Текст книги "Медалон"

Автор книги: Дженнифер Фаллон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Джордж выглядел шокированным:

– Проиграть? Как ты могла только представить такое, детка? – Прежде чем она успела ответить, в дверях показалась та самая послушница, которая разносила напитки. Она одарила Тарджу и Джорджа горящим взором, а затем обратилась к Р'шейл.

– Сестра Джойхиния желает, чтобы ты возвратилась в зал, Р'шейл, – любезно произнесла она, хотя ее улыбка предназначалась исключительно защитникам. Р'шейл поразилась, что ей позволили провести в обществе брата даже те несколько минут, что они беседовали на балконе.

Она посмотрела на офицеров и пожала плечами:

– Я должна идти.

– Бедная маленькая трудница, – посочувствовал Тарджа, – мы ведь не можем ослушаться мамочку, правда?

– Как вы думаете, если бы я обозвала Мэгину безмозглой сукой, мне удалось бы добиться изгнания из Цитадели? – шепотом поинтересовалась она.

Посол оставил женщин, окружавших Верховную сестру и Джойхинию, и теперь стоял за колонной по другую сторону зала, лаская испуганно выглядящую послушницу. Р'шейл подозревала, что ее мать намеренно поощряла аппетиты лорда Пайтера, преследуя какие-то свои цели. Грех и нравственность были религиозными категориями, а сестры Клинка старались не касаться того, что имело хотя бы какое-то отношение к религии. Замазанные по всей Цитадели фрески и резьба были скрыты от глаз, поскольку чувства сестер оскорбляли сами изображения богов, а вовсе не потому, что язычники увековечивали сцены телесных наслаждений. Мудрое правление основывается на законе и здравом смысле, а не на варварских представлениях о морали и нравственности. Однако, по мнению Р'шейл, лорд Пайтер переступил все возможные границы, и то, что никто не высказывался о безобразном поведении посла, показывало, насколько Медалон боится обидеть Кариен.

Р'шейл в сопровождении Тарджи и Джорджа подошла к матери. Та с интересом слушала заявление сестры Хэррит об увеличении числа язычников.

– Настало время новой чистки, – громко провозгласила мистресса общины.

– Совершенно очевидно, что они снова отбились от рук, – сказала Джойхиния. Джакомина при этом горячо закивала в ее поддержку.

«Джойхиния могла бы предложить пробежаться голышом через всю Цитадель, и Джакомина так же горячо закивала бы в ее поддержку», – мысленно усмехнулась Р'шейл.

– Снова поползли слухи о пришествии дитя демона. Но чистка? – Оглядев сестер, Мэгина беспечно пожала плечами.

– Сестры, слухи о порождении демона не смолкают на протяжении уже двух столетий. Им следует уделять ровно столько внимания, как и раньше.

– Но сейчас они действительно набирают силу, – заметила Хэррит. – Я бы не удивилась, узнав, что они уже достигли южной границы, – она скользнула взглядом по Р'шейл и посмотрела на Тарджу. – Вы только что оттуда, капитан. Вы что-нибудь слышали?

– Я слышал, как об этом распинался сумасшедший старик. Но никто не воспринял его речи всерьез.

– Ага, вот видите! – вскричала Хэррит, получив подтверждение своим словам.

Р'шейл было очень интересно, о каких таких слухах они говорят. Сплетни, бродившие среди оставшейся в Медалоне горстки несчастных язычников, никогда не достигали ушей обычной трудницы, даже такой привилегированной, как Р'шейл. Она обернулась к Джорджу и прошептала:

– Что за дитя демона?

Мэгина услышала ее и ответила на вопрос:

– Согласно языческой легенде, Р'шейл, Лорандранек, последний король харшини, зачал ребенка, который не был ни чистокровным харшини, ни человеком. Его называют дитя демона. Считается, что он обладает огромной разрушительной силой.

– Все больше поводов объявить охоту и убить его, – добавила Хэррит.

Мэгина усмехнулась:

– Объявить охоту и убить, Хэррит? Считается, что ребенок был зачат мужчиной, которого в последний раз видели двести лет назад!

– Но мы же не верим в богов и демонов, поэтому, если рассуждать логически, никакого дитя демона не может быть в природе!

Мэгина рассмеялась.

– Отлично, Р'шейл! Так что не будем тратить ценные людские ресурсы, посылая защитников охотиться на несуществующего ребенка. Скоро слухи сойдут на нет, как это всегда происходило и раньше.

– Но ведь нельзя отрицать, что количество язычников неуклонно растет, – возразила Джойхиния. Р'шейл узнала яростный блеск в глазах матери, которая искусно направляла Верховную сестру к публичному совершению ошибки.

– Я не отрицаю этого, сестра. Для меня это предмет глубокой озабоченности. Но я должна спросить себя, где мы допустили просчет, в результате которого эти люди отвернулись от Сестринской общины? Виновно ли в этом наше правление? Ведь прежде чем наводить порядок в чужих домах, нужно прибраться в своем.

Джойхиния отвесила Верховной сестре глубокий поклон.

– Такие слова свидетельствуют о мудрости, достойной истинной Верховной сестры, Мэгина.

Старшая женщина благодарно поклонилась на столь изысканный комплимент Джойхинии. Р'шейл бросила взгляд на мать и вздрогнула. Она знала это выражение лица, знала этот ядовитый, холодный, жуткий блеск в глазах, как никто другой. Джойхиния презирала Мэгину. Р'шейл отхлебнула вина и, разглядывая старших сестер, гадала, как скоро произойдут следующие похороны, следующее сожжение и будет объявлена новая Верховная сестра. Она посмотрела на Тарджу и поняла, что его мысли заняты тем же.

Глава 4

Р'шейл одернула тунику, посмотрела, чистые ли у нее ногти, и провела рукой по косе. Теперь можно было постучаться в дверь, ведущую в комнаты матери. Просторные апартаменты на третьем этаже крыла основной сестринской резиденции перестали быть домом Р'шейл в тот самый день, когда она впервые надела зеленое. Девушка не приходила сюда без приглашения с тех пор, как ей исполнилось двенадцать и она была послана к трудницам. В апартаментах матери до сих пор была комната, считающаяся спальней Р'шейл, но она была совершенно безлика и бездушна. Дом встречал девушку с той же теплотой и гостеприимством, как мог бы встретить любой из первоклассных броденвэйльских постоялых дворов. Но это ее ничуть не огорчало – одним из преимуществ быта трудницы было отсутствие необходимости жить дома. И похоже, это было единственной веской причиной, все это время удерживающей Р'шейл от совершения чего-нибудь достаточно серьезного, что могло бы повлечь за собой ее отчисление.

Дверь открыла старая Хелла, спокойная и терпеливая служанка Джойхинии. Она отступила в сторону и почтительно присела, пропуская гостью. Джойхиния сидела у огня с раскрытой книгой на коленях. В комнате было слишком жарко. Хотя по улицам Цитадели уже начали гулять пронизывающие осенние ветра, сегодня выдался погожий теплый денек. Джойхиния предпочитала жару. Она подняла голову и, аккуратно закрыла книгу.

– Ты можешь идти, Хелла.

Служанка снова присела и удалилась. Джойхиния быстро изучила новое серое платье послушницы и затем посмотрела дочери в глаза.

– Ну?

Р'шейл отрицательно покачала головой. Этот ритуал насчитывал уже несколько лет. Каждый выходной, когда она приходила на обед, мать встречала ее одним и тем же вопросом. Поначалу мать задавала полный вопрос: «Ну, у тебя начались месячные? » – но год тянулся за годом, ничего не происходило, и вопрос сократился до нетерпеливого: «Ну? » Р'шейл обошла всех врачей в Цитадели, но никто так и не смог дать вразумительный ответ, почему у нее так и не начались женские циклы. У ее подруг все произошло задолго до пятнадцати лет, а Р'шейл уже исполнилось восемнадцать и, хоть в остальном внешне она не отличалась от своих сверстниц, менструаций так и не было. Девушка мечтала, чтобы мать перестала мучить ее этим вопросом.

Джойхиния, получив стандартный ответ, как обычно, раздраженно поджала губы.

– Серый – не твой цвет, – заметила она, бережно положив книгу на столик. – К твоим рыжим волосам зеленый шел больше.

– Я постараюсь как можно скорее стать сестрой, мама. Может, голубой будет смотреться лучше.

Джойхиния то ли не заметила иронии в ее голосе, то ли предпочла ее игнорировать.

– Если бы ты взялась за дело в полную силу, то вполне могла бы в течение двух лет выйти в первые старшие послушницы, – задумчиво проговорила она.

– Мама, я пошутила.

Джойхиния холодно посмотрела на дочь.

– А я – нет.

– Разлить вино? – Р'шейл подошла к длинному, уже накрытому для обеда полированному столу и взяла графин. Нужно было срочно уйти от темы ее академической успеваемости – этот путь мог привести к нежелательным вопросам, отвечать на которые у нее не было ни малейшего стремления.

– Ну, так ты уже перебралась в крыло послушниц?

– Да, на прошлой декаде. Я поселилась вместе с Джуни Риверсон.

Джойхиния нахмурилась.

– Риверсон? Мне незнакомо это имя. Откуда она?

– Ее семья приехала сюда из Броденвэйля. Они начинали рыбаками на Стеклянной реке. Ее отец теперь крупный торговец. Джуни первую из семьи приняли в Сестринскую общину.

Джойхиния отпила вина и покачала головой.

– Я прослежу, чтобы тебе выделили комнату с более подходящей соседкой. Пусть это будет как минимум дочь какой-нибудь сестры.

– Я не хочу. Мне нравится Джуни.

– Мне совершенно не важно, что тебе нравится, юная леди. Я не собираюсь оставлять тебя в комнате с речной простолюдинкой из Броденвэйля.

– В общине все равны; по крайней мере Сестры Клинка провозглашали именно это.

– Равны и ровня – разные вещи, – заметила Джойхиния.

– Если ты устроишь так, чтобы меня переселили в другую комнату, об этом сразу все узнают, – возразила Р'шейл. – И так ходят слухи, что я смогла стать послушницей только благодаря твоей протекции. Если я получу лучшую комнату, то слухи обретут реальную почву.

Чтобы быть точной, слухи и подозрения заключались в том, что если бы Р'шейл не была дочерью члена Кворума, ее бы давно выгнали из трудниц. Однако Р'шейл справедливо полагала, что ее матери совершенно незачем об этом напоминать.

Джойхиния пристально посмотрела на дочь и проговорила:

– Отлично, можешь остаться со столь дорогой твоему сердцу рыбачкой. Но не приходи ко мне жаловаться, когда больше не сможешь выносить ее скрежещущий акцент или привычку всеми правдами и неправдами избегать регулярного мытья.

Р'шейл была не настолько глупа, чтобы открыто выразить свою радость от этой маленькой победы.

– Обещаю, что молча буду сносить последствия моей глупости, мама.

– Хорошо, – согласилась Джойхиния. Было странно, что она выглядела по-настоящему вполне довольной дочерью, хотя та оказалась способной перехитрить ее. – А теперь давай обедать, пока жаркое не остыло.

Р'шейл заняла свое место за столом, Джойхиния зажгла свечи. Стены уже потускнели примерно на четверть от дневного сияния, и свечи почти не освещали комнату. Р'шейл подождала, пока мать тоже села за стол, и только потом подняла серебряную крышку со стоящего перед ней блюда. Это была жареная свинина, красиво уложенная среди разнообразных осенних овощей. Нежное мясо было обильно полито густым ароматным соусом. При виде этого в животе Р'шейл все перевернулось, и накатила тошнота.

– В чем дело?

Девушка подняла глаза на мать, размышляя, нужно ли сказать что-нибудь по поводу мяса. Оно пахло преотвратно, впрочем, как и все мясо в последнее время. Хотя, возможно, ей просто кажется. Р'шейл каждый раз предупреждала подруг, чтобы те не ели мясо, потому что от него несет тухлятиной, но они не разделяли ее мнения и уплетали обед за обе щеки.

– Все в порядке, – ответила Р'шейл, беря в руку вилку. – Выглядит чудесно.

– Еще бы, – хмыкнула Джойхиния. – Поварам пришлось потрудиться. Представляешь, сначала я заказала экзотические фардоннские блюда из даров моря, но потом, когда повара уже принялись за дело, я передумала и велела приготовить свинину. Так что лучше тебе съесть все до кусочка, а то их нытью не будет конца.

Скривившись от отвращения, Р'шейл ткнула мясо вилкой. Они ели в тишине. Девушка давилась каждым куском, Джойхиния, судя по всему, наслаждалась едой. Если бы мясо имело хоть намек на несвежесть, она бы тут же отправила его обратно на кухню и закатила бы поварам грандиозный скандал.

Наконец Джойхиния отложила вилку и изучающе посмотрела на дочь.

– Джакомина сказала, что на этой неделе ты трижды пропустила занятия.

– Мне нездоровилось, – иметь мистрессу просвещения в ближайших союзниках матери было крайне неудобно. Мэгина не рассказывала и о половине выходок Р'шейл. – У меня страшно болела голова, но стоило мне немного отдохнуть, как боль отступила.

– Ты ходила к врачу? – Джойхиния не терпела болезней и беспомощности.

– Головная боль не показалась мне веским поводом для визита к врачу.

– Хорошо, но, если это повторится, посоветуйся с сестрой Гвинел. Ты не можешь позволить себе пропускать занятия.

– Да, мама, – покорно кивнула Р'шейл. Похоже, мать беспокоил только пропуск занятий, а не то, что дочь могла быть больна. В раздражении девушка отодвинула незаконченное блюдо и заговорила о том, что гарантированно вывело бы ее мать из себя: – Ты давно виделась с Тарджой?

– Твой сводный брат предпочел не наносить мне визит, равно как и я ему. Надеюсь, ты придерживаешься той же политики.

– Но он же мой брат!

– Сводный брат, – поправила она. – Однако это не существенно. Тарджаниан – возмутитель спокойствия, и тебе следует держаться от него подальше.

– Потому что это ставит тебя в неловкое положение? Из-за твоей должности? Хорошо хоть я не нарушаю правила. – «В основном, – про себя добавила она, – а если и нарушаю, то умеренно».

Лицо Джойхинии потемнело от раздражения.

– Даже не вздумай угрожать мне, дитя. Думаю, излишне напоминать тебе о том, что будет, если я снова услышу о твоем неудовлетворительном поведении.

– Я обязательно приму меры, чтобы в следующий раз, когда я буду вести себя неудовлетворительно, ты ничего об этом не услышала, – пообещала Р'шейл, сделав серьезное лицо.

Джойхиния отпила вина и критически посмотрела на дочь.

– Однажды ты выведешь меня из себя, Р'шейл. И, уверяю, последствия тебе не понравятся.

Р'шейл был прекрасно знаком этот взгляд. Пора было менять тему.

– Что здесь делает кариенский посол? – спросила она. Политика была единственной темой, интересующей ее мать.

– Удивительно, что тебе нужно об этом спрашивать. Он здесь, потому что у нас новая Верховная сестра. Ему нужно заново утвердить договоры между Медалоном и Кариеном.

– А-а, – протянула Р'шейл. Любая трудница-первогодка могла бы сама догадаться об этом, но сейчас ее оплошность была тут же забыта.

– Также он здесь наблюдает за жизнью Сестринской общины, – продолжила Джойхиния. – Он хочет увериться, что мы не отклонимся от политики преследования идолопоклонничества. Он хочет, чтобы Мэгина начала новую чистку, и лоббирует членов Кворума поддержать его. Хэррит уже на его стороне. Франсил не важно, какую точку зрения поддержать в данном вопросе, пока дело не коснулось внутренней жизни Цитадели. Если я поддержу его, то ко мне присоединится и Джакомина – тогда посол добьется желаемого.

– А не слишком ли крутая мера? Не думаю, чтобы в стране осталось так уж много язычников. Может, не стоит затрачивать такие усилия, только чтобы избавить Медалон от нескольких отщепенцев, тайно поклоняющихся деревьям, камням или чему-то еще, в чем они видят свое божество?

Джойхиния нахмурилась.

– Да, вижу, у нашей Верховной сестры есть сторонники. Надеюсь, ты не высказываешь подобные мысли публично? Не следует забывать, что ты – моя дочь.

– Не беспокойся, мама, об этом невозможно забыть.

– Рада слышать. Я сделала все возможное, чтобы облегчить тебе жизнь. Надеюсь, однажды ты вернешь мне этот долг, – лицо Джойхинии скрывалось за бокалом и было трудно прочесть его выражение, но у Р'шейл появилось омерзительное чувство, что ее мать уже знает, как именно она должна будет этот долг вернуть.

А еще у девушки было очень плохое предчувствие – совершенно не важно, что там задумала Джойхиния, но ей, Р'шейл, это точно не понравится.

Глава 5

Лорд Защитник дождался конца месяца хелены – три месяца с момента назначения Мэгины Верховной сестрой, – прежде чем ознакомить ее с планами самых необходимых реформ в обороне Медалона. Он бессознательно одернул свой красный мундир, проходя вместе с офицерами по длинному холлу, ведущему к кабинету главы общины и государства. Стук сапог приглушался мягкой голубой ковровой дорожкой, протянувшейся до высоких двойных дверей в конце холла. День был в разгаре, стены ярко сияли. Слева от лорда Дженги вышагивал командующий Гарет Уорнер – старший офицер разведки защитников. Этот подтянутый, начавший лысеть мужчина обладал обманчиво мягкими манерами и приятным голосом, которые превосходно маскировали необычайно острый и глубокий ум. Справа, держа в руках охапку свернутых пергаментов, шел Тарджа Тенраган. Сестра Сьюлин, секретарь Мэгины, поднялась из-за стола.

– Милорд Защитник. Командующий. Капитан. Я доложу Верховной сестре о вашем прибытии.

Трое мужчин остались стоять, а Сьюлин постучалась и исчезла за высокими двойными дверями кабинета. В ожидании Дженга с любопытством принялся разглядывать двери. Они были совершенно лишены украшений и покрыты тонким слоем бронзы, под которым, наверное, притаилась языческая резьба. По всей Цитадели огромное количество дверей, стен и потолков были так же покрыты слоями краски или металла, чтобы скрыть наследие создателей города. Дженге довелось увидеть множество замечательных фресок и барельефов, чтобы он мог чувствовать искреннее сожаление по поводу сокрытия подобных произведений искусства от людского взора. Харшини были талантливыми художниками, но их сюжеты в основном тяготели к изображению наиболее низменной стороны человеческой природы и неизменно кочевали от сцены к сцене и от божества к божеству. Малый зал, прежде чем перейти во владение Сестринской общины, был храмом, посвященным Кальяне – языческой богине любви. Роспись на его потолке была, таким образом, откровенно эротична. Ныне потолок неукоснительно подвергался тщательной побелке каждые два года, чтобы не допустить даже частичного проявления рисунка.

Размышления Дженги были прерваны появлением Сьюлин.

– Верховная сестра ждет вас.

Лорд Защитник толкнул тяжелую дверь и прошел в кабинет, за ним последовали его спутники. При появлении посетителей Мэгина поднялась и обошла вокруг стола, приветливо протянув к ним руки, а Драко остался стоять позади с непроницаемым – впрочем, как и всегда – выражением лица. Дженга не помнил, когда в последний раз Верховная сестра демонстрировала бы ему такое уважение или держалась бы с ним как с равным.

– Милорд Защитник! Неужели, став Верховной сестрой, я внушаю вам такой ужас, что вы чувствуете необходимость в моральной поддержке?

– Ну что вы, ваша милость. Я привел с собой этих двоих, только чтобы вы могли расспросить их и пощадили меня. – Брови Мэгины удивленно поползли вверх.

– Это не светский визит, полагаю? Хорошо, устраивайтесь. Судя по количеству документов в руках у Тарджи, нам потребуется некоторое время.

Кабинет Верховной сестры занимал гигантское помещение, и Дженге так и не удалось догадаться, что там было изначально. Стены обладали эффектом свечения, а огромные, от пола до потолка, окна выходили на каменный балкон. Напротив окон располагался массивный резной письменный стол, перед которым стояли четыре тяжелых кожаных кресла, где обычно рассаживались члены Кворума. Мэгина указала офицерам на кресла и села за стол, положив ладони на его полированную поверхность.

– Итак, Милорд Защитник, чем я могу вам помочь?

– У меня есть несколько предложений, ваша милость, – начал он, – относительно защитников и обороны Медалона в целом.

– Например?

– Хитрианские набеги. Договор с Кариеном. Охрана наших границ. Проблемы, связанные с внутренними волнениями.

Мэгина нахмурилась.

– Это целый список, Дженга. Давайте по порядку. Начнем с хитрианцев.

– Как скажете, ваша милость, – согласно кивнул Дженга. – Я хочу, чтобы защитники получили разрешение пересекать хитрианскую границу при преследовании нарушителей.

Добродушное лицо Верховной сестры выглядело озадаченным.

– Дженга, вы хотите сказать, что наши мальчики просто останавливаются у границы и смотрят, как хитрианцы угоняют стада на свою территорию?

– Боюсь, что так, ваша милость.

– И как долго творится это безобразие?

– Порядка десяти лет, – ответил за Дженгу Тарджа, не скрывая своих чувств по этому поводу. – Тогда, при посещении Заставы, у Трайлы сломалась карета и ей целый день пришлось прождать на дороге. Она решила, что если бы защитники были ближе к дому, вместо того чтобы гоняться за хитрианскими налетчиками, то она бы избежала столь длительного и неприятного времяпрепровождения. На следующий же день Трайла ввела запрет и с тех пор отказывалась отменить его, невзирая на многочисленные прошения как Лорда Защитника, так и командующего Веркина.

– Это так, Драко? – обратилась Мэгина за подтверждением к Первому Копью.

Драко молча кивнул. Выражение его лица ничуть не изменилось.

– Полагаю, да, ваша милость.

– Считайте запрет отмененным, – повернувшись к Дженге, она хлопнула ладонью по столу. – Это самая абсурдная вещь, которую мне когда-либо доводилось слышать. Сколько потерь из-за этой глупости мы понесли от хитрианцев за десять лет? Во имя Основательниц, иногда я поражаюсь нашим сестрам, – тут она снова нахмурилась и обратилась к трем сидящим перед ней защитникам: – Уверена, что ваша тактичность не позволит моим комментариям покинуть стены этого кабинета.

– Можете рассчитывать на нас, ваша милость, – заверил ее Дженга. Драко промолчал. Он был посвящен во все секреты Верховной сестры и, насколько было известно Дженге, ни разу за более чем тридцать лет не дал повода подвергнуть сомнениям свою надежность. Мэгина бросила взгляд на Тарджу.

– Тарджа, ты провел на границе четыре года, не так ли? И все это время ты не имел позволения пересекать ее? Сегодня же отправлю Веркину приказ, отменяющий запрет Трайлы, – она улыбнулась Дженге. – Ну, с этим мы справились в два счета, верно? Какой следующий пункт вы хотели обсудить?

– Я хотел бы усилить охрану нашей северной границы, – ответил он, внутренне радуясь реакции Верховной сестры на его первую просьбу. – Или, если выражаться точнее, я хотел бы эту охрану установить.

Мэгина откинулась на спинку кресла.

– Наша северная граница защищена договором с Кариеном, милорд. Так было на протяжении приблизительно двух столетий. Зачем нам охранять северную границу, если мы можем потратить эти деньги на более насущные нужды?

Дженга посмотрел на Гарета и кивнул. Это было в его компетенции.

– Мы не думаем, что договор с Кариеном является в равной мере выгодным для обеих сторон, как нам пытаются это внушить, – осторожно произнес Гарет.

– Я только что подписала кариенский договор, гарантирующий нам защиту на последующие двадцать лет, – возразила Мэгина. – Или у вас есть основания считать, что Кариен не собирается его выполнять?

– Ваша милость, полагаю, нам следует принять во внимание предшествующую договору историю, – ответил Гарет, – причины, по которым он был заключен.

– Я знакома с историей Медалона, молодой человек, – напомнила ему сестра. – Я довольно продолжительное время была мистрессой просвещения.

– Я помню, ваша милость, но прошу вас выслушать меня. – Мэгина кивнула, позволив Гарету продолжать. – Дело в том, что двести лет назад ситуация была несколько иной. Тогда община, хоть и развивалась она крайне быстро, не имела еще достаточной силы и власти, чтобы с ней считались. Медалон тогда был лишь кучкой разрозненных городов и поселений, большая часть которых поклонялась богам харшини. Сестринская община изгнала харшини и заняла Цитадель, но язычники продолжали сопротивляться, а Медалон еще не располагал военной мощью, чтобы окончательно избавиться от них.

– Пока я не вынесла для себя ничего нового, командующий, – сказала Мэгина.

– Я еще не закончил, ваша милость. Позвольте мне продолжить, – попросил Гарет. – Как я уже сказал, Медалон как государство был ничтожен. Армии не было. Не было ничего, что можно было бы противопоставить кариенской угрозе.

– Да, а они собирались захватить нас, – кивнула Мэгина.

– На самом деле им нужен был не сам Медалон, – включился в беседу Тарджа. – Кариенцы шли на юг, в Хитрию и Фардоннию. Попутное выметание харшини было лишь частью их плана. Им нужен был весь континент – от Северных земель до Дреджианского океана.

– Но их планы провалились, – Мэгина явно получала удовольствие от беседы. – Налетела буря и развернула их от наших границ.

– Она не только развернула их назад, но и уничтожила почти всю армию. Между прочим, язычники до сих пор уверены, что это Лорандранек вызвал бурю с помощью магии и что именно он спас Медалон. Но, было ли это божественным вмешательством или просто доброй удачей, все замыслы кариенцев рухнули. У них ушли годы на создание армии для этого великого нашествия, ради этого королю Оссиру пришлось довести нацию до нищеты. Провал замысла стоил ему поддержки князей и, что еще важнее, поддержки Церкви Хафисты. Это привело к падению династии. Король был изгнан и бесславно скончался менее чем через два года. Трон унаследовал сын его сводной сестры, откуда и берет начало нынешний правящий дом.

– Командующий, я восхищена вашим пониманием истории, но вы ведь рассказываете это мне с какой-то целью?

– Вы правы, ваша милость, – кивнул Гарет. – Дело в том, что когда договор подписывался впервые, Кариен был совершенно обнищавшим государством под началом четырнадцатилетнего мальчишки. Сестры Клинка контролировали Цитадель и несколько окрестных деревушек. Ни одна из договаривающихся сторон не была достаточно сильной, и обе извлекли выгоду из подписанного пакта. Медалон заручился безопасностью со стороны своих северных соседей и смог направить все свои силы на защиту южных рубежей. Кариен получил необходимую передышку и, что еще более существенно, заслужил одобрение и поддержку церкви, включив в договор условие искоренения харшини и всех форм язычества в Медалоне.

– Что в свою очередь, – поддержал рассказ Тарджа, – привело к созданию корпуса защитников. Сестры Клинка согласились с требованиями кариенской стороны, потому что они соответствовали их собственным целям. Церковь Всевышнего Хафисты – самая могущественная сила в Кариене. Было безопаснее принять условия северного соседа и удержать его по ту сторону границы, чем отказаться от договора и рискнуть подвергнуть Медалон нашествию кариенских рыцарей или, того хуже, кариенских миссионеров. Защитники были признаны избавить Медалон от харшини и разрушить все виды идолопоклонничества.

–Задача, с которой они блестяще справились, – улыбнулась Мэгина. – А нашей философии мы придерживаемся до сих пор.

– Здесь и таится опасность, ваша милость, – Дженга решил, что ему самое время вступить в дискуссию. – Так же как Сестринская община придерживается тех же взглядов, что и двести лет назад, так и кариенцы продолжают проповедовать прежние принципы.

– Три года назад, – продолжил Гарет своим вкрадчивым, обманчиво мягким голосом, – сын короля Ясноффа достиг совершеннолетия и формально признан кронпринцем Кариена. Во время церемонии он в своем первом обращении к князьям обещал закончить начатое Оссиром дело. «Увидеть, что Церковь Всевышнего распростерла свои крылья от одного края великого континента до другого» – кажется, дословно это звучало именно так.

Мэгина пожала плечами.

– Пока что это только слова юноши, едва достигшего совершеннолетия. Я не могу отвлечь довольно большую часть ресурсов, основываясь лишь на хвастливой речи молодого человека. Кроме того, как доказывает само ваше присутствие, – у нас теперь есть защитники. Если станет очевидно, что кариенцы собираются нарушить договор, – вы отлично подготовлены, чтобы защитить нас.

Тарджа покачал головой.

– На самом деле, ваша милость, это не совсем так. Мы можем защитить или юг, или север. Но не обе границы одновременно.

Гарет согласно кивнул.

– Тарджа прав. Слишком много защитников заняты делами, которые можно описать только как церемониальные. Если Кариен двинется на нас, мы не сможем остановить их. Им даже не потребуется объявлять нам войну. Такая армия, как кариенская, вчистую разделается с Медалоном в считанные месяцы.

Мэгина подняла ладонь.

– Минуточку, пожалуйста, – попросила она. – Я не успеваю за вашей мыслью. Давайте вернемся к исходной проблеме – планируют ли вообще кариенцы нарушить договор. Пока вы не доказали мне, что они это сделают.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, ваша милость, – сказал Гарет, прекрасно понимая, что ошибки быть не может. – Соглашение с Кариеном требует от Медалона уничтожить все языческие культы и сделать то же с харшини, не так ли? За последние два года мы раскрыли больше культов, посвященных первобытным богам, чем за предшествующие тридцать лет. Слухи о дитя демона активны как никогда. За последние полторы сотни лет никто даже не видел харшини, однако то и дело мы обнаруживаем факты поклонения их богам.

– Наверняка работа хитрианцев или фардоннцев, – задумчиво проговорила Мэгина. – Они до сих пор придерживаются язычества. Я слышала, что даже сейчас члены Лиги чародеев в Гринхарборе медитируют над неким осколком магической скалы в какой-то пещере в ожидании, что харшини снова заговорят с ними.

– Это называется Всевидящий Кристалл, – поправил Гарет. – Он находится в Храме богов в Гринхарборе.

– Не важно, – отмахнулась Мэгина, – может, это именно они поощряют распространение язычества?

– Мне кажется, что распространение язычества в Медалоне поощряет не кто иной, как Кариен, – твердо ответил Гарет.

– С какой целью? Они так же страстно желают покончить с язычеством, как и мы. Зачем им нужно насаждать его в Медалоне?

– Это происходит как раз потому, что их главное желание язычество искоренить. Причем не только в Медалоне, но и в Хитрии, и в Фардоннии. В данный момент Медалон стоит у Кариена поперек дороги. Два столетия назад мы были ничтожеством, и, если бы не чудовищная буря, кариенские войска промаршировали бы через нас прямо к нашим южным соседям. Но в минуту слабости им пришлось подписать с нами договор, который до сих пор неукоснительно выполнялся. Единственная лазейка, которая им осталась, – это невыполнение договора с нашей стороны, а именно: того, что касается уничтожения идолопоклонничества. Чем больше язычников в Медалоне поднимут головы, тем больше у Кариена поводов пересечь границу с целью их подавления. Им даже не придется нарушать соглашение, ваша милость. Они могут просто использовать его против нас на законных основаниях.

Мэгина тяжело вздохнула, еще не до конца убежденная защитниками, но Дженга видел, что она настроена отнюдь не скептически и это было обнадеживающим признаком.

– Лорд Пайтер настоятельно советует провести в стране очередную чистку. Не очень похоже на действия человека, рассчитывающего напасть на нас из-за нашего бездействия в этом вопросе.