Текст книги "Ее оружие (Любовницы-убийцы)"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
17
Дюк Уильямс был весьма доволен. Акция в «Мэджик Лантерне» прошла очень успешно. Томазо Виторелли, важная птица в организации Бассалино, оказался в результате выключен из игры, а среди содержателей других ресторанов и клубов, кто не хотел, чтобы и с ними произошло то же самое, возникла паника. Это было великолепное начало мести за смерть Маргарет.
Доволен был содеянным и Лерой Езус Баулс – это ведь была его идея. Ради такого успеха Дюк был готов отстегнуть ему целую кучу бабок, действительно целую кучу. Превосходно! Для него, молодого человека, который ничего в жизни не получал даром, все складывалось как нельзя лучше.
Его мать, шведка по национальности, была проституткой, а его чернокожий отец – сутенером. Не удивительно, что парнишка, чуть оперившись, постарался как можно быстрее исчезнуть из дома. Для него родители не существовали, и если бы они вообще провалились в тартарары, он бы нисколько не огорчился.
Поскольку он уже в юные годы выглядел очень привлекательно, у него, как правило, не было проблем с кем переспать. Ну, а если бы он захотел пойти по стопам своего отца, то предложения от «пауков», держащих нити сутенерства в своих лапах, не заставили бы себя ждать. Но Лерой не хотел связывать себя с торговлей женщинами, питая к этому бизнесу вполне понятное отвращение.
Впрочем, парень был далеко не ангел. Он присоединился к одной уличной банде, причинявшей немало беспокойства в своем районе мелкими кражами, нападениями, грабежами и прочим. После раздела добычи на его долю перепадали какие-то крохи. Лерой понял, что ему нужно поискать что-нибудь получше.
Он решил, что торговля наркотиками была как раз тем, что ему нужно. Он уже сам пробовал курить гашиш, но ему не понравилось. Ну, что ж, тем лучше, если его это не привлекает. В наркобизнесе нужно всегда иметь ясную голову и быть свободным от пагубного пристрастия. Он собственными глазами видел, что делают наркотики с людьми, как они их корежат, как выворачивают наизнанку. Это ему было ни к чему. А вот торговля зельем – это нечто другое, на этом можно было неплохо заработать.
Лерой хорошо разбирался в людях. Он был молод, красив и предприимчив. Он выбрал себе район, где надеялся развернуть свою деятельность, занял у своего друга немного денег и приступил к своему бизнесу.
Вскоре он заметил, что наступает кому-то на пятки. Местность, которую он себе выбрал, уже была в чьих-то крепких руках. Ему намекнули, чтобы он исчез, но он не испугался, а с первой же выручки приобрел себе револьвер. Те, кто принял его за какого-то «голубого» или наркомана, которого можно без труда отшить, жестоко поплатились. Из троих его конкурентов, которые считали, что он наступает им на пятки, через месяц все трое оказались трупами. После этого Лерой завернул свой револьвер в целлофан, привязал к камню и бросил в реку – он понимал, что оружие умеет говорить на допросах своим предательским языком.
Так он занимался торговлей целый год, полностью посвятив себя этому опасному занятию. Он работал один, заботясь лишь о том, чтобы поставщики были надежными. Отправлять кого-то к праотцам он больше не собирался, тем более что теперь никто ему не мешал, и имя его уже приобрело известность в мире наркобизнеса. Он не стремился стать королем в этом мире, напротив – следил лишь за тем, чтобы не встать кому-нибудь поперек дороги. Жил он один в меблированной комнате и выходил только на дело. Деньги расходовал крайне экономно. К концу года Лерой скопил довольно значительную сумму. Он купил себе черный «Мерседес», заказал в ателье несколько костюмов и обставил свою квартиру черной кожаной мебелью.
Глядя на этого преуспевающего молодого человека, нельзя было поверить, что ему всего лишь семнадцать лет. Лерой считал, что теперь ему потребуется больше денег, чтобы поддерживать возросший уровень жизни, поэтому заставил двух своих друзей работать на него на своем участке, а сам залез на чужую территорию.
Уже через несколько дней он получил известие, что сам знаменитый Боско Сэм предлагает ему переговоры, и поскольку в здешней округе было уже немало людей, кому Лерой оказался помехой, и дело становилось все более опасным, он решил принять предложение Сэма.
Они сумели договориться. Лерою следовало вернуться туда, где он начинал свой бизнес, а за это Боско Сэм обещал устроить ему пару выгодных сделок, способных принести больше денег, чем дает торговля наркотиками.
Для начала Сэм дал ему поручение устроить три взрыва. Лерой провел все три операции безукоризненно. Теперь ему открылся путь наверх, ибо он отныне и сам был «в авторитете». Он нисколько не жалел, что связался с Боско Сэмом.
Прошло четыре года, и Лерой Езус Баулс стал первым человеком в своей новой профессии. Он давно перестал заниматься наркобизнесом. Все свободное от операций время он посвящал изучению взрывчатых веществ, электроники, конструированию бомбы замедленного действия. Взорвать самолет, заложить бомбу в банк, которая должна взорваться, скажем, недели через три не было такого дела, которое оказалось бы не по плечу Лерою. Он был «свободный террорист». Лучший в своем роде.
За ним ходила слава человека, не ведающего страха. Но всякий риск, которому он до сих пор подвергал себя, опирался на тонкий расчет, практически исключавший провалы, и Лерой гордился этим. Теперь он ждал нового задания. Дюк Уильямс скажет ему, когда снова приступить к делу, а уж Лерой-то Езус Баулс, как всегда, не подведет.
18
Анжело снимал в Мэйфэре небольшую квартирку, состоящую из жилой комнаты, спальни, кухни и ванной. Обставляя ее, он щедро потратился на оборудование спальни, где на черных стенах были развешаны тигровые и леопардовые шкуры, пол был выстлан толстыми вьетнамскими коврами, а потолок представлял собой мозаику из цветных зеркал. Основное внимание он уделил постели, снабженной электроприводом. При нажатии кнопки она начинала медленно вращаться. С помощью других кнопок включались телевизор или стереосистема. Даже кофемолка, по прихоти хозяина, имела дистанционное управление.
– Нравится тебе моя халупа? – с гордостью спросил Анжело.
Рио окинула его убранство презрительным взглядом.
– Ты бы лучше достал водяную кровать, беби, – коротко прокомментировала она.
Оба напились, как старые друзья, хотя их знакомство в ресторане состоялось всего несколько часов назад. После первой же задорной реплики Рио, нагло подсевшей за его столик, Анжело возбудился настолько, что поспешил спровадить блондинку, с которой пришел, и затесался в группу знакомых Рио. Она, однако, обращалась с ним холодно, спихнула его Пичису и громко отпускала сальные шуточки насчет несостоятельности некоторых мнимых «половых гигантов», особенно итальяшек.
Эксцентричная, разодетая в пух и прах, и так высокая, да еще в туфлях на вызывающе высоких каблуках, она находилась в центре всеобщего внимания, возвышаясь надо всеми, как скала.
Рио выплясывала на крошечной, переполненной танцующими площадке с большим азартом, и ее платье из полупрозрачного хлопка больше обнажало, чем скрывало то, что под ним находилось. Серебряные браслетки, рядами нанизанные на обеих руках, позвякивали при каждом ее движении.
Рио была вызывающе накрашена, а ее собственные волосы длинные и черные, как у индианки, были подобраны и спрятаны под ярко-красным африканским париком.
Ома танцевала со всеми подряд, и каждый мужчина получал от нее заряд чувственности и возбуждения в необычайно концентрированных дозах. Анжело довольствовался тем, что продолжал сидеть и наблюдать за ней. Он знал, что после всего этого веселья она пойдет к нему домой, ведь ее дерзкая реплика, ставшая поводом для знакомства, звучала не иначе как откровенный вызов.
Он откинулся назад и наслаждался зрелищем. В его голове пробуждались воспоминания. Память вернула его на несколько лет назад в Нью-Йорк. Тогда он работал у своего брата Фрэнка. И вот однажды его послали к Билли Экспрессу передать пакет. «Лично в руки», – настойчиво повторял ему Фрэнк.
Билли не оказалось дома, и Анжело сказали, чтобы он подождал. Это ему не понравилось, потому что у него не было ни малейшего желания играть роль мальчика на побегушках. И все же он остался ждать. Вдруг откуда-то до его слуха донеслись какие-то звуки, совершенно определенные и недвусмысленные, и он решил подобраться поближе, туда, откуда они доносились. Он осторожно подкрался к одной из дверей. Звуки доносились из комнаты, смежной с кабинетом, где его попросили подождать Билли. Анжело осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
На полу, в объятиях какого-то типа, скорее всего китайца, лежала Рио. Она была абсолютно голая.
В то время как китаец делал свое дело совершенно спокойно, Рио в ответ на каждое его движение громко стонала. Периодически ее любовник совершал такие фрикции, будто хотел зарыться в ее тело поглубже, но затем отстранялся от нее и на время застывал неподвижно до следующей серии коротких толчков. Рио это доводило до безумия. Вдруг она дернулась ему навстречу, обвила его спину длинными белыми ногами и начала безудержно кричать.
Анжело быстро закрыл дверь. Распиравшей его брюки энергии было больше, чем у тысячи китайцев, и как только он отдал пакет Билли Экспрессу, то прямиком отправился в дом не слишком дорогой проститутки Клариты, чтобы поскорее высвободить эту энергию.
Анжело навсегда запомнил эту сцену. И вот теперь Рио Ява в Лондоне, в его квартире, а он так же страстно желает эту женщину, как тогда, в тот памятный день.
Рио, словно прочитавшая его мысли, томно потянулась, сделала несколько ловких движений, и платье ее соскользнуло на пол. Под ним ничего не оказалось, и теперь она стояла перед Анжело в одних лишь туфлях на высоченных каблуках и в парике. Она была очень худая, почти костлявая, груди в обычном смысле, казалось, полностью отсутствовали, но зато выделялись невероятно черные и твердые на ощупь соски, торчащие в стороны. В кругах приверженцев «голубого кино» эти соски были хорошо известны, потому что Билли Экспресс заснял их буквально во всех ракурсах, и они были почти так же знамениты, как и супы Энди Ворхолс Кэмпбелла.
Анжело приглушил свет до интимно-красного и поставил кассету с Джеймсом Брауном. Не теряя времени, пока не угасла эрекция, он быстро сбросил свою одежду. Взгляд Рио скользнул по его телу сверху вниз.
– И это все? – спросила она с насмешкой.
Анжело улыбнулся, не совсем понимая, что она имела в виду. Его член стоял хорошо, вряд ли насмешка Рио относилась на этот счет. С его помощью он не раз вырывал у женщин всевозможные «о-о-х» и «а-а-х» и не помнил случая, чтобы кто-то посмеивался при близком знакомстве с этой штукой.
– Ну, дружок, с чего же начнем? – Голос ее звучал все так же насмешливо.
Анжело приблизился к ней. Он хотел, чтобы она сняла свои туфли – без них Рио была с ним примерно одинакового роста.
Они, казалось, давали ей какое-то преимущество, и это не нравилось ему.
Слушая Джеймса Брауна, Рио расставила ноги и, в такт музыке, вращала бедрами под безумные звуки « Секс-машины».
– Слушай, – сказал он, – сними туфли!
– Мне нравятся мои туфли, мой сладкий, – ответила ему Рио, нарочито растягивая слова и подражая южному говору, – они придают мне чувство превосходства и шарм некоторой вульгарности, словом, создают мне то самое настроение, которое необходимо, чтобы проглотить таких невоспитанных маленьких птенчиков, как Анжело Бассалино.
Он схватил ее за талию.
– Ну, покажи, покажи-ка мне, на что ты способен, – подзадоривала она на том же слэнге.
Они сплелись стоя и задвигались в одинаковом ритме.
Рио задорно подхватила мелодию Джеймса Брауна и стала потихоньку вторить «Секс-машине» вслух, в то время как Анжело продолжал сжимать ее все крепче, оттесняя к постели. Даже когда он опрокинул ее на кровать, она все еще продолжала напевать: «Давай вместе, – ну давай же, беби!»
Он бросился на нее, но прежде чем он осознал, что с ним произошло, она сдвинула свои ноги вместе, удерживая его между ними, и единственным коротким движением подала бедра вверх. Давление оказалось таким сильным, что он моментально получил полное удовлетворение.
– Эй, беби, – воскликнула она, – ты что, кролик? – Ее смех нарастал, в то время как Анжело отвернулся и, все еще не веря случившемуся с ним, пытался сообразить, как же это произошло. Он только что вошел в нее – и вдруг все сразу кончилось. Эта баба защемила его словно тисками и в считанные секунды выкачала, опустошила полностью.
Рио, безудержно хохоча, каталась по постели.
– Как долго будет продолжаться эта пауза? – спросила она наконец с упреком. Потом коротким движением сорвала с головы парик и распустила свои блестящие, черные волосы.
К чести Анжело следует сказать, что эрекция вскоре снова вернулась к его члену. Анжело всегда гордился своей неутомимостью, тем, что умел контролировать себя. Совокупление он мог продолжать так долго, сколько того хотел. Тело должно слушаться рассудка – вот в чем заключалась тайна мужской силы. А на этот раз его рассудок был, по-видимому, слишком сильно занят Рио с того самого момента, когда он впервые увидел ее.
Он провел языком по ее грудям.
– Давай лучше трахаться, – сказала она, – для этого я сюда и пришла. А полизаться у нас будет еще время. Она перевернулась на живот, и он вошел в нее сзади. Когда он проник достаточно глубоко, она снова сдвинула ноги вместе и дернулась бедрами, подняв их на несколько сантиметров вверх. И опять его вмиг разобрало необъяснимое блаженное ощущение, и он снова почувствовал невероятное давление. Уже никакой рассудок, призываемый беднягой на помощь, не смог удержать от досрочного извержения.
– Боже мой! – сердито воскликнула Рио, – когда ты в последний раз спал с женщиной.
Анжело был обессилен. Словно оглушенный, он лежал на постели, закрыв глаза. В его затуманенном мозгу пронеслась спасительная мысль: «Пять минут сна – и я снова буду в полном порядке». До него все еще доносился голос Джеймса Брауна: «Это мир мужчины, мужчины, мужчины…» Анжело заснул…
Улыбаясь, довольная собой, Рио поднялась и оделась. Начало было положено, и неплохое. Она нахлобучила свой парик и, тихонько напевая, задвигалась в такт музыке на своих немыслимых каблуках. Потом достала коричневую губную помаду и написала на зеркале в ванной: «Похоже, это была шутка!» С тем и ушла.
19
Мэри-Энн была в восторге, что Энцио решил взять ее с собой в Нью-Йорк. Она ни за что никому не созналась бы – кроме как самой себе, естественно, – что в Майами ей было смертельно скучно. Ей претил не столько сам Майами, сколько тот факт, что она не имела права одна выходить в город, а посетители, которые приходили в дом, были исключительно люди пожилые. И, конечно, ей было не по себе из-за странной женщины, которая постоянно стояла у окна напротив и глазела в ее сторону. Ей действовало на нервы, что пара черных безумных глаз неотступно следят за ней.
– Кто это? – испуганно спросила Мэри-Энн, когда она впервые переступила порог этого дома.
– Забудь об этом, – резко ответил Энцио, – просто не обращай внимания и смотри, чтобы я тебя возле этой комнаты больше не видел!
Мэри-Энн не стала задавать лишних вопросов, однако это не помешало ей выспросить девушку служанку, которая дважды в день приносила в эту комнату еду.
Девушка была итальянка. Говорить на эту тему она боялась, но все же Мэри-Энн удалось узнать, что это была помешавшаяся рассудком жена Энцио и что она никогда не покидает своей комнаты.
Вначале Мэри-Энн ее боялась, но прошли недели, а за ними и месяцы, и она забыла про эти безумные глаза, стараясь их просто не замечать. Тем не менее она считала, что Энцио поступает порядочно, оставляя свою старуху у себя дома вместо того, чтобы отправить ее в дом умалишенных.
Мэри-Энн запланировала много дел в Нью-Йорке. Она хотела купить себе пару новых платьев, посмотреть некоторые шоу и пообедать в лучших ресторанах.
Но как только они прибыли в Нью-Йорк, Энцио запер ее в номере и сказал, чтобы она оттуда не выходила, пока он не даст ей знать о себе.
Они прибыли утром, а теперь уже было семь часов вечера, но он все не появлялся. Мэри-Энн было скучно, она хотела есть и вообще ей все это надоело. Надувшись, она сидела на кровати, положив ногу на ногу и рассматривая своими небесно-голубыми глазами узор на матовом стекле гостиничной двери.
Она не услышала стука в дверь, а только увидела, как в комнату вдруг ввалился Алио Маркузи.
– А, это ты, – недовольно проговорила она. – Где Энцио?
Алио улыбнулся. Он заранее принял ванну и облачился в свой новый голубой костюм. Его редкие волосы были прилизаны бриллиантином. Он был доволен собой и тем, что произошло. Энцио сдержал слово. Мэри-Энн оказалась в ауте. В Лос-Анжелесе ее ожидало новое место службы. Всякий раз, когда Энцио оставлял свою очередную подругу, он уступал ее для утехи Алио. Так было в течение последних тридцати лет. Иногда девицы протестовали, особенно те из них, которым Энцио очень нравился, но, поартачившись, смирялись. Самому Алио в обычных условиях найти себе женщину было трудно.
– Он не придет, – сказал Алио слащавым голосом, – но велел тебе кое-что сообщить…
20
На столе в доме Фрэнка Бассалино стояли свечи. За столом сидели – смирно и прямо, подобно этим самым свечам, его умытые, начищенные и наглаженные дети, одетые по-праздничному. Фрэнк уступил место главы семейства за столом своему отцу, а сам сел справа от него. Напротив него, не скрывая своего волнения, сидела Анна-Мария.
Ник смеялся и шутил с двумя самыми маленькими. Он не хотел было приходить, мечтая провести весь вечер с Ларой, но Энцио настоял на своем, а отец был человеком, с которым лучше не ссориться. Пришлось договориться с Ларой, что они встретятся позже. Она нисколько не обиделась, а только улыбнулась и сказала:
– Ну, конечно, я понимаю тебя, прежде всего нужно думать о семье.
Эйприл в подобном случае бушевала бы и ругалась целую неделю, отметил Ник про себя. Его мысли и за праздничным обедом были подчинены предмету его страстного увлечения.
– Точно говорю тебе, – грубым голосом вещал Энцио, обращаясь к Фрэнку, – Анна-Мария готовит спагетти лучше всех в городе, ты можешь действительно считать себя счастливчиком! – Энцио прервал свою тираду, чтобы отрыгнуть. – Но кое-что я бы ей посоветовал насчет улучшения соуса: пусть впредь добавляет побольше специй и крепкого вина…
Анна-Мария нервно засмеялась. Фрэнк посмотрел на Бет, которая вошла, чтобы помочь самому младшему из его сыновей справиться с обедом, и заметил, что она убрала свои длинные волосы, обычно спадавшие на лицо, собрав их в пучок. «Сколько Анне-Марии понадобится времени, чтобы заснуть? – промелькнуло у него в голове, – Как скоро я смогу снова заключить Бет в свои объятья?» Его правая щека нервно подергивалась. После ужина они еще будут обсуждать деловые вопросы, и болтовня наверняка затянется…
Наконец Энцио проводил Анну-Марию с внуками из столовой и остался с сыновьями. Он потягивал самбуку из маленького стакана и глядел при этом неотрывно на Фрэнка, в то время как тот говорил о возникших у него столкновениях со строптивыми данниками.
– Люди быстро понимают, когда босс дает слабину, – проворчал он недовольным голосом.
– Это ты мне говоришь? – воскликнул Фрэнк, чувствуя, как внутри у него поднимаются гнев и разочарование.
– Если тебя в нашем деле кто-то щелкнул по носу, ты должен тут же дать сдачи, а не заниматься тянучкой.
– Я пытался выявить инициаторов.
– Плевать на это! – не сдержавшись, закричал Энцио. – Не все ли равно, кто виноват? Навались на них на всех разом, и тот, кто виноват, тоже свое получит. Не ослабляй хватку, Фрэнк, иначе мы все однажды загремим под фанфары.
Словно неприкаянная, Лара бродила по своей квартире. Она ненавидела все вокруг – потолки, задрапированные шелком, стены, оформленные с изысканным вкусом, свой любимый круглый столик, где был расставлен целый набор экзотических миниатюрных шкатулок.
В эти часы единственным местом, где Лара чувствовала себя по-настоящему дома, была ванная. Здесь, среди баночек с гримом, зеркал, аэрозолей и щеток, она могла отключиться от сонма противоречивых мыслей, расслабиться.
Ей пришла идея срочно продать квартиру, как только ее история с Ником закончится. Она больше не видела смысла в том, чтобы окружать себя предметами, отвечающими только ее представлениям о вкусе и шокирующими постороннего.
Но когда же, когда дело с Ником закончится? Может, оно только теперь и началось?
Иногда сомнения раздирали Лару на части. Удастся ли разработанный ими план? Действительно ли Ник будет переживать, если его выгонит Эйприл? А если Лара его после этого пару недель поутешает, а затем бросит, что тогда? Даже если Ник будет убит горем, то каким образом это скажется на этом чудовище Энцио?
Лара вздохнула. Тогда она просто подчинилась порыву помочь осуществлению идеи Рио. Этот замысел казался Ларе безупречным, но теперь… Теперь Лара в этом не была уверена. Может быть, все-таки прав был Дюк?
Лара приготовилась к встрече с освободившимся наконец от семейных ритуалов Ником в «Ле Клубе». Она надела черное трикотажное платье, облегавшее тело, словно змеиная кожа, и имевшее выразительный вырез на спине. К нему она подобрала жемчужное ожерелье из Афганистана и тонкие серебряные браслеты, унизывавшие руки до локтей.
Лара настроилась на то, что развязка должна была произойти сегодня же. Она пригласит Ника к себе домой, затащит в постель и будет охмурять до тех пор, пока он сам не прочтет сплетни о себе из утренних газет. Чем позже ему позвонит взбешенная ими Эйприл, тем лучше.
Вновь восхищенная оригинальностью всех деталей их плана, Лара коротко рассмеялась. Впрочем, наверное, Маргарет не одобрила бы их затею: ей было бы стыдно за то, что в основе осуществления всего этого плана оказался секс.
Зазвонил телефон.
– Лара? Лара, это ты?
– Альфа? Откуда ты знаешь, что я здесь?
– Я каждый день названиваю тебе, все хочу застать, но тебя где-то носит, – сказал принц обиженным тоном. – Каждый день трезвоню безрезультатно. Я просто схожу с ума!
– Очень сожалею, но мне нужно было срочно двинуть на Западное побережье.
– Но Лара, Лара, – вздохнул он, – ты все-таки должны была мне сообщить.
– Я же сказала тебе, мне очень жаль, – коротко отрезала она.
– Ну хорошо, наконец-то я все-таки застал тебя, давай забудем это. – Принц Альфа давно усек, что препирательством с такой женщиной он ничего не добьется. – Ты хочешь, чтобы я приехал?
– Нет.
– Ну хорошо, тогда прилетай ты. Завтра. Я встречу тебя в аэропорту в Риме, а потом мы отправимся вместе в Гстаад, к «Бэкгаммону», играть.
– Нет.
– Лара, золотко, но теперь я действительно рассержусь.
– Подожди еще немного, и может быть я смогу вырваться.
– Через сколько дней?
– Не требуй от меня точной даты, позвони хотя бы завтра снова. – Она быстро положила трубку и уже не обращала внимания на телефон, даже когда он снова зазвонил.
«Этот еще суется в такой момент под руку», – подумала Лара. Впрочем, принц Альфа всю свою жизнь был избалованным эгоцентриком, поэтому ему такое обращение с ее стороны пойдет только на пользу, – ведь он сам так обращается с людьми. А кроме того, Лара не собиралась из-за него опаздывать на встречу с Ником.
