Текст книги "Лазурный питон"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Чарли помчался прочь из Сквознякового проезда, стараясь выбросить из головы отвратительное видение кишащих жуков.

Но почему окно наверху было зарешечено? Неужели тетки держат на втором этаже какого-то пленника?

– Ты что, на фильм ужасов ходил? На тебе лица нет! – таким вопросом встретила Чарли Эмма, когда мальчик наконец добрался до книжной лавки Инглдью. Всю дорогу он бежал.

– Мне за ужасами и в кино ходить не надо – бесплатно насмотрелся! – выпалил Чарли и, едва переведя дыхание, выложил Эмме все про Сквозняковый проезд, Беллу за швейной машинкой и черных жуков.

Глаза у Эммы округлились.

– Вообще-то меня это все ничуть не удивляет, – покусав губу, призналась она. – Вполне в духе твоих теток. Ладно, забудь. Мы наготовили целую гору бутербродов – хочешь?

Чарли, конечно, не стал отказываться. Эммина тетя, Джулия Инглдью, славилась тем, что делала самые удивительные бутерброды. Из чего она только их не складывала – тут и сладкое, и соленое, и кислое, и острое… И всегда получалось объедение. Правда, спокойно перекусить не вышло: в книжной лавке происходил обычный субботний наплыв посетителей, и мисс Инглдью каждые пять минут вскакивала и бежала из гостиной в помещение магазина на новое треньканье входного колокольчика.

Очередной покупатель, франтоватый господин, предпочитавший самые роскошные издания, только что удалился, зажав под мышкой пакет с дорогущим томом о жизни и нравах аквариумных рыбок. Мисс Инглдью вернулась к Эмме и Чарли; казалось, прибыль ее не особенно обрадовала. Едва прикоснувшись к бутерброду, она нервно кашлянула и спросила:

– Чарли, что стряслось с твоим дядей?

– Я и сам толком не знаю. Кажется, он куда-то уехал.

Лицо у мисс Инглдью сделалось такое огорченное, что аппетит у Чарли мгновенно пропал.

– Понимаешь, он обычно заходит ко мне… в магазин не реже двух раз в неделю, а тут он запропал, вот я и… – Мисс Инглдью заалелась, и на душе у Чарли потеплело. Значит, дядя не зря за ней ухаживал!

– Он не успел мне сказать, куда уезжает, но оставил записку – мол, тетки строят какие-то козни, – объяснил Чарли. – И еще написал, что должен остановить какое-то зло, которое надвигается.

– Ого! – воскликнула Эмма. – Хотела бы я знать, что у него получилось.

– Да и я тоже, – согласился Чарли.

– От всей души надеюсь, что Патон цел и невредим, – горячо сказала мисс Инглдью. – Просто не знаю, что бы я без него… то есть я имею в виду, он такой надежный человек, правда, Чарли?

– Точно, – кивнул мальчик.

Чарли вернулся домой часам к пяти, но, едва переступив порог, пожалел, что не задержался у Инглдью подольше: бабушка Бон решила заняться не только воспитанием, но и питанием внука, а потому Чарли пришлось, давясь, полдничать несъедобным пирогом с капустой и морковкой – вместо привычной и любимой картошки.

Дядя Патон по-прежнему не подавал о себе вестей, но его сестру это, кажется, вовсе не беспокоило, и на вопрос Чарли она хладнокровно отозвалась:

– Я уверена, что он прекрасно проводит время.

Раз бабушка так утверждает, значит, дело обстоит ровно наоборот! Чарли был в этом убежден. Кроме того, в душу ему закралось подозрение, что бабушке Бон дядино местонахождение прекрасно известно. Уж очень многозначительная, неприятная и торжествующая усмешечка бродила у нее по лицу, пока старуха пичкала Чарли своим кулинарным шедевром. И означать эта усмешка могла только одно: дядя в опасности.

Когда пытка овощным пирогом кончилась, бабушка Бон удалилась к себе, предоставив Чарли с мамой убирать со стола и мыть посуду. Чарли вздохнул с облегчением, но тревога в душе не умолкала.

– Я ужасно волнуюсь за дядю Патона, – поделился он с мамой. – Неужели никак нельзя выяснить, куда он уехал?

– Боюсь, что нет, сынок. И не расстраивайся раньше времени. Твой дядя – взрослый человек и знает, что делает.

Мама вышла в прихожую, покрутилась перед зеркалом и поправила прическу. Чарли это насторожило, и он в который раз спросил:

– У тебя ведь не завелся поклонник?

В ответ он услышал нечто неопределенное:

– А почему ты так решил?

– Мам, я тебя очень прошу, не забывай папу, – с нажимом сказал Чарли.

– Конечно-конечно, – задумчиво улыбнулась мама, по-прежнему любуясь своим отражением.

В субботу Чарли, как всегда, отправился в «Зоокафе» – отличное место для встреч с друзьями, если ты не забыл прихватить с собой какого-нибудь зверя или птицу. Без живности в кафе вход был закрыт, но сегодня Нортон Кросс, швейцар и вышибала, пустил Чарли одного по уважительной причине.

– Проходи-проходи, – радушно сказал великан. – Я в курсе насчет Спринтера-Боба, мистер Комшарр мне все объяснил. Пес тебя уже заждался. – Он кивнул в сторону Габриэля, скармливавшего одну галету за другой Спринтеру-Бобу.

Завидев Чарли, пес мигом забыл про угощение, разразился громким лаем и бросился к временному хозяину изливать свою радость, едва не сбив мальчика с ног.

Погладив Боба и ласково потрепав его за уши, Чарли удачно избежал псиного липкого языка и устроился за столиком напротив Габриэля, на коленях у которого резвилось с дюжину хомячков.

– Надо же, и как Боб их не слопал! – удивился Чарли.

– По-моему, он предпочитает галеты и косточки, – ответил Габриэль.

В кафе вошли еще трое посетителей (или шестеро, если считать живность) – Оливия с белым кроликом, Эмма с невиданной птицей в клетке и – ничего себе! – мистер Краплак, предъявивший бдительному швейцару свою крысу, Босха, копошившуюся у него за пазухой.

Девочки сразу подсели к Чарли с Габриэлем, а учитель живописи направился к стойке.

– Мистер Краплак вчера заходил к нам в магазин, вы разминулись буквально минут на пять, Чарли, – начала Эмма. – Он хочет побеседовать с тобой о Рики и обо всей этой истории про питона. Вот я его сюда и привела.

Мистер Краплак выгрузил на стол целый поднос булочек и плюшек, а также апельсиновый сок.

– Угощайтесь на здоровье, – пригласил он, устраиваясь рядом с девочками.

Некоторое время компания делила булочки и плюшки, чтобы каждому досталось поровну и именно с той начинкой, которую он любит.

– Эмма сказала, что вы хотели поговорить со мной про Рики? – спросил Чарли, оторвавшись от солидной плюшки с яблочным повидлом.

Обычное жизнерадостное выражение с лица учителя тотчас как губкой стерли.

– Да, Чарли, поэтому сразу перейду к делу. У нас на живописи появилась новенькая, Белла Доннер. Насколько мне известно, она живет у твоих тетушек. Получается, она – твоя родственница?

Чарли поперхнулся.

– Вот уж чего бы не хотел! – кашляя, выдавил он.

– Слушай, а ты ничего не забыл нам объяснить? – надув губы, вмешалась Оливия. – В чем дело? Что такого особенного в этой Белле?

– Вот именно, Чарли, что ты о ней знаешь? – поддержал ее мистер Краплак.

– Да почти что и ничего, – подумав, ответил Чарли. – Ну, глаза у нее цвет все время меняют, и… еще я видел…

– Видел что? – Оливия от нетерпения даже привстала, чуть не уронив кролика.

Чарли пришлось еще раз описать Сквозняковый проезд и жуков, в которых превратилась алая ткань.

– Колдовство с жуками провернула одна из моих теток, но я готов ручаться, что без Беллы там тоже не обошлось. У нее над тетками есть какая-то власть.

– Значит, это наверняка она и есть, – вырвалось у мистера Краплака. Слово «она» он произнес так, что у всех присутствующих мурашки по спине забегали.

– Кто – она? – насторожилась Оливия. Мистер Краплак мрачно усмехнулся:

– Эмма, должно быть, уже рассказала вам про моего младшего братишку, Рики. Он учился у вас в академии, а год назад исчез. Я пытался выяснить у дирекции, что с ним сталось, но тщетно. Тогда я решил проникнуть в академию под другим именем.

– Значит, ваша настоящая фамилия тоже Сверк? – приглушенно уточнил Габриэль.

– Да, и стоит некоторым людям в академии прознать о том, кто я на самом деле, они наверняка захотят от меня избавиться.

– Избавиться?! – испугалась Эмма.

– Боюсь, на меньшее они не пойдут. – Мистер Краплак поймал на кончик пальца крем, норовивший вылезти с одного конца заварной трубочки. – Тем или иным способом, но избавиться.

– А про Беллу-то… – напомнил Чарли.

– Ах да, Белла. – Мистер Краплак утер губы салфеткой с эмблемой «Зоокафе» и продолжал: – На северо-востоке страны, в горах, есть замок. Он был возведен еще в двенадцатом веке и когда-то носил иное имя, но теперь он называется замком Юбим. – Учитель глянул на Чарли.

– Юбим, – шепотом повторил пораженный мальчик, но перебивать не посмел.

– Век за веком в замке Юбим жили потомки Алого короля. Большинство из обитателей замка принадлежали к особо одаренным и были наделены теми или иными необычайными способностями. В тысяча девятисотом году в замке родилась девочка, которую назвали Иоландой. Ее отец умел принимать любое обличье, а мать была гипнотизершей. В двадцать один год Иоланда стала полноправной владелицей замка, хотя… – мистер Краплак обвел глазами внимательные лица детей, – нельзя сказать, чтобы ее папенька был полностью и безоговорочно мертв.

– Не совсем мертв? – пискнула Оливия. – Разве такое бывает? Что это значит?

– Видите ли, применительно к многоликому трудно сказать, когда именно он умирает и умирает ли вообще. Вот Иоланде уже перевалило за сотню, а она до сих пор может принять вид двенадцатилетней девочки.

– Так что же получается? Иоланда – это Белла? – выдохнул Чарли.

– Я практически уверен в этом, – кивнул мистер Краплак. – И боюсь, она меня уже узнала. Мы живем неподалеку от замка Юбим, и Иоланда всегда ненавидела нас, Сверков из Сверкающего замка. У нас был жизнерадостный дом, мы так и сияли, но, с тех пор, как Рики пропал, сверкающим чародейством мы больше не занимаемся – ни папа, ни я. Да-да, мы с отцом оба одаренные, – добавил он, опережая вопросы. – Рики, к сожалению, нет. Но зато у него замечательные музыкальные способности, и, кроме того, природа щедро наделила его любопытством – тоже своего рода талант. Я всегда боялся, что его любопытство не приведет ни к чему хорошему.

– Сэр, а вот в коридоре, где картинная галерея, есть портрет какой-то Селены Сверк. Она тоже владела сверкающими чарами? – поинтересовался Чарли.

– Селена? Ах да, конечно. Это была выдающаяся дама, во всех отношениях. Она приходится нам тетушкой: мы – отпрыски ее родного брата, который был лишен особых способностей. А у самой Селены семьи так и не было. Она была слишком поглощена более интересными занятиями.

Чарли страстно хотелось выяснить, что такое сверкающее чародейство, но он сообразил, что сейчас не совсем подходящее время для таких вопросов. Впрочем, Оливия подобными сомнениями себя не затрудняла.

– А как это делается, сэр? – бойко спросила она. – Как вы устраиваете сверкающие чары?

– Ничего особенно интересного, – отмахнулся было мистер Краплак, но, увидев, как у слушателей разочарованно вытянулись лица, смилостивился. – Хорошо, сейчас покажу.

Он вытащил из кармана горстку камешков и, держа руки над столом, стал пересыпать их из ладони в ладонь. Слушатели придвинулись ближе и зачарованно уставились на его руки. И вдруг камешки засверкали! И не только засверкали – от них полыхнуло таким жаром, что у детей загорелись щеки, а пес, кролик, хомячки и загадочная птица в клетке забеспокоились и зашумели на разные голоса. Только крыса Босх, привычная к удивительному зрелищу, смирно сидела за пазухой у мистера Краплака.

Тот сжал кулак, и сверкание камешков погасло.

– Потр-р-рясающе! – вдруг проскрипела Эммина птица.

– Они могут быть опасны, – сказал мистер Краплак.

– А почему они вам руку не жгут, сэр? – спросил Чарли. – На вид-то камушки прямо раскаленные.

– Понятия не имею почему, но не жгут, – пожал плечами учитель, но суматоха привлекла внимание мистера Комшарра. Подойдя поближе к столу, он строго спросил:

– Кто тут беспокоит моих клиентов? Он имел в виду зверей и птиц.

Мистер Краплак уже открыл рот, чтобы честно во всем признаться, но хозяин «Зоокафе» вдруг что-то смекнул, приложил палец к губам и быстро сказал:

– Тс-с! Нет, ничего не говорите, сэр. Вы ведь один из них? – Подмигнув Чарли, мистер Комшарр поинтересовался у мальчика: – Ну как тебе Спринтер-Боб? По-моему, цветет и пахнет.

– Боб отлично выглядит, сэр! – подтвердил Чарли. – А с котами он как уживается?

– Превосходно, мой мальчик. Они большие друзья. Кстати, Огнецы последнее время очень интересуются вашим учебным заведением. Это неспроста. У вас там что-то неладно?

Чарли заколебался, потом глянул на мистера Краплака и решился.

– Да, – тихо сказал он. – Более чем неладно.

После чего мистер Комшарр был вкратце посвящен в историю с мальчиком-невидимкой и девочкой Беллой Доннер.

– Чтоб меня! – пробормотал мистер Комшарр. – То-то я смотрю, коты к вам так и рвутся.

В эту самую минуту в кафе ввалилась шумная компания – два светловолосых веснушчатых паренька и при них четыре черных пса самого свирепого вида, с тупыми мордами и массивными туловищами. Хозяева собак, рыхлые и неспортивные, судя по всему, не очень-то много времени уделяли дрессуре своих питомцев и вообще, кажется, толком не умели с ними управляться.

– Ротвейлеры, – мрачно определил Габриэль. – Чарли, следи за Бобом. Они забияки, так в драку и лезут.

Мистер Комшарр поспешил на помощь швейцару, поскольку четверка ротвейлеров уже с порога начала весьма бурно подавать голос. Спринтер-Боб заволновался, и из-под стола донесся его знаменитый раскатистый рык: пес не отказался бы бросить вызов наглым пришлецам, но не решался.

Дети поспешно допили сок, и Чарли, крепко держа Боба за ошейник, отвел его в заднее помещение кафе, от греха подальше.

– До следующей субботы, и веди себя прилично, – попрощался он с псом.

Но на пути к выходу из кафе дорогу Чарли преградили ротвейлеры. Теперь они не только рычали, но и щерили устрашающие зубы. Мальчик в нерешительности остановился.

– Извиняй, малец, – небрежно усмехнулся один из пареньков и без особой охоты оттащил псов в сторону.

Габриэль уже держал дверь нараспашку, и Чарли поспешно выскочил на улицу, едва не сбив с ног торчавшую у входа девчонку – Доркас Мор.

– Приветик, а ты что тут делаешь? – спросил он.

– Братьев жду, – отозвалась она.

– А своей зверушки у тебя нет? Или птицы?

– Терпеть их не могу, – сквозь зубы процедила Доркас.

Тут из кафе как раз вышел мистер Краплак, а за ним – Эмма с Оливией.

– Ах! – Доркас прижала руки к груди. – Надо же, и вы здесь, сэр!

Учитель живописи поспешно улыбнулся:

– Здравствуй, Доркас.

Но та уже крутилась около Эмминой клетки с неизвестной птицей.

– Ой, какая птичка хорошенькая, черненькая! Как называется?

– Это говорящий скворец-майна, – ответила Эмма, встревоженно следя за действиями Доркас. – Слушай, не надо…

Но было слишком поздно – Доркас уже сунула палец сквозь прутья клетки.

– Утю-тюсеньки! – просюсюкала она.

– Бр-р-ред! – сердито крикнул скворец и клюнул нахалке палец.

Доркас завизжала так, что земля содрогнулась и у всех присутствующих уши заложило.

Один из ротвейлеровладельцев немедленно выскочил из «Зоокафе» и спросил:

– Дори, ты чего? Что стряслось?

– Мерзкая, гнусная, вонючая птица! – завопила Доркас, потрясая пальцем. – Она меня клюнула!

– Ты спятила – таскать с собой хищных птиц? – напустился парень на Эмму.

– Молодой человек, не глупите, – вступился за девочку мистер Краплак. – Уж кто бы говорил! Вы привели сюда четверых ротвейлеров, и, заметьте, без намордников, а они гораздо опаснее безобидного скворца.

Братец Доркас стиснул кулаки и двинулся было на мистера Краплака, но потом передумал и убрался в кафе, бросив:

– Не реви, сестренка, мы сейчас вернемся.

Сестренка уже и не думала реветь, но, когда Эмма попыталась извиниться за поведение скворца, никаких извинений и слушать не пожелала.

Остальные вежливо попрощались с Доркас, но она только показала им спину и осталась у входа в кафе, сердито посасывая пострадавший палец.

Отойдя от «Зоокафе» на безопасное расстояние, мистер Краплак заговорил:

– Ребятки, я вас очень прошу – не предпринимайте больше никаких попыток спасти Рики. Хватит вам рисковать.

– Но… – попытался возразить Чарли.

– Никаких «но». Затея слишком опасная, – серьезно сказал мистер Краплак. – Поверьте, я знаю, о чем говорю. Эмма и Чарли, я и так благодарен вам за помощь, но прошу вас на этом остановиться. Дальше уже мое дело. Договорились?

Пришлось согласиться, хотя очень не хотелось. Чарли тяжело вздохнул, Эмма вздохнула еще тяжелее, и мистер Краплак, помахав всем на прощание, свернул на ближайшем перекрестке по направлению к академии Блура. Эмма с Оливией двинулись в лавку Инглдью, а Габриэль с Чарли прошли вместе до следующего перекрестка.

Прежде чем расстаться с Габриэлем, Чарли поделился мучившими его подозрениями:

– Тебе не показалось, что Доркас за нами шпионила? Она вообще в последнее время сильно изменилась, и, по-моему, к худшему. Я как тогда увидел ее дома у теток, при Белле, все думаю: она совсем не такая, как мы думали. А какая – не знаю.

– Похудела она здорово, – заметил Габриэль. – В прошлом году была просто пышка.

– Если бы только это! – Чарли фыркнул. Габриэль посерьезнел:

– Ты же прекрасно знаешь, она одна из нас, одаренных. Но что у нее за дар, неизвестно. Ее приняли на живопись, потому что она хорошо шьет и придумывает наряды. А насчет шпионства… Если кто за нами и следит, и раньше следил, так это Билли Гриф. Он спелся с Манфредом и стариком Иезекиилем, это уже всем понятно.

– Лишний шпион им никогда не помешает, – глубокомысленно изрек Чарли. – А Билли им теперь ни к чему, раз мы его вычислили. И потом, знаешь, жалко мне его: мало того что сирота, так еще все время торчит в этой замогильной академии, даже на каникулах. Представляешь, как ему худо, – у него вообще дома нет!

– Не представляю. – Габриэль зябко передернул плечами. – Ладно, до завтра, Чарли.

И он поспешил прочь, причем из всех карманов у него торчали хомячки, и еще один, самый отважный, ехал на плече и норовил забраться хозяину в ухо. Зрелище было такое потешное, что Чарли заулыбался. Но как только мысли его вернулись к Белле Доннер, мальчик опять помрачнел.

Глава 5
ЗАГАДКА БЕЛЛЫ

По выходным, когда большинство учеников разъезжались по домам и наслаждались уютом, лаской и теплом, беловолосый красноглазый очкарик Билли Гриф неприкаянно бродил по темному лабиринту академии. Больше никого из детей не было, – в самом деле, не считать же за ребенка Манфреда Блура, мрачного восемнадцатилетнего юнца, который предпочитал проводить время в западном крыле, вместе с отцом – директором школы – и прадедушкой, древним стариком Иезекиилем.

Иногда, если Билли доносил Манфреду что-нибудь интересное о Чарли Боне, он получал в награду шоколадку. А если выполнял указания мистера Иезекииля, то старик назначал ему ночную аудиенцию и угощал какао.

Сегодня Билли исполнялось восемь лет, но уже наступил вечер, а про день рождения так никто и не вспомнил. В прошлом году хоть кухарка пирог испекла. Семейство Блуров вообще не снисходило до поздравлений.

Круглый сирота, Билли узнал о том, когда именно он родился, лишь волей случая. Никто из людей с ним про день рождения не разговаривал, и все-таки дата была ему точно известна – благодаря животным, теткиным псу и коту. Они-то ему все и объяснили.

Родители Билли умерли, когда мальчик был совсем еще крохой, и воспитывала его тетка, женщина добрая, но прятавшая свою доброту за строгостью. В тот день, когда Билли исполнилось два года, кто-то прислал по почте великолепный пирог, украшенный свечками, однако теткин пес слопал его и даже свечек не пожалел. Псу за это крепко влетело от хозяйки, а заодно и коту – для острастки.

Прошел год, и вот четвертого мая пес и кот пришли к трехлетнему Билли и стали требовать пирога. Но пирог так и не появился, и через год тоже, и еще через год – тоже. К этому времени Билли, стараясь, чтобы тетка его не слышала, уже вовсю беседовал с животными. В свой шестой день рождения он поинтересовался у тетки:

– А пирога мне сегодня дадут?

– Откуда ты узнал, что нынче твой день рождения? – насторожилась тетка.

– Пес и кот сказали.

Тетка даже рот открыла от удивления.

– Так ты что же, умеешь разговаривать с животными? – выдавила она наконец.

– Ну да, – спокойно ответил Билли, уверенный, что это кто угодно умеет. – Мы часто болтаем.

Тетка больше ничего не сказала насчет Биллиного таланта, но через неделю отправила его в академию Блура.

В этом темном, мрачном, пустынном здании мальчику все время было не по себе. К тому же заблудиться здесь было проще простого, что с Билли постоянно и происходило. Потом он начал подозревать, будто взрослые от него что-то скрывают и не сообщают, кто он на самом, деле. Правда, кухарка была с Билли очень ласкова, и к тому же он мог сколько душе угодно разговаривать с ее питомцем Душкой – престарелым обрюзглым псом с лысым хвостом и кучей болячек. Красотой Душка не отличался, но мальчик полюбил его, потому что пес относился к нему внимательно и всегда готов был выслушать.

В прошлой четверти Билли поколотил Душку и теперь горько раскаивался в своем проступке: он тогда просто погорячился, потому что пес заартачился и ни в какую не хотел выдавать некую тайну, которая Билли была позарез нужна. А теперь Душка и видеть мальчика не желал, не то что разговаривать с ним. Оставалось общаться с мышами, или если попадались крысы, то с крысами. Но с мышами толковать – скука смертная, они зациклены на деторождении и пропитании. Вот крысы совсем другое дело, они умные, а у учителя живописи, мистера Краплака, была крыса Босх, обладавшая отменным чувством юмора.

Сегодня преподаватель с Босхом как раз отправился прогуляться, но куда именно, Билли пока не установил. Надеясь разжиться чем-нибудь вкусненьким, мальчик направился в западное крыло, навестить мистера Иезекииля – в его душную, жарко натопленную берлогу, забитую всякими непонятными кувшинчиками, колбочками, костями и банками с разной заспиртованной гадостью. Старик был чародеем – точнее, пытался таковым сделаться, но получалось у него плоховато.

Билли как раз поднимался по скрипучей лестнице, которая вела в обиталище Блуров, и тут воздух прорезал тонкий жалобный скулеж. Билли прыжком преодолел последние ступеньки и всмотрелся в полутьму длинного коридора, освещенного пригашенными газовыми рожками. В конце коридора находилась дверь в комнату старика Блура, и от нее навстречу Билли со всех коротких лап шлепал Душка, издавая отчаянный вой.

– Душка! – позвал его Билли на собачьем языке. – Ты чего? Что случилось?

– Хвост! Мой хвост! – простонал пес. – Хвост поранил!

Душка ткнулся в колени мальчику.

– Смотри! – проскулил он. – Видишь? Что там?

Вообще-то хвост у Душки и раньше был куцый и совершенно облезлый, но сейчас он превратился в жалкий розовый обрубок.

– Знаешь, от хвоста почти ничего не осталось, – осторожно сказал Билли. – А что случилось-то?

– Змея! – пожаловался Душка. – Голубая змея. Душка ее укусил. Мистер Зак сказал – нельзя. Змея схватила Душку за хвост. Душка удрал.

– Похоже, эта змея оторвала тебе хвост, – всмотрелся Билли.

– Нет! – взвыл Душка. – Хвост тут. Раздавлен. Болит – ужас.

– Честное слово, нету хвоста! Я его не вижу.

– Врешь! – обиделся пес – Кухарке скажу.

Перспектива повстречаться в комнате у мистера Иезекииля с какой-то жуткой голубой змеей Билли не привлекала, и он решил отложить визит. Лучше сходить к кухарке.

Наверно, это был самый неудачный из всех дней рождения Билли. И самый страшный. Навестить кухарку ему тоже не удалось – он даже не добрался до кухни. Очутившись на лестничной площадке над главным холлом, мальчик вдруг увидел новенькую, Беллу, – она беззвучно выскользнула из двери в музыкальную башню и преградила дорогу мистеру Краплаку, который как раз вышел из раздевалки художников.

Некоторое время девочка и учитель молча смотрели друг на друга.

Потом Белла заговорила:

– Что ж, добрый вечер, Сэмюель Сверк. Учитель недоуменно спросил:

– А ты… вы кто?

– В угадайку играть не будем, – с трескучим смешком сказала Белла. Голос у нее был старческий, надтреснутый.

– Иоланда! – прошептал мистер Краплак. Можно было подумать, что он даже имени этого и то боится.

– Она самая! – прошипела Белла. Она резко раскинула руки, и то, что только что было фигурой маленькой хорошенькой девочки, окуталось серым туманом, а может, дымом и пропало в его крутящемся вихре.

– Видишь – не видишь, видишь – не видишь, – дребезжащим голосом приговаривала она. – Была – и как не бывало.

– Лучше бы мне и впрямь вас не видеть, – пробормотал учитель живописи.

– Бедняга Сэмюель! Самонадеянный Сэмюель! Ты возомнил, будто сможешь спасти своего дорогого братика? И не надейся, тебе это уже не удастся, – доносилось из дымного вихря.

Белла постепенно изменялась, и сквозь серую пелену проступало ее новое обличье. Из светлых кудряшек проросли седые космы, кукольное личико вытянулось, стало костлявым и морщинистым. Она делалась все выше и выше и вот уже превратилась в высокую каргу с пергаментной кожей и крючковатым носом.

Билли и рад был бы отвернуться или хотя бы зажмуриться, но у него не получалось. Вцепившись в дубовые перила, мальчик опустился на пол, съежился и затаился.

Мистер Краплак, неподвижно наблюдавший превращение, шагнул к старухе и протянул перед собой руку. На его раскрытой ладони лежала горстка камешков. И вдруг она начала светиться, все ярче и ярче, пока от камешков не полетели раскаленные докрасна искры.

Билли охнул и от потрясения чуть не уронил очки, но, к счастью, те двое внизу, в огромном пустом холле, были слишком поглощены друг другом и ничего не заметили.

– Подобные фокусы тебе не помогут, юноша, – высокомерно заявила старуха по имени Иоланда. – Рики был противным мальчишкой, всюду совал свой нос и получил по заслугам. А теперь твой черед расплачиваться.

– Еще посмотрим! – звонко воскликнул мистер Краплак и с размаху швырнул в старуху пригоршню раскаленных сверкающих камешков.

Ее седые волосы и серое платье затлели, Иоланда взвизгнула, а потом вдруг медленно и раздельно произнесла:

– Все, ты своего добился! Пронзительные глаза старухи впились в учителя, не отпуская его ни на секунду. Мистер Краплак сделал шаг вперед и пошатнулся. Еще шаг – и он остановился. Лицо его побелело, глаза стали пустыми и растерянными. Он отчаянно шарил по карманам, но сверкающие камешки, видимо, кончились, а руку вытащить мистер Краплак почему-то не мог. И двинуться с места тоже не мог. Кажется, он и дышал еле-еле, через силу.

– Это тебе наука, – назидательно сказала старуха. Пригладив волосы и отряхнув платье, она проследовала в музыкальную башню.

Мистер Краплак застыл посреди бескрайнего холла как статуя.

Внезапно раздался громкий писк; крупная крыса, выкарабкавшись у него из-за пазухи, спрыгнула на пол и торопливо засеменила прочь от хозяина – вверх по лестнице и прямиком к Билли.

– На помощь! – пищала крыса. – На помощь!

У ног Билли крыса замерла, подняла на него глазки-бусинки и умоляюще задергала носом.

– Билли! Помоги Босху! И хозяину! С хозяином плохо!

Билли осторожно поднял крысу и пристроил ее в карман.

– Я попробую, – дрожащим голосом пообещал он и стал спускаться в холл.

Учитель живописи даже не шелохнулся. Таинственные камешки разлетелись по полу, пришлось между ними лавировать. Правда, свечение их уже гасло и они стали похожи на остывающие угли.

Похоже, мистер Краплак Билли даже не видел. Беловолосый мальчик робко подобрался поближе и подергал учителя за рукав.

– Мистер Краплак, возьмите свою крысу. – Билли протянул ему Босха.

– Что? – Мистер Краплак недоуменно уставился на Босха. – Это еще что?

– Ваша крыса, сэр.

– Но… у меня отродясь не было никакой крысы.

Босх потрясенно пискнул.

– Сэр, она правда ваша, – настаивал Билли. – Вы сами ее назвали Босхом.

Мистер Краплак пошевелился, но все равно был сам не свой: не взглянув больше на своего питомца, он развернулся и пошел к выходу из академии.

– Убери ее куда-нибудь! – крикнул он, не оборачиваясь. – Выбрось эту гадость в помойку!

Если бы крысы умели падать в обморок, Босх бы сейчас рухнул без чувств кверху лапками. Во всяком случае, бедняга обмяк и стал как тряпичный. Билли бережно сунул его себе под свитер и помчался обратно в спальню.

– Погас. Все. Конец, – неразборчиво пробормотала несчастная крыса, когда Билли выпустил ее на свою койку.

– Кто погас? Кому конец? – не понял мальчик. – Ты про мистера Краплака?

– Как мертвый, – вздохнул Босх. – В нем свет погас.

До Билли начало доходить, что имеет в виду крыса.

– В смысле, он лишился души? Своего настоящего «я»?

Босх в ответ только дернул кончиком носа и понурился.

Билли и сам чувствовал себя прескверно: после увиденного его била крупная дрожь. Белла оказалась вовсе не девочкой, а древней-предревней старухой! И мало того что старухой, умеющей менять обличье, так еще и злой колдуньей! Вон она какой ужас сотворила с мистером Краплаком! Похоже, она гипнотизерша, как Манфред Блур.

– Два дара сразу, – прошептал Билли себе под нос, растянулся на койке и закрыл глаза. Жаль, что нельзя поехать домой и с кем-нибудь поговорить по душам, потому что у него, Билли, и дома-то никакого нет. Мистер Иезекииль наобещал что-то насчет усыновления и новых добрых родителей, но выполнять свое обещание явно не спешил.

– Кухарке скажи, – тоненько посоветовал крысиный голосок.

Босх сидел на груди у Билли и смотрел ему в глаза.

– Скажи кухарке, – повторила крыса. – Она много чего знает.

Стоило Босху помянуть кухарку, как Билли вдруг ощутил, что страшно проголодался. Он мигом скатился с койки и, прихватив с собой крысу, выскользнул из спальни.

Дорога в кухню вела через холл, и, к удивлению Билли, здесь уже горел свет, а пылающие камешки исчезли. Трудно было поверить, что какой-нибудь час назад тут летали искры и шел магический поединок. Билли заторопился в сторону столовой и кухни, но благополучно миновать комнату старост ему не удалось. На пороге возник Манфред Блур.

– Ах вот ты где, Билли, – сказал он. – Почему это ты такой взъерошенный? Что-нибудь случилось?

Билли замешкался, сообразив, что видеть превращение куколки Беллы в старуху Иоланду ему никоим образом не полагалось.

– Н-н-ничего, М-м-манфред.

– И ты ничего не хочешь мне рассказать?

Билли, возможно, и не отказался бы поговорить о Белле и мистере Краплаке, но тогда бы пришлось непременно упомянуть Босха. А мальчику страстно хотелось оставить крысу себе.

– Ничего, – помотал белой головой Билли.

– Совсем-совсем? И никаких новостей про Чарли Бона ты мне тоже не припас?

Черные глаза Манфреда зловеще сверкнули. Все в академии знали, что этот нехороший блеск означает опасность гипнотических чар. Но Билли гипноз не брал. Маленький альбинос обнаружил эту странность, еще когда только поступил в академию, – он попался Манфреду под горячую руку, и тот попытался попробовать на малыше свои способности, но тщетно. Отчего так получилось (то есть не получилось), Билли не знал, но подозревал, что гипнозоустойчивости обязан своим необычным красным глазам.