Текст книги "Самый темный секрет (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Сможет ли он поправиться после такого? Смог бы кто-либо?
Слава богу, её прикосновение, казалось, скорее, успокоило его, чем причинило ещё большую боль. Он перестал так сильно метаться и, в конце концов, расслабленно вытянулся на матрасе. Хайди передвинулась на другую сторону и освободила другое запястье. Когда были освобождены лодыжки, слабый намёк на улыбку тронул его губы.
Её грудь сжалась при виде этого одновременно в агонии и блаженстве. Он был ранен, но жив. Всё же, будет ли он благодарен за это? Возможно, он никогда не сможет снова сражаться.
Неважно. Она должна спасти его.
Самая большая проблема была в том, что она не могла нести его. Он был слишком тяжёлым.
И, конечно же, он не мог идти сам. У неё не было медицинского образования, но она могла бы поспорить, что половина костей в его теле были сломаны. Спокойно.Она в любом случае не могла бы оставить его.
Она осмотрела его более пристально, молясь о том, чтобы найти решение.
Вместо этого, то, что она увидела, заставило её задохнуться от ярости. Ублюдки!Из всех ужасных вещей, которые они сделали, это было самым отвратительным. Они заклеймили его. Вытравили бабочку с заострёнными крыльями – метку их демонов – у него на руке. Чтобы поиздеваться над ним.
– Я заставлю их заплатить, малыш. – Её руки крепко сжались в кулаки, готовые к бою. – Я клянусь.
При звуке её голоса он шевельнулся, повернувшись к ней. Он даже попытался дотянуться до неё, напрягая мышцы предплечья. Это оказалось слишком для него, и рука безвольно повисла. Секунду спустя он повторил попытку.
Воркуя, Хайди опустилась рядом с ним и убрала с его лба прилипшие волосы, так, как она знала, он любил. В первый же миг прикосновения её обдало чистейшим жаром.
Лед, который всегда был её союзником, который всегда в ней и часть её, треснул. Капли таяли, капая. Медленно Мика успокоился, его пот высох, как будто поглощенный её самым глубоким холодом.
Такого раньше никогда не происходило, и ощущение смутило её. Возможно, побочный эффект того, что с ним сделали?
Ублюдки, – подумала она снова скрепя зубами.
В этой жизни или в следующей – и у неё всегда будет "следующая" – она будет наказывать их.
Внезапно словно паутина соткалась у неё перед глазами, тончайшие нити смешались с накатившей усталостью. Она решительно отмела их прочь. Она не могла расклеиться. Не сейчас. Мика нуждался в ней.
– Хайди?
Его голос поразил её, но она быстро взяла себя в руки.
– Я здесь, малыш, я здесь.
Снова мягкий вздох, удовлетворённый шепот. Хриплый звук ласкал её – даже, несмотря на то, что его рот не двигался и губы ни разу не разомкнулись. Невозможно. Ведь так?
–Мика? Как ты говоришь со мной?
Милая, милая Хайди.
И снова его рот не двигался, но снова она могла слышать его.
И она знала, что этот голос не в её воображении. Этого не могло быть. Она слышала его и раньше в соседней комнате.
Это могло означать только... Её глаза расширились в изумлении.
Он говорил с ней внутри её разума. Он делал это всё время. Это было ново для них, слишком, и ещё более выбивающем из колеи, чем жар.
Как он это делал? Как могли Повелители сотворить такое?
Она обдумает это позже.
– Я пойду, поищу оружие, хорошо?
Что-нибудь, что угодно. Могла ли она стоять? Её мускулы тряслись, в её венах ещё были остатки наркотиков.
– И тогда я смогу найти путь…
– Нет! Не уходи.Паническая пауза. – Ты нужна мне.
Пожалуйста.
– Я не покину комнату, я клянусь, не без тебя, но я должна-
Нет! Нет! Нет!Его тело напряглось. Останься.
– Хорошо, малыш, хорошо. Я здесь. Я останусь.
Мягкое и нежное обещание сорвалось с её губ, прежде чем она успела обдумать все последствия. Они не имели значения. Она бы лучше передала себя Поражению, как подарок на серебряном блюдце, чем вызвала бы у этого человека еще больше горя.
– Ты нужна мне– сказал он снова, на этот раз едва слышно.
– Я здесь. Я всегда буду здесь. Она наклонилась вперед, осознавая, насколько он ранен, и обняла его как можно бережнее. Она знала какого это страдать одному. Она не хотела этого для него. Никогда.
Возможно, это было к лучшему. Вероятнее всего Мика не пережил свои ранения, если бы ему пришлось подняться с кровати в ближайшее время. И тогда когда демоны вернутся – и они обязательно вернутся, они не оставят её одну надолго – она будет здесь и будет драться с ними, что бы защитить его от ещё больших ранений.
Да, они нанесут ответный удар и вероятнее всего убьют её. И да, она рассмеялась, подумав о том, что случится с ней после смерти, это было много хуже, чем быть раненной, застреленной и даже сожженной заживо. Всё это, что она вынесла ранее.
Она сказала себе, что не будет напоминать себе о том, что случилось с ней ранее, даже это не остановит её сейчас. Даже не смотря на страх, пронёсшийся по её телу холодной волной.
Если она убьет одного из лордов, он исчезнет навсегда, но она будет преобразована, возродится в том возрасте, в котором была, минус все приобретенные хорошие воспоминания в этой жизни, останутся только плохие, с ненавистью. Осознавая это, ей хотелось кричать, молить и просить о вечной жизни.
Именно этот процесс заставлял её избегать смерти любыми способами.
Но сейчас... она была готова умереть страшно, с нетерпением, взяв с собой так много Повелителей, как только сможет. А после вернётся за теми, кто остался.
Тогда она сможет отомстить за Мику.
Глава 4
Амун открыл глаза. Или попробовал. Сделать это оказалось трудно, так как его ресницы были, как будто склеены вместе. Возможно, так оно и было. Если один из его друзей так подшутил над ним, он собирался принять ответные меры. С ножницами.
Он продолжал пробовать и наконец, у него получилось. Немедленно его глазные яблоки обожгло, всё вокруг него было размыто, будто намазано вазелином.
Даже хуже, свет просачивающийся из единственного окна жег сетчатку его глаз как лазер. Он повернул голову как можно дальше от стекла и стал осматривать то, что мог видеть.
Он поморщился – и чёрт, это причинило боль, открывая многочисленные порезы на его губах. Он был в своей спальне, но...
Здесь была дыра в стене. Дыра, ведущая в комнату по соседству. Эту дыру он не делал и как он знал его друзья тоже. Он хотел бы думать, что они спросили разрешение, прежде чем перепроектировать вот так его комнату.
Как он здесь очутился, в любом случае?
Последнее, что он помнил, как был глубоко в аду, огонь трещал вокруг него, пока он сам боролся со злыми духами, и они вышибали дерьмо из его тела и разума. Мысли человека и демона атаковали его, словно бомбы, взрывающиеся внутри его головы и они -
Нахмурившись, он понял, что они ещё тут. Тёмные мысли и воспоминания всё ещё здесь, но они крутились взволнованно на расстоянии, как будто боялись завладеть его вниманием. Почему?
Женский стон коснулся его ушей, разрушая его сосредоточенность.
Амун напрягся, переводя всё свое внимание на матрас. Или на то, что должно было быть матрасом. Рядом с ним была женщина. Очень красивая женщина, которая свернулась на своей стороне кровати, лежа к нему лицом, касаясь его теплым дыханием. Одна из её рук лежала согнутой, прикрывая его от живота до груди, словно она не могла его отпустить. Контроль удара?
На её руке была татуировка от запястья до плеча, полностью покрывая её. Он видел лицо – человеческое – пылающее жизнью и любовью. Ещё цифры. Или может быть даты?
Хотя, может быть, что эти даты из прошлого.
В голове крутились какие-то имена: Мика, Виола, Скай. И фразы: Тьма всегда проигрывает свету, мы любили и были любимы.
Он знал её. Каким-то образом знал. Но как?
Все стало на место. Хайди, та самая, из его видений, или чем они были. Маленькая девочка, которую он стремился успокоить и женщина, к которой желал прикасаться. Она была здесь.
Как она здесь оказалась?
Он приподнял свою руку, чтобы пригладить светлые волосы, покрывающие ее щеки, и тут его мышца и кость, как бы сговорившись, заныли в знак протеста. Проклятье. Что, черт возьми, с ним случилось?
Очень осторожно он поднёс свою руку к лицу и, хотя это было весьма болезненно, он не остановился, пока не смог ясно её разглядеть. Увидев разорванные мышцы и плоть, он хотел проклясть всё на свете.
Он был прикован и, вероятно, подвергнут пыткам. Это сделали Ловцы? Они, видимо, также пытали и девушку, а его друзья помогли ей.
Внезапно им овладел гнев, при мысли, что кто-то плохо с ней обходился, и его взгляд снова вернулся к девушке. Она не двигалась, лишь мирно спала. Под глазами залегли тени. Несколько пятен грязи покрывали её лицо, а на скуле был кровоподтёк. Она была сильно вымотана, но не подвержена пыткам. Гнев немного отступил.
Она в порядке. Ты защитишь её.Или скорее он будет защищать её до тех пор, пока она не поправится и ему не придётся отправить её восвояси. Находиться рядом с ним больше не было безопасно. Тем более долгое время.
Сейчас, однако, она твоя.
Внезапно она вскочила, её взгляд метался из стороны в сторону. – Кто это сказал? Не дожидаясь ответа, она спустила ноги с края кровати и встала. Подбежала к окну.
Что она делает?Хайди,попросил он мысленно, ты не должна так бегать тут вокруг. Тебе нужно время, чтобы поправиться.
Словно услышав его мысль, она обернулась и посмотрела на него. Глаза чудеснейшего жемчужно-серого оттенка расширились, когда она осмотрела его с ног до головы. – Ох, малыш. Тебе лучше. Слава богу!
Малыш.Она назвала его малыш. Первая ласка, когда-либо адресованная ему, его уши впитали её, словно божественный нектар.
– Я не собиралась засыпать. Мне так жаль. – Она снова плюхнулась на кровать рядом с ним. – Мы должны выбраться отсюда. Ты можешь идти?
Я так не думаю.Обе его бедренные кости треснули, если не были и вовсе сломаны. Он чувствовал сильную боль под мышцами. Кроме того, он был дома. Он не хотел уходить.
– Хорошо, хорошо. Тогда мы придумаем другой вариант. – Даже когда она говорила, она продолжала во второй раз просматривать комнату. – Я думала, мне придётся отбивать их от кровати, но, должно быть, они не возвращались. – Она одарила его мимолётной улыбкой. Мимолётной, но в то же время похожей на солнечный лучик. – Их ошибка.
Он моргнул. Уже во второй раз она – верно – ответила на то, чего он не произносил вслух. Ты... слышишь меня?
– Да. Я знаю, знаю. Это странно. – Её взгляд ни на минуту не прекращал изучить помещения. В поисках оружия? Пути побега? – Я тоже удивилась. Я не знаю, как это происходит, но я благодарна. Если бы я не услышала тебя из соседней комнаты, я бы ушла без тебя.
Никто никогда не слышал его таким образом. Никто. Это он всегда знал, о чём думают другие, и он обнаружил, что ему... было неприятно это новое открытие.
Как она это делает? Могла ли она слышать всё? Все тайны, плещущиеся в его голове? Могла ли она даже услышать хныканье его демона? А как насчёт других, новых, которым нравилось кричать? Или она могла слышать только то, что он проецировал на неё?
– Ты всё ещё не можешь говорить? – мягко спросила она.
Время проверки. Он позволил ответу сформироваться в его разуме, но мысленно крепко удерживал его.
– Не можешь? – настаивала она. Она потянулась и проследила кончиком пальца линию соединения его губ, осторожно, беспокоясь о том, чтобы не причинить ему боль. Прохлада её кожи из серии вы-только-что-достигли-морозильного-отделения восхитила его.
Она не услышала,понял он, задрожав от её шёлкового прикосновения. Такой идеальный момент. Она вела себя так, словно знала его... словно он ей нравился. Малыш,подумал он, снова глубоко ошеломлённый.
Нет. Я всё ещё не могу говорить. Он направил на неё слова, наблюдая за малейшей реакцией.
Она гневно выдохнула, и уголок её губ изогнулся в отвращении. – Вот ублюдки. Они что-то сделали с твоей гортанью? – Нет. В этот раз она услышала. Что значило, что есть ограничения. Слава богам. Никто, особенно невинный человек, не должен слышать зло в его голове. Никто, особенно такая хрупкая женщина, не мог пережить его мрак. Даже сейчас Амун не был уверен, что он смог бы это сделать.
– Ты помнишь, что случилось? – спросила она. – Как ты попал сюда?
Он покачал головой, медленно, осторожно, пытаясь не потревожить ещё какие-либо раны. Проблема было в том, что он был весь покрыт ссадинами. Малейшее движение разрывало слишком туго натянутую кожу и открывало запекшиеся раны.
– Ладно. – Её следующий вздох был печальным. Её рука оставалась на нём, словно разорвать контакт было непереносимо для неё.
– Я расскажу тебе, что знаю.
Он кивнул, поощряя её, вздрогнул.
– Тише, малыш, – сказала она, вся беспокойная наседка и решительный командир одновременно. – Просто слушай, ладно, и постарайся не паниковать. – Она глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула.
– Нас схватили Повелители Преисподней. Мы в здании на вершине холма. Возможно, их крепость в Буде? Я не увидела никаких ориентиров, подтверждающих мои подозрения. Хотя я не знаю, зачем они пошли на риск, доставив нас сюда. Последнее, что я слышала – это то, что здесь они хранят два артефакта. Казалось бы, они хотели бы держать нас как можно дальше от них.
Артефакты. Их было четыре, и все они были нужны для того, чтобы найти и затем уничтожить ларец Пандоры и спасти его и его друзей от верной смерти. Кроме обезглавливания и других жестоких видов смерти, этот ларец был единственным, что могло отделить мужчину от его демона, уничтожая мужчину и высвобождая его демонов в ничего не подозревающий мир. Эта женщина знала, что два артефакта были здесь – Всевидящее Око и Клеть Принуждения – и всё же она ожидала, что Повелителям не понравится, что Амун, сам Повелитель, находился рядом.
Она не знала, что он Повелитель, понял он. Она думала, он был... Ловцом?
Как и... она?Всё это отвращение, весь этот гнев, направленный на Повелителей... идея казалась правдоподобной. Но если она знала его, почему она не знала, кем – чем – он был? И если она была Ловцом, почему его друзья поместили её в его комнату?
Его взгляд скользнул к дыре в стене. Возможно, его друзья не знали, что она здесь. Но...
Она думала, что знала его, и он определённо узнал её. По крайней мере, кое-что. Он знал её имя. Хайди. Мог вспомнить её лицо, смягчённое сном, такое милое. Он знал, что они где-то встречались, каким-то образом взаимодействовали, но не знал, где или когда.
В кои-то веки его демон не извергал ответы.
Это так чертовски смущало, и его ослабленное состояние не помогало. Возможно, она обманом заставила его думать, что они уже встречались, чтобы он более охотно помогал ей. Но опять же, как? Почему? Из-за артефактов? Стал бы кто-либо, кроме Ловца, охотиться за ними?
Его желудок скрутило узелками. Был только один способ узнать правду об этой прекрасной женщине, одно только присутствие, которой запутывало и проясняло его мозги. Этот способ был опасен, его возможные последствия – неприятными.
Он не хотел следовать этим путём, но не видел другого выхода. Обычно он мог читать мысли окружающих; до сих пор он не слышал её мысли, несмотря на то, что она могла слышать его. Поэтому ему необходимо было углубить связь между ними, проникнуть за все ментальные щиты, которыми она, возможно, обладала, и заглянуть в её разум, взглянуть на её воспоминания.
Амун будет осторожен. Он не позволит своему демону начисто стереть её мозг – самое тяжёлое осложнение, какое могло бы быть. Тайны любил играть, красть воспоминания, не оставляя жертвам ничего, кроме замешательства. Амун отстранится в тот же миг, как только демон попытается это сделать. Если не окажется, что она Ловец конечно же; тогда всё будет совсем по-другому.
Стиснув зубы в предчувствии боли, которую, он знал, он почувствует, Амун поднял руки. Боги, боль, словно удар копьём, жар, хуже, чем он ожидал. Когда он смог дотянуться достаточно высоко, он позволил своим рукам упасть на плечи Хайди.
– Прекрати это, что бы это ни было, – попробовала она уговорить его. – Ты же причиняешь себе боль.
Даже это небольшое действие заставило его мысленно стонать и стенать . Нужен... всего момент. Должен...
– Должен? Что тебе нужно, малыш? Скажи мне, и я позабочусь об этом.
Малыш, снова. Она "позаботится" об этом, о нём, словно ей было не всё равно.
Действительно было не всё равно. Он не мог смягчиться, не важно, насколько ему нравилось то, как она с ним обращалась. Дотронуться до твоих... висков, сказал он, и чувство вины внезапно затопило его. Он только что попросил её помощи в её возможной гибели.
Имела ли она хоть малейшее понятие о том, что он мог сделать?
– Что, у тебя появляются извращённые наклонности по отношению ко мне? – хихикнула она. Вероятно, она хотела отвлечь его от боли. У неё это получилось, но не так, как она намеревалась. Её шутка заставила его остановить свой взгляд на её губах, представляя, как её язык проникает в его рот.
Его тело отреагировало, кровь нагрелась, устремляясь ему между ног.
Чёрт побери! Просто... нужны... виски.
– Хорошо, хорошо. Я помогу тебе.
Нет, она не знала. Её пальцы обвились вокруг его запястий, такие прохладные, такие долгожданные – такие спокойные – и поднялись без малейших колебаний. Ни единого вопроса о его мотивах, о его намерениях.
Она полностью доверяла ему. Когда его руки достигли её висков, она выпрямила свои ладони, прижимая его ближе, устанавливая контакт кожа к коже.
– Так?
Да.Такая вера. Это слишком. Он сказал себе, что испытывал из-за этого отвращение, вовсе не удовольствие. Наверняка это была уловка, чтобы сбить его с толку.
Её ресницы закрылись, и она прикусила пухлую нижнюю губу. Такие прямые, белые зубы. Его тело снова отреагировало. Он хотел почувствовать эти зубы на себе... ниже... двигающиеся вверх и вниз по его стержню. Он хотел, чтобы она протянула руки, потянув его яички. Хотел, чтобы её язык порхал вокруг щели его эрекции, пробуя.
Мне нужно потрахаться,мрачно сказал он сам себе.
Уголок губ Хайди приподнялся. – Сейчас? Надеюсь, я приглашена, – спросила она хрипло.
Дерьмо.Она услышала. И хотела присоединиться. Хотела, чтобы он был глубоко внутри неё, толчками вознося их обоих к удовлетворению. Не думай об этом сейчас.Он забудет, что должен выяснить всё о ней, и просто усадит её на себя. Кроме того, она могла лгать, намеренно отвлекая его, как он и подозревал.
– Если ты не будешь, и я не буду, – сказала она с тёплой усмешкой.
Что?
– Думать о сексе.
Чёрт. Он должен прекратить говорить сам с собой. Она слышала каждую неприкрытую мысль.
Как его друзья могли его выносить?Он постоянно читал в их головах, знал все их личные – и по большей части порнографические мысли. Они редко упрекали его, тем не менее, и никогда не заставляли его чувствовать себя занудой. Он всегда считал, что им всё равно. Должно быть, они нашли способ прятать свои истинные чувства от его демона. Вряд ли им нравились его способности.
Он должен был извиниться перед каждым в этом доме.
Амун заставил свой разум замолчать, а глаза закрыться.
Он делал это уже тысячу раз, процесс был таким же автоматическим, как дыхание. Он делал это для Сабина, своего лидера.
Для их целей. Он очистил свой разум, и тьма окутала его, затем он сконцентрировался на своих чувствах. Её кожа, прохладная и мягкая. Её аромат, такой сильный запах земли. Он мог слышать шум её следующего выдоха... сконцентрировался на холодном дыхании, доносящемся до него... позволил своему демону потянуться наружу...
Цвета взорвались, прогоняя тьму. Внезапно начали формироваться картинки. Он увидел ярчайшее лазурное небо сочный зелёный луг, нетронутый временем. Россыпь серебристых камней. На деревьях не было листьев, лишь гладкие, переплетающиеся ветви. Две бегущие и смеющиеся маленькие девочки, играющие в салки, обе одетые в красивые платья из розового полотна, со струящимися позади них льняными локонами. Сёстры. У обеих сердца готовы были взорваться от любви.
Тайны замурлыкал от удовольствия.
Необычная реакция поразила Амуна. Такое невинное воспоминание, совсем не то, что обычно предпочитал демон. Почему демону вообще было до этого дело?
Изображение внезапно изменилось, ночь мгновенно сменила день, осталась только одна из девочек. Теперь она была старше, её серые глаза светились осторожной радостью, словно она боялась надеяться, но ничего не могла с собой поделать.
Её кожа была тронута поцелуем солнца и светилась здоровьем, щёки были розовыми от наполнявшей её жизненной силы. На ней было льняное платье, лавандовое на этот раз, цветы того же цвета были приколоты к её волосам.
Эти локоны... словно её окружали ленты самого лунного света.
Это была версия Хайди из прошлого,понял Амун, в то время как нежный, напоённый запахами специй ветерок ласкал её. Она стояла у края веранды, глядя вниз на покрытый рябью прозрачный пруд. На ней не было татуировок, не было ни розовых прядей в её волосах, ни пирсинга; она была сама невинность и оптимизм, завёрнутая в совершенно ошеломляющую упаковку.
– Ты взволнована, радость моя? – спросил женский голос позади неё.
Хайди повернулась, внезапно вырванная из задумчивости. – Обожаю, когда ты так называешь меня, – искренне ответила она. – Особенно потому, что сначала я тебе не понравилась.
– Да. Но это вскоре изменилось, не так ли?
– Изменилось. И да, да. Я взволнована, но также и в предвкушении.
Они говорили на греческом. Древнегреческом.
Он уже слышал этот язык раньше,подумал Амун, и недавно. Когда? Где?
Сцена продолжалась, и Тайны продолжал копаться в памяти Хайди, приостанавливаясь то тут, то там, чего девушка совершенно не осознавала. Затем раздалось мурлыканье, и Амун знал. Ответы. Его демон нашёл ответы.
Новые изображения не появились, ещё нет, но то, что узнавал демон, узнавал также и Амун. Всегда. Так, в течение двух ударов сердца он уже знал, что маленькая Хайди и Спящая Красавица Хайди – один и тот же человек. Они были этой женщиной. А эта женщина была...
Ответственна за убийство Бадена,понял он.
В видении, длящемся не более секунды, Амун увидел Бадена с пропитанными кровью и прилипшими к голове волосами.
Без тела. Он увидел Хайди – Хади – какой она тогда была, с золотыми волосами, струящимися по её спине, обнажённую, с загорелой кожей, светящейся в лунном свете, несмотря на излучаемую ей ненависть и алые брызги повсюду вокруг неё. Он увидел её друзей, Ловцов, целую толпу, сражающуюся с его друзьями.
Ужас затопил его. Женщина, которую он желал, помогла убить его лучшего друга. Женщина, которую он собирался защищать, помогла отправить в могилу добрейшую душу из всех, что он когда-либо знал. Женщина, которую он приютил рядом с собой, уничтожила того человека, который встал между легко ранимыми смертными и беспощадными бессмертными, с пеной у рта, всё ещё находящимися во власти зла своих демонов. Человека, который сказал: «Спасите людей, не причиняйте им зла.»
Баден первым нашёл себя во тьме.
Баден был тем, кто помог другим сделать то же самое.
Баден... Баден... Грудь Амуна сжалась так болезненно, с его губ сорвался очень тихий вздох. Он не издал ни звука, когда новые демоны терзали его снова и снова, но сейчас он был не в состоянии удержать звук внутри.
Баден. Потерян, навсегда из-за этой женщины.
Каждый воин любил Бадена как брата и каждый чувствовал себя его ближайшим соратником. ... Его способность пленять каждого вокруг него, что было чудом, учитывая природу его демона Недоверия.
Теперь Амун держал одну из убийц Бадена в своих руках.
Он сжимал ладонями ее лицо, как когда-то сжимал лицо Бадена.
– Ты в порядке? – спросила Хайди, само беспокойство и сладость. Она судорожно вцепилась в него.
За его ужасом последовал взрыв удивления. Как это возможно?Она умерла. Разве нет? Да. Да. Она.
Умерла. Ловцы использовали ее как Наживку – одели ее как симпатичную, беспомощную куклу, послали ее постучать в дверь Бадена, моля о помощи. Она завлекла его прямо к смерти. Остальные Повелители прибыли, как раз перед тем, как он лишился своей головы; они атаковали. Но даже если они прибыли несколькими минутами ранее, все равно было бы слишком поздно. Кости уже были брошены.
Амун вспомнил кровь, крики. Вспомнил, как Страйдер виртуозно поднял голову Хайди, когда битва была наконец окончена, и, также, как и Баден, она была без тела. Даже бессмертные не могут восстановиться после такого.
В противном случае, Баден, более живой, чем кто-либо, кого он когда-то знал, поднялся бы из могилы давным-давно. Вместо этого, душа мужчины была поймана в ловушку где-то на небесах.
Ужас поднялся до сокрушительного уровня. Амун не мог дальше вспоминать. Не это. Потому что, чем дольше он находился в прошлом, тем вероятней, он мог потерять свой контроль над другой глубокой, темной эмоцией, которая жгла его изнутри.
Ярость.Он уничтожит эту крепость таким способом, который Мэддоксу, хранителю Насилия, никогда и не снился, разрушая их дом камень за камнем.
Он отнял руки от Хайди и положил вдоль тела.
Ее прошлое увяло, как и его собственное, и он мог только пристально смотреть на нее, эту настоящую версию, ненавидеть смешивание с его ужасом – затем полностью пересилив его. Раньше, даже когда он был наполнен той земле-сокрушительной ненавистью, желание к ней не ослабело.
Его телу было просто наплевать, что она сделала.
Розовый кончик её языка сильно ударил над ртом, сделав его влажным. Пылинки искрились вокруг нее, и от полосок в волосах и от тумана, вызванного видениями, она напоминала бомбу замедленного действия, фантазию, где сказки превращаются в реальную жизнь. Ее рубашка туго оттягивала грудь, и были видны соски. « Что это было?»она вздохнула, не подозревая об изменении в нем.
Что ты имеешь в виду?– вопрос щелкнул, как кнут, выбросившись наружу, перед тем, как он смог понять, что делать, как продолжить.
– Воспоминания... Обо мне в детстве, затем обо мне, как взрослой, на веранде.
Она видела, то, что он видел, однако. Раньше этого никогда не случалось. И она не упоминала Бадена, но тогда, разве Амун не изобразил правдиво своего друга? Нет, не правда. Он изобразил. Но это был секундный проблеск, или менее. Она просто не заметила тогда, поскольку ее внимание было крепко пленено другими воспоминаниями.
Поэтому у нее не было никакого предупреждения, никакого способа приготовиться к его возмездию. А он это сделает. Отомстит. Ему надо наказать ее, надо причинить ей боль. Очень сильно.
Казалось, она до сих пор не заметила темноту его эмоций.
С широко раскрытыми серыми глазами, она потрясла головой.
– Я никогда не помнила хорошую часть моих жизней. Эти воспоминания всегда отбирались у меня.
Жизней.Как видимо, больше, чем одна. Возможно ли, чтобы она перерождалась более, чем один раз? Была ли она здесь, чтобы завершить работу, которую начала все те столетия назад? Чтобы причинить разрушения всем, кого он любил?
Как она сюда попала? Почему она до сих пор не пыталась убить его? Почему она лечила его с такой любовью?До этого ему никогда не приходилось задумываться над чьей-либо мотивацией.
Он знал правду, всегда. Знал то, что остальные вокруг него по большей части хотели скрыть. Эта неизвестность сводила с ума, увеличивая глубину его ярости.
Ответы, прежде всего, решил он. Разве что он не знал, как погнать ее в том направлении.
Чтобы ты ни сделал... как бы ты это не сделал…
Ее лицо осветилось удивлением, которое поглотило ее. – Спасибо тебе.
Трясущейся рукой она смахнула слезу с глаз.
– Спасибо тебе. Я знала, что однажды у меня была сестра, но я не знала, как она выглядела.
А другое видение? Может ли он верить хоть единому слову, исходящему из ее лживого рта?
– У меня есть идея, но я не уверена.
Она медленно улыбнулась, дрожащая улыбка показала ее белые зубы и неприкрытую радость. – Возможно… возможно, когда мы будем в безопасности мы сможем сделать это снова? Я смогу выяснить, права ли я.
Улыбка, которую он видел раньше, тот малейший намек на удовольствие, должна была волновать его из-за разрушительного импульса, который она могла причинить. Это его не волновало. Он выдохнул весь воздух, потерялся в ней – и никогда не хотел быть найденным. Серый цвет ее глаз был настолько светлым, что он мог увидеть в них маленькие крапинки голубого. Ее щеки еще больше порозовели, а его пальцы зудели от желания выяснить, будет ли цвет ее тела зависеть от тепла или же эти щеки были так изысканно красны по себе, как и она сама.
Он не мог смягчиться, напомнил он себе мрачно. Он не мог жаждать ее в любом случае.
– Что? – спросила она, внезапно робея. Она, наконец, заметила в нем перемены. – Ты никогда раньше так не смотрел на меня.
– Как я смотрю на тебя?Так, как будто он хотел ранить ее?Он это сделает. Скоро. Ради Бадена. Ради остальных, которые до сих пор оплакивали потерю своего друга.
– Так, как будто я ... съедобна. Она нагнулась, ее дыхание отпечаталось на его груди и ласкало уши. – Мне это нравится, – прошептала она.
Он мог только сидеть там, отчаянно желая схватить ее, удержать здесь – чтобы задушить ее, уверял он себя – но он был неспособен заставить свое тело слаженно работать. Затем, так как будто она только что не пропустила тысячи стрел бело-горячей надобности – задушить ее – сквозь него, она выпрямилась, сразу возвращая их к делу.
– Хорошо. Итак. Мы еще не можем уйти, что означает, мы должны подготовиться. Возможно... возможно мы можем забаррикадироваться здесь. Это дало бы нам какое-то время.
Уйти? Она имела ввиду уйти с ним? Без артефактов, которые она упоминала? Без попыток выведать информацию у него?Это не имело смысла. Разве что...
Подготовиться к чему? К его казни?
– Повелители. Она шлепнула себя по ногам и медленно повернулась.
– Я должна запереть дверь между комнатами. Разговаривая, она приблизилась к стене. Она зацепила пальцами край "двери" и потянула на себя.
Заскоблила.
Постепенно, дыра закрылась. Затем Хайди придвинула комод к выходу, о котором он не знал, что не позволяло никому открыть его с другой стороны. Ну, никому с обычной силой. Она проделала то же самое с передней дверью, используя его туалетный столик.
Амун наблюдал за ней, и не был к ответам ближе, чем когда утомительно путешествовал сквозь ее память. Возможно, даже дальше. Она была решительно настроена, защищать его.
Несмотря на то, кем и чем он был.
– Если ты продолжишь так же быстро исцеляться, а они будут продолжать держаться отсюда подальше, мы сможем драться с ними, когда они, наконец, вломятся внутрь. Мы сможем сбежать. И я знаю. Я знаю. Наш девиз «Умри, если должен, но забери с собой столько Повелителей, сколько сможешь».И я была полностью готова сделать это, когда думала, что ты не можешь двигаться. Но иногда лучше уйти и вернуться позже, знаешь?
– Ты ненавидишь Повелителей?– спросил он, просто чтобы понять, что она сказала.
