Текст книги "Весна в провинции"

Автор книги: Джессика Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мак не сразу ответил ей. Он сидел молча, крутил в руке бокал и наблюдал за тем, как капли вина перемещаются по хрустальному дну, затем поднял глаза и с сочувствием посмотрел на Джорджию.

– Этот парень не для тебя, Джорджия.

– Как раз то, что надо, – нарочито произнесла она.

– Кроме Аскерби, тебя с ним ничто не связывает.

Эта фраза прозвучала как диагноз, но Джорджия не соглашалась.

– Аскерби теперь – моя жизнь. Возможно, здесь не такая интересная жизнь, как в Чаде, или Чили, или… Где ты еще был в последнее время? Но сейчас я должна быть именно здесь.

– Жизнь слишком коротка, ее нельзя проводить там, где тебе не нравится, – качая головой, сказал Мак.

– Тебе легко так говорить, – с горечью в голосе ответила Джорджия. – Тебе не нужно думать о других.

Взяв в руки свой бокал, Джорджия обнаружила, что он пуст.

– О господи, давай выпьем еще вина, – предложила она. – У меня был тяжелый день.

Джорджия вышла на кухню и принесла оттуда еще одну бутылку красного вина. Она принялась открывать ее, но пробка только крошилась. Для того чтобы поправить дело. Мак отнял у нее открывалку. Вынув пробку ловким движением, он наполнил бокал Джорджии.

Она старалась не смотреть на его пальцы. Они были так привлекательны, так о многом напоминали ей.

– Послушай, – устало произнесла Джорджия, глотнув немного вина. – Возвращение в Аскерби не входило в мои планы. Я прекрасно жила в Лондоне, но после смерти Бекки я обязана была вернуться. Я не хотела… Я очень любила свою работу… Наверное, я была эгоисткой.

– Нет ничего эгоистичного в том, чтобы жить своей собственной жизнью и выстраивать свою карьеру, – заметил Мак. – Я не вижу причин, которые мешали тебе оставаться в Лондоне.

– Я должна заботиться о Тоби, – напомнила ему Джорджия.

– Миллионы детей выросли счастливыми в столице, – философски заметил Мак.

– Только не Тоби. Там он чувствовал себя несчастным. Он уже достаточно настрадался, потеряв свою маму и бабушку. Он и без того всегда был очень сложным мальчиком. – Джорджия помолчала и потом снова заговорила то ли для Мака, то ли для самой себя: – Да, я могла бы остаться на своей прежней работе. Я могла бы купить дом с садом в Лондоне, я могла бы нанять няню и гувернантку для Тоби, но я не хочу, чтобы он так рос. У множества одиноких родителей просто нет выбора, а у меня он был. Все, что мне было нужно, – это найти работу в Аскерби.

– И поэтому ты обратилась к Грифу Карверу?

– Да, – вспыхнув, ответила Джорджия. – Мне жаль, что бывший редактор потерял из-за меня работу, но при нем газета становилась все хуже и хуже. Его бы и без меня рано или поздно уволили. Честно говоря, я о нем даже не думала. Я думала о Тоби.

– Ты принесла свою блестящую карьеру в жертву ради ребенка. Какая ирония! – с горечью в голосе произнес Мак.

– Да, – согласилась она, – нервно кусая нижнюю губу. – Такое случается. У меня не было выбора. Я могла выбирать, жить мне с тобой или нет. Я решила, что нет… из-за Тоби. Это тяжело… очень тяжело… воспитывать ребенка одной.

– Но ты не была бы одна, если бы мы сохранили семью, – возразил ей Мак.

– На самом деле я всегда была одна, – твердо сказала Джорджия. – Я полагаю, что могла бы передать ребенка няне и тут же выйти на работу, но какой тогда смысл рожать детей? Даже если бы я оставалась при этом абсолютно счастливой, что бы я стала делать, если бы ребенок заболел? Тебя бы все равно не было рядом.

– Нет, я очень хотел иметь нормальную семью, – горячо произнес Мак.

– О, я не сомневаюсь, что ты этого хотел, но как часто тебе пришлось бы бросать все и спешить на ближайший авиарейс в какую-нибудь горячую точку планеты? Кто бы тогда занимался ребенком.? Ты охотник за фотографиями. Иногда ты месяцами не возвращаешься из командировок. Ты не бросил это ради меня, не бросил бы и ради ребенка.

– Ради тебя я готов на все, Джорджия, – вспыхнув, заявил Мак.

– На все, кроме компромисса, – уточнила Джорджия.

– Я что, по-твоему, должен отказаться от своей работы? – со злостью спросил Мак.

– Разве ты не уговаривал меня бросить мою? – напомнила Джорджия. – Значит, твоя карьера более важна, чем моя?

– Нет. Я просто хотел… – Мак не смог найти подходящих слов. – Что еще я мог сделать? Я фотограф!

– Тебе совсем не обязательно ездить в длительные командировки. Фотографировать можно и здесь. Но ты же Маккензи Хендерсон! Известный военный фотограф! В своей жизни ты ничего не хотел менять. Менять должна была только я. – Голос Джорджии задрожал. Она помолчала минуту, потом с трудом договорила: – Я поняла, что в Аскерби Тоби будет лучше. Я перестала сопротивляться судьбе. Так надо. Тоби нужна стабильность, а мне нужна забота.

– И при чем здесь Джеффри? – Мак не сумел скрыть враждебности.

– Вообще-то мне никто не нужен, – сказала Джорджия, опуская бокал на стол. – Но Джеффри ясно дал мне понять, что он всегда придет на помощь, если она мне понадобится. Конечно, наши отношения нельзя назвать влюбленностью, но Джеффри предложил мне надежность, преданность и дружбу. Это дорогого стоит. Вот почему я прошу тебя о разводе, Мак. Я испытала с тобой восторг страстного увлечения, я жила на пределе возможного. – Джорджия попыталась улыбнуться. – Такая любовь бывает только один раз в жизни. Но сейчас я хочу другого. Я хочу спокойствия. Я устала решать все сама. Мне нужно, чтобы рядом был надежный друг.

– И ты думаешь, что Джеффри сможет быть им? – с презрением спросил Мак.

– Иногда Джеффри бывает слишком скованным, но он человек порядочный. Он станет надежным мужем для меня и добрым отцом для Тоби.

– Но он не сможет сделать тебя счастливой, – в отчаянии сказал Мак.

Джорджия резко встала со стула и начала собирать грязные тарелки.

– Мак, ты меня больше не знаешь. Я очень изменилась за последние четыре года.

– Не очень, – возразил Мак.

– Ты не имеешь права вот так запросто вваливаться в мою жизнь после всего, что было, и говорить со мной о счастье, – раздраженно сказала Джорджия, с шумом бросая ложки в блюдо из-под пудинга. – Почему ты решил, что знаешь о том, что мне нужно? Только потому, что Джеффри кажется тебе скучным? Но это еще не значит, что мне с ним скучно!

– Я не говорил, что он скучный, – поправил ее Мак. – Хотя так оно и есть. Я говорю, что он не то, что тебе нужно. Ты не сможешь быть счастлива с человеком, который тебя не понимает.

– Это твое личное мнение, – с сарказмом сказала Джорджия.

– Да, это мое личное мнение. – Мак снова проигнорировал ее намек.

– Я знакома с Джеффри уже много лет, – хлопнув крышкой пластиковой упаковки с кремом, заявила Джорджия.

– Он по-прежнему относится к тебе как к школьной подруге. Он понятия не имеет о том, где ты уже побывала, что испытала, чего достигла. Он не знает, отчего ты смеешься, отчего плачешь.

– Ты тоже не знаешь! – глаза Джорджии вспыхнули гневом. – Тебе только кажется, что ты знаешь. Все относятся ко мне как к приятной, разумной, может быть, немного чопорной женщине, но умной и очень способной. Ты видишь во мне совсем другую Джорджию. Ты научил меня наслаждаться своим телом, показал мне мир таким, каким я его никогда раньше не видела, и я всегда буду благодарна тебе за это.

– Благодарна? – на лице у Мака нервно задергалась жилка. – Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя благодарной мне.

– Мак, я пытаюсь объяснить тебе, что я чувствую, но ты не слушаешь меня.

– Я слушаю тебя, – с трудом сдерживаясь, сказал Мак. – Продолжай.

– Хорошо, – Джорджия попыталась успокоиться. – Первые два года с тобой были просто замечательными, – медленно начала она. – Когда мы жили в Африке… Я никогда не была такой счастливой. Мы вместе узнавали мир. – Джорджия посмотрела на Мака. – Помнишь, какие прекрасные отношения у нас были тогда? – Мак кивнул, и Джорджия продолжила: – Однако, когда мы вернулись в Лондон, все почему-то изменилось. Я не думаю, что ты перестал меня любить, но у меня было такое чувство, будто я для тебя игрушка, с которой ты прекрасно проводил время. Ты учил меня искусству любви и наслаждения, и это развлекало тебя. Это очень много, Мак, – серьезно продолжала Джорджия. – Никто не знает об этом больше тебя. Я прекрасно провела время с тобой.

– Что же произошло потом? – грустно спросил Мак.

– Я не знаю. Возможно, мы просто перестали быть интересны друг другу. Вернее, я перестала быть интересной тебе.

– Ты всегда была мне интересна! – хмурясь, сказал Мак.

– Я чувствовала, что ты перестал воспринимать меня такой, какая я есть. Частично в этом виновата я сама. Я должна была сразу же рассказать тебе о своих чувствах, но ты все время был в разъездах, а когда возвращался, у тебя находилось так много важных дел, что мне неудобно было нагружать тебя своими проблемами.

– Я бы обязательно выслушал тебя, – запротестовал Мак.

– Как я могла говорить с тобой о протекающей стиральной машине или материальных проблемах, если ты только что вернулся из самой гущи ужасных событий, если ты все еще не мог забыть об умирающих детях, войне, голоде и отчаянии. Я ждала, пока ты отойдешь от этих жутких впечатлений и сможешь думать о домашних делах. Но как только такой момент наступал, звонил телефон, ты брал свой фотоаппарат и снова исчезал.

Мак слушал Джорджию с застывшим выражением лица.

– Ты думала, что я могу узнать о твоих чувствах телепатически? – угрюмо съязвил он.

– Я уже сказала, что это не только твоя вина, – вспыхнула Джорджия. – Потом я получила работу в «Кроникл», и жизнь стала интереснее. Писать очерки в газете, возможно, не очень интересно, но по крайней мере я делала что-то для себя. На работе я была сама собой. Я была не такой, какой меня знали в Аскерби, и не такой, какой хотел меня видеть ты. Я была такой, какой хотела быть сама. Ты не знаешь меня такой, Мак.

– Думаю, что знаю. – Мак встал со стула, чтобы помочь Джорджии отнести кипу грязной посуды на кухню. – Вряд ли ты сильно изменилась. – Он взял ее за руку. – Нет никаких других Джорджии, есть только одна: та, которую я полюбил с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь. Возможно, она немного устала, но нисколько не изменилась. – Мак посмотрел Джорджии в глаза и нежно спросил. – Не так ли?

«Нет! Мне больше не нужно ни страсти, ни восторгов, ни славы. Я хочу спокойной, размеренной жизни» – вот что она должна была сказать ему. Но слова застряли в горле. Она не могла солгать.

Сердце Мака сжалось от сострадания. Он видел, как сильно Джорджия хочет солгать ему, но не может сделать этого. Она всегда была такой честной, такой правильной и такой… красивой. Он не может позволить ей уйти. Взгляд Мака скользнул к губам Джорджии. Как давно он не целовал ее! Его руки сами обняли ее и притянули к себе.

Она, конечно, могла бы сопротивляться, но она ведь так устала. Руки Мака были такими теплыми, а грудь такой широкой. Джорджия позволила ему взять в ладони свое лицо, а когда он склонился к ее губам, она даже не попыталась отступить.

Сначала его поцелуи были очень нежными. Уверенные движения рук согревали и расслабляли ее. Джорджия так долго была одинока. Она справлялась, но временами ей так хотелось тепла. Она запрещала себе вспоминать о том, как хорошо ей было вместе с Маком.

Несмотря на небрежность в одежде, от Мака всегда приятно пахло. Джорджия вдохнула знакомый запах, и ее охватили воспоминания. Ночь, наполненная страстью, а потом долгое ленивое утро. Только с Маком она могла испытать такое!

Джорджия вздохнула и расслабилась. Она полностью отдалась его власти, игнорируя голос разума, который кричал ей: «Нет! Нет! Это не должно произойти!» Подумаешь, всего лишь маленький поцелуй! Разве это может ей навредить?

Джорджия не заметила, как нежность начала перерастать в страсть. Прошептав ее имя, Мак поднял Джорджию на руки и положил на диван. Она почувствовала приятную тяжесть его тела, силу его рук и хорошо знакомый вкус его губ.

Джорджия послушно прогнулась, когда Мак снимал с нее кофточку.

– А теперь скажи мне, – сдавленным голосом прошептал он, – что нас больше не тянет друг к другу.

– Я… не могу, – едва выговорила Джорджия.

– Тогда к чему сопротивляться этому? – спросил Мак.

Почему? Действительно, к чему, если каждая клеточка ее тела тянется к нему?

– Потому что этого мало, – ответила Джорджия.

Разум медленно и болезненно возвращался к ней. Она села на диван, натянула на себя кофточку и дрожащими руками поправила прическу.

– Этого мало, – снова произнесла она, уже громче и увереннее.

– Нас тянет друг к другу, – настаивал Мак. Он сидел рядом, глаза его были грустными. – Разве этого недостаточно?

– Я не отрицаю того, что между нами существует физическое притяжение, но это все, что нас связывает?

– Что ты несешь? – глаза Мака гневно сверкнули. – Я люблю тебя. Больше того: я точно знаю, что ты тоже меня любишь.

– Ты ошибаешься, – тихо сказала Джорджия. Ей удалось наконец-то успокоиться, и она снова смело посмотрела Маку в глаза. – Ты не любишь меня. Ты хочешь меня. Тебе нравится получать удовольствие от нашей близости, но меня ты даже не замечаешь.

– Что за чушь! Конечно, ты изменилась за последнее время, но это не значит, что я стал хуже к тебе относиться. Я люблю тебя, Джорджия. Я был последним идиотом, когда позволил тебе уйти, но ты все еще моя жена. Моя жизнь будет неполной без тебя. Почему мы не можем забыть весь этот нонсенс с разводом? Давай попробуем снова жить вместе?

– Потому что ты по-прежнему думаешь только о себе, – уверенно сказала Джорджия.

– Я никогда не поверю в то, что ты хочешь выйти замуж за этого надутого болвана!

– Потому что ты не хочешь видеть меня такой, какая я есть.

– Поверь мне, Джорджия, я тоже изменился за эти годы.

– Ты не изменился, Мак. Посмотри на себя! Ты, как и прежде, гоняешь везде на мотоцикле, изумляешь всех неожиданными поступками, смущаешь серьезных людей, вроде Джеффри. Ты все еще ребенок, Мак, и я не уверена в том, что ты когда-нибудь повзрослеешь.

– Быть взрослым – это не значит разъезжать повсюду в семейном автофургоне, – уязвленно заметил Мак.

– Правильно. Это значит – отвечать за свои поступки и не вредить другим людям. А ты всегда делал только то, что ты хотел, и никогда не заботился о том, что остается после тебя и что другим людям приходится разбираться с этим. Я сыта по горло. Я устала решать чужие проблемы. Я заботилась о родителях. Я заботилась о Бекки, я заботилась о тебе, сейчас я должна заботиться о Тоби. Я хочу, чтобы рядом был кто-то, кто позаботится обо мне.

– Я сделаю это, – настаивал Мак. Джорджия покачала головой. Если бы он только знал, как она хотела поверить ему!

– Я смогу, – повторил Мак.

– Прости, – с горечью произнесла Джорджия, – но я не верю.

– Это вызов? – Мак никогда не сдавался.

– Жизнь – не игра, Мак, – заметила Джорджия, вздохнув.

– И все-таки? – глаза Мака лукаво блестели.

– Ладно, раз уж тебе так хочется, – согласилась Джорджия, – Ты утверждаешь, что любишь меня. Что ж, докажи! Докажи мне, что ты повзрослел и способен на серьезные отношения. Докажи, что ты научился заботиться не только о себе, и тогда – может быть – я передумаю разводиться с тобой.

Мак не мог упустить такого шанса.

– Вот бумаги на развод, – сказал он, бросив документы на журнальный стол. – Давай заключим пари?

– Какое на этот раз? – спросила Джорджия, вспомнив о том, что весь их брак был сплошным соревнованием.

– Спорим, что я смогу убедить тебя в том, что люблю тебя и смогу быть для тебя таким, каким я тебе нужен? Больше того, я смогу заставить тебя понять, что ты тоже все еще любишь меня.

Джорджия рассмеялась.

– Тебе не удастся!

– Так, значит, пари? – деловым тоном произнес Мак.

– По рукам. Но ты не сможешь! – Джорджия хотела поскорее закончить этот разговор. – Кстати, мы должны установить срок.

– Три месяца, – недолго думая, предложил Мак. – Если я выигрываю, ты рвешь эти документы и мы остаемся мужем и женой. Если ты выигрываешь… – Мак пожал плечами, – я подпишу документы, и мы разведемся.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джорджия просматривала последние международные новости в Интернете. Политические беспорядки, стихийные бедствия, убийства, скандалы, победы. Каждую минуту в мире принимается множество больших решений. Каждую минуту в мире что-то изменяется.

А в тихом Аскерби все остается по-прежнему. Его гордость составляют овощные ярмарки и производство тормозных башмаков для автомобилей, а споры сводятся к обсуждению вечернего электроосвещения улиц и изменения в расписании автобусов.

Джорджия вздохнула и закрыла новостное окно. Нет, она не хотела, чтобы в Аскерби произошло что-то ужасное. Просто она хотела написать что-нибудь действительно захватывающее.

О да, конечно! Она говорила Маку, что хочет спокойной жизни. Так что нечего жаловаться! Разумеется… Она просто устала. Она не спала всю ночь. Ее мучили воспоминания о том, как хорошо ей было когда-то с Маком. Ей не нужно было позволять Маку целовать себя, а уж тем более целовать его в ответ. С ее стороны это непростительная глупость.

Но как хорошо ей было!

А это глупое пари! И о чем только она думала, когда соглашалась на него?

Мак не любит проигрывать. Это значит, что он будет рядом целых три месяца, напоминая ей о тех временах, когда они были счастливы. Она должна была заставить его подписать документы и уйти.

Взгляд Джорджии упал на часы внизу экрана: О боже! Уже почти десять. Ей нужно подумать о том, что она скажет сегодня на заседании редколлегии, а она все думает о Маке!

Однако слишком поздно. Придется послушать других. Кто знает, может быть, кто-нибудь все-таки скажет что-нибудь интересное? Подхватив блокнот, ручку и очки, Джорджия отправилась к журналистам.

– Все готово? – спросила она Роуз, выходя из кабинета, и тут же замерла на месте. На краю стола ее секретарши вальяжно восседал Мак.

Сердце Джорджии подпрыгнуло к самому горлу. Дыхание перехватило. И когда только она научится справляться с этим?

– Прекрасные новости! – прощебетала Роуз. – Мак будет фантастическим фотографом.

– Роуз, не могла бы ты пойти к журналистам и сказать, что редколлегия начнется через минуту.

– Разумеется, – поспешила заверить ее Роуз. – Сделать тебе кофе?

– Это будет очень мило с твоей стороны. – Джорджия дождалась, пока Роуз вышла, и требовательным тоном обратилась к Маку:

– Что ты здесь делаешь? Мак удивленно вскинул брови.

– Ты сама сказала, чтобы я пришел.

– Что? Я никогда ничего подобного тебе не говорила!

– Ты обещала взять меня в газету с испытательным сроком, – напомнил ей Мак. – Ты сказала – месяц.

– Я пошутила. – Джорджия готова была расплакаться.

– Что ж, я виноват в том, что воспринял это всерьез. – Мак слез со стола. – Так что, тебе больше не нужен фотограф?

– Нет! – (Мак повесил фотоаппарат на плечо и повернулся к выходу). – Подожди! Это имеет какое-нибудь отношение к нашему пари?

– Ты сказала, что я должен думать о тебе, – уточнил Мак. – По-моему, сейчас тебе больше всего нужен фотограф.

– Я говорила об эмоциональных потребностях. Неужели ты думаешь, что, сделав несколько удачных снимков для газеты, ты сможешь поколебать мою решимость развестись с тобой?

– Это только первый выстрел, – весело заметил Мак. – Мне предстоит пробыть здесь три месяца. Я мог бы быть полезен тебе. Но если ты этого не хочешь, я уйду.

Джорджия прижала к груди блокнот и, возмущенно глядя на Мака, сказала:

– Хорошо, я возьму тебя временно, если ты так этого хочешь.

– Отлично, – с усмешкой ответил Мак.

– Только ты будешь работать наравне со всеми, – продолжала Джорджия. – Ты будешь делать то, что я тебе скажу.

– Конечно, ты же теперь мой босс, – не переставая улыбаться, согласился Мак.

– Вот именно. Поэтому я очень прошу тебя не забывать о том, что наши отношения внутри этого здания будут строго профессиональными.

– Естественно, – подтвердил Мак. Он перестал улыбаться, но глаза его по-прежнему лучились смехом.

– Что ж, тогда нам пора на заседание.

Джорджия пригласила Мака в комнату журналистов. Вокруг стола, поверхность которого была выжжена бесчисленным количеством выпитых на нем чашек горячего кофе, тесно прижимаясь друг к другу, сидел весь коллектив «Новостей Аскерби». У Кевина и Найлза были отсутствующие лица. Кэсси была так небрежно одета и причесана, что можно было подумать, что она встала с постели всего пять минут назад.

Джорджия окинула свою команду неодобрительным взглядом. В элегантной одежде, с маникюром на ногтях она была для них чужой. Джорджия всегда следила за своим внешним видом. Для нее это было частью профессии.

– Доброе утро! – бодро поздоровалась Джорджия.

– Здрасте, – неохотно ответили журналисты.

У всех в руках были пластиковые стаканы с кофе. Кофеварка стояла здесь же. Впрочем, то, что производил этот агрегат, можно было назвать кофе с очень большой натяжкой. Джорджия не понимала, как это можно пить, но, когда Роуз поставила рядом с ней чашку с коричневой бурдой, она улыбнулась и сделала небольшой глоток. С ее стороны это было почти подвигом.

Журналисты с любопытством уставились на Мака. И каким только ветром его занесло в их глушь? А вдруг это еще одна угроза? Но Мак вел себя как ни в чем не бывало. Он лениво улыбнулся всем и позволил Роуз посуетиться вокруг себя. Она принесла ему кофе и попросила Кевина передать Маку печенье.

– Итак, давайте начнем, – сказала Джорджия, скрывая свою нервозность. – Прежде всего я хотела бы представить вам нашего нового фотографа, Мака Хендерсона. – Джорджия надела очки. – Мак будет работать у нас временно, но я уверена, Гарри, что вы сумеете многому научиться у него.

Джорджия посмотрела на молодого фотографа, который скромно сидел в дальнем углу стола. – Гарри будет вашим ассистентом, – сказала Джорджия Маку.

– Отлично. – Мак широко улыбнулся.

– Постойте, – неожиданно приподнялась с места Кэсси, – Вы сказали: «Мак Хендерсон»? Маккензи Хендерсон?

– Да, это я. – Широкая улыбка не сходила с лица Мака.

– Вы Маккензи Хендерсон? – Кэсси с восторгом смотрела на Мака. – Тот самый, который получил приз как лучший военный фотограф? В прошлом году в Лидсе была ваша выставка. Очередь была огромная, но я все же попала! Фотографии – просто фантастика!

– Спасибо, – без тени смущения сказал Мак.

– А можно вас спросить, что вы делаете в Аскерби? – не унималась Кэсси.

Мак снова улыбнулся и взглянул на Джорджию. Она сделала ему предупреждающий знак.

– Мы с Джорджией… ммм… старые друзья.

– Мак любезно согласился помочь нам, пока я не найду постоянного фотографа, – поспешила ответить за него Джорджия.

– Совершенно верно, – поддакнул Мак.

– Сейчас я познакомлю вас с остальными членами коллектива, – сказала Джорджия Маку. – Роуз вы уже знаете. Она мой секретарь. Если у вас возникнут какие-то проблемы, обращайтесь к ней.

Джорджия не случайно сказала это. Она хотела свести к минимуму свое общение с Маком, и он понял это.

– Рядом с Роуз сидит Кевин, наш спортивный обозреватель.

– Я также веду раздел об автомобилях, – сказал Кевин так, будто это было тяжелое бремя. Мак понимающе кивнул.

– А это Меридит, наш бухгалтер. – Джорджия указала на девушку в очках.

– Ах, вот перед кем я должен буду стоять на коленях, когда придет время оплачивать мои командировочные, – весело сказал Мак. Меридит улыбнулась в ответ.

– Но только после того, как я подпишу их, – вмешалась Джорджия. Следующей была Кэсси.

– Кэсси в настоящее время наш единственный обозреватель, поэтому вам наверняка придется много работать вместе.

– Очень приятно, – сказал Мак. Ему понравилась эта смешливая, живая девушка.

– Я не просто обозреватель, – вставила Кэсси. – Я еще веду колонки сенсаций, путешествий и ресторанное обозрение. Ах, да! И женскую страничку. Раньше я еще готовила астрологический прогноз, но Джорджия закрыла эту рубрику.

– А зря, – сказал Мак, повернувшись к Джорджии.

– Я позволила им сохранить рубрику «Угадай, где собака», – защищаясь, ответила Джорджия.

– Что? – с удивлением спросил Мак.

– Это головоломка, – с готовностью объяснила Кэсси. – Мы помещаем в газете фотографию нескольких пасущихся в поле овец и убираем изображение овчарки, – пояснила Кэсси. – Читатели должны угадать, где находится собака. Тот, кто окажется ближе всего к истине, получает приз. Рубрика имеет большой успех.

Мак расхохотался. «Бедная Джорджия!» – подумал он. Ее сердце по-прежнему в Лондоне, а не здесь, на Йоркширских холмах, где пасутся отары овец, охраняемые невидимыми шотландскими овчарками.

– Я тоже должен буду фотографировать овец? – не переставая смеяться, спросил Мак.

Джорджия бросила на него испепеляющий взгляд.

– За фотографии для этой рубрики отвечает Гарри. Если вам интересно, он покажет вам, как он их делает.

– Не могу дождаться, – пошутил Мак.

– Рядом с Гарри сидит Найлз, – сказала Джорджия, радуясь тому, что представление сотрудников наконец-то закончено. – Найлз отвечает за рекламные объявления в газете.

И за все завуалированные сексуальные намеки, могла бы добавить она.

Найлзу было около пятидесяти. У него был небольшой животик, и выглядел он очень довольным собой. Льстивые манеры Найлза отталкивали Джорджию, но он знал свое дело, поэтому она вынуждена была мириться с ним.

– И это все? – удивленно спросил Мак, оглядывая стол.

Он вспомнил лондонскую газету, в которой раньше работала Джорджия. Современное здание из стекла и металла, ряды комнат для работы журналистов, постоянные телефонные звонки, огромный штат сотрудников. А теперь у нее в подчинении всего лишь семеро человек. Это, должно быть, нелегко.

– У нас маленький коллектив, – угадав его мысли, сказала Джорджия. – Но нам удается выпускать газету каждый четверг. Кэсси, что вы делаете сегодня?

Кэсси заглянула в блокнот.

– На Алвертон-роуд произошло несколько краж со взломом. Я подумаю, что из этого можно сделать. У меня есть свои контакты в полиции. Еще ходят слухи, что городской совет собирается уволить то ли всех крысоловов, то ли всех служащих станции по борьбе с паразитами. Мы собираемся позвонить туда. Как вы считаете, стоит над этим работать?

– Из этого может получиться толк, – ответила Джорджия. – Загрязнение окружающей среды, угроза здоровью, отсутствие контроля за паразитами… Мы всегда сможем сделать из этого эксклюзивный материал. Что-нибудь еще? – с надеждой спросила она.

– В начальной школе при церкви Святого Чада сегодня провожают на пенсию воспитательницу, которая отвечала за безопасность детей на проезжей части. Я думаю, можно сделать интересный биографический очерк.

Джорджия едва сдержалась от того, чтобы не шлепнуться головой о стол. Кэсси угадала ее выражение.

– В школе будут очень расстроены, если я не приду, – сказала она. – Они специально позвонили мне и пригласили. Воспитательницу зовут Мавис Блант. Директор рассказал мне, что она тридцать лет переводила детей через дорогу. В любую погоду Мавис Блант стояла на проезжей части со щитом, на котором написано: «Осторожно! Дети» – и останавливала любой, даже самый сильный, поток машин. Они хотят назначить ей хорошую пенсию.

– Людям нравятся такие истории, – согласилась Меридит. – Если вы поместите в газете ее фотографию с детьми, их родители просто побегут скупать газету.

Джорджия вздохнула. Они были правы.

– Да, да, да, – поспешила согласиться она. – Делайте эту воспитательницу со щитом. Мак, тебе придется пойти вместе с Кэсси. Это будет твоя первая командировка, – не без удовольствия добавила Джорджия. Забавно было думать о том, что фотограф, прославившийся удачными снимками первых лиц страны, будет делать фотографию школьной воспитательницы для провинциальной газеты.

Однако всего через несколько минут эта идея нравилась ей уже значительно меньше. Сквозь стеклянное окно в стене своего кабинета она видела, как Мак и Кэсси, смеясь, вместе отправлялись на задание.

Джорджия с надеждой подумала о том, что Мак не сможет долго продержаться в этой глуши. После школы ему нужно будет отправиться на Алвертон-роуд, чтобы запечатлеть убитого горем хозяина, дом которого накануне ограбили взломщики. Потом нужно будет снимать матч по регби между командами двух местных фирм. Скоро ему это надоест, и он уедет отсюда.

Впрочем, Джорджия должна была признать, что в настоящую минуту Мак отнюдь не скучал.

Джорджия наблюдала за тем, как он надевает свой кожаный пиджак, внимательно слушая Кэсси. Девушка что-то жива рассказывала ему, одновременно повязывая вокруг шеи розовый шарфик. В строгом смысле слова Кэсси вряд ли можно было назвать хорошенькой, но живой характер делал ее привлекательной.

Джорджия прикусила губу. Теперь ей оставалось только надеяться на то, что они не слишком сработаются.

Однако какое все это имеет к ней отношение? Джорджия резко отвернулась от окна, соединявшего ее кабинет и комнату журналистов, и уткнулась в экран компьютера, чтобы написать передовую статью.

Но в голове было пусто. Экран компьютера беспомощно белел. Может быть, ей начать с крестового похода на крысоловов? Джорджия положила пальцы на клавиатуру, но слова не шли.

Джорджия вспомнила о Мэвис Блант. Она подумала о том, что в городе есть много людей, которые добросовестно выполняют свою незаметную на первый взгляд работу, и пальцы сами начали свободно перемещаться по клавиатуре.

Вечером пошел дождь. Когда Джорджия выходила из редакции, Мак стоял на крыльце, поднимая воротник куртки.

– Ты без мотоцикла? – спросила она как можно увереннее.

– Я оставил его возле гостиницы, – ответил Мак. – Сегодня Кэсси возила меня повсюду.

Джорджии не очень понравилось то, что Мак провел весь день в одной машине с Кэсси.

– Где ты остановился?

– В «Гранде».

Джорджия удивленно подняла брови. «Гранд» был самым дорогим отелем в городе.

– Я не уверена в том, что твоей зарплаты в местной газете хватит на то, чтобы жить в «Гранде» три месяца.

– Не переживай. Я уже переезжаю. У Роуз есть подруга, которая сдает комнату. Сегодня вечером я собираюсь увидеться с ней. Так что уже завтра я смогу к ней переехать.

Вы только посмотрите! Он уже на дружеской ноге и с Кэсси и Роуз, не без зависти подумала Джорджия. Только Маку всегда удавалось без особого труда нравиться всем, с кем его сводила судьба. Люди просто так делали для него все, в чем он нуждался. И сама Джорджия не была исключением.

Джорджия раскрыла зонтик.

– Я подвезу тебя, – предложила она. – Моя машина за углом.

– Ты уверена в том, что это дозволено? – с издевкой спросил Мак. – Я не хочу в первый же день нарушить наше правило о чисто профессиональных отношениях на работе!

– Я веду себя вполне профессионально, – ответила Джорджия. – В такую погоду я могу подвезти любого сотрудника.

– Что ж, тогда позволь мне взять у тебя зонтик. Я все-таки немного выше.

Это была разумная мысль, но Джорджия не предполагала, каким интимным будет это маленькое пространство под зонтом среди проливного дождя.