Текст книги "Создатель меча"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

– Тигр, – сказала Дел, – ты свистишь.

– Нет.

– Сейчас нет. Но только что ты свистел.

– У меня нет привычки свистеть, баска… свист слишком напоминает музыку.

– Свист и есть музыка, – отметила она. – Именно этим ты и занимался.

– Послушай, – терпеливо сказал я, – я никогда не напеваю, не мурлыкаю, не насвистываю. Я не занимаюсь ничем, что хотя бы отдаленно связано с музыкой.

– Потому что у тебя нет слуха. Но это не значит, что ты не можешь делать что-то подобное. Чаще всего люди не любят чем-то заниматься только из-за того, что делать это не умеют, – она помолчала. – Как например в твоем случае.

– А почему я должен свистеть? Я никогда этого не делал.

– Потому что благодаря Кантеада и твоей яватме ты стал лучше понимать, какую силу скрывает музыка… и может быть потому что ты счастлив.

Да, я был счастлив. Я был счастлив постоянно с того момента, как услышал признание Дел, и стал еще счастливее с тех пор, как высокогорья сменились предгорьями, а предгорья пограничными землями. И часа не пройдет, как мы навсегда оставим Север.

Но я и не подозревал, что от радости даже начал свистеть.

Я глубоко вздохнул и удовлетворенно выдохнул.

– Чувствуешь какой воздух, баска… хороший, чистый. И между прочим теплый… Больше никаких отмороженных легких.

– Да, – согласилась она, – больше никаких отмороженных легких… Теперь мы сможем дышать Южным воздухом и то, что не отморозили сжечь.

Я только усмехнулся, кивнул и поехал дальше. Хорошо было снова на жеребце съезжать с холмов в заросшие кустарником пограничные земли между Севером и Харкихалом. Было так хорошо, что я даже не обращал внимания на угрюмое молчание Дел или сухую иронию ее тона когда она все же заговаривала. Я думал только об одном – с каждым шагом мы приближались к границе, к дому. К теплу, солнцу и песку. К кантинам и акиви. Ко всему тому, что я так хорошо изучил за последние двадцать с лишним лет моей жизни, как только сумел выбраться в этот мир.

– Смотри, – показал я, – вот и граница, – не ожидая ответа, я сжал бока жеребца и гнедой галопом пролетел то небольшое расстояние, которое еще отделяло меня от Юга. Я заставил жеребца пройти каменную пирамиду, потом развернул его и остановил, поджидая Дел. Ее мерин преодолевал ту же дистанцию пристойным шагом.

Или это было неохотой, а не пристойностью?

– Давай, Дел, – позвал я. – Грунт хороший, пусть твой чалый пробежится.

Но она заставила его идти. Точно до пирамиды. Там она его остановила, соскочила на землю и обернула повод вокруг каменного выступа. Не сказав ни слова, Дел отошла в сторону и повернулась ко мне спиной, глядя точно на Север.

А-а. Снова за свое.

Я нетерпеливо наблюдал как она вынимает меч, кладет клинок и рукоять на ладони, потом поднимает меч над головой, словно предлагая его своим богам. И я снова вспомнил ночь, когда Дел создала палитру всех цветов мира и раскрасила небо радугой. Ночь, когда я понял, что она не мертва, что я не убил ее.

Нетерпение спало. Дел прощалась со своим прошлым и настоящим. Нет больше Стаал-Уста, нет Калле, нет знакомой жизни. Насколько я был счастлив снова видеть Юг, настолько ей тяжело было расставаться с Севером. Хотя ее и выгнали из Обители, которую Дел считала своим домом.

Жеребец переступил, протестуя против бездействия. Я задержал его, натянув поводья и посоветовав потерпеть. Для разнообразия он обратил внимание и на мои пожелания, но развернул голову настолько, насколько мог развернуть ее, посмотрел в сторону все еще невидимого Харкихала и заржал. С чувством.

– Я знаю, – сказал я ему. – Подожди еще пару минут… Ты же можешь подождать, даже если тебе это не нравится.

Гнедой помотал головой, потанцевал и махнул хвостом. А ведь я уже давно собирался его отрезать. Я вспомнил об этом сразу, как только концы жесткого конского волоса хлестнули меня по бедру.

– Продолжай в том же духе, – предложил я. – Вот отрежу тебе твои гехетти, что тогда будешь делать?

Дел вернулась к чалому, сняла повод с камня и повела мерина ко мне. Она по-прежнему сжимала рукоять обнаженного меча и кажется убирать меч не собиралась.

Я нахмурился, придержал жеребца, заметив, что он уже готов поприветствовать чалого укусом, хотел задать вопрос, но Дел меня опередила.

– Пора, – просто сказала она.

Мои брови приподнялись.

– Что пора?

Солнечный свет отразился от клинка Бореал.

– Пора, – повторила Дел, – встретиться в круге.

Последний раз на эту тему мы говорили три недели назад, незадолго до того, как добрались до Ясаа-Ден. Дел не вспоминала о тренировках, а я радовался. И надеялся, что буду радоваться этому вечно.

Я посмотрел на рукоять моей собственной яватмы, спокойно ехавшей около моего левого колена в позаимствованных ножнах, прикрепленных к седлу. Халвар был настолько щедр, что отдал мне ножны, в которых держал свой старый бронзовый меч. Я взял их неохотно. Это были только ножны, а не ножны-с-перевязью, к которым я привык, но меч нужно было в чем-то везти. Я не мог тащить с собой голый клинок.

– Нет, – сказал я.

Лоб Дел прорезали морщинки.

– Ты еще боишь…

– Ты не знаешь этот меч.

Она посмотрела на рукоять, обдумала мои слова, тихо вздохнула и героически попыталась проявить терпение.

– Мне нужно тренироваться, Тигр. И тебе тоже. Если мы хотим что-то зарабатывать на жизнь пока будем искать Аджани, нам нужно снова войти в форму. Нам нужно танцевать в круге, чтобы восстановить согласованность, силу, выносливость…

– Я знаю, – сказал я, – и ты совершенно права. Но я не войду с тобой в круг пока Чоса в этом мече.

– Но ты можешь контролировать силу меча, ты можешь сдерживать его, я это видела. И не только в ту ночь в доме Халвара, но и несколько раз по дороге…

– …и именно из-за того, что я узнал за эти несколько раз сейчас я отказываюсь, – объявил я. – Этот меч нелегко было сдерживать и до того, как я повторно напоил его кровью Чоса Деи… ты действительно думаешь, что я рискну тем минимальным контролем, которым над ним обладаю ради тренировки с тобой? – я покачал головой. – Чоса Деи нужен был твой меч, он хотел выдавить магию из твоей яватмы, изменить ее, переделать для своих целей, и я чувствую, что он не отказался от своих намерений.

Дел даже не удалось скрыть испуг.

– Но как он может… – не закончив фразу, она покачала головой. – Он в мече, Тигр.

– И ты, не зная на что он способен, действительно хочешь рискнуть, позволив ему встретиться с Бореал?

– Я не думаю… – она замолчала, нахмурилась, пристально посмотрела на рукоять Самиэля, поднимавшуюся около моего левого колена, жестом признала мою правоту. – Может быть. Может если твой и мой мечи когда-нибудь встретятся, Чоса украдет магию моей яватмы, а потом… – она снова замолчала. Я почувствовал, что наконец-то она все поняла. – Если он соединит твою и мою магию, что может произойти? Каким человеком он может стать?

Я покачал головой.

– Нельзя даже представить, что может случиться. Твоя яватма отличается от других, баска, ты и сама об этом знаешь, хотя мало говоришь. Я понял это, посмотрев на другие кровные клинки. Теперь я знаю как из делают и что происходит у них внутри, – я пожал плечами. – Ты напоила свою яватму кровью Балдура и завершила ритуалы, закрепив свои пакты с богами, перед которыми так благоговеешь. Потом ты спела свою песню о нужде и мести, которые кроме тебя никто не мог прочувствовать, – я пристально посмотрел на нее. – Я думаю, от этого твоя яватма стала сильнее любого кровного клинка.

Дел ничего не сказала. Тишина была яснее ответа.

– Когда я повторно напоил ее, – я коснулся рукояти моей яватмы, – когда я наконец-то призвал ее по всем правилам, как ты и объясняла, я спел о своем, о вещах, которые близки и понятны только мне, как и ты когда-то. Поэтому мой меч, как и твой, тоже отличается от других яватм, только в нем Чоса Деи, а не пакты с богами, – я покачал головой. – Я еще не понял все это до конца и может никогда не пойму, но я знаю, что жар и холод нельзя соединить. Они не прекратят войну, пока один из них не победит. Наверное это касается и наших мечей.

– Но произошла ошибка… – взволнованно сказала Дел. – Этого не должно было случиться… в Стаал-Уста нас учат, что повторно поить меч запрещено.

– Но мне выбирать не пришлось, разве не так?

– Конечно… я не виню тебя, – Дел все еще хмурилась. – Я думаю о причине, почему меч может выпить крови только один раз. Представь танцора меча, который раз за разом будет поить свою яватму. Он сможет «собирать» силу своих врагов как Чоса Деи собирал магию, переделывая вещи, – Дел посмотрела на мой меч. – Такой мужчина – или такая женщина – может забыть о чести и обещаниях и стать наркоманом, только вместо наркотика ему нужно будет постоянно убивать и поить меч, чтобы получить еще силы.

– Ты хочешь сказать, что только обычай удерживает танцоров мечей с яватмами от того, чтобы не напоить меч каждый раз, когда совершается убийство?

– Обычай, – кивнула Дел. – И честь.

Я не смог подавить смешок.

– Ничего себе контроль! Значит любой танцор меча, больной и уставший от всех ваших обычаев и кодекса чести, мог бы стать отступником? Разъезжать по Северу и Югу и раз за разом поить свою яватму?

– Никто не осмелится..

– Почему нет? – прервал я ее. – Что его остановит? Какая серьезная причина, кроме вбитой привычки его от этого удержит?

– Танцор меча, который осмелился бы на такое, был бы формально осужден вока и объявлен изгоем, – уверенно сказала Дел, – клинком без имени. На него была бы наложена повинность меча Стаал-Уста и любой танцор меча должен был бы наказать его, бросив ему вызов.

Я поцокал языком в ответ на ее слова в притворном отчаянии.

– Какая ужасающая перспектива, баска. Страшно так, что хочется нырнуть в постель и с головой залезть под одеяло.

К ее лицу прилила кровь.

– Только из-за того, что на Юге ни у кого нет чести или никто не желает знать, что такое ответственность…

– Дело не в этом, – вмешался я, – я говорю о другом. Эти мечи опасны. К магии, которая превращает нормальный меч в вещь, наполненную силой и способную высасывать душу из человека, нельзя относиться легкомысленно. В злых руках яватма может стать разрушительным оружием, – я сардонически улыбнулся. – И все же, несмотря на такую угрозу, ан-кайдины Стаал-Уста продолжают раздавать их, – я поерзал в седле. – Не слишком мудро, Делила.

– Только кайдины получают яватмы, или те, кто достигнув вершины мастерства выбирают путь танцоров мечей, – она пожала плечами. – К моменту выбора в чести ан-истойя уже никто не сомневается, поэтому они и получают высокий ранг. Они проходят отбор. За годы обучения кодекс чести Стаал-Уста входит в их кровь. И к яватмам относятся совсем не легкомысленно, Тигр. Вока не даст кровный клинок, пока не убедится, что он – или она – знает, как нужно обращаться с силой, и не будет уверен, что ан-истойя не нарушит кодекс чести.

– Дел, – мягко сказал я, – у меня есть яватма.

Удар попал в цель. Дел долго смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Потом она раздраженно отмахнулась.

– Да, есть, но только потому что ты доказал, что достоин ее.

– Достоин? Разве не я напоил меч повторно?

Она открыла рот, чтобы ответить, но не нашла что сказать. Она нахмурилась сильнее и морщины на лбу пролегли глубже. Всегда тяжело видеть как превращаются в ничто убеждения с которыми человек прожил всю жизнь. Я, например, с детства привык не верить в магию.

– Дел, – спокойно сказал я, – я не собираюсь поить ее снова, если это тебя беспокоит. И я постараюсь никогда больше не вызывать эту штуку к жизни – я танцор меча, а не волшебник. Я просто хочу объяснить, насколько опасно раздавать такую силу свободно или с очень небольшими ограничениями. Честь это одно, баска – и я не сомневаюсь, что она высоко ценится в Стаал-Уста – но не все в мире понимают ее ценность. Большинство людей – а может и каждый – ни на минуту не задумаются, использовать ли преимущество, имеющееся под рукой, если речь идет о жизни и смерти.

Дел смотрела на меня снизу вверх.

– Значит ты думаешь, что я забуду о чести ради того, чтобы убить Аджани?

Я ухмыльнулся.

– Я думаю, что ради его смерти ты сделаешь все, что понадобится, потому что мстишь ему ВО ИМЯ ЧЕСТИ, а это уже контролю не поддается.

Она слегка пожала одним плечом.

– Может быть. А может и нет. Но то, как я убью Аджани не имеет никакого отношения к твоему нежеланию войти со мной в круг.

Я вздохнул.

– Имеет, но кажется сейчас ты этого все равно не поймешь. Давай просто будем считать, что я, будучи Южанином с полным отсутствием чести или совести, не имею ни малейшего представления, на что способен этот меч. И к тому же, в дополнение ко многим другим причинам, я не хочу танцевать с тобой.

– Чоса Деи, – пробормотала она.

Я постучал по рукояти.

– Он здесь, баска… и он начинает злиться.

Дел перевела взгляд на меч в своей руке.

– Но мне нужно танцевать, – сказала она. – Из-за этого я тебя и искала.

Она порезала глубоко. Прямо через плоть, мускулы, брюшную стенку, до внутренностей. Четыре недели я старался не думать о личном, потому что мы были заняты охотой на гончих, но теперь порез открылся. Теперь снова стало больно.

И еще больнее, потому что я помнил то, что она сказала мне в доме Халвара.

– Ну тогда, – справившись с собой, выдавил я, – почему бы тебе не отправиться вперед, в Харкихал. Это всего миль двадцать к Югу. Там ты наверняка найдешь кого-нибудь, кто тебе поможет.

Дел долго смотрела на меня. О чем она думала, я так и не понял. Для женщины двадцати одного года – едва достигшей двадцати одного – она мастерски скрывала свои чувства.

Дел быстро убрала меч в ножны, повернулась к чалому и вставила ногу в стремя. Сев в седло, она подобрала повод.

Аиды, подумал я, она уезжает. После всего, что мы пережили, когда все наконец-то утряслось, она действительно собирается уехать…

Дел подвела чалого к моему гнедому.

– Я соврала, – просто сказала она.

Аиды, баска… Теперь я не знал, что делать.

– С самого начала я врала.

– Насчет чего? – слабо спросил я.

– Насчет танца. И насчет того, почему я ехала за тобой.

– Да?

Дел кивнула.

– Ты из тех людей – или был из тех – кто легко относится к женской привязанности, женскому признанию в восхищении, женской необходимости в тебе. Своим равнодушием ты легко мог бы ранить женщину, которая предложила бы тебе то, что для нее самой драгоценно – правду о своих чувствах. Ты бы не оценил ее признания.

– Я бы не оценил?

– Не только ты, любой мужчина, – поправилась она. – И ты когда-то был таким. Я таким тебя помню.

– Но теперь я изменился?

Она безучастно смотрела на меня.

– Со мной это не так важно. У меня есть меч.

Я ухмыльнулся, но спрятал ухмылку под лукавым выражением лица.

– Значит ты говоришь – если я правильно тебя понял – что поехала искать меня не только ради танца?

– Нет.

Ответ мне не понравился. Я нахмурился.

– Нет это ты поехала искать меня не только ради танца или нет это я не прав.

Она улыбнулась. Искренне, широко улыбнулась.

– Я поехала искать тебя, чтобы танцевать с тобой – да. Ведь ты – Песчаный Тигр. Но это не главное. Я поехала из-за тебя. Ты нужен мне, Тигр, и теперь я сказала это вслух. Я надеюсь, ты отнесешься к моему признанию с уважением.

Эти слова кое-что для меня значили. Они значили для меня очень много, но не мог же я сказать об этом Дел. Есть вещи слишком личные.

– Ну, значит я могу считать, что ты привязалась ко мне? Что я тебе нужен?

Дел повернула лошадь на Юг.

– Не бери на себя слишком много, Тигр. Можешь нарваться на неприятности.

2

В Харкихале было тепло. Легкий ветерок бросал песок в наши лица и на зубах скрипела грязь, но я не жаловался. Я окончательно убедился, что вернулся домой.

А вот Дел это не нравилось. Она провела чалого через ворота, стерла с губ грязь и отряхнула шерстяную тунику, шепча что-то на Высокогорном. Что-то относительно пыли и песка, своем нежелании их видеть и кажется что-то насчет своей надежды помыться.

Но у нас были дела и поважнее.

– Перевязь, – напомнил я и поехал вниз по улице.

Харкихал – местечко, которое привлекает танцоров мечей. Это пограничный городок, где, как и полагается, сливаются две культуры, и не всегда мирно. Следовательно здесь всегда найдется работа для тех из нас, кто готов защищать, нападать или возвращать, в зависимости от желания нанимателя. А там, где есть танцоры мечей, есть и те, кто кует мечи, и те, чье мастерство связано с мечами.

Человека, которого я искал, рекомендовали мне три разных танцора мечей в трех разных кантинах. Никогда не стоит торопиться с выбором предметов снаряжения, от которых может зависеть твоя жизнь. Я потратил некоторое время расспрашивая посетителей кантин, а заодно выпил несколько чашек акиви, просто чтобы напомнить языку что это такое. Дел ни разу не пожаловалась, но я чувствовал, как нарастает ее нетерпение. Она хотела расспросить об Аджани, но я ее отговорил. Сначала мне нужно было достать нормальную перевязь и меч, чтобы быть готовым к любым неприятностям.

Хотя в конце концов терпение Дел все же истощилось и она сообщила мне, что учитывая количество акиви, которое я в себя залил, мне повезет, если я сумею удержаться на ногах, а о танце я в ближайшее время могу и не думать.

– А я и не хочу танцевать, – парировал я. – Нам с тобой нужно держаться подальше от круга. Ну зачем проявлять враждебность?

– Мы хотим убить человека, так что вряд ли нам удастся держаться подальше от круга.

– ТЫ хочешь убить его. Аджани не моя проблема. Моя проблема в этот момент найти человека, который сможет дать мне именно то, что я хочу. В смысле перевязи.

Что заставило меня спросить третьего танцора меча, а когда в ответ я услышал уже знакомое мне имя, мы пошли к нему.

Он оказался типичным Южанином: каштановые волосы, карие глаза, смуглая кожа. На нем была обычная одежда торговца – тонкая туника, мешковатые штаны, хитон и никаких украшений. Значит в отличие от некоторых мастеров он не стремился произвести впечатление своей внешностью. Скорее он гордился своим умением.

Он стоял позади стола. Лавка была маленькая, битком набитая слоями кож, деревянными брусками, подносами, заваленными веревками, ремнями и инструментами. Он увидел как мы с Дел входим через занавешенную дверь и приветливо кивнул. Кивок лишь в малой части предназначался Дел, мастер приветствовал меня – он был Южанином. Будь я Северянином, он все равно отнесся бы ко мне с уважением и не обратил внимания на Дел.

Я остановился у стола и посмотрел мастеру в глаза.

– Это очень особый меч.

Джуба улыбнулся. Эти слова он, конечно, слышал много раз от бессчетного количества танцоров мечей, которые жили своими клинками. Вот только на этот раз мои слова были значительным приуменьшением.

– Очень особый, – повторил я, – и требует особого внимания, – я положил меч в ножнах на стол перед Джубой и предупредил: – Не прикасайся.

И снова Джуба улыбнулся. Не снисходительной улыбкой или улыбкой неверия – он слишком давно имел дело с танцорами мечей, чтобы так открыто показать свои сомнения. В его улыбке скользнуло тонкое признание – пусть посетитель говорит что пожелает. Решать будет Джуба.

Над устьем ножен Халвара поднималась только рукоять – яркая, витая сталь без лишних украшений. В мече не было ничего примечательного.

– Яватма, – сказал я и карие глаза Джубы расширились. – Что мне нужно, – продолжил я, – это настоящая перевязь танцора меча моего размера и диагональные ножны. Ножны, разумеется, широкие – дюймов десять у края – чтобы когда я вынимал меч, клинок выходил бы свободно. В ножнах он должен сидеть плотно – терпеть не могу когда меч бренчит – но выходить он должен легко. Чтобы не было никаких зазубрин и засечек.

Джуба слегка кивнул.

– Древесина кадда, – сказал он. – Легкая, но очень твердая. А внутри слой замши. Снаружи обтяну шкурой осла, потом оберну по спирали ремнем со стальной лентой для прочности, – он помолчал. – Нужны украшения?

Некоторые танцоры мечей любят привешивать монетки, кольца или осколки драгоценных камней к ножнам, чтобы показать, насколько они удачливы. Некоторые даже с удовольствием снимают что-то с проигравшего – живого или мертвого – как трофей. Я всегда думал, что такие люди сами напрашиваются на неприятности. Хотя должен признать, что немного найдется воров, которые рискнули бы связаться с человеком, зарабатывающим на жизнь мечом. Правда я не встречал бандита, который бы не готов был на все, лишь бы избавить жертву от богатства, а значит танцор меча, который напьется или расслабится с хитроумной девчонкой из кантины, или просто растеряет остатки мозгов, сам напрашивается на грабеж.

Я покачал головой.

– Да, – сказала Дел. – Можешь скопировать это?

Дел ждала за моей спиной так тихо, ничего не говоря ни Джубе, ни мне, что я почти забыл о ее присутствии. Но теперь она вышла вперед и попросила у Джубы глиняную пластинку и стило. Джуба положил пластинку на стол и задумчиво начал разглядывать нарисованный Дел узор.

– Вот, – закончив, показала она. – Ты можешь вырезать это на ножнах? От наконечника до устья… вот так, изгибаясь, по кругу, по кругу… Можешь это сделать?

Джуба и я еще раз взглянули на пластинку. Дел аккуратно вывела руны на необожженной глине и сдула пыль. Контуры были замысловатыми и четкими, ничего подобного я в жизни не видел.

Хотя нет, видел. На клинке Самиэля.

Джуба нахмурился и посмотрел на меня.

– Тебе это нужно?

В его голосе прозвучало сомнение. Он был, в конце концов, Южанином, а Дел – женщиной с Севера… но он получал деньги, выполняя любые капризы клиентов, и он предоставил мне право выбирать.

Я покосился на Дел. Он снова погрузилась в молчание, но я чувствовал как она напряжена. Дел не просила меня согласиться, я сам должен был принять решение, но она очень хотела, чтобы Джуба перевел руны на ножны.

Что, в аиды…

– Да. Скопируй их.

Джуба пожал плечами и кивнул.

– Я должен измерить тебя и меч, – сказал он. – Но если ты не позволишь мне коснуться его…

– Я помогу, – кивнул я. – Измерь сначала меня, потом мы займемся мечом.

Он работал быстро и умело, оборачивая ремешок то так, то сяк вокруг меня, завязывая узлы и отмечая нужные места. Когда он закончил, я увидел только кожаный шнур, сплошь покрытый узлами, но Джуба знал их язык.

Потом он посмотрел на меч.

Я вынул оружие из ножен Халвара, отбросил ножны в сторону и клинок сверкнул. Чернота у острия поднялась еще на три пальца, словно я окунул меч в черную краску. Свет стекал по рунам как вода.

Джуба жадно глотнул воздух. От вожделения его глаза потемнели. Я заметил, как дернулись его пальцы.

– Яватма, – повторил я. – Ты думал, Песчаный Тигр лжет?

Я сказал это не без умысла. Не для того, чтобы похвастаться, хотя конечно свое имя я называю с удовольствием, а просто чтобы убедиться, что мастер понимает, кто пришел к нему за перевязью. Если танцор меча, такой как Песчаный Тигр, останется доволен, Джуба мог значительно улучшить свою репутацию и во сто крат расширить свое дело. А если Тигру произведение Джуба не понравится, с Джубой будет покончено.

Этими словами я еще раз напоминал, что за оружие лежит на столе. Я чувствовал желание Джубы коснуться меча, попробовать поднять его, но я слишком хорошо помнил боль от прикосновения Бореал, когда взял ее, не зная ее имени.

– Измеряй, – предложил я. – Если понадобится его передвинуть, скажешь мне.

Джуба быстро вытащил кожаный шнур и измерил меч, завязав несколько узлов. Я поворачивал меч по его указаниям и держал за Джубу шнур, когда нужно было коснуться меча. Закончив, Южанин кивнул.

– Все будет отлично, я обещаю. Сделаю как ты сказал.

– И не забудь руны, – настойчиво напомнила Дел.

Джуба взглянул на нее во второй раз. Теперь он действительно ПОСМОТРЕЛ на нее и увидел, кто перед ним. Он заметил Северную красоту, независимость, гордые манеры.

И он снова отвернулся, поскольку был Южным дураком.

– Сколько времени ты мне даешь? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Чем быстрее, тем лучше. Я не люблю носить меч в руке, и не выношу таскать его у пояса.

Кто бы сомневался. Все профессиональные танцоры мечей носили свое оружие в перевязи-с-ножнами, и я не собирался менять обычай и рисковать выставить себя дураком.

Джуба задумался. Я торопил его и он мог бы повысить плату. Именно на такой случай я и назвал свое имя. Оно должно было подействовать.

– Два дня, – предложил он.

– Завтра вечером, – сказал я.

Джуба задумался.

– Не хватит времени, – объяснил он. – У меня много работы, сейчас все едут в Искандар. Для меня большая честь сделать лучшую перевязь и ножны для Песчаного Тигра, но…

– Завтра вечером, – повторил я. – А что с Искандаром?

Джуба пожал плечами, уже копаясь в горе кож.

– Говорят, скоро придет джихади.

Я хмыкнул.

– Такие слухи ходят каждые лет десять, – я поднял ножны и убрал меч. Дел почти наступала мне на пятки, когда я выходил из лавки.

– Ты слышал? – заговорила она, как только мы оказались на улице. – Он упомянул Искандар и джихади… и ты все еще утверждаешь, что это чушь, хотя сообщает тебе об этом Южанин.

– От Искандара ничего не осталось, там только руины, – упрямился я. – Какой смысл туда ехать?

– А если там должен появиться мессия?

– По Югу ходит много разных слухов, баска. Предлагаешь всем верить?

Дел не ответила, но упрямо сжала губы.

– А теперь, – решил я поменять тему, – надеюсь ты расскажешь мне, что означают эти руны.

Дел пожала плечами.

– Просто руны. Украшение.

– Сомневаюсь, баска. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты была чересчур аккуратна, я даже занервничал. Я хочу знать, что это за руны. Что они говорят и для чего служат?

Дел молчала. Я отошел еще на несколько шагов от лавки Джубы, резко остановился, повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо и едва не наступил ей на ногу. Видимо Дел сразу поняла, что мне было не до шуток.

– Это предупреждение, – сказала она, – и охрана. И еще я написала там твое имя и твое положение… твой Северный ранг.

– Я Южанин.

Дел отнеслась к моему заявлению спокойно.

– И Южный тоже, – кивнула она. – Седьмой ранг. Я ничего не забыла.

– Ты забыла спросить меня, нужно ли мне все это на моих ножнах.

Дел расстроилась.

– Ты же сам говорил, какой опасной может стать яватма, оказавшись в злых руках. Это ведь ты говорил, что даже Северянин, если он решит, что достаточно силен, может позабыть кодекс чести Стаал-Уста ради источника могущественной силы.

– А при чем здесь мой меч?

– Эти руны будут тебя защищать, – спокойно сказала она. – Если такой танцор меча захочет значительно увеличить свои силы, он постарается украсть твою яватму.

– И эту руны… – я помолчал. – Эти руны защитят меня?

– Да.

– Но никто не сможет коснуться моего меча, не зная его имени. Дел, разве этой защиты недостаточно?

Дел посмотрела мне в глаза.

– Ты пьешь, – тихо сказала она. – Сегодня ты уже выпил и будешь пить еще, чтобы отпраздновать свое возвращение домой. Я к этому уже привыкла, – Дел пожала плечами. – Человек, который много пьет, часто сам не знает, что делает и говорит.

– И ты думаешь, что я могу выболтать кому-нибудь имя меча и тем самым позволить ему – или ей – коснуться моей яватмы, воспользоваться ею. Может даже напоить ее кровью, если этот человек будет знать, как это делается?

– Чоса Деи уже не сказка, – холодно сообщила Дел. – Он жив и люди со временем узнают об этом. Ты сам признался, что не знаешь, на что способен твой меч. А теперь подумай, что если враг получит и меч, и Чоса Деи? Представляешь, к чему это приведет?

– Чоса Деи освободится, – мрачно сказал я.

– Не только, – Дел нахмурилась и ее лоб изрезали морщины. – Человек, жаждущий получить мастерство и силу, может сделать кое-что похуже. Он может напоить клинок в ТЕБЕ.

Честно говоря, такое мне и в голову не приходило. Но вот теперь я задумался, сильно, мрачно разглядывая яватму в ножнах.

Я рискую собой. Собой, как источником силы и мастерства. Такой «достойный враг» многих может заинтересовать.

Аиды, но я же Песчаный Тигр… и не имеет значения, кто и что думает обо мне. У меня отличная репутация – что соответствует действительности – и если кто-то захочет сделать свой кровный клинок посильнее, конечно он будет искать меня.

– А начертив на ножнах эти руны, мы не сообщаем всем заинтересованным лицам, что я хорошая цель?

Дел покачала головой.

– Да, руны называют твое имя и твой ранг, но этим они служат тебе и охраной. Прочитав их, только дурак рискнул бы связаться с твоим мечом.

Она меня не убедила.

Дел не сдалась.

– Чоса Деи пойдет на все, чтобы освободиться. Каждый, кто попытается использовать этот меч, будем сам напрашиваться на смерть… или на более страшный конец. Этим человеком овладеют.

– Как локи, правильно? – я покачал головой. – Я думал, что навсегда забуду эти кошмары после того, как Кантеада загнали локи в круг… а теперь Чоса…

Дел засунула прядь светлых волос на левое ухо.

– Хорошо, что только Северяне, обученные в Стаал-Уста, понимают силу яватм и умеют пользоваться ими… На Юге мало кто слышал о яватмах, так что вряд ли кто-то из Южан попытается украсть твой меч.

И то верно. От такой мысли я почувствовал себя немного лучше.

– Значит… ты думаешь, что Северные руны оградят меня от встреч с бесчестными Северянами, – я ухмыльнулся. – Ты мне, кажется, кто-то говорила, что все Северяне БЛАГОРОДНЫЕ.

Дел не заметила иронии.

– Аджани – Северянин, – напомнила она.

– Но он не танцор меча.

– И не благородный человек, – горько заметила Дел. – Думаешь, он стал таким из-за своего невежества и глупости? Ты думаешь, он мог спокойно пройти мимо тайных знаний? А ты бы не захотел еще лучше владеть мечом, если бы знал, что тебя хотят убить?

– Дел…

– Думаешь, он такой глупый, что пропустит мимо ушей рассказ о том, как пьет кровь кровный клинок? Или не воспользуется шансом украсть яватму у кого-то вроде Песчаного Тигра – человека, который в дополнение к высшему Южному рангу имеет еще и ранг кайдина? Ты думаешь…

– Дел…

Она закрыла рот.

– Хорошо, ладно, – согласился я, надеясь этим ее успокоить. – Да, я все понял. Нет, я не возражаю. Аджани не глупый и не невежественный. Правильно? Теперь мы можем ехать дальше? – я оттянул шерстяную ткань. – Может мы куда-нибудь сходим и обменяем эту тяжесть на набедренную повязку и бурнусы?

– Ты не знаешь его, – убежденно сказала она. – Ты не знаешь Аджани.

Конечно я его не знал. И не мог узнать, пока Делила не найдет его.

Я вздохнул, положил большую ладонь на ее плечо и направил ее вниз по улице.

– Пошли, баска. Давай избавимся от шерсти. После этого мы сможет отправиться на поиски тех, кто может знать, где бродит Аджани.

– И больше никаких задержек, – объявила она. – НИКАКИХ задержек.

Она ждала шесть лет и терпение ее было на исходе. Винить Дел за это я не мог.

– Я обещаю, – сказал я, – мы его найдем.