Текст книги "Возьми мою любовь"

Автор книги: Дженис Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Дженис Грей
Возьми мою любовь

Глава 1

В маленькой студии царила полная тишина. Поглощенный работой седой художник время от времени бросал взгляд на стройную, почти мальчишескую фигурку девушки, свернувшейся калачиком в кресле. И молчал.

Пета, подперев подбородок руками, наблюдала за ним, нетерпеливо ожидая завершения сеанса. В свои девятнадцать она выглядела не старше подростка. Особенно в привычных просторных брюках и пушистом свитере. Каштановые волосы свободно ниспадали на плечи. Ее нельзя было назвать хорошенькой по общепринятым стандартам, но сверкающие карие глаза, маленький носик, изящно изогнутые брови и сочные прелестные губы подчеркивали ее очарование. И еще в ней чувствовались живой ум и нетерпеливая, склонная к приключениям натура. По ее выразительному лицу можно было узнать о настроении девушки. Сейчас оно выражало явную скуку.

Девушка осторожно пошевелила ногой. Для нее всегда было мучением спокойно сидеть хоть несколько минут, но каждое движение сопровождалось недовольством художника, и Пета решила – лучше пусть занемеет тело, чем она рискнет навлечь на себя его гнев.

Но на этот раз, хотя художник и заметил ее шевеления, он просто засмеялся и отбросил кисть.

– Ладно, моя дорогая! Освещение слишком плохое, чтобы я мог работать дальше. Ты очень хорошо себя вела. – Мужчина потер усталые глаза, с изумлением понимая, что сейчас значительно позже, чем он думал. Он знал, что у Петы беспокойный характер, и не ожидал, что она станет долго позировать. С таким же успехом он мог надеяться заточить в клетку дикую птицу. – Устала?

– Только из-за того, что пришлось спокойно сидеть! – Пета потянулась, вскочила с кресла и начала бродить по студии. Здесь царствовал беспорядок. Осторожно обходя груды бутылок, тюбиков, полотен, палитр и тряпок, девушка, как обычно, не любопытствовала, как ее изобразил художник. – Очень рада, что я не профессиональная модель! А теперь вы разрешите мне уйти?

– Да. Но боюсь, работа далеко не закончена. Если я попрошу тебя уделить мне еще час, ты не станешь возражать? Может быть, в выходные? – Он не давил на нее. В Лондоне полно красивых женщин, которые были бы вне себя от радости и восторга, если бы он написал их портреты. На эту же странную девочку не произвела впечатления оказанная ей честь. Тем не менее художник не настаивал, когда она отказалась, быстро и без колебаний.

– Мне очень жаль, но в эти выходные я не могу. Видите ли, мой опекун возвращается из-за границы. Энн… вообще-то я должна называть ее тетей Энн, но я никогда ее так не называю… в общем, ей не понравится, если я не приеду его встретить. – Она скорчила рожицу. Было яснее ясного, что такая перспектива ей не нравилась.

На морщинистом, напоминающем пергамент лице Ричарда Мэйна отразилось удивление.

– У тебя нет родителей, моя дорогая?

Пета покачала головой. Она устроилась на краешке стола, болтая ногами и глядя на художника смеющимися глазами.

– Вам, судя по всему, не нравится сплетничать, мистер Мэйн. Иначе домработница держала бы вас в курсе дела. Ей нравится гордиться тем, что она знает абсолютно все о каждом жителе деревни!

– В это я могу поверить! – с чувством ответил Ричард Мэйн.

Миссис Дейвис хорошо готовила и прекрасно о нем заботилась, но она слишком много разговаривала. Правда, он всё равно не слушал. Ему было неинтересно. Художник выбрал Норфолк именно потому, что хотел пожить в уединении. Он устал от людей… и от образа жизни, который, по словам одного лондонского врача, для него губителен. Здесь, в этой маленькой деревушке, которую он в детстве знал и любил, Ричард Мэйн собирался отказаться от общения с кем бы то ни было. Но Пета изменила его планы.

Он делал наброски, расположившись у реки, когда увидел ее на маленьком ялике. Ее щеки горели, глаза сияли, волосы развевались, когда она храбро и весело стояла лицом к ветру. Ричард сразу понял – он должен нарисовать это лицо.

Опустившись в кресло, он сухо продолжил:

– Поскольку мне не приходило в голову попросить миссис Дейвис рассказать историю твоей жизни, ты сжалишься над моим невежеством? Расскажи мне о своем опекуне.

Пета засмеялась:

– С вашей стороны очень мило поинтересоваться. Правда, рассказывать почти нечего. Он редко приезжает домой, так что все хозяйство на бедняжке Энн. Мой опекун археолог… выдающийся археолог. – На ее лице появилось несколько озорное выражение, и она поспешно поправилась: – Последние три года он провел в Перу. До этого он побывал в Греции, а еще раньше – в Египте. Где были древние цивилизации, там вы найдете и профессора Девлина!

– Понятно. Судя по тому, что я услышал, он не очень-то серьезно относится к опекунским обязанностям.

– О! – Пета вспыхнула и отвела взгляд. – Это вряд ли справедливо. Мне вообще-то не следовало создавать ему проблемы. Мои родители назначили опекуном его, потому что спешили и вспомнили о нем. Но, конечно, они не ожидали, что с ними действительно что-нибудь случится. Они летели в Париж, и самолет загорелся в воздухе… – Она помолчала. – Наверное, бедняга профессор был ужасно потрясен, узнав, что внезапно оказался ответственным за судьбу десятилетней девочки. Знаете, он уже был немолод, к тому же убежденный холостяк. Ему ничего не оставалось, как отослать меня к своей сестре. К счастью, она не возражала.

Пета могла бы добавить, что Энн вообще очень редко возражала. С ее безмятежным характером и интересом исключительно к своему саду, Энн следила только за тем, чтобы с Петой не произошло ничего плохого, в остальном подопечная могла себя вести как ей заблагорассудится.

– Итак, что же теперь привело в Норфолк твоего профессора? У него закончились пирамиды или кто-то обнаружил важный старинный па мятник среди болот?

Пета засмеялась:

– Нет, с этим не повезло! У нас, кроме аббатства Сент-Бенет, по-моему, больше говорить не о чем.

– Тогда почему?

– О, наверное, он сделал в Перу несколько очень важных открытий. Думает, что должен написать книгу. Для этого нуждается в тишине и покое. Так что Грейлингс – идеальное место.

– Кажется, у тебя это восторга не вызывает.

– Точно, – призналась девушка. – Боюсь, мы никогда особо не ладили. Он хотел видеть меня деловой дамой, а я… – Она вздохнула. – У меня ужасное предчувствие, что, когда он узнает о моей работе, начнутся неприятности!

– А чем ты занимаешься? Продаешь туристам мороженое? – засмеялся Ричард Мэйн.

– Почти. Учу плавать под парусами. Это школа в Роксэме. Она открылась в этом сезоне, и это здорово. – На лице Петы отразился восторг. – Мне очень нравится эта работа, а майор и миссис Норуэлл… это они наняли меня… такие милые. Но, наверное, мой выдающийся ученый опекун этого не одобрит. И обязательно спросит, что же будет зимой… все об этом спрашивают.

– А что насчет Энн? Она не возражает против твоих планов?

– Энн повела себя очень мило. Она меня понимает. Ей прекрасно известно, что я ненавижу сидеть целый день в четырех стенах. Мне нужно чувствовать лучи солнца на лице и порывы ветра!

– То есть большие открытые пространства! – засмеялся ее собеседник. – Но как насчет денег?

– О, я, конечно, получаю зарплату! Не очень много – Норуэллы не могут себе это позволить. Видите ли, это новое предприятие, и нам предстоит здорово поработать. Но я не возражаю. Мне много не надо, у меня же не экстравагантные вкусы! – Она взглянула на наручные часы. – Господи, неужели действительно так поздно? Мне пора бежать, мистер Мэйн. Я собиралась сегодня вечером поплавать под парусами с Майком. Хочу застать его, пока он не ушел домой.

Ее энергия напоминает живое пламя, с завистью подумал Ричард Мэйн.

– С твоей стороны было очень мило рассказать о своих планах. Майк – это тот молодой викинг, с которым я тебя вчера видел?

Пета одобрительно посмотрела на него.

– Вот этот образ ему здорово подходит! Да, это был Майк. Он мой лучший друг. Мы знакомы уже несколько лет. – Она одарила художника сияющей улыбкой. – До свидания. Обещаю, что приду и снова буду вам позировать! Но не раньше следующей недели!

Выйдя из студии, она глубоко вздохнула, радуясь снова оказаться на свежем воздухе. Солнце уже клонилось к горизонту. Казалось, небо и земля горят в его красно-золотистом пламени. Целый вечер пропал зря. А она могла провести его на реке с Майком! Теперь Пета жалела о том, что вообще подошла к студии! Вот только мистер Мэйн довольно милый, и она не смогла сказать «нет», когда он попросил позировать. Она увидела в его строгих глазах усталое разочарование. Интересно, подумала она, почему? Может, люди не хотят покупать его картины? Вряд ли. Он показал несколько великолепных пейзажей с видами Норфолка. Ей особенно понравился тот, где изображены дикие гуси на фоне такого же, как сегодня, неба, сверкающего золотым закатом. Эту картину она бы повесила у себя в спальне.

На миг девушка стала очень серьезной – она вновь подумала об уставшем пожилом человеке в студии. Потом это уже вошло в привычку, она пожала плечами и побежала к реке.

На дамбе оказалось полно народу, хотя в разгар сезона это не удивительно. Пета быстро шла вверх по насыпи, стараясь углядеть среди пришвартованных у берега лодок всех типов и размеров ялик Майка. Убранные паруса белели, как рафинад, на фоне неба, приобретавшего темно-красный цвет, и тенистой болотистой местности… мутная речная вода тронута пламенем… запах кофе и жареного бекона, которыми собирались поужинать туристы в каютах… мачты опускаются и покачиваются в такт речным волнам, которые нежно поглаживают сверкающие эмалевые борта… Но «Романи» нигде не было видно. Неужели Майк до сих пор не вернулся? Или причалил в другом месте?

И тут она его увидела. Засунув руки в карманы своих старых фланелевых брюк, он подошел к ней. Солнце золотило его светлые волосы. Пета вновь подумала о том, как ему идет сравнение Ричарда Мэйна.

– Привет! Где была? Я думал, ты собираешься провести вечер со мной. У меня была замечательная прогулка – ветер что надо!

– Извини, Майк. Я была у мистера Мэйна.

– Тот странный художник, с которым ты подружилась? Чего ради?

– Он… он хочет меня нарисовать. – Пета смутилась. Майку, наверное, затея покажется нелепой. Ведь ее нельзя назвать хорошенькой!

Парень недоверчиво уставился на Пету.

– Нарисовать тебя? Это еще зачем?

– Не знаю. Он просто вбил себе в голову, что хочет меня нарисовать, а мне не хотелось ему отказывать. Мне… мне вообще-то жаль его, Майк. Он старый и, по-моему, очень больной.

– Нечего чувствовать себя польщенной тем, что он выбрал тебя из-за внешности! Наверное, сразу распознает простаков… любая другая заставила бы его платить пятнадцать шиллингов в час! – высказался он с братской откровенностью.

Пета засмеялась. Она не знала, что такое тщеславие, и не видела причины негодовать на его откровенность.

– Господи, я и не чувствую себя польщенной! Я куда с большим удовольствием провела бы время с тобой на реке! Далеко заплывал?

– О, не очень. Я пообещал маме, что не опоздаю на ужин. – Майк посмотрел на часы. – Да, кстати. Нам лучше поторопиться. Тебя она тоже ждет. Будет твое любимое блюдо – мясное ассорти. Так что не отказывайся!

– И не собиралась, – весело отозвалась Пета.

Она машинально взяла Майка под руку, и они быстро зашагали вдоль речной стены, граничащей с дамбой. Со стороны болот дул сильный ветер, обжигая щеки, но ни Майк, ни Пета не обращали на него внимания. Для них он был частью привычной жизни Восточного побережья.

– Как дела в парусной школе? – поинтересовался Майк.

– Хорошо, спасибо. Сегодня к нам поступили две новые ученицы. Одна довольно милая девочка, а вторая – жуткая всезнайка. Если бы ты только видел, какой кошмар она пыталась у нас устроить!

Майк засмеялся:

– Рад, что не видел! У тебя гораздо больше терпения, чем у меня, Пета. Я бы ни за что на свете не стал никого обучать плаванию под парусами!

– А мне нравится. Хотя, конечно, гораздо приятнее заниматься этим в одиночку или с тем, у кого есть опыт. Ты выходишь завтра на «Романи»?

Майк покачал головой:

– Боюсь, не получится. Но я надеюсь поучаствовать в субботних гонках в Хорнинге. Ты ведь будешь в моей команде?

– О! – Она растерялась и побледнела. – Я… я бы очень хотела, Майк, но, может быть, не смогу. Ты знаешь, кто приезжает в субботу. Я тебе давно уже рассказывала!

Майк нахмурился:

– О, конечно! Я позабыл. – Он замолчал, а потом весело добавил: – Ты так долго была предоставлена самой себе, что тебя трудно представить воспитанницей строгого опекуна!

Пета улыбнулась. Несмотря на все свои усилия, она не могла не чувствовать страха из-за возвращения профессора. Поскольку не знала, как это отразится на ее распорядке дня. Она чувствовала, что ему, скорее всего, не понравится ее работа на открытом воздухе. При первой же возможности он заговорит о колледже и «подходящей» карьере. Да разве она сможет убедить его в том, что ей не нужно ни то ни другое?

В ее мысли вторгся голос Майка:

– Знаешь, я почти ничего не помню об этом старике. Только то, что он обычно выглядел брюзгой, а тобой, кажется, всегда был недоволен!

– Я знаю. Бедная Энн из-за этого ужасно беспокоилась. Я никогда ничего не могла сделать правильно.

Голос Петы звучал печально, и Майк засмеялся:

– Наверное, ты вела себя как сорванец. Может быть, на этот раз все будет по-другому.

– Сомневаюсь. Я бы очень хотела, чтобы он остался в Перу, – мрачно призналась Пета.

Майк вновь засмеялся:

– Если дела будут совсем плохи, ты всегда сможешь найти убежище у нас. В конце концов, мы, можно сказать, тебя уже удочерили!

Это было правдой… или почти правдой. Пету всегда радушно встречали в доме Майка. У нее были прекрасные отношения с его младшим братом и сестрой, Диконом и Холли. Единственной проблемой оставалось то, что она так и не смогла найти общего языка с его матерью, красивой и элегантной вдовой. Миссис Мэндевилл отличалась приятными манерами, но жила за городом скорее по необходимости, чем из-за склонности к уединению. Ей не нравился парусный спорт, а большинство сельских развлечений казались ей скучными. Так что с Петой у нее было мало общего.

Майк припарковал старенькую спортивную машину во дворе их друга-фермера, потому что, хотя дом Петы находился в двух шагах от реки, до жилища Майка оставалось две или три мили. Он открыл Пете дверцу автомобиля. Но едва сел за руль, его окликнул чей-то жизнерадостный голос.

– Это Боб. – Майк тут же расплылся в улыбке и высунул голову из окна. Он и Боб Дайалл дружили много лет, и одно время Майк даже подумывал о том, чтобы самому стать фермером.

Майк передумал, но его интерес к фермерству не пропал. Глядя, как он разговаривает с Бобом, Пета размышляла: «Как он может это выносить… сидеть в душном офисе, если ему когда-то хотелось совсем другого?» Она знала, что Майк мечтал поступить в сельскохозяйственный колледж, но не подумал о том, что мать яростно воспротивится. Она назвала это напрасной потерей времени. Майк, зная о жертвах, которые она принесла, чтобы послать его в Уинчестер, старую школу его отца, и не желая расстраивать, неохотно уступил ее мольбам. Теперь он работал в юридической фирме в Норидже и каждый день ездил туда и обратно. Он казался вполне счастливым. И до сих пор плавал под парусами. Но Пета чувствовала, что иногда он жалеет об упущенных возможностях.

Боб весело помахал Пете и заковылял к своим коровникам, а они двинулись дальше.

– Добрый старый Боб. Побольше бы таких, как он, – вздохнул Майк. – Его действительно можно назвать солью земли, или как там правильно говорится.

Пета засмеялась:

– Он, конечно, оказался нам хорошим другом. Наверняка мы ему жутко надоедали, когда были маленькими и кое-что устраивали, но он никогда не жаловался ни твоей маме, ни тете Энн!

– Нет. Но пару раз мне от него здорово досталось! – ухмыльнулся Майк. – Помнишь, мы развели костер слишком близко от стога сена?

Пета вздрогнула, вспомнив тот случай. Они как раз ехали через то поле, где когда-то устроили эту проделку. Майк мастерски вел машину по узким, извилистым тропинкам, борясь с искушением набрать скорость – лучше опоздать на ужин, чем приземлиться в канаве.

Сидер-Лодж был маленьким модернизированным коттеджем с серыми каменными стенами, маленькими решетчатыми окнами и аккуратной соломенной крышей. Все, кроме миссис Мэндевилл, считали его очаровательным. По ее мнению, недостатки здесь перевешивали достоинства: коттедж находился в уединенном месте, потолки слишком нависали, комнаты были тесными… одним словом, места для семьи из четырех человек не хватало. Многие, услышав ее ворчание, испытывали соблазн поинтересоваться, почему в таком случае она не переедет. Но ответ заключался в том, что она не может себе позволить ничего получше. Ее муж умер, когда Майку исполнилось тринадцать. Он оставил жене небольшой доход и очень маленький капитал. Осознав, что больше не сможет позволить себе и дальше жить в роскошной лондонской квартире, за которую ежемесячно вносилась огромная сумма, Маргарет посчитала за счастье согласиться на предложение пожилого родственника переехать в его деревенский коттедж. Бесплатно. Правда, поначалу она пришла в ужас от перспективы прозябать в деревне. Но из-за стесненных обстоятельств не могла отказаться. Речи не шло о том, чтобы миссис Мэндевилл нашла себе работу – она ничего не умела, – а жить в деревне, насколько она знала, гораздо дешевле, чем в городе. За детей она не опасалась – они наверняка быстро приспособятся к новой жизни. Так и оказалось. Только она одна не смогла найти себе места в дружном маленьком деревенском сообществе, и только она до сих пор с тоской вздыхала по удовольствиям городской жизни.

Миссис Мэндевилл считала Пету странной из-за ее манер сорванца, любви к лодкам и большим пространствам. Но очень ее любила. Майк провел девушку в маленькую кухню, где его мать заканчивала готовить ужин.

– Надо же! Кто бы мог подумать! Я, конечно, хотела, чтобы ты вернулся к ужину, но не ждала тебя раньше полуночи! Что случилось? Морская болезнь? Или «Романи» дала течь?

– Вы только послушайте эту женщину! – негодующе воскликнул Майк. – Ты должна знать, мама, что «Романи» – чуть ли не лучшая лодка здесь!

– Она летит как птица! – преданно поддержала его Пета, которая любила «Романи» так же, как Майк. – Вы должны как-нибудь отправиться с нами, миссис Мэндевилл. Вы не знаете, что теряете!

– О нет! Я считаю, что плавать под парусами – занятие для дураков и храбрых мужчин! – с чувством произнесла Маргарет Мэндевилл. Миниатюрная брюнетка с аристократическими чертами лица, она едва доставала до плеча своего старшего сына. Майк унаследовал свой высокий рост и красивую внешность блондина от отца.

– К какой же категории относимся мы? – насмешливо спросил Майк.

Он открыл крышку кастрюли на плите, с удовольствием вдыхая аппетитный запах. Маргарет готовила восхитительно. У нее прекрасно получалось все, что она делала.

– Я уже чувствую себя очень довольным, потому что мы не опоздали! Где дети?

Дикон и Холли тут же ворвались в комнату. В отличие от Майка они походили на мать и лицом, и цветом волос. А поскольку разница в возрасте у них составляла всего год, их часто принимали за близнецов. Они дружно не разделяли любви брата к парусному спорту – Дикон предпочитал лошадей, а Холли обожала балет.

– Пета! Пойдем, поможешь мне с головоломкой? – Холли схватила Пету за руку. – Я хочу ее собрать раньше, чем спать лягу, а у тебя получается ужасно здорово находить трудные кусочки!

– Подожди, пока поужинаем. Уже почти готово, правда, мама? – встрял Дикон.

– Да. И сегодня твоя очередь накрывать на стол, – твердо ответила мать.

Дикон вздохнул. Он терпеть не мог это занятие, но знал, что, если станет привередничать, ему может достаться занятие похуже. Например, мытье посуды. Дикон вышел, но почти сразу вернулся:

– Послушай, Пета, ты знаешь, что во вчерашней газете написали про твоего старого профессора?

– Нет. В нашей газете не сообщалось ничего. И что там интересного? – Она посмотрела на Майка.

– Понятия не имею. Мне ее никто не показывал. – Майк пожал плечами.

– О, всего лишь несколько строк о его открытиях в Перу, – вмешалась Маргарет Мэндевилл. – Ведь он сейчас в Нью-Йорке, да? Они поместили довольно хороший снимок на первой полосе: он в аэропорту и как раз спускается с трапа самолета. Иди, постарайся найти газету, Дикон, она, может быть, лежит вместе с сегодняшней.

Дикон убежал, но вскоре вернулся, печально опустив голову:

– Там ее нет. Кто-то, наверное, взял.

– Ну ладно, не важно! – жизнерадостно отмахнулась Пета. – Я знаю, как выглядит этот милый старик. Вряд ли он сильно изменился за последние несколько лет!

– Разве что еще больше запылился! – Холли нагло ухмыльнулась. – Правда забавно, как почти все археологи становятся похожими на мумий? Я только один раз видела фотографию археолога, который выглядел по-другому – просто потрясающе! С ним я бы с удовольствием поехала на раскопки!

– Многовато знаний для твоего возраста! – неодобрительно хмыкнул Майк.

Действительно, в тринадцать лет Холли кое в чем была осведомленнее, чем Пета.

Холли склонила кудрявую темноволосую головку и нахально посмотрела на брата. Но ответить не успела – вмешалась мать:

– Мне очень жаль, что так вышло с газетой. Я хотела ее сохранить, но теперь стоит подумать о вещах поважнее. Хочешь вымыть руки перед ужином, Пета? И, Майк, пожалуйста, сними этот жуткий фланелевый костюм и переоденься во что-нибудь приличное! Дикон, мы не сможем ужинать, пока стол не накрыт, так что если хочешь есть, то тебе лучше поторопиться!

Она с облегчением вздохнула, когда кухня быстро опустела. Если в этом крошечном помещении собиралась вся семья, дышать было нечем! Маргарет вернулась к плите, размышляя: если бы коттедж принадлежал нам! Тогда бы мы его продали и переехали поближе к Нориджу… Майку необходимо сейчас жить именно там, в этой деревушке у него нет стоящих знакомых, и, кажется, он думает только о том, как поплавать на несчастной парусной лодке! Он должен посещать вечеринки и почаще бывать в обществе… в конце концов, для человека его профессии так важно заводить правильные знакомства! Ее мысли устремились в привычное русло. Неожиданно Маргарет услышала задумчивый голос дочери. И то, что Холли сказала, выбило женщину из колеи.

– Интересно, когда Майк и Пета поженятся?

Маргарет резко обернулась. В темных глазах промелькнули изумление и страх.

– Поженятся? Майк и Пета? Да о чем ты говоришь, глупое дитя?

– Я не глупое дитя! – негодующе возразила Холли. – Все болтают, что они когда-нибудь поженятся! Я даже слышала, как миссис Эванс говорила, что они идеально подходят друг другу, а она жена викария! Вот так!

Маргарет Мэндевилл почувствовала себя так, как будто ей нанесли сокрушительный удар. Усилием воли она сохранила спокойствие.

– Не груби, Холли! И что бы ни говорили деревенские сплетницы, пожалуйста, не повторяй здесь их глупостей… особенно в присутствии Майка или Петы! Они так же собираются пожениться, как корова – перепрыгнуть через луну! Но незачем смущать их. Было бы жаль помешать такой хорошей дружбе!

Холли повергла в изумление непривычная резкость матери. Она хотела сказать, что больше всего на свете хочет видеть Пету своей сестрой. Но у нее хватило ума промолчать. Холли редко случалось видеть мать такой расстроенной.

Щеки Маргарет покрылись красными пятнами. Она вынула из духовки груду теплых тарелок, чувствуя, как руки дрожат. Майк… и Пета? Нет, нет и нет! Маленькая дикарка Пета, неуклюжая и совершенно неопытная, не годится в жены Майку! Их брак будет полной катастрофой… о, может быть, не для них, но он наверняка положит конец ее материнским сокровенным надеждам. Насчет Майка у нее были честолюбивые планы. С такой внешностью, очарованием и умом перед ним открывались заманчивые перспективы. Но ему нельзя жениться на девушке вроде Петы! Из-за нее Майк проведет всю свою жизнь в этом скучном захолустном болоте!

Хуже всего, думала Маргарет, накладывая хрустящий картофель в супницу тонкого фарфора, что ей и в голову не приходило подумать об этом. Может, она ничего не замечала и вела себя слишком спокойно, но… Пета так давно была частью их жизни, они с Майком дружили как брат и сестра! И даже теперь, хотя девочке девятнадцать, она ведет себя как ребенок. И уж точно не думала о Майке как о возможном муже. Но… Если люди начинают интересоваться и предполагать, если девушке подскажут…

Маргарет почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Ей уже приходилось однажды бороться с Майком. И хотя она победила, ей не хотелось начинать снова. Гораздо лучше предупредить опасность… хотя легче сказать, чем сделать. Майк не интересовался другими девушками. Он сказал, будто ему с ними скучно. А Пета… похоже, даже Холли больше интересовалась противоположным полом!

Она услышала голос Майка, затем Петы. Губы Маргарет сжались. Она развязала красивый, расшитый цветочным узором передник. Возможно, беспокоиться не о чем, но ради своего душевного спокойствия она позаботится обо всем. И хотя, разумеется, не хочет никого обижать, оставалась слабая надежда, что пожилой опекун Петы, который теперь возвращался в Норфолк, на родину, окажется тем самым союзником, без которого Маргарет не обойтись.