Текст книги "P.S. Я все еще люблю тебя (ЛП)"

Автор книги: Дженни Хан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Хм. Я бы не назвала то «штукой». Это не то же самое, что запрыгивать в картонные коробки, или играть на пианино, или обладать действительно злой мордой.

– Миссис Ротшильд поможет мне его обучить. Она считает, что у него подходящая для трюков натура. – Китти кликает на следующее видео – на собаку, которая воет, когда исполняют «Триллер» Майкла Джексона. Мы с Китти лопаемся от смеха и просматриваем его снова.

После видео о женщине, чья кошка обворачивается вокруг ее лица, будто шарф, я говорю:

– Погоди минутку, а ты сделала домашнее задание?

– Все, что я должна была сделать, – это прочитать книгу.

– И ты ее прочитала?

– В основном, – увиливает Китти от прямого ответа, прижимаясь ближе ко мне.

– Китти, у тебя были целые рождественские каникулы, чтобы прочесть ее! – Мне очень хочется, чтобы Китти, так же как мы с Марго, больше любила читать. Она же больше предпочитает телевизор. Я нажимаю «стоп» на видео и с размаху захлопываю ноут. – Больше никаких видео с домашними питомцами для тебя. Ты идешь и дочитываешь свою книгу. – Я начинаю спихивать ее с кровати, но Китти хватается за мою ногу.

– Милая моя сестрица, не гони меня! – величественно произносит она, – Это Шекспир. «Ромео и Джульетта», на тот случай, если ты не читала.

– Не веди себя высокомерно и надменно, словно читала Шекспира. Я видела, как на днях ты смотрела фильм по телевизору.

– Какая разница, читала я его или смотрела фильм? Смысл тот же. – Китти заползает по мне обратно наверх.

Я поглаживаю ее волосы.

– Итак, и каков же смысл?

– Не убивай себя из-за парня.

– Или девушки.

– Или девушки, – соглашается она. Китти открывает мой компьютер. – Еще одно кошачье видео, и потом пойду читать. – Мой телефон гудит – смска от Крис.

«Проверь инстаграм AnonybitchНЕМЕДЛЕННО»

Anonybitch – анонимная учетная запись в Инстаграм, которая выставляет скандальные фотографии и видео трахающихся и напивающихся на вечеринках людей по всему городу. Никто не знает, кому она принадлежит, они просто загружают контент. Однажды там была фотография девушки из другой школы, которая быстро стала очень популярной в прошлом году – она занималась эксгибиционизмом у полицейской машины. Слышала, что за это ее исключили из школы.

Мой телефон снова гудит.

«Сейчас же!»

– Подожди, Китти, дай-ка я сначала кое-что проверю, – говорю я, ставя видео на паузу. Печатая адрес, я произношу: – Если хочешь остаться здесь, то закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.

Китти повинуется.

В верхней части новостной ленты Anonybitch, находится видео о парне с девушкой, целующихся в гидромассажной ванне. Anonybitch особенно славится своими видео в горячих ваннах. Она помечает их тегами #rubadub. Это же видео немного зернистое, словно снималось крупным планом издалека. Я нажимаю «Воспроизвести». Девушка сидит на коленях парня, ее тело прижимается к его, ноги обвиваются вокруг его талии, руки обхватывают его шею. На ней – красная ночная сорочка, которая вздымается в воде подобно надутым парусам. Ее затылок загораживает парня. У нее длинные волосы, их кончики окунаются в воду как каллиграфическая кисть в чернила. Парень проводит руками вниз по ее позвоночнику, словно она – виолончель, а он на ней играет.

Я настолько заворожена, что сперва не замечаю, как Китти смотрит вместе со мной. Обе наши головы наклонены, пытаясь понять, на что именно мы смотрим.

– Тебе не следует на это смотреть, – произношу я.

– Они занимаются этим? – спрашивает она.

– Трудно сказать из-за ее ночнушки. – Но, возможно?

Затем девушка прикасается к щеке парня, и есть что-то в этом движении – то, как она трогает его, будто читает шрифт Брайля. Что-то знакомое. Мой затылок холодеет, и на меня обрушивается взрыв осознания, унизительного узнавания.

Та девушка – это я. Я и Питер, в гидромассажной ванне во время лыжной поездки. О, мой бог.

Я кричу.

Вбегает Марго, на ее лице одна из тех корейских косметических масок с вырезами для глаз, носа и рта.

– Что? Что?

Я стараюсь прикрыть рукой экран компьютера, но она отталкивает ее в сторону, а затем тоже испускает крик. Ее маска спадает.

– Боже мой! Это ты?

О мой Бог о мой Бог о мой Бог.

– Не позволяй Китти смотреть! – кричу я.

У Китти круглые глаза.

– Лара Джин, я считала тебя паинькой.

– Я и есть! – кричу я.

Марго сглатывает воздух.

– Это… это похоже…

– Я знаю. Не говори.

– Не волнуйся, Лара Джин, – успокаивает Китти. – Я видела и похуже на обычном телевизоре, даже не по НВО.

 Китти, иди в свою комнату! – вопит Марго. Китти хныкает и прижимается ко мне.

Не могу поверить в то, что вижу. Подпись под изображением гласит: «Паинька Лара Джин занимается необузданным сексом с Кавински в гидромассажной ванне. А презервативы под водой работают? Полагаю, мы вскоре узнаем;)». В комментариях – множество смайликов с огромными глазами и «умирающих от смеха». Некто по имени Вероника Чен написала: «Какая шлюха! Она азиатка?» Я даже не знаю, кто такая Вероника Чен!

– Кто мог сделать это со мной? – причитаю я, прижимая ладони к щекам. – Я не чувствую своего лица. Мое лицо все еще мое лицо?

– Кто, черт возьми, такая Anonybitch? – требует Марго.

– Никто не знает, – отвечаю я, но рев в моих ушах такой громкий, что я едва слышу свой собственный голос. – Народ просто репостит ее в инстаграме. Или его. Я сейчас очень громко говорю? – Я в шоке. Теперь я не чувствую ни рук ни ног. Я собираюсь упасть в обморок. Это происходит? Это моя жизнь?

– Мы должны убрать это прямо сейчас. Есть ли горячая линия для неподобающего контента? Мы должны об этом доложить! – Марго выхватывает у меня компьютер. Она кликает по вкладке «сообщить о неподобающем контенте». Просматривая комментарии на странице, она кипит от злости. – Люди – абсолютные придурки! Нам, возможно, придется позвонить адвокату. Это сразу не уберут.

– Нет! – кричу я. – Не хочу, чтобы папа видел!

– Лара Джин, это серьезно. Ты же не хочешь, чтобы колледжи прогуглили тебя и наткнулись на это видео! Или будущие работодатели, например …

– Гоу-гоу! От твоих слов мне еще хуже! – Я хватаю свой телефон. Питер. Он будет знать, что делать. Пять часов, и значит, он все еще на тренировке по лакроссу. Я даже не могу позвонить ему прямо сейчас. Вместо этого я пишу сообщение:

«Позвони мне как можно скорее».

А затем я слышу папин голос, зовущий с лестницы.

– Эта картошка сама себя не помнет! Кто мне поможет?

О, мой Бог. Теперь мне придется сидеть за ужином и смотреть папе в глаза, зная о существовании этого видео. Это не может быть моей жизнью.

Марго с Китти переглядываются, а потом снова смотрят на меня.

– Никто не обмолвиться папе ни словом! – шиплю я им. – Это подразумевает тебя, Китти!

Она одаривает меня обиженным взглядом.

– Я знаю, когда следует держать рот на замке.

– Прости, прости, – бормочу я. У меня так сильно бьется сердце, что болит голова. Я даже не могу здраво мыслить.

За ужином мой живот крутит, я с трудом могу проглотить кусочек картофеля. К счастью, у меня есть Марго и Китти для вклинивания и поддержания постоянной болтовни, так что мне не приходится говорить. Я просто гоняю еду по тарелке и украдкой скармливаю свой ужин Джейми Фокс-Пиклу под столом. Как только все поели, я мчусь наверх и смотрю на телефон. От Питера по-прежнему ничего. Только еще больше сообщений от Крис и одно от Хейвен:

«ОМГ! Это ты??!»

***

Я не знаю, кто эта девушка на видео. Не узнаю себя на нем. Я вижу себя совсем не так. Это похоже на какого-то другого человека, который не имеет ничего общего со мной. Я не из тех, кто забирается в джакузи с парнями, сидит на их коленях и страстно их целует в мокрой ночной сорочке, прижимаясь к ним. Но я была в тот вечер. Видео просто не сообщает всю правду.

Я продолжаю повторять себе, что не похоже, будто мы на самом деле занимаемся сексом на видео. Не то, чтобы я была голой. Просто такое ощущение, что на видео я голая. И все, о чем я могу думать, – все в школе видели это видео, видео со мной в один из самых интимных и по-настоящему романтичных моментов моей жизни. Кроме того, кто-то заснял его. Кто-то был там. То воспоминание должно было быть только моим и Питера, а теперь оказалось, что вместе с нами там был какой-то случайный, чрезмерно любопытный человек. Оно больше не только наше. Сейчас оно кажется мишурой. Оно определенно выглядит именно так. В ту минуту я чувствовала себя свободной и безрассудно смелой, может быть, даже сексуальной. Не знаю, когда я вообще ощущала себя сексуальной за всю свою жизнь. А сейчас мне просто хочется исчезнуть.

Я лежу на кровати, уставившись в потолок, телефон возле меня. Марго и Китти запретили мне смотреть видео. Они пытались забрать у меня телефон, но я сказала, что он нужен мне, потому что должен позвонить Питер. Затем я украдкой посмотрела видео, и до сих пор там более сотни комментариев, ни одного хорошего.

Китти играет с Джейми Фокс-Пиклом на полу, а Марго отправляет электронное письмо в службу по обслуживанию клиентов Инстаграм, когда в окно стучит Крис. Марго открывает ей, и Крис забирается внутрь, дрожащая, с раскрасневшимся лицом.

– Она в порядке?

– Думаю, она в шоке, – отвечает Китти.

– Я не в шоке, – говорю я. Но, возможно, я в шоке. Может быть, это шок. Это странное, сюрреалистичное ощущение, будто я онемела, но в тоже время все мои чувства обострились.

Марго обращается к Крис:

– Почему ты не можешь входить через парадную дверь, как нормальный человек?

– Никто не открыл. – Крис скидывает сапоги и садится на пол рядом с Китти. Поглаживая Джейми, она говорит. –  Во-первых, хорошо, что едва ли можно догадаться, что это ты. А во-вторых, это действительно сексуально, так что тут нечего стыдиться. Я имею в виду, ты выглядишь великолепно.

Марго испускает звук отвращения.

– Это настолько не относится к делу, что я даже не знаю, с чего начать.

– Я всего лишь пытаюсь быть честной! Объективно, это отстой, но так же объективно, Лара Джин выглядит на нем потрясающе.

Заползая под одеяло, я произношу:

– Я думала, что ты едва могла сказать, что это была я! Знала же, что мне не следовало подписываться на эту лыжную поездку. Я ненавижу гидромассажные ванны. Зачем бы мне по собственной воле лезть в горячую ванну?

– Эй, радуйся, что была в пижаме, – заявляет Крис. – Ты могла бы быть обнаженной!

Высунув голову из-под одеяла, я сердито гляжу на нее.

– Я бы никогда не была обнаженной!

– Никогда бы не была обнаженной,  – фыркает Крис. – А ты знала, в чем реальная фишка? Некоторые люди называют себя никогда-обнаженными, и все время носят одежду, даже в душе. Например, джинсовые шорты.

Я отворачиваюсь от Крис.

Кровать прогибается, когда на нее забирается Марго.

– Все будет хорошо, – говорит она, откидывая одеяло. – Мы заставим их убрать видео.

– Это не имеет значения, – отвечаю я. – Его уже все видели. Все считают меня шлюхой.

Глаза Крис сужаются.

– То есть, ты хочешь сказать, что если девушка занимается сексом в джакузи, то это делает ее шлюхой?

– Нет! Это не то, что я говорю, это то, что говорят люди.

– Тогда что ты говоришь? – требует она.

Я поглядываю на Китти, которая заплетает волосы Крис в микрокосички. Она сидела очень тихо, поэтому мы забыли, что она была здесь, и не выгнали ее.

– Считаю, что, если ты готова, и это то, что ты хочешь сделать, и предохраняешься, то все нормально и тебе следует делать то, что хочешь.

Марго добавляет:

– Общество слишком зациклено на том, чтобы осрамить женщин за наслаждение сексом, одобряя при этом мужчин. Я имею в виду, что все комментарии только о том, что Лара Джин – шлюха, но никто ничего не говорит о Питере, а он прямо тут, с ней. Этот нелепый двойной стандарт.

Я об этом не подумала.

Крис смотрит на свой телефон.

– Как, например, то, что пока мы здесь сидим, мне отправили это видео три разных человека.

Я всхлипываю, и Марго укоряет:

– Крис, это не помогает. Совсем. – Мне же она говорит: – Если люди что-нибудь скажут, просто будь действительно самодостаточной, словно это ниже тебя.

– Или же просто, войди в образ, – предлагает Крис.

Из-за ее спины Китти произносит:

– Никто ничего не скажет Ларе Джин, потому что она – девушка Питера. А это значит, что она под его защитой, как в «Клане Сопрано».

Марго произносит в ужасе:

– Бог мой, ты смотрела «Клан Сопрано»? Где ты могла видеть «Клан Сопрано»? Его даже больше не показывают по телевизору.

– Я посмотрела его по запросу. Уже на третьем сезоне.

– Китти! Прекращай его смотреть! – Марго закрывает глаза и покачивает головой. – Неважно. Прямо сейчас это не самое главное. Мы поговорим об этом позже. Ларе Джин не нужен парень, чтобы ее защищать.

– Нет, Китти правильно подметила, – говорит Крис. – Дело не в том, что Питер парень. Ну, не совсем. Речь о том, что он популярен, а она нет. Вот, где защита вступает в игру. Без обид, Эл Джи.

– Я и не обижаюсь, – отвечаю я. Немного обидно, но ведь это правда, да и сейчас для меня не время оскорбляться из-за чего-то столь незначительного в сравнении с предполагаемым сексом на видео.

– Что сказал об этом Кавински? – спрашивает меня Крис.

– Пока ничего. Он все еще на тренировке по лакроссу.

Мой телефон сразу же начинает гудеть, и мы втроем смотрим друг на друга, широко раскрыв глаза. Марго поднимает его и глядит.

– Это Питер! – Она бросает мне телефон, словно горячий картофель. – Давайте не будем им мешать, – говорит она, подталкивая Крис. Крис же игнорирует ее.

Я не обращаю внимания на них обеих и отвечаю на телефонный звонок.

– Алло. – Мой голос тоненький, как тростник.

Питер начинает быстро говорить.

– Окей, я видел видео, и первое, что я собираюсь тебе сказать – не психуй. – Он тяжело дышит, похоже на то, что он бежит.

– Не психуй? Как я могу не психовать? Это ужасно. Ты знаешь, что говорят обо мне в комментариях? Что я шлюха. Питер, они думают, что мы занимаемся сексом на том видео.

– Никогда не читай комментарии, Кави! Это первое правило…

– Если ты сейчас скажешь «Бойцовского клуба», я брошу трубку.

– Прости. Хорошо, знаю, это отстой, но…

– Это не «отстой». Это в буквальном смысле кошмар. Мой самый сокровенный момент выставлен на всеобщее обозрение. Я абсолютно унижена. То, что говорят люди…, – мой голос срывается. Все – Китти, Марго и Крис, смотрят на меня грустными глазами, из-за чего я чувствую себя еще более печально.

– Не плачь, Лара Джин. Пожалуйста, не плачь. Обещаю тебе, я все исправлю. Я заставлю того, кто ведет Anonybitch, удалить его.

– Как? Мы даже не знаем, кто они! И, кроме того, я готова поспорить, что вся наша школа его видела. Учителя тоже. Я точно знаю, что учителя просматривают Anonybitch. Однажды я была в комнате отдыха факультета и подслушала, как мистер Филипе и миссис Райан говорили, в каком плохом свете это выставляет нашу школу. А что насчет приемной комиссии колледжа и наших будущих работодателей?

Питер хохочет.

– Будущих работодателей? Кави, я видел гораздо хуже. Черт, я видел фотографиисамого себя, которыебыли гораздо хуже. Помнишь ту фотку, где моя голова в унитазе, а я голый?

Я содрогаюсь.

– Я никогда не видела ту фотографию. Кроме того, это ты, а не я. Я не занимаюсь подобного рода вещами.

– Просто доверься мне, ладно? Обещаю, я об этом позабочусь.

Я киваю, хотя и знаю, что он меня не видит. Питер могущественный. Если кто-то и может исправить такое, то только он.

– Послушай, я должен идти. Тренер надерет мне задницу, если увидит меня с телефоном. Я позвоню тебе вечером, ладно? Не ложись спать.

Мне не хочется вешать трубку. Мне хотелось бы пообщаться подольше.

– Ладно, – шепчу я. Когда я вешаю трубку, то все трое – Марго, Крис и Китти – глазеют на меня.

– Ну? – спрашивает Крис.

– Он говорит, что позаботится об этом.

Китти самодовольно произносит.

– Я же говорила.

– Что это вообще значит  – «он об этом позаботится»? – восклицает Марго. – Он не очень-то зарекомендовал себя ответственным.

– Это не его вина, – произносим мы с Китти одновременно.

– О, я точно знаю, кто несет за это ответственность, – объявляет Крис. – Моя дьяволица кузина. – Это вышибает из меня дух.

– Что? Почему?

Она одаривает меня скептическим взглядом.

– Потому что ты забрала ее мужчину!

– Но ведь Женевьева изменила Питеру. Они расстались из-за этого. Не из-за меня!

– Как будто это имеет значение! – Крис покачивает головой. – Ну же, Лара Джин. Помнишь, что она сделала Джамиле Сингх? Когда пустила слух, что у ее семьи был индонезийский раб только потому, что у нее хватило смелости встречаться с Питером после того, как они расстались? Я всего лишь говорю, что не стала бы считать ее не способной на подобный пакостный ход.

Во время лыжной поездки Женевьева сказала, что знала о поцелуе, и значит, это Питер рассказал ей о нем в какой-то момент их отношений – хотя, сомневаюсь, что он поведал ей о том, что он был тем, кто поцеловал меня, а не наоборот! Даже если так, мне трудно поверить, что она могла так жестоко поступить со мной. Джамиля Сингх и Женевьева никогда не любили друг друга. Но мы с Джен когда-то были лучшими подружками. Да, последние несколько лет мы мало общались, но Джен всегда была преданна своим друзьям.

Это, скорее всего, один из тех ребят, которые зависают в комнате отдыха или, может быть…. Не знаю. Это может быть кто угодно!

– Я никогда ей не доверяла, – говорит Марго. Потом она обращается к Крис, – без обид. Я знаю, она твоя кузина.

Крис фыркает.

– Зачем мне обижаться? Я ее терпеть не могу.

– Я совершенно уверена, что это именно она поцарапала бок бабушкиной машины своим велосипедом, – произносит Марго. – Помнишь, Лара Джин?

На самом деле, это была Крис, но я этого не говорю. Крис начинает покусывать ногти и бросать на меня паникующие взгляды, и я отвечаю:

– Не думаю, что Женевьева была той, кто разместил видео. Это мог быть любой, кто мог случайно видеть нас в ту ночь.

Марго обнимает меня за плечи.

– Не волнуйся, Лара Джин. Мы заставим их убрать видео. Ты же несовершеннолетняя.

– Покажи его снова, – прошу я. Китти прокручивает его на начало и нажимает воспроизведение. Каждый раз, когда я смотрю его, у меня возникает одинаковое сосущее ощущение в животе. Я закрываю глаза, так чтобы не видеть. Слава Богу, единственное, что можно расслышать – звуки леса и плеск воды в гидромассажной ванне. – Оно… оно настолько же ужасное как я помню? Ну, действительно выглядит так, как будто мы занимаемся сексом? Только честно. – Я открываю глаза.

Марго смотрит, уставившись на него, голова склонена.

– Нет, действительно не похоже. Просто похоже на…

– На страстные поцелуи взасос, – вставляет Крис.

– Верно, – соглашается Марго. – На просто страстные поцелуи.

– Девочки, вы клянетесь?

Они отвечают в унисон:

– Клянемся.

– Китти? – спрашиваю я.

Она закусывает губу.

– Для меня выглядит как секс, но я здесь единственная, кроме тебя, у кого никогда не было секса, поэтому, откуда знаю? – Марго испускает вздох удивления. – Прости, я прочитала твой дневник. – Марго замахивается на нее, и Китти быстро уползает, словно краб.

Я делаю глубокий вдох.

– Хорошо. Я могу с этим жить. Ну, кого заботят страстные поцелуи, верно? Это всего лишь часть жизни, так ведь? И даже едва ли можно различить мое лицо? Нужно по-настоящему меня знать, чтобы знать, что это была я. Моего полного имени здесь нигде нет, а просто Лара Джин. На свете, должно быть, миллион Лар Джин, верно? Верно?

Марго ошеломленно кивает.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то проходил через все пять стадий горя так быстро. Ты действительно невероятно быстро приходишь в норму.

– Спасибо, – говорю я, чувствуя долю гордости.

Но позже, сидя в темной комнате, когда сестры и Крис ушли, а мы с Питером пожелали друг другу доброй ночи, и он в миллионный раз заверил меня, что все будет хорошо, я опять смотрю в инстаграм, на все комментарии. И чувствую себя униженной.

Я спрашивала Питера, кто, по его мнению, мог это сделать, он ответил, что не знает. Вероятно, просто какой-то озабоченный жалкий парень, сказал он. Я не спрашиваю то, о чем все еще думаю, о том, что до сих пор стоит поперек горла. Была ли это Женевьева? Могла ли она действительно ненавидеть меня настолько сильно, чтобы захотеть так больно обидеть?

Я помню тот день, когда мы обменялись браслетиками дружбы.

– Это доказывает, что мы – лучшие подружки, – сказала она мне. – Мы ближе друг с другом, чем с кем-либо еще.

– А как насчет Элли? – спросила я. Мы всегда были трио, хотя Женевьева предпочитала проводить больше времени в моем доме, в основном, потому, что мама Элли была строга в отношении мальчиков и интернета.

– Элли нормальная, но ты мне нравишься больше, – ответила она, и я почувствовала себя виноватой, но удостоенной чести. Я нравилась Женевьеве больше всех. Мы были близки, ближе, чем с кем-либо еще. Браслеты были доказательством. Как же я дешево продалась тогда, всего лишь за браслет из веревочки.

7

На следующее утро я одеваюсь в школу с особой тщательностью. Крис сказала, что мне следует сделать акцент на том, что подразумевает наряд типа смотрите-на-меня. Марго же посоветовала мне быть выше всего этого, а значит надеть что-то такое же зрелое, как юбка-карандаш или, может быть, мой зеленый вельветовый пиджак. Но моя интуиция подсказывает мне слиться, слиться, слиться. Огромный свитер, который больше похож на одеяло. Леггинсы. Коричневые сапоги Марго. Если бы я могла носить бейсболку в школе, то надела бы, но головные уборы носить не разрешается.

Я делаю себе миску хлопьев с ломтиками банана, но могу проглотить только несколько ложек. Я слишком нервничаю. Марго замечает и засовывает плитку с кешью в мою сумку на потом. Мне повезло, что она все еще здесь, чтобы позаботиться обо мне. Завтра она уезжает обратно в Шотландию.

Папа ощупывает мой лоб.

– Ты заболела? Вчера вечером ты тоже почти ничего не съела за ужином.

Я качаю головой.

– Наверное, просто спазмы. У меня скоро начнутся месячные. – Следует только произнести волшебное слово «месячные», и я знаю, что дальше он давить не будет.

– А-а, – протягивает он, кивая головой с видом знатока. – После того, как у тебя в животе будет немного еды, прими два ибупрофена, чтобы он был у тебя в организме.

– Поняла, – отвечаю я. Мне стыдно за ложь, но она крошечная, да и для его же блага. Он не должен узнать об этом видео, никогда.

Питер подъезжает к нашему дому в кои-то веки вовремя. Он на самом деле придерживается нашего договора. Марго провожает меня до двери и говорит:

– Просто держи голову высоко, ладно? Ты ничего плохого не сделала.

Как только я сажусь в машину, Питер наклоняется и целует меня в губы, что все еще ощущается как-то удивительно. Я так застигнута врасплох, что случайно кашляю ему в рот.

– Прости, – говорю я.

– Не беспокойся, – отвечает он, как всегда дружелюбно. Он кладет руку на спинку моего сиденья, сдавая назад, а затем бросает мне свой телефон. – Проверь Anonybitch.

Я открываю его Инстаграм и перехожу на страницу Anonybitch.  И вижу запись, которая была ниже нашей – изображение парня в отключке, с пенисами, нарисованными перманентным маркером по всему лицу. Теперь оно на первом месте новостной ленты. Я ахаю. Видео в гидромассажной ванне исчезло!

– Питер, как ты это сделал?

Питер усмехается горделивой усмешкой.

– Прошлой ночью я написал сообщение Anonybitch и сказал им убрать это дерьмо, иначе мы подадим на них в суд. Я сообщил им, что мой дядя юрист и мы оба с тобой – несовершеннолетние. – Он сжимает мою коленку.

– Твой дядя, правда, юрист?

– Нет. Он владеет пиццерией в Нью-Джерси. – Мы оба смеемся, и это ощущается таким облегчением. – Послушай, не беспокойся ни о чем сегодня. Если кто-нибудь что-нибудь тебе скажет, я надеру ему задницу.

– Мне просто хотелось бы знать, кто это сделал. Я могла поклясться, что мы были одни в ту ночь.

Питер качает головой.

– Мы же не сделали ничего такого плохого! Я имею в виду, кого заботит, целовались мы в этом чертовом джакузи или нет? Какая разница, занимались ли мы там сексом? – Я хмурюсь, и он быстро добавляет, – знаю, знаю. Ты не хочешь, чтобы люди думали, что мы сделали что-то, чего мы не делали. Мы определенно этого не делали, и именно это я и сказал той сучке Anonybitch.

– Для парней и девушек это по-разному, Питер.

– Знаю. Не злись. Я собираюсь выяснить, кто это сделал. – Он смотрит прямо перед собой, такой серьезный и непохожий сам на себя, и из-за всех его хороших намерений его профиль выглядит как-то благородно.

О, Питер, почему ты такой красивый! Если бы ты не был таким красавцем, то я никогда бы не забралась к тебе в ту горячую ванну. Это все ты виноват. За исключением того, что нет. Ведь я – та, кто снял свои носки и туфли, и забралась в нее. Я тоже этого хотела. Я просто ценю, что он воспринимает все настолько серьезно, что написал электронное письмо от нашего имени. Знаю, что Женевьеву подобная ситуация ничуть бы не беспокоила – у нее никогда не было проблем с ППИ (публичным проявлением интереса) или нахождением в центре внимания. Но меня это беспокоит, очень беспокоит.

Он поворачивает голову и смотрит на меня, изучая мои глаза, мое лицо.

– Ты же не жалеешь об этом, Лара Джин, правда?

Я качаю головой.

– Нет, не жалею. – Он улыбается мне так нежно, что я не могу не улыбнуться ему в ответ. – Спасибо, что заставил их убрать видео ради меня.

– Нас, – поправляет он. – Я сделал это ради нас. – Он переплетает наши пальцы. – Это ты и я, малыш. – Я сжимаю пальцы вокруг его. Если мы будем просто достаточно крепко держаться, то все будет хорошо.

***

Когда мы идем по коридору вместе, девушки перешептываются. Парни посмеиваются. Один парень из команды по лакроссу подбегает и пытается дать «пять» Питеру, который с рычанием отпихивает его в сторону.

Когда я стою одна у своего шкафчика и меняю книги, ко мне подходит Лукас.

– Я не буду ходить вокруг да около, – говорит он. – А просто спрошу. Девушка на видео действительно ты?

Я делаю глубокий успокаивающий вдох.

– Я. – Лукас тихо присвистывает.

– Вот черт.

– Ага.

– Так… вы, ребята…

– Нет, мы определенно нет. Мы – нет.

– А почему нет?

Вопрос меня смущает, хотя и знаю, что у меня нет никаких причин смущаться. Просто у меня никогда раньше не было случая говорить о своей сексуальной жизни, потому что, кому вообще могло прийти в голову спросить меня что-нибудь об этом?

– Мы – нет, потому что нет. За этим не кроется никаких грандиозных причин, кроме как той, что я еще не готова и не знаю, готов ли он. Мы даже не говорили об этом.

– Ну, не похоже, что он девственник. Как ни старайся проявить фантазию. – Для выразительности, Лукас широко распахивает свои небесно-голубые глаза. – Знаю, ты невинна, Лара Джин, но Кавински – определенно, нет. Я говорю это тебе как парень.

– Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, – отвечаю я, хотя сама задаюсь вопросом и беспокоюсь об этом. У нас с Питером однажды был разговор о том, должны ли парень с девушкой, которые долгое время встречаются, по умолчанию заниматься сексом, но я не помню, ответил ли он вообще, каково его мнение. Мне следовало слушать лучше. – Слушай, только потому что он и Женевьева занимались этим как… как бешеные кролики или типа того…, – Лукас посмеивается над этим, и я щипаю его. – Только потому, что они этим занимались, не значит, что и мы автоматически это делаем, или даже что он автоматически этого хочет. – Я права?

– Он определенно хочет.

Заглатываю воздух.

– Что ж, очень жаль, так грустно, если это так. Но, честно говоря, я не думаю, что так и есть. – И в эту самую минуту я решаю, что у нас с Питером будут отношения, эквивалентные «грудинке медленного приготовления». Неторопливые и постепенные. С течением времени, наши чувства друг к другу станут более интимными. Я уверенно добавляю, – то, что происходит между мной и Питером, совершенно отличается от того, чем они были с Женевьевой. Или того, что между ними было. Без разницы. Суть в том, что не стоит сравнивать отношения, хорошо? – И неважно, что я сама постоянно занимаюсь этим в своей голове.

***

На уроке французского я слышу, как Эмили Нуссбаум шепчет Женевьеве:

– Если окажется, что она беременна, как думаешь, Кавински заплатит за аборт?

Женевьева шепчет в ответ:

– Ни за что. Он слишком скуп. Может быть, половину. – И все смеются.

Мое лицо горит от унижения. Мне хочется крикнуть им: «У нас не было секса! Мы – грудинка! Но это только доставило бы им больше удовольствия – то, что они вывели меня из себя. Во всяком случае, так бы сказала Марго. Так что я поднимаю свой подбородок еще выше, так высоко как могу, настолько высоко, что болит шея.

Может быть, Джен действительно это сделала. Возможно, она и в самом деле так сильно меня ненавидит.

По пути на следующий урок меня перехватает миссис Давенпорт. Она обхватывает меня рукой и говорит:

– Лара Джин, как ты держишься?

Знаю, она не волнуется за меня, не совсем. Ей просто хочется посплетничать. Она – самая большая сплетница среди всех учителей, а может, даже и учеников. Что ж, я не собираюсь быть пищей для преподавательской комнаты отдыха.

– Отлично, – радостно отвечаю я. Подбородок вверх, подбородок вверх.

– Я видела видео, – шепчет она, взгляд мечется по сторонам, высматривая, слушает ли нас кто-нибудь. – О тебе с Питером в гидромассажной ванне.

У меня так крепко сжимается челюсть, что болят зубы.

– Ты, должно быть, очень расстроена из-за комментариев, и я тебя не виню. – Миссис Давенпорт действительно необходимо заняться своей жизнью, если все, чем она занималась  во время зимних каникул – это просматривала инстаграм старшеклассников!

– Дети могут быть очень жестокими. Поверь мне, я знаю это из личного опыта. Я не намного вас старше, ребята.

– Я действительно в порядке, но спасибо, что поинтересовались. – Здесь нечего смотреть, народ. Продолжайте двигаться.

Миссис Давенпорт выпячивает нижнюю губу.

– Ну, если тебе нужно будет с кем-то поговорить, ты знаешь, что я всегда тебя выслушаю. Позволь мне быть полезной. Приходи потусоваться со мной в любое время, я подпишу тебе разрешение пропустить урок.

– Спасибо, миссис Давенпорт. – Я выскальзываю из-под ее руки.

По дороге на английский меня останавливает Миссис Дюваль, школьный методист-консультант.

– Лара Джин, – начинает она, а потом колеблется. – Ты такая умная талантливая девушка. Ты не из того типа девушек, которые бывают вовлечены в подобного рода ситуации. Мне не хочется видеть тебя сбившейся с правильного пути.

Я чувствую, как слезы подступают к горлу, пробиваясь наружу. Я уважаю миссис Дюваль. Мне хочется, чтобы она хорошо обо мне думала. Все, что я могу сделать – это кивнуть.

Она ласково приподнимает мой подбородок. Ее духи источают аромат высушенных лепестков роз. Она пожилая женщина и работает в школе целую вечность. Миссис Дюваль по-настоящему заботится об учащихся. Она – та, к кому бывшие ученики приходят навестить и поздороваться, когда приезжают домой из колледжа на зимние каникулы.