Текст книги "Совсем неглавная героиня (СИ)"
Автор книги: Джейд Дэвлин
Соавторы: Рина Ских
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Вот только разговора о делах все равно не получилось. Какие там дела, когда вино легким туманом затягивает мысли, а тело расслабляется в горячей воде. А потом и вовсе растекается по мраморной лавке под твердыми, хотя и ласковыми пальцами массажисток.
В какой момент асмантусового вина стало мало (пришлось добавить рисовой водки), а взаимных жалоб на жизнь много, лис потом вспоминал с трудом. Вспоминал-вспоминал, да так и не вспомнил. Просто осознал, что проснулись они поутру в шатре господина Гу Юнженя с нешуточным похмельем. И не просто так проснулись, а оттого, что один получил упавшим свитком по носу, а второй дернулся от знакомого запаха, который тут же исчез.
– Это что?! – напряженно и настороженно переспросил мгновенно и окончательно протрезвевший Гу Юнжень, развернув свиток.
Лис заглянул ему через плечо и озадаченно присвистнул.
ГЛАВА 8
Джейсин
В целом неожиданная встреча мне все же оказалась на руку. Чутко прислушиваясь, не собирается ли вредный лис покинуть лавку, я ловила ментальные образы Козявкина, взахлеб засыпающего меня впечатлениями. Соскучившемуся толстозадому «дитяте» хотелось поделиться со мной как можно большим количеством новостей. Так что потом придется еще перебирать образы, где важная информация о Гу Юнжене, где подробное описание, как Козявкин ловил какую-то наглую ворону, а какие мне и смотреть не стоит, чтобы не рисковать вывернуть содержимое желудка наружу.
Я, конечно же, знала, что это не пушистый котеночек, да и его «мамуля» не милый всепрощающий зайка, но знать по дораме – это одно, а видеть наглядно, еще и, спасибо Козявкину, от первого лица, – все же чересчур. Правда, несколькосоткилограммовый малыш, смекнув, что подобные мыслеобразы меня расстраивают, тут же забросал другими, посвященными прогулкам по лесу и забавным кривляниям мамули, когда тигра, увлекшись, промчался под низко висевшей толстой веткой.
Едва сдержав смех, чтобы не привлечь внимания все еще копавшегося в лавке Линя, я мстительно подумала, что так ему и надо. Не помешало бы и еще пару раз так его попинать, может, стал бы добрее к незнакомым девушкам. Явно не торопится выходить нарочно, предвкушает мой страх и ужас, а то и вовсе обморок. Тоже мне!
И все же, поверхностно пробежавшись по тем мыслеобразам, что касались Гу Юнженя, я с досадой отметила, что Козявкину не так-то много и известно. В шатер ему хода нет, а на улице полно и других занятных вещей, на которые еще далеко не взрослый тигрик мог отвлечься.
Впрочем, может, это и к лучшему. Навострившись с Юань Шуаем и Да Сьоном с их вечным стремлением держаться поближе ко мне, я клепала невидимые мелкие следящие пузырики десятками только так. Добавить им липкости – дело нескольких минут. Так что, наглаживая довольно высунувшего язык Козявкина, я прилепила следилки ему и на загривок, и на лапы, и на живот, и на лоб. Больше всего, конечно, на спину, рассчитывая, что они прилепятся к одежде Сан Линя.
И, напоследок чмокнув огорченно вздыхавшего тигру, который уже кидал мне корявые мыслеобразы того, как мы с лисом гуляем, держась за ручки, под дождем из лепестков сакуры, поспешила слинять оттуда. Что Козявкин меня выдаст, я не опасалась, подкинув ему идею, что можно сказать мамуле в ответ на закономерный вопрос: а, собственно, где?..
Купить я успела все, что собиралась, так что в академию вернулась достаточно быстро. Чтобы у самых ворот наткнуться на домашнего лиса с медведем. Правда, сейчас они больше напоминали встревоженных сусликов, то ли высматривающих опасность, то ли потерявших маму. Вертевшаяся рядом с ними Пылинка же могла сойти за койота, особенно учитывая почти агрессивное выражение лица. Похоже, парни и сами никуда не пошли, и ее никуда не пустили. Зато на меня набросились сразу, стоило им меня увидеть!
– Куда одна? Опасно! После нападения!.. – загалдели они разом, на что даже Ланлинь удивленно выпучила глаза, и неожиданно вместо ревности на ее лице отразилось почти сочувствие… Впрочем, сразу же сменившееся ехидцей. Мол, ну давай, выкручивайся теперь.
– Официально объявленный выходной для всех совершенствующихся. Было бы опасно – никого бы за ворота не выпустили. И что-то не припомню, чтобы я давала кому-либо из вас право контролировать каждый мой шаг и указывать, куда мне стоит идти, а куда нет, – заметила я ровным тоном, смерив уверенным взглядом и одного, и второго. Те тут же смешались, но на лицах отразилась обида. Беспокоились же, вот так, как умеют, по-лисьи и медвежьи. Потому, слегка улыбнувшись, я добавила уже мягче и тише:
– Я взрослая девочка, не зря учусь в боевой академии. К тому же меньше всего мне надо лезть на рожон и участвовать в опасных мероприятиях. Все хорошо, нет нужды волноваться. Сходите лучше с Ланлинь, куда ей надо, не издевайтесь над девушкой, – кивнула я в сторону мнущейся рядом Пылинки.
И пока парни не придумали, что мне сказать на этот счет, скрылась за воротами академии. Подспудно опасалась, что вскоре в мою дверь постучат, но нет. Видимо, все же вняли совету и пошли выгуливать Пылинку.
Ну и правильно, им там по сюжету еще втроем подвиги совершать, сблизиться будет нелишним. Не дело это, что Да Сьон едва не фыркает уже в ее сторону, а Юань Шуай все чаще отмахивается от нее, как от назойливой мухи. Надо бы спросить у Сияна, что там не так с ее лотосом. Сломала, что ли, начав играть мимо сюжета и выбиваться из роли? Так и я свою героиню не отыгрываю от и до… С другой стороны, у моего персонажа изначально ничего и не было, что там терять?
Мотнув головой, выбрасывая это все пока из мыслей, я вскипятила водички и, едва не мурлыкая от предвкушения, залила свой порошковый «три в одном». Кофейно-карамельный аромат тут же поплыл по домику, навевая ностальгию по былым временам. Когда я вот так же после трудного рабочего дня приходила домой, наливала в пузатую зеленую чашку вот эту химическую, но жутко вкусную гадость и садилась перед телевизором… Кстати, Сан Линь вполне уже мог прибыть в лагерь Гу Юнженя.
Отставив пока чашку с напитком в сторону, я принялась настраивать пузырик побольше, чтобы посмотреть, что там транслируют мои следилки. Изображение, конечно, не очень, размытое, как отражение в мутной стоячей воде, и все же…
Так, это не то, просто лес – видимо, пузырик отвалился по дороге. И это не то, это вообще не пойму что… Козявкин по земле там катался, что ли, стряхивая мои следилки?! А, нет, вот что-то уже поинтереснее. Половину «экрана» занимает ухо Козявкина, но за ним можно рассмотреть снующих по палаточному лагерю людей. Так, хорошо-о…
Взяв в руки чашку с напитком, я с наслаждением сделала первый глоток и приготовилась искать дальше по пузырикам что-то интересное. Не может быть, что прямо ни один не прилепился к одежде Сан Линя!
И да, пару пузыриков спустя мои поиски увенчались успехом. Сперва на «экране» я увидела часть мокрого пола и дубовой бочки. А в следующий миг я невольно поперхнулась напитком, когда весь экран заслонила чья-то весьма аппетитная, стоит признать, задница. И, судя по приметной родинке на правом полупопии, Сан Линю она не принадлежала…
Я потерла глаза и откинула голову на подушку. Трансляция мужской пьянки из купальни главзла закончилась, когда оба долбоклюя наклюкались до такого состояния, что внятно уже разговаривать не могли, значит, полезные сведения получить не представлялось возможным.
Да елки! И что теперь? Нет, вы это видели?! У них ни намека на то, где искать Звезду, а они там бухают с девками и обнаженными… обнаженным всем!
Такими темпами слегка оклемавшаяся от шлепка по самолюбию Пылинка выковырнет Звезду из лабиринта и воцарится, пока наше дорогое главзло будет по бочкам вино глушить с голой жо… в смысле, я злюсь. Я очень злюсь. Потому что предчувствия мои оправдались на все сто: мне теперь не только Ланлинь нянчить, стеречь и направлять, но еще и Гу Юнженя подпинывать в нужном направлении. Ибо тот понятия не имеет, куда спетлял строптивый артефакт. Он ведь дораму не смотрел, в отличие от юной читерши.
Ну да, я ж напихала им всем своих микропузыриков во все места и бессовестно подглядываю, подслушиваю и даже временами подсказываю. А что? Раз уж поневоле дирижирую этим оркестром (и с каждым днем все яснее ощущаю, что меня знатно надули, расплатившись за адскую работу пакетиками «три в одном»), то надо хотя бы знать, в какую дуду дуют участники. И нет, меня не будет мучить совесть за вторжение в частную жизнь главгероев и главзла. И за Юнженеву голую задницу, которую я имела удовольствие наблюдать в купальне. Лисью я и раньше видела, а главзлиную сочла мелкой компенсацией за крупные неудобства своей должности всеобщего спасителя и направлятеля.
А потому что чего они?! Расслабляются, как сволочи, одна я должна за всех отдуваться. Хоть полюбуюсь… там есть на что, если что. А еще лис очень забавно опасался своего начальства и время от времени что-то бормотал про надкушенные персики и обрезанные рукава. Осуждающе бормотал и халатиком прикрывался.
Я аж озадачилась. А потом вспомнила китайские иносказания и долго ржала. «Обрезанный рукав» и «надкушенный персик» – это такие китайские поэтично-уклончивые названия любителей однополой мужской любви. Сан Линь явно подозревал Гу Юнженя в нехороших поползновениях и старательно демонстрировал свою гетеросексуальность. А главзло на него разобиделось за такие инсинуации и предложило, не выходя из бочки, поделиться наложницей нужного пола.
Короче, два придурка занимались ерундой и развратом вместо того, чтобы искать артефакт. Зла не хватает на это зло!
И чтобы мне совсем жизнь медом не казалась, под утро, когда я плюнула на наблюдение за узюзюканными в сосиску мужиками, ко мне в дверь тихо поскребся домашний лис с новостями.
Такими новостями, что я с ходу едва не вывалила на него весь запас моего великого и могучего.
– Джейсин, я думаю, ты должна знать. Мне непонятно, какое отношение ты имеешь ко всей этой истории, я не смею выпытывать, но… Ланлинь догадывается, где находится Мерцающая Звезда, и собирается идти туда. Я не могу отпустить ее одну, поэтому мы с Да Сьоном отправимся вместе с ней. И вот подумалось… Ланлинь против, но, возможно, ты захочешь пойти с нами?
Вот вам и здрасьте. И что ему ответить? А-а-а-а-а!
С одной стороны, он прав и отпускать гоп-компанию приключаться в одиночестве против всего мира, на который вдруг перестал действовать сломанный Пылинкин лотос, – это проще прибить их сразу, чтоб не мучились. С другой – меня в сюжете нет! И вообще… А с третьей, Гу Юнжень похмельем мучается, вместо того чтобы поспешать в лабиринт одновременно с Ланлинь. И это уже совсем нехорошо.
Даже не помню, что я там ответила Юань Шуаю, отказалась, конечно, но в каких именно выражениях – Сиян его знает. Мне с ними было нельзя, потому что разорваться я не смогу при всем желании, а объяснить спутникам, куда временами пропадает девчонка-слабосилка и откуда у нее такой волшебный рюкзак, что она то достает оттуда, то прячет в него чуть ли не целый город…
Короче говоря, если я хочу контролировать всех действующих лиц, мне придется изображать бэтмена-невидимку пополам с каким-нибудь фантомасом-супершпионом.
И первым делом таки тыркнуть в нужном направлении нерадивое главзло. Ей-богу, была бы возможность – я б ему лично пинка наладила под прекрасную задницу с родинкой сердечком. Но нельзя.
Значит, что? Значит, будем изображать высшие силы. Таинственные по самое не могу. Для этого нам нужен… нужен… так, где-то у меня на самом дне рюкзачка валялся… главное – достать, не вытряхнув ректора. Оп!
Божественный свиток. Сиян расщедрился. Ну, то есть на самом деле это всего лишь свернутая в рулон шелковая бумага высшего качества. Но напитанная самой крохой божественной силы. Уж не знаю, зачем наш боженька выдал мне сию редкость, потому как годилась она в основном только для красоты. Ну и чтобы пыль в глаза кому-нибудь пустить, намекнув на свои контакты с высшими небожителями.
Вот и пригодилось. Сейчас я изображу направляющий пинок для зла, даже карту ему нарисую, чтобы прицельно летел. Тут ведь еще одно удобство с божественностью свитка – он сам умеет перемещаться туда, куда я его пошлю, а после того, как адресат прочтет послание, свиток этот растает у него в руках и вернется ко мне, чистенький и готовый к следующей записи. То есть даже доказательств моего жульничества ни у кого не останется. Ну а Гу Юнженю придется надеяться на свою зрительную память, когда он полезет в лабиринт за Мерцающей Звездой.
Это чтобы жизнь медом не казалась. Впрочем, парень он способный, к иероглифам привычный, запоминать умеет хорошо. Справится.
Сказано – сделано. Набросав послание (и напустив туману), я нарисовала карту – ну, как сумела, так и нарисовала. Вообще-то, я и сама ее не очень точно помнила. Да, этот чертеж был частью заставки дорамы и, пока играла красивая вступительная песня, светился с экрана несколько минут. Не хочешь, запомнишь. Но не сказать, чтобы в точных подробностях. С этим Гу Юнженю придется разбираться самому. Главное, чтобы он понял, куда вообще предстоит лезть.
Закончив с писаниной и рисованием, я сосредоточилась, представив в подробностях главзло. Почему-то лучше всего вспоминалась та часть тела, которая с пикантной родинкой. Тьфу ты!
Ладно, если ему по заднице прилетит свитком – тоже годится. А я пока пузырики-следилки опять настрою. Надо же точно знать, дошло послание или нет. И достаточно ли оклемались эти двое пьяниц, чтобы понять его.
* * * * *
– Не-не, даже не рассчитывайте. Рабство отменили. – Я выдернула свой рукав из пальцев Ван Бохая. – Каникулы! Время отдыха. Я еду навестить семью и заняться своими делами. Лунный Новый год – семейный праздник, ты что, не знаешь?
– Но два месяца, назначенных господином главой… – попытался возразить Ван Бохай и горестно вздохнул, понимая всю бесполезность своих доводов.
– Законного отдыха меня никто не лишал, я даже на выходные сбегала от вас, как все нормальные ученики. – Аккуратно сложив стопочкой бамбуковые свитки со своими заметками, я устроила их на краю стола – сейчас выставлю помощника целителей и упрячу их в рюкзак. При посторонних я опасалась его развязывать, вдруг заметят что-то необычное. Оно мне надо, отвечать на всякие неудобные вопросы?
– Но как же производство мазей… и твои ученики?!
– Мои ученики тоже должны отдыхать, они еще дети! – хмыкнула я, с головой залезая в сундук и демонстративно бесстыдно начиная выкладывать из него то, что тут считается нижним бельем, – особо тонкие вышитые шелковые штанишки и рубашки.
– Шань Джейсин! – Ага, подействовало. Ван Бохай покраснел так, что от его ушей можно было спиртовку поджигать.
– Уже девятнадцать лет Шань Джейсин, – мирно отозвалась я, разглядывая на просвет пару нижних штанишек, на которых, как мне показалось, слегка расползлась вышивка. – Ага, все же надо новые… Так вот. Я тебе уже ответила на все вопросы, какого гуя болотного ты стоишь тут и бесстыдно таращишься на мое нижнее белье?
– Шань Джейсин! – уже в голос взвыл несчастный парень, отворачиваясь и едва ли не прикрываясь рукавом. – Да ведь это же ты его тут…
– Ну да, ну да. Это, если ты не понял, был тонкий намек. Очень тонкий, но очень явный. И если ты сию минуту не оставишь меня в покое, я тебе еще что-нибудь из сундука достану, пострашнее. Может, тогда дойдет уже! Брысь!
– Я расскажу господину главному целителю, пусть он сам приходит и с тобой разговаривает! – попытался отыграться по очкам помощник лекаря, предпринимая стратегическое отступление к двери. – Посмотрим, как ты ему…
– Ты думаешь, господин главный целитель не испугается моих ношеных подштанников? – с живым любопытством перебила я, отвлекаясь от увлекательной сортировки тряпочек в сундуке. – Ну, тогда я предъявлю ему письмо от моего отца, где он выражает недоумение тем, что младший ребенок, единственная и любимая дочь семьи Шань вместо учебы в прославленной академии, за которую, между прочим, он заплатил немало денег, занимается мытьем полов в лечебнице и производит литрами мазь по два золотых за склянку. Из которых ей ни серебрушки не платят!
– Ты… Ты… бесстыдница!
– Ага, я такая. А теперь еще раз и внятно: БРЫСЬ!
Ван Бохай аж шарахнулся к двери, когда я махнула в его сторону теми самыми штанишками, и унесся вдаль, словно резвый сайгак от голодного Козявкина. Уф-ф-ф… довели. Нет, правда, довели. Вы думаете, он первый мне тут мозги канифолил на тему «куда пошла, какие каникулы, сиди и вари мазюку литрами»? Как бы не так. Он был последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду моего терпения. Ну потому что фантастически занудный и упорный юноша. Он нудел почти час! Прежде чем я озверела и слегка вышла из образа.
Теперь надо войти обратно и резво уматывать, пока целители не додумались тупо взять меня в плен и посадить на цепь. Вряд ли до этого дойдет, но лучше не рисковать. Глаза у главлекаря при взгляде на меня все еще горят нездоровым огнем фанатизма, так что ну его. И так забот полон рот.
Рюкзачок… проверим в последний раз, все ли я взяла и в поля, в леса. В лабиринт, будь он неладен.
Одного только сухпайка тут хватит на месяц в осаде. А потому что мало ли, запас карман не тянет, а я не Козявкин, ворону на лету не поймаю и уж тем более сырую не сожру. Да и жаренную на костре тоже, пакость же. Ну и, разумеется, снадобий, декоктов, растворов, солей, окислов наварганила на все случаи жизни, последние несколько дней только этим и занималась. Что при этом потеряю драгоценное время, я не беспокоилась. Как бы там ни было, а фора у меня все же была.
Во-первых, перед Гу Юнженем, которому я вручила карту лабиринта, но без подробного объяснения, где именно это ущелье находится. К тому же день-два у него все равно уйдет на сборы его армии, подготовку плана действий и чтобы убедиться, что в свитке именно божественная магия, а не подделка от недоброжелателей.
Во-вторых, фора перед Пылинкой. Мало знать всю дораму назубок, конечную точку назначения героев сценаристы не называли. Впрочем, как и промежуточные пункты. Так что ей с парнями предстоит повторить весь немалый сюжетный путь героини, ориентируясь на знакомые кадры местности. Насколько я могу судить, побывав в нужном ущелье и вернувшись из него, блуждать их компании хорошими такими кругами, прежде чем дойдут до цели. Не все Пылинке читерить.
Так что, доварив последнее зелье, напитав ци все заготовленные пузырики и кинув в сумку к мирно спящему ректору горсть пакетиков «три в одном», я была готова выдвигаться. Одежду, спальный мешок, палатку, чашки-ложки, артефакты, свитки и прочую немаловажную дребедень я подготовила заранее и запаковала в обычные свертки, чтобы потом не копаться, рискуя вместо сковороды вытащить за ногу Се Лянченя.
Аккуратно примостив свою поклажу в рюкзачок и еще раз беглым взглядом окинув заметно опустевший домик, выдохнула и затянула тесемки сумки. Ну что ж, пора драпать, пока целители не перешли к тяжелой артиллерии. С них станется связаться с отцом Джейсин и, разливаясь соловьем и не жалея лести, убедить его, что мне дарована величайшая честь и счастье – трудиться на благо академии.
Причем подать это можно ведь по-разному. Сыграть на тщеславных нотках отца, давно смирившегося с тем, что его дочь ничего не достигнет на магическом поприще, но мечты которого так просто не стереть. Вполне реально убедить, что у меня появился тако-ой шанс… В общем, было бы желание, а у целителей его хоть отбавляй. Меньше всего хотелось в данной ситуации впутывать родню Джейсин, не говоря уж о том, что как раз это и станет задержкой, которая сведет мою фору к нулю.
Так что, еще раз проверив, надежно ли спрятана дверь в мой подпол, и навесив еще несколько мелких маскировочных пузыриков, которые не так легко заметить из-за малого количества ци, я с чистой совестью покинула академию.
ГЛАВА 9
Сан Линь
– Успел запомнить? – мрачно спросил Гу Юнжень, прижав тыльную сторону руки ко лбу. Он морщился, кривился и покусывал пересохшие губы, мучительно сглатывая, но даже не пытался дотянуться до столика, на котором с вечера примостился кувшин с травяным отваром от похмелья.
– Все, – кивнул Сан Линь, с точностью зеркала копируя все жесты и все нюансы самочувствия начальства. – Господин знает, что у меня почти абсолютная память. Нарисую все до последней линии, как только получу бумагу и кисть. А толку? Ты всерьез собираешься верить неизвестно откуда свалившейся карте, да еще снабженной настолько издевательской припиской? После того, как эта самая карта еще и растаяла без следа в твоих руках? Да мало ли кто…
– Конечно, я не собираюсь просто так верить никому, даже тебе, – снова поморщился Гу Юнжень. – Еще чего. Дай отвар. Ага, спа… спасибо. Уф-ф-ф… так вот. Карта растаяла не без следа, божественное присутствие ощущается до сих пор.
– Угу. – Лис тоже приложился к кувшину и с облегчением выдохнул. Пустыня в горле немного отступила, бешеная кузница в висках сбавила темп. – Очень божественная.
«А еще запах. Один. Очень интересный. О котором я тебе не расскажу. Пока…»
– Это само по себе странно, ибо я не настолько самонадеян, чтобы считать себя избранником богов. – Гу Юнжень на глазах превращался из похмельной развалины в нормальное думающее начальство.
А это означало, что стоит быть осторожнее в словах.
– Так вот, о чем я? А! Я лучше тебя понимаю, что все это похоже на ловушку. Но есть одна проблема.
– Угу, – снова изобразил ночную птицу Сан Линь. – И эта проблема называется «гуй его знает, куда улетела демонова каменюка, у нас все равно ни единой зацепки, кроме этого божественного пинка, больше похожего на издевательскую шутку».
– Именно. Ни малейшего следа Звезды обнаружить мне так и не удалось. Зато вчера прибыли шпионы из академии. И среди их донесений было одно вроде бы незначительное, но… чутье подсказывает мне обратить на него особое внимание.
– Так. – Лис мгновенно сосредоточился, сбрасывая с себя мутную пелену вчерашнего вечера. Он сам пока не мог объяснить, с чего так напрягается всякий раз, когда речь заходит об академии. Ведь среди преподавателей он так и не увидел свою таинственную спасительницу. Зато не мог обмануться, почувствовав след ее запаха на таинственном божественном свитке.
Стоп. Стоп! Хотя нет, этого просто не может быть. Она не может быть богиней. Это уже слишком. И потом, никакого божественного присутствия он в ней не чувствовал, даже тогда, когда она его бесстыдно хватала за обнаженные части тела.
Или она, как многие боги, умеет скрывать свою природу?
Так. Лис по примеру начальства еще раз потер виски и сам для себя постановил: никаких богинь. Точка. Она – обычная земная женщина, просто очень хитрая, себе на уме и преследующая неизвестные цели. На Гу Юнженя она не работает, в академии ее не было, значит… гуй его знает, что это значит. Потом разберемся, прежде – дело.
– Помнишь ту пигалицу, которая испортила нам всю идею прорыва щитов? Ну ту, которую не доел твой зверь?
Сан Линь поморщился, потом удивился:
– Ну помню. При чем тут она?
– При том, что в ее жилах тоже течет кровь древней династии, – хмыкнул Гу Юнжень.
– Откуда знаешь? – мгновенно насторожился лис.
– Все оттуда же. По донесению моего человека, она с парой своих друзей оборотней уже успела один раз стащить Мерцающую Звезду из хранилища и даже удрать с ней на довольно большое расстояние от академии. И чтоб мне провалиться к демонам в бездну, но эта мелкая нахалка сумела активировать артефакт, поскольку он начал насылать на эту троицу свои видения, те, что предшествуют настоящему испытанию.
– Так, – недобро прищурился Сан Линь, у которого были свои счеты к противной девице. Ее императорское происхождение ничуть на них не влияло. – Но если она уже заполучила Звезду и даже вошла в испытание, каким образом артефакт снова вернулся на место? И почему она не прошла испытание до конца? То есть не сдохла, раз уж оказалась недостаточно хороша?
– А это еще интереснее. – Кривоватая ухмылка придавала в целом благородному лицу потомка древних императоров неуместно мальчишеское, можно даже сказать хулиганско-уличное выражение. – Ее остановила другая пигалица все из той же академии. Первокурсница. Вроде бы целительница. Если верить слухам – случайно остановила, спасла, притащила вместе со Звездой обратно в академию и сдала главе весь комплект: артефакт и троих оболтусов.
– Первокурсница? Шутишь?! – Лис сцапал со стола кувшин с остатками отвара и влил в горло бодрящую горечь. Жадно облизнулся и обшарил шатер ищущим взглядом – чего бы еще выпить? – Этот твой шпион тебе рисовую лапшу по ушам развешивает. И какое вообще эта лапша имеет отношение к нашей проблеме?
– Первокурсница, все верно, – кивнул Гу Юнжень, в свою очередь болезненно облизывая снова пересохшие губы. Он помедлил секунду в раздумье, но все же решил повременить с вызовом слуг до конца разговора. – Об этой первокурснице мы поговорим позже и подробнее. Очень уж неоднозначные слухи ходят о ней в академии.
Сан Линь вдруг насторожился. Смутное предчувствие защекоталось где-то там, в мыслях, но похмельный туман на задворках сознания пока успешно глушил эту щекотку. Только откуда-то из глубин памяти вдруг всплыло хорошенькое личико недавней знакомой – нахалки из лавки, той, которую упустил Баосы. Но лис только хмыкнул и прогнал этот образ. Обычная девчонка. Хотя… как-нибудь потом стоит расспросить лавочника и узнать подробнее, откуда она взялась и куда подевалась.
– Так что за слухи? – подбодрил он начальство, старательно настраиваясь на рабочий лад. А заодно на всякий случай воскрешая в памяти картинку, увиденную на божественном свитке, – ее предстояло вскоре нарисовать, так что лучше подстраховать собственный разум.
– Сейчас не это важно. – Гу Юнжень наконец нашарил за собственным ложем кувшинчик с вином и уставился на него в некотором сомнении. Пить хотелось ужасно, но хмель в голове сейчас мог только помешать. – Важно другое. Пигалица по имени Ма Ланлинь в сопровождении своих друзей – лиса из клана Юань и его друга-телохранителя Да Сьона – покинули академию. Очень спешно покинули и направились в сторону большого лабиринта в ущелье Погибели. А до того, как они ушли, шпиону краем глаза удалось рассмотреть один свиток, который показывала своим друзьям моя «соперница» по крови. Это была карта. Карта лабиринта. И что важнее, там присутствовал вот такой иероглиф.
Гу Юнжень дотянулся до лежавшей на нефритовой подставке кисти и, не тратя времени на растирание чернил, прямо вином нарисовал на обрывке бумаги замысловатый символ.
– Узнаешь?
