Текст книги "Застигнутые любовью"
Автор книги: Джэсмин Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
6
Наутро, когда они бродили по берегу, отыскивая ракушки, Кэтрин услыхала шум автомобиля, на большой скорости мчавшегося по дороге к коттеджу. Загородив от солнца глаза ладонью, она увидела, как возле красного «Корвета» Джошуа остановился изящный серый «Порше», и ей еще невольно подумалось, как гармонируют между собой эти две элегантные машины.
Она повернулась к Джошуа с намерением сказать что-нибудь шутливое на этот счет, но слова замерли на губах, так и не прозвучав: Джошуа уставился на «Порше» словно загипнотизированный. На этот раз он не стал прятать свои истинные чувства под бесстрастной маской – то ли не захотел, то ли не успел. Душевная мука, следы которой Кэтрин замечала несколько раз, проявилась со всей явственностью: возле рта залегли горькие складки, а в глазах застыло отчаяние.
Кэтрин невольно кашлянула, и он тут же нагнулся, будто за ракушкой. А когда выпрямился, на его лицо уже вернулась знакомая маска, однако Кэтрин на этот раз не поддалась обману. Она заметила напряженность во всем его теле и усилие, с которым он изображал небрежную улыбку.
– Это автомобиль моей мачехи, – сказал Джошуа, и если бы Кэтрин не приходилось так часто притворяться самой, она никогда бы не уловила нотку фальшивой жизнерадостности в его голосе. – Давайте вернемся к дому и поздороваемся.
– Что-нибудь не так, Джошуа? – спокойно спросила она.
– Не так? Что тут может быть не так? – Его улыбка приобрела насмешливый оттенок. – На самом деле, я бы сказал, что все идет как нельзя лучше. Моя мачеха – лучший в мире кулинар. Я предлагаю пригрозить ей самой страшной казнью, если она не захочет остаться и приготовить нам ленч.
Кэтрин не знала, радоваться ей или жалеть, что он не желает поделиться с ней своими проблемами.
– Что ж, я согласна, – подхватила она шутку, и они побрели по пляжу к дому. – Она действительно может приготовить что-нибудь по-настоящему изысканное?
– Все, что готовит Даниэла, получается изысканно, – сказал он. – Она ведь преподает в колледже домоводство и специализируется как раз на haute cuisine, «высокой кухне». Старший преподаватель, между прочим!
И вновь Кэтрин отметила странную невыразительность его тона. Ее любопытство возросло: в отношениях Джошуа с мачехой явно было что-то неладно. Возможно, ему просто не нравится, что отец женился на такой молодой особе?
– А давно ваш отец женился на ней? – поинтересовалась Кэтрин.
– Меньше года назад. – Он чуть помолчал и добавил: – Я впервые увидел ее всего лишь за пару дней до свадьбы, а после этого мы тоже очень мало общались. Все дело в моих частых разъездах по делам фирмы.
У Кэтрин не было возможности спросить его еще о чем-нибудь, даже если бы ей и пришел в голову какой-нибудь тактичный вопрос: они уже подходили к дому. Даниэла стояла у кухонной двери, и лишь только завидела Джошуа, с энтузиазмом помахала рукой и побежала по жесткой траве навстречу. Ее бег, казалось, замедлился на долю секунды, когда она поняла, что он не один, но нерешительность была такой мимолетной, что Кэтрин почти тут же усомнилась, не почудилось ли ей это.
– Привет, Джошуа! Как дела? – весело спросила Даниэла.
– Привет, Даниэла.
Ответ Джошуа прозвучал прохладно, однако Кэтрин расслышала в нем напряженность. Она настолько углубилась в размышления о том, что за проблемы могли возникнуть между ним и мачехой, что не смотрела на Джошуа и сильно вздрогнула, почувствовав, что он с нежностью обнял ее за плечи. Кэтрин невольно напряглась, протестуя против излишней интимности этого жеста, однако его хватка сделалась только крепче, так что она даже не могла пошевелиться.
– Я надеюсь, ты помнишь Кэтрин Брэкен? – спросил он у Даниэлы, не глядя ей в глаза. – Она э… моя хорошая знакомая. Вы встречались за ужином не так давно.
– Да, конечно, я ее помню.
Кэтрин показалось, что огромные голубые глаза Даниэлы на миг погрустнели, но приветливая улыбка не сходила с ее губ. «Мачеха Джошуа всегда красива, – подумала Кэтрин, – но когда она улыбается с такой явной теплотой, то становится просто восхитительной».
– Простите, что помешала, – пробормотала Даниэла. – Я и не знала, что Джошуа будет не… то есть, я не знала, что в коттедже вообще кто-то будет. Муж отправился в деловую поездку, а я решила приехать сюда – просто так, импульсивно. Вот уже не догадывалась, что ты, Джошуа, будешь тут… развлекаться!
Если не считать маленькой запинки перед последним словом, в тоне Даниэлы не слышалось ни намека на раздражение, и все же Кэтрин укрепилась в уверенности, что она говорит неправду. Даниэла наверняка знала, что Джошуа будет в коттедже, поэтому и явилась!
Пальцы, державшие Кэтрин за плечо, напряглись так, что ей стало больно, но она не сомневалась, что Джошуа не замечает этого.
– А я думал, что вы с отцом проведете выходные дома и вдвоем, – сказал он Даниэле.
– Да, мы и были вдвоем. – Она повернулась и пошла перед ними к коттеджу, так что Кэтрин больше не могла видеть ее лицо. – Но дело в том, что в Детройте на одной из радиостанций возникла кризисная ситуация. Твой отец решил лично разобраться с возникшими проблемами.
– Понимаю. – В голосе Джошуа зазвучали раздраженные нотки. – Но ведь он знал, где меня найти. Почему же не позвонил? Мы ведь договорились с ним, что я беру на себя все разъезды! А получается, что это его третья поездка за месяц.
– Не сердись на него, Джош. Ты же знаешь, ему по-прежнему нравится принимать активное участие в делах фирмы…
– Оставляя тебя при этом ночь за ночью в одиночестве?
– Это пустяки, Джош. Пожалуйста, не придавай этому значения.
Пальцы Джошуа с такой силой вонзились в плечо Кэтрин, что она еле удержала крик боли, готовый сорваться с губ. Он заморгал, как будто осознав, наконец, что делает, а затем отпустил ее.
– Виноват, – тихо пробормотал Джошуа, но Кэтрин заподозрила, что он так и не понял до конца, какую применил силу. Ведь через несколько часов на руке обязательно появится ряд багрово-синих пятен!
Они гуськом вошли на кухню, и Кэтрин огляделась вокруг с легким ощущением вины: на столе валялись страницы воскресной «Нью-Йорк таймс», а в раковине громоздилась немытая посуда, оставшаяся после завтрака.
– Прошу прощения, – сказала она Даниэле. – Стояло такое славное утро, что мы с Джошуа отправились на берег, едва только позавтракали. Я и не заметила, что мы оставили кухню в таком беспорядке…
– Ничего страшного. Я все уберу, пока буду готовить ленч. То есть, конечно, если у вас нет каких-то других планов…
– Ах, нет! Никаких планов. И вообще, я даже не осмелюсь состязаться с вами. Джошуа мне говорил, как вы замечательно готовите.
Даниэла смутилась.
– Ну, ничего особенного… К тому же это моя специальность! Знаете, до замужества я была экономкой в детском приюте. А там не хочешь, а научишься превращать посредственные продукты в аппетитные блюда.
Произнося эти слова, она открыла маленький холодильник и заглянула в пару буфетов.
– Что скажете насчет гаспачо и крабового салата? Честно говоря, Джошуа, ты всегда привозишь столько еды, что можно накормить целую армию! Мне придется найти применение всем этим овощам.
Кэтрин улыбнулась.
– Потрясающе, Даниэла! Подумать только: ведь я-то собиралась приготовить всего-навсего бутерброды с сыром на гриле… Кстати, Джошуа недавно посетовал, что не встречал в последнее время женщин, умеющих готовить. Вас он явно не включил в этот список: очевидно, вы для него – вне конкуренции!
– По-моему, это совершенно неожиданный поворот в сюжете о злой мачехе, – вмешался Джошуа с жестким смешком. – Мужчина, который не может подыскать себе подружку, отвечающую высоким стандартам, заданным мачехой!
От его слов румянец Даниэлы приобрел темно-пунцовый цвет. Она явно не приняла слова Джошуа за комплимент, и Кэтрин решила, что прежние ее подозрения скорее всего соответствуют действительности. По какой-то причине Джошуа не любит мачеху, хотя, казалось бы, она обладает всеми качествами, необходимыми для образцовой жены.
– Вероятно, меня просто жестоко обманули, – заявила Кэтрин, пытаясь рассеять хмурое настроение. – Впрочем, полагаю, это не первый случай, когда мужчина отвергает свою подружку, обнаружив, что она готовит гораздо хуже, чем его мать.
– Уверяю вас, это не тот случай…
Ответ Даниэлы прозвучал еле слышно – она явно не склонна была поддерживать шутливый тон. Кэтрин заметила, что Джошуа бросил в сторону мачехи быстрый взгляд. Их взгляды встретились, а затем тут же разошлись.
– Вы обе поняли меня слишком буквально, – вежливо отозвался он. – Ни один мужчина, если он в здравом уме, не станет сравнивать своих подружек с матерью, и уж тем более – с мачехой.
Он подошел к Кэтрин и встал позади нее, легко положив руки ей на плечи.
– Даниэла, если тебе не требуется наша помощь, я хотел бы перед ленчем прогуляться с Кэтрин до поселка. Он очень живописный, а она еще там не была. – Джошуа слегка прижал Кэтрин к себе – то ли шутливо, то ли с намеком на ласку. – До сих пор мы были слишком заняты и не покидали дом, – добавил он, и его доверительный тон явно подразумевал, что до внезапного приезда Даниэлы они не выпускали друг друга из объятий.
Если прежде щеки его мачехи были пунцовыми, то теперь они стали белее мела.
– Конечно! Я прекрасно обойдусь без вас. – Она набрала в грудь воздуха. – Непременно покажи Кэтрин поселок. Ленч будет готов через час, но вы можете не спешить, я сохраню все горячим.
Поспешно отвернувшись, Даниэла включила горячую воду, и та с шумом полилась на грязную посуду.
Как только они сели в машину и стали выруливать от дома на узкую дорогу, Джошуа повернулся к Кэтрин.
– Прошу прощения, – сказал он. Его пальцы крепко стиснули руль – явное свидетельство напряженности. – Боюсь, что вы попали под перекрестный огонь между мной и мачехой.
– Почему вы ее не любите, Джошуа? Она производит впечатление доброго, мягкого человека…
Он повернулся и посмотрел на нее, и на миг Кэтрин прочла в его взгляде откровенное изумлениие. Чуть помолчав, он пробормотал:
– Я и не подозревал, что наша взаимная враждебность так очевидна.
– Ну, думаю, что кто-нибудь глухой, слепой и умственно отсталый, возможно, ничего бы не заметил, – сухо заявила Кэтрин.
В ответной улыбке Джошуа сквозило сожаление.
– Это очень плохо, да? – Дорога разветвлялась, и он свернул влево в сторону океана. – Я мечтаю поселиться в собственной квартире, но, оказывается, уехать из дома до смешного нелегко. Мы с отцом всегда были добрыми друзьями, но, к несчастью, в последнее время между нами стали постоянно вспыхивать яростные дискуссии насчет того, как вести дела. И теперь объявлять о своем желании уехать было бы как-то некстати…
– Это можно понять, – пожала плечами Кэтрин. – Вам не хочется, чтобы ваш отец воспринял это как окончательный разрыв. И, уж конечно, если он заподозрит правду о ваших чувствах к его жене, это будет настоящая катастрофа.
Молчание Джошуа странно затянулось.
– Вы даже не представляете себе, насколько правы, – произнес он наконец. – Если отец узнает про мое истинное отношение к Даниэле, это, несомненно, окажется последней каплей.
Кэтрин посмотрела на жесткие линии его профиля, а затем внезапно решила: была не была, она задаст вопрос, готовый уже давно сорваться с ее языка!
– Почему вы хотите, чтобы ваша мачеха считала, что мы любовники? – напрямик спросила она.
Темная краска проступила у него под загаром.
– Кажется, мне придется извиниться перед вами в очередной раз, – сказал он. – В эти дни я только и делаю, что прошу у вас прощения.
– Ваши извинения приняты, но вы не ответили на мой вопрос, Джошуа.
– Ах, черт возьми! Наверное, все дело в том, что я состряпал слишком прямолинейный план. Я подумал, что если Даниэла… если мой отец поверит, что я серьезно увлекся вами, мне будет проще уехать из дома, никого не обижая.
– Понятно…
– Вам в самом деле понятно? Поверьте, я говорю правду, Кэтрин, потому что мне кажется, вы в состоянии понять эту проблему. Ведь порой очень нелегко расставаться с людьми, которых любишь и не хочешь обижать.
Она прерывисто вздохнула.
– Да, я слишком хорошо это понимаю.
– И все-таки я не имел права вовлекать вас в свои проблемы! Тем более – не спросив вашего разрешения. – Джошуа смотрел на дорогу перед машиной, и лишь плотно сжатые губы выдавали его напряжение. – Кэтрин… – Он внезапно замолчал. – Ох, дьявол, забудьте то, что я вам сказал!
– Почему бы нам не поговорить начистоту, Джошуа? Мы оба знаем, о чем вы хотите меня попросить.
– Хорошо, что мы с вами не играем в покер, – с кривой усмешкой произнес он. – У меня возникло жутковатое ощущение, что вы умеете читать мысли.
– Опасаетесь, Джош, что я раскрою ваши темные делишки? – спросила она шутливо.
– Боюсь, вас ждет разочарование. Впрочем, вы сами только что проверили дела моей фирмы. – Они въехали на деревенскую автостоянку, он остановил машину и наконец решился: – Кэтрин, вы не возражаете, если мы и впредь будем делать вид… в общем, дадим Даниэле повод считать нас любовниками?
В ее голове неожиданно вспыхнула живая картинка: они с Джошуа в постели, – и у нее что-то заныло под ложечкой. Кэтрин невольно сжала руки в кулаки и уставилась на них.
– Что ж, меня не убудет, если это ненадолго.
Джошуа накрыл ее руки ладонью.
– Спасибо, Кейти. Они провели приятные полчаса, гуляя по кривым улочкам Хамптон-Крик. Это был маленький, но привлекательный туристский центр, в прошлом процветающий рыбачий поселок. Дома здесь хранили обаяние, свойственное сельским районам Новой Англии, со вкусом оформленные, стилизованные лавки переносили в атмосферу девятнадцатого столетия. В одной из таких лавочек Кэтрин увидела прелестную вязаную курточку для младенца и купила ее в подарок Бет.
– Уже заранее запасаетесь? – поддразнил ее Джошуа, пока продавщица заворачивала покупку.
Кэтрин ответила ему озорной улыбкой.
– Интересно, какова будет ваша реакция, если я скажу «да». Но на самом деле это для сестры. Она ожидает своего первого ребенка где-то к Дню Благодарения, и мне не терпится выступить в роли воркующей тетушки.
Когда они вернулись в коттедж, Даниэла уже убралась на кухне и сидела в гостиной, потягивая какой-то напиток из высокого фужера, покрытого матовым узором.
– Это «Плантерс Панч», сногсшибательное зелье! – сказала она, кивая на фужер. – Не желаете ли присоединиться?
– Я сделаю сам. Не вставай, Даниэла, – сказал Джошуа и повернулся к Кэтрин. – Как насчет глотка чего-нибудь освежающего, дорогая? Имей в виду, этот напиток с гарантией: со второй порции валит с ног!
Ее сердце лихорадочно затрепетало – с такой нежностью он улыбнулся ей. Как жаль, что все это неправда! Джошуа Ханту нужно просто-напросто выписывать лицензию на свои улыбки…
– Предложение интересное, – весело отозвалась она. – Я всегда ценила напитки, позволяющие почувствовать их крепость.
– Хм… я припоминаю. – Джошуа подошел к ней, обнял и поцеловал в шею. – Но еще я помню, что происходит потом, а нам еще предстоит возвращение на Манхэттен. Так что, к несчастью, придется ограничиться небольшой рюмкой.
Кэтрин лихорадочно придумывала, как продолжить эту игру, но тут Даниэла вскочила и сказала, что сейчас подаст ленч. Кэтрин была ей благодарна за вмешательство: одно дело – теоретически согласиться разыгрывать роль любовницы, а другое – постоянно держать в узде свое тело, мгновенно отзывающееся на самую небрежную ласку Джошуа…
Через несколько минут ланч уже стоял на столе. Блюда в самом деле оказались отменными, и Кэтрин не скупилась на похвалы. И тем не менее истинного удовольствия она не получила, так как слишком болезненно чувствовала те подводные течения, что бурлили вокруг нее. Причину их она до конца не понимала и только ощущала острую неловкость. Хуже всего было то, что Даниэла, казалось, не умела говорить ни о чем, выходящем за рамки ее поля деятельности. Она охотно сообщила Кэтрин рецепт гаспачо и долго рассказывала, что ищет лампу, способную вписаться в декор ее гостиной. Но стоило разговору коснуться мира, начинающегося за порогом дома Даниэлы, она становилась совершенно беспомощной. Кэтрин пыталась изо всех сил найти какую-то общую тему, но сделать это ей не удавалось, и она невольно сравнивала вяло текущую беседу за столом с оживленными разговорами, которыми они с Джошуа наслаждались до этого.
Удивительно, но Джошуа не стал даже и пытаться поддержать разговор; он, казалось, нарочно держался отстраненно. К концу ленча Кэтрин стало ясно, что Даниэла, несмотря на храбрые попытки убедить себя и других в обратном, крайне несчастна. И еще Кэтрин подозревала, что Джошуа, несмотря на свое деланное равнодушие, находится на грани срыва.
Она снова удивилась: за что он может так сильно ненавидеть мачеху? Верно, Даниэла немного скучновата и, очевидно, это не его тип. Однако для подобной антипатии необходима более веская причина. Ведь, в конце концов, мистеру Ханту, а не Джошуа, приходится ежедневно слушать глуповатую болтовню Даниэлы и ее детские смешки! Кэтрин мысленно отругала себя за излишнее любопытство: взаимоотношения в семье Хантов вовсе не должны волновать ее.
Она настояла на том, что сама отнесет на кухню посуду, и вежливо отказалась от помощи Даниэлы, сказав, что мытье посуды – это самое малое, что она может сделать в качества вклада в сказочно вкусный ленч. На самом деле поступок Кэтрин не был абсолютно бескорыстным: она была рада сбежать и укрыться в мирной безопасности кухни. Помыть несколько тарелок – небольшая плата за то, чтобы избежать демонстрации псевдопривязанности со стороны Джошуа. Кэтрин возмущало, что тело ее дрожит от волнения при малейшем намеке на ласку со стороны Джошуа, хотя она прекрасно знает, что ласки эти ничего не значат. Если, конечно, не считать желания создать у мачехи ложное впечатление…
Она долго возилась с посудой, а когда вернулась в гостиную, то увидела, что Джошуа и Даниэла сидят в разных углах. Атмосфера в комнате буквально потрескивала от накопившегося напряжения, и Кэтрин стало ясно, что своим возвращением она прервала злую перепалку. Даниэла, казалось, вот-вот заплачет. Она отказалась от предложенного Кэтрин кофе, сказав, что ей нужно поскорей возвращаться в Коннектикут, на случай, если муж приедет рано, поднялась с места и со смущенным видом направилась к двери.
– На следующей неделе Натан приглашен на встречу выпускников колледжа, – сказала она Джошуа, – и я собираюсь приехать сюда снова. А ты… хм… – Ее голос оборвался, и в нем послышалось отчаяние. – Я просто хотела попросить тебя не оставлять в холодильнике ничего скоропортящегося. Ладно, Джошуа?
– Конечно.
– А ты… – она снова замялась, – ты не собираешься приехать сюда в следующие выходные?
– Нет, у нас с Кейти другие планы. Так что коттедж будет в твоем распоряжении.
– Да… хм… конечно. У вас с Кейти другие планы. – Даниэла, видимо, поняла, что говорит почти бессвязно, потому что прокашлялась и произнесла более отчетливо: – А на этой неделе ты будешь дома, Джошуа? Или поедешь куда-нибудь по делам?
– Не знаю. – Он резко отвернулся и подошел к окну. – Я попрошу секретаршу позвонить тебе утром в понедельник, когда буду знать свой график на неделю.
Даниэла поежилась от его сухого тона и нервно затеребила золотистую прядь, явно не зная, что еще сказать и как поступить. Она повернулась к Кэтрин, и ее улыбка не смогла скрыть обиды, застывшей в нежных голубых глазах.
– Ну, прощайте, Кэтрин. Очень рада была познакомиться. Надеюсь, что мы… Думаю, что скоро увижу вас вновь.
– Я тоже надеюсь на это. – Кэтрин неожиданно почувствовала желание утешить ее. – Даниэла, если вы приедете на выходные на Манхэттен, позвоните мне. Может, мы вместе сходим на ланч.
– С радостью.
– Но только я не решусь пригласить вас к себе: после блюд, которые вы приготовили сегодня, я не позволю вам пробовать мою жалкую стряпню!
– Благодарю за комплимент. – Даниэла взяла свою маленькую сумочку и направилась к двери. – Не беспокойтесь и не провожайте меня. Сейчас на улице слишком жарко.
Когда звук мотора «Порше» затих вдали, Кэтрин повернулась и взглянула на Джошуа.
– У вашей мачехи довольно несчастный вид, – спокойно заметила она.
Джошуа налил себе большую порцию виски, добавил пару кубиков льда и залпом выпил.
– Отец старше ее на двадцать пять лет, – сухо сказал он и хотел было налить себе еще порцию, но передумал. – В первые пять месяцев после свадьбы он постоянно разъезжал. Думаю, что у них что-то не заладилось с самого начала.
Кэтрин нерешительно провела пальцами по спинке дивана.
– Она очень хорошенькая.
– Неужели? – Джошуа отошел от бара и встал напротив нее. – Почему мы без конца говорим о моей мачехе?! Довольно того, что она помешала нам своим приездом!
Он неожиданно привлек к себе Кэтрин и поцеловал в губы быстро и жестко. Пальцы его были холодными от льда, а губы слегка пахли виски. Она почувствовала, что едва борется с искушением продлить объятия и растаять в его руках.
Но Джошуа лишь коснулся пальцем кончика ее носа.
– Лично я всегда предпочитал стройных брюнеток с темными глазами.
– Интересно, почему? – язвительно поинтересовалась она. – Вам кажется, что брюнетки лучше сочетаются с вашими светлыми волосами?
Он усмехнулся.
– Ох! Боюсь, что заслужил подобные слова. О'кей, Кэтрин, не нужно принимать такую негодующую позу! Что вы скажете, если я начну утверждать, что женщины всегда индивидуальны, и разумный мужчина судит о них не по цвету волос?
– Скажу, что вы учитесь, – Кэтрин была не в силах устоять против его улыбки.
– О, я способен прекрасно учиться, если учитель окажется хорошим! – Он взглянул на часы. – Уже поздновато, похоже, что пора уезжать. Час у нас уйдет на то, чтобы привести тут все в порядок, так что в город нам удастся вернуться не раньше девяти. Да и то при условии, что мы не попадем в пробку.
– Вы правы. Пора готовиться к отъезду. Что мне нужно делать?
Джошуа сократил хлопоты до минимума. Они работали рядом, дружно и согласно. К тому времени, когда коттедж был надежно закрыт, повеял прохладный ветерок; они вместе прошли по узкой полоске травы и остановились на берегу.
Ветерок играл волосами Кэтрин, она ощущала резковатый запах водорослей и соли, доносившийся с океана. Ее вдруг охватило ощущение абсолютного покоя, которое сменилось дрожью удовольствия, когда Джошуа обнял ее за плечи и привлек к себе.
– Спасибо, Джошуа, за замечательные выходные.
Он с невыразимой нежностью взглянул на нее.
– Было хорошо, верно?
Кэтрин молча кивнула, и они направились к автомобилю.
Обратная дорога до Манхэттена показалась Кэтрин слишком короткой. Джошуа умело направлял разговор, как делал это и в пятницу вечером, но на этот раз она видела, что все его внимание действительно поглощено ею, и наслаждалась свободно лившейся беседой. И лишь когда они приблизились к окраинам города, Джошуа сосредоточился на лавировании в сплошном потоке машин.
Впрочем, Кэтрин едва замечала увеличивающиеся паузы в разговоре. Ее мысли витали в приятных грезах, но Джошуа постоянно был рядом с ней и там. Он встречал ее, когда она приходила домой с работы, смеялся вместе с ней, когда они вдвоем готовили обед. Он был вместе с ней в кино, держал ее за руку, когда космическое чудовище пожирало визжащую героиню. Он сидел рядом с ней на диване и смотрел ночные теленовости. Он ложился с ней в постель, обнимал, гладил ладонями ее груди, прижимался к ее телу…
Кэтрин заерзала на сиденье, внезапно ужаснувшись своим мыслям. Картины были настолько живыми, что она украдкой взглянула на Джошуа, словно подозревала, что он мог догадаться, о чем она думает. Видимо, почувствовав ее взгляд, он повернул голову и быстро улыбнулся ей. От этой мимолетной улыбки у нее замерло сердце и защемило под ложечкой.
Он мог бы стать замечательным отцом, подумала Кэтрин, бессознательно соскальзывая снова в мечты. Он добрый и чуткий – она поняла это по тому, как он убеждал ее сказать правду о смерти Роберта. Он умный и, пожалуй, самый красивый мужчина из всех, кого она встречала. Кэтрин постаралась представить себе его детей, но обнаружила, что по какой-то причине не может. Зато оказалось очень легко представить, как его ребенок растет у нее в животе; она ощутила это настолько живо, что груди ее налились и потяжелели…
– Почему в этих больших карих глазах появился такой тоскливый блеск? – нежно поинтересовался Джошуа. – Сейчас вы мне напомнили бездомную сиротку у окна кондитерской.
Жаркая волна залила ее лицо, прежде чем она сумела взять себя в руки. Знал бы он, о чем она только что думала!
– На этой улице действительно есть французская булочная, где пекут лучшие в мире круассаны, – сказала Кэтрин вполне убедительно. – У меня, наверное, всегда тоскливый вид, когда я заворачиваю за угол этого квартала.
Он засмеялся.
– Я должен был догадаться! У меня есть друг, профессиональный фотограф. По его словам, если он хочет, чтобы у женщины на фотографии был по-настоящему грустный вид, ему достаточно приняться за описание шоколадного торта или мороженого с помадкой. Вероятно, это безотказно вызывает на лице нужное выражение беспомощности и тоски.
Пока он говорил это, они подъехали к ее дому, и, на счастье, тут же нашли место для автомобиля неподалеку от входа. Не обращая внимания на знак, запрещавший парковку, Джошуа поставил туда машину.
– Я хотела бы предложить вам чашку кофе или чего-нибудь холодненького, – сказала Кэтрин, пока Джошуа отпирал багажник с ее сумкой, – но я не обижусь, если вы решите уехать сразу. Ведь вам еще два часа добираться домой.
– Я как раз с удовольствием выпью чего-нибудь, – заявил Джошуа. – Пока едешь среди потока машин, всегда мучает жажда, а время еще не позднее. Я могу поехать в Коннектикут и потом.
Пульс Кэтрин бешено забился при мысли о том, что сейчас она окажется наедине с ним в своей квартире. Почему-то это место показалось ей более интимным, чем коттедж на берегу океана. Джошуа небрежно обнял ее за талию и сунул сложенный чек в руку швейцара, попросив его присматривать за автомобилем. Кэтрин заметила, что швейцар наблюдает за ними с едва скрываемым интересом.
Пока они поднимались на лифте, Джошуа даже не пытался с ней заговорить, так что у Кэтрин осталось много времени на то, чтобы пожалеть о своем приглашении. А что, если он не так поймет ее мотивы? Если он подумает, что она собирается оставить его ночевать у себя? «Но ты же действительно хочешь этого!» – сказала себе Кэтрин. Ее щеки вспыхнули так ярко, что она поскорей отвернулась к кнопкам панели и выскочила из лифта, как только он остановился на этаже.
Когда они вошли в благодатную прохладу ее квартирки, снабженной кондиционером, у нее уже кружилась голова от волнения. Каждый раз, когда Джошуа смотрел на нее, Кэтрин гадала, не написаны ли на ее лице те безумные мысли, что одолевали ее во время поездки. С того самого вечера, когда она повстречалась с ним впервые, с ее гормонами случилось что-то жуткое. После несчастья с Робертом она ни разу всерьез не думала о сексе, как будто все ее мечты и желания умерли вместе с мужем. А теперь ей казалось, что половину дня – и Бог знает сколько времени ночью – она мечтает о Джошуа в роли любовника!
Главная ирония ситуации заключалась в том, что у нее абсолютно не было оснований предполагать у Джошуа серьезные намерения. А если бы даже вдруг оказалось, что он безумно любит ее, то сама она все равно не сможет ответить на его чувства. Несмотря на то, что ей отчаянно хочется узнать радость материнства, и на то что из Джошуа получился бы превосходный отец, Кэтрин не считала себя свободной настолько, чтобы выйти за него замуж. Она никогда не выйдет замуж без любви, а Джошуа она не любит – да и вообще никого не полюбит так, как любила Роберта. «Я – жена Роберта! – яростно напомнила себе Кэтрин. – И всегда ею останусь!»
Она отнесла сумку в спальню, потом обошла всю квартиру, зажигая свет. Убедившись, что ее лихорадочные эмоции снова взяты под контроль, она с веселой улыбкой вернулась в гостиную.
– Ну, чем вас угостить, Джошуа? Холодным лимонадом? Или принести чего-нибудь покрепче?
– Я бы выпил водки с тоником, если у вас есть.
– Сейчас, минуточку. – Эта деланная веселость казалась противной даже ей самой.
Когда она вернулась из кухни, Джошуа разглядывал книги на полках. Пробормотав слова благодарности, он взял бокал, но поставил его на полку, даже не пригубив. Двумя быстрыми шагами он преодолел пару метров, разделявшие их, обнял Кэтрин и как-то странно, испытующе поглядел на нее с высоты своего роста. Она явственно ощутила, что Джошуа внезапно и резко затаил дыхание за секунду до того, как заговорить.
– Кэтрин, выходите за меня замуж! – отрывисто произнес он.
