Текст книги "Помешанный (ЛП)"

Автор книги: Дженика Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

◈ Переводчик: Иришка

◈ Редактор: Настёна

◈ Обложка: Иришка

ПРОЛОГ

РОМАН

В квартире теперь было тихо, если не считать негромкого звука ее дыхания.

Только будучи уверенным, что она крепко спит, я выскользнул из шкафа, стараясь не издать ни звука, пока двигался к ее стороне кровати. Я оглядел ее комнату и отметил мелкие детали.

Ее одежду, ее потрепанную книгу с загнутыми уголками и несколько маленьких безделушек, разбросанных по ее комоду. Я повернулся и бесшумно открыл ящик, в котором она хранила вещи, проведя пальцами по сложенному нижнему белью и парам носков внутри.

Я подцепил пальцем резинку маленькой пары черных трусиков и поднес их к носу, глубоко вдохнув. Я засунул их в задний карман – хотя они пахли только стиральным порошком и просто потому, что они были ее – и закрыл ящик.

У нее на комоде лежал дешевый пластиковый браслет, я положил и его в карман. Я брал сувениры. Доказательство того, что я был здесь, и что она теперь часть меня, даже если она этого не знала. Кошелек также лежал на комоде, и я просканировал ее удостоверение личности, запоминая имя и все мелкие детали, которые делали ее… ею.

Айла.

Уникальное имя для женщины, которая вызывала у меня такие неповторимые чувства.

Я вернулся к кровати и встал над ней, пока она крепко спала, совершенно не подозревая, что хищник может отнять ее жизнь еще до того, как она откроет глаза. Ее лицо было спокойным во сне, несмотря на огонь, который я видел в ее глазах ранее, когда она развернулась после того, как дала пощечину тому ублюдку – тому самому, с которым я скоро разберусь.

Как бы сильно меня ни возбуждало это волнение, я держал себя в руках. Я перешел на другую сторону кровати и медленно опустился на матрас прямо рядом с ней. Сначала я не прикасался к ней, но был достаточно близко, чтобы чувствовать тепло ее тела и еще отчетливее ощутить запах зеленых яблок.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул, втягивая ее аромат, пока он не заполнил мои легкие.

Я придвинулся ближе, и движение кровати заставило ее слегка пошевелиться во сне. Я не мог понять, почему она в этот момент чувствовала себя по-другому. И я ненавидел это. Я ненавидел, что у нее была эта власть надо мной… что она заставляла меня чувствовать что-либо вообще. Но мне это также нравилось.

Я лежал рядом с ней, слушая ритм ее дыхания и наблюдая, как равномерно поднимается и опускается ее грудь. Айла пошевелилась и перевернулась на спину. Простыни соскользнули вниз, едва прикрывая ее грудь. Она была топлес, ее сиськи торчали, а соски затвердели, приподнимая мягкий материал.

Я не смог остановить себя от того, чтобы нежно обхватить холмик и провести большим пальцем по вершинке, наблюдая в темном возбуждении, как он твердеет еще больше. Мой член непрерывно пульсировал, и пока я обхватывал ее идеальную грудь одной рукой и большим пальцем ее сосок, я использовал другую руку, чтобы обхватить свой толстый член через джинсы.

Недостаточно было просто потереть себя, поэтому я расстегнул пуговицу на джинсах и медленно и тихо расстегнул молнию. Она спала крепко, и я почувствовал, как меня обдало волной адреналина, когда я вытащил свой член и начал дрочить.

Я отпустил ее грудь, схватил край простыни и потянул ее вниз, пока не увидел сочные сиськи. Айла тихонько замычала, и я замер, наблюдая за ее лицом, чтобы увидеть, проснется ли она. Ее дыхание было все еще ровным, поэтому я снова начал дрочить, обхватив ее голую грудь.

Боже, как же хорошо она выглядела, не подозревая, что я трогаю ее и мастурбирую прямо рядом с ней. Прежде чем разбудить ее, я выскользнул из кровати, все еще держа член в руке, и переместился по матрасу, чтобы подрочить прямо над ней.

Глядя на ее сиськи и торчащие соски, я провел ладонью вверх и вниз по своему стволу, чувствуя, как мои яйца напрягаются, когда мой оргазм поднимается на поверхность. Мое дыхание на мгновение сбилось, прежде чем я сдержал его и не дал вырваться стону, когда мой оргазм овладел мной, и я кончил.

Я направил свой член на ее сиськи и позволил своему оргазму окрасить их в молочный цвет. Толстые белые струи вырвались из щели моего члена и покрыли холмики. И Боже, Айла была так идеальна, потому что спала, пока я осквернял ее.

Я потряс своим стволом, убедившись, что вся сперма стекла с головки, и снова засунул себя в штаны. А затем просто стоял там и восхищался тем, как хорошо она выглядит, раскрашенная, как моя шлюха.

Бросив последний взгляд на ее лицо, я повернулся и ушел. Но я знал, что это не конец. Я вернусь. Я буду преследовать ее, пока не наступит подходящий момент, и я не отниму ее жизнь.

Теперь я знал, что ее убийство даст мне самый сильный кайф, который я когда-либо испытывал.

Я хотел, чтобы она стала моей главной добычей.

И это была одержимость, которую я не мог контролировать.

1

РОМАН

Мой член был твердым, и это потому, что я собирался накормить своего темного зверя еще одной жизнью.

Психотерапевт мог бы сказать, что я получал сексуальное удовлетворение от преследования и охоты. И я предполагал, что так и было в какой-то степени. Я уверен, что было много психологических причин, почему я действовал именно так, почему мое тело всегда реагировало таким образом, когда я кого-то убивал.

Но мне было все равно, почему или как я это делал. Меня волновало только то, что потребность и побуждения росли с каждым днем, и что, пока я не действовал в соответствии с ними и не насыщал своего монстра, он постепенно поглощал меня.

Тяжелое дыхание. Прилив адреналина. Твердый член. Пот стекает по моему лбу.

У меня были все эти симптомы моей болезни прямо сейчас, когда я держался в тени и преследовал человека, которого я должен был убить сегодня вечером.

Я сжал руки в кулаки, а затем расслабил их. Я делал это снова и снова, приближаясь к нему, пьяному ублюдку, за которым наблюдал уже несколько недель.

В моей голове кружились мысли о том, почему я это делаю… снова. Это психологи и психиатры, к которым я был вынужден ходить в детстве, виноваты в том, что в этот момент я вообще думал о чем-то, кроме жажды крови.

Не заблуждайтесь, у меня не было гребаной совести.

Меня заставили обратиться к профессионалам после того, как поймали на попытке отрубить руки одному из старших мальчиков в моей приемной семье. Меня подвергли допросам, на каждый из которых пытались выяснить, почему невинный шестилетний ребенок совершил такой отвратительный поступок.

Я никогда не говорил им, что поймал ублюдка, пытающегося навредить любимым питомцам приемной семьи.

Мое прошлое было загадкой, и, поскольку они нашли меня – трехлетнего в то время – бродящим по улицам ночью, покрытым кровью и одетым только в какие-то грязные шорты, я был для них загадкой.

Мне говорили, что в детстве я, должно быть, столкнулся с серьезным физическим, эмоциональным или сексуальным насилием. Но с таким неизвестным прошлым, как у меня, они могли только предполагать.

Мои глубокие психологические шрамы, несомненно, привели к отсутствию у меня эмпатии и трудностям в формировании здоровых отношений.

Моя детская травма – потому что, конечно, быть найденным в крови и бродящим ночью должно было означать, что это было связано с травмой – могла проявиться в жестокости, направленной на то, чтобы вернуть себе контроль или справиться с неразрешенной болью.

В подростковом возрасте они говорили, что у меня проявляются черты психопатии, что я рассматриваю других как объекты для манипуляции или причинения вреда без эмоциональных последствий.

Они были правы, но я знал, как играть в эту игру. Знал, как подражать, чтобы меня считали достойным находиться в обществе, а не угрозой себе или кому-либо еще.

Возвращая меня в настоящее, мужчина пошатнулся, пьяный в стельку, и, вероятно, не подозревал, что сегодня вечером его преследуют как добычу.

Он протянул руку и оперся рукой о кирпичное здание, переулок, по которому он бродил и спотыкался, вонял свалкой.

Кто-то бросил бутылку вдалеке, и звук бьющегося стекла разнесся по переулку.

– Кто там? – пробормотал он и развернулся, теряя равновесие и прислоняясь к кирпичной стене.

Я ничего не сказал, просто подошел ближе, пока не оказался в нескольких футах от того места, где он стоял. Его голова опустилась, тело невольно покачнулось от того, насколько он был пьян.

Я все еще был чертовски твердым, но мое возбуждение не имело ничего общего с этим мужчиной. Я был возбужден, потому что собирался отнять жизнь, и это действительно меня заводило.

Мужчина понятия не имел, что я за ним наблюдаю. Следил за ним и изучал его уже несколько недель. Я узнал каждую отвратительную привычку, каждую грязную тайну, которую, как он думал, никто не знает, и те, которые ему было все равно, знает ли кто-то вообще.

Этот ублюдок не умел ничего скрывать – не от такого человека, как я. Нет, такие люди, как он, были неряшливыми и беспечными. Они считали, что мир им что-то должен, что они могут брать все, что захотят.

А этот… он заплатит за все сегодня вечером.

Он играл роль почтенного и успешного ублюдка, мимо которого вы пройдете на улице, не задумываясь и не беспокоясь, что он вас обманет. Но за закрытыми дверями он позволял своей маске соскользнуть.

Издевательства над своей женой, страх, который он внушал окружающим… за это он должен был заплатить. Это было то, что я должен был дать ему, чтобы насытить своего темного зверя.

Брэндон Макл был не просто жестоким; он был беспощадным. Его жене приходилось скрывать синяки, а его дочь вздрагивала при одном его виде. И этот придурок получал удовольствие – заставлял женщин в своей жизни ломаться по одной за раз.

И он думал, что никто его не остановит.

Но я сделаю это. Прямо сейчас.

Я не был спасителем. Я дьявол, и был здесь, чтобы сделать мир еще более паршивым местом для таких людей, как он.

Правда была в том, что мне было плевать на его жену или дочь. Это совсем не то. Я был здесь не для того, чтобы защищать их. Я выбрал Брэндона просто потому, что он делал отстойные вещи с невинными людьми, поэтому мои действия, как и то, что я намеревался сделать, могли быть оправданы в глазах других, если бы меня когда-нибудь поймали. Не потому, что мне нужно было оправдывать перед собой убийство ублюдка.

Но такие люди, как Брэндон, заслуживали напоминания о том, что мир полон монстров, которые хуже них.

И я был одним из этих монстров.

Причинение ему боли было не просто чем-то, что я хотел сделать – это было тем, что я должен был сделать. Это необходимость для моего выживания, потому что компульсия, больное и извращенное желание были бесконечным циклом внутри меня.

Сегодня вечером Брэндон почувствует себя по-настоящему бессильным.

Я не мог дождаться, чтобы посмотреть ему в глаза и увидеть, как он понимает, что вот-вот умрет; мой член твердел и истекал предсеменем, когда я наблюдал, как жизнь уходит из них.

– Привет, Брэндон.

Хотя мой голос был низким и глубоким, он услышал меня, почувствовал мое дыхание на своем затылке и развернулся, едва не упав, когда поспешил назад. Он полез в карман куртки, и я знал, что у него с собой небольшой нож. Но никакое оружие не спасет его, не от такого, как я.

Я позволил ему вытащить оружие, и когда он направил его на меня, увидел по его выражению лица, что он пытался понять, где он меня видел, знал ли он меня или нет, и что, черт возьми, произойдет.

Я держался на достаточном расстоянии, чтобы его нож не мог коснуться меня, но не имело значения, если он меня порежет. Боль ничего не значила для меня, когда результатом была его смерть.

Я посмотрел на его руку, которая крепко обхватила рукоятку, зная, что он, вероятно, делал то же самое с запястьями или шеей своей жены, когда причинял ей боль.

Мой темный зверь поднялся близко к поверхности, царапаясь, желая выбраться, моя ненормальная и извращенная потребность убивать усиливалась.

Я был уверен – всего на мгновение – что он думал, что сможет выбраться из этого. Его инстинкты «бей или беги» работали сверхурочно. Но за этим фасадом, когда я заглянул ему в глаза, увидел, что он знает правду. Его глаза были широко раскрыты и полны неистовства, когда он схватил нож, словно это могло его спасти.

Было почти забавно, правда. Я наклонил голову, ухмылка тронула мои губы.

– Ты собираешься порезать меня этим, Брэндон? – спросил я, мой голос пронизан небрежным безразличием.

Я шагнул вперед, наблюдая за его паническим всплеском. Это позабавило меня. Одним плавным движением я схватил его за запястье и повернул так сильно, что он вскрикнул и выронил оружие. Лезвие ударилось о тротуар с тихим лязгом, и я наклонился ровно настолько, чтобы поднять его.

Было приятно услышать вздох страха, когда я притянул мужчину к себе, держа за запястье, наши лица были всего в дюйме друг от друга.

– Я ждал этого неделями, – прошептал я, зная, что, без сомнения, выгляжу и звучу как тот псих, которым и являлся.

За долю секунды я переключил хватку с его запястья на горло и прижал мужчину к кирпичному зданию, чувствуя, как удар отдается в нем. Он сопротивлялся в моих руках, но я был сильнее. Я держал его нож в руке и сильнее обхватил пальцами его горло, оставив хватку едва достаточно свободной, чтобы он мог сглотнуть, что я ощущал своей ладонью.

Даже вонь мусора в нескольких футах от меня не могла скрыть запах его страха.

Я навалился всем своим весом на его тело и еще сильнее сжал руку на его шее, пока не перекрыл доступ кислорода. Включился его инстинкт выживания, и он вцепился в мою руку, отчаянно пытаясь вырваться.

Долгие секунды я просто смотрел Брэндону в лицо, видя, как лопаются кровеносные сосуды в белках его глаз, наблюдая, как его лицо краснеет, а затем становится фиолетовым. Его рот открывается и закрывается в попытке вздохнуть.

Все это время мой член пульсирует.

Я так чертовски тверд.

Наблюдая, как жизнь угасает в другом человеке, и я тот, кто ее забирает, я получал величайший гребаный кайф.

Я знал, что он чувствовал злое намерение вокруг меня, потому что его страх превратился во что-то другое. Его глаза стали невыносимо большими, и он покачал головой. Я наклонился и убедился, что он чувствует мою эрекцию. Он за сопротивлялся сильнее, возможно, думая, что я действительно больной ублюдок и трахну его, прежде чем убью… или после.

Я сумасшедший, но не настолько.

Я сжал его горло сильнее, пока не понял, что если еще немного сильнее надавить, то сломаю ему шею. Борьба Брэндона становилась слабее, удушье завладело им своей темной, нерушимой хваткой.

Держа его нож в другой руке, я поднял лезвие и посмотрел на него секунду, приглушенный свет от уличного фонаря отразился от металла и заставил заблестеть.

– Я порежу тебя, Брэндон, – сказал я. – И как бы я ни фантазировал об этом в течение нескольких недель, теперь я не уверен, как именно хочу причинить тебе боль.

Моя жестокость и дикость не могли насытиться этим, и убить его так быстро, просто задушить его было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно, чтобы насытить зверя, поэтому я немного ослабил хватку, чтобы продлить это.

Его вздохи были слабыми, но болезненными, его страх ощутимо витал в воздухе. Я закрыл глаза и просто позволил другим чувствам взять верх.

Я слушал, как он пытается дышать.

Запах ужаса и страха исходил от него.

Я почувствовал, как его пульс начал биться медленнее под моей хваткой, похожей на тиски. Я открыл глаза и посмотрел ему в лицо, слезы текли по его щекам, пот покрывал его лоб. Я не мог больше ждать.

Точным движением я поднес кончик к его щеке и провел им вниз, рассекая его кожу. Он не мог кричать, пока моя рука все еще была на его горле, поэтому он только и делал, что скулил. Я застонал, когда вонзил лезвие еще глубже. Запах его крови медленно наполнил мой нос, и еще один стон покинул меня.

Вот кто я. Вот что мне нужно.

Я продолжал тянуть лезвие вниз, и, добравшись до его шеи, я отпустил его горло и немедленно перерезал яремную вену. Струи крови брызнули из зияющей раны, но я еще не закончил.

Схватив его руку, я начал резать его запястье. Булькающий стон был музыкой для моих гребаных ушей, и он ударил меня свободной рукой. Но Брэндон был слишком слаб, а я слишком чертовски силен, чтобы он меня оттолкнул.

Я положил другую руку ему на рот, заглушая звук, хотя мне бы хотелось услышать его крик. Это, несомненно, заставило бы меня кончить.

Я продолжал резать, пока не добрался до кости. Он был настолько слаб в этот момент, что больше не сопротивлялся. Кровопотеря была значительной, кровь лилась из его шеи и запястья. Брызги покрывали мое лицо и шею, но моя одежда была черной, достаточно темной, чтобы скрыть доказательства моего убийства.

Он плакал, и я смеялся, позволяя удовольствию течь сквозь меня. Это было то, что мне было нужно. Насилие… и тот факт, что я причинил боль и в конце концов… отнял жизнь.

Я отступил и уставился на дело своих рук, когда он опустился на землю. Нож был недостаточно острым, чтобы пройти сквозь кость, но я прорезал кожу, мышцы и сухожилия, и этот кусок его тела неловко свисал в сторону.

– Этой рукой ты бил женщин в своей жизни, да? – я не ожидал, что он ответит. Я просто дразнил его ради собственного удовольствия.

Он умрет через несколько вдохов, я опустился на корточки и приблизил свое лицо к его лицу.

Когда его глаза закрылись, а его влажное, булькающее дыхание стало слабее, я протянул руку и поднял его веки, заставив его посмотреть на меня. Мне нужно было увидеть, как последняя искра жизни угасает в этом отвратительном сосуде, который он называл телом.

Смерть Брэндона была медленной, и я знал, что это было чертовски болезненно.

Мне это нравилось. Боже, я чувствовал себя хорошо.

Медленная улыбка осветила мое лицо, когда адреналин и эндорфины запульсировали во мне еще быстрее. Я все еще держал его нож и вытер кровь с лезвия об его куртку. Я отдернул его и поднял, позволив свету отразиться от металла.

Я сохраню его как трофей. Это будет небольшое напоминание об этом особенном времени, которое мы провели вместе.

Когда Брэндон сделал последний, затрудненный вздох, мои глаза снова сфокусировались на нем, и я понял, что он умер. Я увидел точный момент, когда его жалкая душа покинула тело. Его веки скользнули вниз, когда я отпустил их и встал. Я смотрел на него сверху вниз в течение долгих секунд, позволяя этому последнему приливу адреналина пройти через мою систему. Я наклонился и поправил свой твердый член, перевернув его и заправив за пояс, чтобы мои штаны не были натянуты.

Бросив последний взгляд на труп, я положил нож убитого в карман, вытащил из кармана тряпку, которую принес с собой, и вытер лицо и шею.

А затем пошел в маленькую закусочную, которую видел дальше по улице, нуждаясь в облегчении своего твердого члена, но сначала желая поесть и утолить другой вид голода.

2

РОМАН

Воздух снаружи был острым, как лезвие, которым я только что убил Брэндона. Мой член всё ещё пульсировал. Он будет таким ещё несколько часов, пока я не подрочу и не кончу.

Порыв убийства до сих пор гудел во мне, как будто я схватил провод под напряжением и позволил электричеству течь по моим венам.

Маленькая закусочная находилась всего в нескольких кварталах от того места, где я кормил своего зверя. Несмотря на то, что порыв убийства человека всё ещё овладевал мной, я снова посетил бы это место, как только это чувство оставило бы меня, и мне нужен был всплеск воспоминаний, прилив энергии, чтобы напомнить мне, что я чувствовал в этот самый момент.

Старая закусочная на углу манила, её флуоресцентные лампы мерцали в такт сердцебиению.

Металлический запах крови всё ещё оставался на моих руках, постоянный след того, кем я был и что сделал. Я посмотрел на них, чтобы убедиться, что всё это смыл, но увидел несколько капель на запястье и открытом предплечье.

Ну что ж.

Хотя в воздухе было холодно, мои виски были влажными от пота. Я вошёл в закусочную, и дверь за мной захлопнулась со звоном колокольчика. Я замер на мгновение, моё тело гудело, кожа покалывала, но не от температуры внутри.

Это было последствием недавнего убийства.

Мои ботинки стучали по потрескавшемуся и обесцвеченному кафельному полу, каждый шаг был размеренным, контролируемым. Место было почти пустым, только несколько грубо выглядящих душ разбросаны вокруг. Для многих это место было пристанищем, где можно было провести ночь, потягивать кофе за пятьдесят центов с бесплатными добавками и съесть вчерашний яблочный пирог.

Я сел за стойку, едва осознавая собственные движения, поскольку адреналин от убийства спал. Но этот порыв удержит меня на некоторое время – пока зверь не обратит свой взор на кого-то другого, и желание избавить его от этого плана существования не возникнет снова.

Звук кастрюль и сковородок, ударившихся друг о друга, доносящийся с кухни, прервал немногочисленные разговоры, наполнявшие закусочную. Я уставился на свои руки, на брызги крови из яремной вены Брэндона, и ухмыльнулся, когда мой член запульсировал, потому что мой тёмный зверь получил то, что хотел сегодня вечером.

Передо мной поставили кофейную чашку, керамика глухо стукнулась о потрескавшуюся и пожелтевшую стойку. Меня не спросили, что я хочу выпить, но в чашку налили кофе и поставили передо мной меню.

Я уставился на распечатанный список предлагаемой еды. Он был односторонним и заламинированным, с жирными отпечатками пальцев, размазанными по пластику. Было всего четыре основных блюда и столько же десертов.

Я поднял глаза, но официантка стояла спиной ко мне, снимая тарелки с подогревателя.

А потом она обернулась.

Мой пульс застучал в ушах, громче, чем когда-либо, даже после того, как я отнял жизнь. Она вышла из-за стойки и поставила тарелки на стол. Я следил за ней взглядом, не отрывая от глаз, потому что, честно говоря… я не мог.

Я чувствовал, как мои мышцы сжимаются, напрягаются, словно у хищника, готового наброситься на свою жертву. Она вытерла пустые столы, прежде чем вернуться и встать за стойку передо мной, держа в руке блокнот и ручку, ожидая, когда я сделаю заказ.

Её запах ударил в меня, как вдыхаемый наркотик, и сделал меня более любопытным и сбитым с толку, чем когда-либо ещё. Потому что это было… в новинку.

Я замер. На мгновение не мог дышать, не мог думать. От неё пахло зеленым яблоком и чем-то ещё, чем-то, что заставляло меня сжимать руки в кулаки под стойкой. Зверь внутри меня шевельнулся. Но я не чувствовал обычного зуда насилия, грызущего голода смерти, который всегда терзал мои внутренности. Это было по-другому. Это было что-то первобытное, грубое и гораздо более опасное.

И я хотел ещё чертовски большего.

Её тёмные волосы были стянуты сзади в беспорядочный узел, но были короткими, так что маленькие пряди выбивались из её пучка, обрамляя лицо.

Посмотрев ей в глаза, я не смог остановить брутальный звук, покинувший меня.

Цвет был уникального оттенка синего, мягкого, но с янтарными крапинками внутри. Она провела тыльной стороной ладони по щеке, стирая небольшое пятно чего-то похожего на муку.

Когда я ничего не сказал и просто уставился на неё, она поджала губы, словно раздражённая мной. Боже, почему я замечал в ней такие вещи?

Это ударило меня тогда, как удар в грудь, достаточно сильный, чтобы выбить дыхание из моих лёгких. Желание. Но не убить, не разрушить… а что-то гораздо худшее. Желание обладать ею было тем, что завладело мной. Обладать ею, сделать её моей таким образом, который выходил за рамки крови и смерти.

– Могу ли я предложить вам что-нибудь, кроме кофе? – в её голосе прозвучало лёгкое раздражение, и в нём была резкость, как будто она не терпела дерьма от кого-либо.

Интересно. Но с другой стороны, работа в таком месте, в таком городе, как этот, означала, что ей придётся быть жесткой.

Я пододвинул ей меню, заказал бургер и картофель фри. Она записала заказ в свой блокнот, кивнула мне и повернулась, чтобы выполнить его. И всё это время я наблюдала за ней, мой взгляд следил за каждым её движением, как хищник, которым я был.

Но всё это было не так, как раньше. Это было не так, как когда я преследовал следующего человека, которого собирался убить.

Это было… слишком? Мне было чертовски некомфортно, чего я не испытывал ранее. Это была потребность, которую я не знал, как удовлетворить. И это меня ужаснуло, что было ещё одной эмоцией, которой я никогда не испытывал раньше.

Впервые в жизни я понятия не имел, что, чёрт возьми, со мной происходит.

Вошёл мужчина и сел за стойку в нескольких местах от меня, а затем позвал её. Я снова сосредоточился на официантке. Я знал, что должен узнать о ней больше. Кто она? Как она вызвала у меня эту внезапную, инстинктивную реакцию?

Я наблюдал за ней краем глаза, пока она работала за стойкой. Девушка налила кофе новому клиенту, вышла из-за неё, чтобы снова позаботиться о своих столиках, а затем я почувствовал, как она остановилась рядом со мной. Она приняла его заказ, и тогда я действительно посмотрел на неё. Но моё внимание привлекло то, как он смотрел на неё.

Его взгляд был извращённым, скользким, когда он разглядывал её. Он что-то сказал ей, но было ясно, что она не услышала его пробормотанные слова, тогда она наклонилась ближе.

Он наклонился к ней, говоря что-то достаточно тихо, чтобы я не мог услышать, но я видел, как напряглись плечи официантки и всё остальное её тело. И вот это случилось. Его рука обхватила её бедро, и он шлёпнул её по заднице. Я видел через её плечо, что он отвратительно ухмыльнулся и сказал что-то грубое, что заставило её вздрогнуть и отшатнуться.

И официантка не колебалась ни секунды дольше. Её рука метнулась, и резкий треск пощечины разнёсся по закусочной, когда она коснулась его щеки.

На секунду воцарилась тяжёлая тишина и напряжение, которые заполнили светлое, маленькое помещение, но затем, как будто людям было всё равно, все вернулись к своим делам.

Голова мужчины дёрнулась в сторону от неожиданной силы, и затем он потёр свою покрасневшую щеку, его бормотание достигло моих ушей.

Мой пульс участился, когда я увидел знакомый взгляд в его глазах, направленный на маленькую официантку, которая развернулась и обогнула стойку. Мужская агрессия, расчёт и тёмная потребность. Как ни странно, мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы не подойти к нему и не свернуть ему шею.

Он только что выбрал её своей добычей.

Меня охватило ледяное спокойствие. Я уже знал, кто будет моей следующей жертвой. Я последую за ним, дождусь, пока он останется один, а затем позабочусь о нём, прежде чем он причинит ей боль – что он в конечном итоге сделает, если я его не остановлю. Я чувствовал запах его решимости, когда он достиг моего носа.

Я отрежу обе его оскорбительные ладони от его рук – а не только ту, которой он шлёпнул её по заднице. Это будет так же, как когда я отрезал руку Брэндона час назад. Только на этот раз я полностью её отниму, к чёрту кости. Я красиво её заверну, пришью бант и вручу ей. Мой маленький подарок.

Я заметил, что повар, крупный мужчина с брюшком, вышел из кухни, перекинув через плечо грязную тряпку – когда-то белую, а теперь в пятнах от масла. Он подошёл к мужчине, сказал что-то тихое и угрожающее, а затем указал на входную дверь.

Мужчина был всего в нескольких табуретах от меня, поэтому, когда он встал, я тоже поднялся и намеренно встал у него на пути. Моё плечо коснулось его, и в ту долю секунды моя рука скользнула в карман его пальто, мои ловкие пальцы с легкостью нашли его кошелёк.

– Смотри куда прёшь, – рявкнул он, в его глазах вспыхнуло раздражение… пока он не посмотрел на меня и не оценил мой рост и ширину моих плеч. От него несло потом и выпивкой, но теперь я также мог учуять нотку «вот дерьмо».

Внутренне я ухмыльнулся, увидев, как его гнев так же быстро угас, как и вспыхнул при нашем контакте.

Он что-то пробормотал себе под нос, прежде чем отступить и обойти меня, направляясь к двери. Я смотрел ему вслед, пока он не ушёл, затем сунул бумажник в куртку и снова сел за стойку.

Я уже планировал следующее убийство.

Официантка взглянула на меня, и за этими синими глубинами была эмоция, которая сделала меня ещё более любопытным, та, которую я не мог определить, даже несмотря на все мои годы изучения человеческих эмоций, чтобы я мог их имитировать. Она смотрела на меня так, словно знала что-то.

Это могло быть всего лишь проблеском… чего-то… в её глазах, когда она смотрела на меня, но этого было достаточно. Достаточно, чтобы заставить меня захотеть большего. От неё.

Всё. Мне нужно было знать о ней всё – что ей нравилось, что заставляло её улыбаться, что она чувствовала, что заставляло её кричать. Потребность наполнила меня мгновенно, агрессивно. Яростно.

Мне нужно было понять, что, чёрт возьми, я испытываю.

Могу ли я это контролировать? Или это поглотит меня так же, как потребность в смерти? Но я знал, что мне нужно сделать, чтобы понять, что, чёрт возьми, со мной происходит.

Так же, как добыча, которая только что выскочила за дверь, я бы преследовал её, следовал за ней и наблюдал за каждым её движением. Я узнаю о ней всё, что только можно было знать, потому что у меня не было другого выбора. Эта потребность уже овладела всеми моими мыслями.

Скоро она станет моей следующей целью. Скоро она станет моей следующей жертвой.

Но меня смущало то, что… я не думал, что хочу её убить.

В любом случае, она станет новой галочкой в моей таблице. Но, вероятно, в её собственной новой колонке.