Текст книги "Война Вихря"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Крим, Бодэ, вы швыряете гранаты направо и налево, как только Сэм откроет, – распорядился Булеан. – Крим, дай Бодэ две гранаты. Так. Новые обоймы. Хорошо, Сэм, ты открываешь дверь и остаешься за ней, пока не услышишь четыре взрыва или пока мы не скажем тебе выходить. Дверь должна защитить тебя. Может, благодаря неожиданности взрывы кого-то прикончат или отвлекут хоть одного колдуна от глобуса сюда, наверх, спутав настройку. Крим, Бодэ, вы вбегаете сразу, как бомбочки взрываются, и расстреливаете, кого сможете. Сомневаюсь, правда, что удастся убить кого-нибудь на площадке около глобуса. Они наверняка прикрыты щитом. Уберите хотя бы рабов и военных, а когда боеприпасы кончатся, идите в укрытие и не высовывайтесь. Понятно?

Оба кивнули. Сэм посмотрела на эту пару и покачала головой. Крим был настроен решительно и серьезно, но Бодэ относилась ко всему слишком легко.

Художница посмотрела на Булеана и спросила:

– Тот щит – барьер для нас или только для магических типов?

– Для всех внутри, пока идет стрельба или вообще есть опасность снаружи. Причем любой, кто выходит, – мертв.

– Даже Принцесса Бурь?

– Гм-м… Нет, ты права. Если Принцесса Бурь выйдет из-за щита, – она в ваших руках. Сэм, оставайся сзади и не лезь на глаза, если можешь. Если сможем разрушить щит или Принцесса Бурь выйдет, войдешь ты и пошлешь те Ветры Перемен в какое-нибудь другое место. Поняла?

Сэм кивнула не очень уверенно. Ладно, там будет видно, а сейчас ее главная задача – открыть эту чертову дверь. Она подошла к двери, глубоко вздохнула и нажала.

Дверь не открылась.

– Попробуй потянуть, дорогая, – посоветовала Итаналон. – Так ты останешься снаружи, где безопаснее.

Сэм устыдилась своей глупости, потянула дверь, открыла ее настежь и остановилась за ней в холле. Бодэ и Крим рванулись внутрь, швырнули гранаты и вернулись. Сэм прикрыла дверь и услышала четыре приглушенных взрыва. Тогда она снова широко распахнула дверь, и Бодэ с Кримом снова кинулись в зал, стреляя во все, что попадалось на глаза.

Булеан пошел первым, за ним Итаналон, за ней Йоми. Сэм, почувствовав себя внезапно более одинокой и беззащитной в холле, чем в глазу бури, вошла за ними.

Неожиданные взрывы и пулеметный огонь оказались даже эффективнее, чем они могли мечтать. Не ожидавшие сюрпризов, увлеченно наблюдавшие за страшной забавой адепты и некоторые офицеры повстанческих войск при полных регалиях лежали кругом мертвые или умирающие.

Внизу помещение, похожее на римский Колизей в миниатюре, только с крышей, не было затронуто ни взрывами гранат, ни стрельбой. Они стояли там в своих пентаграммах, пристально глядя на громадный глобус Акахлара с его срединами в виде ярко светящихся точек. Почти треть средин, от Арктики до Антарктики, почернела, огоньки погасли, как будто вычеркнутые на чьей-то карте сражений.

Сэм смотрела на все это сверху с болью и ужасом. А потом она разглядела внизу мужчину в малиновой мантии, с рогами на голове и девушку. Они хладнокровно следили за вращающимся шаром.

Рогатый Демон Снегов, самый могущественный и злой из колдунов, который в ее кошмарах являлся огромным и внушительным, сейчас показался ей едва ли выше нее самой. Крошечный человечек, которому не помогали даже рога.

Впервые она видела и магический щит, который даже сейчас защищал их. Почти прозрачный, слегка мерцающий, он к тому же двигался.

– Не знаю как, но он его крутит, – констатировала Йоми. – Что затрудняет прожигание дыры.

– Щит должен вращаться по инерции, – заметила Итаналон. – Если бы ускорить его немного, мы, вероятно, смогли бы целиться в ту же сторону, если подстроимся под число его оборотов в минуту. Что скажешь, Булеан?

– Может, нам удастся заставить его вращаться так быстро, что он прожжет дыру в полу. Придадим-ка ему ходу.

– Подождите! – Сэм почти кричала. – Посмотрите на них! Они даже не знают, что мы здесь! Дайте мне один из пулеметов, я спущусь туда и разнесу их чертовы мозги!

– Они знают, дорогая, – заверила ее Итаналон. – Они просто считают, что мы не стоим их внимания, а мы собираемся им доказать, что они ошибаются. Давайте!

Щит наращивал скорость, пока мерцание не превратилось в тоненькие полоски света, висящие в пустоте над полом. Лучи раскаленной докрасна энергии вырвались из всех троих, сходясь в одной точке, где начала образовываться черная полоска, расширяясь все больше и больше.

Трое колдунов прервали концентрацию, вышли, нырнув под черную полоску, и встали напротив троицы. На этот раз не было ни лишних слов, ни оскорблений – ничего. Сражение завязалось немедленно, заполнив Собой почти четверть зала. Крим едва успел убраться в сторону, а Сэм пошла поверху на противоположную сторону, подальше от них, пытаясь сосредоточиться. Бодэ подобралась к ней.

– Ну, Сузама, как, по-твоему, справимся мы?

– А черт его знает. По крайней мере им пришлось временно оторваться от своего глобуса. Господи, Бодэ! Ведь это значит…

В это мгновение стены Зала войны, казалось, рухнули с ревом, сбивая их с ног, так что они кубарем покатились вниз. На полпути Сэм сумела задержаться, повернулась и увидела, что ни стен, ни, вероятно, всего здания больше не существует.

Вихрь вокруг них сжимался!

Сэм сконцентрировалась и начала отталкивать его назад. "Нет! Ничего у тебя не получится, дрянь! – подумала она со злостью. – Я побила тебя однажды, побью и еще раз!"

На противоположной стороне, где происходила битва колдунов, защитники стояли спиной к глобусу, а Йоми, Итаналон и Булеан – спиной к Вихрю. Стратегия сторонников Клиттихорна не оставляла сомнений: прижать противника к Вихрю или просто удержать на месте, сжимая Вихрь, и их поглотит сила, которой они не смогут сопротивляться, которую не смогут изменить, которой не смогут не подчиниться.

Будь все проклято, это не должно случиться! "Чувствуй бурю, стань бурей, управляй чертовой бурей!" – приказала себе Сэм.

Теперь она была внутри бури, как ее сердце, но была не одна: Сэм чувствовала присутствие другой, единственной другой в этом ее владении. Она осмелилась быть там, куда даже Клиттихорн не посмел бы вторгнуться.

"На этот раз тебе не победить! – насмехалась над ней Принцесса Бурь. – В прошлый раз я была далеко от бури. Теперь ты далеко, а буря здесь, вокруг меня, и я могу раздавить твоих друзей!"

Потрясенная Сэм поняла, что они, даже Принцесса Бурь, по-прежнему думают, что здесь, на месте событий, не она, а Чарли!

Сэм взглянула туда, где сражались колдуны. По-прежнему трое на трое. Клиттихорн, оказывается, сидел в сторонке, возился с чем-то, но не вступал в бой, рассчитывая, что Вихрь прикончит его врагов. Что это у него? А, портативный компьютер! Прикидывает, мерзавец, как и что делать, пока они не смогут снова заняться разрушением мира!

"Однажды начав, он не остановится, пока не доведет дело до конца", – возникли в ее мозгу слова. Он не прекратил это, значит, теперь, бог мой, Ветры по-прежнему буйствовали, только необузданные!

Однако сначала самое главное. Она сосредоточилась на том, от чего не отвлекался ее двойник – на войне волшебников.

Йоми была в нескольких дюймах от медленно надвигающейся стены Вихря. На мгновение Сэм удивилась, почему Принцесса Бурь просто не сожмет его разом, но быстро поняла, что его можно вести только медленно, чтобы удерживать контроль и не задевать своих людей. Сначала самое главное. Принцесса Бурь была права.

Сэм протянула руку к стене бури и извлекла кусок. Он показался ей похожим на ириску, и она мысленно образовала из него кулак и пустила к другой стороне сжимающегося круга, как раз по сообщникам Клиттихорна.

Принцесса Бурь увидела его и попыталась задержать, но это было настолько неожиданно, что она лишь слегка отклонила кусок Ветра Перемен, так что он пролетел прямо через середину, где сражались психические «я» колдунов. Раздались крики, кто-то был задет, но невозможно было понять, кто или сколько.

"Черт побери! – мысленно крикнула Сэм Принцессе Бурь. – Останови это! Это безумие! Безумие! Они не убивали ни твою мать, ни твоих людей. Ты, глупая маленькая дрянь! Клиттихорн облапошил тебя, как облапошил всех других! Не можешь же ты не видеть, что он заставляет тебя уничтожать собственный народ для того, чтобы самому стать богом!"

"Заткнись, шлюха! Захватчица! Думаешь, я глупая? Я Принцесса, дочь бога и Королевы Бурь, моей матери. А ты только отражение, искаженная, уродливая тень моей собственной божественности! Я одна помазана богами и моей матерью, которая теперь Богиня над всеми нами, править Акахларом, который я переделываю, потому что мне это нравится! Что мне теперь даже Клиттихорн? Мне нужно только полностью сомкнуть Вихрь, и тогда здесь буду только я, никого другого!"

"Господи! Что за сумасшедшая дура!" – подумала Сэм. И все же что-то было в том, что она сказала. Если Клиттихорн был так гениален, как же он упустил из виду, что она уничтожит и его под конец. Мог ли он остановить ее? Если не…

Черт с этим. Где эта сумасшедшая принцесса? Вон, по-прежнему на полу, может, футах в десяти от Клиттихорна. И… кто-то еще? Кто? Кажется, битва там закончилась. Кто это, черт возьми?

Клиттихорн отвернулся от компьютера, встал и посмотрел прямо на Булеана. Зеленый колдун казался ужасно старым и истощенным, его прежде темные волосы и борода совсем побелели, но и Клиттихорн был не в лучшем виде.

– Привет, Рой, – мягко сказал Булеан. – Еще чуть-чуть, и ты бы добился своего.

– Ну, доктор Ланг, я бы не хотел, чтобы обернулось по-другому. Если уж мы должны были встретиться, – ответил человечек в малиновом. – Меня устраивает, что под конец ты оказался здесь.

Булеан посмотрел вверх на вращающийся глобус.

– Впечатляющее приспособление, Рой, но благодаря мне только четверть средин пропала. Твоих трех колдунов нет, и даже я в данную минуту не могу отличить, какая Принцесса Бурь кто.

Клиттихорн фыркнул.

– Ты слаб, доктор Ланг, слишком много энергии ушло из тебя. Все, чего ты добился, это убийства около ста миллионов людей вместо их превращения во что-нибудь другое. Я не хотел убивать их, но ты вынудил меня. Я расправлюсь с жалкой развалиной, в которую ты превратился, затем достигну Первого Ранга и привнесу логику и порядок в этот хаос, как приказывает моя судьба.

– Что ты имеешь в виду, говоря про убийство?

– Видишь те красные точки, там, на глобусе? Каждая обозначает бомбу, причем научно разработаны ее размещение, география и количество килотонн для полного искоренения всякой жизни в пределах каждой из средин. Таймеры были запущены в тот момент, когда мы привели в действие всю систему. Только те бомбы, которые нам удалось накрыть более милосердным способом – Ветрами Перемен, – были изменены вместе с землей и людьми и больше не существуют. Остальные – они начнут взрываться теперь. Сигнал дан, был дан в момент, когда я вынужден был остановить продвижение Ветра. Ты не поверишь, как долго я планировал это, предусматривая каждую случайность, даже эту. Мне все равно, которая из девок кто. Любая подойдет. Булеан побледнел.

– Рой, ты сошел с ума? Это я обесчестил тебя. Я признаю это. Возможно, через несколько минут я расплачусь сполна. Не думаю, что я это заслужил, но по крайней мере я могу понять, что ты считаешь это справедливым. Но ты говоришь о геноциде, Рой! Бог мой, ты обесчестил бы своих собственных родителей? Взгляни на себя, Рой! Я вижу лицо красных кхмеров, убивающих, вырезающих собственный народ. Как можешь ты уподобляться им, Рой? Как можешь ты помогать тем, кто убил твою семью и так надолго поработил тебя, одержать окончательную победу?

– Жалкое морализирование, – огрызнулся Клиттихорн. – Человека, которого ты знал, больше нет! Я занял его место! Я в человеческом облике стал воплощением Шивы, Разрушителя Вселенных! То, что сделано здесь, – ничто по сравнению с тем, что я сделаю просто ради забавы! А девчонка, неужели ты не узнаешь в ней по ее власти над такой энергией Деру, богиню смерти? А в твоей девчонке ее другой аспект, Кали? Скоро мы соединимся, мы двое, в Пляске, Возвещающей Конец Мира, и отвратим наш земной вид, выполнив наш долг, и получим снова наше законное место по левую руку Извары Брахмана, чтобы быть свидетелями вневременного пересоздания мира! Ты видишь все лишь слепыми глазами и высокомерным невежеством уроженца запада! Ты, кто так осквернил и развратил бедных камбоджийцев, что я должен был послать детищ тьмы уничтожить их, чтобы очистить от запада и его зла! Идем! Совершим нашу маленькую пляску, развратитель душ, чтобы я мог продолжить и совершить свою!

"Бог мой! Он совершенно спятил!" – единственное, что успел подумать Булеан, прежде чем яростная атака зверской, сплошной силы обрушилась на него, и завязалось сражение. Сразу стало ясно, что это сражение он должен проиграть. Он столкнулся с фанатизмом и безумием в сочетании с блеском и силой, а сам защищался слабо, чувство вины не оставляло его. "Нет! Избавься от чувства вины! Не думай о Рое Ломпонге! Думай о тех бомбах, о тех миллионах людей!.."

Принцесса Бурь еще немного сжала кольцо. Клиттихорн вел битву, а остальные ее не интересовали: они были слабыми и находились от нее достаточно далеко. Ее сражение не с ними, а с захватчицей, которая была далеко, но сражалась довольно сильно. Внезапно появился кто-то, совсем близко, прямо напротив нее. На мгновение она отключилась от Вихря и взглянула…

Это было, как взгляд в зеркало, она даже испугалась.

– Так, значит, приманочка, тебя посылают попугать меня, – пробормотала Принцесса Бурь сквозь стиснутые зубы. – Ты так ничтожна, что я почти сочувствую тебе.

Сэм мрачно усмехнулась и начала медленно приближаться к ней. Их взгляды встретились, и было что-то в глазах Сэм, что внезапно вызвало сомнение, даже страх у Принцессы Бурь. Она шагнула назад, а Сэм продолжала наступать, не обращая внимания на Вихрь, бушевавший вокруг них.

– Матерь, защити меня! – пробормотала Принцесса Бурь. – Ты не приманка! Ты…

Назад, вокруг огромного вращающегося глобуса: Сэм наступала, а Принцесса Бурь отходила. Они сделали четверть круга, и Принцесса Бурь обнаружила, что за ее спиной битва волшебников. Она остановилась. Выход был только через бурю. Но что лежит теперь по ту ее сторону? Здания, конечно, нет, и, вероятно, нет и гор. Холод, конечно, но что еще? Пропасть в сто футов глубиной? Ледник? Какой-нибудь невообразимый ужас?

Сэм знала теперь, что ей нужно делать.

– Мы должны соприкоснуться, сестра. Ты знаешь, что сделает прикосновение? Оно уничтожит нас. Мы перестанем существовать, и, может, этот мир, да и многие другие станут лучше. Я больше не боюсь, потому что это будет что-то значить. Ничто из того, что я делала раньше или надеялась когда-нибудь сделать, на самом деле ничего не значило. – Она шагнула вперед, и Принцесса Бурь в растерянности оглянулась в поисках выхода.

Вдруг что-то, как змея, обвилось вокруг шеи Принцессы Бури. Оно затянулось не настолько сильно, чтобы задушить ее, но удержало девушку, а потом подтянуло к странно знакомой фигуре за ее спиной.

Все произошло так неожиданно, что Сэм испугалась и остановилась в нескольких футах от принцессы. Потом всмотрелась, недоумевая.

– Бодэ! Какого черта?..

Бодэ ослабила хлыст на шее растерянной девушки, но держала так, что голова Принцессы Бурь откинулась и рот открылся. Бодэ вылила ей в рот содержимое маленькой бутылочки. Принцесса непроизвольно глотнула, вскрикнула и опустилась без сознания на пол. Бодэ нагнулась, подняла ее и улыбнулась Сэм.

– Не беспокойся о ней. Она больше никому и никогда не причинит вреда. Позволь мне пройти, а сама иди выручай Булеана. Думаю, он безнадежно проигрывает. Не забудь только, когда это будет сделано, оставить мне выход отсюда!

Сэм отступила и дала Бодэ пройти к дальней стороне глобуса, ни о чем не спрашивая.

Она оказалась за спиной Клиттихорна, понимая, что он знает о ее присутствии. Он побеждал. Магическое поле зрения было морем малинового со слабыми остатками зеленого свечения, которое сжималось все больше и больше.

– Скоро он будет меньше, чем я, – услышала Сэм совсем рядом голос развлекающегося Кромила.

Она повернулась, взбешенная, и пучок Ветра Перемен ударил из Вихря, подобно хлысту Бодэ. Кромил вскрикнул и исчез в буре. Был ли он мертв, или просто изгнан назад в его странную вселенную – этого она не знала.

Сэм снова повернулась и повела ближайшую сторону стены Вихря внутрь, так что та касалась ее, но не причиняя ей вреда, поглощала ярко сиявшую малиновую массу.

Клиттихорн, в дюйме от победы, казалось, почувствовал это и резко повернулся.

– Нет! Еще нет! – закричал он, и стена Вихря накрыла его. Сэм подержала ее немного на том месте, где он был, затем отвела назад, чтобы посмотреть, не зацепила ли она еще кого-нибудь. Там, где стоял Клиттихорн, была теперь масса сплошного льда. Розового льда. Прямо за ним сохранился маленький кусочек арены битвы, и там лежала зеленая мантия, как старая тряпичная кукла.

Сэм бросилась к Булеану, не обращая внимания на холод, скользя по льду, и наклонилась над ним. Он был похож на тот ходячий скелет, с которым расправился снаружи. Но она видела по крошечному зеленому пятну, светящемуся внутри него, что он еще жив, хотя умирал и знал это. Увидев ее или как-то почувствовав, что она рядом, он попытался заговорить.

– А-бомбы, – задыхаясь, произнес он, голос звучал как будто из могилы. – Он поместил А-бомбы во все средины, которые не успел изменить!

Она посмотрела вверх на глобус, по-прежнему вращавшийся вокруг своей воображаемой оси.

– Есть какой-нибудь способ избавиться от них? Здесь по-прежнему много энергии Ветра Перемен.

– Не сфокусировано, – выговорил он. – Нужны остальные. Нет выхода. Йоми… ушла. Итаналон… ушла. Теперь я сам ухожу. Миллионы умрут… Ужасная ядерная пустыня… Он думал… он… уже… бог.

– О мой бог! – выдохнула она, а затем что-то щелкнуло внутри нее. – Нет, черт возьми! Не смей умирать сейчас! Соединись со мной! Соединись со мной в Ветре!

Она крепко прижалась к Булеану и позволила Ветру омыть их, не отводя его силу.

– Присоединись к Ветру, – мягко сказала она Булеану. – Соединись со мной и присоединись к нему. Слейся со мной и с Ветром! – И она поцеловала его череп, подняла хрупкое тело и крепко обняла.

Она держала его жалкую оболочку в страстном объятии, хотя почему-то знала, что страсть не была необходима, и позволила Ветру захватить их обоих и поглотить в Вихре. Она чувствовала, что одежда растворяется, что самые их тела, кажется, плавятся и сливаются в новые формы, и она чувствовала, что он понимает и принимает ее, и она принимала его, и они слились друг с другом и с Ветром.

Ее ум и его ум взорвались и соединились, создавая нечто новое, нечто уникальное, нечто великое, но это могла создать только ее половина. Все было так ясно ей теперь! Все!

Не Клиттихорну с его жалкой сумасшедшей мечтой было претендовать на божественность, но ей, Принцессе Бурь, которая одна была Создателем Того, Что Есть. Именно женщина давала начало, даже богам.

Сэм нашла разгадку. Хаос создавал богов и богинь подобно снежинкам: непохожими, уникальными, и защитниками и правителями своих миров. Но даже это было случайным процессом. Пятьдесят миллионов обезьян в бесконечности могли создать не пьесы Шекспира, а систему, по которой Шекспир и его работы могли быть созданы. Но не каждая снежинка была совершенной, и не каждая рукопись Шекспира тоже. В некоторых мирах, возможно, элементы противоположности, что создавали бога, не соединялись. Существо, способное вызывать Ветры, должно было слиться с тем, кто был способен управлять ими, и двое должны были объединиться с Ветром и стать чем-то более новым и великим, чем любой из трех.

Это должен был быть сплав противоположностей: интеллектуального с эмоциональным, мужского с женским, старого с молодым, и еще несчетное множество переменных и элементов должны были слиться.

Акахлар был создан тем первым взрывом, но он был огромным пустым пространством, на которое упали другие вселенные, близкие к нему, повинуясь притяжению центра мироздания.

Те, кто стали хозяевами Акахлара, пришли из миров, где боги были созданы умами людей, а не структурами Хаоса. Свирепые, жестокие люди, нетерпимые и неуправляемые. В них элементов, необходимых для создания богов, поистине не существовало, хотя они жаждали иметь бога, и вылилась эта жажда в наследственную тоску.

Но отдельные элементы даже порознь поддерживали неосознанное регулирование, сохраняя стабильность и не подпуская худшие из Ветров. Только когда эти элементы умирали или бывали устранены прежде, чем структуры Хаоса заставляли бы еще один элемент родиться где-нибудь в их мире, Ветры получали возможность свободно царствовать, и тогда появлялись те элементы, что могли дать миру Александра и Цезаря, Наполеона или Гитлера, Будду, Иисуса или Ганди.

Только здесь, в Акахларе, где магия действовала и принималась как должное, возникла линия женщин, которые выбирали супругов только для того, чтобы произвести на свет еще одну версию себя. Эти женщины были способны использовать силы Ветров. Никто из них не понимал ни своего собственного места, ни смысла вещей, и они полагали себя богинями, хотя были лишь элементом божества.

Она посмотрела вниз, на руины крепости Клиттихорна, и увидела, что там кто-то есть. Она узнала их и протянула к ним свою призрачную руку, создав дорогу и ледовый мост через развалины. Она хотела бы сделать больше, но почувствовала острую, мучительную тревогу. Те, кто уцелел, выберутся. Она вернется к ним позже.

Со скоростью света Она помчалась к источнику тревоги. Ужасный взрыв сотрясал грохотом воздух, опаляющий огонь рвался наружу, взрывная волна уничтожала все вокруг. Она потушила взрыв, вытянула его вверх, не давая ему больше причинять вред, но в этот момент раздался второй.

Она заморозила его, когда чудовищный гриб только поднялся в воздух, а затем пошла от средины к средине, привлекая Ветры, чтобы превратить остальные бомбы в ненужный хлам. Только потом Она вернулась к месту первого взрыва и обнаружила, что и Ее сила имеет предела: вселенная была огромна, а Она была лишь богиней Акахлара.

Первая средина, в которой прогремел страшный взрыв, превратилась в голую пустыню, где были разбросаны жалкие обугленные останки того, что некогда было великим королевством. Она не могла повернуть время вспять, и слишком многое здесь погибло. Лучшее, что теперь можно было сделать, – это унести радиоактивную пыль в преисподни между внешними слоями. А мертвая средина станет когда-нибудь местом паломничества, зловещим напоминанием миллионам, уцелевшим благодаря храбрости немногих, о том, что действительно может сделать великая сила и какой ценой приходится платить за попытку не замечать зла.

Ибо они могли остановить это, могущественные акхарские колдуны, но они предпочли верить тому, во что хотели верить, и пойти на компромисс со злом, поддаться злу, сделать вид, что не видят зла, пока не стало слишком поздно.

Она потянулась вниз, к ним, сидевшим, как всегда, в своих башнях, и коснулась их легким ветерком, которым они не могли управлять, которому были подвластны. Теперь, потеряв силу, они были просто жалкими стариками, испуганными и очень обыкновенными, какими они всегда были.

Щиты упали. Их никогда больше не будет. Она знала, что это вызовет много смертей и страданий, что акхарцы и самые воинственные из колонийцев будут долго обретать мир, но они придут в конце концов к соглашению, ибо они нужны друг другу. Акхарцы, отвергающие такой союз, умрут или будут свергнуты.

Она плакала о тех, кто умрет, и о тех, кто никогда ничему не научится, а больше всего – о невинных, что окажутся между теми и другими, но это трудное решение было принято ее другой половиной.

Если бы у Нее было время узнать свою силу и Ее пределы, изучить, что и как лучше сделать, можно было бы заранее позаботиться о невинных. Она не была так уж наивна и не ждала, что система, которую Она хотела видеть в Акахларе, разовьется сама собой. Что-то нужно будет сделать, чтобы повести их по правильному пути.

Но должно быть хотя бы одно место сияющего здравомыслия в Акахларе. Священный город в средине, возможно, чтобы там можно было обучать тех – и акхарцев и туземцев, – кто потом станет учить других новому устройству жизни. Это должен быть город, избавленный от войн, революций и варварства.

Масалур! На экваторе, вблизи величайших королевств. Масалур, который познал ужасы войны и атаку Ветров и который имел уникальное население, сохранившее интеллект при измененном облике – соединительное звено между «превращенцами» и "нормальными", между повстанцами и акхарцами, между мужчинами и женщинами.

Измененная Ветром Перемен средина с ее многочисленным и странным населением, окруженная кольцом акхарцев, будет священным местом. В этой средине не будут действовать ни оружие, ни заклинания, а все решения будут выноситься непосредственно Ею, пока не разовьется новая форма многорасового правительства.

Этой ответственности Ее женская половина боялась и не хотела, зато Ее мужская половина хотела больше всего. Что ж, если Она не могла изгнать все ужасы мира и изменить самые темные стороны человеческой души, то по крайней мере Она могла обеспечить правосудие.

А пока у Нее было еще одно дело, одно последнее обязательство, одна последняя частичка домашнего хозяйства, прежде чем Она удалится надзирать за осуществлением грандиозного замысла. Она знала, что больше уже не сможет позволить себе никаких личных привязанностей, что великое Добро будет для Нее на первом плане.

Звук, похожий на позвякивание колокольчиков на легком ветерке, разбудил Чарли. Она села в постели, хмурясь, ибо было совершенно темно, вокруг все спали, видно, она одна слышала это.

Она было подумала, что это просто ребенок. Теперь до его рождения оставались, вероятно, считанные дни, она радовалась, что наступит облегчение. Она не очень хорошо спала эти прошедшие две недели.

Что-то возникло перед ее кроватью из темноты: мерцающая масса и две странные фигуры, полупрозрачные, точно наложенные на бурлящую массу облаков. Видение, казалось, не имело смысла: меньшая фигура, наложенная на большую, тем не менее казалась важнее. Маленькая, но все более и более узнаваемая женская фигурка поверх большой, более внушительной, отцовской.

– Мы должны были вернуться, еще хотя бы раз, – сказала женская фигура.

Чарли нахмурилась, не понимая, сон это или нет. Остальные, по-видимому, ничего не слышали, никто не проснулся.

– Сэм? – спросила она нерешительно. – Это ты?

– И да, и нет, – ответила фигура. – Когда-то я была Сэм, а он был Булеаном, но с каждым мгновением становится все труднее отличить одного от другого. Наше время не ждет, и полное слияние моих трех частей идет так быстро, что я сама едва успеваю следить за ним. Это последний раз, когда я могу с тобой говорить.

– Сэм, что случилось с тобой? Там, на севере?..

– Я не могу объяснить. Вы все увидите в грядущие дни и годы. Пока достаточно сказать, что Клиттихорн мертв, и хотя, вполне возможно, будут появляться другие, подобные ему, в грядущих веках, никто и никогда не будет уже так опасен, как был он. Остальные скоро возвратятся сюда, они расскажут тебе то, что может рассказать человек, о том, что случилось. Этот мой последний приход – ради меня одной, ради того, что было раньше.

Образы внезапно расплылись, и фигура сделала усилие, чтобы вернуться.

– Времени даже меньше, чем я думала, – сказала фигура Сэм. – Мы должны идти.

– Идти? Идти куда? Сэм, где ты? Что случилось с тобой? Я увижу тебя снова? – произнесла вслух Чарли. Про себя она подумала: "И где ты набралась таких слов?"

– Я не могу объяснить, да это и не имеет никакого значения. Ты всегда была смышленой, ты сумеешь разгадать кое-что. Остальному ты просто не поверишь. Это не важно. Только ложные боги зависят от веры. Это не твоя забота. Я пришла сюда просто, чтобы увидеть тебя в этот последний раз и сообщить тебе кое-что о тебе самой.

– Что? О чем ты это, Сэм?

– Ребенок больше не Принцесса Бурь, просто прелестная малышка, которой будет нужна любовь. Принцесс Бурь больше не будет вообще, они не нужны. Люби дочку, Чарли. Думай о ней, как о своей собственной.

– Э… да, хорошо, Сэм. Но…

– Ты много можешь, Чарли, только ты все время разбрасывалась или попусту тратила силы. Теперь ты можешь попробовать еще раз. Скажи, ты хотела бы вернуться домой, прямо сейчас? Родить ребенка в настоящей больнице, жить в мире, в котором ты выросла?

Чарли давно думала об этом сама, но никак не ожидала такого вопроса.

– Нет, Сэм. Не думаю, что могла бы просто продолжить то, на чем остановилась. После всего, что было здесь, я стала другой.

– Тогда оставайся в Масалуре, Чарли. Здесь не будет больше войны, не будет больше рабства. Положись на меня. В остальном Акахларе войны будут бушевать еще много лет, но не здесь. И здесь, как создание Булеана Великого, как замена Сэм, ты будешь иметь положение, власть и престиж. Ты не будешь одинока. То богатство, какое вам нужно, вы найдете. Что ты сделаешь со своей жизнью, как ты ее проживешь, – это твое дело. Но отныне никто не будет ничего навязывать тебе. Прощай, Чарли. Вспоминай нас нежно. И если дочь когда-нибудь спросит о Сэм Бьюэлл – солги.

– Сэм, ты должна знать… Кромил сказал мне. Весь тот ад, что мы пережили, все то дерьмо, через которое нас протащили, – это было намеренно, Сэм! Нас использовали!

– Мы знаем, Чарли. Мы гораздо лучше понимаем все, чем Кромил. Чарли, просто, ну, не будь большим ребенком. Люби свою жизнь и наслаждайся ею. Ради нас и ради нашей дочери. Не оставайся слепой – теперь ты можешь видеть. Прощай, Чарли. Мы не просили этого, не хотели этого, но мы и не могли уклониться от этого. Живи жизнью, подобной той, о которой все еще мечтает Сэм, и знай: странно, но она завидует тебе.

Видение снова замерцало, на этот раз сильнее, казалось, белый дымный фон поглотил их.

– Сэм! Подожди!

Но видение исчезло, кануло в темноту.

– Черт побери, Сэм! – проворчала Чарли. – Я все еще толстая!