Текст книги "Запах лаванды"

Автор книги: Дженнифер Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Следующие три дня мужское братство Макдуглов роптало.

* * *

Глава семьи – Пит Макдугл – вел себя крайне несдержанно, всеми своими повадками напоминая разъяренного дикобраза. Однако уже на четвертый день, а вернее, ранним утром, заслышав оживление в стане подрастающего поколения, он вместе с кофейником и чашками ожидал появления своих сородичей, с блаженной улыбкой на лице дуя на горячий кофе.

Первым вопреки его ожиданию на кухне появился дед – Иен Макдугл.

– О! Сердитый босс уже на ногах! – поприветствовал сына старший Макдугл, с кряхтеньем усаживаясь за стол. – Хорошая будет погодка.

– Угу… – с удовольствием протянул Пит, делая осторожные глотки обжигающего кофе.

– Ты хоть сколько-нибудь спал этой ночью? Я видел среди ночи свет под дверью твоего кабинета. Срочная работа?

– Угу… Были дела. Но чувствую я себя превосходно, отец, – сообщил Пит.

Йен Макдугл приступил к заблаговременно и заботливо приготовленному завтраку.

– Что это на тебя нашло? Яичница – что надо! – оценил старик.

– Диетологи утверждают, что для здоровья человека из всех приемов пищи решающее значение имеет завтрак! – торжественно объявил Пит.

– В моем возрасте думать о диетологии не приходится, – пресно заметил старик.

– Вот уж не соглашусь! – покачал головой сын.

– Что это тебя с утра настроение такое приподнятое? – раздраженно пробурчал старик и настороженно посмотрел на сына.

– Я полагал, тебе больше нравится, когда я в духе, а не наоборот? – рассмеялся Пит.

– Старику вроде меня не пристало зависеть от того, в духе его сынок или нет, – резко парировал Йен. – Но если ты испытываешь желание объясниться, готов тебя выслушать, – строго проговорил отец. – Да, Пит… В прихожей на столике я заметил толстый нераспечатанный конверт. Это тебе? Новые заказы?

– Да, – коротко ответил Пит с хитрым прищуром глаз.

– Так ты хотел мне что-то сказать? – спросил отец.

– Нет, – вновь коротко ответил Пит и покачал головой.

Мальчишки уже сбегали по лестнице, как молодые слоны, спешащие по тропе к водопою.

Все так же глупо улыбаясь, Пит просидел за столом с очередной кружкой кофе, пока завтракали его сыновья. Время от времени он покровительственно на них поглядывал. Те, непривычные к таким нежным взорам с его стороны, осмотрительно помалкивали и вели себя в высшей степени благоразумно, съели все и собрали остатки на тарелках хлебной корочкой. Посуду отнесли к раковине. Пит откинулся на спинку стула, счастливо наблюдая, как его воспитание дает свои плоды.

Позавтракав, мальчики вылетели из кухни и занялись сборами в школу. В кухню вернулся их дед, чтобы выпить таблетки, которые следовало принимать через двадцать минут после еды.

Выходя из кухни, Йен еще раз с подозрением посмотрел на Пита, который, мечтательно развалившись на стуле, Закинув руки за голову. Пит заметил этот настороженный взгляд и рассмеялся.

– Все нормально, отец! Все нормально… – заверил он старика.

Пит чувствовал себя счастливейшим из смертных. Три дня он гнал от себя осознание нависшей над ним проблемы. Наконец он готов был ее признать, и оказалось, что это может принести радость. Он сознался самому себе, что влюблен. Чего с ним не было уже очень давно. Поэтому, когда Шон сказал, что Саймон вчера сломал пульт дистанционного управления от телевизора, их отец лишь ответил:

– Серьезно? Хорошо, куплю сегодня новый в городе. Перепиши мне все его данные на бумажку.

То есть традиционного разноса не последовало. Шон был поражен.

Йен, который взял на себя труд пересмотреть почту, вновь появился на пороге кухни и сдавленным голосом прошипел, потрясая надорванным конвертом:

– Ты на полном серьезе собираешься купить этим лоботрясам лошадь?

– Да, отец, – все с той же блаженной улыбкой отозвался Пит. – Только тшш… – приложил он палец к губам. – Пока это сюрприз. Дай конверт сюда.

– А тебе не кажется, что это добром не кончится? – пробурчал, покраснев от гнева, старик. – Ты совсем спятил? Хочешь, чтобы они шеи себе переломали?

– Не драматизируй, пап.

– Если ты решился на такое, то должен позволить мне в летние каникулы взять их с собой на Аляску, – пошел на сговор предприимчивый старик.

– По рукам, – бодро отозвался Пит Макдугл.

– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил его отец.

– Всю первую половину дня буду работать в своем кабинете. Нужно сделать срочный перевод… А к полудню отлучусь на пару-тройку часов.

– Ты все-таки втрескался в эту Камиллу Кэмпбелл, – укоризненно покачал головой отец.

– Втрескался?! Что за словечки, пап? – рассмеялся Пит. – Я не подросток. Она интересна мне как человек, как женщина. Что в этом дурного?

– Ничего дурного, если вы сможете с этим справиться, – пробурчал Иен, которого этим утром ничто не радовало. – Камилла была миленькой малолеткой, но теперь она заурядная стерва, к тому же явно озлобленная на весь мир. Открой глаза, сынок!

– Она не озлобленная. У нее депрессия, которая объясняется тем, что пришлось пережить этой женщине. Во всяком случае, ее положение требует нашего понимания и сочувствия. Тем более все проходит. И она вовсе не стерва, а просто прямолинейный человек. И насчет ее заурядности я тоже не соглашусь, отец. Короче, позволь мне самому разобраться в этом.

– Вообще не понимаю, в чем тут разбираться?! Будто в городе мало благополучных одиноких женщин, – предубежденно фыркнул старик. – И будь поосмотрительнее наедине с ней, если вы, конечно, не в домино там играете. – Йен двусмысленно кивнул в сторону лавандовых полей. – Оставит тебя с еще одним младенцем на руках и сгинет в неизвестном направлении, – предостерег он сына.

– По твоей предубежденности можно подумать, будто это от тебя ушла жена, – насмешливо заметил Пит. – Но вспомни, как вы жили с мамой.

– Твоя мать была удивительной женщиной, Пит, – прочувствованно сказал отец.

– Знаю, папа, – мягко ответил сын.

Камилла слышала, как машина припарковалась возле «Небесных трав», где она часто скрывалась от начинавшего тяготить ее одиночества либо от ожидания чего-то неопределенного, что донимало ее после случившегося на лавандовом поле.

– Не суетись, Джейкоб. Я все сейчас аккуратненько упакую, – бойко заверила Вайолет своего постоянного покупателя.

Камилла неприкаянно слонялась по тесной подсобке. Ей казалось теперь, что вся ее прежняя жизнь – дорогие деловые костюмы, будни, насыщенные событиями и общением, изысканный досуг, содержательные разговоры – навсегда отошла в прошлое. Она больше не наденет туфель на высоких каблучках, не украсит себя подаренными Робертом драгоценностями. Светская жизнь Бостона, как и вообще светская жизнь, была для нее недосягаема, и в первую очередь в области ее желаний, а не возможностей. Но и чем себя занять взамен привычного, Камилла не знала, оттого и слонялась по подсобке магазинчика старшей сестры.

Она вспоминала о событии трехдневной давности. Но, в отличие от Пита, при этих воспоминаниях ее лицо не освещалось блаженной улыбкой, скорее на нем появлялась мина недоумения.

Камилла, как ей казалось, не могла заблуждаться в своем отношении к Питу. Он был для нее обычным, добротно сработанным провинциалом, бесспорно эрудированным, в меру интеллигентным и прочая… Но для того, чтобы очаровать Камиллу, в нем недоставало определенной доли изящества. Ей нравилось разгадывать человека, Пит же был весь как на ладони с его нетерпеливостью и природной страстностью. Ей, бесспорно, льстило его мужское внимание и тот трепет, с которым он прикасался к ней, но сама Камилла чувствовала себя настроенной. на другую волну.

В конце концов близость с Питом Макдуглом теперь, по прошествии времени, представлялась ей актом ее человеческого отчаяния, но не влечения, как эмоционально показалось в первый момент.

Она не лелеяла мечту найти равноценную замену Роберту. В противном случае это была бы не любовь, а пользование. Но Камилла не находилась и в том состоянии потерянности, когда появляется драгоценная способность ценить то малое, что доступно.

В ней теплилась внутренняя потребность заглушить тоску более сильным чувством. Любым другим. Не обязательно любовью – мимолетной или зрелой. Даже банальное сексуальное желание сгодилось бы для смены полюсов. Но она не видела Пита Макдугла объектом своей страсти.

Она боролась с собой, задавала прямые и жесткие вопросы, на которые, увы, не обнаруживала ответов, сколько ни старалась. Она кляла себя бесчувственным поленом, но и гнев, обращенный вовнутрь, не приносил плодов.

– Пока! – услышала Камилла радостный возглас старшей сестры и вышла из укрытия. – Я хотела с тобой поговорить, трусиха, – обратилась к ней Вайолет.

– Почему трусиха? – удивилась Камилла.

– А как еще назвать человека, который прячется от обязательств?

– Не поняла.

– Пит Макдугл. Я вынуждена была объясняться с ним вместо тебя. Ты скрываешься, не подходишь к телефону. Мужчина извелся… – полушутя, полусерьезно выговорила ей Вайолет.

– Я ему что-то должна? – притворилась непонимающей Камилла.

– Что еще можно ожидать от коварной соблазнительницы?! – возмутилась Вайолет. – И почему хорошим парням всегда так не везет с женщинами?

– Не знаю, что он тебе сказал, – уперлась Камилла, внутри у которой все затрепетало.

– Зачем что-то говорить, сестренка? Или ты считаешь, кругом одни дураки? Думаешь, я не видела, какой ты вернулась на днях с поля? Кажется, это было три дня назад… Почему ты до сих пор не позвонила маме?

– А зачем мне ее беспокоить?

– Что значит беспокоить? Она гораздо сильнее беспокоится из-за того, что ее дочь не звонит, – продолжала проповедовать Вайолет, воспользовавшись отсутствием посетителей.

– Я не хочу больше слов сочувствия и поддержки, заверений в том, что все образуется. Вайолет, я этого порядком наслушалась в первые месяцы своего пребывания в больнице. И что изменилось с тех пор? – взволнованно проговорила младшая сестра.

– Ты сама виновата в том, что ничего не изменилось. Ты хоть раз улыбнулась Питу, которого к тебе так тянет, словно у него других забот нет?

– Послушать тебя, в Пите Макдугле решение всех моих проблем! – возмущенно всплеснула руками Камилла.

– Не всех, но многих, – доверительно тихо произнесла Вайолет. – Повторяю, я видела, какой ты была три дня назад и какой снова стала, прячась от него.

– Ух! Этот разговор не по мне, – сказала Камилла, собираясь уходить.

– Вот я и говорю: трусиха! – воскликнула старшая сестра.

Камилла постояла у выхода, но вернулась, приняв вызов Вайолет.

– Говори все, что приспичило. Обязуюсь выслушать, – надменно отчеканила Камилла.

– Ну, так вот! – заявила Вайолет. – Ты вернулась в Уайт-Хилл. И полагаю, здесь и останешься. Так что потрудись уживаться со своими соседями, Камилла… Тебе известно, что Пит Макдугл в старших классах школы играл роль Крутого Парня?

– Тебе виднее, ты же с ним училась.

– Да, говорю, как было. Он был тогда забавным бесенком. Девочки к мальчишкам-сверстникам относятся, как правило, чуть свысока. Вот и я была такой. Иронизировала над их мальчишечьими выходками.

– Общие места. Давай дальше, – скептически подгоняла сестру Камилла.

– Но учился он всегда хорошо. Легко поступил в колледж. Там, собственно, он и встретил Дэбби. Его буквально подхватило и понесло, он уже не оглядывался. Дэбби оказалась запойной тусовщицей. Для нее жизнь была непрерывной вечеринкой. Не знаю, что у него было за чувство к ней. Скорее всего, рассчитывал ошарашить эту бывалую девицу своей оригинальностью, боялся ударить в грязь лицом, показаться слабаком. Может быть, я ошибаюсь, но это больше походило на соревнование, кто кого круче. Не приходя в сознание, они поженились. Как-то мгновенно обзавелись малышами, никто ничего понять не успел, они, видимо, тоже. Пит опомнился первый. Вернулся к учебе, стал зарабатывать. Семья же, по сути, держалась на его матери. Это благодаря бабушке мальчишки не оказались заброшенными. Пит смог повзрослеть, а Дэбби нет. Она маялась-маялась, пока не решилась бросить все и всех… Ты бы видела Пита в тот период. Он так боялся, что ее предательство отразится трагически на мальчиках, что глаз с них не спускал, прямо как наседка. Над ним даже все в округе потешались из-за этого. Умные люди намекнули, что скоро парнишки начнут веревки из него вить, если он не успокоится. Пит их послушал. Стал строже, требовательнее… Но я знаю то, что мало кому известно. Наши окна смотрят на их дом. Долго, очень долго Пит просыпался среди ночи, спускался в кабинет, включал настольную лампу и ходил взад-вперед чуть не до рассвета…

– Очень трогательно. Но только к чему ты все это рассказываешь, Вайолет?

– У тебя все было благополучно с твоим Робертом. Чисто, я бы даже сказала, стерильно. Ты бы никогда не вернулась в Уайт-Хилл, если бы не несчастье. И я бы не вернулась, когда бы не предательство Симпсона. А Пит тут навечно. У него старый отец, о котором он заботится, сыновья-подростки. Что в его жизни может произойти такого, чтобы он смог почувствовать себя счастливым, Камилла?

– Ты меня спрашиваешь? – удивилась та.

– Да, я спрашиваю тебя, – твердо произнесла Вайолет.

– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – еще выразительнее удивилась Камилла.

– Потому что ты совершила поступок, который позволяет мне спрашивать тебя, – строго проговорила Вайолет. Камилла холодно бодалась со старшей сестрой взглядом. – Ты знала, что он не Роберт. И он не принуждал тебя. Я правильно понимаю ситуацию?

– Да, Вайолет. Он не Роберт, и он не принуждал меня. Но это никого не касается.

– Ой ли! – покачала головой Камилла.

– Это скорее ты та женщина, которая может составить счастье Питу Макдуглу, со всем-то твоим великодушием и пониманием. А не я, – резко парировала младшая сестра, дерзко смерив взглядом Вайолет.

– Иногда ты бываешь безжалостна, – упрекнула ее старшая. – Ты думаешь, мне не известно, как люди воспринимают меня? Полагаешь, не знаю, что за спиной называют «тронутой Кэмпбелл»? И не скажу, что они не правы. Не говорю о своем теперешнем состоянии, но о том, какой я вернулась в Уайт-Хилл после развода, даже вспоминать боюсь. Я, словно лишенная почвы под ногами, боялась сделать шаг. Все отдавало болью.

– Мне известно это состояние, Вайолет, можешь не объяснять, – сухо проговорила Камилла.

– А я, как никто другой, знаю, каково было Питу после того, как его бросила жена. Вот только он не махнул на себя рукой, как я. Он все такой же бойскаут, и он надеется…

– Мне нечего на это сказать, Вайолет, – нервно проговорила Камилла, отведя взгляд.

– Просто не обижай его, – шепотом попросила ее старшая.

– Боже, Вайолет! Я-то думала, ты обо мне печешься! – с едкой усмешкой на лице воскликнула Камилла, резко повернувшись к сестре.

Камилла не заметила, как распахнулась дверь в магазин. Она лишь увидела нацеленный взгляд Вайолет и посмотрела в ту же сторону.

На пороге магазинчика «Небесные травы» застыл Пит Макдугл.

– Здравствуй, Вайолет! Здравствуй, Камилла! – смущенно поздоровался он с обеими сестрами.

– Присмотрите за магазином. У меня дела в оранжерее, – поспешно ретировалась Вайолет.

Камилла вопросительно посмотрела на Пита.

– Я искал тебя, – вынужден был признать он.

Ее взгляд продолжал задавать безмолвный вопрос.

– Хотел поговорить…

Камилла еще выше приподняла брови.

– …по поводу мульчирования почвы, – выпалил он.

– Мульчирования, значит? – переспросила она. – Не виляй, Макдугл. Говори, что действительно хотел мне сказать.

– Пару дней назад я был возле твоего надела и взял пробу для рН-тестирования плодородного слоя. Нужно подкормить… На ближайшие дни обещают дожди, самое время мульчировать почву… Я интересовался…

– Макдугл, – жестко перебила его Камилла. – Я уже поняла, что ты очень заинтересован в хорошем урожае лаванды. Я готова посоветоваться со своей сестрой. Думаю, мы продадим тебе этот участок. О цене не волнуйся.

– Ты меня неверно поняла, Камилла. Как раз наоборот, – произнес Пит.

– Наоборот?

– Я уже договорился с Вайолет… И о стоимости работ, и об объеме. Я буду вам помогать, а она заплатит мне, получив выручку от урожая.

– Ты хочешь сказать, что Вайолет официально наняла тебя? – недоверчиво переспросила Камилла. – И ты пришел поговорить о мульчировании? Тогда и говори с Вайолет! Не со мной, потому что я тебя не нанимала.

Камилла прошла мимо него и покинула магазинчик «Небесные травы». Предупредив Вайолет о своем уходе, Пит поспешил вслед за ней.

– Очень экспрессивная брюнетка! – заметил он с улыбкой, нагнав Камиллу. – Вайолет прячется в своем магазинчике, тебе тоже вот-вот наскучит возиться с этим куском земли. Не пропадать же такому делу.

– Вот и купи.

– Но оно же ваше, семейное!

– Зачем тебе это, Пит? – спросила Камилла, резко остановившись. – Что ты хочешь?

– Если ты думаешь, что я молю о снисхождении и любви, это не так. Но я не могу пройти мимо, когда человеку необходима помощь.

– Это очень странно звучит, ты не считаешь? Я категорически отказываюсь от подобной помощи, но ты, видите ли, не способен пройти мимо… А секс – это тоже от широты души?

– Секс был хороший. Мне он был необходим, возможно, даже больше, чем тебе, – признал Пит Макдугл. – Я лишь смею надеяться, что ты не жалеешь.

– Я не жалею, – твердо произнесла женщина.

– Значит ли это… – пробормотал Пит, взяв ее за руку.

– Отстань, Пит, – бросила она, вырвала руку и ускорила шаг.

– Значит, все-таки жалеешь, – подытожил он, остановившись посреди тротуара.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Камилла ненавидела себя за то, что оставила Пита с этим убеждением. И с Вайолет она рассталась не на дружественной ноте, поэтому, когда старшая сестра позвонила и пригласила поужинать в городе, Камилла с радостью согласилась.

Камилла очень корила себя за то, что разучилась сдерживаться. За время общения с уравновешенным Робертом она ошибочно решила, что научилась контролировать свое переменчивое настроение, овладела искусством управления собой. Теперь же оказалось, что все это было иллюзией. Лишь благодаря терпению и спокойствию любимого она пребывала в душевном равновесии. А оставшись без его поддержки, вновь стала капризной маленькой девочкой, конфликтной и неуживчивой, которой проще обидеть хорошего человека, чем воздержаться от хлесткого комментария. Оказывается, и как человек она была лучше с Робертом, чем без него.

Впервые с момента своего возвращения Камилла оделась изящно. Не броско, но чрезвычайно женственно. Она решила устроить себе проверку – весь вечер вести себя дипломатично, благоразумно, чтобы после не сожалеть о сказанном или содеянном.

– Что-то случилось? – спросила ее Вайолет, которая с некоторых пор судила не по внешности человека.

– Все нормально. Почему ты спрашиваешь? – искренне удивилась младшая сестра.

– Ты такая напряженная, – задумчиво произнесла старшая.

– Давай поговорим о тебе, Вайолет, – предложила Камилла. – С тех пор как я вернулась, мы почти не разговаривали о тебе.

– Брось, – отмахнулась та.

– Вайолет, не нужно меня щадить. С моим приездом у тебя прибавилось нервотрепки. Я это знаю. И постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы твоя жизнь была спокойной. Я давно хотела тебя спросить о твоем здоровье. Ты выглядишь очень… анемичной. Ты давно обследовалась у врача?

– Тебе кто-то что-то сказал? – настороженно произнесла Вайолет.

– Выходит, есть причина для беспокойства?

– Банальные головные боли, – призналась Вайолет.

Подошла официантка, и они сделали заказы.

Как Камилла ни старалась, но разговор за ужином не клеился. Она ела без аппетита, да и Вайолет, судя по всему, тоже. Зато Киллеру посчастливилось подъесть за ними остатки принесенного из ресторана ужина.

Камилла пожелала Вайолет спокойной ночи и уединилась в своей комнате. Она знала, что не уснет. Решила занять себя разбором привезенных из Бостона вещей. Наугад открыла первую коробку. В ней оказались диски с их любимой музыкой.

Роберт обожал музыку. Он фанатично выискивал в музыкальных магазинах редкие записи, собирая свою фонотеку. Они любили включить музыку негромко, когда возвращались домой после работы. Камилла неспешно готовила под музыку, они ужинали и садились в гостиной, тихо разговаривали, случалось, что и любили друг друга под музыку, в приглушенном свете…

Камилла смотрела на огромную коробку, в которую месяц назад бережно упаковала коллекцию дисков, и не понимала, зачем ей все это теперь. Как будто слух и чувство прекрасного были только у Роберта и ушли вместе с ним.

Она вспомнила, что иногда даже ревновала Роберта к этой музыке. Он мог нежно пресечь ее болтовню, когда хотел насладиться любимым фрагментом. Бывало, разыскав и купив долгожданный диск, он уединялся в своем кабинете, закрывая дверь изнутри, и мог не выходить часами, ставя диск вновь и вновь.

Камилла никогда не высказывала недовольства и отчаянно стремилась слушать музыку его ушами, понимать его сердцем, чтобы не разочаровать своего разборчивого возлюбленного. А теперь, наедине с коробкой, доверху набитой музыкальными шедеврами, она не желала послушать ни один из них. Она отодвинула эту коробку.

Рука потянулась к другой, поменьше. Там, в оберточной бумаге, покоились их семейные фотографии в рамочках. Камилла бережно развернула верхнюю. Это был их свадебный портрет.

– Ты самая красивая невеста на моей памяти, – произнесла в тот день мама.

– Вот уж не думал, что городской парень сможет сделать тебя счастливой! – сообщил отец.

– И ты поедешь с ним в Бостон, сумасшедшая! – воскликнула Дэйзи, которая сама вскоре перебралась не куда-нибудь, а во Францию.

Камилла не могла припомнить, как же отнеслась к ее браку Вайолет, да и какое это имело теперь значение!

Официально они с Робертом были мужем и женой меньше года.

– Это только в первый миг невыносимая боль. Не делай из этого трагедию, любимая, – прошептал ей Роберт, перед тем как навсегда закрыть глаза.

Эти слова звучали в ее голове, когда она очнулась в больнице, чувствуя мучительную боль каждой клеточкой своего тела, своей души. Эти слова заставили ее выполнить свой гражданский долг в суде, подняться с больничной койки, стремительно пойти на поправку. И эти же слова начали преследовать ее в ночных кошмарах, когда она вышла из больницы.

Камилла презирала слабость во всех ее проявлениях. Поэтому она заставила себя собрать вещи и вернуться в Уайт-Хилл. Настало время предпринять очередной шаг, так решила она в завершение непростого дня.

Она проснулась от ощущения нежного поцелуя на своих губах. Этот поцелуй казался таким настоящим.

Камилла, не открывая глаз, сделала глубокий вдох. До нее донесся запах Пита. Ночной и свежий, как роса. Она протянула руку и дотронулась до него.

В темноте комнаты она увидела его. На Пита падал лунный свет из окна. Он сидел на краю ее постели.

– Я боюсь, Пит, – шепнула Камилла.

– Конечно, ты боишься. Человеку свойственно бояться всего нового, – проговорил он, склонившись к ней.

– Почему я чувствую себя такой виноватой? Как можно стыдиться того, что я не умерла вместе с ним? И я сержусь на него постоянно.

– Почему, Камилла?

– Если бы он не пытался оказывать сопротивление нападающим, мы были бы живы, оба… – прошептала она.

– Ты не знаешь этого наверняка. Да и как бы он смог смотреть тебе в глаза, нося в себе такое малодушие? А как ты смотрела бы на него?

– Разве ты поступил бы так же, даже зная, что они не оставят тебе шанса?

– Я надеюсь, что у меня хватило бы для этого решимости, – твердо проговорил Пит.

– Это безумие, Пит! – взволнованно воскликнула Камилла. – Как можно бороться со злом, обрекая себя на смерть, кидаясь на нож, подставляясь под пули? Разве жизнь не превыше гордости?

– Ты же знаешь, что он защищал не свою гордость, Камилла. Я больше чем уверен, что он надеялся отвести удар от тебя. Только так он мог сохранить ваше человеческое достоинство. Ни ты, ни он не смогли бы жить дальше, зная, что над вами грязно и безнаказанно надругались, – прошептал Пит и жарко поцеловал ее.

Камилла прижалась щекой к его груди. Она испытывала острую потребность верить ему. Он провел ладонью по ее стриженым волосам, по спине.

– Роберт погиб не напрасно, – уверенно проговорил Пит. – Ты жива. Осталось почувствовать это и не предавать его, – произнес он, заглянув в ее блестящие глаза. – Ты сама только что сказала, что жизнь превыше гордости.

Камилла погрузилась в сон. Ей только предстояло понять, что все это было красочным видением. Она еще долго ощущала поцелуи Пита на своих губах. И множество чувств, волнующих и жарких.

– Пит! – воскликнула она и… проснулась.

Ее подушка была влажна от слез, спина вся в горячечной испарине.

– Боже, – проговорила она, поняв, какой живой сон ее посетил.

Дом спал.

Она тихо прошла и проверила оба входа. Двери были заперты изнутри.

Ей привиделся самый реалистичный и самый фантастический сон в ее жизни.

Камилла смогла подняться только около полудня. До этого она безответственно валялась в постели, размышляя над тем, какую важную роль во влюбленности играют обстоятельства. Ведь если бы не этот странный и волнующий сон, утром она бы и не вспомнила о своем навязчивом соседе. Но, с другой стороны, откуда взяться такому сну, как не из ее собственного отношения к Питу, которое умело скрывалось за кажущимся безразличием? И она не стыдилась этих легкомысленных фантазий. И лишь когда услышала недовольный рык Киллера, заставила себя подняться.

– Хуже старого ворчливого мужа, – побранила она пса, накладывая корм в собачью миску.

Но пес вопреки предположению ждал вовсе не этого.

Киллер уткнулся мордой в ее колени.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что скучал? – недоверчиво произнесла она, но все же нагнулась и принялась гладить холеную домашнюю собаку, которая еще недавно была грязной бездомной псиной. – Откуда такая потребность привязываться к человеку? Ты же лучше многих знаешь, на какие жестокости способны некоторые из людей. Зачем вновь и вновь испытывать судьбу, надеясь, что на этот раз жизнь будет к тебе добрее? Я ведь не привязываю тебя к себе насильно. Просто кормлю. В остальном ты свободен… Не понимаю я тебя, – покачала она головой.

Видя настойчивость Киллера, на этот раз Камилла пустила пса в дом. Это была новая веха в их отношениях. Он безошибочно нашел ее комнату и улегся на полу.

Камилла села на край кровати и расплакалась, как плакала этой ночью, когда мысленно прижималась к груди Пита.

Киллер преданными глазами смотрел на свою хозяйку, давая понять, что она не одна.

Ощущая в себе всплеск энергии, Камилла решила израсходовать ее на хозяйственные нужды. Взяла в напарники Киллера и отправилась на поле. Она засекла время с намерением поставить рекорд. Ласковый майский ветерок заботливо обдувал ее.

Длинные ряды лаванды больше не отпугивали ее. Спортивный азарт и врожденная сноровка помогали справляться с работой. И усталости она не чувствовала.

– Добрый день, мисс Кэмпбелл.

Камилла подняла голову. На краю поля стояли мальчики Макдугл.

– Мне не нужна ваша помощь, если вы для этого пришли, – категорически отказалась она.

– Вы всегда так говорите, – отозвался Саймон.

– Но это действительно так, – настаивала Камилла.

Киллер подбежал к Шону и Саймону и поприветствовал каждого, оставив землистые отпечатки передних лап на их джинсах.

– Побегайте лучше с собакой, – предложила она детям.

– Мы не маленькие, мисс Кэмпбелл, – гордо заявил Шон.

– Ну, как хотите, – сказала она и вернулась к работе.

– Папа собирается купить нам лошадь, когда начнутся каникулы! – поделился с ней радостной вестью Шон.

– Неожиданно, – отозвалась Камилла.

– Дед против, но отец сказал, что уже все решил, – заверил ее Саймон.

– А он не боится, что у него прибавится тревог? – заинтересовалась женщина.

, – Мы пообещали быть осмотрительными, – заявил Шон.

– А вашим обещаниям можно верить? – иронически осведомилась Камилла.

– Мы знаем, какая на нас ответственность, мисс Кэмпбелл. И распределим обязанности по уходу за лошадью. Не хватало только, чтобы отец пожалел, что доверил нам лошадь, – решительно произнес Саймон.

– Кстати, как он? – как бы к слову спросила их соседка.

– Немного расстроен, – чистосердечно поведал ей Шон.

– А что так? – поинтересовалась Камилла.

– Прошедшей ночью звонила наша мама. Он долго разговаривал с ней в своем кабинете. Трубку взял дед, он не хотел звать отца… Ну, вы понимаете… Но папа подошел и долго разговаривал с ней.

– Что-то серьезное?

– Не знаем. Но он всегда бывает расстроен после разговоров с ней.

– А вы часто разговариваете с мамой?

– Нет, – коротко ответил Саймон.

– Что же мешает? – спросила она.

– Она звонит не нам. Да мы и не хотим… После того, как она сказала, что ей необходим воздух, что с нами она задыхается, – резко произнес Саймон. – Но это все дерьмо!

Шон толкнул его под локоть.

– Не говори «дерьмо» при даме, – испуганно проговорил Шон.

– Я поняла твою мысль, Саймон, – сказала Камилла.

– Простите, – извинился он. – Но она хочет, чтобы мы ее поняли. Она даже прощения не просит. Обвиняет нас в том, что мы эгоистичные дети и не хотим ее понять.

– Ее послушать, мы должны сказать: «Все в порядке, мамочка. Делай как знаешь», – присоединился Шон.

– А вы? Что же ей говорите вы?

– То же, что и она, – резко сообщил Саймон. – Какие у нее основания обвинять нас в эгоизме? Ей нужна свобода? Что же, мы тоже не хотим зависеть от ее капризов. Она не звонит нам, когда у нее с очередным приятелем все в порядке. Она звонит, когда ей нужно, чтобы ее пожалели. Как мы живем, ее не очень-то волнует.

Камилла остановилась на краю поля напротив мальчиков. Она смотрела в сердитые детские лица, и в какой-то момент ей стало страшно. Не имело значения, чьи мысли они озвучивали, дедовские или свои. Они прониклись этим. И не их была в том вина.

Ей не хотелось ничего говорить ни в поддержку, ни в опровержение.

– Мы волнуемся за отца, – доверительно произнес Саймон.

– А что? Есть причины для волнения?

– Она ему не нужна. Это он и сам понимает. Но папа не способен разорвать эти отношения из-за нас. А она пользуется этим и мучает его своими поздними звонками, а он после этих ночных разговоров всегда сам не свой, – признался Саймон.

– Мальчики, возможно, вы чего-то недопонимаете в их отношениях. У взрослых еще и не такое случается, – осторожно сказала Камилла.

– О каких отношениях вы говорите, мисс Кэмпбелл? – возмущенно воскликнул раскрасневшийся Шон.

– О любви, – сорвавшимся голосом шепнула женщина.

– Это невозможно, – возразил Саймон.

– Ты в этом уверен? – спросила его Камилла, горько улыбнувшись.

– Тогда… это неправильно, – нашел свой аргумент Шон.

– Любовь от неправильности только ярче разгорается, – заверила его женщина.

– И что же делать, мисс Кэмпбелл? Смотреть, как она разрушает жизнь нашего отца? – потребовал ответа Саймон.

– А вы пробовали с ним говорить на эту тему?