эхом отражаясь от возвышающихся вокруг зданий. Наверняка впервые одна какая-то из планет Большого Магелланова Облака слышала этот звук – возмущенный рев разрушающихся молекул, хотя подобная техника была известна на планетах Млечного Пути еще столетия назад.

По дороге к тому месту, где расположились геологи, Амальфи несколько раз останавливался, встречаясь с людьми, обращающимися к нему со своими просьбами. Когда он, наконец, добрался до места, уже рассвело. Пробная скважина была пробурена, и геологи налаживали вторую установку, на вершине которой маячил Хэзлтон, оживленно махавший рукой. Амальфи ответил ему и направился к лифту.

Наверху дул теплый, сильный ветер, порывы которого запутали волосы Хэзлтона вокруг дужек наушников. После долгих лет пребывания в условиях принудительного кондиционирования в городских помещениях Амальфи испытывал сейчас давно забытые ощущения.

– Что-нибудь известно, Марк?

– Ты пришел как раз вовремя. Сейчас узнаем.

Первая буровая вышка закачалась, когда длинный стержень упругой породы вырвался из почвы и ударил в боковые перекрытия. Долгожданный черный фонтан все не появлялся. Амальфи, свесившись с балкона, наблюдал за тем, как рабочие подтягивали наверх емкость с пробами. Лебедка скрипела и трещала, двигатель пыхтел от натуги.

– Ничего нет, – с огорчением произнес Хэзлтон. – Я так и знал. Нельзя было верить этим проклятым Прокторам.

– Уверен, нефть тут где-нибудь все-таки есть, – проронил Амальфи. – Мы ее достанем. Пойдем вниз.

Внизу, старший геолог вскрыл извлеченный на поверхность резервуар и вставил в него карандаш-индикатор. Он бросил на Амальфи быстрый, как у ящерицы, взгляд, когда тень Амальфи накрыла собой стол.

– Залежей нет, – четко заключил он.

Амальфи задумался. Теперь, когда город навсегда был отрезан от родной галактики, работа, которую он мог бы выполнить за деньги, не имела особого значения. Прежде всего необходима была нефть, из которой получали различные продукты питания. Работа, которая гарантировала бы доходы в местной валюте, будет важна позднее. Пока же городу придется работать, принимая оплату в виде разрешения на проведение буровых работ.

При первом же контакте с местными жителями создалось впечатление, что никаких сложностей в этом не будет. Население планеты не располагало техническими средствами, необходимыми, чтобы добраться до наиболее мощных и глубоко залегающих нефтяных горизонтов. Город мог рассчитывать на большое количество нефти, в свою очередь пообещав Прокторам выдавать им добываемый попутно молибден и вольфрам.

Но если бы вдруг здесь не оказалось достаточно нефти…

– Надо пробурить еще две скважины, – сказал Амальфи. – Наверняка, нефть есть, только еще глубже. Вы же получили нефтяные следы. Мы закачаем туда желеобразный газолин и рассечем пласт. Если купола нет, мы можем вскипятить нефть. Так или иначе, она выйдет оттуда.

– Бифштекс вчера и бифштекс завтра, – пробормотал Хэзлтон. – Но никогда бифштекс сегодня.

Амальфи резко повернулся к управляющему, ощутив как кровь внезапно бросилась ему в голову.

– Ты что же, думаешь, мы сможем получить еду каким-нибудь другим образом?! – прорычал он. – Эта планета отныне будет нашим домом. Тебе больше хотелось бы стать фермером, как туземцы? Мне казалось, что после поездки на Горт ты несколько изменил свои представления об _э_т_о_м_ занятии.

– Я говорю о другом, – спокойно ответил Хэзлтон. Его загорелое, обветренное лицо не могло побледнеть и оно лишь слегка посинело под бронзовой кожей. – Я не хуже тебя знаю, что мы пришли сюда, чтобы добыть еду. Мне просто кажется забавным, что приземлившись сюда ради пищи, мы начали с выполнения обычной работы.

– Виноват, – смягчаясь, сказал Амальфи. – Нам следует быть очень осмотрительными. Сейчас трудно правильно оценить наше положение. Местные жители освоили только самые ближние пласты под поверхностью планеты, у них самые примитивные методы очистки. Если мы сможем решить проблему продовольствия, у нас будет прекрасный шанс превратить это Облако в процветающее общество.

Амальфи, повернувшись спиной к буровым установкам, медленно зашагал прочь от города.

– Хочу прогуляться, – сказал он. – Не желаешь составить компанию, Марк?

– Прогуляться? – Хэзлтон, казалось, был удивлен. – А что, можно. Хорошо, босс.

Некоторое время они молча, устало брели по плато. Идти было довольно трудно: мелкую почву паутиной покрывали глубокие рытвины, с трудом различимые в тусклом утреннем свете. Растительности видно не было, только кое-где редкие, тощие кустики да напоминающая крапиву невысокая трава.

– Для фермерства условия здесь, кажется, не самые подходящие, – заметил Хэзлтон. – Хотя я, конечно, мало что в этом понимаю.

– Там, дальше, почва гораздо лучше. Из города это видно, – ответил мэр. – А это плато, действительно, проклятое место. Пока я собственными глазами не увидел показания приборов, никак не мог поверить, что здесь нет радиоактивности.

– Думаешь, это следы войны?

– Наверно. Видимо, она произошла очень давно. Но основные разрушения все же являются следствием геологических явлений. Слишком долго этот район предоставлен самому себе. Верхний слой почвы почти полностью исчез. Странно, если учесть, насколько интенсивно осваиваются другие части планеты.

Неожиданно они наткнулись на крутую расселину и почти что скатились по ней вниз. Карабкаясь вверх по противоположной стороне, путники время от времени обменивались репликами.

– Босс, объясни мне, – сказал Хэзлтон. – Я никак не могу понять, зачем мы полезли на эту планету? Ведь видели, что здесь уже есть жители. А до этого пропустили несколько весьма подходящих планет. Мы собираемся изгнать туземцев? Даже если бы это было справедливо и законно, все равно мы сейчас не очень-то готовы к подобным операциям.

– Ты думаешь, Марк, в Больших Магеллановых Облаках есть полицейские с Земли?

– Нет, – ответил Хэзлтон. – Но Бродяги тут имеются. Если нужно будет добиваться справедливости, то я прежде всего обращусь к ним, а не к полиции. Так каков ответ, Амальфи?

– Возможно, нам придется опросить их немного потесниться, – ответил мэр, наклонив голову. Оба солнца светили им прямо в глаза. – Главное, Марк, это знать, куда поднажать. Ты слышал, какую характеристику давали этой планете жители близлежащих планет, когда мы пролетали мимо них?

– Они ее просто ненавидят, – ответил Хэзлтон, осторожно вытаскивая колючку из ноги. – Мне кажется, что Прокторы не очень дружелюбно встречали приходившие сюда экспедиции. И все-таки…

Амальфи, выбравшись наверх, поднял руку, предостерегая управляющего. Хэзлтон автоматически умолк, карабкаясь рядом с мэром. Всего в нескольких метрах от них начинался участок обработанной земли. Неподалеку стояли два существа, уставившиеся на путников.

Один из них – мужчина. Его обнаженное, шоколадного цвета тело венчала шапка спутанных, черных с голубым отливом волос. Он держался за рукоять плуга, единственный нож которого, очевидно, был изготовлен из кости какого-то крупного животного. Только что прорезанная борозда тянулась рядом со многими другими; позади, в глубине поля, виднелась приземистая хижина. Мужчина стоял, прикрыв рукою глаза, и смотрел вдаль, на город Бродяг. Плечи его отличались необычайной шириной и мускулистостью. Даже сейчас, когда мужчина стоял прямо, тело его, казалось, наклоняется вперед, толкая перед собой сопротивляющийся плуг. Другая фигура, наклонившаяся вперед и обтянутая суровыми кожаными ремнями, прикрепленными к плугу, принадлежала женщине. Руки ее свободно висели, а волосы – такие же черные, как и у мужчины, только еще длиннее, – ниспадали на лицо, скрывая его.

Хэзлтон от неожиданности застыл на месте. Мужчина, наклонив голову, уставился прямо на них голубыми цепкими глазами.

– Вы люди из города? – спросил он.

Губы Хэзлтона задвигались. Расслышать серв ничего не мог: управляющий говорил в свои закрепленные на горле маленькие микрофоны. Слова его были слышны только в приемнике Амальфи, закрепленном у мэра в черепе.

– О боги всех звезд! Он говорит на английском, босс! Прокторы говорят на интерлинге. Возможно ли это? Неужели колонизация Облака произошла так давно?

Амальфи кивнул головой.

– Мы из города, – произнес мэр, отвечая мужчине не том же языке. – Как вас зовут, юноша?

– Карст, мой господин.

– Не называй меня господином. Я не принадлежу к числу ваших Прокторов. Это ваша земля?

– Нет, господин. Простите… Я не могу подобрать другого слова…

– Мое имя Амальфи.

– Эта земля принадлежит Прокторам. Я ее обрабатываю. Вы с Земли? Мэр бросил быстрый косой взгляд на Хэзлтона. Лицо управляющего казалось совершенно безразличным.

– Да, – ответил Амальфи. – А как ты догадался?

– Вы совершили чудо, – сказал Карст. – Ведь это чудо – за одну ночь построить целый город. Говорят, что Главным Межзвездным Торговцам на это понадобилось столько дней, сколько пальцев на руках у девяти людей. Поставить второй город на Бесплодном Плато за ночь – этого словами не описать.

Парень отступил от плуга, передвигаясь нерешительно, как будто шаги давались ему болезненно, словно массивные мускулы причиняли ему страдания. Женщина подняла голову, оторвав подбородок от ремней и отбросила волосы с лица. Глаза ее, взглянувшие на Бродяг, смотрели тупо, однако, за кажущейся тусклостью в них светились искорки безотчетного страха. Она вцепилась в локоть Карста.

– Это – это ничто, – пробормотала женщина.

Мужчина потряс ее за плечи.

– Вы построили город за одну ночь, – повторил он. – Вы говорите на анге, как и мы, по праздничным дням. Вы разговариваете со мной словами, а не хлыстом с маленькими наконечниками. У вас хорошие одежды. Какие красочные ткани сделали мастера!

Без сомнения, эта речь была самой длинной в жизни юноши. Глина, налипшая у него на лбу, покрылась морщинками.

– Ты прав, – согласился Амальфи. – Мы прибыли с Земли, хотя и покинули ее очень давно. Знаешь, что я тебе скажу, Карст? Ты ведь тоже происходишь с Земли.

– Это не так, – произнес Карст, отступая на шаг. – Я родился здесь, как и все представители моего народа. Никто из нас не может заявить, что у него земная кровь…

– Понимаю, – подтвердил Амальфи. – Ты принадлежишь этой планете. И все же ты землянин. И вот что я еще скажу. Мне кажется, что Прокторы не являются землянами. Они потеряли право называться этим именем очень давно на другой планете, на планете зовущейся Тор Пять.

Карст вытер заскорузлые ладони о бедра.

– Я хочу понять. Научите меня, – попросил он.

– Карст! – с мольбой в голосе воскликнула женщина. – Это все ничто. Чудеса кончаются. Нам пора сеять.

– Научите, – упрямо повторил Карст. – Всю свою жизнь мы пашем поля, а по праздникам они рассказывают нам о Земле. И вот произошло чудо: за одну ночь земляне построили город, земляне говорят с нами… – Он остановился. Казалось, у него перехватило дыхание.

– Продолжай, – мягко сказал Амальфи.

– Научите меня. Теперь, когда на Бесплодном Плато земляне построили город, Прокторы не могут больше безраздельно владеть знаниями. Даже если вы уйдете, мы все равно сможем изучить ваш город прежде, чем ветер и дождь разрушат его. Господин Амальфи, если мы – земляне, то обучите нас так, как учат землян.

– Карст, – не унималась женщина. – Это все не для нас. Это – волшебство Прокторов. Все чудеса от них. Эти люди хотят забрать нас от наших детей. Они хотят, чтобы мы умерли на Бесплодном Плато. Они искушают нас.

Пахарь повернулся к ней. В движении его огрубевшего, мускулистого, с потрескавшейся кожей тела было что-то невероятно нежное.

– Тебе идти не надо, – сказал он на каком-то искаженном местном диалекте интерлинга, который, очевидно, и был его повседневным языком. – Продолжай пахать, если считаешь, что так лучше. Но я знаю, что Прокторы не имеют к этому никакого отношения. Они никогда не стали бы заниматься искушением таких рабов, как мы. Мы соблюдали все законы, платили подати, чтили праздники. Уверен, это – земляне.

Женщина, скрестив руки на груди, дрожала.

– Ты же знаешь, что о Земле разрешено говорить только по праздникам. Я буду пахать. Иначе наши дети умрут с голода.

– Пошли, – сказал Амальфи. – Тебе многому предстоит научиться.

К удивлению Амальфи серв опустился на колени, однако, через секунду все же поднялся, и они отправились вместе к плато. Хэзлтон предложил ему руку, но когда Карст ухватился за нее, он, словно пушинка, отлетел в сторону. Пахарь обладал огромным весом и необычайной силой и уверенно держался на ногах, будто высеченных из камня.

– Карст, ты вернешься до ночи?

Пахарь не ответил. Процессию к городу возглавил Амальфи. Хэзлтон спускался по склону оврага позади них, когда что-то заставило его оглянуться назад на маленькую ферму. Женщина, склонив голову вперед, снова шагала по полю; ветер развевал ее спутанные волосы. Плуг снова, преодолевая сопротивление каменистой почвы, чертил ровную борозду. Теперь она работала одна; вести плуг было некому.

– Босс, – произнес Хэзлтон в микрофон, – ты меня слышишь или слишком занят, изображая Мессию?

– Слушаю.

– Я хочу сказать, что мне не нравится идея отобрать планету у этих людей. Будь я проклят, если сделаю это!

Амальфи не ответил. Он прекрасно понимал, что ответа просто нет. Город-Бродяга больше никогда не сможет взлететь. Эта планета – их дом. Идти больше некуда.

Женщина, налегая на ремни, затянула монотонную колыбельную, убаюкивая своих невидимых и изголодавшихся детей. Хэзлтон и Амальфи свалились с неба, чтобы украсть у нее все, кроме каменистой почвы.

Город был уже старым, в отличие от живущих в нем мужчин и женщин, которые просто провели много времени на этом свете, а это совершенно другое дело. И прошлые грехи его, как это всегда бывает в старости, лежали на поверхности, всегда под рукой, доступные для того, чтобы их можно было вспомнить еще раз – то ли в приступе ностальгии, то ли занимаясь самобичеванием. В последнее время стало совершенно невозможным делом получить хоть какую-то информацию от Отцов Города, не выслушав от них лекцию, наполненную нравоучениями настолько, насколько это возможно для машины, у которой выживание любой ценой является высшей моралью.

Амальфи прекрасно понимал, под какой удар подставляет себя, обращаясь к Отцам Города с просьбой просмотреть журнал нарушений закона. И ему действительно пришлось испытать на себе их беспредельное занудство. Они выдали ему все, начиная с того дня, более дюжины веков назад, когда впервые обнаружили, что со времени, как город покинул Землю, никто не удосужился хоть раз произвести уборку в старом метро. Собственно говоря, молодые горожане тогда вообще впервые узнали о наличии в городе метро.

Но мэр терпеливо выслушивал многословные излияния машины, без устали перечислявшей подобные нарушения, хотя шум в наушниках стоял такой, что едва не лопались барабанная перепонка его правого уха. Из потока мелких жалоб и сожалений об утерянных возможностях ему удалось понять только то, что интересовало его больше всего.

Амальфи глубоко вздохнул. Красноречие Отцов Города не помешало ему определить, что полиция вряд ли забудет о существовании его города всего по двум причинам: _в_о_-_п_е_р_в_ы_х_, за городом числилось довольно много зафиксированных нарушений, а поскольку он еще существует, остается надежда получить с него штраф; _в_о_-_в_т_о_р_ы_х_, город ушел в направлении Большого Магелланова Облака, как это сделал за несколько веков до этого еще один, гораздо более древний и еще изряднее запятнавший себя город, тот город, на совести которого лежит бойня на планете Тор Пять. Память о бандитах не давала покоя в равной мере и Бродягам, и полицейским.

Мэр отключил Отцов Города, прервав их на полуслове, и вытащил наушник из болевшего уха. Рядом с ним находился пульт управления, которому никогда больше не придется решать свою основную задачу – вести город от звезды к звезде. Город осел навсегда. Выбора не было; осталось только одно: принять и завоевать эту планету, ставшую его судьбой.

Е_с_л_и _п_о_з_в_о_л_я_т _п_о_л_и_ц_е_й_с_к_и_е_. Магеллановы Облака уверенно удалялись от родной галактики, постоянно наращивая скорость. Полицейским придется найти ответ на нелегкий вопрос: стоит ли пускаться в столь дальний путь ради одного ничтожного города-Бродяги. Рано или поздно они примут решение. Чем меньше Бродяг останется в родной галактике – а ведь не может быть никаких сомнений в том, что полиция уже уничтожила большинство странствующих в космосе городов-кораблей – тем больше будет у них стимулов преследовать до конца несколько еще уцелевших смельчаков.