Текст книги "Доказательство страсти"
Автор книги: Дженнифер Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Права в чем? – уточнила Саманта.
– Может, нам действительно не стоит прикасаться друг к другу? – флегматично произнес он.
– Ты ведь сейчас шутишь? – посмотрела она на него пристально.
– Отнюдь, дорогая, – проговорил мужчина. – Я очень долго следовал твоим правилам игры, теперь же хочу ввести собственные. Раздевайся и ложись на постель. Повеселимся.
Саманта послушно обнажилась, кошкой приблизилась к постели и легла поверх шелковых простыней, осматриваясь по сторонам. Луи снял элегантный номер в одном из лучших отелей Нью-Йорка, но она еще не бывала в нем.
– Не знаю, могу ли я доверять тебе, – произнес Луи.
– Я буду хорошей, – пообещала ему Саманта.
– Если не будешь, мне придется принять меры, – предупредил он.
– Разумеется, – согласилась она.
– Замечательно, – подытожил любовник. – Я вижу, ты все ловишь на лету.
– Я очень стараюсь, – с серьезным видом отозвалась Саманта.
– Правила такие: никаких рук. Если только коснешься меня, будешь сурово наказана.
– А как же? – озадаченно посмотрела на него она.
– Для начала – вкус. На этот случай у меня всегда припасено шампанское! – гордо объявил опытный любовник.
– Мне это известно, – улыбнулась Саманта.
– Будем растягивать удовольствие маленькими глотками… Приготовься стать моим сосудом.
– Без прикосновений? – с сомнением переспросила Саманта.
– Как угодно, только не руками, – подчеркнул Луи.
Девушка согласно кивнула.
– Что я должна делать?
– Лежи спокойно, – проинструктировал он. Луи дал ей пригубить игристого вина и приник к ее губам, разняв их языком. Чувствовалось щекотание множества крошечных пузырьков, половину из которых Луи отнял себе.
Саманта рассмеялась, облизнув сочные алые губы.
– Какая бессмыслица, – сказала она, когда Луи плеснул немного вина ей на живот и слизал все до последней капли, щекоча при этом ее нежную кожу щетинистым подбородком.
– А какой ты ищешь в этом смысл? – искренне удивился Луи. – Может быть, у тебя есть идеи?
– Гм… Все, кроме рук? – уточнила она в очередной раз.
– Все, кроме рук, – повторил главное и единственное правило игры Луи.
– Слух, слова, голос, дыхание, – перечислила Саманта.
– Это интересно, – покивал он. – Надеешься заболтать меня?
– Нет, предлагаю просто разнообразить игру. Например, прежде действия озвучить намерения и сделать это возбуждающе, – пояснила Саманта.
– Понимаю, – снова кивнул Луи. – Я хочу, чтобы ты легла вот сюда, – указал он, сам же занял свободную половину постели. – Подвинься ближе. И будь осторожна, за каждое касание руками начисляется штрафной балл.
– Ш-ш-ш… – остановила его Саманта. – Я слышу, как бьется твое сердце, – взволнованно сообщила она, прильнув ухом к его груди.
– В самом деле?
– Да… Так размеренно и четко, – прокомментировала она.
– Я предпочитаю постигать женскую грудь губами, – предупредил Луи, прежде чем коснуться ртом ее розового напруженного соска. – То же самое с бедрами, – добавил он, оторвавшись на мгновение.
– Что теперь? – спросила Саманта.
– Что остается?
– Зрение, обоняние…
– Запахи, – охотно ухватился за новую идею Луи.
– Я обожаю аромат твоей кожи, – прошептала она.
– Прости, был тяжелый день, пришлось попотеть, – пошутил любовник.
– Нет же, Луи, я серьезно, – заверила его Саманта и с наслаждением вдохнула, блаженно потянув носом.
– Все! Достаточно! – постановил мужчина. – Эти игры убивают меня! Новые правила, Сэм: с этого самого мгновения все ограничения отменяются. Позволено все!
– Но это была твоя идея…
– Я идиот, – сообщил Луи.
– То есть теперь можно прикасаться друг к другу руками? – в стремлении к ясности переспросила Саманта.
– Только этим и будем теперь заниматься! – распорядился он, эмоционально взмахнув рукой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Саманта взглянула на Луи и прыснула от смеха. А рассмешило девушку удрученное и раздосадованное выражение его лица.
– Эх ты, растяпа! Все пролил? – хохотала она.
– На донышке осталось, – ответил Луи.
– Я не завидую горничной, которой придется поутру убирать номер. Думаю, мы должны облегчить ей задачу, – рассудила Саманта.
– Только не сейчас, – воспротивился Луи. – Продолжим, – сказал он и передал ей бокал с остатками шампанского.
Саманта никак не могла унять смех, который на Луи, к счастью, не действовал раздражающе.
Ей было очень хорошо с ним. Ни с одним мужчиной до этого она не чувствовала себя так легко.
Они допили шампанское, и Луи забрал из руки Саманты бокал.
– Продолжим, – объявил он и развел ее ноги. – Где твое белье?
Саманта указала, спросив:
– А для чего?
– Я намерен зафиксировать тебя, – прошептал Луи.
– Что?!
– Да не волнуйся ты так. Легонько, ты и не почувствуешь.
Он поднял с пола ее кружевной бюстгальтер и, поддев им запястья любовницы, подтянул их к изголовью кровати.
– Так ты обычно развлекаешься? – не прекращая хохотать, поинтересовалась Саманта.
– Сэм? – произнес он, пытаясь оценить свою работу.
– Я тебя слушаю, – подчеркнуто серьезно отозвалась она, сдерживая очередной приступ смеха.
– Как ощущения? Не перетянул?
– Божественно, Луи, божественно! – патетически заверила она его.
– Ты меня убиваешь, милая, – взволнованно пробормотал Луи.
– И я начинаю испытывать вкус к убийству подобного рода, – сообщила она угрожающе.
Атлетический торс скользнул вдоль нее. Руки Луи легли ей на бедра. Саманте в тот же самый миг сделалось тепло, затем – жарко, а пару мгновений спустя на коже выступили капельки благоухающей влаги.
Луи двигался неторопливо и сосредоточенно. Его мускулистое тело то вздымалось над ней, то оседало. Саманта ловила губами его плечи, ее соски соприкасались с его грудью болезненно ощутимо. Тогда она выгибала спину, насколько это позволяли сделать скрепленные у изголовья руки, и запрокидывала голову со сладострастным стоном.
Это длилось достаточно долго. Намного дольше, чем Саманта привыкла.
Она предприняла несколько безуспешных попыток выпутать руки, но в конце концов ей пришлось ногами притиснуть его бедра к себе, перекрестив лодыжки.
Толчки сделались резче, порывистей, быстрее. Саманта уже не могла с такой ясностью различать свои ощущения. Она лишь чувствовала нарастающее желание сочетаться с ним и несказанную нежность. Словно в забытьи она постоянно твердила имя Луи, перемежая его со сладострастными вздохами.
Но и Луи, который еще недавно был так холоден и методичен, перестал контролировать каждое свое действие и целиком отдался инстинкту.
Она все крепче смыкала ноги вкруг его бедер, не позволяя ему отдалиться от себя ни на дюйм, пока оба наконец не взмыли к небесам.
– Ты как? – спросила она изможденного мужчину, лежащего рядом без движения.
– Порядок, – ответил Луи.
– Не хочешь развязать?
– Прости, забыл, – спохватился он и ловко ослабил узел, так что Саманта без труда освободилась от импровизированных пут.
– Разве ты не счастлива оттого, что поддалась на мои уговоры? – спросил любовник.
– Более или менее, – пожала она плечами.
– Что?! – возмутился он.
– Я шучу. Ты был великолепен, – произнесла она чудодейственную фразу и вновь очутилась в крепких и влажных объятьях своего мужчины.
– Обслуживание номеров!
Именно этот возглас, донесшийся из-за двери, разбудил поутру Саманту.
Запаниковав, она вскочила и в ужасе взглянула на часы.
– Почему ты не разбудил меня? – зашипела она на Луи, который продолжал невозмутимо валяться в постели, предварительно отослав горничную.
– Ты так безмятежно спала. У меня просто не хватило дерзости вторгнуться в твои грезы. А вдруг тебе во сне привиделся я.
– Луи! Ты еще можешь шутить! – упрекнула его Саманта, суетясь и не зная, что следует предпринять в первую очередь. – Я не могу поверить, что это вновь произошло, – недоумевала она.
– И произойдет еще не раз, – самоуверенно предрек ей Луи. – Не мельтеши, – попытался урезонить ее любовник. – Я закажу завтрак в номер, а после этого мы примем душ.
– Ну, конечно! – напустилась на него Саманта. – Я и не сомневалась, что ты большой специалист в таких делах.
– Да и тебе пора бы освоиться на этом поприще, – усмехнулся он, забавляясь ее смятением. – А если честно, для меня самого прошлая ночь стала откровением… Так что мы закажем на завтрак? – спросил он Саманту, быстро переменив тему. – Предлагаю устроить пикник на простынях. Закажу все, что ни попросишь!
– Вижу, ты потешаешься надо мной, – заметила Саманта. – А чего ты ждал? Чтобы я принимала такие ситуации как должное? Полагаю, много времени должно пройти, чтобы это стало для меня чем-то привычным.
– Какая ночь, Саманта! Зачем все портить?! Давай наслаждаться нашим уединением. Твоей тайне ничего не грозит, уж поверь мне… Так что насчет завтрака? – вновь спросил он, потянувшись к телефонному аппарату.
– Да, ночь была восхитительная, – признала Саманта. – Но и ты меня пойми, Луи. Мне страшно. Не представляю, как буду смотреть в глаза твоим братьям и Фионе после того, что происходило этой ночью в этом номере…
– На этой постели… – сладострастно добавил Луи, притянув Саманту к себе за руку. – Иди ко мне.
– Представляю разгромные заголовки колонок светской хроники! Уж они не станут долго выбирать мне прозвища, а прямо так и нарекут «веселой вдовой», – нервозно предположила она.
– На страницах какого издания тебе больше всего хотелось бы прочесть этот заголовок? У меня есть знакомства в журналистских кругах. Уверен, это можно устроить.
– Не смешно, Луи, – процедила Саманта.
– Напрасно ты так думаешь, Сэм. В наше время какие только не используются способы, чтобы привлечь внимание к бизнесу. А ты ведь радеешь за интересы семьи, – пошутил мужчина, но тотчас сам себя и одернул: – Извини, дорогая. Не сердись. Просто мне твоя необъяснимая щепетильность в данном вопросе кажется нарочитой. Кому и что ты пытаешься доказать своей преданностью Хардкаслам?
– Мы уже много раз говорили на эту тему. Тебе наперечет известны все мои доводы, – недовольно отозвалась она.
– И главный из них тот, что я твой очаровательный пасынок. Да, я не единожды об этом слышал. Однако меня этот довод не убеждает. Ты больше не жена моего биологического отца. Я даже никогда не знал тебя в таком качестве. Ты та женщина, которую я встретил возле своего ресторана в Новом Орлеане, та, с которой переспал в ту же ночь. Все прочее – это детали, которые не играют больше своей роли.
Саманта закусила нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
– Сэм, прошу тебя, не расстраивайся, дорогая. Поверь, мне очень жаль, что наши отношения усложнены обстоятельствами прошлого, – нежно произнес он, обняв свою любовницу за плечи.
– Мне тоже, – прошептала она.
– Хоть в чем-то мы пришли к абсолютному согласию. Прости, что целовал тебя всю ночь, прости, что связывал и наслаждался твоей покорностью, прости, что безумно хочу все это повторить.
– И ты меня прости, что не смогла сдержать свои желания. Прости, что хотела этого так же безумно, как и ты, сознавая, что не имею права себе это позволить. Прости, что упрекаю тебя за собственные проступки.
– Прощаю, – шепнул ей на ухо Луи и принялся целовать лицо в солоноватых каплях слез.
Как стало известно из осведомленных источников, молодая вдова недавно почившего мультимиллионера Тарранта Хардкасла, унаследовавшая внушительную долю его состояния, решила прибрать своими прелестными пальчиками также и часть наследства одного из сыновей покойного. Похоже, женщина, имеющая за спиной уже три брака, выиграла-таки джекпот, о чем убедительно свидетельствует ее поцелуй с недавно объявившимся сыном Тарранта Хардкасла, Луи Дюлаком, заснятый на закрытой вечеринке, данной по поводу его водворения в семейные чертоги династии рестораторов.
Саманта отшвырнула от себя принесенную на подносе вместе с завтраком утреннюю газету с омерзительными измышлениями.
Она чувствовала, что не в состоянии контролировать эмоции.
– Как?! Как им удалось заполучить этот снимок? Почему они так уверены, что причиной всему – деньги?
Луи поднял газету и пробежался глазами по статейке.
– Всему виной твоя молодость и красота, дорогая. Но вряд ли стоит из-за этого убиваться, – шуткой попытался утешить ее он. – Зауряднейшее проявление человеческой зависти.
– И они сделали все эти выводы на основании одного-единственного поцелуя? Наверняка все, кого этот вопрос хоть сколько-нибудь занимает, знают, что дома я не ночевала. После этого репортажа они догадаются, что я была с тобой. Представляешь, как это будет выглядеть в их глазах, Луи! Это гнусно. Гнусно! – эмоционально повторила девушка.
– Это самое обычное явление в наши дни, – пресно констатировал Луи, кивнув в сторону отброшенной газеты. – Я считаю, что подобные репортерские домыслы вообще не должны влиять на жизнь человека.
– Но это не домыслы, в том-то и ужас моего положения! – в отчаянии воскликнула Саманта и закрыла лицо руками.
– Так ты со мной только из-за отцовского наследства? – с притворной суровостью спросил ее любовник.
– Нет, конечно, – пробормотала она жалостливо.
– Тогда о чем ты говоришь, Сэм? Мы не должны обращать внимание на эту досужую клевету, тем более оправдываться, – резко заявил Луи.
– Но поцелуй был – этот фотоснимок невозможно игнорировать, и связь есть, что тоже очевидно для всех. А теперь представь, как к такому отнесутся Доминик, Амадо и Фиона. А для давних партнеров «Хардкасл Энтерпрайзис» это даже может стать поводом для разрыва деловых отношений. Ты как профессионал должен понимать, что для консервативного Нью-Йорка это скандал нешуточный.
– Сэм, не нагнетай. Я постараюсь уладить это, – хмуро проговорил Луи Дюлак, для которого негативные последствия короткого, но от этого лишь еще более ядовитого репортажа становились очевиднее с каждой минутой.
– А что ты можешь предпринять тут? Это ведь не Новый Орлеан, где ты непререкаемый авторитет. Это Нью-Йорк, здесь заправляют иные люди, с собственными представлениями о том, как все должно быть. Не исключено, что за нами наблюдали не случайно. Наверняка у определенных сил было намерение опубликовать компрометирующий материал на Хардкаслов. А мы, сами того не ведая, снабдили их козырями, – сокрушалась Саманта. – Или ведая? Глупо было не предположить, что такое рано или поздно может случиться, или надеяться на то, что правда о нашей связи не выплывет наружу… Прошу тебя, Луи, ничего не предпринимай. Ты лишь все усугубишь этим. Может быть, в Новом Орлеане магия вуду и имеет силу, в Нью-Йорке же заправляют только деньги и связи. Я думаю, в сложившейся ситуации правильнее будет отмолчаться.
– Это вредно для кармы, Сэм, – усмехнулся Луи.
– Прошу тебя! – взмолилась девушка срывающимся голосом. – Мне сейчас не до шуток.
– Сэм, я не против того, чтобы сделать вид, будто этого репортажа не было, если ты при этом прекратишь грызть себя и закидывать меня обличительными тирадами! – строго проговорил он. – Просто успокойся. Ничего трагического не произошло. Ни один здравомыслящий человек не обвинит тебя в аморальном поведении.
– Ничего не произошло?! – воскликнула Саманта. – По-твоему, это ничего? – указала она на газетный фотоснимок. – Меня еще никогда так не оскорбляли. Как я могу относиться к этому спокойно? Как ты можешь относиться к этому спокойно?! – в отчаянии восклицала она.
– Так, давай во всем прямо сейчас и разберемся, дорогая, – отчеканил Луи, присев возле нее. – Таррант мертв, официальный траур по мужу у тебя позади…
Но Саманта не дала ему договорить. Она поспешно поднялась, схватила свою сумочку и, разрыдавшись, бросилась из номера прочь.
– Сэм, подожди! – крикнул ей вслед Луи, – Сэм, стой! Саманта…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Саманта смотрела на свою сумочку, лежащую на столе, и видела, как внутри нее вибрирует сотовый телефон. У нее не осталось ни сил, ни желания отвечать на звонки. Ей даже не было интересно, кто с таким упорством пытается до нее дозвониться.
Она чувствовала себя опустошенной и поверженной. Случилось то, чего она больше всего боялась. И ничего нельзя было уже изменить. Оставалось лишь корить себя за невоздержанность.
Связь с этим мужчиной с самого начала виделась ей порочной, в особенности после того, как выяснилось, что он – сын ее покойного мужа.
С ней никто не разговаривал уже несколько дней. Никто не смотрел ей в глаза. Кроме Фионы, которая в тот же самый день, как газета с фотоснимком увидела свет, не преминула самолично обличить мачеху во всех грехах.
– Как ты могла, Сэм? Как ты могла? – гневно вопрошала падчерица, прожигая Саманту свирепым взглядом. – Он же мой брат! Это гнусно!
– Это была случайность, – пробормотала Саманта. – Никто этого не хотел. Просто так вышло, – лепетала она, сознавая, что выглядит жалко в своем желании оправдаться в глазах молоденькой падчерицы.
– Хорошенькое дельце! – воскликнула Фиона Хардкасл, всплеснув руками.
– Поверь, я понятия не имела, кто он, когда мы встретились. Все произошло само собой. Я даже не успела понять, как такое могло случиться. Лишь на следующий день выяснилось, что он и есть Луи Дюлак, которого я искала, – откровенно созналась Саманта.
– То есть ты хочешь сказать, что первую же свою ночь в Новом Орлеане провела в постели незнакомца?! – ошарашенно уставилась на нее Фиона. – Никогда не предположила бы, что ты, Сэм, на такое способна!
– Но именно так все и было, – глухо констатировала молодая мачеха, виновато посматривая в сторону негодующей падчерицы.
– Тебя это не оправдывает! – бросила ей в лицо Фиона. – Скорее даже наоборот! Отец не успел умереть, а ты уже спишь с первым встречным, – жестоко сгустила краски избалованная наследница.
– Луи – не первый встречный. Ты понятия не имеешь, как все было в действительности, Фиона, – в очередной раз попыталась защититься от несправедливых нападок несчастная Саманта.
– Зная теперь, что ты на такое способна, думаю, Луи был не единственным твоим незнакомцем на ночь, – ехидно проговорила падчерица.
– Не смей так разговаривать со мной! – прикрикнула наконец на нее Саманта. – Кто ты такая, чтобы меня судить?! Кто давал тебе право накидываться на меня с обличениями? Чем ты лучше тех же репортеров, которые по одному поцелую судят о мотивах отношений!
– Ха! – не спасовала перед ней дочь Тарранта. – И это говорит человек, который еще совсем недавно читал мне нравоучительные лекции на тему, что позволено истинной леди, а что нет. Значит, когда тебе удобно, ты играешь роль заботливой мачехи и мудрой наставницы, а когда тебе взбредет в голову оторваться с первым встречным, ты забываешь обо всем на свете – не только о своих собственных словах, но и о репутации семьи! – сыпала обвинениями хлесткая барышня.
Саманта почувствовала, как слезы вновь перехватили дыхание. За прошедшие сутки она уже столько раз принималась плакать, что у нее разболелась от этого голова, и каждый такой всхлип давался с болью.
– Да ответь ты, наконец, на этот звонок! – прикрикнула Фиона. – Меня раздражает, что твоя сумка постоянно жужжит и ерзает по столу.
– Прости меня, Фиона, – слезно пролепетала молодая мачеха. – Если бы я только могла все исправить. Но я не властна даже над собственными чувствами, в чем, к собственному стыду, и убедилась недавно. Мне очень жаль. Прости!
– Незачем просить у меня прощения, Сэм. Это вопрос бизнеса. Нужно что-то предпринять, пока от нас не отвернулись наши консервативно мыслящие клиенты. Одними словами ситуацию не исправишь. Следует предпринять что-то по-настоящему действенное, чтобы посрамить этих отвратительных газетчиков и вернуть уважение имени Хардкасл, – рассудила Фиона. – Мы сообща должны что-то придумать, какое-то элементарное и безобидное объяснение этому злосчастному поцелую, чтобы разом снять все вопросы и домыслы. Мы созовем пресс-конференцию!
– Что?! Ты либо с ума сошла, либо жестоко шутишь! – воскликнула Саманта, утерев слезы. – Никакой пресс-конференции не будет. Даже думать об этом забудь.
– Сэм, напрасно ты так боишься. Беатрис все устроит. У нее есть опыт в подобных делах. Мы просто пригласим десятка два лояльных к нам журналистов с фото– и телекамерами, задобрим их, раздадим перечень допустимых вопросов, ты озвучишь нашу версию событий, Луи и все прочие сделают то же самое заранее оговоренными формулировками. Все, что при этом требуется, это быть максимально убедительными и не говорить ни слова правды, потому что такая правда убьет.
– Нет-нет, я знаю точно, что не смогу. Я не справлюсь с собой и все испорчу, – обреченно пробормотала Саманта, уронив голову в раскрытые ладони.
– А ты постарайся сделать все как полагается. Этого требуют интересы семьи. Ты ведь не хочешь, чтобы эта статейка и дальше обрастала версиями? Наша задача как раз в том и состоит, чтобы это упредить. Мы обязаны в максимально короткие сроки подготовиться дать разумное и исчерпывающее объяснение этому инциденту. Просто представь, что ты актриса, которой необходимо убедительно сыграть роль невинной жертвы репортерской клеветы. Быть может, если удастся все разыграть по нотам, мы даже заполучим на этой истории дивиденды. Нужно лишь придумать, как подпустить прозрачные намеки на то, что эта заказная статейка – дело рук наших основных конкурентов…
– Фиона, прекрати сейчас же! – оборвала ее мачеха. – Ты меня пугаешь. А что до журналистов, то я не желаю иметь с ними ничего общего, тем более по собственной воле. Это ты у нас при каждом удобном случае тотчас бежишь откровенничать с репортерами.
– О чем ты говоришь, Сэм?! – энергично возмутилась Фиона.
– Ты прекрасно меня поняла. Не прикидывайся овечкой! – бросила Саманта.
– Нет уж, будь добра, объяснись! – настаивала падчерица.
– Если тебе так угодно, скажу прямо, что не кто иной, как ты выболтала прессе все обстоятельства романа Доминика и Беллы! – объявила Саманта.
– Вовсе нет, – произнесла Фиона. – Не знаю, почему вы все взялись меня в этом подозревать, – пролепетала она.
– Так значит, Доминик тоже разделяет мое мнение, – рассмеялась мачеха. – Ты прекрасно знаешь, Фиона, что я всегда старалась быть тебе другом и во всем поддерживать тебя. Я много раз останавливала Тарранта, когда он пытался закрутить гайки в отношениях с тобой. Уверяла, что ты еще молода, чтобы сознавать в полной мере все прискорбные последствия своих опрометчивых поступков. Мне это удавалось, в противном случае ты бы не вела такую вольготную жизнь. Тебе это хорошо известно, дорогая. По-моему, с твоей стороны я заслужила не только уважительное отношение, но и в некотором смысле благодарность. И что же я получаю взамен? Стоило какому-то гнусному репортеру сделать этот скверный кадр, все от меня отвернулись, хотя еще накануне в полный голос твердили, как много я сделала для семьи. Как ты считаешь, может ли у меня оставаться после этого желание далее участвовать во всех делах Хардкаслов, учитывая, что мой супруг лежит в могиле, а с вами, его детьми, равно как и с его делом, меня более ничего не связывает? – холодно рассудила Саманта, неожиданно почувствовав в себе силы держать отпор и заставив заносчивую падчерицу осечься.
– Я о Белле и Доминике никому ничего не говорила. Так и знай, – пробормотала та. – А даже если и так, то этот проступок ну ни в какое сравнение с твоим не идет.
– Так ты разболтала или не разболтала? – спросила Саманта. – Можешь ты хотя бы это честно признать? Я, заметь, была с тобой совершенно откровенна, хотя вовсе и не обязана отчитываться перед эгоистичной девчонкой.
– Ладно, Сэм. Это действительно была я. Ну, на меня что-то нашло в тот момент, сама не знаю, как это получилось. Безумие. Их отношения так стремительно складывались, я еще не успела понять, хорошо это или плохо. Меня никто посвящать ни во что не хотел, мнения моего тоже знать не желали, вот я и разозлилась, – пустилась оправдываться Фиона.
– Значит, ты признаешь, что человек, не владея собой, вполне может совершать поступки, за которые ему впоследствии становится стыдно. Почему ты, мисс Зазнайка, считаешь при этом, что не все в равной степени заслуживают снисхождения? – спросила Саманта, уже окончательно вернув себе самообладание и привычный назидательный тон в общении со своей капризной падчерицей.
– Все так, миссис Новенькие Туфельки. Все так… – покачала головой Фиона. – Вот только мне не понятно, почему даже после того, как ты узнала, что Луи – твой пасынок, вы продолжаете эту порочную связь? – не унималась наследница.
– А ты сама как думаешь? – невозмутимо спросила ее Саманта.
– Трудно сказать, Сэм. Ты знаешь, как я тебя люблю. Ты всегда была добра ко мне. По сути, ты мой единственный близкий друг, Сэм. Я бы никогда и не подумала, что ты на такое способна…
– На какое – такое? – уточнила Саманта с улыбкой.
– Ну, на этот вопиющий поступок, зная, как к нему отнесется общественность, – прояснила свою точку зрения молоденькая девушка.
– Ты мне тоже очень дорога, Фиона. Но порой ты шокируешь меня своим лицемерным, ханжеским отношением. Ты лучше кого бы то ни было понимаешь, что моя связь с Луи никаким моральным принципам не противоречит, что наше родство не просто условно, но и не имеет места вовсе. И именно ты позволила себе накинуться на меня с этими обвинениями. Нет, дорогая Фиона, так не пойдет, – строго произнесла Саманта. – Но, признаться, невзирая на все доводы в свою пользу, я пребываю в страшной растерянности. Не знаю, что предпринять в этой непростой ситуации.
– Съешь мятную конфетку, – шутливо порекомендовала ей падчерица.
– Мятной конфеткой делу не поможешь, – посетовала мачеха.
– Твои действия должны зависеть от того, чего ты намерена с их помощью добиться. Если тебе безразлично, что о тебе подумает нью-йоркский свет, ничего предпринимать не нужно. Поступай так, как считаешь нужным. А если ты намерена нейтрализовать негативный эффект, вызванный этой статьей, то нужно сделать то, чего от тебя ждет общественность, – рассудила Фиона.
– И чего же она от меня ждет? – осведомилась старшая.
– Объяснений, – сообщила молоденькая наследница.
– То есть оправданий, – с грустной улыбкой переиначила Саманта.
– Называй это как хочешь, суть одна. Люди хотят из первых уст слышать, как в действительности обстоят дела. Как бы ни изощрялись журналисты в попытках вывести кого-то на чистую воду, все их действия не смогут достичь цели, если не будут опровергнуты или же, наоборот, подтверждены самими действующими лицами.
– И что же мне надлежит сделать? Подтвердить или опровергнуть? – спросила мачеха.
– Повторяю, это зависит от того, к чему ты стремишься.
– Я хочу в первую очередь разобраться в себе и понять, чем я заслужила такое отношение со стороны окружающих. Мне нужно разобраться, имею ли я право на личное счастье. Я очень надеюсь, что произошедший инцидент не отразится негативным образом на семейном бизнесе. Но при этом не желаю в очередной раз жертвовать ради этого собой и собственными интересами. Ты меня понимаешь, Фиона? – предельно откровенно проговорила Саманта. – Но если бы у меня только была возможность отменить один за другим свои поступки последних дней, то я, не задумываясь, сделала бы это, даже сознавая, чего себя лишаю, – сокрушенно добавила она.
– Да, Сэм, я тоже постоянно думаю об этом, однако, к сожалению, в жизни такое невозможно, – присоединилась к ее сетованиям Фиона. – Но, если быть до конца откровенной, Сэм, я даже рада, что тебя застукали. Твой пример безупречного поведения меня всегда подавлял. Теперь же я вижу, что ты такой же человек, как и все мы.
– Я никогда не стремилась слыть святой, дорогая. И мне странно слышать, что ты, оказывается, испытывала какие-то неудобства из-за меня. Наоборот, я всегда готова была признать, что не лишена недостатков, – сдержанно произнесла Саманта.
– Я свяжусь с Домиником и Амадо, вместе мы решим, что делать с этой газетной провокацией, – подытожила, заканчивая разговор, Фиона.
– Не забывай, дорогая, что теперь у тебя три брата, – шутливым тоном напомнила ей мачеха.
– Ты тоже не забывай, что у тебя три пасынка, – вернула упрек юная наследница. – Да ответь же ты на этот звонок. Сколько можно! – раздраженно добавила она, бросив гневный взгляд на сумочку, внутри которой вновь зажужжал мобильный телефон.
Саманта вздохнула и нехотя достала аппарат.
– Это ведь он, не так ли? – задала Фиона вопрос таким тоном, словно ей не требовался ответ.
И она оказалась права.
– Привет, – тихим голосом проговорила Саманта в трубку.
– Привет, – ответил ей Луи. – Известно ли тебе, что журналисты со всех сторон осаждают ваш дом, так что подъехать незамеченным невозможно? Как ты, кстати?
– Я в порядке, Луи. Со мной Фиона. Мы очень интересно с ней беседуем, я узнала о себе много нового, – иронически заметила Саманта, взглянув на падчерицу. – А как ты?
– Мне-то что? – усмехнулся Луи. – Это ведь не против меня статья замышлялась.
– Мне непонятен весь этот ажиотаж. Откуда у журналистов такой интерес к личной жизни вдовы миллиардера? – недоуменно воскликнула Саманта.
– А по-моему, как раз все ясно. Журналистам не было бы никакого до нас с тобой дела, если бы не заказ. Уверен, ваши конкуренты постарались натравить их на тебя. Такие акции не затеваются без того, чтобы не заполучить от них прибыль. Слишком уж расточительно бы это было. Ни газеты, ни телеканалы сами на такое бы точно не решились.
– Ты так думаешь?
– Я уверен! Сама убедись. Для этого достаточно включить местный канал и послушать, что о тебе вещает журналистка с волосами абрикосового цвета.
– И что же она может обо мне знать? – искренне удивилась Саманта, которая всю жизнь считала себя скромной и безынтересной персоной.
– О, она знает о тебе все, – рассмеялся Луи, – даже то, о чем ты сама не подозреваешь. У журналистов имеется досье на всех и каждого, чтобы в определенный момент пустить его в ход, и только конкретная ситуация может определить, как именно будут истолкованы ими эти факты.
– Боже! – испуганно пробормотала Саманта, робко взглянув на насупившуюся Фиону.
– Сейчас они пытаются убедить зрителя, что очаровательная блондинка и брачная аферистка Саманта Хардкасл многократно вступала в брак с мужчинами старше себя именно с целью обогащения, – сообщил ей Луи.
– Какая гадость! – поморщившись, воскликнула она.
– Я думаю, их основная цель – это вбить клин между членами семьи Хардкасл. Найдется достаточно тех, кто не заинтересован в усилении мощи нашей династии…
Впервые за все то время, как Луи Дюлак узнал о своей принадлежности к клану Хардкаслов, он употребил слово «нашей». И это прозвучало настолько весомо, что Саманта даже перестала волноваться. Она лишь спросила Луи так, как спросила бы об этом у самого Тарранта, в могуществе которого ни на мгновение не усомнилась:
– Что будем делать?
– Ты оставайся дома. Не давай никому повода для дальнейших измышлений. Осада может продлиться достаточно долго, но это не будет продолжаться вечно. И пока ажиотаж не сойдет на нет, не показывайся перед журналистами. Даже ни с кем, кроме членов семьи, не разговаривай. Ты меня поняла?
