Текст книги "Призрак из прошлого"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Вы за это поплатитесь! – заверещала Оливия. – Моя мама от вас косточек не оставит, вот что!

– Твоя мама узнает обо всем слишком поздно, – заверила ее Бет. – Нечего совать нос на улицу по ночам.

Повизгивая от смеха, Зелда вытащила из кармана халата моток веревки и уже принялась скручивать Оливии руки за спиной, когда луну внезапно закрыло огромное черное облако. Но луной оно не ограничилось, а почему-то стало стремительно снижаться прямо на поляну, и Оливия поняла, что это никакое не облако, а громадная птица.

От распростертых крыльев по поляне пролетел мощный порыв ветра. Зелда с Бет замерли в ужасе, как суслики, потом хором ойкнули и, дергая ногами, взвились в воздух: птица подхватила их когтями за шиворот.

Оливия стряхнула с рук веревку и потрясенно прислонилась к дереву. Птица, победоносно клекоча, величественно поднималась ввысь, а вместе c ней возносились в небо и Бет с Зелдой, причем первая была в обмороке и болталась, как тряпичная кукла, а вторая пыталась брыкаться и кричать, но слышно с такой высоты ничего не было.

Переведя дыхание, Оливия поспешно двинулась к туннелю; коты, обогнав ее, пустились вперед, озаряя сырую темноту ярким теплым светом. Но, проводив ее до заколоченного выхода во дворик, они остановились, приготовившись возвращаться к Генри.

– Спасибо! – с чувством сказала им Оливия и помчалась через сад к академии, не осмеливаясь оглянуться. Дверь в холл стояла нараспашку, вокруг не было ни души. Добравшись до спальни, Оливия вздрогнула: кто-то, стараясь не хлопнуть, закрыл окно.

– Кто тут? – спросила Оливия у темного силуэта.

– Я, – отозвалась Доркас Мор. – Решила притворить окно, а то холодина страшная. Ты куда ходила?

Доркас числилась в одаренных, но Оливии ни разу не случалось видеть, в чем проявляется ее талант.

– Куда-куда, в туалет.

– А Эмму не видела? Ее тоже нет.

– Эмму? Ну… да. Она там же, – поспешно соврала Оливия.

– Тогда спокойной ночи. – Задернув шторы, Доркас юркнула под одеяло.

Оливия последовала ее примеру, но некоторое время ворочалась с боку на бок, пытаясь согреться, успокоиться и ломая голову над загадкой распахнутого окна. Кто его открыл – Эмма? И куда она исчезла? Говорят, она умеет летать. Неужели Эмма и была той птицей на поляне? Но тогда ей будет не попасть обратно! Дождавшись, пока Доркас сладко засопела во сне, Оливия на цыпочках сбегала в коридор и открыла там окно.

– Удачи, Эмма! – шепотом сказала она в морозную лунную ночь.

Наутро глаза у Оливии отчаянно слипались, да и у Эммы вид тоже был утомленный. В столовую девочки спустились вместе, одинаково бледные, и у самых дверей нагнали Чарли с Фиделио.

– Вы что, всю ночь провели на ногах? – участливо поинтересовался Чарли.

– Ага, и не только на ногах! – Оливия подмигнула Эмме. – Потом расскажем.

Свое слово она сдержала и на первой же перемене вместе с Эммой присоединилась к Чарли с Фиделио, сидевшим на поленнице неподалеку от руин.

– Ну, рассказывайте скорее! – поторопил сгоравший от нетерпения Чарли.

Оливия, не скупясь на подробности и размахивая руками в особо драматических местах, изложила ночное приключение.

Чарли с уважением посмотрел на Эмму:

– Что, тольрух ожил?

– Конечно, – приосанилась та. К ним подбежал Габриэль.

– Слышали новость? – ликующе спросил он, плюхаясь рядом. – Зелду с Бет нашли нынче утром аж на Вершинах, в одних пижамах! Обе в шоке и понятия не имеют, как там очутились.

– Зато мы имеем, – гордо сказала Оливия.

Выслушав историю про тольруха, Габриэль недоверчиво воззрился на худенькую Эмму.

– Из тебя получается такая здоровенная птица? А хомячков твой тольрух, часом, не ест? – подозрительно спросил он.

Эмма помотала головой, и все слушатели ночной эпопеи покатились со смеху. Но когда хохот стих, Чарли вспомнил о Генри, и по спине у него пробежал холодок.

– Жду не дождусь выходных, – вздохнул он. – А сегодня ночью мне потребуется помощь.

– Ты что, все-таки собираешься… – обмер Фиделио.

– Да, – решительно сказал Чарли. – Я собираюсь в гости к Скорпио.

Глава 16
ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА

В гости к чародею Чарли решил отправиться из мастерской живописцев: ведь там картина будет выглядеть просто как одно из пособий, а если его там кто и застанет, всегда можно сказать, что он зашел по просьбе Эммы – посмотреть на ее работы.

Покончив с уроками, Чарли заторопился в спальню.

– Куда это ты так спешишь, Бон? – спросил знакомый ледяной голос.

Чарли обернулся – точно, Манфред.

– Никуда, – самым будничным тоном ответил он.

– У меня к тебе разговор, – остановил его Манфред.

– Что, прямо сейчас?

– Да, это срочно. – Манфред шагнул вплотную к Чарли и уставился ему в глаза. Чарли знал, к чему тот ведет, и проворно отвел взгляд.

– Чего потупился? В глаза смотри! – потребовал Манфред.

– Не хочу и не буду, – отрезал Чарли. – И вообще, я тоже кое-что умею – забыл?

– Хм… – Манфред озадаченно погладил себя по подбородку, на котором пробивалось несколько волосков.

– Какая у тебя шикарная борода намечается, – делано удивился Чарли.

Манфред насупился, не в силах решить, что это – грубая лесть или просто грубость.

– Ладно, свободен, – сказал он наконец. – Но смотри, не суйся, куда не след.

– Конечно-конечно, – заверил его Чарли и улепетнул.

И зачем, спрашивается, Манфред его останавливал? Задержать, что ли, хотел?

Первое, что увидел Чарли с порога спальни, – Билли Гриф, который копошился у его тумбочки, да еще с портретом Скорпио в руках.

– Совсем обнаглел? – свирепо спросил Чарли.

– Я искал одну свою вещь, запропастилась куда-то, – самым невинным тоном оправдывался Билли. – Думал, а вдруг она случайно попала к тебе в тумбочку. А это само оттуда выпало, я ни при чем.

– Ага, как же, само! Случайно! Картина не могла выпасть, она лежала в глубине ящика! Опять шпионишь?

– Ну почему ты меня все время подозреваешь в каких-то гадостях? – с упреком спросил Билли. – Я правду говорю.

– А ну отдай картинку, – надвинулся на альбиноса Чарли.

– Да пожалуйста, забирай, больно она мне нужна! – Билли послушно протянул ему портрет чародея. – Ух ты, смотри, какой тут кинжал нарисован! – Он потыкал пальцем в мастерское изображение заваленного разными вещицами стола. – Глянь, как блестит! Острый, небось, как бритва. Таким кого хочешь зарезать можно.

– Да уж наверно, – процедил Чарли, отбирая картинку. – Смотри, еще раз увижу, что роешься в моих вещах…

– Больше не буду, – криво улыбнулся Билли, втянув голову в плечи. – Я же говорю, я нечаянно.

Чарли прихватил картинку и вышел. В коридоре он выждал, убедился, что Билли за ним не шпионит, и помчался в мастерскую.

К его удивлению, друзья уже ждали и были в полном сборе: явился даже Лизандр.

– Габриэль мне рассказал про твою затею, – объяснил он. – Давай на страже постою, а то вдруг посторонние сунутся, когда ты… когда ты будешь там.

– Спасибо! – поблагодарил Чарли.

Для эксперимента компания выбрала закуток за одним из монументальных полотен мистера Краплака. Чарли уселся на пол, а картинку положил перед собой, Эмма с Оливией устроились по бокам, а Габриэль с Фиделио присели напротив на скамейку. Лизандр, как и обещал, караулил у дверей.

Сомнения, которые и раньше мучили Чарли, теперь обуяли его с новой силой: ведь раньше он никогда ничего подобного не пробовал. А ну как он застрянет в картине? Подобный вариант мальчик как следует не продумал, но отступать было уже поздно, да и неловко как-то, раз уж все друзья присутствуют.

Набрав в грудь воздуху, Чарли сказал:

– Так, все, я пошел.

– Минутку, Чарли, – остановил его Габриэль. – Скажи нам, ты приведешь этого старца сюда? Или как?

– Скорпио? Надеюсь, что нет. Я просто посоветуюсь с ним, ну, может, возьму у него что-нибудь. – Чарли говорил с трудом, голова у него уже слегка кружилась, и это было знакомое ощущение – так всегда происходило, прежде чем раздавались голоса. Он еще успел произнести: «Я не…», а потом чародей взглянул ему в лицо, и Чарли услышал, как шуршит по полу хламида Скорпио и как постукивает мел о камень.

– Входи, – сказал надтреснутый голос.

Лица друзей стали таять в каком-то белесом тумане, и вот Чарли уже ничего не видел, кроме костлявого лица чародея и его проницательных глаз, желтых, как у тигра.

Мгновение-другое – и туман рассеялся. Чарли очутился в просторном кабинете, а может, и келье, озаренной свечами и холодной, как погреб. Пахло тут странно: свечным воском, какими-то диковинными приправами, смолой и плесенью. Все, что заполняло обитель чародея, сделалось реальным: закапанные воском и покоробившиеся от сырости свитки и фолианты, заточенные перья, выщербленные сосуды и блестящие реторты… и острый тонкий кинжал, который лежал поверх раскрытой книги, на самом краешке стола. Лезвие у кинжала было тонкое и такой остроты, что сверкало, как алмазный луч.

– Что надобно тебе, отрок?

Чарли дернулся: он и забыл, что чародей тоже его видит.

– Взираешь на кинжал? А ведомо ли тебе, какую силу таит сие оружие? Магическую, дитя. – Тигриные глаза чародея засверкали не хуже кинжала.

– Значит, вы все-таки меня видите, – пересохшими от волнения губами сказал Чарли.

– Вижу лишь твое лицо, и не первый день, ибо давно ты подглядываешь за мной, дерзновенный. – Выговор у Скорпио был напевный.

– Я пришел попросить у вас совета, – нервно произнес Чарли.

– И впрямь? – Чародей ответил ему недоверчивой усмешкой. – Тебе должно бы жаждать сей кинжал. Ведь он способен пронзить сердце и не оставить следов, ни царапины.

– Да я не собираюсь никого убивать, – воспротивился Чарли.

Скорпио будто и не слышал его возражений.

– Одно прикосновение, и враг твой падет замертво, – соблазнял он, вертя в костлявых пальцах кинжал.

Вот и Билли Гриф тоже зачем-то хвалил именно кинжал, а не что другое! Но Билли в число друзей Чарли не входил, так что его настырные попытки привлечь внимание к кинжалу можно считать предупреждением: раз Билли хвалил кинжал, ни в коем случае нельзя его брать.

– Кинжал мне не нужен, – отказался Чарли. – А нужно мне спасти друга.

– Тебе – нет, но кое-кому он надобен, – проворчал чародей. – Давно, давно стремятся они заполучить его. Но не те у них силы, не те. Не из полноценных чародеев эти охотнички.

«Речь явно о старике Блуре», – лихорадочно соображал Чарли, одновременно шаря глазами по столу. Что тут может пригодиться для спасения Генри? Да и как выбрать? Он, Чарли, в магических предметах ни аза не смыслит, а от Скорпио помощи пока что никакой, только отвлекает и пугает.

– Не желаешь ли какого зелья из дурманных трав? – предложил чародей. – Есть превосходные свежие яды.

– Спасибо, нет.

– Воззри на эти перья: довольно подложить одно врагу в башмак, и он охромеет на год! – Зловеще хохотнув, Скорпио положил кинжал и повертел перед носом у Чарли пестрым перышком.

– И калечить никого я тоже не намерен. – Чарли начал терять терпение. – Я же вам говорю, мне, наоборот, спасти человека надо.

– Спасти? – переспросил, как плюнул, чародей. – Спасение не по моей части, юноша. Душа моя больше лежит к убиению, к изничтожению. Изувечить, искалечить, ранить, отравить, сжечь, ввергнуть в безумие, уморить, заточить, превратить в тень – это я могу.

– Да-а, вы просто мастер, столько всего полезного умеете, – поспешно сказал Чарли, решив быть повежливее, чтобы не злить чародея. – Только именно сейчас оно все мне ни к чему. А у вас нечем сдвинуть камень – ну, валун?

Стоило Чарли произнести эти слова, и взгляд его упал на волшебную палочку, прятавшуюся за солидным фолиантом. Наверняка этот прутик длиной в полметра, толщиной не больше карандаша и был волшебной палочкой – чем еще он мог быть? Кончик палочки поблескивал серебром, и рука Чарли сама потянулась к ней.

– Нет, и не помышляй, этого тебе не дам, – резко сказал Скорпио. – Не моя она.

– А чья тогда? – спросил Чарли. Палочка оказалась гладкой и прохладной и сама легла в руку, как родная.

– Я похитил ее, – без тени смущения признался Скорпио, – у некоего валлийского чудодея. Тебе же она ни к чему.

– А по-моему, очень даже к чему! – не согласился Чарли. – То, что надо!

– Не дам! – Скорпио метнулся вперед, пытаясь отобрать палочку.

Чарли обежал стол, который теперь отделял его от чародея.

– Я ее потом сразу верну, честное-пречестное слово!

– Ты вернешь ее мне сию же минуту, – прорычал Скорпио, – не то обращу тебя в мерзкую жабу, и будешь квакать.

– Сию минуту не могу, она мне нужна, – отказался Чарли, едва успев увернуться от Скорпио.

– Вор! Негодяй! Так получай же! – Скорпио схватил копье и метнул его в Чарли, целя в голову. Со стола с шорохом посыпались бумаги, пучки сушеных трав и перья.

Чарли, не выпуская добычи, вильнул к низенькой дверце на том конце кабинета, отчаянно дернул кованую ручку, но дверь была заперта. Он отскочил от Скорпио, на бегу зажмурился и изо всех сил попытался представить себе лица друзей и мастерскую.

– Хочу обратно, сейчас же! – крикнул он что было сил.

Но не тут-то было: открыв глаза, Чарли убедился, что так и стоит посреди логова чародея. Сам Скорпио уже за ним не гнался, но, что гораздо хуже, нараспев возглашал какие-то заклинания, занеся копье.

– Мерзавец, негодяй презренный, я выжгу тебе сердце! – грозил он.

Чарли вжался спиной в стену, отступать больше было некуда. Все пропало, конец. А ведь об этом-то и предупреждал Бенджи, а он, Чарли, сдуру не послушал, нос задрал.

– Помогите! – простонал мальчик из последних сил.

Острие копья алело, как кончик раскаленной кочерги, и вдруг извергло тучу искр. Чародей швырнул копье в Чарли, тот пригнул голову и прижал к себе палочку, спрятав под плащ. Копье летело прямо на него, но Чарли даже не успел зажмуриться от страха.

Прямо из воздуха возникли чьи-то руки, ловко перехватили копье и пустили обратно в Скорпио. Темные, сильные руки в золотых браслетах, они высунулись из пустоты, а их владельца видно не было.

Копье со звоном ударилось о стену и обрушилось к ногам Скорпио, причем от искр обтрепанный подол его хламиды тут же затлел, и чародей в панике заорал дурным голосом. Дальнейшая его судьба осталась Чарли неизвестна, потому что кто-то невидимый с силой потащил его прочь, сквозь клубы едкого дыма, стремительно заполнявшего комнату.

– Чарли, вернись!

Чарли закашлялся и захлопал глазами, которые все еще слезились от дыма, но кабинет чародея уже сжался и превратился опять в картину, а сам мальчик очутился снаружи. Картину держали две темнокожие руки – те самые, что его спасли. Чарли поднял глаза и встретился с обеспокоенным взглядом Лизандра.

– Ну и напугал же ты нас, Чарли, – мягко сказал тот.

– Ты… это были твои руки, ты меня спас, – обессиленно пробормотал Чарли.

– Не я, – покачал курчавой головой Лизандр. – Пришлось позвать на подмогу души предков. Как хорошо, что ты цел.

– А что тут было? – спросил Чарли.

– Ой, такое было, такое! – Над ним наклонилась Оливия. – Ты раскачивался взад-вперед и кричал, а мы тебя звали-звали: «Вернись, проснись, Чарли, ау!»

– Да, а ты не отзывался и не просыпался, – подхватил Фиделио, – и тогда Лизандр на своем наречии позвал предков, а потом ты замер и замолк и – бац! – у тебя в руках откуда ни возьмись появилась эта штука. Оп – и вот она.

Чарли обнаружил, что все еще держит в крепко стиснутых пальцах волшебную палочку, гладкую и прохладную, и ее серебряный кончик поблескивает в свете ярких ламп, свисающих с потолка мастерской.

– Что это? – заинтересовалась Эмма.

– Похоже на волшебную палочку, – уверенно сказал Габриэль. – Точно, она.

Чарли кивнул:

– Скорпио уперся и не хотел мне ее отдавать. А сам сказал, что украл у какого-то валлийского волшебника. Валлийского, понимаете? Теперь я знаю, что делать! Палочкой надо командовать теми словами из дядиного словаря!

– Все это прекрасно, но времени у тебя в обрез, – напомнила ему Оливия. – В воскресенье эти гады собираются куда-то утащить Генри, и потом нам его будет не найти.

– И к тому же в руины никак не пролезть, – со вздохом проговорил Фиделио. – Мы же все под приглядом.

– Если бы только Танкред вернулся! – погрустнел Лизандр. – Устроил бы бурю, отвлек бы внимание…

– Да, буря бы нам пригодилась, – согласился Чарли, – но ждать, пока Танкред выпустит пар, нельзя. Значит, так, намечаем операцию на субботу.

Он не без труда поднялся и попытался упрятать палочку в рукав, но она не помещалась.

– Хочешь, я возьму на хранение, у меня руки подлиннее, – предложил Лизандр, и оказался прав: палочка без следа скрылась у него в рукаве.

– Давайте-ка расходиться, – забеспокоилась Эмма, – а то надзирательница уже по коридорам рыщет.

Чарли запихнул картинку под плащ, и вся компания гуськом потянулась из мастерской. Вскоре их настигла надзирательница, она же тетка Лукреция.

– Это что еще за безобразие? – заклокотала она. – Где вас носит, отбой был пять минут назад!

– Ой, извините нас, пожалуйста, – сверкнул белоснежными зубами Лизандр. – Мы рассматривали Эммины работы, и еще мои.

Надзирательница нахмурила брови. В воздухе запахло наказанием, и шестеро друзей затаили дыхание: вот сейчас прозвучит приговор, их всех оставят после уроков, и что тогда будет с Генри? Страшно даже подумать!

Лукреция Юбим торжествующе оскалилась.

– Вас всех… – начала она.

Но ее перебили.

– Виноват я, мадам, – сказал чей-то веселый голос. – Я им сам разрешил и, более того, позвал в мастерскую незадолго до отбоя. Так что накажите меня, договорились?

Мистер Краплак, как всегда заляпанный краской с ног до головы, встал между шестеркой преступников и надзирательницей, и торжествующая усмешка на ее физиономии сменилась просто злобной.

– Я весь раскаяние, мадам, – шаркнул ногой мистер Краплак. – Увлекся, потерял счет времени. Художники такой рассеянный народ! – Он повернулся к замершей компании. – Ну, бегите спать. И спасибо за конструктивные замечания. Что бы я без вас делал, дорогие детки!

Все шестеро бросились наутек, а мистер Краплак, доверительно заглядывая в багровое лицо надзирательницы, принялся подробно и задушевно выспрашивать у нее, как вылечить синяк, заработанный накануне при игре в регби.

– Он просто молодчина! – прошептал Габриэль, когда они вернулись в спальню.

– Куда это вы ходили такой толпой? – настойчиво спросил со своей койки Билли.

– Если я тебе скажу, ты всю ночь от кошмаров орать будешь, – страшным шепотом отвечал Чарли и тем удачно пресек дальнейшие расспросы.

Глава 17
ТАНКРЕД И ДЕРЕВО

На последнем этаже Громового дома Танкред Торссон обозревал разгром, который сам же учинил в собственной комнате. Пинком отшвырнув прочь кучку ботинок, он плюхнулся на кровать – точнее, на то, что от нее осталось. Матрас, как мостик, горбился на другом конце комнаты, заслоняя окно, а подушка с одеялом сплющенным комком были погребены где-то под рухнувшим комодом.

В данный момент на Танкреде был причудливый наряд, состоявший из пижамных штанов и зеленого школьного плаща. Всю остальную одежду мальчик успел или порвать, или заляпать едой. Выпускать пар ему уже изрядно надоело, он устал сердиться, но выйти из этого состояния никак не мог. Танкреда до сих пор то и дело потряхивало от ярости, отчего потряхивало и сам Громовой дом.

– Ты спустишься к ужину, сынок? – В дверь боязливо заглянула миссис Торссон. Голос у нее дрожал.

– А меня еще пускают в приличное общество? – Танкред мрачно уставился на заваленный шмотками пол.

– Но ведь сегодня у нас вроде бы потише, – мягко сказала его мама.

– Извини, я вовсе не хотел, чтобы у тебя болела голова, – расстроенно уронил Танкред.

– Милый, ты же не нарочно, я прекрасно знаю, – утешила его мама и тихонько пошла вниз. Бывали дни, когда она мечтала о том, чтобы жить в нормальном, а не Громовом доме, с нормальным мужем и обычным сыном, желательно симпатичным крошкой. Но такие приступы малодушия приключались с миссис Торссон редко: она обожала своих бурных мужчин и, стоически терпя мигрени, считала, что вряд ли была бы счастлива с кем-то еще.

Танкред подтянул пижамные штаны и вслед за мамой спустился в кухню. Мистер Торссон уже сидел за столом и с аппетитом поглощал солидную порцию картофельной запеканки с мясом. Миссис Торссон, как обычно, поставила перед сыном пластиковую тарелку: о фамильном фарфоре ей приходилось только мечтать.

– Приятного аппетита, – сказала она, накладывая запеканку Танкреду.

– Пора бы тебе уже успокоиться, – сурово обратился мистер Торссон к сыну. – На этот раз ты устроил затяжную бурю.

Пластиковая чашка, стоявшая перед Танкредом, подлетела в воздух; к счастью, налить в нее горячего чаю мама еще не успела.

– Я ничего не могу с собой поделать, – резко ответил Танкред. – Я пробовал, но… Это выше моих сил.

– Если хочешь знать, по-моему, во всем виноват ваш гипнотизер-староста, – прогремел мистер Торссон. – Младший Блур. Это ведь он тебя так завел?

– Не желаю обсуждать эту тему, – отрезал Танкред, и капюшон плаща вдруг вздулся у него за плечами от штормового ветра.

– Держи себя в руках! – грохнул отец. Лампа над столом угрожающе закачалась, будто на корабле.

– Да, а сам ты на это способен? – иронически заметил Танкред.

– Я, по крайней мере, способен управлять собой, – отозвался мистер Торссон. – Запомни, наш семейный талант может быть полезен, но только если ты им управляешь, а не он тобой. Понял?

– Да, да, понял. – Танкред скрипнул зубами, и окно у него за спиной распахнулось с таким стуком, что стекло чуть не вылетело из рамы. – Извините, – пробормотал он.

Сквозь открытое окно из леса, окружавшего дом, донесся странный звук – что-то вроде призрачного шелеста или шороха, но на Танкреда он оказал необычайное воздействие. Мальчик услышал не шелест, а музыку – тихую, но, несомненно, прекраснейшую музыку на свете. Беззвучно поднявшись, он одернул плащ и аккуратно придвинул свой стул к столу.

– Что случилось, Танкред? – удивилась его странному поведению миссис Торссон.

– Мне надо идти, – негромко ответил он.

– Куда? – спросил мистер Торссон.

– В лес. – Танкред махнул рукой, указывая на темные деревья за распахнутым окном. Мягко ступая, он вышел из кухни и покинул дом, не дожидаясь дальнейших расспросов.

Луна, полускрытая рваными облаками, скудно освещала лес, но Танкред шел вперед уверенно, не мешкая, потому что знал, куда идти. Он шагал на звук той прекрасной музыки, и в самой чаще леса он нашел то, что искал.

Это было дерево.

Дерево в алом уборе. Казалось, листья, что покрывали его тонкие ветви, горят красным пламенем, бросая золотой отсвет на поляну, на которую выбрался Танкред, – точно посреди ее полыхал костер. Кору дерева испещряли глубокие темные линии, и по ним к самым корням сбегала вода, но, вглядевшись, Танкред понял, что вода эта алая, цвета крови.

Пылающая листва дерева сдержанно шелестела, рождая ту самую мелодию, которая позвала Танкреда в путь, и, слушая ее, мальчик с каждым мгновением ощущал, как на него нисходит удивительный покой. Нет, буря по-прежнему жила в его душе, но теперь Танкред знал, что властен над ней, а не она над ним. Он наконец-то стал хозяином своему дару.

Постояв на озаренной поляне, он двинулся обратно, но, прежде чем углубиться в лес, обернулся. Таинственный свет угас, песня смолкла. Дерево исчезло.

– Я подогрела тебе ужин, – сказала мама, когда Танкред вернулся в кухню.

– Что там такое было? – поинтересовался отец.

– Дерево, пап. Алое дерево, и оно… ну как будто пело, то есть шелестело, но очень мелодично, я в жизни ничего подобного не слышал.

Мистер Торссон сощурился.

– Слыхал я о таком дереве, как же, – задумчиво прогудел он. – Матушка рассказывала мне о нем в детстве, но, разрази меня гром, подробностей не помню. Одно только помню точно: она говорила, будто дерево и есть Алый король.

– Наш предок! – вскричал Танкред.

– Ой, а у меня мигрень прошла, – удивленно сообщила миссис Торссон.

Танкред просиял.

– Завтра увижусь с ребятами, – решительно сказал он.

– Давно пора, – отозвался отец. После ужина он принялся наводить порядок в комнате, и вскоре к нему зашла мама со стопкой чистой одежды и постельного белья. Она объяснила, что припрятала все это на время «бурного приступа».

– Ты сейчас гораздо лучше выглядишь, – ласково сказала она. – Даже волосы и то больше дыбом не стоят, надо же!

– Мне и самому гораздо лучше, – заявил Танкред.

Спал он в ту ночь глубоко и крепко, как никогда, а проснувшись, с радостью обнаружил, что матрас и одеяло и все прочее в кои-то веки никуда не улетели за ночь. Танкред умылся, оделся и поспешил к завтраку, который прошел в самой мирной атмосфере. Миссис Торссон расхрабрилась и даже подала яичницу с ветчиной на фарфоровых тарелках, которые, как выяснилось, были припрятаны до лучших времен.

А Чарли до самого вечера ведать не ведал о возвращении Танкреда. Каково же было его изумление, когда он разложил учебники на столе в Королевской комнате и тут влетел Габриэль и выпалил:

– Угадай, кого я сейчас видел! Танкреда! Собственной персоной!

Чарли потрясенно уронил учебник и от счастья улыбнулся от уха до уха.

– Да ты что! Вот здорово!

Оба еще ахали и ухали и прыгали от радости, когда в Королевскую комнату, хромая, приплелся кислый Аза. Бинты с него уже сняли, но руки у рыжего оборотня все равно были в шрамах и ссадинах.

– Чего это вы развеселились? – недовольно процедил он.

– Так, приятные новости, – беспечно бросил Чарли.

В комнату подтянулись остальные одаренные: сначала Эмма, которая устроилась рядом с Чарли, затем Манфред и за ним хвостиком Билли и, наконец, Лизандр с Танкредом.

– Привет, Тан! – хором сказали Чарли и Габриэль.

– Как хорошо, что ты вернулся! – с чувством добавила Эмма.

Танкред и рта раскрыть не успел, как Манфред сердито сказал:

– А ну замолчать и все за уроки. Танкред и Лизандр, вы опоздали.

– Извини, приятель, – с улыбкой ответил Танкред.

– Я тебе не приятель, – огрызнулся Манфред.

– Хорошо, извини, Манфред, – мирно ответил Танкред.

Такой ответ, кажется, разгневал юного Блура еще больше. Он злобно глянул на Танкреда, но не придумал, к чему еще придраться, и промолчал.

Билли Гриф подобострастно засматривал ему в лицо.

– Твоя подружка заболела, да? Мне так жаль! – пропищал он, явно подлизываясь.

– Что-о? – окрысился Манфред.

– Я про Зелду, – робко пояснил Билли. – Зелду Добински.

– Какая она мне подружка, эта мымра! – Манфред замахнулся, примериваясь дать ему подзатыльник. – И вообще, Гриф, не суй нос не в свое дело, целее будешь!

– Хорошо, как скажешь, – униженно закивал Билли.

Вскоре все погрузились в работу, и, хотя в Королевской комнате царило сосредоточенное молчание, от напряжения оно, как раньше, в отсутствие Танкреда, уже не звенело – Чарли чувствовал это. Наоборот, дышалось легко, как после отгремевшей грозы. «Да, – подумал Чарли, – нас теперь пятеро, а их – всего-то трое. С Доркас, конечно, непонятно, потому что никто не знает, в чем ее дар». Он покосился на Доркас, которая даже уроки делала с легкой полуулыбкой. Ладно, будем считать, что она занимает нейтральную позицию, так спокойнее.

Мальчик поднял глаза на портрет Алого короля. А вдруг вместо государя ему опять явится дерево? Интересно, а получилось бы у него, Чарли, проникнуть в эту картину? И удалось бы поговорить с королем?

Голос Манфреда вернул его с небес на землю.

– Бон, хватит в облаках витать, за это пятерок не ставят! Ну-ка, за работу.

– Да-да.

Чарли уже готов был отвести взгляд от портрета, как вдруг уголком глаза уловил какое-то движение, точно за спиной у короля возникла некая смутная тень. Мгновенно забыв о Манфреде, он всмотрелся внимательнее, и точно – то была тень, и очертания ее делались все четче, пока наконец Чарли не различил лицо под темным капюшоном. Мальчику отчего-то подумалось, что эта зловещая тень отделяет его от Алого короля и ни за что не подпустит ближе и не позволит им побеседовать.

– Ты что, Бон, после уроков остаться захотел? – с нажимом спросил Манфред, приподнимаясь на стуле.

– Нет! Извини, я просто… просто задумался, у меня домашнее задание сегодня особенно трудное. – Чарли демонстративно принялся рыться в учебнике.

– Трудное – так трудись, – буркнул Манфред.

Чарли пришлось волей-неволей последовать его совету, и до восьми он не отрывался от уроков.

Очутившись на свободе, Танкред и Лизандр нагнали Чарли в коридоре.

– Лизандр мне все рассказал, – предупредив объяснения Чарли, заявил Танкред. – Постараюсь как-нибудь помочь твоему кузену.

– Чтобы ты да не помог! – убежденно воскликнул Чарли. – Понимаешь, штука в том, что мне надо проникнуть в руины, причем в субботу, когда меня никто не заметит.

– Неужели ты хочешь пробраться туда с другой стороны? – В голосе Лизандра прозвучало сомнение. – Это слишком опасно, Чарли! Тебе придется спускаться к реке по скалам, а они почти отвесные.

Подобный пейзаж Чарли не вдохновлял даже заочно.

– В принципе я мог бы пролезть через окно одной из башен, только тогда кто-то должен отвлечь внимание. – Чарли многозначительно глянул на Танкреда.

– Желаете бурю? – усмехнулся он.

– Буря – это самое то.

– Чарли, а как насчет палочки, мне пока оставить ее у себя? – Лизандр помахал рукой в воздухе.

– Пусть и правда побудет у тебя, мне так спокойнее, – согласился Чарли.

– Что это вы тут делаете? – Из-за поворота коридора на них вышел директор. – Нечего шататься по коридорам, вам всем давно пора спать!

Мальчики покорно закивали, быстро переглянулись и, не решаясь больше ничего обсуждать, разбежались.

В эту ночь сон долго не шел к Чарли: то ему мерещилось, что он падает с отвесной скалы, то – что тонет в бурной реке. Наутро Чарли был настолько погружен в собственные думы, что едва не отправился завтракать в пижаме, и, не останови его Фиделио, вышел бы конфуз.

– Чарли, ау! – Друг тряхнул его за плечо. – В таком виде разгуливать по уставу не полагается.

– А? Ой! – спохватился Чарли. – Голова ну совсем не варит. То есть варит, но я думаю только про Генри. Что с ним станется, если мы его не спасем?

– Спасем мы его, спасем! – подбодрил друга Фиделио, но особой уверенности в его голосе Чарли не услышал.

Однако к середине дня произошло событие, которое резко изменило их настроение. Явившись в столовую на ленч, мальчики с удивлением обнаружили, что на раздаче стоит кухарка.

Когда подошла очередь Чарли, кухарка, накладывая ему макароны, заговорщицким полушепотом сообщила:

– Мистер Комшарр просил кое-что тебе передать. Будь в «Зоокафе» в субботу в два часа дня, понял?

– А зачем? – Чарли замешкался.

– Шевелись же, Чарли! – заскулил у него за спиной Билли Гриф. – Думаешь, только ты голодный?

Фиделио, который стоял в очереди между ним и Чарли, попятился и с размаху наступил альбиносу на ногу. Тот жалобно айкнул. Фиделио рассыпался в громких извинениях, и, воспользовавшись этим, кухарка успела прошептать: