Текст книги "Лазурный питон"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3
ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Дорога в общую столовую вела через длинный, тускло освещенный коридор, сплошь увешанный портретами. Тут было чем полюбоваться: со стен смотрели чванные дамы в шелках и кружевах, надменные кавалеры в строгих академических мантиях или в бархатных камзолах. Однако Чарли не собирался их разглядывать, хотя и мог бы услышать от них немало интересного. К тому же мальчик каждый раз боялся, что кто-нибудь из обитателей раззолоченных рам вдруг возьмет да и бросится на него. Поэтому Чарли, как обычно, миновал коридор быстрым шагом, глядя прямо перед собой.

Но сегодняшний день стал исключением. При виде одного из портретов в голове у Чарли закопошилась какая-то мысль, заставившая его замедлить шаг и повнимательнее приглядеться к картине.

– Ага, вот оно!

Чарли остановился перед портретом весьма серьезной дамы с темными локонами, облаченной в алый бархат, на котором выделялось ожерелье из розоватых каменьев. К нижнему краю рамы была прикреплена бронзовая табличка, а на ней значилось: «Селена Сверк».

– Селена Сверк, – задумчиво прочитал Чарли вслух.

– Что – Селена Сверк? – переспросил Фиделио, шедший следом за Чарли.

– Тс-с! – зашипел тот. Он ждал, что дама вот-вот заговорит, но Селена безмолвствовала. Может, стеснялась, может, важничала – кто их разберет, эти портреты.

– Я так и знал, что это имя мне где-то уже попадалось, – пробормотал Чарли себе под нос – Все они – потомки Алого короля. Значит, Рики вполне может относиться к их числу…

– Какой такой Рики? – не без раздражения поинтересовался Фиделио. – Чарли, что ты такое несешь?

– Понимаешь, мы с Эммой… – начал было Чарли, но его прервал окрик старосты Манфреда:

– Эй, вы двое, хватит проход загромождать! Тут и так коридор узкий!

Друзья послушно потрусили вперед, но Чарли глянул через плечо и увидел, что Манфред тоже притормозил перед портретом Селены Сверк. Хорошо бы, староста не догадался, почему Чарли заинтересовался изображением этой дамы.

Усевшись на одной из длинных скамеек, окружавших длинные столы в длинной подземной столовой, Чарли быстро шепнул:

– Фиделио, можешь чуток подвинуться? Возможно, скоро к нам кое-кто подсядет, он невидимка и страшно голодный, надо будет с ним поделиться.

– Ого! – поднял брови Фиделио. – Еще и четверть толком не началась, а ты уже по уши в каких-то тайнах. Ловко! – Он пересел поближе к соседу, так что между ним и Чарли осталось свободное место.

По счастью, сегодняшний ужин оказался одним из самых вкусных за все время учебы Чарли в академии: ученикам подали аппетитное жаркое из курицы и свинины, плававшей в густом соусе, и Чарли стоило немалых трудов удержаться и не умять все. Героическим усилием он заставил себя отложить несколько кусочков на краешек тарелки – на случай, если Рики все-таки решится прийти.

– Не мучайся, я же все равно мяса не ем, – посоветовал ему Фиделио, убежденный вегетарианец, довольствовавшийся одним гарниром.

– Тогда давай мне! – оживился сидевший рядом с ним Моррис, крупный мальчик-фаготист с завидным аппетитом.

– А вот и не дам, – наотрез отказался Фиделио. – Мы собираем еду для кухаркиного пса, он прихворнул.

Моррис сердито вздохнул, потом скорбно поглядел на свою тарелку и в нарушение всех правил – и школьных, и хорошего тона – принялся ее вылизывать.

Может, Рики заблудился? Или струсил? Чарли беспокойно оглядел зал – не происходит ли чего необычного. Эмму, сидевшую за столом художников, ему отыскать не удалось. За театральным столом царил порядочный гвалт, несмотря на присутствие Манфреда, восседавшего во главе. Не считая Азы и Зелды, разместившихся по бокам от старосты, все прочие ученики театрального сидели к нему боком, причем осанка у них была одинаковая, несколько скособоченная: каждый как будто стремился закрыться от давящего взгляда Манфреда приподнятым плечом. Еще бы, кому охота оказаться под гипнозом посреди ужина!

He считая кособокой осанки, Чарли не заметил в рядах обладателей фиолетовых плащей ничего необычного. На всякий случай он глянул в сторону преподавательского стола, стоявшего на возвышении по принципу «высоко сижу, далеко гляжу, всех вижу».

– Кого это ты высматриваешь? – спросил у Чарли сосед напротив, Билли Гриф, таращась сквозь толстые линзы очков из-под белесой челки. Как всегда, он походил на красноглазого совенка.

– Никого, – увернулся от ответа Чарли. – Просто мне показалось, что в подвал залетела летучая мышь.

Объяснение звучало правдоподобно, поскольку в старом здании летучих мышей водились целые стаи.

Билли отвел взгляд, и как раз в этот момент Чарли слегка толкнули в бок. Фиделио посмотрел на него с удивлением – точнее, на его тарелку, с которой вдруг испарился кусочек курицы.

– Спасибо! – прошептал голос из пустоты. – Вкуснотища!

Мальчик-невидимка успел смести еще некоторое количество жаркого, и вдруг Гвинет Хоуэллс, сидевшая подле Билли, всплеснула руками, и вилка выпала у нее из пальцев, так и не подцепив картофелину.

– Ой! Что это у тебя с тарел… Девочка полезла за вилкой под стол, и через секунду оттуда донесся пронзительный визг. Встрепанная голова Гвинет с вытаращенными глазами возникла над краем стола.

– Там… Там… я видела…

– Что там? – наклонилась к ней Рози Стаббс.

– Па-а-алец! – проверещала Гвинет и рухнула в обморок.

За ней крик подняли еще несколько учеников, причем не только девочки, но и мальчики.

– Плохо дело, – продышал невидимка в самое ухо Чарли.

В тот же миг его тарелка подлетела в воздух, а стакан с компотом опрокинулся, так что жижа потекла по столу.

– Пожалуй, мне пора! – решительно прошептал Рики под аккомпанемент воплей Рози:

– Гвинет дурно! Гвинет в обморок упала!

Директор привстал со своего места и пытался понять, что творится. К столу уже спешили надзирательница, мадам Юбим (она же тетка Лукреция), и мисс Кристалл. Надзирательница резко тряхнула бедняжку Гвинет за плечо, но это не подействовало, так что пришлось ей вместе с мисс Кристалл вынести девочку из столовой.

Мистер Краплак тоже поднялся и даже подошел к краю возвышения, всматриваясь в неразбериху. Он поймал взгляд Чарли, вопросительно пожал плечами, Чарли в ответ помотал головой.

Мальчик-невидимка сбежал, и похоже, залучить обратно его будет нелегко. Не исключено, что его вообще посадят под замок.

Чарли с дрожью поймал на себе подозрительный взгляд Манфреда. Вот это уж точно никуда не годилось: совсем недавно Блур-младший видел, как он рассматривает портрет Селены Сверк, и к тому же был посвящен в тайну Рики и знал, что один палец у чердачного затворника остался видимым. Вероятно, Манфред уже сложил два и два и все понял.

После ужина Чарли подробнее объяснил Фиделио, что собой представляет мальчик-невидимка. Говорить, правда, все равно приходилось вполголоса, так как для рассказа Чарли улучил минутку, когда они с Фиделио шли обратно из столовой. На сей раз Чарли даже не обернулся на портрет Селены Сверк – а ну как Манфред за ним следит?

– Ну вот, приехали, – подытожил Фиделио. – Если у тебя и есть особый дар, так это приключения на свою голову собирать.

В синей, то есть музыкальной раздевалке друзья расстались: Чарли, вместе со всеми особо одаренными, полагалось готовить уроки в Королевской комнате.

Хотя мальчик всегда бежал туда со всех ног, он почему-то неизменно опаздывал и являлся последним. Вот и на этот раз прочие были уже в сборе. Когда Чарли распахнул тяжелую черную дверь, Манфред как раз делал объявление:

– Двое особо одаренных в школе больше учиться не будут. – Он свирепо оглянулся на ворвавшегося в комнату Чарли, потому что тот слишком шумно плюхнул учебники на стол. – Тихо, Бон! Итак, как я уже сказал, Бинди и Бет покинули наши ряды. Однако у нас появилась новенькая.

День выдался такой насыщенный, что про Беллу Чарли напрочь позабыл. Но девочка-куколка была тут как тут и сидела между Азой и Доркас. По остренькой мордочке Азы по-прежнему блуждала кривая улыбочка, а рыжие волосы торчали неопрятными сосульками, будто он неделю голову не мыл. Собственно, если бы не цепкие желтые глаза, он бы никоим образом не походил на хищного и коварного оборотня.

– И зовут нашу новенькую Белла, – непривычно радушно продолжал Манфред.

– Белла, а как дальше? – поинтересовался Танкред Торссон, в чьей светлой шевелюре потрескивали электрические искры, как всегда, когда он нервничал.

– Не важно, – небрежно отмахнулся Манфред.

– Лично мне очень даже важно, – настаивал Танкред. – Когда я с кем-то знакомлюсь, то предпочитаю узнать и имя, и фамилию.

Чарли испугался. Только бы Танкред успел отвести глаза, пока Манфред не учинил с ним какую-нибудь из своих гипнотических гадостей! В черных глазах старосты уже замерцал нехороший огонек.

– Будет тебе, Тан, – подергал друга за рукав африканец Лизандр. – Белла и Белла, ну и хватит с нее.

– Моя фамилия – Торссон, – отчеканил Танкред, которому явно вожжа под хвост попала. – А твоя?

– Доннер, – вдруг сказала девочка.

– Белла Доннер? – переспросил Габриэль Муар. – Так это же значит «черный паслен», или нет, «сонная одурь». Это ядовитое растение!

– Вообще-то растение называется «белладонна», – с милой улыбкой поправила новенькая. – И в малых дозах она расширяет зрачки, глаза от нее делаются я-я-яркие, блестя-я-я-ящие и краси-и-ивые! – Белла произнесла эти слова нараспев, и вдруг ее голубые глазки полыхнули красными искрами.

Воцарилась мертвая тишина – даже Танкред не мог вымолвить ни слова. Все потупили взор, раскрыли учебники и зашуршали тетрадками.

Прежде чем погрузиться в приготовление уроков, Чарли быстро посмотрел на портрет Алого короля, висевший как раз напротив него. Это потемневшее и потрескавшееся от времени полотно всегда поднимало ему настроение. Правда, услышать королевский голос Чарли еще ни разу не удавалось. Иногда он различал бормотание, иногда какой-то скрип и шорох одежд, но потом на картину как будто набегала тень и король словно отступал куда-то в сумрак, а за его плечами вставала некая смутная темная фигура, скрытая плащом с капюшоном, и от нее исходил леденящий страх. Чарли был уверен, что она-то и не дает ему поговорить с королем. Вот и сейчас тень возникла вновь, и мальчику пришлось поспешно опустить глаза. Он обвел взглядом комнату. Итак, теперь нас, особо одаренных, одиннадцать, а в прошлой четверти было двенадцать. Интересно, что бы случилось, если бы нас было десять, как когда-то детей Алого короля? Неужели расстановка сил повторила бы ту древнюю легенду – пятеро на стороне добра и столько же на стороне зла? И что нас ждет теперь? Кто победит?

– Бон, займись наконец делом! – внезапно прорезал молчание голос Манфреда.

Чарли аж подскочил, потом послушно пробормотал «да-да» и уткнулся в учебник, не поднимая глаз, – от греха подальше.

Перед отбоем Эмма перехватила Чарли на пути в спальню.

– Так это был Рики? – шепотом спросила она. – Я про палец под столом.

Чарли кивнул.

– Вряд ли нам удастся выманить его еще раз, – сокрушенно сказал он. – Невидимка напугался. И к тому же, чует мое сердце, Манфред все просек.

– Я передам это мистеру Краплаку, – вызвалась Эмма.

Чтобы не стоять на месте и не привлекать внимания, Чарли проводил Эмму до самых дверей девчоночьей спальни. Издалека было слышно, как у этих самых дверей кто-то бурно хихикает. Приблизившись, Чарли с Эммой узнали Доркас и новенькую: те шушукались, сблизив головы, и явно делились каким-то гнусным секретом.

– Со стороны посмотреть, так можно подумать, будто Белла заворожила Доркас. Та за ней прямо хвостиком ходит, – заметила Эмма.

– Удачи, – шепнул ей на прощание Чарли.

– Что, Чарлз, делаешь вид, будто мы незнакомы? – язвительно поинтересовалась Белла, когда Чарли миновал ее.

– Что ты, что ты, – не оборачиваясь, отозвался он и ускорил шаг. – Не хочу мешать шептаться.

– Смотри не задирай нос, а не то тебе же хуже будет! – ударила ему в спину угроза.

Голос, произнесший ее, был какой-то странный – вроде Белла говорила, а вроде и не она, а кто-то постарше. Кто-то, кому лучше не перечить.

Чарли перешел на торопливую рысцу.

С этого самого дня новенькая и Доркас стали не разлей вода. Исподтишка наблюдая за ними, Чарли все больше убеждался, что Белла Доннер вовсе не та, за кого себя выдает. Но кто? Он не знал. А еще ведь надо как-то разобраться с беднягой Рики… Да уж, эта четверть тоже томительной скуки не обещает. Загадки растут, как снежный ком.

– Слушай, Чарли, ты все-таки веди себя поосторожнее, – посоветовал ему как-то Фиделио. – А то сунешься еще разок на чердак, и не миновать тебе наказания. Оставят после уроков.

– Или еще что похуже, – добавила Оливия, – особенно если тебя застукает Манфред.

– Да, возьмет и загипнотизирует на всю жизнь, как он меня пытался, – добавила Эмма.

Разговор этот происходил в саду – вся компания сидела на бревне и любовалась закатом. Близилось лето, и лето обещало быть великолепным, так что, по словам Оливии, спектакль, который неизменно ставили к концу каждого семестра, наверняка будут показывать на улице.

– Скажи-ка, а рисует Белла хорошо? – спросил Чарли у Эммы. – Она вообще умеет рисовать?

Эмма дернула плечиком:

– Понятия не имею. Но руки у нее ловкие. Мы сейчас костюмы и бутафорию к спектаклю делаем и еще декорации рисуем.

Охотничий рожок возвестил конец перемены, и четверка друзей, вздохнув, направилась по классам.

– С Рики надо что-то делать, – заговорила Эмма. – Может, попробовать нарваться на арест и остаться в школе до субботы? Чарли, ты как?

Чарли тоже беспокоился за мальчика-невидимку, но над ним тяготели и другие обязанности.

– У меня же пес, – напомнил он друзьям. – По выходным я его выгуливаю, а всю неделю – мама с Мейзи.

В конце концов было решено встретиться в воскресенье и хорошенько обмозговать, как быть с Рики. В последний момент Фиделио спохватился:

– Ох, а я не смогу. У меня концерт.

Чарли расстроился: Фиделио ведь самый подходящий человек для всяких рискованных авантюр. Он и храбрый, и упорный, и идей у него всегда полным-полно. Но и музыкант он отменный, настоящий профессионал, а музыка требует значительно больше внимания, чем тот же Спринтер-Боб. Похоже, в ближайшее время на Фиделио рассчитывать не приходится…

Однако в пятницу вечером на Чарли посыпался такой дождь неприятностей, что про мальчика-невидимку он забыл. Чарли изнывал от нетерпения поскорее увидеть дядю Патона, а тот так и не приехал домой, и от него не было ни слуху ни духу.

– Что-то я начинаю беспокоиться, – качала головой Мейзи. – На Патона это не похоже. Чарли, ты только не расстраивайся, но мне тоже нужно уехать – завтра.

– Как так?! – Чарли, конечно, огорчился. Мама по субботам работает, дядя не вернулся, Мейзи уезжает, и что же получается – ему придется весь день провести в обществе бабушки Бон? Такая перспектива Чарли вовсе не улыбалась, и это еще мягко сказано.

– А куда ты едешь? Надолго? Можно, я с тобой? – затараторил он.

– Увы, не получится, деточка, – вздохнула Мейзи. – Дорис захворала, мне нужно навестить ее и присмотреть за ней, больше некому. – (Дорис была ее сестра.)

Чарли приуныл. Ну да, раз так, то со Спринтером-Бобом, кроме него, возиться некому – ни кормить, ни гулять.

– Ты бы вывел его прямо сейчас, а то я за весь день так и не выкроила время, – попросила Мейзи. – Чарли, пса нельзя так долго держать на подпольном положении, это живое существо, и рано или поздно он себя обнаружит.

Живое существо так и рвалось себя обнаружить: Чарли еще с лестницы услышал, как запертый у него в комнате пес поскуливает и скребется в дверь.

– Тихо ты! – Чарли вбежал в комнату, бахнув дверью.

Спринтер-Боб на радостях взгромоздил лапы ему на плечи и от всей души облизал лицо Чарли липким мокрым языком.

– Тьфу ты, что за нежности! – отплюнулся Чарли.

На лестничной площадке заскрипели тяжелые шаги.

– Это ты, Чарлз, расхлопался дверями? – сурово вопросил знакомый старушечий голос.

– Да, бабушка, извините, – отозвался Чарли и поспешно добавил: – Я переодеваюсь.

Выждав минутку, он высунулся из комнаты, убедился, что старуха Бон возвратилась к себе, и тихонько произнес магическое слово «гулять» – лучшее на свете слово для любой собаки.

Спринтер-Боб ликующе скатился по лестнице вслед за Чарли. Они весьма удачно выскочили незамеченными через черный ход и помчались по узкому проулку, который вел к парку. Через час пес и мальчик вернулись, оба запыхавшиеся и голодные.

Мама уже была дома и волновалась, поэтому Чарли сказал, что не знал, который час, потому что вроде как потерял свои часы.

– Ну что ты за растяпа, сынок, – пожурила его мама. – Знаешь что, возьми-ка ты лучше мои, пока свои не нашел.

Чарли с сомнением принял мамины часики, но, по счастью, ничего сугубо дамского в них не было – никаких финтифлюшек.

– Пойду помогу Мейзи сложить вещи, – сказала мама. – Это быстро.

Под заинтересованным взглядом Спринтера-Боба Чарли принялся искать старательно (и даже слишком) запрятанный Мейзи собачий корм. Он как раз откопал в кладовке банку «Дружка», когда за спиной у него раздался вскрик и рычание.

Неизбежное случилось. Бабушка Бон вжалась спиной в дверь кухни и трясущимся узловатым пальцем тыкала в Спринтера-Боба.

– Что это животное здесь делает?! – заорала она.

– Это собака Бенджи, – торопливо пояснил Чарли. – Вы же его знаете, это Спринтер-Боб.

– Еще бы мне его не знать! Почему он не в Гонконге вместе с мальчишкой?

Чарли не успел ответить: Спринтер-Боб, которому нацеленный на него палец пришелся не по нраву, рыкнул и кинулся на старуху. Та завизжала:

– Убрать его! Вон его из дому немедля!

– Но, бабушка… – Чарли лихорадочно соображал, как бы выиграть время.

Спринтер-Боб, однако, был вовсе не намерен терять даром ни секунды. Он плотоядно заурчал и щелкнул зубами, метя ухватить старуху за икру.

– Ах вот как! Он еще и бешеный! Хватит с меня! – Бабушка Бон вопила так, что стекла дрожали. – Я немедленно звоню в отлов бездомных животных! В полицию! Ветеринару! Это чудище нужно немедленно усыпить!

– Бабушка, да что вы такое говорите! Он нормальный!

Но старуха уже успела набрать какой-то телефонный номер и прерывающимся от гнева голосом диктовала в трубку адрес и жаловалась на бешеного пса, который чуть не порвал ее в клочья. Потом грохнула трубку и попятилась, целя пальцем уже в Чарли.

– Они будут здесь через полчаса, и, пока эту тварь отсюда не уберут, я не выйду из комнаты!

Чарли дрожащими руками вывалил в миску пса консервы и в отчаянии плюхнулся на стул. Что же делать-то?!

На шум прибежали мама с Мейзи, но и они не знали, как быть.

– Я так волнуюсь за Дорис, что у меня просто голова не варит! – кудахтала Мейзи, бегая по кухне.

– Ну почему дяди нет дома?! – со слезами в голосе простонал Чарли. – Уж он бы что-нибудь придумал!

Может, схватить пса и быстренько отвести его к Фиделио? Или к Эмме с мисс Инглдью? Или к Оливии? Но смогут ли они спрятать Боба? Да и захотят ли? Чарли глянул на пса – тот, все еще взъерошенный, отворачивался от консервов, и вид у него был устрашающий. Спринтер-Боб привык к мягкому обращению, он терпеть не мог, когда на него повышали голос, и теперь никак не мог успокоиться – ворчал и щерился.

– Чарли, успокойся! – тормошила его мама. – Кто бы ни приехал, мы им объясним, что усыплять собаку ни в коем случае нельзя. Скажем, что Боб в жизни мухи не обидел.

– Может, его отправят в какую-нибудь собачью гостиницу, и мы сможем его навещать, – с надеждой в голосе предположила Мейзи.

– Да не выдержит он гостиницы! – взвыл Чарли. Видя, как разнервничался пес, мальчик вытряс в миску банку нежнейшего гусиного паштета и заливное из ветчины.

– Как раз то, что больше всего любит мадам Бон, – вполголоса заметила Мейзи и оглянулась на дверь.

– Ну и пусть! – буркнул Чарли. Он присел на корточки рядом с псом и стал гладить его вздыбленную шерсть.

Паштет и заливное подействовали. Пес успокоился, а Чарли испытал некоторое злорадство, глядя, как пес в один присест умял недельный запас любимых лакомств бабушки Бон.

Те самые полчаса истекли.

Чарли решительно встал:

– Вот что, я пойду к Фиделио и попрошу его подержать у себя Боба до возвращения Бенджи.

– В этом музыкальном кавардаке? – всплеснула руками Мейзи. – Да песик там свихнется через три секунды.

И тут в дверь требовательно затрезвонили.

Глава 4
СВЕРКАЮЩИЕ КАМЕНЬЯ

– Это собаколовы? – крикнула из своей комнаты бабушка Бон. Сердце у Чарли упало. – Не волнуйся, сынок, мы не позволим им обижать Боба, – попыталась успокоить его мама.

Бабушка Бон уже устремилась к парадному входу – впускать долгожданных избавителей. Но вскоре оттуда донесся ее удивленный возглас, и Чарли ринулся в прихожую.

На пороге стоял человечек в мохнатом пальто, и, завидев давнего знакомого и надежного друга, мальчик обрадовался. Да это же мистер Комшарр! А рядом с мистером Комшарром полыхали яркими шубками три кота-Огнеца, они-то и напугали старуху. Бабушка Бон ненавидела все кошачье племя, а уж медного Феникса, оранжевого Саламандра и желтого Везувия – в особенности: у нее с ними были давние счеты.

– Это вы – собаколов? – недоверчиво сощурилась она. – Я где-то вас уже видела. И котов тоже. Вы, кажется, мышами занимаетесь? – Старуха попятилась.

Мистер Комшарр протянул ей визитную карточку:

– Орвил Комшарр, к вашим услугам. Уничтожение грызунов и… и других вредителей.

– В таком случае побыстрее забирайте эту бешеную собаку, – велела бабушка Бон. – Чарлз, тебе ее с поводком выдали? Тогда принеси поводок.

Чарли поспешил в кухню, а за ним – мистер Комшарр и кошачья троица.

– Все в порядке, – успел сказать мальчик маме и Мейзи. – Прибыл мистер Комшарр.

Мейзи извлекла из кармана фартука поводок и передала мышелову.

– Уж вы помягче с этим псом, – настойчиво попросила она.

В ответ мистер Комшарр многозначительно подмигнул.

Коты и Спринтер-Боб, которые были прекрасно знакомы, обменялись добродушным урчанием, после чего мистер Комшарр взял пса на поводок. Спринтер-Боб вилял хвостом и, похоже, был очень рад гостям.

– Откуда вы узнали про Боба? – шепотом спросил Чарли у мышелова.

– Коты вдруг решили проверить, как ты поживаешь, – быстро ответил мистер Комшарр. – Я и понятия не имел, что у вас тут творится, но они зря в гости проситься не будут. Приходи в кафе навестить нас, ладно?

Бабушке Бон этот приглушенный диалог не понравился – содержания она не расслышала, но сердито повысила голос:

– Ну, вы собираетесь избавить нас от этого животного или нет?

Мистер Комшарр отвесил ей подчеркнуто вежливый поклон и повел Спринтера-Боба к выходу. Пес на ходу ободряюще лизнул Чарли руку.

– Всем счастливо оставаться! – И мистер Комшарр со своей свитой удалился.

Бабушка Бон торжествующе захлопнула за ним дверь и отправилась к себе – отдохнуть от перенесенных волнений. По счастью, когда в дом номер девять позвонили настоящие собаколовы, Чарли проявил проворство и выпроводил их прежде, чем старуха проснулась.

– Извините за беспокойство, но мы уже отправили пса в собачью гостиницу, – объяснил Чарли, и на том дело закончилось.

На Чарли перенесенные волнения тоже подействовали – ночью он спал как убитый и, более того, едва ли не до полудня. Мальчика разбудила Мейзи – уже в плаще и шляпке.

– Чарли, я уезжаю! Да проснись же! Меня такси внизу ждет! Мама ушла на работу, и мадам Бон тоже куда-то делась. – Мейзи сунула в руку сонному Чарли какой-то клочок бумаги. – Вот, тут я тебе на всякий случай написала адрес Юбимов. Как-никак, они твои тетки. Ах, не хочется мне оставлять тебя одного, но что поделаешь!

– Да не волнуйся, ничего со мной не случится. – Чарли зевнул.

Мейзи чмокнула внука в щеку и умчалась.

Чарли посмотрел на клочок бумаги и пожал плечами. Обращаться к теткам? С какой стати? Такое и в страшном сне не приснится.

В доме царила непривычная тишина. Чарли вдруг понял, что никогда раньше не оставался в полном одиночестве – ведь дядя Патон днем всегда сидел дома. Неизменно. Что же с ним стряслось-то?

Позавтракав, Чарли не выдержал безмолвия и пошел к маме в зеленную лавку. Мама как раз взвешивала яблоки какому-то нетерпеливому господину, а за ним выстроилась еще целая очередь, поэтому разговора толком не вышло.

– Чарли, ты же видишь, я занята, – быстро сказала мама. – Вечером увидимся. Ты как, скучать не будешь?

– Нет, конечно, – как можно бодрее ответил Чарли. – Пойду к Эмме.

Эмма с прошлого года жила у своей тети, мисс Джулии Инглдью, у которой был книжный магазин в Соборном переулке, но по дороге Чарли полез в карман и обнаружил там клочок бумаги, оставленный Мейзи. Ну и адресочек у теток – Сквозняковый проезд, 13.

Остановившись у газетного киоска, мальчик купил мятных леденцов и показал адрес продавщице.

– Сквозняковый проезд? – встревоженно переспросила она. – Ты, зайчик, никак, туда собрался?!

– Вроде того, – отозвался Чарли. – А что?

– Лучше не ходи. Опасное, мрачное место, детям там делать нечего.

– Почему? – тотчас заинтересовался Чарли.

– Там слишком темно – ни одного фонаря.

– Так ведь сейчас день! – резонно ответил Чарли.

– Зайчик, я тебе повторяю – это опасное место, там уже бывали разные… случаи. Не вздумай туда соваться.

– Но у меня там родственники живут, – честно сказал Чарли.

Продавщица газет перевесилась через прилавок и заглянула Чарли в лицо:

– Какие именно?

– Тетушки. То есть бабушкины сестры. Я прекрасно доберусь, ничего со мной не случится, только, пожалуйста, скажите мне, где это.

Продавщица покачала головой и вздохнула:

– Хорошо, зайчик, но я тебя предупредила. Значит, смотри, дойдешь до конца этой улицы, свернешь направо, а потом прямо до самой Банковской площади. А там уже рядом.

– Спасибо. – И Чарли поспешил в указанном направлении, прежде чем продавщица успела припугнуть его еще больше.

Банковская площадь представляла собой полукруг одинаково угрюмых серых домов с террасами и чахлый газон, посреди которого высилась мрачная ель – хвоя у нее казалась почти черной, от чего веселее это место не становилось.

Между высокими домами открывался темный проем, а в нем висел выцветший от времени указатель: «Сквозняковый проезд». Чарли решительно двинулся во мглу. По обе стороны над ним нависли глухие стены брандмауэров, в лицо ударил промозглый ветер. Вокруг клубилась темнота, и трудно было поверить, что за спиной остался солнечный день.

Постепенно узкий проезд расширился и превратился в улицу, застроенную покосившимися домами такого древнего вида, что казалось, их крыши смыкаются, закрывая собой небо. Правда, кусочек неба все-таки был виден, но и его заслоняла низкая свинцовая туча – Чарли в жизни не видел таких тяжелых туч.

Мальчик зябко передернулся и двинулся вдоль домов, поглядывая на номера. Первое впечатление не обмануло: почти все дома были заброшены, там и сям виднелись заколоченные ржавыми гвоздями двери и ветхие ставни. И повсюду облупившаяся краска, выбитые стекла, сломанные перила… Какая-то неведомая сила выжила отсюда всех обитателей. Впрочем, нет, не всех, кое-кто еще оставался. Из дома номер пять вывалилась целая компания улюлюкающих и дерущихся подростков. Чарли ускорил шаг, а когда из подвала следующего дома высунулся какой-то злобный здоровяк и рявкнул на него, мальчик припустил бегом. Прямо перед ним грохнулся мусорный бак, и дорогу Чарли перебежала крыса.

Сквозняковый проезд никуда не вел: он кончался тупиком, в котором тесно, впритык друг к другу, громоздились высокие старинные дома с высокими узкими окнами, украшенные башенками, коваными балконами и лепниной, изображавшей какие-то оскаленные физиономии и небывалых чудищ. Один из этих домов значился под номером тринадцать.

Запыхавшийся Чарли взбежал по ступенькам. Прямо перед ним поблескивал дверной молоток, выполненный в форме чугунной руки. Но стучаться к теткам Чарли не стал. Вместо этого он попытался заглянуть в окно первого этажа – узкое, как бойница. Все, что ему удалось разглядеть, – темную комнату, заставленную мрачной массивной мебелью. Он бочком придвинулся к другому окну, слева от крыльца, заглянул – опять темная комната, сплошь увешанная портретами каких-то чопорных дам и господ. Дом молчал. Похоже, в нем не было ни Души.

Чарли спустился с крыльца и с изумлением обнаружил, что на соседнем доме справа тоже висит табличка с номером «13». Он завертел головой. И на доме слева!

– Бедняга почтальон, туго ему приходится, – сказал сам себе Чарли. Дом слева тоже молчал, а вот из дома справа доносилось какое-то жужжание и пощелкивание.

Окно, которое привлекло внимание Чарли, находилось довольно высоко над землей – судя по всему, под ним располагался глубокий подвал. Чтобы как следует рассмотреть, что делается в доме, Чарли вскарабкался на выступ под окном и привстал на цыпочки.

Зрелище, которое представилось глазам мальчика, оказалось гораздо интереснее, чем он рассчитывал. Ярко освещенную комнату почти целиком заполнял огромный овальный стол, на котором вздымались волны разнообразных тканей, сверкали бусины, бисер и стеклярус, блестели пуговицы, застежки и даже крохотные зеркальца, водорослями расстилались тесьма и нитки. Чего тут только не было – и кожа, и бархат, и шелк, и мотки шерсти. Над столом свисала люстра с множеством рожков, ярко освещавших три фигуры: Беллу за швейной машинкой и наблюдающих за ней тетку Венецию и Доркас. В наманикюренных пальцах тетушка Венеция держала неимоверной длины шляпную булавку, увенчанную блестящим черным жуком – неизвестно из чего сделанный, он выглядел совсем как настоящий. Белла, не отрываясь от машинки, проговорила что-то, и тетка Венеция вонзила булавку в кусок алого бархата, разостланный на столе.

Красная ткань в мгновение ока превратилась в скопище кишащих черных жуков!

Доркас шарахнулась – и Чарли тоже.

Белла устремила светящиеся голубые глаза прямиком на Чарли, мальчик попятился и загремел вниз, наступив на крышку мусорного бака.

С парадного крыльца на него сверху вниз настороженно смотрел Аза Пик.

– Ч-ч-чего это ты тут делаешь? – запинаясь, выдавил Чарли. Он с трудом поднялся.

– Могу задать тебе тот же самый вопрос, – не слишком любезно отозвался рыжий. Аза, обычно перемещавшийся по городу в скверном гриме (чаще всего он неубедительно выдавал себя за старика), на сей раз выглядел настоящим щеголем: в кожаной куртке, наглаженных серых брюках, белой рубашке, крапчатом галстуке. Мало того, при нем имелся букет тюльпанов!

– Я? Здесь живут мои тетки.

– Да? А что ж ты шпионишь под окнами, вместо того чтобы войти? – Аза сузил глаза.

– Не твое дело, Пик, – огрызнулся Чарли, отряхиваясь.

Рыжий фыркнул и позвонил в дверь, а Чарли порскнул прочь. Над головой у него послышался скрип, он посмотрел вверх и увидел, что зарешеченное окно на втором этаже отворилось и сквозь прутья попытался выглянуть какой-то темноволосый мужчина с изможденным лицом. Чарли он показался знакомым, но в Сквозняковом проезде было слишком сумрачно, чтобы как следует его разглядеть. К тому же следовало поскорее уносить ноги, пока тетки не заметили племянника.