Текст книги "Жар-птица"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

Наука изучает реальность, исследует, как взаимодействуют атомы, развиваются биологические системы и дают тепло звезды. Миф – тоже изучение реальности, но иного вида. Он дает нам информацию о самых потаенных желаниях и страхах подсознания, в котором мы на самом деле живем.

Коша Малкева. Дорога к Вавилону (3376 г. н. э.)

Карен Говард жила в роскошном поместье в Вестмонт-парке: при подходящем освещении оттуда можно было разглядеть едва видимые очертания горы Гордана. Метель наконец утихла, и небо прояснилось, но все вокруг было погребено под снегом. Когда мы начали снижаться, глубокий баритон попросил нас представиться и спросил, по какому мы делу.

– Корпорация «Рэйнбоу» к госпоже Говард, – ответила я, сообщив системе заранее выданный нам пароль. Вокруг посадочной площадки вспыхнуло кольцо огней. Особой необходимости в них не было, поскольку еще не совсем стемнело, но они добавляли поместью внешнего лоска.

Дом напоминал итакийский храм. Над обоими крыльями возвышались башни, и я даже удивилась, что не слышу райских песнопений. Голос в коммуникаторе приветствовал нас: «Добро пожаловать в поместье Говард» – и пригласил войти. Мы вышли из скиммера и направились по крытой дорожке.

Из окон лился приглушенный свет, где-то заунывно играла виола. Дверь открылась. Нас встретила девушка; она взяла у нас куртки и проводила в большую гостиную.

– Госпожа Говард сейчас придет, – сказала она.

Комната выглядела изысканно и вместе с тем невыразительно – оконные занавески, вполне годившиеся на роль церемониальных мантий, вазы с многолетними цветами на полках, украшенных орнаментом из слоновой кости, красный ковер, по которому, казалось, никогда не ступала нога человека. Этой комнатой можно и нужно было любоваться, но она мало подходила для того, чтобы сбросить туфли и расслабиться.

Через несколько минут вошла Говард. Взглянув на Алекса, она поздоровалась с ним, затем снисходительно посмотрела на меня.

– Рада снова вас видеть, госпожа Колпат.

Мы обменялись любезностями. Алекс заметил, что газон хорошо ухожен – так, словно он что-то увидел под слоем снега. Говард выразила восхищение его шарфом и предложила нам чувствовать себя как дома. Мы сели на диван, а она – в большое мягкое кресло.

– Чейз говорит, – сказал Алекс, – что у вас есть вещи, имеющие отношение к Кристоферу Робину.

На мгновение мне показалось, будто она об этом позабыла.

– Это действительно так, господин Бенедикт. – Она искоса взглянула на меня. – Как я понимаю, вы уполномочены представлять мои интересы?

Алекс пустил в ход свое обаяние.

– Конечно, – ответил он. – С удовольствием. – Всем своим видом он намекал, что мы с ней друзья, что все случившееся раньше – мелкое недоразумение и что он с радостью готов ей помочь. – Нельзя ли увидеть оригиналы?

Говард слегка расслабилась.

– Конечно, господин Бенедикт, – сказала она. – Прошу за мной.

Через коридор мы прошли в заднюю часть дома и оказались в другой комнате, размером меньше первой. На обеденном столе, в самом центре его, лежала карпатская шляпа. Вокруг нее были разложены разные предметы – именные таблички, лампы, фотографии в рамках, картины, обручальное кольцо, украшенный алмазами коммуникатор, бюст бородатого мужчины (как я позднее узнала – Адама Карвенко, связавшего квантовую теорию с сознанием) и какие-то электронные приборы. И разумеется, книги.

Алекс обошел стол кругом: одни артефакты он разглядывал в лупу, другие поднимал, чтобы рассмотреть их с разных углов. Дольше всего он изучал обручальное кольцо.

– Имена, особенно надпись, нам пригодятся, – заметил он.

Он раскрыл одну из книг – «Краткое описание общества» Мирабо. На полях виднелись четко выведенные комментарии: «Именно!», «Вырвано из контекста», «Хотелось бы документального подтверждения».

Алекс пролистал «Затерянных в тени» Хэя Каллея, улыбаясь замечаниям Робина: «Глупо», «Племенной инстинкт никуда не денется, что бы вы ни утверждали», «Иногда я думаю, заслужили ли мы выживание».

Взяв сборник научных очерков, он с восхищением прочитал вслух один из комментариев: «Мы – все равно что моря. Прилив, затем отлив, и так все время. Наши берега размываются и исчезают, но сущность от этого не меняется. Ни технологии, ни накопленные знания не оказывают на нее фундаментального влияния».

«Космологическая константа» Барона тоже была испещрена комментариями: «Звучит неплохо, но с логикой неважно», «Если так, мир еще более иллюзорен, чем мы думаем».

– Вы хорошо его знали, госпожа Говард? – улыбнулся Алекс.

– Не очень, – ответила она. – Мне он не слишком нравился.

– Почему?

– Он считал себя лучше всех остальных.

Алекс кивнул – «разве бывает по-другому?». Положив книгу, он посмотрел на фотографию межзвездного корабля, которую показывала мне Говард во время своего визита. Она висела прямо напротив входа, и каждый, кто входил в комнату, в первую очередь видел ее.

– Именно так она висела у него в доме, – сказала Говард.

Алекс рассмотрел снимок с разных сторон, после чего повернулся к хозяйке.

– Госпожа Говард, она имела какое-то особое значение для профессора Робина?

– Мне об этом неизвестно.

Алекс снова повернулся к фотографии и покачал головой.

– Что такое? – спросила я.

– Где-то я ее уже видел.

Мне она раньше не попадалась. На вид корабль был старым, со слишком толстым фюзеляжем. Возле главного люка я разглядела два странных символа. На мостике – отдельные иллюминаторы вместо панорамного окна.

– Что скажете, господин Бенедикт?

Алекс весело улыбнулся.

– Мы с радостью поможем вам, госпожа Говард. Кольцо и таблички, наверное, можно легко продать, и книги тоже. С фотографиями всегда сложнее: они не уникальны. Понимаете, о чем я? Но думаю, все не так уж плохо. – Он поколебался. – И все же, госпожа Говард, я попросил бы вас немного потерпеть. Если вы дадите мне немного времени, стоимость предметов, возможно, удастся повысить.

– Можно поинтересоваться, на что именно вам требуется время?

– Пока точно сказать не могу. Нужно узнать побольше о профессоре Робине.

Мы поднимались в ночное небо, направляясь домой. Алекс молчал. Еще не полностью стемнело, но прямо над нами висел серп луны.

– Об этом парне говорят разное, – наконец сказал он.

– Например?

– Ты знаешь, что существует Общество Кристофера Робина?

– Нет. В самом деле? И кто в него входит? Физики?

– Физики, историки, энтузиасты.

– Ясно.

– Они каждый месяц собираются в Санове.

По его тону я все поняла.

– Надеюсь, мы не летим туда?

– Почему бы и нет?

– Какой смысл?

– Кто лучше других сможет повысить интерес к артефактам Робина? Конечно, страстные поклонники его трудов.

– Но разве речь идет не о физике? Как увлечь коллекционеров физикой?

– Чейз, речь идет об альтернативных вселенных и черных дырах.

Мы пролетали над рекой Мелони. Возле одного из казино запускали фейерверки – кто-то устраивал праздник.

– Алекс?

– Да, Чейз?

– Есть много людей, которые исчезли. Почему Робин так привлекает энтузиастов? Что порождает энтузиазм?

Глаза его слегка вспыхнули.

– Робин работал в пограничных областях науки. В частности, его интересовало, живет ли какая-то часть нас после смерти.

– И на чем он остановился?

– Я не смог выяснить, остановился ли он на чем-нибудь. Робин исследовал пограничные области. Большинство его коллег считали, что он выходит за пределы дозволенного. Он задавал вопросы, которые никто больше не осмеливался задать.

– Например, существуют ли альтернативные вселенные.

– Да.

– Я думала, что существование альтернативных вселенных доказано.

– Математически. Но Робин, видимо, искал способ перейти из одной вселенной в другую.

– Вот как?

– И еще он считал, что у нас могут гостить обитатели других миров.

– Шутишь?

Алекс рассмеялся.

– Думаю, он на это надеялся. Так или иначе, многих озадачивает тот факт, что он пропал без вести в ночь, когда случилось землетрясение в Коландре.

– Подозреваю, в ту ночь многие пропали без вести.

– Во время землетрясения его там не было.

– Что же, по их мнению, произошло?

– Есть гипотеза, что в ту ночь столкнулись две вселенные. Это и стало причиной землетрясения.

– Бред какой-то.

– Ах, доктор Колпат, я был бы рад, будь это так. Однако некоторые его поклонники считают, что Робин воспользовался возможностью и перешел в другую вселенную. Думаю, физиков среди них нет.

– Ладно. Я же знаю, ты не веришь во все это.

– Конечно, – рассмеялся Алекс. – Но отдельные крайности идут нам на пользу.

– Вряд ли сумасшедшие покупают антиквариат, – сказала я.

– Неважно. Благодаря им поднимется интерес к Робину. А больше нам ничего и не требуется.

– Ладно.

– Некоторые эксцентричные господа заявляют, будто он стремился доказать существование призраков. Они утверждают, что Робину было известно о людях или других живых существах, которые попадали в межпространственные течения и не могли из них выбраться. Платон писал, что кладбища по ночам теряют покой. Он считал, что причина этого – чрезмерный материализм людей, которые слишком привязаны к радостям бытия и после смерти не могут полностью освободить душу. Робин, как полагает кое-кто, выдвинул такую идею: оказавшись при столкновении не в том месте, можно навсегда угодить в ловушку.

– Об этом где-нибудь говорится?

– В общем-то, нет. Видишь ли, Робин любил пошутить. Трудно сказать, что он в действительности думал обо всем этом. Он выступал на разных мероприятиях, и ему задавали вопросы: «Может ли человек застрять между измерений? Или на кладбище?» И Робин им подыгрывал: «Конечно же, может». При взгляде на него сразу становилось ясно: он знает, что говорит нелепицу, и все же немного надеется, что это на самом деле так.

– Ясно…

– Он не желал отвергать ту или иную идею лишь потому, что она выглядела абсурдной. Однажды он сказал, что, если столкновение произойдет, жертв не избежать.

– Звучит зловеще.

– Да.

– Но никто не воспринимал его высказываний всерьез.

– Чейз, ни от кого не требуется воспринимать что-либо всерьез. Неважно, насколько верны его идеи. Главное – заинтересовать людей. Сейчас самое подходящее время. Встреча состоится в эти выходные, и я намерен там быть. Поедешь со мной?

Я выбросила предстоящую встречу из головы, но под конец недели мне позвонил Джерри Малдун, психиатр на пенсии, которому, вероятно, вредил избыток общения с пациентами. Свободный от эмоций, с механической улыбкой, он совершенно не умел сочувствовать другим, хотя и считал, что у него это прекрасно получается. Алекс разговаривал с другим торговцем, и я спросила, чем могу помочь.

– Как я понимаю, – сказал он, – у вас есть личные вещи, принадлежавшие Крису Робину?

– Да, Джерри, у нас есть к ним доступ. Но они еще не выставлены на продажу.

– Великолепно, – ответил он. – И что у вас имеется?

Я рассказала, а потом спросила, как он узнал о них.

– Просто случайно услышал. – Судя по тону Джерри, он давал понять, что сумел нас перехитрить. – Уже ходят слухи. Понимаете, о чем я? Можно на них взглянуть?

– Пока нет, Джерри. Владелец хочет их придержать на какое-то время. Но я рада, что вы заинтересовались. Если хотите, мы сообщим вам, как только артефакты станут доступны.

– Сколько придется ждать?

Я не могла прямо сказать ему, что у Алекса родился некий план.

– Пока оформляются официальные документы, – ответила я.

– Черт побери. – В его голосе прозвучало неподдельное разочарование. Странность заключалась в том, что Джерри с давних пор коллекционировал предметы, имеющие отношение к упадку цивилизации в конце Иллурийской эпохи, то есть к событиям шестнадцативековой давности. Изучив собственную родословную, он убедил себя, что среди его предков были воры, изгнанные во время Восстания. Его интересовало все, что связано с ними. Мы достали ему, по довольно умеренной цене, несколько предметов: диссемблер, давно запрещенное оружие, принадлежавшее одному из предыдущих Джереми Малдунов, вазу, которой владела проститутка – любовница одного из мятежников, и еще пару артефактов того периода. Но я не знала, что его интересуют и другие древности.

– Вы хотите приобрести их для себя, Джерри, или работаете на кого-нибудь? – спросила я.

– Вы шутите, Чейз? Конечно для себя. Однозначно. – На улице гонялись друг за другом два попрыгунчика, взмахивая пушистыми хвостами. – Ладно. Сообщите мне, хорошо?

– Договорились.

– Сразу, как только достанете что-нибудь.

Три минуты спустя позвонили снова. Разговор оказался очень похожим.

– Конечно, – сказал Алекс. – Это я пустил слух.

– Зачем?

– Считай это проверкой.

– Удивительно, что кого-то может так сильно интересовать физик, пусть даже пропавший без вести. В конце концов, пропадают разные люди – пилоты, фармацевты, библиотекари. Кто угодно. Ты получил ответы от нескольких человек, которым, похоже, просто нечем заняться. Что это доказывает?

– Чейз, перестань думать о Робине как о физике.

– В самом деле? А что ты предлагаешь?

– Попробуй считать его знаменитостью.

– Можно подумать, это большой секрет.

– Ты вращаешься не в тех кругах, дорогая, – произнес Алекс, подражая Кольеру Ибсену, актеру, ставшему известным благодаря ролям крутых парней.

Глава 3

Иногда миф – это научное объяснение, которого не сделали раньше.

Кристофер Робин. Мультиверсум (1387 г.)

Нам позвонили еще несколько потенциальных клиентов с вопросами о Крисе Робине, что очень понравилось Алексу.

– Если мы разыграем все как следует, – сказал он, когда мы ближе к вечеру поднялись в воздух, направляясь в Санову, на ежемесячное собрание Общества Кристофера Робина, – то сможем сорвать серьезный куш.

– Задумайся о карьере торгового консультанта, – заметила я. Алекс улыбнулся, притворившись, что услышал комплимент.

Встреча проходила в загородном клубе «Юбилей»: в лучшие времена это было шикарное заведение для тех, кому хотелось похвастаться своим богатством. Но потом явилось новое руководство – как мы слышали, оно пришлось не по душе прежним клиентам, – и «Юбилей» оказался в упадке. Когда мы входили в клуб, у меня создалось впечатление, что его время давно миновало.

Собрание проходило в главном зале; кроме того, были запланированы семинары в различных помещениях. Мы зарегистрировались у женщины средних лет, сидевшей за столом возле двери. Она выдала нам два бейджа, и мы вошли.

Не знаю, что я ожидала увидеть, – возможно, спиритический сеанс, или команду охотников за привидениями, или того, кто встречает пришельцев из другой вселенной. Алексу мой настрой не понравился.

– Здесь действительно обмениваются идеями, – строго сказал он. – Имей в виду: это в первую очередь дружеская встреча. Но есть и другая сторона – люди могут говорить о самых безумных теориях, не опасаясь насмешек. Предупреждаю также, что по традиции все сказанное здесь не выходит за пределы клуба. Никаких записей не ведется, ни о чем нигде не рассказывают без особого разрешения.

Когда мы пришли, в зале сидело человек пятьдесят; еще десять-пятнадцать вошли, пока мы бродили, знакомясь и заводя светские беседы. Затем председатель призвал собравшихся к порядку, сделал несколько деловых объявлений и представил основного докладчика – стройную женщину с волосами цвета корицы, аттестованную как специалист в области бестелесного сознания. Женщина поблагодарила нас за приход, выразила надежду, что вечер окажется поучительным, и изъявила собравшимся признательность за то, что в этом мире еще остались люди с непредвзятым мышлением. Передав наилучшие пожелания от филиала общества в Латрилле, она с сожалением отметила, что современный мир не в состоянии признать научные заслуги Криса Робина лишь из-за их несоответствия общепринятым представлениям о вселенной.

– Кто знает, что он дал бы нам, не оборвись его жизнь столь рано? – сказала она.

Последовали аплодисменты. Она обвела взглядом зал, кивнула кому-то из сидевших сзади и улыбнулась.

– Некоторые мои коллеги, – продолжала она, – предполагают, что его похитили те, кто связан с корпорациями. Возможно, в этом есть доля истины. Если бы его изыскания в области темной энергии увенчались успехом, это нанесло бы сокрушительный удар по некоторым крупным шишкам. Вряд ли стоит говорить, о ком идет речь. Увы, похоже, исследования темной энергии зашли в тупик. Лично я сомневаюсь, что в теории заговора есть хоть доля правды. Всем нам нравятся такие теории, однако эта выглядит слишком приземленно. Но пока мы не узнаем точно, что произошло – если вообще когда-либо узнаем, – подозрения никуда не денутся.

Женщина упомянула о некоем «нанодвигателе», с помощью которого можно было долететь до Андромеды. Затем она похвалила исследования Робина, посвященные сталкивающимся вселенным: по ее словам, никто не отказался бы от общения с существами, обитающими в иной реальности.

– Представьте, что вы встречаете еще одну версию себя самого, – сказала она. – Хотя, признаюсь, кое-кто из моих коллег считает, что для некоторых людей достаточно и одной.

Раздался смех.

– Хотелось бы думать, – продолжала она, – что где-то еще все мы тоже собрались в загородном клубе «Юбилей», но не для того, чтобы оплакать Криса Робина: нет, он стоит среди нас как почетный гость, поднимая бокалы вместе с присутствующим здесь Гарри.

Все повернулись к высокому седому мужчине, который улыбнулся в ответ. Те, кто держал бокалы, подняли их, остальные зааплодировали.

Женщина села, но аплодисменты не прекращались, и ей пришлось снова встать. Председательствующий поблагодарил ее за содержательное выступление.

– Если все действительно так, – добавил он, – интересно знать: может ли та счастливая компания представить, что происходит у нас?

Помолчав, он вздохнул и объявил, что первые два семинара состоятся в начале следующего часа.

Текст на экране в одном из конференц-залов гласил, что темой первой дискуссии будет «Мультиверсум». Зал быстро заполнился, участники заняли свои места за столом. Надо сказать, что все присутствующие выглядели профессионалами, знающими свое дело. И каждый был полон энтузиазма.

Участники дискуссии говорили о том, что мультиверсум – единственное разумное объяснение нашему существованию, которое требует множества исключительных условий: гравитационной постоянной в узких пределах, воды, замерзающей с поверхности, слабых и сильных ядерных взаимодействий и прочих весьма точных соответствий.

– Фактически требуется наличие множества вселенных, причем громадного, – сказал ведущий, лысый коротышка, постоянно постукивавший пальцами по столу. – Нужны буквально миллиарды таких миров, чтобы в одном из них могли случайно возникнуть необходимые условия: конечно, если мы не допускаем божественного вмешательства.

Так продолжалось минут двадцать. Затем коренастый мужчина с падавшими на глаза седыми волосами повернул дискуссию в иное русло:

– Давайте зададимся вопросом: действительно ли Криса похитили или он нашел способ перебраться в другую вселенную? Кто-нибудь из участников дискуссии считает это возможным?

Двое, сидевшие за столом вместе с ним, подняли руки.

– Все, что не запрещено прямо, возможно, – заявила молодая женщина, которая вполне могла работать моделью. – Но думаю, вероятность такого события крайне мала.

Остальные кивнули. Поднялась чья-то рука. Еще одна молодая женщина.

– Если он действительно переправился на другую сторону, то наверняка взял бы с собой свидетеля. Но больше в ту ночь никто не исчез – по крайней мере, на острове Виргиния.

Участники дискуссии переглянулись. Ведущий побарабанил пальцами по столу.

– Разумное замечание, Джессика, – сказал он. – Но возможно, он не хотел рисковать чужой жизнью, не убедившись, что может перейти в другой мир и вернуться.

Я посмотрела на Алекса.

– Фантастика.

– Да, название «Универсальное такси» обрело бы совсем иной смысл, – кивнул он.

Сидевший рядом со мной бородач поинтересовался: правда ли, что Робин предсказал землетрясение, зная, что оно станет результатом столкновения бран? Сперва я не поняла, о чем идет речь, но потом вспомнила, что физики называют «бранами» края вселенной – если, конечно, у вселенных вообще есть края. Вопрос переадресовали некоему Биллу – высокому, худому человеку, явно преодолевшему столетний рубеж.

– Я слышал эту историю, – сказал он. – Можете дать ссылку на источник?

– Нет, – ответил тот. – Я пытался выяснить, откуда все пошло, но так и не сумел.

Билл посмотрел на других участников, но те покачали головой. Похоже, история была всем знакома: кто-то даже заметил, что она кажется ему весьма правдоподобной. Но никто не мог установить ее происхождение.

Поднялась еще одна рука: седой мужчина с аккуратно подстриженной бородой, выглядевший как глава департамента.

– Правда ли, что в ту ночь, когда исчез Робин, он возвращался со Скайдека? – спросил он.

– Да, правда.

– Он действительно куда-то летал или просто проводил время на станции?

– Он куда-то летал, – сказал Билл.

– Известно, куда именно?

– Ни у кого нет ни малейшего понятия.

Снова поднялась рука.

– Как насчет черных дыр?

– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил ведущий.

– Робин интересовался ими?

– Ха! Кто же не интересуется черными дырами? – заметил участник, сидевший в дальнем конце зала.

Все рассмеялись.

– Конечно, – подала голос женщина из задних рядов, – но ведь он все время наносил на карту их пути, траектории или что-то в этом роде?

Ведущий обвел взглядом других участников. Заговорила женщина средних лет, хорошо одетая, с сардонической усмешкой: она сомневалась, что Робин переместился в иную вселенную. Судя по надписи на бедже, это была доктор Мэтьюс.

– Верно, – ответила она. – Робин действительно этим занимался.

– А известно зачем?

– Вероятно, в качестве хобби. Честно говоря, я бы удивилась, если бы Робина не интересовали черные дыры.

Вечером мы посмотрели запись интервью с Робином: он отвергал теорию о том, что вселенная является голограммой. Удивительно, что эту идею вообще могли принимать всерьез – но, похоже, в ее поддержку приводились какие-то доказательства.

«Однако, – говорил Робин, – существуют альтернативные объяснения. Мы еще многого не знаем, но порой стоит лишь прислушаться к здравому смыслу».

Один из выступавших, Чарли Планкетт, инженер из «Корбин дата», поведал о попытке Робина доказать, что голоса в доме, якобы населенном призраками, могут иметь отношение к альтернативной вселенной.

– К несчастью, результаты оказались неубедительными, – заключил он.

В программе под названием «Альтернативные „я“» участники обсуждали следующую идею: в бесконечном океане вселенных возможно все, а значит, где-то существуют другие версии нас самих. Нам задавали вопросы, с кем из своих параллельных «я» мы хотели бы встретиться, будь у нас такая возможность. Публика выбирала героев войн, суперзвезд, сердцеедов. Бородач рядом со мной хотел бы стать главой компании «Колосс инкорпорейтед».

– Почему? Чтобы никогда больше не иметь дела с боссом.

Многим просто хотелось встретить такого себя, который добился чего-то выдающегося. Кто-то выразил надежду: «В конце концов, им могу оказаться я сам». Публика зааплодировала.

Настал черед Алекса. Он нисколько меня не удивил:

– Я предпочел бы остаться самим собой. Мне нравится иметь дело с антиквариатом.

Потом подошла моя очередь. Несколько лет назад я единственный раз в жизни влюбилась в мужчину – и позволила ему уйти. Будь у меня возможность, я хотела бы встретиться с Чейз Колпат, которая удержала этого человека, вышла за него замуж и вела спокойную жизнь. Я очень хотела знать, что могло бы из этого выйти. Но я не собиралась говорить ни о чем таком перед толпой незнакомцев и ответила, что с удовольствием провела бы час в обществе Колпат – ведущей солистки «Бандольеров», составившей на этом состояние.

Во время той же дискуссии один из историков задал ей иное направление.

– У него был высокий коэффициент интеллекта, – сказал он. – Более двухсот шестидесяти: слишком много для человека. Возможно, его никто не похищал и он не провалился в другое измерение, а просто отправился домой.

Позднее я спросила этого историка, есть ли под этим предположением реальные основания. Он лишь печально покачал головой:

– Нет. А жаль.

Незадолго до исчезновения Робина у него взял интервью Тодд Каннингэм, знаменитый ведущий ток-шоу, чья карьера в то время только начиналась. Робин оставлял куда лучшее впечатление, чем после просмотра фотографий, – расслабленный, дружелюбный, с чувством юмора. Он широко улыбнулся, услышав вопрос Каннингэма: почему он постоянно делает заявления, вызывающие критику со стороны его коллег?

«Не уверен, что они мои коллеги», – ответил Робин.

«Значит, других ученых», – скромно улыбнулся Каннингэм, словно намекая, что его гость грешит против истины. На лице Робина появилось неловкое выражение, но я чувствовала, что он полностью владеет собой.

«Об этом нелегко говорить, Тодд, но в действительности большинство из нас, даже физики – может быть, даже прежде всего физики, – не приемлют новых идей. Мы считаем, будто все важные открытия совершены в Золотом веке и ничего существенного уже не найти».

«Вы полагаете, это не так?»

«Надеюсь, что не так. Действительно надеюсь. Не хочу думать о том, что ничего нового мы уже не узнаем».

«Вы надеетесь добиться прорыва в науке, Крис?»

«Да».

«Где он может случиться?»

«Не знаю. Если бы знал, то сказал бы».

«А когда будете знать?»

Робин улыбнулся.

«Возможно, после Уриэля».

«Уриэля?»

«Когда у меня что-нибудь появится, Тодд, я с вами свяжусь».

Каннигэм нахмурился.

«Что за Уриэль, Крис? Вы имеете в виду ангела?»

«Я вам сообщу…»

Алекс нашел астронома – тихую темнокожую женщину по имени Сильвия: она выглядела не на своем месте в этом зале, где звучали шутки и преувеличенные заявления. Я подозревала, что ее уговорили прийти примерно так же, как меня.

– Сильвия, – спросил он, – что такое Уриэль?

Она явно обрадовалась, услышав прямой вопрос.

– Это звезда-карлик, Алекс. Шесть с половиной световых лет отсюда. Может, чуть поменьше.

– Планеты есть?

– Несколько. Все необитаемые. По крайней мере, в последний раз, когда я смотрела, было именно так. – (В соседней комнате слышался смех. Вечер подходил к концу.) – И в ней нет ничего необычного.

– Есть идеи насчет того, о чем говорил Робин?

Она покачала головой.

– Нет. И ни у кого нет. Я уже видела это интервью и не представляю, что он имел в виду. Даже не уверена, что он говорил именно о звезде. Возможно, вам стоит побеседовать с историком. Или теологом, – улыбнулась она. – Лучше всего, наверное, с теологом.

Когда дискуссии завершились, мы вернулись в главный зал, где устроили фуршет. Алекс направился к столу, за которым сидели Харви Хоскин, председатель общества, и Брэндон Рупрехт, биолог. Хоскин, с щетинистой седой шевелюрой и коротко подстриженной бородкой, вероятно, был старше всех в зале.

Мы поговорили об обществе, о внеочередном собрании, которое должно было состояться ближе к концу года на северном побережье, и о претендентах на премию Криса Робина, которую собирались вручать на летнем собрании в Андикваре. Премия давалась тем, кто «вышел за пределы возможного». Во время паузы в разговоре Алекс спросил, как возникло общество.

– Оно существует уже двадцать седьмой год, – ответил Хоскин. – Все началось в здешнем университете, после того как Джим Хоувел защитил диссертацию по анализу множественных вселенных Робина. Джим сегодня участвовал в одной из дискуссий.

– Да, – кивнул Алекс. – Мы там были.

– Так или иначе, как вам наверняка известно… – Хоскин углубился в математические дебри, начав рассказывать о гибкости пространства-времени: по крайней мере, мне казалось, что речь шла об этом. – Таким образом, он настаивал на существовании альтернативных вселенных. Я не настолько хорошо знаю физику, чтобы вдаваться в подробности, но все это можно найти в его книге.

– У нас есть экземпляр, – сказал Алекс.

– Прекрасно. Значит, вы поймете, почему этой темой заинтересовалось так много людей. Прежде никто даже не осмеливался заговаривать об этом. – Он посмотрел через стол на Рупрехта. – К тому времени, когда Робин пропал без вести, он стал объектом насмешек. Возможно, многие ему завидовали: не знаю. Так или иначе, мы – большинство из нас – не ценили его, пока он не исчез. Теперь, конечно, он герой. Как-то раз на вечеринке мы заговорили о нем и, как мне кажется, начали понимать, что он для нас значил. Робин не боялся ошибиться. Он стремился не столько быть правым, сколько задавать правильные вопросы. Понимаете, о чем я?

– Именно так и возникло Общество Криса Робина, – подхватил Рупрехт, мужчина среднего роста, средней внешности и вообще средний во всем. Такие лица, как у него, забываются на следующий день, но вот взгляд его глаз заставлял собеседника застыть на месте.

– Есть ли хоть малейший шанс на то, что Робин мог оказаться прав? – спросила я. – Понимаю, это звучит безумно, но есть ли вероятность, что, скажем, этот шкаф в углу ведет в иную вселенную?

– Законам физики это не противоречит, – улыбнулся Хоскин. – Верно, Брэнди?

Рупрехт с улыбкой поднес бокал к губам и поставил на стол, не отпив ни глотка.

– Это вне моей компетенции, – ответил он.

Похоже, я выглядела ошеломленной, и Хоскин это заметил.

– Нужно соблюдать осторожность, Чейз, и не отвергать идеи лишь потому, что они противоречат здравому смыслу. Кто поверил бы, что частица может находиться в двух местах одновременно?

Алекс спросил, знал ли кто-либо из присутствующих Робина лично. Хоскин переадресовал вопрос Рупрехту.

– Я его знал, – с грустной улыбкой ответил тот. – Крис был хорошим парнем. Порой ему не хватало терпения, но его исчезновение стало потерей для меня.

– Каким он был?

– Он шутил над самим собой. Себя он воспринимал всерьез, но не ждал того же от других. Иначе, наверное, он столько бы не прожил. Ему хотелось производить исследования, не имеющие практического значения: только ради этого он и жил. Он хотел открыть нечто новое – например, научиться путешествовать в прошлое, попутно выяснив все сложности данного процесса. Но та эпоха давно миновала. Все, чем мы сегодня занимаемся, – это разработка более совершенных двигателей и исследования различий в развитии жизни на разных планетах, если эта жизнь вообще там есть. Поэтому долгое время Робина никто не воспринимал всерьез. Но он научился с этим жить.

– Кстати, – вмешался Хоскин, – его крайне интересовали случаи появления неопознанных кораблей.

– Неопознанных кораблей?

– Ну, тех самых, которые иногда видят со станций. Появляется корабль, проходит мимо, не представившись, и улетает прочь.

– Конечно, я слышал о них, но никогда не придавал этим историям большого значения, – сказал Алекс.

– Такие корабли существуют. Прохождение их зафиксировано. Они начали появляться давно, несколько столетий назад.