Текст книги "Соблазненная во тьме (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Я посмотрела на Калеба, который повторил команду с некоторым раздражением.
Мои глаза наполнились слезами, но я легла на спину и раскрыла свои ноги, испытывая облегчение от того, что на мне была одежда. Что длилось ровно до тех пор, пока мужчина не нагнулся и не задрал мою юбку выше коленей.
Потеряв все самообладание, я одернула юбку вниз, и изо всех сил попыталась отодвинуться.
– Оставайся на месте! – крикнул Калеб, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться приказу.
Подойдя ко мне, он резкими движениями уложил меня на пол, и уже через несколько секунд я лежала в соответствующей позе, раскрывая свои самые интимные части перед этим незнакомцем.
Чувство предательства прожигало в моей груди огромную дыру, но голос в моей голове уговаривал меня быть умной, и не вступать в противостояние. Никто не причинил мне вреда... пока никто, и Калеб все еще сдерживал свое обещание.
– Едва ли можно назвать ее сломленной. У меня были более покладистые самки!
Сузив глаза, Калеб посмотрел на меня. Из-за меня он был выставлен в невыгодном свете. Теперь я знала это.
И до меня начало доходить, кем должно быть был этот мужчина. Рафик, откликнулось в моем сознании. Это был тот самый человек, которому Калеб был обязан, и именно он являлся причиной, по которой Калеб собирался меня продать.
– Lye zhaash chee! (Лежачее),– приказал Калеб и снова я сделала так, как он сказал.
Перевернувшись на другой бок и подняв свою попу кверху, я зарыдала в ковер, желая как можно быстрее выбраться из этого унизительного положения.
Калеб и Рафик продолжали говорить на арабском, игнорируя мои рыдания и осматривая меня. Рука Калеба скользила по моему телу, обнажая наиболее важные части меня. Одной рукой он гладил мою спину, пытаясь меня успокоить, в то время как другой, он водил по моим бедрам, притрагиваясь по очереди к каждой ягодице. Все выглядело так, словно Калеб пытался в чем-то убедить Рафика. Я надеялась, что это было в моих интересах, но у меня на этот счет были сомнения.
Наконец, Рафик смиренно выдохнул.
– Ладно, брат. Возможно, когда она поправится и должным образом обучится, я увижу в ней то, что видишь ты. Но на данный момент, я не особо впечатлен.
Калеб усадил меня обратно в исходное положение, поправляя мою одежду резкими, дергаными движениями, от которых мне захотелось съежиться. Несмотря на свое облегчение, я знала, что в ближайшее время мне придется заплатить за то неловкое положение, в которое я его поставила.
Стон, послышавшийся из угла, вернул наше внимание к Нэнси.
Рафик рассмеялся, – Теперь об этой, брат. Это – самая настоящая шлюха. Ее поимели почти все, но она продолжает кончать, в независимости от того, сколько раз или как жестко ее берут. Было бы жалко ее убивать, но, конечно же, выбор за тобой. Я никогда не лишу тебя права на благословенную месть.
Подойдя к Нэнси, он ее освободил. Она вскрикнула, когда он поднял ее, и я вся съежилась, увидев кровь и сперму, стекающую по обеим ее ногам, пока он заставлял ее идти к нам, ведя за волосы.
То, что она была здесь – моя вина. И как ни странно, но я была рада, что она обошлась со мной настолько жестоко, и принимала активное участие в моих мучениях. Иначе, я бы просто сошла с ума от того, что с ней сделали. Было трудно переварить увиденное. Я даже не могла себе представить, что было бы со мной, если бы это наказание она получила за то, что пыталась мне помочь.
Рафик бросил ее передо мной, и Нэнси рухнула на пол. Она плакала и рыдала, но больше всего я пришла в ужас от того, как она потянула ко мне свои руки, – Помоги мне, – плакала она, – пожалуйста, помоги мне.
На несколько секунд я застыла, но потом, схватив ее за руки, я начала отцеплять от себя ее пальцы до тех пор, пока она меня не отпустила. Я не хотела принимать в этом никакого участия.
Я отползла назад и осмелилась взглянуть на Калеба.
– Это твое решение, Котенок. Я не знаю, что между вами произошло. Я не знаю, какова была ее роль, но если ты хочешь, чтобы ее наказали, если ты хочешь ее смерти, просто скажи, и я позабочусь об этом, – сказал Калеб.
Он был ужасно серьезен. Я видела это в его глазах, и знала, какой ответ он хотел получить. Он хотел, чтобы я вынесла ей смертный приговор.
От Нэнси послышались судорожные рыдания, и на удивление те же самые звуки исходили и... от меня.
– Я не могу! – оплакивала я Нэнси.
– Я не могу это сделать! Она отвратительная. Она помогала им. Она держала меня, – рыдала я.
– Но я не могу убить ее, я не убийца!
Когда я выкрикнула слово 'убийца', лицо Калеба стало мрачным.
Он рванул вперед, и я вздрогнула, но его целью была Нэнси. Резко подняв ее голову, он повернул ее в мою сторону, и, не отрывая от меня глаз, начал что-то шептать Нэнси на ухо.
– Да! – закричала она, – Все что угодно... только не убивайте меня, – рыдала она.
Калеб отпустил голову Нэнси, и сделал это так, словно он только что прикоснулся голыми руками к куску дерьма.
– Ты слышала это?
Он указал на меня пальцем, – Она только что сказала, что убьет тебя, если за это мы сохраним ей жизнь. Такого человека ты хочешь спасти?
Моя голова буквально вибрировала от мощи его голоса.
– Нет! – рыдала я, – Я не могу, Калеб. Я не буду. Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого. Не для меня.
– Калеб? – тихо сказал Рафик, его лицо перекосило, за чем последовал еще один стремительный поток арабской речи.
С ужасом, я поняла, что натворила.
– Хозяин... я не хотела!
Я взмолилась, – Я знаю, ты мой Хозяин. Пожалуйста, прости меня. Прости меня. Прости меня.
Повторяя эти слова, я раскачивалась взад и вперед. Без предупреждения, Калеб поднял меня на ноги, оставаясь совершенно равнодушным к той боли, которую он мне причинял. Послышалось больше слов на арабском, после чего он вывел меня из комнаты, подальше от Нэнси и ее страдальческих криков.
Глава 9
По воле Рафика, Калеб повел Котенка обратно на вечеринку. Хоть это и не было его прямым желанием, но в незнакомой обстановке величественного дома 'друга' Рафика, у него не было иного выбора, кроме как последовать за провожатым к остальным гостям.
Его мысли были переполнены злостью по отношению к Рафику, и ему требовалось некоторое время, чтобы обдумать все, что он чувствовал.
Почему Рафик уже здесь, и зачем он умышленно устроил Калебу засаду? Это не имело смысла, за исключением того, если только Рафик и Джаир не сговорились у него за спиной. Ему уже хотелось назвать произошедшее предательством, но это слово, пожалуй, было слишком громким, особенно учитывая все то, что Рафик сделал для Калеба в прошлом.
К тому же, Котенок тоже его разочаровала.
Он ведь предупреждал ее о послушании, предупреждал о том, что могло означать ее неподчинение перед Рафиком и всеми остальными, и, тем не менее, она его унизила. Но даже несмотря на все произошедшее, ее рука по-прежнему продолжала тянуться к его ладони в поисках банального утешения.
С того момента, когда Котенок увидела блондинку, она до сих пор не могла успокоиться, продолжая рыдать навзрыд. Смотря на нее, внутри Калеба все сжималось, и он не понимал почему.
Блондинка, несомненно, заслужила всего того, что с ней сделали. Сейчас ему уже было доподлинно известно, какую роль она сыграла в том, что произошло с Котенком. Она заслуживала каждую каплю той участи, которая ее настигла.
Женщина была жестоко избита. Все ее тело было покрыто следами от укусов и плетки, ее горло было сплошь изуродовано синяками, а глаза налиты кровью. Видимо женщину пытались душить. Рафик упомянул о том, что ее насиловали... жестко и неоднократно. Пытали. И все же, несмотря на то, что она получила по заслугам, Калебу претили методы жестокого изнасилования.
Он далеко не сразу смог прийти в себя, от вида крови и спермы, стекающих по ее ногам. И от того, что во всем этом непосредственное участие принимал его наставник.
Он хотел преподнести Котенку подарок, который для самого Калеба был всем – месть. Калеб был готов отдать все что угодно, лишь бы вернуться назад и увидеть кончину Нарви, самым медленным, наиболее болезненным и унижающим достоинство способом, но этому не суждено было сбыться. Нарви мертв и Калебу приходилось жить с осознанием того, что даже перед смертью он никогда не просил о пощаде и не раскаялся за мучения Калеба.
Унизительной пощечиной было для него, когда Котенок отказалась воздать своей мучительнице по заслугам, да еще и это выражение ее лица, когда она посмотрела на Калеба, словно на монстра, когда он предложил ей это. Он же не собирался заставлять ее смотреть на сцену отмщения!
Но здесь, сейчас, находясь в непосредственной близости к своей цели, он не мог позволить себе проявить слабость, особенно в том, во что была вовлечена Котенок. Этот момент был чрезвычайно важен, и, как и ожидалось, за всем этим неотрывно наблюдал Рафик.
В течение двенадцати лет они были партнерами, единственной целью которых было всеми возможными способами разрушить жизнь Владэка Ростровича. Эта была цель, ради которой они оба, как говорится, продали души дьяволу.
Гибли мужчины. Гибли женщины. Некоторых из них убивал Калеб. И все это ради того, чтобы в один прекрасный день насладиться своей местью.
Они расписались кровью на своей жизненной цели, но на финишной черте, Калеба начали одолевать абсурдные муки совести. Одна глупая девчонка ставила под вопрос все то, чего они с таким трудом добивались вместе с Рафиком. И когда Калеб оценил эту ситуацию более адекватно, он понял, каким это было безумием. Возможно, Котенку и не нужна была ее месть, но она абсолютно точно нужна была Калебу.
Калеб не отрывал глаз от спины провожатого, пока они проходили бесконечное количество поворотов и пролетов, чтобы оказаться среди гостей. Он понятия не имел, что повлечет за собой сегодняшний вечер, но ощетинившийся пес внутри него был во всеоружии, и у него не будет ни капли жалости к тому, кто вдруг решит пошутить с ним – ни капли жалости даже к дрожащей девчонке рядом с ним.
Калеб с трудом подавил усмешку, вспомнив, как она выкрикнула слово 'убийца'прямо ему в лицо. Да, он был убийцей. И он снова напомнил себе о том, что больше не мог позволить себе быть с ней мягким. Больше никакой снисходительности и милости. Ей придется уяснить, прямо сейчас, что милосердие с его стороны по отношению к ней, закончилось.
Наконец, услышав громкий гул посторонних голосов, Калеб испытал облегчение от того, что ему больше не придется слушать рыдания Котенка. Дойдя до остальных гостей, провожатый попросил Калеба подождать, пока он сообщит хозяину дома о том, что они готовы присоединиться к праздничному мероприятию.
О Фелипе Вильянуэва, Калеб почти ничего не знал, кроме того, что Рафик, очевидно, ему доверял. Рафик рассказывал, что они познакомились с ним много лет назад после политического переворота в Пакистане, в результате которого к власти пришел его генерал. По признанию Рафика они были не столь близки, что, скорей всего, было следствием щепетильности Рафика в вопросах доверия. Больших рекомендаций Калебу и не требовалось. Проще говоря, у него не было иного выбора.
Котенок, в который раз потеряв самообладание, прижалась к Калебу сзади и обняла его руками. Раздраженный, он с силой сжал пальцами ее запястья, заставив ее себя отпустить.
– Не смей ставить меня в неловкое положение перед всеми этими людьми, иначе мне придется преподать тебе урок. Что я говорил тебе делать, если твоя цель неясна?
Котенок рыдала, потирая свои запястья, но ей хватило здравого ума на то, чтобы принять свое исходное положение. Услышав, что она начала делать медленные вдохи, не привлекая к себе внимания, Калеб мгновенно успокоился. Погладив ее по голове, он произнес шепотом, чтобы никто другой не могу услышать их разговора, – Хорошая девочка, Котенок. Подчиняйся мне и я продолжу заботиться о твоей безопасности.
Он почувствовал, как она кивнула под его ладонью.
Еще не дождавшись окончания этого дня, он с ужасом ждал того, что может принести ему следующий.
В сторону Калеба и Котенка направлялся мексиканец, на вид лет пятидесяти, с темными волосами, зелеными глазами и впечатляющей бородой. Одет он был в необычный белый смокинг, и его манера поведения значительно отличалась от всех окружающих его людей.
Согласно краткому описанию, которое составил ему Рафик, Калеб знал, что это и был тот самый Фелипе. Только хозяин подобного особняка, в котором они сейчас находились, мог позволить себе облачиться в такой помпезный костюм для столь экстравагантной вечеринки.
Калеб, одетый в неподходящие ему джинсы и футболку, едва ли вписывался в эту компанию, и несколько смущался своего неопрятного вида. Ему очень хотелось познакомиться с этим человеком, находясь на равных условиях.
– Bueno!Вы должно быть, мистер К, – сказал мужчина официальным, но легким тоном.
– Мистер Р рассказал о вас много хорошего. Я – Фелипе. Добро пожаловать в мой дом.
У Фелипе был сильный акцент, но его слова оставались понятны.
Протянув свою руку лишь после того, как Фелипе протянул свою, Калеб обменялся с ним крепким рукопожатием.
Много лет назад Рафик учил Калеба тому, насколько важно не протягивать руки первым для приветствия, и не входить первым в комнату. Между людьми, встречающимися впервые, это устанавливало еле уловимую, но значимую динамику власти.
– Buenas noches, – поприветствовал Калеб.
Он медленно разжал свою руку.
– Buenas noches, – ответил Фелипе.
Его лицо было на удивление веселым и добрым, что казалось полной неожиданностью, учитывая, что он был другом Рафика. Однако, кому как не Калебу было известно, насколько обманчивой могла быть внешность, поэтому он не спешил делать выводы.
Взгляд Фелипе опустился вниз, на Котенка, и он расплылся в похотливой улыбке.
– Пожалуйста, говорите на английском. Мне нравится практиковаться при любой возможности. Вам, должно быть, тоже. Никак не могу определить, откуда у вас такой акцент?
Калеб напрягся, – Понятия не имею, о чем вы говорите.
Рассмеявшись, Фелипе продолжил, – Это она? Девчонка, в поисках которой вы перерыли всю Мексику?
Он усмехнулся, – Она не выглядит проблемной. Опять же, проблемной не выглядит и моя маленькая Селия, хотя она та еще штучка.
Фелипе снова рассмеялся и Калеб не мог не заметить появившийся у него в глазах блеск. Он знал, что Фелипе был очень счастлив со своей маленькой Селией. Единственное на что он надеялся, так это на то, что понятие 'маленькая'не относилось к возрасту. Даже у него были свои границы и Рафик, мать его, чертовски хорошо знал о них. Хотя с другой стороны, он только что стал свидетелем изнасилования в исполнении самого Рафика.
Калеб заставил себя улыбнуться.
– Да, это Котенок. Я приношу свои извинения за наш внешний вид. Это была вынужденная мера.
Выражение лица Фелипе было заинтересованным, но Калеб не выдал больше никакой информации.
Спустя несколько секунд, Фелипе продолжил разговор.
– Ее лицо... ваших рук дело?
Калеб понял, что чувство такта у Фелипе было не самой сильной чертой характера, мало того, оно переходило все рамки дозволенного, что ему крайне не нравилось. Его оскорбил не только намек мужчины на причастность Калеба к побоям Котенка, но и дерзость, с которой незнакомец задал вопрос. Даже, несмотря на то, что дом принадлежал Фелипе, будучи гостем, Калеб ожидал от него большего.
– Нет, – ответил он холодно.
– Но я разобрался с ними.
Слегка улыбнувшись, Фелипе кивнул в знак одобрения.
– Согласно пожеланиям их хозяев, остальные рабыни обнажены.
Натянуто улыбнувшись, Калеб находил необузданную веселость Фелипе и весь этот разговор несколько раздражающим.
– Одной из них даже приделали хвост! Бедняжка умоляет, чтобы ее избавили от мучений, но мистер Б считает это весьма забавным. Не могу не согласиться.
Он снова рассмеялся.
– Несмотря на мое положение хозяина дома, не мне говорить вам о том, что должно быть надето на вашем Котенке, хотя, может, вам обоим будет легче освоиться, если она снимет с себя все эти вещи?
Его взгляд, на удивление, смягчился и снова опустился на Котенка.
Калеб был вне себя, но он пытался оставаться почтительным в выражении своего расхожего мнения.
– Мы устали. К тому же, как видите, девчонка сильно избита. Она еще не готова, возможно, в другой раз.
Разочарование Фелипе было очевидным, – Как скажете. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам и угощайтесь закусками и вином. Я не уверен, что мистер Р успел оповестить вас, но я задействовал в сегодняшнем мероприятии парня, которого привезли ваши люди. Надеюсь, вы не возражаете, но он, кажется, более... чувствительным, в отличие от девушки, которая с ним была. Вы ведь, не возражаете, правда?
Калеб почувствовал тепло, устремляющееся вниз по его спине. Конечно, он, мать его, возражает. Им полагалось быть его заложниками, а не долбаной увеселительной программой для Рафика, Фелипе и любого другого гостя, который бы на них позарился.
Однако, у Котенка жажды мести не наблюдалось, а он и без того пролил достаточно крови, так почему черт возьми его это должно было заботить?
– Считайте его подарком. Надеюсь, он достоин того, чтобы содержаться в такой роскоши.
Калеб попытался сдержать нотки сарказма в своем голосе, но ему это плохо удалось. Фелипе ухмыльнулся. Мужчина не был дураком.
– Вы очень добры, мистер К. Прошу считать меня своим другом.
Кивнув один раз, Калеб последовал за Фелипе мимо его любопытных гостей в сторону красных, обитых бархатом стульев, расположенных в углу зала.
– Здесь вы сможете не только наблюдать за всем происходящим, но и находиться в уединении, – Фелипе жестом указал на стулья.
– Благодарю Вас, – ответил Калеб настолько почтительно, насколько это было для него возможно, – Меня зовут Калеб. Котенок до боли привязана к моему имени, поэтому проявление официальности в отношении меня необязательно.
У Калеба не было ни малейшего желания, чтобы весь вечер его называли мистером.
Фелипе посмотрел на Котенка и улыбнулся.
– Как пожелаете, мистер Калеб, – сказал он и направился к остальным гостям.
Усевшись на один из бархатных стульев, Калеб погладил по волосам Котенка, спокойно занявшую свое место рядом с ним, на полу.
Она проследовала за ним через толпу на четвереньках, оберегая свое плечо.
Глубоко вздохнув, и продолжая ее гладить, Калеб тем самым, пытался успокоить их обоих. Он не хотел, чтобы все было настолько сложно, но время что-либо хотеть уже прошло.
Внезапно, Калеб услышал звон колокольчика, и его внимание привлекла миниатюрная азиатка с черными, как смоль, волосами и миндалевидными глазами. Она очень медленно ползла на четвереньках, но при первом же взгляде на ее, можно было понять причины ее осторожных движений.
Звенящий звук исходил от маленького колокольчика, прикрепленного к ее кожаному ошейнику. В дополнение к нему, на ее спине располагался серебряный поднос, сцепленный на ее туловище, но никак не прикрывающий ее полностью обнаженное тело. На подносе стояли ряды высоких бокалов, наполовину наполненных белым вином.
Калеб знал эту игру. Если она прольет напиток, тем самым привлекая внимание остальных гостей, ее хозяину придется наказать ее для развлечения толпы. Это была относительно неприятная, но далеко не самая жестокая игра.
Хозяин молодой рабыни, видимо, не был сторонником насилия; на коричневато-желтой коже девочки не было никаких отметин.
Калеб перевел взгляд на Котенка, которая казалось, замерла при виде женщины. Ее тонкие ручки с силой сжались в кулачки, а ее лицо заметно вспыхнуло.
– О чем думаешь, зверушка? – спросил Калеб.
Это был первый момент, когда они остались в относительном уединении и Калеб был удивлен, насколько ему была приятна компания Котенка в отсутствие посторонних.
Когда ее большие, заплаканные глаза робко встретились с его, он мягко улыбнулся. Ее губы задрожали от усилий сдержать новый поток рыданий, готовых вот-вот сорваться.
Калеб вздохнул. Ну, вот тебе и все спокойствие.Убрав свои пальцы от Котенка, он встал, чтобы взять с подноса бокал вина.
Когда он потянулся, девочка застыла, как статуя. Ее губы были слегка приоткрыты, пропуская медленные, поверхностные вздохи. Калеб сделал ей одолжение, и с осторожностью выбрав бокал, чтобы не нарушить баланса, вернулся к Котенку, которая тут же стала покорно тереться своей головой о его колено.
– Испугалась, что я тебя оставлю? – поддразнил он.
Котенок кивнула.
Он все еще был в бешенстве от сцены, устроенной ею перед Рафиком, но эти чувства, большей частью, бушевали внутри него. Ему не следовало позволять Котенку пробраться ему под кожу.
– Ты заслуживаешь ничуть не меньше.
Она всхлипнула и прижалась еще ближе. Калеб знал, что он должен был исправить ее поведение, но решил вознаградить ее за то, что она не плакала.
Странно, но он был доволен тем, что Котенок не отвечала Рафику, или его приказам, тогда как пыталась сделать все, что говорил Калеб. Правда, с переменным успехом.
Сунув руку в карман, он вытащил две таблетки викодина, хранившиеся в пузырьке. У него уже не было морфина, а Котенка все еще мучили сильные боли.
– Открой рот, – сказал он.
И когда она незамедлительно подчинилась, он послал ей улыбку.
Он знал, что она была напугана. У него не было никаких сомнений в том, что это было единственной причиной того, почему она подчинялась ему, но тем не менее, видеть ее такой податливой было невероятно возбуждающе.
Положив таблетки ей в рот, он поднес к ее губам бокал с вином, и позволил ей запить, неотрывно наблюдая за изящным изгибом ее горла, когда она запрокинула голову, и с жадностью глотала содержимое бокала, пока полностью его не опустошила.
Его член затвердел.
Шоколадные глаза Котенка посмотрели на него с благодарностью и мольбой. Она так много могла сказать ими. Он видел в них все ее эмоции. И если она была актрисой, то она была очень хорошей актрисой. Хотя, возможно, он видел лишь то, что хотел видеть.
Брови Калеба слегка нахмурились, и он заметил, как взгляд Котенка мгновенно вернулся на ее колени. Возможно, глаза Калеба также говорили ей о многом. Пора с этим завязывать.
Калеб поднял глаза в тот момент, когда к нему подошел Рафик и сел рядом с ним.
– Я разобрался с той шлюхой, – сказал Рафик по-арабски.
– Здесь? – Калеб старался не выдать своего легкого недоумения.
– Калеб, я тебя умоляю. Мы в гостях. Я разобрался с ней, поместив в подвал... поспать, – произнес Рафик насмехающемся тоном.
Калеб не видел в этом ничего смешного. Кивнув, он постарался сменить тему разговора.
– Как долго это продлится? Я хочу убраться отсюда и сменить эту клоунскую одежду. Ты специально не сказал мне о своем местонахождении. Более того, ты не упомянул о том, как много здесь потенциальных свидетелей наших деяний. К тому же, я отвратительно выгляжу.
Рассмеявшись, Рафик хлопнул Калеба по плечу.
– Ох, брат. Тебе во всем мерещится предательство. Даже будучи мальчишкой, ты стремился к тому, чтобы все было на твоих условиях. Помнишь, как я впервые отвел тебя в публичный дом? До этого ты никогда не был с женщиной, но тебе показалось мало быть с обычной женщиной. Это должна была быть 'идеальная' женщина! И что в итоге, брат? Я скажу: ты управился меньше, чем за минуту!
Рафик рассмеялся так, что от силы его смеха у Калеба плечо заходило ходуном.
Он ненавиделэту историю и то, с каким удовольствием Рафик ее рассказывал. Ему не нравилось быть чьим-то объектом для насмешки, даже если этот кто-то был человек, которого он считал другом, братом, и что самое важное – союзником.
Калеб почувствовал, что его лицо вспыхнуло как от смущения, так и от злости.
– Черт тебя побери, Рафик! Если ты так хотел предаться воспоминаниям, что же ты не нашел своего друга – Джаира? Уверен, его компания пришлась бы тебе больше по душе.
Калеб отмахнулся от руки Рафика, в то время как тот вытирал выступившие в уголках его глаз слезы, и пытался отдышаться.
– Ты такой ребенок, Калеб. Джаир – всего лишь источник информации, когда ты становишься менее разговорчивым. Я слишком хорошо тебя знаю, брат, и я был бы дураком, если бы подумал, что ты мне рассказываешь все. Кроме того, я хотел посмотреть на девчонку, которую ты выбрал для Владэка. Я хотел убедиться, что она идеально подойдет для этого задания. Но, честно говоря, на данный момент, я в этом не уверен.
Калеб попытался утихомирить свою злость; бессознательно он потянулся и стал гладить Котенка по волосам.
– Мне обидно, Рафик. Я лично выбрал Котенка в соответствии с твоими указаниями и меня вполне устраивает мой выбор. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что тогда, в руках той шлюхи, мне вполне хватило той одной минуты?
Смягчившись, Калеб, наконец, улыбнулся, – Она сказала, что все было идеально.
Рафик захохотал и, не сдержавшись, Калеб присоединился к нему. Они давно знали друг друга. Рафик был единственным, кто действительно хорошо понимал Калеба, и, несмотря на их странные и порой напряженные отношения, Калеб должен был признать, что ему было приятно снова смеяться вместе с ним. Они давно не виделись, а их телефонные переговоры сводились в основном к обсуждению общих дел. Калеб расслабился.
– Уверен, брат, что это была лучшая минута в ее жизни.
– Согласен, – усмехнулся Калеб.
Рафик хотел было озвучить еще одну остроумную шутку, когда хозяин вечера призвал всех к вниманию.
– Дамы и господа. Сегодня у меня для вас особенное развлечение. Благодаря моим дорогим друзьям, с недавних пор я стал обладателем великолепного нового раба. Он крепок и молод, и я уверен, что вы оцените всю прелесть его неопытности.
Он рассмеялся, – Увы, я передал все права на его обучение моей давнишней рабыне Селии.
Комнату заполнило еле слышное одобрительное бормотание и аплодисменты.
Калеб посмотрел на Рафика, которого казалось, забавляли выходки Фелипе. Со своей же стороны, Калеб был несколько насторожен, учитывая реакцию Котенка на блондинку. Он приготовился ко всему, что бы ни произошло в следующий момент. Слишком поздно покидать комнату.
– У моей Селии испанские корни, и ее познания в английском языке крайне скудны. Я буду переводить от ее имени и помогать. Надеюсь, вам понравится.
Фелипе махнул рукой, и дверь открылась, запуская Селию, одетую в тугой, белый, кожаный корсет с чулками и обувью в тон.
В штанах Калеба стало тесно.
Селия была олицетворением испанской красоты. Ее волосы были угольно-черными, а глаза настолько темными, что в них мог утонуть кто угодно. Ее губы были накрашены ярко-красной помадой, сочетающейся по оттенку с цветком, вплетенному в ее волосы. Ее кожа имела молочный оттенок, который не позволил бы скрыть какие-либо отметины.
Маленькая грудь Селии была обнажена, возвышаясь над корсетом, а ее светлая кожа сильно контрастировала с ярко-малиновым цветом ее твердых сосков. Под корсетом она была без трусиков, демонстрируя свою оголенную розовую плоть пытливым взглядам собравшихся гостей. Очевидно, раннее ее отшлепали, это было видно по следам на ее круглой попке.
Ее чулки представляли собой белую сетку, подчеркивающую соблазнительные очертания ее бедер и ног. Полусапожки на ее ногах были маленькими и изящными, и сверху украшались небольшой шнуровкой. Калеб должен был отдать должное Фелипе – его рабыня была потрясающей.
Внезапно ему стало безумно интересно, что она собиралась делать с плетью, которая была у нее в руках.
Рядом со своим стулом, Калеб заметил, что Котенок также с замиранием сердца наблюдала за Селией. Он погладил ее по волосам, удовлетворяясь про себя тем, как она потянулась к его прикосновению и положила свою голову ему на колено. От него не ускользнуло то, с какой покорностью она держала руки перед собой.
По комнате пробежал ропот волнения, когда спустя несколько секунд, после Селии, в ту же дверь, откуда зашла она, двое мужчин завели парня, которого Калеб знал как Малыша.
Очевидно, Малышу было не меньше восемнадцати, и не больше двадцати трех лет, но черты его лица молодили парня, что, видимо, и послужило причиной полученного им прозвища. Калеб был согласен с тем, что оно ему очень подходило.
Малыш вошел в комнату с завязанными глазами, руками, и с кляпом во рту – больше на нем ничего не было. На первый взгляд было видно, что его избивали, но все оказалось не так плохо, как мог подумать Калеб. Словно кто-то вступился за него, чтобы он не кончил так, как это произошло с его подружкой.
Калеб тревожно поерзал на своем месте. Что-то в этом парне его смущало.
– Он немного похож на тебя, – сказал Рафик.
– Да пошел ты, – сказал Калеб на английском.
Котенок резко вскинула голову, но потом снова опустила ту на колено Калеба, когда он нежно прижал ее к себе.
Рафик рассмеялся, но воздержался от дальнейших комментариев.
Селия держалась властно, – Поставьте его на колени и прицепите его запястья к лодыжкам.
Мужчины сделали так, как она сказала, Фелипе перевел и публика тихо поаплодировала.
Малыш заметно дрожал, но на удивление, не сопротивлялся двум мужчинам. Калебу стало интересно, был ли он по природе покорным, или ему напомнили о жестоком наказании за малейшее неподчинение. Калеб надеялся на первое. Потому как, если бы этот парень имел хоть какое-нибудь отношение к состоянию Котенка, Калеб проследил бы за тем, чтобы тому досталось, независимо от того, послушным он был или нет.
– Вытащите кляп у него изо рта, – приказала Селия.
Неспешно подойдя к Малышу, она провела пальцами по его длинным волосам, успокаивая его обманчивым чувством защищенности, после чего сжала в кулаке его золотистые локоны и резко запрокинула его голову назад.
Блять, – выкрикнул парень.
Он пытался высвободиться из хватки Селии, но она с легкостью сжимала его своим маленьким кулачком.
Калеб был впечатлен.
– Тебе больно, Раб? – промурлыкала она и в комнате послышался смех.
Парень молчал. Его руки, сцепленные сзади, сжались в кулаки и он попытался высвободиться из сдерживающих его оков.
Селия потянула еще сильнее, выкручивая его голову так, что стала полностью видна линия его горла.
– Да... Селия, – наконец, прошептал он.
Фоновая музыка начала медленно затихать до тех пор, пока комната не погрузилась в полнейшую тишину. Это придало моменту еще больше концентрации, где каждый издаваемый звук расценивался, как действие. Казалось, что сама комната была живым дышащим, дрожащим и голодным существом.
Даже Калеб не мог устоять перед обаянием миниатюрной девушки, господствующей над парнем, в два раза больше нее.
– Очень хорошо, Раб.
Голос Фелипе был едва ли громче шепота, когда он перевел слова Селии. Калебу перевод не требовался, но он оценил то, как низкий, властный голос Фелипе увлекал всех присутствующих, вызывая в них потребность услышать каждое слово.
Селия отпустила волосы Малыша, и он вздохнул с облегчением. Несколько секунд она гладила его золотистые пряди. Ее публика одобрительно вздохнула, услышав прерывистое дыхание Малыша.
