Текст книги "Среди волков"
Автор книги: Дженнифер Линн Барнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– Хорошо, – сказал Каллум.
Интересно, заметил он или нет, что на этот раз я выбрала дерево повыше. С ветки, на которой я сидела, Лэнс вряд ли смог бы меня сбить, даже если бы очень хорошо прицелился. Я ждала, что Каллум снова прикажет нам начинать схватку, но приказания почему-то не поступило, а Лэнс взглянул вверх на меня и улыбнулся… или изобразил нечто напоминавшее улыбку, как он всегда делал.
Потом он кивнул головой Каллуму – этакий официальный полупоклон – и побежал обратно в лес.
Каллум тоже взглянул на меня:
– Тебе пора в школу. Вечером еще побегаем. А завтра будешь биться с Сорой.
– Когда я смогу встретиться с Чейзом?
– Когда будешь готова.
– А когда я буду готова?
– Мы это увидим.
– Слова прямой ответ для тебя что-нибудь значат?
– Хватит, – сказал Каллум властным голосом, в своей обычной манере «это мое последнее слово». Я была почти уверена, что от такой альфости связь, существовавшая между нами, просто задрожит. Однако нет, ничего такого не произошло. Как будто этот его тон, который ассоциировался у меня с Каллумом, гневно топающим ногой, не имел никакого отношения к Каллуму – вожаку нашей стаи и ко всему, что делало его Каллумом, а меня – мной.
– В данном мне разрешении ничего не говорится о том, что нельзя задавать вопросов, – сказала я ему, чувствуя себя вполне уверенно на своем насесте.
– А в твоей просьбе ничего не говорилось об окончании обучения, – возразил Каллум.
Я прищурилась:
– Это было решение Эли, а не твое.
Каллум ничего не ответил, и мне пришло в голову, что выражение лица Эли, когда она делала мне втык за незаконные приключения в подвале у Каллума, весьма подозрительным образом напоминало то выражение, которое было на лице у альфы сейчас.
Ладно, значит, это было совместное решение. И вполне возможно, условия для получения мной разрешения были не единственной картой в колоде Каллума, чтобы держать меня в повиновении.
– Позавтракаем? – спросила я, наполовину предлагая, а наполовину желая посмотреть, воспользуется ли он моим предложением или у него найдутся какие-нибудь другие, более неотложные дела. – Если я не пойду в душ, у меня хватит времени, чтобы позабавиться с поп-тартом.[23]23
Питательное печенье из подготовленного теста с двухслойной начинкой, которое продается уже пригодным для употребления в пищу и подогревается в тостере.
[Закрыть]
Человек, возможно, счел бы подобное заявление нахальным. Но Каллум человеком не был, а насчет пота обры не так чтобы очень заморачивались.
– У тебя больше времени осталось бы на душ, если бы ты не свалилась после пустячной пробежки. – Губы Каллума изогнулись в изысканной волчьей улыбке, и он слегка наклонил голову, принимая мое приглашение на завтрак.
И мне стало интересно – так, всего на одну секунду, – а вдруг он был здесь не только для того, чтобы тренировать меня? Неужели я была не единственной, кто помнил, сколько времени мы проводили вместе, когда я была маленькой.
– Так ты идешь или собираешься весь день просидеть на дереве?
Уголки губ Каллума язвительно поползли вверх, и тогда, к полному его изумлению, я ответила на вопрос, сиганув ласточкой с дерева прямо на него, и мы оба свалились на землю.
Укусили.
Укусили.
Меня укусили.
Я напомнила себе, что именно ради этого я тренировалась. Не ради Каллума и себя. Не ради Стаи – той, которая сидела там, на задворках моего сознания. Это все было ради Чейза. Ради Чейза и Бешеного, ради вопросов и ответов. Это было самым главным.
– Что-то ты тормозишь, – сказала я Каллуму.
Одним толчком он поставил меня на ноги и через мгновение уже стоял рядом со мной, но его слова опровергали легкость этого движения. – А ты, малышка, растешь.
Глава
ДЕСЯТАЯ
Как говорится, не приноси нож на разборки с огнестрельным оружием. Следуя этой логике, не будет большим преувеличением сказать, что не надо надеяться на обычные приемы самозащиты при выяснении отношений с оборотнями. Ножи приносить нужно. И пушки. И серебра столько, сколько сил хватит дотащить.
Не у всех обров, которых я знала, была аллергия на серебро – у Девона, например, не было. Но старинные мифы о серебряных пулях явно имели под собой какую-то основу. Ранение, вызванное серебряной пулей, могло привести к длительному воспалению и даже гибели обра. Помимо этого, у добрых восьмидесяти, а то и у девяноста процентов обров была аллергия на серебро, приблизительно такая же, как у большинства людей на ядовитый плющ. В лучшем случае это заканчивалось сыпью и вызывало физическое недомогание. В худшем, если серебро попадало в кровь, это могло убить обра. В любом случае, если только вы не дрались с волком, обладавшим иммунитетом на серебро, вроде Девона, борьба шла не на равных. Обр может убить вас в одно мгновение, а вы, если очень повезет, будете в состоянии всего лишь причинить ему небольшой ущерб.
Так что я не была сильно удивлена, когда после недели спаррингов с чуть ли не дюжиной членов Стаи Каллум решил изменить режим моих тренировок и дал мне мои собственные когти. Метать ножи он научил меня примерно в то же самое время, когда я научилась завязывать шнурки на ботинках, так что в этом для меня ничего нового не было. Конечно, точность моих бросков оставляла желать лучшего – в яблочко я попадала всего лишь восемь раз из десяти, – но зато они несли в себе хороший заряд ярости. И если я могла сохранить между собой и противником приличную дистанцию, чтобы сделать бросок с дальнего расстояния, у меня имелся неплохой шанс нанести ему хоть какой-то урон, особенно если нож, который я бросала, оказывался серебряным.
Конечно, общины оборотней не слишком одобрительно относились к людям, которые имели при себе серебряное оружие. И с того самого раза, когда я впервые попала в яблочко, Каллум регулярно давал мне понять, что только в том случае, когда я по-настоящему буду уверена в том, что моя жизнь подвергается неминуемой опасности, я могу применять серебряное оружие. Законы Стаи запрещали оборотням нападать на людей, но люди, которые орудовали серебряным оружием или просто носили его при себе, относились к особой категории. Сенат с такой же вероятностью мог принять решение, что не обры напали на людей, а совсем наоборот – это люди решили на них поохотиться.
Так что сам факт, что Каллум заставлял меня практиковаться с ножами и даже произнес вслух в моем присутствии слово пушка, не был совсем уж неожиданным. Я поняла, что Каллум был уверен: я в опасности.
И это конечно же заставляло меня задуматься о том, есть ли еще что-нибудь, чего я не знаю про Чейза.
– Отлично, Девон, – похвалил Каллум. – А теперь делаешь Брин удушающий захват.
Не так уж приятно на самом деле слышать такие слова.
Далее инструкции Каллума прозвучали еще менее доброжелательно:
– Брин, выходишь из захвата и задействуешь нож. Ты должна справиться со своей задачей за самое короткое время – вывести Девона из строя, но не наносить увечий.
Я не так чтобы очень хорошо обращалась с ножом, серебряный он или не серебряный, чтобы действительно нанести увечье Деву, но, как ни крути, в мире существует два типа людей: те, которые не прочь пустить кровь лучшему другу, и те, которым это не нравится. Я относилась ко второй категории.
– Все в порядке. Ну-ка, малышка Брин, попробуй достать меня.
– Противный ты, Дев. Прямо как Йода.[24]24
Один из главных персонажей «Звездных войн» Джорджа Лукаса, самый мудрый и сильный джедай своего времени.
[Закрыть]
И хотя обмен ударами между нами был вполне привычным, моя связь с другом – и с остальной стаей – говорила мне, что никому из нас это не нравилось. Если мы двое были неотделимы друг от друга еще до того, как раскрылась моя связь со Стаей, то теперь у меня иногда возникало такое чувство, что мы с Девоном были одним целым. Каллумовские волки, все до одного, сидели, спрятавшись, в закутках моего сознания, и их глаза следили за каждым моим движением, куда бы я ни пошла. И если мои одногодки из стаи в кои-то веки стали мне ближе, то Девон, наоборот, стоял между нами стеной, словно каменная плита, а не оборотень, и выглядел он так же устрашающе, как его отец, только был куда более болтливый.
Девон не хотел ранить меня. Его волк скрежетал зубами при одной только мысли об этом, и на какую-то долю секунды у меня появилось чувство, будто это сам зверь Девона говорил со мной. Или с чем-то звериным внутри меня.
Самок, как говорится, надо защищать. Щенков – холить и лелеять. Девочка была его, и он не хотел поднимать на нее руку. И не хотел драться с ней.
А, ну да, меня тоже не греет драться с тобой, послала я мысль в направлении Девона. Его голова дернулась, и я удивилась тому, как быстро мои слова дошли до него. Это было очень странно. Я обращалась к его волчьим инстинктам, а не разуму, но, кажется, обе части отлично меня понимали.
– Ну, детишки? – начал подгонять нас Каллум.
Девон слегка поклонился, выказывая подчинение, и затем точно выполнил приказ Каллума. Он обхватил меня рукой за шею, не вложив в захват ни капли силы, однако это было похоже на стальные тиски. Поскольку большую часть прошлой недели я отрабатывала способы освобождения от захватов, мое тело ответило немедленно: изогнув ноги в сторону и используя жесткий захват, я вскинула тело вверх и правой ногой, сделав ножницы, ударила Девона в висок. Другая его рука потянулась к моей ноге с целью схватить ее, и это движение дало мне возможность боднуть головой в сгиб локтя Девона и выскользнуть из захвата.
Ножи, словно молнии, сверкнули у меня в руках, и, как только Девон бросился на меня – расплывшееся пятно, состоящее из накрахмаленной рубашки и выглаженных дизайнерских джинсов, – я скрестила руки на груди в форме буквы X, чтобы затем выбросить их вперед в форме буквы V, взрезая его одежду и рассекая плоть.
Но даже самые прекрасно спланированные планы могут окончиться неудачей.
Рассуждая логически, я знала, что раны Девона затянутся за час, если не за несколько минут. Инстинкт приказывал мне биться с ним не на жизнь, а на смерть, используя все подручные средства, которые только смогу найти, ведь я должна была выжить. Но и логика, и инстинкт куда-то пропали, как только я увидела этикетку на его рубашке.
Если бы Девон двигался быстро, мои несовершенные человеческие глаза вряд ли смогли бы разглядеть название фирмы.
А он двигался не быстро.
Поэтому я бросила ножи на землю и просто врезала ему кулаком в лоб.
Каллум остался недоволен:
– Брин!
– Что? Он еле двигался, а ты хочешь, чтобы я его на нож посадила?
– Я хочу, чтобы ты смогла защитить себя.
– От кого? От Девона?
Вопрос повис в воздухе. Мне не нужно защищаться от Девона. Или Соры. Или Лэнса. Или от кого-либо еще, кого Каллум выставит против меня. И я даже не была уверена, что мне нужно было уметь защищаться от Чейза. Он был просто мальчишка. Молодой волк. Обр, который еще не вполне научился контролировать свои животные инстинкты. Который каждый день работал с Каллумом, чтобы укротить свою волчью породу.
Он не был Атиллой, Долбаным Ханом Оборотней.
Лоб Каллума покрылся морщинами – верный признак разочарования, – и он обратил внимание на Девона:
– Хочешь, чтобы она осталась живой?
– Да, сэр.
– Тогда врежь ей. Посильнее! Бросься на нее на полной скорости. Не сдерживайся. Она должна знать, что ты бьешь в полную силу.
Девон кивнул.
– Это приказ. Начали снова, вперед!
От слов Каллума моя кожа запульсировала. Я вздрогнула. Потом все кончилось, но я все еще чувствовала отзвуки приказа альфы, они проходили через Девона и доносились до меня через связь с ним.
Самок надо защищать, а вожаку повиноваться.
Весьма затруднительно для Дева, который, в отличие от меня, не обладал человеческими качествами и моей способностью – есть ли связь или нет – принимать собственные решения, даже когда Каллум пытался навязывать свою волю.
Девон, с дергающимися губами, снова взял меня в захват, и я сделала единственное, что смогла на ходу придумать, чтобы облегчить ему чувство вины и настроить на схватку по-настоящему.
– Армани – это для маменькиных сынков, а если в фильме ничего не взрывается, то это не кино вообще.
Ты попала, Бронвин. Слова прямо для драки.
Я на полсекунды отвлеклась на слова Девона, прозвучавшие у меня в голове, но едва его рука сжалась вокруг моего горла и желание вздохнуть стало невыносимым, внутри меня что-то щелкнуло.
Драться.
Драться.
Драться.
Выброс адреналина – непонятно откуда. Стало холодно, в голове прояснилось, но на каком-то подсознательном уровне поняла, что мои яростные движения кому-то, наблюдающему со стороны, могут показаться дикими. Я вырвалась из захвата Девона, отскочила назад и еще до того, как в моей левой руке появился нож, правой сделала выпад прямо в сердце нападавшему.
Девон увернулся, отбил лезвие и снова схватил меня. Я изогнула левую руку, направив нож к его груди. Издав нечеловеческий рык, Девон резко ударил меня, и я упала на землю. Он бросился на меня, прижимая к земле, и потянулся зубами к моей шее.
Я откатилась в сторону, прижимая ноги к груди, и резко ударила его ими в грудь. Он не колыхнулся.
Западня.
Кровь.
Драться.
ВЫЖИТЬ.
От силы этого приказа мир вокруг меня завращался медленнее. Это слово – выжить – толчками прошло через мою кровь, подобно тому, как воздух, слишком долго сдерживаемый в легких, вырывается наружу. Я не видела ничего, кроме всеобъемлющей кроваво-красной пелены перед глазами. Через секунду Девон уже придавил меня к земле, а еще через мгновение я впилась зубами ему в шею. Он отпрянул, а я смогла дотянуться рукой до лежавшего на земле ножа, который – еще до того, как я поняла, что со мной происходит, – метнулся прямо к сухожилию, к ноге Девона.
Деталей я не замечала – в груди встал комок, и поле зрения сузилось. Я знала только одно – мне нужно драться.
Брин, стоп! Голос Каллума-альфы рассердил меня, и я замотала головой, пытаясь освободиться от него, но он зазвучал снова, еще громче. И настойчивее. И, что странно, теперь это был больше голос Каллума-друга, чем Каллума-альфы. Бронвин, ПРЕКРАТИ.
Я так и сделала. Остановилась. Пелена перед глазами рассеялась. И, только застыв с занесенной рукой, я осознала, как близко я была к тому, чтобы перерезать лучшему другу ахиллесово сухожилие.
Потрясенная, я сидела, не шелохнувшись, а Девон, глаза которого стали расширяться и желтеть, затряс головой, очищая сознание и выталкивая прочь своего зверя. Первым из нас двоих очухался Девон, и, протерев руками глаза, все еще обведенные по краям красным ободком, он наклонился вперед, выдохнул мне в лицо и, подражая моему жесту, стукнул меня кулаком в лоб.
– Армани, – сказал он раздраженно, – это для джентльменов.
Я хотела ухмыльнуться, но с ножом в руке у меня это как-то не получилось. Девон не был человеком. Все равно, что бы я ни сделала, его раны затянулись бы быстрее, чем у меня сошел синяк, упади я утром с кровати. Напугало меня совсем не то, что я почти сделала. Меня напугало то, что я не осознавала, что делаю это.
Что со мной случилось? Чем я была?
– Эта связь изменила меня? – Слова вылетели изо рта быстрее, чем вопрос сформулировался у меня в мозгу. – Что ты сделал со мной, когда пометил меня? Что я сделала с собой, когда впустила Стаю в… сделала это… я что…
– Ты человек, Брин. Связь соединила тебя с нами – она меняет образ твоих мыслей, и она меняет образ мыслей Стаи о тебе, но никаких физических последствий это не влечет.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это меняет образ моих мыслей? – спросила я. – Я только что носилась здесь, как Тарзан – дитя джунглей. Только не говори мне, что это нормально.
Не говори мне, что это свойственно человеку.
– Брин, Эли связана со стаей, один раз – через Кейси, и еще раз – через меня. Ты когда-нибудь видела, чтобы она на кого-нибудь бросалась, как Тарзан – дитя джунглей, или кто-нибудь вроде этого?
Эли могла с малышней препираться – это у нее получалось очень неплохо, – но физически она была не очень сильна. Бойцом она не была, это верно. И тем не менее я легко могла ее представить вступающей в смертельную схватку с любым обром и побеждающей его.
И потом, моя связь со стаей была раскрыта. У Эли, наоборот, закрыта.
Прищурившись, я взглянула на Каллума:
– Ты клянешься, что не изменял меня?
Он кивнул:
– Ты, моя дорогая, осталась точно такой же, какой была всегда.
Я тоже кивнула в ответ, но что-то такое было в глазах Каллума – зрачки вибрировали, то увеличиваясь, то снова уменьшаясь, – и мне очень хотелось понять, что он на самом деле имел в виду, сказав это.
Но вдруг Каллум затряс головой, словно животное, пытающееся отогнать муху, и он сказал два слова, которые с возрастом я стала ненавидеть сильнее всего:
– Еще раз.
Тренировка. Школа. Тренировка. Сон. Водные процедуры. И все сначала.
Утро за утром, ночь за ночью – дни шли за днями. С Девоном я дралась, используя серебряное оружие. С остальными – стальное. Домой приходила вся покрытая синяками. Обры приходили домой, истекая кровью. И почему-то каждый раз, когда я дралась с одним из них, я чувствовала, что моя связь со Стаей становится еще теснее. Узы, связывающие нас, крепли, и, несмотря на то что эти тренировки были не чем иным, как простыми драками, которыми обычные волки развлекаются в щенячьем возрасте, именно схожесть с ними и таящаяся в них энергия усиливали мое чувство принадлежности к Стае и изводящее душу тревожное ощущение того, что я была одной из обров.
Первый раз в своей жизни я чувствовала себя двуногим, не покрытым мехом, безволчным оборотнем. В пятнадцать лет и так хватает проблем с идентификацией личности, и условия, выдвинутые Каллумом, превращали меня в гигантский клубок противоречий.
Связь говорила мне, что я – член Стаи. Мое физическое несовершенство твердило, что я – не обр. Мне нравилось драться. Я любила напор. Я любила свои ножи. И в то же время уроки прошлого слишком крепко засели в мозгу, чтобы позволить мне забыть, что я не должна бороться с обрами, мне следует этого бояться и мой единственный путь при соприкосновении с оборотнем – это вырыть нору и сбежать. Спрятаться в ней. Забраться куда-нибудь подальше. Найти защиту.
Все мое детство Каллум внушал мне, что я не обр, что моя жизнь находится в опасности, что я всегда буду в невыгодном положении, и я боялась. Но сейчас, когда он приказал своим волкам набрасываться на меня из-за каждого угла, я чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо.
Совершенно понятно, что я была не в себе.
И что было совсем ненормально, я была счастлива. А Эли, напротив, счастлива не была. Она не хотела смотреть на меня, когда я возвращалась домой после тренировок. До тех пор, пока я не отмывалась дочиста и не заматывала себя бинтами, я была невидимкой, если только не оставляла грязные следы на ее безупречно чистом кухонном полу. Она отказывалась расспрашивать меня об условиях, которые Каллум возложил на меня в ночь полнолуния, а я по собственной воле ей тоже ничего не рассказывала.
Вместо этого мы затевали серии сварливых разборок по совершенно другим поводам. Эли заявляла, что я слишком много времени провожу у себя в студии, пристально следила за моими отметками на семестровых экзаменах и самым отвратительным образом грозилась посадить меня под домашний арест (снова!), если Девон и я по крайней мере один вечер в неделю не будем развлекаться и смотреть телевизионные шоу на DVD. Чем больше я погружалась в тренировки, тем настойчивее Эли заставляла меня заниматься проблемами нашей повседневной жизни. В пятницу мы вообще устроили грандиозную перебранку – она каким-то образом уговорила Каллума изменить расписание моих снарринговых боев, чтобы я вместе с ней поехала в город после школы, походить по магазинам.
Эли не оставляла меня в покое. Каждый шаг, который я делала, чтобы сблизиться со Стаей, встречал отпор со стороны Эли. Она все время напоминала мне, что я никогда этого не хотела. Что в жизни есть кое-что посерьезнее кулачных боев. И что мне всегда нравилось заниматься самыми разными вещами. Я что, хочу, чтобы моя жизнь так и прошла, только потому, что Каллум возомнил себя Господом Богом?
Я не понимала, в чем проблема. Я была счастлива. Стая или не Стая, но я оставалась самой собой. Эли что, хотела, чтобы я притворялась, что со мной все в порядке? Кого она пыталась обмануть? Я никогда не была нормальной девчонкой.
А однажды утром, в субботу, я спустилась к завтраку, и мне вдруг все стало понятно, когда Эли напрямую заявила мне, что на тренировку я больше не пойду.
Соломинка сломала спину верблюда. И понеслось.
– Ты не имеешь права говорить мне…
– Ты не станешь заканчивать это предложение, юная мисс. Ты сейчас сядешь, закроешь свой рот и начнешь есть.
– И как я буду есть с закрытым ртом?
– Брин, хватит.
Даже у Алекса и Кети хватало благоразумия правильно отреагировать на настроение Эли. Но благоразумие не было тем качеством, которым я была наделена в избытке. И меня уже тошнило от того, что Эли постоянно твердит мне – это я могу делать, этого я не могу делать… Я устала от ее попыток сделать из меня что-то, чем я не хотела быть вообще.
– Я пойду на тренировку.
Брови Эли поползли вверх, и мое сердце перестало биться. Пульсирующие вены на лбу, вздернутые брови… Я вступала на опасную территорию. Физически Эли даже рядом не стояла ни с одним из тех противников, с которыми я регулярно вступала в схватку. Но она была Эли.
Поэтому я попыталась быть рассудительной.
– Я должна идти, Эли. У меня нет выбора.
И у тебя тоже – я надеялась, что мои слова дойдут до нее, – его нет.
– Выбор всегда есть, Брин. Даже если ты его уже сделала. И если ты хочешь изменить свое решение, если ты хоть на одно мгновение сомневаешься в альфе…
– Нет.
Эли наклонила лицо ко мне близко-близко:
– Если ты в чем-то не уверена, скажи мне. Только скажи мне, и я все исправлю.
Бизнес стаи так не работает, но чтобы сказать об этом Эли, нужен был кто-то похрабрее меня.
– Я не хочу отказываться от него. И я на самом деле должна.
Эли не позволила мне закончить:
– Ты должна поесть, убрать свою постель, и щетка должна пройтись по твоим волосам перед тем, как ты покинешь этот дом. На данный момент это все, что ты должна сделать.
– Разрешение так не работает, Эли.
Она прищурилась, и мое чувство здравого смысла, поддержанное Стаей, посоветовало мне опрокинуться на спину и подставить живот, и пусть на этот раз все будет так, как хочет она.
– Ты не первая в этом мире, Брин, кто имеет дело со Стаей. Я знаю, как работают эти разрешения.
То, что Эли не сказала, повисло между нами в воздухе: о чем она просила и чем она была вынуждена заплатить. Торговалась ли она из-за себя или, что более вероятно, приносила в жертву ради меня остатки своей независимости, чтобы со временем купить мне мою собственную. Вопрос уже готов был сорваться с кончика моего языка, но Эли предвосхитила его, шлепнув на тарелку передо мной куски яичницы:
– Я знаю, что ты должна сделать, чтобы выжить здесь, Брин. Я очень долго занималась этим за нас двоих. К твоему сведению, когда я сказала, что сегодня ты не должна идти на тренировку, я не собиралась выяснять с тобой отношения. – Она села на стул рядом со мной и уставилась на яичницу, отказываясь встречаться со мной взглядом. Ее голос был очень тихим. – Каллум звонил. Он придет к нам после завтрака, а потом вы пойдете к нему.
– Только мы двое? – спросила я, стараясь не выдать себя, не дать понять Эли, что у меня внутри появился проблеск надежды.
– Кейси тоже пойдет, – сказала Эли. – Может быть, Сора и Лэнс там тоже будут.
Три волка.
Три няньки.
Три телохранителя.
– Я иду на встречу с ним?
Тон моего голоса не оставлял сомнений в том, что это был за «он», о котором я спрашивала.
– Да, детка. Идешь.
Эли очень давно не называла меня деткой. Внезапно я почувствовала себя самым неблагодарным отродьем в мире – из-за того, что ругалась с ней.
– Я увижу его.
Слова эти не были извинением, которое я хотела произнести, но Эли, кажется, все поняла.
– Да.
У меня было такое чувство, словно я работала над этим очень долго и по пути совсем забыла о конечной цели. И сейчас, когда все стало реальностью, я не могла поверить в это. Совсем!
– Ты встретишься с ним. Ты спросишь у него обо всем, о чем тебе нужно у него спросить. Ты сделаешь то, что ты должна сделать. А потом все это кончится. Больше не будет никаких разрешений. Никаких условий. Только мы.
Не будет больше драк.
Не будет больше связей.
Безумного гона вместе со стаей при полной луне.
Я снова стану прежней. Той, которой Эли хотела меня видеть. Я подумала про маленький шарик, который привиделся мне перед тем, как я прекратила оборону в ту ночь, в полнолуние, и подчинилась разуму Стаи.
Там ли они еще, не случилось ли с ними чего-нибудь в том месте, где я их оставила? Могу ли я вернуться? Да и хочу ли?
– Давай, – сказала Эли, – одевайся. Заправляй постель. И ради всего святого, Брин, причешись. Ты становишься похожей на пещерного человека.
– Брин хочет убить динозавра, – сказала я, изобразив пантомиму, которая, по моему представлению, вполне походила на убийство динозавра.
Впервые за много недель Эли рассмеялась:
– Ладно. Если будешь себя хорошо вести, Эли откроет большой-пребольшой секрет – как приготовить вкусное сочное мясо динозавра. На огнеееее.
Я фыркнула:
– Фигня.
– И тебе того же, детка.
Нормальный такой обмен любезностями. Очень по-человечески. Совсем не похоже на то, как я вела себя в последнее время. Сейчас, когда я собиралась встретиться с Чейзом, чокнутая часть меня хотела, чтобы парень увидел эту Брин, ту, которая смеялась с Эли, а не ту, из которой Каллум хотел вылепить образцового борца.
– Я встречусь с ним, – сказала я, пробуя слова на вкус и размышляя, какое из моих «я» встретится сегодня с Чейзом. – Сегодня!
