Текст книги "Самый темный секрет (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Глава 16
Я СДЕЛАЮ ЭТО ТОЛЬКО, ПОТОМУ что хочу тебя. Поскольку мягкие, сокрушительные слова Хайди отозвались эхом в уме Амуна, он прекратил ожидать от неё, когда проявит инициативу, перестал ждать от неё физических доказательств её желания к нему, в связи с этим, что она отказалась от души Мики, и предпочла его.
Я могу дать тебе то, что ты хочешь,сказал он ей сорванным голосом.
Ее губы приоткрылись от облегченного вздоха.
Он не хотел ее уменьшенный, он хотел ее бессмысленный. Со стоном он впился в ее рот, одну руку опустил на ее затылок, а одной схватил ее за задницу, и прижал ее к своему телу. Она немедленно открылась для него, приветствуя твердый толчок его языка в те влажные, атласные глубины. Он попробовал мяту и яблоко, оба замороженные как мороженое. Оба вкуса полностью удовлетворили его потребности.
Во время их разговора, он хотел расспросить ее о неестественном холоде ее кожи, но поскольку она говорила о смерти и боли, он сосредоточился только на этом. На поиске пути сохранить ее.
Должен быть путь. И должна быть причина, по которой она возвращается.
Сколько раз она умирала?задался он вопросом. И сколькими способами?Не знание мучило его, но у него было чувство, что знание совершенно уничтожит его. Независимо от того, что она сделала в прошлом, она не имела право страдать, так как сейчас. Особенно более одного раза. Страх в ее глазах, когда она говорила о том, чтобы быть рожденной заново в то же самое тело … он никогда не хотел видеть этого страха.
И может ли он действительно винить ее за ненависть к нему и его друзьям? Бессмертный демон убил её семью, мужа. Амун бы отреагировал так же, напав на всех ответственных, даже малейшего. На момент смерти Баден, Хайди знала только то, что повелители были жестокие, сумасшедшие, способные на любое черное дело. Конечно, она стремится уничтожить их.
Он бы сделал то же самое для нее. Для ее коллег.
Теперь, оглядываясь назад без какой-либо примеси вины, ярости или безнадежности, Амун знал три истинных вещи. Хайди потеряла свою семью. Он потерял друга. Он больше не собирался ненавидеть ее за ту потерю.После того, как она боролась в его спальне, так ласково заботилась о его ранах, чувство не покидало его, в любом случае. Он должен был решить проблему.
Теперь, он хотел всю ее. Он не должен, не мог, согласиться на меньше, ему необходимо было касаться не для того чтобы утомить ее или освободить свою одержимости ею, а чтоб удовлетворить ее.
– Амун, – проскрипела она, и звук его имени на этих губах почти развязал его. – Ты... ты остановился. Почему ты остановился?
Амун. Она назвала его Амун.Он поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Губы ее были красные, распухшие и блестели от влаги. Ее язык метнулся, чтобы запечатлеть стойкий вкус его. Его плоть пульсировала в ответ, отчаянно желая почувствовать сжимание ее внутренних стен.
ЕЕ руки покоились на его плечах, ее ногти впивались. Он задыхался, потел, несмотря на прохладный бриз, исходивший от нее.
–Что случилось?
Ты всегда называла меня «малыш», когда ты думала, что я был ...
Мика. Именно тогда он испытывал неприязнь, даже думая, отвратительное имя. Его понимание распространялось на Хайди и только Хайди. Помимо того, чтобы быть ловцом, ублюдок держал ее, вкушал ее, и в то время как Амун знал, что был иррационален, он презирал каждого человека, который когда-либо испытывал от этого удовольствие. Его удовольствие. Все же ты обращаешься ко мне моим именем,закончил он мрачно.
Выражение её лица смягчилось, освещая деликатность ее черт. – Единственный человек, которого я когда-либо называла малышом – это ты.
Ну, тогда хорошо. Это было приятно.Он поцеловал ее в порыве. Их языки сплелись вместе, беря, давая, их зубы сталкивались. Руки начали бродить, каждое новое прикосновение увеличивало их горячность. Он придал чашевидную форму ее груди, ее украшению бисером сосок уперся в его ладонь, он застонал.
– Я хотела бы, чтобы они были больше, – сказала она.
Ее груди? Почему?
– Мужчинам нравятся большие.
Кто-то сделал ее застенчивой,понял он, и он хотел убить это кого-то. Этому мужчине нравятся они.Он сжал. Они были маленькими, как она и сказала, но твердые и замечательно остры. И они действительно были самыми сладкими небольшими вершинками, так как он и думал. Они прекрасны.
Фактически … он снял ее рубашку через голову и разорвал передний зажим ее лифчика. Рюкзак обеспечил им уединение. Поскольку материал осел отдельно, он мельком увидел ее соски, это самый симпатичный оттенок розового, который он когда-либо видел.
Ты такая красивая. Он звучал заторможенным, плевать.
– С-спасибо.
Он склонил голову и втянул одну из маленьких жемчужин более твердую, чем он надеялся. Вздох вырвался из нее, но она не оттолкнула его. Нет, она запуталась пальцами в его волосы и прижала к себе.
Он переключил внимание с одного на другой, приготовленные им в равной мере до мурашек на ее коже. Пока ее живот дрожал в предвкушении каждый раз, когда он двигался. Пока хриплые стоны падали с ее губ, сплетаясь с его именем, с мольбами о милости – на большее.
У Амуна не было любовницы очень долгое время, но он не забыл основы, и его так еще никогда не вели инстинкты. Прикосновение, вкус, обладание, моя.Он мог быть девственником, но он найдет способ понравиться этой женщине, потому что удовлетворить ее потребности не было просто желанием.
Удовлетворить ее было его потребностью.
Ее удовольствие было его удовольствием, и это было то, что ему нужно.
Коснись... вкуси… да, вкуси.Он выпрямился, поймав в сети ее губы. Он должен был вкусить ее снова.
Он хотел сделать это медленно, смаковать каждый ее дюйм. Узнать, что она любит, чего она еще не делала. Но так же, как и прежде, стоило ему ее поцеловать и приласкать, как страсть между ними опять взорвалась. Эти блуждающие руки сжимали, ногти царапали. Он потерся свое членом между ее ног, и она изогнула дугой с каждым скольжением.
После всего, что она сказала ему, он чувствовал, что мог потерять ее в любой момент. Как будто кто-то заберет ее от него, и она очнется в Греции, неспособная вспомнить ни его, ни этот поцелуй.
Они были без рубашек, и когда ее грудь задела его грудь, он с шипением выдохнул. Их поцелуй не прекращался, языки ласкали друг друга, ища, требуя.
Обладать... моя…Он придал ее заднице чашевидную форму и шлепнул ею об него, трение, становящаяся безумным поиском. Лихорадка.
Нет, не лихорадка. Его кровь была в огне, верно, мчась через его вены со стремительностью, которая убьет меньшего человека, но женщина, которую он держал, становилась холоднее с каждой секундой. Ее кожа походила на лед, ее рот шторм, и когда он всосал ее язык, то ледяной шторм наполнил и его.
Демоны, скрывавшиеся позади его ума, боясь показать себя. Теперь они вопили, ее прикосновение, затрагивало их, как будто они были прикованы к электрическому генератору. Каждый – и боги, были сотни – взобрался через его голову, прилагая все усилия, чтобы избежать возобновления напряжения Хайди … неизбежного холода.
Наконец, поцелуй замедлился... замедлился... а потом Хайди откинулась назад. – Ты в порядке?– Мягкими костяшками пальцев погладила его по щеке.
Просто нужна... минутка...Амун закрыл глаза и опустился на корточки, не спеша, вдыхая и выдыхая с осторожностью.
Каждая мышца в его теле была заперта в отчаянном притягивании каната с его костями, каждая часть его тела болела, будто его протыкали ножом. И все в одно и то же время. От демонов, да, но также и от неутоленного желания. Он не был готов остановиться.
Мой внутренний термометр иногда берет верх надо мной.
– Я сожалею. Я не хотела делать этого… я могла чувствовать это… я сожалею,– сказала она снова, с отпечатком страдания голосе. – Я его контролирую, я обещаю.
Не извиняйся,сказал он ей. Ты ничего плохого не сделала. Кроме того, мне это нравится.
Он не был уверен, почему демоны были успокоены ею в один момент, а в следующий пробужденные ею. Он не был уверен, как она вытаскивала их или почему они реагировали на это, но он будет ломать голову над ответом позже. С расстоянием между ним и Хайди – и по прошествии минуты – тепло вернулось к нему, и демоны прекратили бороться так жестко. В настоящий момент этого было достаточно.
Тайны, тем не менее, оставались спокойными на протяжении тяжелого испытания. Амун не думал, что его компаньону души понравилось изменение в температуре, но зверя не было – и не было до сих пор, потому что, да, Амун планировал, чтобы другие набрасывались на его женщину – пронзительно крича в страхе. Его женщине.
Фраза восхитила его так, как он никогда не ожидал. Но она была. Его. Во всех смыслах этого слова – и вскоре во всех мыслимых. Его друзья не поймут. Может, даже возненавидят его, могут посчитать его предателем. Он не мог заставить себя уйти. Только когда, ее благополучие придет раньше, чем его собственное.
Направление его мыслей изменилось радикально, даже для него, и он еще не вполне привык к этому. Хотя это не уменьшило воздействия. Он держал ее на своих коленях, слушал историю ее потерь, услышал печаль в ее голосе, и что-то внутри него сломалось. Он начал постигать истину. Они во многом были похожи. Решительные, постоянно донимаемые худшим, что мог предложить мир людьми, местами, обстоятельствами – и все же, как могли, они находили радость
Он хотел эту женщину. Имел бы ее. И да, возможно им прямо сейчас управляло желание, убеждая свои чувства, которые он обычно не принимал, чтобы ослабить позор того, чтобы быть с врагом, но он не думал так.
– Может быть, это к лучшему, что мы остановились, – прошептала она с дрожью в голосе. – Я… я все еще не могу спать с тобой.
Веки Амуна распахнулись, и он знал, всполохи огня продемонстрировали темную угрозу в глазах. – Из-за него?– спросил он.
– Да. Я не буду обманывать.
Он выставил подбородок. Когда ты в последний раз спала с ним?С каждым новым словом, наблюдался рост ярости в его голосе.
– Я этого не делала. Никогда.
Ярость исчезла в мгновение ока. Она сказала вчера, он хотел ее еще и сомневался, что может изменить это, – но, знание, что Мика не прикасался к ней, таким образом, топили его новые чувства собственности. Когда ты была с ним, ты думала, что он это я, – напомнил он ей.
Да.
Амун обхватил ее бедра, подтолкнул ее вперед и потерся о нее. Тогда ты изменяешь мне, оставаясь верной ему.
Она застонала, ее веки опустились. Когда он вынудил ее выпрямиться, она кусала свою нижнею губу, белые зубы глубоко впивались в нее. – Возможно я, но есть еще возможность нечестности. Так, никакого секса. Только когда я скажу ему, что мы расстаемся. Но...
Но Амун мог поцеловать ее,говорила она. Гнев вернулся полную силу. Целоваться – это форма измены, Хайди.
Он знал, как отреагировал бы, если бы поймал ее целующейся с другим мужчиной. Пролилась бы кровь.
Ее плечи обвисли, на лице отразилась пытка.
– Ты прав. Прости. Я знаю, что ты прав. Просто ты так... заводишь меня. Тогда давай остановимся. Так будет лучше. Пока – только пока.
Порви с ним в своей голове. Сейчас.
– В моем сердце и в моих мыслях, я и он уже это сделали. Но я должна сказать ему, Амун. Он заслуживает того, чтобы знать. Я знаю, ты мне не поверишь, но он хороший человек.
Амун только что понял, что он будет делать все, чтобы защитить эту женщину, даже отказаться от жизни, как он знал это, просто, чтобы быть с ней. Тем не менее, она не могла отпустить своего старого друга. Не совсем. В то время как часть его, восхищалась такой преданности, с другой стороны хотел, чтобы она была верна только ему.
– Нет секса, сказала она, и теперь, из-за того, что он сказал, нет поцелуев. Ну, тогда, клянусь богами, он будет делать все остальное. Нахмурившись, он поймал ее сзади за ноги и резко бросил ее на спину. Она приземлилась на лепестки цветов, их нежность смягчила удар. Не успела она втянуть воздух, он был поверх ее, толчком раздвигая ее ноги и устраиваясь на ней.
Не обманывай меня, Хайди. Не обманывай меня. Пожалуйста.
Она застонала, как будто от боли, но потом успокоилась. Я-я-я, может быть, страшный человек, но я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Пожалуйста.
– Не страшный. Прекрасный. – В тот момент он понял, что ни в чем не мог отказать ей. Так, поцеловать ее?Да, даже притом, что он думал, чтобы уравновесить чашу весов. Их рты встретились в бешеном сплетении, облизывании, всасывании, захвате. Как и обещала, она держала свою температуру под контролем. Все же холодная, но не замораживающая.
Как она сделала так, он не знал. И ему не нравилось это, она не могла отступить полностью, она должна была оставаться осторожной.
Когда это закончиться, когда он избавился от демонов в нем, она будет его,поклялся он. Вся она.И холод, и каждый дюйм ее сочного тела. Даже ее сердце. Он защитил бы его собственное, конечно – желая ее, нуждаясь в ней, она была прекрасна, но она никому не будет принадлежать – но боги, она бы полностью была бы его.
Он расстегнул ее джинсы и сбросил их вниз к ее ногам...
Она не возражала, не пыталась остановить его. Верила в то, что он не переступит черту, которую она провела. Снова он обнаружил, что разрывается между любовью за то, что она доверяет ему и ненавистью к тому, что не умоляет его о большем, несмотря на все то, что было против них, как это сделал он. Ненавистью к тому, что он увлекся ею, а она, казалось, им не увлеклась
Что ж, придется изменить это.
Амун целовал и покусывал путь к ее груди и еще раз облизывал ее соски. Она извивалась, бедра приподнялись, ждущие прикосновения, любого прикосновения, он проложил себе путь к ее пупку. Там, он мучил ее с мимолетными, нежными укусами, в то время как его пальцы играли с ее трусиками, на ее талии, вокруг ее бедер, но не дотрагивался там, где она нуждалась в нем больше всего.
– Амун... малыш... пожалуйста.
Мольба сейчас. Хорошо, это хорошо.То, что он хотел.
Все же, его тело болело от такого невыполненного желания, он не был уверен, что переживет это столкновение. Бисеринки пота выступил у него на лбу, туго натянулась в потребности, кожа покрылась мурашками.
Я собираюсь попробовать тебя еще раз. Взять тебя и до конца в этот раз.
Наконец он поцеловал ее между ног, обводя языком по влажной ткани ее трусиков.
Ее бедра выстрелил вверх, и она вскрикнула безудержно. – Да!
Ты собираешься дать мне все.
–Да… нет. – Она отодвинулась? ощущая его рот. – Я не могу.
Я знаю. Но скоро.
– Скоро. Да, скоро.
С тем обещанием, звучащим в его ушах, он разорвал материал и пировал на ней. В первом истинном скольжении его языка она энергично закричала. Он попробовал ее женственность и этот вкус абрикосов, он ощутил аромат ночи, которую они встретят. Он думал что был в огне прежде, но этот… этот сжигал его заживо.
Его член заполнился на грани разрыва, и он упирался в твердый пол, качаясь, как будто он уже был в его женщине. Она дернула его за волосы, чтобы не оттянуть от себя, а направить.
Он облизывал её внутри, чувствуя как тугие стенки смыкаются вокруг его языка. Он пировал на её клиторе, посасывая и облизывая, щёлкая по нему языком. Вскоре она не просто извивалась, она занималась любовью с его ртом, двигаясь против него, закинув ноги ему на плечи и упираясь пятками в его спину.
Руки над головой,он командовал, и он был очень рад, что мог говорить с ней мысленно, что он не должен был останавливать то, что он делал.
– По-почему?
Сделай это.
Нерешительно она отпустила его и протянула высоко руки.
Сожми скалу позади себя.
На сей раз, она подчинилась, ничего не спрашивая.
Не отпускай.– Он захватил ее бедра, поднял, и повернул ее так, что она ударилась о землю. И сам повернулся также, упираясь ниже ее, но все еще между ее ногами.
Ее тело упало обратно на него, ее ядро прямо над его лицом.
Она держалась за скалу, что препятствовало ей касаться его лица своей киской, но это не спасло её от растущего давления его настойчивого рта, поскольку его язык погрузился ещё глубже, чем прежде.
– О, Боже. Амун!– Толчки сотрясали ее, вибрируя в него.
Такая влажная. Такая прекрасная.
– Амун. Пожалуйста, еще, нужно, хочу.
Одной рукой он сжал ее бедро. А другой он погладил свой член. И так как он удовлетворял ее, он удовлетворял и себя, притворяясь, что они занимаются любовью. Она двигалась вместе с ним, вверх и вниз, ее женственность была на всем его лице, и его движения в ней совпадало с движением его руки.
Так чертовски хорошо. Он когда-либо испытывал что-то подобное? Невероятно.
– Быстрее! Надо... почти... нужно...
Его. Она нуждалась только в нем. Он выпустил ее бедро и потянулся к ней, никогда не прекращая его чувственное внимание. Ни на одном из них. Лихорадочный, он пронзил ее двумя пальцами.
Узко. Она была такой узкой. И когда он прижал эти пальцы глубже, так глубоко, она задрожала вокруг него, притягивая его еще глубже.
– Так!– закричала она в экстазе, сжимая мышцы, чтобы удержать его внутри себя.
Чувствуя ее судороги вокруг него, послало его по краю. Он взорвался, горячее семя, било струей на его живот. И когда последняя дрожь оставила ее, когда последнее капля вышла из него, она поднялась на коленях, отдышалась, разрушая их контакт. Они застонали в унисон из-за потери.
Она сползла вниз по его груди и рухнул на него.
Хотя его первой мыслью было очистить их обоих, он не мог заставить себя переместить ее. Его руки обнимали ее, и он держался, зная, что никогда не сможет отпустить ее.
Его голова была (отчасти) ясна, так что он не мог порицать желание собственничества. Она была его. Сейчас … всегда.
Глава 17
В течение нескольких часов Хайди и Амун поочередно спали, ели, целовались и говорили, стараясь не упоминать их прошлое, их обстоятельства и их будущее. Они были просто мужчиной и женщиной, их руки никогда не были далеко друг от друга. Благодаря ему, Хайди оставалась в состоянии блаженства, радости, но она знала, что надолго не могла себе это позволить.
Для нее радость никогда не длилась долго.
Это счастливое напряжение закончилось, когда Амун отпустил ее, чтобы разжечь костер – и не вернулся на ее сторону. Он повозился с рюкзаком, затем вытащил две робы, его движения были жесткими.
Ангельская одежда,– сказал он (так же жестко). Не оглядываясь на нее, он положил одну белую рядом с ней. Ткань очистит тебя. Она даже распутает твои волосы, когда ты наденешь капюшон.
Простой балахон мог сделать это?Вау. – Спасибо.
Не за что,– ответил он, натягивая материю на свою голову.
И черт меня побери, если грязь, пятна на шее не исчезли. Теперь мы сделаем то, что нужно.
– Ты имеешь ввиду, теперь мы будем играть в молчанку?
Между прочим.
Это формальность... как она ненавидела ее.
Он подарил ей сладчайший, самый мучительный оргазм в ее жизни, играл ее телом так, что победил все сомнения, все запреты. Страсть заполнила ее так безжалостно, что она была не в состоянии удержать ее внутри. Она взорвалась, едва сдерживая лед. Ее тело сейчас настолько хорошо знало этого мужчину, что боль и нужда не покидала ее. Ее живот постоянно трепетал, а кожа горела.
Его имя может, и не было татуировкой на ее руке, но она, тем не менее, была заклеймена им.
Пока они касались друг друга – не было сомнений с его стороны. Это удивило ее. Он не отказал в удовольствии, не довел ее до грани и ушел, оставляя ее опустошенной. Несмотря на то, что злился на нее.
Нет, он был почти... благоговейно, как он ласкал ее, как если бы они были любовниками в полном смысле этого слова, а не врагами.
Она не хотела быть его врагом. Не сейчас, не когда-либо снова.
Но она никак не могла придумать способ, чтобы устранить вред, который нанесла ему. Не он убил ее семью, другой демон. Он не тот, кто убил ее мужа, она была почти уверена в этом. Другой демон, должно быть.
Возможно, один из его друзей. Однако, она наказала Амуна, забрав у него кого-то, кого он любил.
Она ненавидела себя за это. Хотела, чтобы она могла вернуться.
Хотела, чтобы она никогда не заходила в спальню мужу, в ту роковую ночь. Ночь все изменила для нее.
Но она не могла, и она надеялась, что возможно, просто возможно, смогла бы заставить Амуна понять боль, которую она испытала. Этого не было бы достаточно, чтобы заработать его прощение, но возможно, это стало бы оправданием, которое она не нашла бы иначе.Вздохнув, Хайди надела робу. Всего несколько секунд спустя она поняла, что Амун не воздал этой вещи должное. Расправив на себе материю, она почувствовала себя чище, чем когда-либо, не касаясь куска мыла. Поразительно!
Ее пристальный взгляд возвратился к нему. Он глядел в пламя.
Он выглядел бы как монах, но даже завернутый в бесформенную тряпку, как он был, он выглядел злым и чувственный и так чертовски мощный.
Он мысленно отдалился, но она не позволила этому остановить ее. Она уселась перед ним, стараясь не дрожать. Не взглянув не нее, он потянулся к рюкзаку и вытащил абрикос.
– Я хотела бы, чтобы ты кое-что сделал для меня, – сказала она. – Думаю, это как продление молчаливой игры.
Он только начал есть, впиваясь зубами в плод. И его рука замерла, он, наконец, посмотрел на нее, его темные глаза смотрели настороженно. Это не может подождать? Мы здесь уже слишком долго. Мы должны уйти.
Вдруг он куда-то спешил?Вряд ли. – Нет. Мы должны сделать это сейчас.– Если бы они подождали, она могла передумать.
Он натянуто кивнул. Очень хорошо.
Хайди распрямила плечи и подняла подбородок. – Ты видел маленькую часть моей брачной ночи. Можешь ты... можешь ты теперь посмотреть дальше?
Его настороженность усилилась, и это было мучительно видеть. Я не могу контролировать, какие тайны демон показывает мне, Хайди.
– Но ты можешь попытаться.– Он должен попытаться.
Я не думаю, ты понимаешь меня. Чтобы показать тебе что-нибудь, я должен буду использовать моего демона.
– Да, я понимаю это. Я по-прежнему хотела бы попытаться.
Он изучал ее. Могу ли я спросить, почему?
Такой вежливый, но ясно, что он не хотел видеть этого. Он боялся, что она планировала показать ему время, которое она провела в постели другого мужчины? Он думал, что она планирует наказать его за то, кем он был? – Ты можете спросить, но я не буду говорить тебе.– Она не хотела чтобы он отказал ей, и он бы отказал, если бы знал правду (настоящую причину).
Вероятно, это не очень умный шаг с ее стороны, однако. Он должен был доверять ей. Слепо доверять, в этом. Что Повелитель никогда не мог дать Охотнику.
В ее мыслях послышался вздох. Ладно. Я попробую.
Уступка удивила ее, и по какой-то причине, это удивление, казалось, рассердило его.
Ты готова?– рявкнул он
–Да.– Нет. В животе затанцевали бабочки. – Да,– повторила она для собственного блага.
Жестким движением, Амун отложил сочный абрикос и дотронулся своими сильными руками до ее висков. Как и всегда он был столь же теплым и был желанным как летний день. Но теперь, когда она знала ощущение этих больших рук на ее груди, между ее ног, в ней, положение их было так невинно, что казалось самым декадентским из пыток.
Она пододвинулась, чтобы стать ближе к нему, останавливаясь только тогда, когда их колени соприкоснулись, его дикий аромат, окружил ее. Если бы он действительно проник в ее память, то он увидел бы одно из самых болезненных событий ее слишком длинной жизни. Воспоминание, которое разорвало ее и оставило убитой горем. Она нуждалась в его силе.
Сконцентрируйся на своем дыхании,сказал он, и она почувствовала нежное вторжение в свои мысли. И закрой глаза.
Все друзья, которых она имела, назвали бы ее глупой, из-за того, что она сбиралась довериться демону, но ее это не волновало. Амун слепо доверял ей, когда это было так необходимо, и она не могла дать ему меньше. Ее веки трепетали закрытые, скрывая чувства жажды, нахлынувшие не нее, и она глубоко вздохнула. А потом медленно выдохнула.
Хорошая девочка.
На свой следующий вдох, она почувствовала, усики... что-то теплое и темное дрейфовало через нее, шумя в ее голове, как ветер часто шелестит листьями на деревьях. Она переживала это и раньше, но она тогда была под воздействием наркотиков, вялой, и не знала, что это тепло и темнота собой представляли. Теперь она знала, и пыталась не паниковать.
Она попросила это. Она хотела это.
Но она не могла долго сохранять спокойствие.
Демон,подумала она дико. Ее сердце врезалось в ее ребра, угрожая лопнуть в груди.
Вслепую она дотронулась и обернула пальцы вокруг твердых, теплых запястий Амуна. Продолжая дышать. Она держалась так сильно, как могла, чтобы не отодвинуться от него, напоминая себе, что он был рядом. Что он не позволит своей демонической половине причинить ей боль.
И, честно говоря, демон никогда не пробовал.
Фактически, демон помог ей, показывая красивое лицо ее сестры, показывая ей радостные минуты перед смертью ее мужа. Почему существо сделало это? Почему оно показало ей хорошие вещи? Разве злые существа, как предполагалось, не сосредотачивались на плохом?
Хотя она не могла понять ответы, она расслабилась. И как скованность исчезла с ее спины, красочные изображения замелькали в голове.
Она снова увидела свою маленькую сестру, розовощекое лицо, улыбнулась ей в ответ, когда они бежали через цветущий лугу. Невинное, беззаботное хихиканье поддерживалось между ними, и на мгновение, только на мгновение, холод полностью вымылся с тела Хайди, оставив ее мокрой от лучистой теплоты.
Изображение сместилось – вернись!мысленно закричала она, не готовая отделиться от сестры снова. Но потом она увидела, взрослый вариант себя, стоящей на той веранде давным-давно, в свадебном платье цвета лаванды, надетом на ее стройную фигуру, ее золотые локоны, практически, сияющие в лунном свете.
Вот оно. Что она хотела показать Амуну – что она боялась показывать Амуну.
– Ты нервничаешь, моя милая? – сказала ее бывшая слуга, потянув ее назад, в видение.
Хайди наблюдала себя со стороны и видела, как она повернулась, что-то ответила Леоре. Разговор продолжался, затягиваясь в вечность. Когда они умолкнут? Когда?..
Старуха повернулась, на каблуках своих сандалий и повела Хайди по коридору, освещенному изнутри факелами. К хозяйской спальне.
Вот оно,подумала она снова. Хайди крепче сжала Амуна, дрожь пробила ее. Так же, как и прежде, изогнутый проем маячил все ближе... еще ближе... только на этот раз, она не пыталась остановить себя.
Ближе...
Когда Леора замедлилась, она улыбнулась через плечо. Наконец они подошли к двери, и слуга отступила в сторону.
Хайди хотела вырваться, поскольку она видела, куда идет. Видела, как ее пальцы вились вокруг края занавеса и переместили материал в сторону. Ее плечи напряглись, когда она ступила в палату, занавес опустился позади нее
Во-первых, Хайди, в видении не могла понять, что она видела. Но запах, о Боже, этот запах... металлический, медный... смешанный с вонью испражнений кишечника. Она знала его очень хорошо: смерть.
Некогда белые стены были забрызганы малиновым. На полу лежал ее муж по частям. Истерика бурлила в ней, когда она резко обернулась. Резня – не было никакой возможности избежать этого. Солон... кусочек здесь, кусочек там, кусочек всюду. Эти слова наполнили ее ум, ее подступающим безумием, делая их песни. Ее коленки сжались, и головокружения чуть не утопило ее. Холодное дыхание полилось и из ее носа, неконтролируемое сейчас.
Потом она увидела, как что-то намного страшнее, чем резня.
В центре комнаты, существо из ее кошмаров парило над застывшей лужей крови. Так же, как и прежде, черный капюшон был обращен на лицо, скрывая его черты. Но среди тени она смогла увидеть светящиеся красные глаза.
Он медленно поднял руку, один корявый палец вытянулся в ее сторону. Ярость пульсировала от него, столько ярости, обволакивая в злобе. Сопровождаясь ненавистью. Так много ненависти.
Жуткость его присутствия вывила ее из оцепенения, и она закричала. Она кричала, кричала и кричала. Она не могла остановить себя, даже при том, что каждый новый вопль царапал ее саднящее горло. Она зажала уши ладонями. Это не помогало. Тем не менее, крик опустошил ее.
Тварь плыла к ней, и она, наконец, успокоилась. Так близко... почти на нее... она отползла назад, пока не ударилась о стену. Прежде чем он достиг ее, несколько одетых в черное мужчины ворвались с террасы в комнату, подняв свое оружие.
"Там!" Один из мужчин плакал.
"Он был прав! Демон здесь!"
Демон? Он? Откуда «он» знал?
Они направились к ее кошмару, подняли лезвия, готовые порубить его на куски, точно так же, как он сделал с ее мужем. О, Боже. Ее муж.Возможно, существо не убило его, потому что в комнате были другие, точно такие же как и он, и теперь они вышли из теней, их глаза, пылали ярко-красным.
Чудовище исчезло, прежде чем кто-либо из людей или другие могли до него дотянуться.
Рядом с ней занавес c шипением открылся. Колени Хайди дал, когда Леора и охранники, которым Солон приказал оставаться поблизости, ворвались внутрь. Их было так много, и из-за спешки, чтобы выяснить, что случилось, они не могли увидеть ее. Ее пнули вперед, кровь Солона пропитала ее красивое платье.
Охранники напали на людей с террасы и тени, явно обвиняя их всех в убийстве своего хозяина.
Металл свистел, рассекая воздух, мечи с лязгом сталкивались, кожа с треском разрывалась, и мужчины хрюкнули от боли. Затем другой отряд воинов пришел в комнату. Они, также, прибыли из террасы. Они, должно быть, взобрались по стене дома. Они были намного больше и более мускулистыми, чем другие… и их глаза горели одинаковым оттеком зла – красным, как каждый из возможных убийц Солона.
– Еще демоны!– закричал кто-то.
– Они, должно быть, следовали за нами!
– Ловцы, – зарычал один из новых воинов, слова, будто эхо разносились с тысячами других голосов. Каждый из них мучился. – Смерть. Будут мертвы.
Началось новое сражение, этот жуткий танец вспыхивающего серебра и отточенных когтей, тел падающих вокруг нее. Даже старая, беззащитная Леора была убита кинжалом, вошедшим ее в грудь. Слышалось ворчание, много отчаянных стонов и звероподобных криков, каждое смешивалось с ее собственным. Она не могла дышать, но должна была. Должна убежать.
Больше слуг и охранников помчались в комнату, но они, также, быстро стали жертвами кровавого сражения. Дыши, дыши.Хайди попытался ползти дальше, скрыться, но пол был настолько скользким, заблокирован телами, что она не доставала земли. И затем кто-то схватил ее за одежду и потянул вниз. О, Боже. Это был конец.
В действительности Хайди напряглась, зная, что будет дальше.
Она старалась держаться вдали от сцены, чтобы сделать вид, будто она только смотрела фильм. Что люди умирающие вокруг нее были актерами, что их боль была фальшивой.
Когда сцена замедлилась, через Амуна и его демона, она смогла увидеть, что она никогда не замечала раньше. Неожиданно, у игроков были имена, лица, она их узнала. Был Страйдер – Поражение – проигравший его демон и рубивший Охотника. Там был Люциан -Смерть – его разноцветные глаза холоднее, чем снежная буря внутри нее.