Текст книги "Самый темный секрет (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Тем не менее, он не вмешивался.

Он ей доверял,поняла она.

– А теперь ты послушай меня, ты, чертова сука,– вдруг зарычал Мика, и было так много ненависти в его голосе, что она на мгновение лишилась дара речи. – Ты мне скажешь, где ты, черт возьми, кто ты и что ты делаешь. Я собираюсь найти тебя и вернуть то, что принадлежит мне. Тогда я приду, перережу твое собачье горло и станцую в крови. Ты не заслуживаешь...

Щелчок. Хайди разорвала соединение, прежде чем он успел закончить ругать ее, шокированная, наконец, расстроенная, и не уверенная в случившемся.

Взгляд Амуна, наконец, встретил ее. Он не стал задавать вопросов, просто взял телефон и бросил его через плечо. Затем, не говоря ни слова, он поднял ее бедра и снял с нее трусики, притягивая к себе ее ноги по одной. Губы сжались в тонкую линию, он бросил трусики рядом с телефоном. Он переместил их тела так, как они были.

Слезы вдруг обожгли ее глаза. Как мог Мика сказать это ей? Гребаная сука. Вырезать твое собачье горло. Сука, сука, сука. Он был ее другом. Или нет?

И да, она ожидала, что Ловцы отвернутся от нее, но не так быстро. Не так яростно.

Ты что, расстроилась, потеряв его?спросил Амуна, и хотя слова были мягкими, она услышала, ярость, и даже неуверенность за ними.

– Нет,– она была тем, кто сейчас не смог бы встретиться с ним глазами. – Он… он назвал меня ужасным именем, сказал ужасные вещи.

И она не хотела, чтобы Амун думал о ней так же. Однако, он, более чем кто-то другой, имел на это право.

Как? Каким именем?

Тогда она поняла, что Амун не был в ярости раньше. Он был в ярости сейчас. Если бы Мика вошел сейчас в пещеру, Амун не задумываясь, убил бы его. – Ты думаешь что я... сука?

Нет,без колебания ответил он. Его лицо смягчилось. Я думаю ты совершенная, сладкая... моя. И еще я думаю, что он не может быть похож на меня. Он идиот.

– Правда?– она сильно терла свои повлажневшие глаза тыльной стороной ладони. – Я имею ввиду, что ты не думаешь, обо мне плохо.

Правда. Мы же вместе, сейчас и навсегда, помнишь?

– Я помню,– боль внутри нее ослабевала. Она была рядом с мужчиной, которого любила. Только это и имело значение. – Амун?

Да.

Когда она, наконец, встретила его взгляд, ее сердце екнуло. Его лицо горело, глаза прикрыты тяжелыми веками, брови сдвинуты в одну черту. Его губы были красными, словно размытыми. Неужели его кровь мчалась так же быстро, как и ее?

Прекрасная темная кожа туго обтягивала мышцы воина. Она не могла видеть его татуировку в виде бабочки, но пообещала себе в один прекрасный день проследить каждый ее дюйм языком. Между ног, его член вытянулся к краю его брюк, на головке уже показалась капля влаги. Ее рот увлажнился.

Она знала его вкус, навсегда останется зависимой от него.

–Я хочу тебя, – прошептала она.

Тогда, во имя богов, ты получишь меня.

Да. Наконец, они будут заниматься любовью. Ограничения, которое она так глупо наложила на их физические отношения, были побеждены. Но даже если бы она не поговорила с Микой, она все равно отдалась бы Амуну в эту ночь.

Такая милая, розовая,– сказал он, перемещая взгляд к ее женственности. – Уже такая влажная для меня.

Даже его слова возбуждали.

– Я ужасно хочу тебя. Здесь, везде.

Его руки скользнули по внутренней поверхности ее бедер, и он развернул пальцы, почти, но не достаточно, слегка касаясь, где она наиболее нуждалась. Нежно. Один палец, два, скользнул вверх по ее щели, и она задрожала, застонала.

Как шелк.

Она хотела эти пальцы на себе вновь, скользящие да, но медлительные тоже. Настойчивые. Она приподняла бедра, молча умоляя. Он дал ей то, чего она хотела – отчасти. Проследовал между этими пухлыми губками, и он был медлителен, но негде она так отчаянно нуждалась. Он позволил одному кончику пальца протиснуться в ее расщелину, но не глубоко. Вошел достаточно, чтобы закружить и распалить ее потребность больше.

Поиграй со своими грудями. Позволь мне увидеть, как ты их трогаешь.

Она не стала возражать. Она стиснула их, мяла их, щипала свои соски, а он наблюдал. Тепло в ней нарастало... нарастало... – Я хочу, чтобы ты продолжил начатое, сейчас,– выдохнула она. Она не знала, сколько еще сможет вынести. – Пожалуйста.

Долгий миг прошел в молчании, прежде чем он кивнул. Он не наклонился к ней, не стал лизать и сосать между ее ног, как она ожидала, как она хотела, но наклонился вперед, прижимая ее к себе. Ее ноги обернулись вокруг него, разводя ее бедра шире, приводя ее центр в контакт с его брюками, натянутыми эрекцией, соприкасаясь, создавая самые восхитительные ощущения от трения между ее ног и на груди. Ее соски уперлись ему в грудь.

–Я думала, ты собираешься...

Собираюсь. Но сначала я хочу подготовить тебя.

Она задохнулась, руки скользнули вокруг его шеи, ногти вонзились в спину. Его голова склонилась, и его рот накрыл один из ее сосков. Жар был почти невыносимый, гораздо больший, чем закручивался внутри нее, но настолько необходимый, что она даже не думала прогнать его прочь. Затем он, наконец, стал лизать, посасывать и ласкать ее там языком, поразительные ощущения пронзили все ее тело.

Она знала, что он большой парень. Да и как иначе? Он, вероятно, весил больше ее фунтов на сто, и на фут был выше. Но только сейчас, когда его широкие плечи практически охватили ее, она чувствовала себя почти... изящной.

– Сними брюки,– задохнулась она, выгибаясь ему на встречу. Сладкие Небеса, как хорошо!– Позволь мне почувствовать всего тебя.

Нет. В момент, когда я сделаю это, я буду внутри тебя.

– В том-то и дело. Я готова, клянусь.

Мы используем наше время, женщина. Привыкай к этой идее.

Ей нравилось, что он может говорить с ней и в тоже время мучить ее мучить ее сосок. Именно это он и делал. Мучил ее. Его зубы скользнули по чувствительной вершинке, и тут же он быстро поцеловал место укуса.

Когда она забилась в его руках, прося большего, он дал и другому соску то же лечение. Казалось, прошли часы, пока он радовал себя ее грудью, сжимая, разминая ее, и не прекращая купать ее соски во влажном жаре его рта.

Ты такая красивая,сказал он.

–Амун, пожалуйста. Больше.

Ты такая сильная и смелая. Я уже говорил тебе это? Моя.

– Твоя,– прохрипела она. Она дернула его за волосы, вынуждая или поднять голову или лишиться пряди волос. Ониксовые глаза мерцали, морщинки расходились от них в стороны. Он не был так расслаблен, как заставлял ее верить. – Поцелуй меня. Мне нужно почувствовать твой вкус.

Он нагрянул со стоном, обвивая ее тело выше, крепче, и они с пылом прижались губами. Его язык немедленно проник во внутрь, ворочаясь и цепляясь с ее. Этот вкус мяты и еще чего-то сладкого. Чего-то особенного, только его.

Он отпустил ее ноги, чтобы обхватить ее лицо, и она обхватила лодыжками его спину. Она начала скользить по толщине его эрекции, не заботясь о том, что, возможно, могла намочить его одежду. Ее потребность была слишком сильной, и разум сосредоточился только на оргазме, как и во время их предыдущих поцелуев.

Вскоре он перестал притворяться равнодушным, его движения стали резче, его возбуждение толкалось в нее, терлось об нее, заставляя вздох за вздохом вырываться из ее рта. Он поглотил каждый ее вздох, перед тем как повернул ее голову и проникнул языком так сильно и глубоко, как она бы хотела чтоб проникал его член.

Только с ним ее лихорадило, жгло, жар его продолжал пульсировать внутри нее, разворачиваясь, поглощая.

Так или иначе, он освободил тот холод, который ей удавалось скрывать. В следующую секунду, она уже была извивающимся котлом из огня и льда, с разбегающимися мыслями, бессвязно бормоча.

– Пожалуйста,– произнесла она. Ей нужно было наполниться, ей нужна была разрядка. Это было слишком много и недостаточно, и ее сердце не выдержало бы еще больше. – Пожалуйста, малыш. – Она потерлась ногами о его бока, сжимая его, поощряя его. Она запустила руки в его волосы, царапала его спину, возможно оставляя кровавые следы. – Пожалуйста. Дай мне больше.

Он отпрянул от нее, и она застонала. Но все же он не разочаровал ее. Он, наконец-то, слава Богам, как сладко, лизнул ее между ног. Ее восхищенный крик наполнил пропитанный страстью воздух, и ее бедра поднялись, привлекая его ближе. Снова и снова он лизал, покусывал, сосал.

Я мог бы делать это вечно.

– Вечно.

Я никогда не получу достаточно.

– Никогда.– Она знала, что только повторяет части его фраз, но не могла ничего поделать с собой. Не могла сконцентрироваться на чем, кроме наслаждения. Но всегда держала под контролем свой холод, не позволяя льду выйти наружу, к Амуну

Он подвел ее к краю и потом одним поворотом языка толкнул за грань. Она прокричала свое освобождение, дергаясь под ним, не способная успокоиться еще некоторое время. Когда ее сотрясания ослабли, она, задыхаясь, осела на землю. Она поняла, что ее тело получило то, в чем она нуждалась, сейчас, но ее разум не получил. Лед еще бурлил в ней… Ее разум не будет полностью удовлетворен, пока она не отдаст Амуну все.

Он перевернуть ее, и быстрота действий поразила ее. Прежде чем она успела ахнуть, он поцеловал ее снова. Ее татуировки.

Омывая их своим языком, как она хотела сделать с его.

Он предлагал отпущение грехов, извиняясь за то, что она потеряла самый простым способом. И ох, Боже, слезы наполнили ее глаза.

Я представлял, как беру тебя во всех позициях, но в первый раз хочу, чтобы ты была ко мне лицом. Смотри на меня. Наблюдай за мной.Он повернул ее обратно. Поэтому открой глаза, дорогая, и я дам тебе всего себя.

Она не поняла, что она сжала веки.

Она разжала их и посмотрела вверх на человека, который завоевал ее сердце. Он выпрямился, теперь просто глядя на нее. Пот стекал с его лба. В тот момент, когда их взгляды встретились, он сунул руку между их телами.

Костяшки его пальцев коснулись ее чувствительного клитора, когда он расстегивал штаны, и она снова дико взбрыкнулась, уже нуждаясь в большем, уже на грани отчаяния.

Она хотела полного удовлетворения в этот раз.

Он не стал терять ни секунды, стаскивая свои штаны. Они были раскрыты, и, как он обещал, он потерял все остальное. Толстая головка его члена исследовала ее вход, ища полного проникновения. За исключением этого, он все еще сдерживался.

Его белые зубы грызли нижнюю губу. Его пот начал капать на нее. Ты моя, Хайди, вся моя. Я буду заботиться о тебе... всегда... не могу рисковать тобой... не думаю, что ты можешь... забеременеть... не беспокойся... Просто дайте мне...

Он пытался переубедить ее, она знала, но она нашла слабую точку. – Сделай это. Пожалуйста, сделай. Ты мне нужен. Весь ты. Умираю без тебя. Пожалуйста, Амун, пожалуйста. Позволь мне отдать всю себя тоже.– Он не мог принять это.

Пожалуйста, Боже, пусть он будет в состоянии принять это.

Прежде чем она закончила умолять его, Амун полностью погрузился в нее, и она выгнулась навстречу ему, чтобы он вошел так глубоко, что они вряд ли могли бы рассоединиться. Хайди еще раз вскрикнула, ее освобождение было настолько мощным, что она просто не могла сдержаться. Казалось, она ждала этого момента вечно.

Она не была с мужчиной очень долгое время, и она никогда не была такой возбужденной, готовой разорваться на части и преобразоваться в нечто новое. Переживая все ощущения, ничего не сдерживая.

– Все,– сказала она, обещание.

Все,он согласился, обет.

Затем он поцеловал ее, и он был у нее во рту, в ее крови, в ее костях, в ее душе. И этого все еще было недостаточно.

Она хотела быть в нем, тоже его частью всегда.

– Мой, ты мой.

Всегда.

Он начал двигаться, продвигаясь вперед и возвращаясь назад, и снова вперед. Растягивая ее, зажигая ее, бросая ее в огонь. Подводя ее все ближе и ближе к этому краю безумия. Она металась и цеплялась за него, потому что боялась на сей раз пропасть.

Пусти, милая.

– Холод...– Он был там, ожидая.

Пусти. Меня не волнует, что произойдет. Ты нужна мне. Вся ты, как ты поклялась.

Она услышала напряжение в его голосе и поняла, что он тоже был на грани. И она сделала это. Она, наконец, отпустила. Она полностью доверилась ему, открыла всю себя и отпустила свою непреклонную охрану.

Незамедлительно удовольствие нахлынуло на нее с такой же свирепой силой, с какой это сделал Амун. Ее тело раскололось, перенеслось на небеса, звезды замелькали перед ее глазами, и она больше не видела его прекрасное лицо. Тем временем огонь распространялся… жарче и жарче… Тем временем лед бушевал… холоднее и холоднее…

Амун дрожал и так дико извивался над ней, как она извивалась под ним, потом он ревел так громко и долго, приближаясь, приближаясь, приближаясь так сильно. Она подумала, что ее тело очень сильно изголодалось по нему, и наконец, насытилось им, и теперь она, никогда, больше не будет испытывать этот голод.

Это насыщение, наверное, никогда не прекратиться. Но огонь все еще распространялся, горячее и горячее. Тем не менее, лед исчезал и больше не бушевал в ней – потому что он сочился в Амуна.

Во-первых, она любила тепло. Приветствовала его, хотела еще и попыталась принять его, потянув каждую толику, что могла из тела Амуна, давая ему лед, не в силах остановить себя. Однако, вскоре он задыхался, стонал, отодвинулся от нее и разрывая контакт.

Однако даже без его прикосновения, было уже слишком поздно для нее. Она чувствовала, что купается в огне, никакого намека на лед не осталось.

Она кричала от боли, в агонии, не зная, что делать.

Огонные языки должны были зажечь ее, полыхая ярко, но каким-то образом они окружали ее мглой, мглой из которой она не могла найти свой выход.

Она умирала. Она должно быть умирает. Это было единственное, когда она сражалась с такой темнотой и болью.

Милая, о, боги, милая. Что случилось? Расскажи мне, что случилось.Его руки гладили ее лицо, и на этот раз не было тепла, которое она чувствовала рядом с ним. Он был холоден, как морозильник, и она завидовала.

Я не знаю, что случилось,хотела закричать она, но ее челюсти были сжаты, боль скрутила ее мышцы и препятствуя ее движению, даже в малейшей степени.

Так или иначе, Амун услышал ее и ответил. Я тоже не знаю, милая.

Помоги мне. Пожалуйста.Больше, и она действительно умрет. В этот момент она хотела умереть.

Я найду способ. Клянусь богами, я найду способ.

Обет было последнее, что услышала от него. Темнота сгущалась, пока она не могла видеть по гладкой текстуре, зло, которое вытекло из него. Как мазут, покрывая ее... уничтожая ее.

Демоны, поняла она со стоном. Демоны «его демоны» были теперь внутри нее.

Глава 25

ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ОН с ней сделал?

Амун был в панике. Физически, он никогда не чувствовал себя лучше; он был здравомыслящим, насыщенным, и возбужденным и расслабленным.

Холод, точно. Он был гораздо холоднее, чем когда-либо. Но вместо того, чтобы уничтожить его, как это произошло с конго, холод сделал его сильнее. Тем не менее, его женщина сейчас невыносимо страдала. Ее прекрасная кожа стала ярко-красной, но не от удовольствия. Она мучилась от боли, ее тело свернулось калачиком, пальцы скрючились, она кричала снова и снова.

Он обещал помочь ей, но не знал как, лекарств не было, можно только попросить – рюкзак, подумал он вдруг. Часть его паники стихла, когда его взгляд упал на подарок Ангела. Конечно. Так просто. Пожалуйста, пусть будет просто.

Рюкзак вернул ему руки. Теперь он даст Хайди ее жизнь назад.

Амун схватил пакет, его захват был так силен, он боялся, что порвет материал. Дай мне что-нибудь, чтобы помочь ей, что-то, чтобы спасти ее.Хотя срочность донимала его, он ждал одну секунду, две.

Теперь дрожа, он полез в карман и обнаружил – ничего.

Помоги мне спасти ее,потребовал он. Опять же, ничего внутри не появилось. Ругаясь, Амун перевернул и потряс материал, но все равно ничего не нашел. Мешок был пуст.

Это вовсе не означает... не может означать... Нет. Нет!Он отказывался верить, что Хайди не возможно было спасти. Она переживет это, независимо от того, что «это» было. Она должна была, он нуждался в ней. Никогда не нуждался в человеке больше.

Его не заботило, как она будет возвращена к жизни, если она... если она... он не мог даже подумать это слово. Она ненавидела, когда это произошло, ненавидел боль, которая следовала. Ненавидела свою потерю памяти.

Она выживет,подумал он снова. Она была недостающей частичкой его души, необходимой частью его души. Как раньше он мог жить без нее, он не знал. Но он знал, что любит ее. Любил ее силу, ее смелость, ее ум и нежность, с которой она ухаживала за ним, так противоречащую ее образу сексуальной, жесткой девушки. Он любил то, как она отдавала ему свое тело, чтобы он делал, что ему нравится, побеждая запреты.

Ему стоило только поцеловать ее, и она становилась словно оголенный провод в его руках. Ни одна женщина не отвечала ему так, как она.

Она по-настоящему наслаждалась его прикосновениями и не стыдилась просить большего. Она заставила его забыть, что они были на задании, заставила его забыть, что кто-либо или что-либо существовало, кроме них двоих.

И она выбрала его. Она знала о последствиях разрыва связи с Ловцами, став женщиной Амуна, – и он удостоверился в этом – но она решила быть с ним в любом случае.

Он не бросит ее. Когда-то он думал, что сможет. Когда-то он думал, что их время вместе закончится, когда они покинули этот мир. Неправда. Он будет держать ее. Сейчас, всегда.

Как он сказал ей.

Жарко,всхлипнула она. Жарко.Слезы сочились из ее закрытых век, ловящих в ее ресницах прежде, чем бежать по щекам.

Она говорила внутри его разума. Он думал, что слышал ее раньше, убедился, что ошибся, но теперь не отрицал истину. Связь была полной. Барьер, который не допустил ее в его голову, что бы это ни было, был явно нарушен. Вероятно, потому что он совершенно опустил свою охрану, когда проникал в нее.

Он был беззащитен против нее, уязвим, и не заботился. Он приветствовал ее, каждую частицу ее тела, внутри и снаружи. Он жаждал нерушимой связи, независимо от последствий, не желая тайн между ними. Хорошее, плохое, он хотел разделить все это. С ней и никем другим. Как она сказала. Все, что угодно.

Он должен был спасти ее.

Амун притормозил рядом с ней и нежно, так нежно, поднял ее на руки. Он сел, прислонившись спиной к каменной стене, и усадил ее к себе на колени. Сначала она боролась с его руками, каждое движение, вероятно, мучило ее. Затем новая прохлада его кожи просочилась сквозь ее ожег. Она потерлась щекой о его грудь, застонала и прильнула к нему.

Столько зла,всхлипнула она.

Он провел кончиками пальцев по ее лбу, пытаясь унять лихорадку там. Что зло, радость моя?

Демоны.

Демоны? Амуна замер, не осмеливаясь даже дышать. Он чувствовал, что она тащила их, и чувствовал их сопротивление ей, но его удовольствие, холод, он потерял все остальное.

Они... в тебе?

Да.Еще один стон.

Мои?

Я так думаю.

Как это может быть? Он закрыл глаза, порылся в памяти – и не нашел никаких доказательств подлых сущностей, едва не погубивших его, пока Хайди не вошла в его жизнь. Не было никаких отвратительных убеждений, ждущих, чтобы атаковать, никакие существа, корчащихся глубоко в его знании, никаких болезненных воспоминаний, отчаянно пытающихся выбраться на поверхность.

Он должен был быть счастлив, но он пришел в бешенство. Благодаря себе. Он бы предпочел иметь дело со злом сам, чем один момент этого проведенный Хайди. Черт бы его побрал. Он должен был помочь ей. Другая мысль поразила его, и он вздрогнул.

Если Секреты тоже оставил его, Амуна бы умер. Пока он был одержим Секретами, они были двумя половинками одного целого. Один не мог выжить без другого.

Не совсем так.

Секреты, он обнаружил, что спешит.

Его голос, должно быть, привлек внимание существа. Секреты вздохнул с облегчением. Облегчением и радостью. Снова были только двое их. И хотя холод Хайди – холод Амуна сейчас – окутывал их, больше не было страха. Они столкнулись с бурей и выжил. Черт возьми, они процветали.

Как смогла Хайди забрать его демонов, всех, кроме Тайны.

Он не знал, но собирался выяснить это. И возможно при этом он мог бы спасти ее. Решимость заменила все другие эмоции. Ты найдешь ответ, все ответы, и ты поможешь ей.

Информация была коньком демона. С нетерпением Секреты ворвался в разум Хайди. Вообще-то, «ворвался» громко сказано. Демон проскользнул внутрь, как будто у входа лежал коврик с надписью «Добро пожаловать» и окна были открыты. Что еще более удивительно – не было никаких барьеров. Шлюзы открылись. Чего бы ни хотел узнать демон, он это узнал.

Амун плыл в бушующем бесконечном море воспоминаний, пытаясь найти то, что ему было нужно, и отбрасывая в сторону прочее. На самом деле, он отбрасывал большинство воспоминаний, но, в конце концов, его усилия были вознаграждены. История жизни Хайди открылась перед ним, словно он листал страницы книги.

После того как Повелители Преисподней были изгнаны с небес и сброшены на Землю, Фемида, греческая богиня Правосудия решила уравновесить весы. Миру были даны демоны и поэтому, решила она, миру требуются палачи, убийцы демонов. Палачи, которых она сможет контролировать, как ангелы-демоноубийцы, что были сами по себе, и отказали ее просьбе. Неспособная просто создавать существ из воздуха, как Зевс, король богов, Фемида должна была найти другой способ.

Когда она услышала мольбы родителей Хайди, ответ пришел к ней. Пара была бездетна, бесплодна и отчаявшаяся, и в отчаянии они согласились на сделку Фемиды. Богиня благословит утробу матери, и утроба даст плод. Пара вырастит ребенка до десяти лет, и по истечению десятого года, они отдадут дитя тому, кого выберет Фемида, чтобы начать ее обучение. Однако, они не должны волноваться, так как богиня даст им благословение на других детей. Детей, которых они смогут оставить.

Все было решено.

Родители пытались не привязываться к маленькой дочке и сберечь любовь для других своих детей. Но одна улыбка маленького ангелочка и они сдались. В отличие от других детей она не была суетливой, противоречивой, темпераментной. Она всегда задумчиво смотрела на мир вокруг.

Чем ближе был десятый день рождения, тем яснее они понимали, что скорее умрут, чем потеряют ее.

Фемида, будучи Фемидой удовлетворила их просьбу. Пара не дала обучить убийцу демонов, как договаривались, и поэтому они погибнут от руки демона. Справедливость снова восторжествовала.

И богиня скомандовала хранителю Ненависти убить всю семью, включая Хайди, чтобы она смогла начать все сначала, найти кого-то еще, кого-то, кого она вырастит сама с рождения.

Ненависть была более чем счастлива подчиниться.

После убийства родителей Хайди и ее маленькой сестры одержимый бессмертный обратил свой взор на благословенную девочку. Но когда он заглянул ей в глаза, он вспомнил, как Фемида когда-то планировала использовать ее, и понял, что она могла бы спасти его. Ибо, если она сможет уничтожить демона внутри него, он сможет окончательно стать свободным.

Так, Ненависть схватил Хайди, желая спрятать, пока не поймет, как работают ее способности. Только, в тот момент, когда он ее коснулся, странный холод проник в него, разрывая его на части. Он отреагировал инстинктивно – пырнул ее ножом и отпустил, потом сбежал от нее, его боль была больше, чем он мог вынести.

Шли дни, и он понял, что она разорвала его связь с демоном, что он был как человек, потерявший конечность.

Шло время, и он обнаружил, что случалось с хранителями, которые отделены от своих демонов... Ну, вместо стремления разорвать связь с существом, теперь он хотел ее вернуть, как свою недостающую часть. Но каждый раз когда он находил Хайди, она погибала до того как он успевал прикоснуться к ней, как если бы Фемида навеки прокляла его, терпеть неудачи в своих поисках, потому что он не смог уничтожить девушку, как было приказано.

Тайны был в восторге от такого количества информации, совсем как ребенок на Рождество.

Но все еще оставалось очень много вопросов... Как Хайди поглотила часть повелителя демонов? Почему носитель Ненависти не умер? Как же Хайди до сих пор не поняла, что ней живет ненависть? Как получилось, что она не знала, что демон мыслит, чувствует, или желает? Амун всегда знал. И его друзья тоже. Как она могла не знать, что Ненависть – причина ее возрождений и потери памяти? Или это Фемида ответственна за все?

Как мог демон оставаться с ней даже после ее смерти, в то время как демон Бадена освободился с его смертью?

Когда демон Аэрона стал свободным после его смерти?

Больше ответов поступало... Эта маленькая часть Ненависти, что была спрятана внутри нее, была достаточно сильна, чтобы оказывать влияние, но слишком слаба, чтобы сделать что-то большее. Вот почему она не знала, о существовании в ней этого создания или о его чувствах. Его желания и потребности просто казались ее собственными.

И Ненависть не возвращал ее к жизни все те разы; возвращала Фемида. Случайно. Так как Хайди появилась из утробы, благословенной богиней, она никогда не была полностью человеком. Также как души, которые оживают в аду, она никогда не умирала. Единственная разница была только в том, что в телесной форме она могла ходить по земле, также как по аду.

Так много информации... слишком много... не достаточно.

Как у нее получилось с Ненавистью, также она поглотила демонов-миньонов Амуна. Но не их отдельные части, а всех целиком. А Высший демон Тайн был сильнее и был привязан к Амуну божественной воле, в то время как другие не были.

Тем не менее, она могла бы поглотить и Тайны, но не сделала этого. Она была осторожна, даже когда не понимала, что происходит с ней или с Амуном.

Были ли новые демоны теперь навсегда ее частью?

Нет. Нет!Этого он допустить не мог. Он знал, какими злобными они были, какие мерзкие у них мысли, и он не позволит Хайди так страдать. Но что он мог поделать?

Он ждал, когда Тайны ответит ему, но на этот раз никакого ответа не последовало. Демон все еще блуждал в тех воспоминаниях.

Хайди лежала, свернувшись в позе зародыша, всхлипывая, ее слезы стекая вниз по его коже обжигали грудь. Остальное Амун додумывал сам. Она была маленькой девочкой, когда Ненависть впервые напал на нее, и, возможно, она уцепилась за темную часть демона, которая отпечаталась в ней, когда Хайди нуждалась в эмоциях, чтобы пережить страшную смерть родителей и сестры.

Ненависть был такой же ее частью, как Тайны его, но эти другие демоны были новыми и еще не успели с ней сблизиться. Так он надеялся. Но они не хотели бы быть связанными с ней и будут бороться с этой связью. В конце концов, Фемида создала Хайди палачом демонов. Это значит, у Хайди есть силы победить тьму внутри нее, даже если она не понимала этого, а ублюдки могли это чувствовать.

Неудивительно, что они так боятся ее, ее притяжения и ее холода.

Чувство вины затопило Амуна, превосходя все остальные эмоции, потому что, с этим новым знанием, он понял, что он один несет ответственность за ее мучения. Она спасла его, и он ей навредил.

Хайди, дорогая,сказал он, крепко ее сжимая. Нужно, чтобы ты послушала меня.

Больно,простонала она. Мне так больно.

Я знаю, дорогая, но перебори боль и послушай меня. Ты можешь это сделать?

Пауза, еще хныканье. Потом неохотное Да. Да. Амун ты читаешь мои мысли. Как ты читаешь мои мысли?

Я думаю, что инстинктивно поставил метальный щит, чтобы блокировать тебя, когда те демоны были во мне. В тот момент, когда ты забрала их, щит пал. Теперь мне нужно, чтобы ты боролась с демонами, дорога,. вытолкни их из своего тела. Из своей кожи.

Как? Каждый раз, когда я мысленно приближаюсь к ним, они убегают.

Загони их в угол.

Я не могу!

Ты можешь. И сделаешь. Давай. Сейчас.Он добавил стали в свой голос, чтобы разозлить ее. Сделай это, или я отдам тебя Страйдеру. Ты думаешь, что страдаешь сейчас, ну так подожди, пока он не заполучил тебя. Он засунет тебя в ад на земле, а я буду его подбодрять. Потом займусь любовью с другой прямо перед тобой.

Каждый мускул ее небольшого, дрожащего тела напрягся. Уб-ублюдок.

Знаю. Поправишься и сможешь наказать меня.

П-пытаюсь.Она выпрямилась, выгнулась как натянутый лук. Они все еще мечутся... как маленькие мухи... нет, близко, я уже почти... они не смогут сбежать снова... вот они...

Ее спина выгнулась, мучительный стон разорвал губы.

Хайди? Поговори со мной. Скажи, что происходит.

Толкаю. Я их выталкиваю. Они кричат, хотят выйти. Вон... вон… вон....

Вот так, милая. У тебя отлично получается. Я так тобой горжусь. Продолжай выталкивать их.Он прижал к ней ладони, свои холодные, холодные ладони и начал гладить. Он гладил ее везде, каждый дюйм ее тела, желая, чтобы холод вышел из него обратно в нее. Выталкивай их, а потом обруби все ниточки, что связывают вас. Поняла?

Медленно ее кожа начала темнеть. Не смуглеть, не становиться прелестно-золотистой, а становиться темной, болезненно-серой. Она это делает. Она изгоняет их. Он чувствовал, как из нее пульсирует злоба.

Облегчение только увеличило его настойчивость. Его руки двигались быстрее, стараясь коснуться каждого ее дюйма сразу. Вот так.

Лед. Да, лед. Нужен он. Нужен он. Нужен…– Закричала она. Кричала, пока не сорвался ее голос, пока его барабанные перепонки почти лопнули, лишь бы просто сбежать от шума. Тьма теперь выливала из нее, дрейфуя в воздухе как пятнышки пыли, прежде чем броситься из пещеры полностью.

Ее ногти оцарапали его, пустив кровь. Она извивалась, она боролась, но он не выпустил ее из рук. Наконец, слава богам, наконец, она прислонилась к нему, молча, даже не дрожа, словно каждая частица ее силы была истощена и она едва справиться даже с дыханием.

Амун не переставал звать ее. Он шептал все, что узнал о ее прошлом, зная, что она захочет каждую деталь. Он обещал, что никогда не позволит никому – ни богам, демонам или людям, – причинить ей боль. Наконец, она сплотила.

Я подозревал, что ты наполовину богиня, ты знаешь,сказал он.

Маленькая, грустная улыбка. Я едва могу принять это. Выбрана и предана Правосудием. Предназначена для Ненависти. Ведь сама часть Ненависти. Я имею в виду, я демон, и я сражалась с демонами всю мою жизнь. Жизнь. Это нелепо и странно, и ... и ... я ненавижу это.Ненависть. Горький смех. Теперь понятен смысл.

Никто не может винить тебя за то, что произошло.

Я могу. Я буду.

Ты не должна.

Я хочу отрицать все это, так чертовски плохо, но я не могу.

Ты замечательный человек, и то, что мы узнали сегодня, не меняет этого.

Я…Какой бы аргумент она не хотела дать, она передумала. Спасибо, Амун. За все, что ты сделал, все, что сказал. За симпатию ко мне, несмотря ни на что.

Симпатию? Она более чем симпатична ему, но она пережила достаточно откровений в данный момент. Теперь спи, милая.

Да.