Текст книги "Жар-птица"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 16

Люди всегда находят повод для беспокойства – половодье на Ниле, астероид, который пройдет близ планеты в следующем году, загрязнение воздуха. Что-нибудь обязательно найдется. Но иногда люди оказываются правы.

Марси Ли. Последние дни (ок. 6314 г. н. э.)

Музыка стала неотъемлемой частью нашей жизни, и трудно представить, как мы обошлись бы без нее. Скольким мы обязаны первому человеку, который ударил в барабан, вырезал флейту, заметил, что струны издают приятные звуки?

Алоис Токсиконский, выступление в Континентальном институте музыки (8847 г. н. э.)

Сказав, что Вильянуэва – самое идиотское место, куда только можно отправиться, я, вероятно, нисколько не помогла делу. Алекс принял решение и менять его не собирался. Он уже просматривал список кандидатов в напарники. Разумеется, ему требовался пилот – не я, поскольку со мной возникло бы слишком много проблем. Объяснять Алекс ничего не стал, попытавшись отшутиться:

– Смысл вот в чем: если дело примет скверный оборот и с тобой что-нибудь случится, мне вовсе не хотелось бы отвечать.

Честно говоря, я была бы рада остаться в стороне, но боялась, что Алекс может погибнуть.

– Послушай, Алекс, – сказала я, – твоя затея кажется мне безумной. Я не хочу этого скрывать. Мы даже не знаем, что нужно искать. Но это не значит, что я готова уступить свое место другому.

Он посмотрел на календарь. На лице его было выражение, которое появляется всякий раз при попытке напомнить, кто тут босс.

– Чейз, твое мнение по данному вопросу не имеет значения.

– Нет, имеет. Если я не полечу с тобой, ты не найдешь меня по возвращении.

Алекс и глазом не моргнул.

– Тогда тебе придется уйти, Чейз.

– На этот раз я не вернусь.

Он ответил не сразу.

– Послушай, там слишком опасно, вот и все.

– Тогда откажись. По крайней мере, пока не станет ясно, что делать дальше.

– А если отложить разговор на пару дней? Ты когда-нибудь видела «Жар-птицу»?

– Вообще-то, нет. Ее потеряли сорок лет назад.

– Нет, я про Игоря Стравинского.

Это имя я где-то слышала.

– Скульптор? – спросила я.

– Композитор.

– Ну да, точно. Нет, не видела. Это ведь балет?

– Да.

– Я не увлекаюсь балетом.

– Тебе не кажется странным, что Робин дал своей яхте такое название?

– В смысле?

– Такое же, как у балета.

Я пожала плечами.

– Да нет, в общем-то.

Алекс возвел глаза к потолку – так, словно обращался к несмышленому ребенку.

– Чейз…

– Это всего лишь совпадение.

– Отец Эверетт говорил, что Робин обожал классическую музыку. «Жар-птица» – это дань уважения Стравинскому.

– Ладно. И что с того?

– Может, ничего. А может, за этим кроется нечто большее.

– То есть? – Я посмотрела на него. – Хочешь сказать, что есть смысл сходить на этот балет?

– Его дают в Центральном, на этих выходных.

– Алекс, я не…

– Тебе понравится, – сказал он. – Я пригласил Одри. На твоем коммуникаторе – два билета. Если, конечно, ты хочешь пойти.

Порой все прямо-таки сходится воедино. Не знаю, смогли бы мы разгадать загадку Робина и Вильянуэвы без балета. Центральный театр, несмотря на свое название, стоит на берегу океана. Я пригласила Хэла Кэйсона, музыканта-любителя и, возможно, единственного из знакомых мне мужчин, которому мог понравиться балет девятитысячелетней давности.

Ладно, я знаю, о чем вы думаете. Просто так уж вышло, что балет мне не слишком по душе. Но я решила, что в этом спектакле наверняка что-то есть, если он просуществовал так долго.

Алекс спросил, знаю ли я сюжет. Меня он не слишком интересовал, и я ответила, что разберусь по ходу дела.

– Главного героя зовут Иван, – сказал Алекс. – Он русский принц.

– Какой принц?

– Русский. Была такая страна в Северной Европе – Россия.

– Ясно.

– И есть еще бессмертный, который живет в лесу: Кощей. Он не желает видеть никого в лесу, а когда туда забредает Иван, начинает злиться.

– Завлекательно, ничего не скажешь.

Алекс снова бросил на меня неодобрительный взгляд.

– Ладно, пусть так. Надеюсь, тебе понравится хотя бы музыка.

Это был, конечно, не «Гамлет», но музыка и впрямь оказалась неплохой, а хореография меня просто потрясла. В зачарованном лесу обитает не только бессмертный, но и другие сверхъестественные существа, в том числе Жар-птица – судя по всему, некое полубожество. Ее изображала танцовщица в красно-золотом полупрозрачном одеянии, под которым не было ничего. Двигаясь по сцене, она, казалось, бросала вызов законам гравитации. Иван берет Жар-птицу в плен, но затем поступает мудро, отпуская ее. Та в ответ обещает помочь ему в случае нужды – которая, само собой, не заставляет себя ждать.

Звучали в основном струнные инструменты. Порой страстная, порой меланхоличная, музыка просто захватывала. Порой мое сердце начинало сильнее биться. Все мелодии были знакомы, просто я не знала, что они – из «Жар-птицы».

Алекс наклонился ко мне и спросил, нравится ли мне спектакль.

– Более чем, – ответила я, и он рассмеялся.

Путешествуя через лес, Иван встречает тринадцать принцесс, которых держит в плену Кощей. Он влюбляется в одну из них и просит Кощея освободить ее. Остальных, видимо, он готов предоставить их участи.

Кощей противится, и разражается неизбежная ссора. Он призывает на помощь другие магические создания; становится ясно, что у Ивана изначально нет никаких шансов. Но на помощь ему приходит верная своему слову Жар-птица. Музыка делается такой мощной, что Кощей и его приспешники танцуют против своей воли, пока не выбиваются из сил и не засыпают.

Жар-птица открывает секрет бессмертия Кощея – огромное, но хрупкое яйцо, в котором хранится его душа. Кощей просыпается и вызывает Ивана на впечатляющий поединок, который по большей части происходит в воздухе. Музыка нарастает до крещендо. Наконец, сломив отчаянное сопротивление своего врага, принц вонзает меч в яйцо.

Кащей безжизненно оседает, и Иван остается на сцене один. Магические существа, жившие под властью своего повелителя, исчезают. Появляется принцесса, за которую сражался Иван, и они заключают друг друга в объятия. В последние мгновения темп музыки меняется; снова появляется Жар-птица, благословляя их союз. Ее видит только публика. Затем исчезает и она. Занавес опускается.

Зал сотрясся от аплодисментов.

– Ну как? – спросил Алекс.

– Очень даже недурно, – ответила я.

Одри, в свободное время много занимавшаяся с любительской труппой, назвала постановку прекрасной. Алекс заметил, что исполнительница роли Жар-птицы выступила великолепно – все мы, конечно, знали почему, – а Хэл сказал, что балет неплох, но Стравинский и в подметки не годится Римскому-Корсакову.

Утром, придя на работу, я спросила Алекса, видел ли он что-нибудь, потенциально имеющее отношение к Робину. Мы сидели на открытой веранде. День снова выдался ясным, с реки дул легкий ветерок.

– У меня есть мысль, – сказал он.

– Какая же?

– Жар-птица – это феникс, Чейз. Ты ведь уже знаешь об этом?

– Вообще-то, нет.

– Так вот, знай.

– Тебе известно, чем знаменит феникс?

– Гм… вообще-то, нет.

– Его нельзя убить.

Глава 17

Самая печальная, самая унылая, самая несчастная из планет – Вильянуэва.

Инга Ясуф. Великая миграция (3916 г. н. э.)

Полет на Вильянуэву занял пять дней. Большую часть времени Алекс проводил с Белль, просматривая библиографические очерки, записи, истории, мифы – все, что было связано со злополучной планетой. Он пролистал несколько известных современных романов, в которых действие происходило на Вильянуэве, – «Ночная музыка», «Долгая зима» (название звучало слегка иронично), «Делия Парва», «Наедине с дядей Гарри» и десяток других. Алекс заметил, что фабула неизбежно сводится к одному и тому же: ученый, которому помогает главный герой, пытается предупредить жителей планеты, ни один из которых якобы не знает о предстоящем бедствии. На самом деле, разумеется, об этом знает каждый: всем известно, каковы будут последствия катастрофы и примерно когда она начнется. Но люди все равно остаются.

Чтобы не вгонять себя в депрессию и немного отвлечься, я посмотрела несколько выпусков шоу «Прожектор» Хэйли Паттерсона – журналиста, скрывавшегося под маской комика, очень популярного в те времена, как, впрочем, и сейчас. Он высмеивал каждого, кого приглашал на интервью, включая политиков, но для многих это была возможность получить широкую известность. Похоже, всей Конфедерации нравилось шоу Хэйли, делающего вид, будто он всерьез воспринимает своих гостей. Участие в шоу имело и свою оборотную сторону – людей выставляли на посмешище. Когда туда пригласили Алекса, он отказался, а на мой вопрос «Почему?» ответил, что у него нет чувства юмора. Полагаю, он имел в виду Хэйли.

Однако, как ни странно, чувство юмора имелось у Белль. Она сочинила вымышленный «Прожектор», в котором выступал Алекс. Голос и манеры обоих были переданы превосходно.

ХЭЙЛИ: Значит, «немые» действительно могут забираться к вам в голову?

АЛЕКС: Да. Они знают все, о чем вы думаете.

ХЭЙЛИ (изображая замешательство): Вообще все?

АЛЕКС: От них ничего не скроешь.

ХЭЙЛИ: Господи! Алекс, у них есть такое понятие, как супружество?

АЛЕКС: Конечно. Никаких проблем. Их женщины полностью открыты.

(Оба смеются.)

ХЭЙЛИ: Гм… и они сами тоже?

Издали Вильянуэва ничем не отличалась от Земли или Окраины – обширные континенты, Мировой океан, полярные шапки, большие леса, горные цепи, несколько пустынь. Прекрасная планета, если не приближаться к ней, по чьему-то меткому замечанию. Летать туда на выходные явно не стоило.

Белль демонстрировала картинки из «Бога и нового мира», повествования о религиозной жизни на Вильянуэве в первые четыре столетия. Она показала нам город, стоявший у слияния двух рек. Во все стороны тянулись бескрайние ряды домов. Виднелись и более крупные сооружения – небоскребы, купола, эстакады. И вот последняя картинка: церковь из серого камня, вокруг – частные дома с ухоженными садами. Над церковью возвышалась увенчанная крестом башня. У входа стоял на страже ангел с мечом.

– Полагаю, это святой Михаил, – сказала Белль.

Вильянуэва стала первой из планет за пределами исконно обитаемого мира, на которой обосновались три библейские религии. Ее жители с первых дней знали, что отведенное им время ограниченно и люди не смогут поселиться здесь навсегда. Правда, многие явно не относились к этому всерьез – до предстоящей катастрофы оставалось еще очень много лет: она не затронула бы не только их самих, но и их отдаленных потомков. Так или иначе, предположение о том, что носители религиозного мировоззрения станут придерживаться старых догм, оказалось ошибочным. Вместо этого они обрели более глубокое понимание бесконечной и многообразной Вселенной, а также веру в то, что Творец намного сложнее бога, в которого верили их родители, и куда менее склонен осуждать мелкие прегрешения. Главным для них теперь была убежденность в том, что Бог существует, что Он, как сказал кто-то, исключительно талантливый инженер и что актов Его творения нельзя не заметить. Вера сделалась иной, непосредственной, и для многих стала мостом к важнейшим вещам. Старая вражда между вероучениями, так отягощавшая жизнь на родной планете, со временем почти сошла на нет.

Такое сближение последователей разных религий стало уникальным случаем. Они сохранили традиционные обряды, но при этом намного чаще смотрели на звезды в ночном небе и делали все возможное, чтобы облегчить жизнь окружающих. «Заботься о нуждающихся, – повторяли они свою мантру, – и Господь позаботится о тебе». Постепенно они пришли к мысли о том, что спасение даровано всем людям доброй воли. Для многих религия наконец стала такой, какой ее задумывали основатели и пророки. Все они находились на пути к раю, и это путешествие им нравилось.

В церквях видели отправные станции. На сохранившихся изображениях были видны любимые символы этих людей – статуи ангелов, берущих на руки детей перед странствием к небесам, другие ангелы в полете. На пути к раю.

Но вот мрачная ирония судьбы: их уничтожила космическая сущность, которой они так восхищались.

Когда мы подлетели к планете, Белль направила на нее телескопы. Мы увидели города, дороги и мосты. Просто невероятно. Без знания предыстории можно было подумать, что мы снова приближаемся к Окраине.

Еще до отлета мы знали, что Вильянуэва поддерживается в полном порядке. Вся техника продолжала работать под управлением искинов, исправно функционировавших после того, как от последнего человека остались одни воспоминания. Искины воздвигали новые дома взамен разрушенных, восстанавливали портовые сооружения, ухаживали за парками. По улицам и в воздухе двигались автоматические аппараты.

Выйдя на орбиту, мы скользнули на ночную сторону планеты. Увиденное стало настоящим потрясением, хотя мы знали, что́ нас ждет. Повсюду светились огни городов. Другие огни перемещались вдоль улиц и в небе. Более того, на планете, казалось, пульсировала жизнь. Там, где была середина ночи, движущихся огней почти не наблюдалось, а окна в домах были темными, словно их обитатели спали.

– Похоже, мы им не нужны, – сказал Алекс.

В небе парила туманная луна Вильянуэвы, по поверхности которой безмятежно ползли белые облака, – настолько большая, что систему без особого преувеличения можно было назвать двойной планетой.

Мои мрачные мысли прервала Белль.

– Входящий вызов, Чейз.

– Включи.

– «Белль-Мари», – послышался мужской голос, – добро пожаловать на Вильянуэву. – Голос звучал официально, по-деловому: мол, во второй раз повторять не стану. – Говорит Хайгейт.

Так называлась автоматическая система наблюдения на орбите. Я ожидала, что она выйдет с нами на связь, но все равно голос застал меня врасплох.

– Слушаю, Хайгейт.

– Предупреждаю: вы находитесь в опасной зоне. Настоятельно советую не делать попыток высадиться.

Задача Хайгейта заключалась лишь в том, чтобы следить за происходящим, предупреждать праздных путешественников и сообщать о любой необычной активности или неожиданных технологических успехах на планете. Интересно, подумала я, в чем состоит повод для беспокойства? Неужели машины могли послать флот вторжения, чтобы захватить Конфедерацию?

Ладно, шучу. Но некоторые настаивают, что независимым искинам доверять нельзя, особенно тем, которые предоставлены самим себе на давно забытой планете. Уже много столетий на Окраине во время предвыборных кампаний поднимается вопрос об отключении энергетических спутников.

– Мне казалось, что искин перестает функционировать через два-три столетия, – сказала я Алексу. – Как же получается, что они работают даже столько лет спустя?

Алекс пожал плечами – «понятия не имею». Подробности его не интересовали.

– Подозреваю, – сказала Белль, – что некоторые искины объединились во всепланетную сеть. Хотя на планете никого не осталось, они продолжают работать по установленным протоколам. Впрочем, возможно, они несколько эволюционировали.

Хайгейт находился на орбите с незапамятных времен. В свое время на нем сменялись команды ученых, но сейчас там остался один искин. И если нельзя доверять искинам на Вильянуэве, с чего бы доверять искину на ее орбите? Я спросила об этом Белль.

– Вопрос веры, – ответила она.

Я снова переключилась на спутник.

– Поняли тебя, Хайгейт. Спасибо за предупреждение.

– Следует ли понимать это как обязательство не высаживаться?

– Мы еще не решили.

– Если все же решите спуститься на планету, имейте в виду: никакой помощи, в случае чего, не будет. Настоятельно предлагаю вам отказаться от любых попыток такого рода. Самым разумным поступком будет немедленный отлет после того, как вы закончите наблюдения с орбиты.

– Хайгейт, в чем заключается опасность?

– На Вильянуэве существует активная механическая культура, представители которой не рады незваным гостям. Если вы войдете в атмосферу, вас воспримут как угрозу и, будьте уверены, предпримут соответствующие шаги. В этом случае за последствия будете отвечать только вы.

Когда мы представляли на Скайдеке полетный план, пришлось просмотреть презентацию, где советовалось отправиться куда-нибудь еще. Мы отказались. Тогда от нас потребовали подписать бумагу о том, что мы предупреждены и снимаем любую ответственность с космической станции, полетной администрации, правительства, вообще с кого бы то ни было.

– Хайгейт, – спросила я, – у тебя хранятся записи предупреждений? Можешь сказать, не направлялось ли предупреждение «Волнолому» в тысяча триста восемьдесят третьем году? Пилота звали Элиот Чермак.

– «Белль-Мари», данная информация не подлежит разглашению.

– Это очень важно. С Чермаком были два пассажира, один из которых, как мы полагаем, погиб здесь. Нам необходимо…

– Вы представители официальных властей? Вы полицейские?

– Да, – ответил Алекс. – Глобальное Бюро расследований, Окраина.

– Прошу представить соответствующие полномочия.

– Их должны были прислать со станции Скайдек. Ты не получал?

– Ответ отрицательный. Прошу следовать стандартной процедуре.

Мы поняли, что так ничего не добьемся. Хайгейт предупредил: мы нарушаем ряд положений, он вынужден сообщить об этом, и по возвращении мы должны ждать неприятных вопросов.

Мы смотрели на огни, которые двигались вдоль дорог, парили в небе и даже плавали в море. На всех континентах, казалось, жили люди. Светились в ночи острова. Лишь полярные шапки оставались темными. Мне стало не по себе.

– Если здесь так опасно, как они утверждают, почему бы просто не отключить их? – спросила я.

Алекс, судя по всему, был ошеломлен не меньше меня.

– И как ты собираешься это сделать, Чейз?

– Легко. Надо лишь отрубить питание.

Две солнечные батареи на геосинхронной орбите с помощью лазеров передавали энергию на спутники, которые затем пересылали ее на наземные станции. Искины Вильянуэвы перестали обслуживать станции тысячелетия назад, и эстафету подхватила Земля, а затем Альянс. По мере изменения политической ситуации ответственность передавалась другим образованиям. Сегодня этим занимается Конфедерация. Можно сказать, что это нить, связывающая человечество с самым его началом. Один из энергоспутников парил посреди дисплея. Само собой, спутники неоднократно заменяли.

– Есть этические соображения, – сказал Алекс.

– В смысле?

– Прежде всего, мы не знаем в точности, действительно ли там никого нет.

– По-моему, будет несложно выйти на связь и спросить, есть ли там кто-нибудь.

– Возможно, они не имеют доступа к радио или не знают, как его получить. И даже если людей там нет, как ты смотришь на уничтожение искинов?

– Мы постоянно этим занимаемся.

Я знала, что Белль меня слышит, но напомнила себе, что она – лишь система обработки данных, а не живое существо. Правда, иногда она казалась мне живой.

– Многие с этим не согласятся, Чейз. Если уничтожить целую планету безвредных искинов, политических проблем не оберешься.

– Угу. Только политических проблем нам и не хватает.

Мы пересекли терминатор и вновь вышли на солнечную сторону.

Белль вывела новые изображения: одни были недавними, с Хайгейта, другие – такими старыми, что все даты оказались утраченными. Большинство центров цивилизации поддерживались в прекрасном состоянии – лишь немногие стали жертвой пустынь, джунглей или лесов. Вид городов с течением времени менялся, но не в том смысле, что они разрушались. Башни делались все более широкими и угловатыми, потом становились выше и изящнее и наконец превращались, как представлялось мне, в какой-то луковицеобразный кошмар. Сами города иногда выстраивались вдоль строгих геометрических линий, а иногда с необузданной энергией расширялись во все стороны. Даже пешеходные дорожки меняли свой вид: в одну эпоху они с неумолимой прямотой пересекали центр, в другую – изящно огибали здания и естественные препятствия, в третью – стрелой пронзали все стоявшее на пути посредством туннелей и мостов. Несмотря на то что парки, дороги, улицы городов и пляжи – главным образом, пляжи – были пустынны, казалось невероятным, что цивилизация на этой планете давно перестала существовать.

– Меня не слишком радует перспектива спуска на планету, – заметила я, хотя и пообещала себе, что возражать больше не стану: собственно, это было частью нашего уговора.

– Согласен, – кивнул Алекс. – Будем осторожнее.

Эти слова прозвучали как обещание, но мы оба знали, что Алекс, скорее всего, не сумеет его сдержать. Нетрудно было представить, как Крис Робин говорит примерно то же самое Биллу Винтеру.

Алекс изучал изображения на дисплеях. Белль сосредоточилась на церквях.

– Когда спустимся на планету, думаю, тебе лучше остаться в челноке. Что бы ни случилось.

Господи, опять начинается.

– Алекс, – сказала я, – ты прекрасно знаешь, что этого не будет.

Лицо его посуровело.

– Тогда подождешь в корабле.

– А кто посадит челнок? Ты?

– Именно для этого существуют искины. Пилот мне не нужен.

– Будет нужен, если возникнут проблемы. Если начнется шторм или в тебя попадет молния – тебе конец, детка.

– Это крайне маловероятно. Мы будем садиться среди бела дня под ясным небом.

– Алекс…

– Послушай, Чейз, мы все это уже проходили. Что бы ни случилось, мне совсем не хочется, чтобы мы оба пропали без вести на этой забытой Богом планете.

Телескопы выхватили узкую, извилистую проселочную дорогу, проходившую через поля и покрытые лесом участки. По ней неспешно двигалась машина с открытым верхом. Сиденья были пусты, но я видела, как плавно поворачивается руль.

Вся планета казалась населенной призраками.

Алекс стоял рядом, глядя на ту же картинку.

– Прости, что втянул тебя в это, Чейз.

– Не проблема. Просто подожду в челноке, пока тебя будет доедать какая-нибудь гигантская летучая мышь.