Текст книги "Восстание на золотых приисках"

Автор книги: Джек Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Дик решил вести себя как ни в чём не бывало и вытащил истолчённые и поджаренные коренья, которые жена Джима подарила ему на прощание. Нед снова замолчал и сидел, поглаживая длинную изжелта-седую бороду. Теперь он был совсем кроткий, помог Дику приготовить ужин, потом вытащил из своего мешка несколько сухарей и начал медленно их жевать.

Стемнело, и Дик улёгся спать. Он видел, что Нед долго стоял на камне, обратившись лицом к западу и преклонив колени, и это зрелище успокоило его. Измученный сложным и непонятным разговором с Недом, он уснул.

Глава 25. Сумасшедший

На рассвете Дик проснулся от неприятного ощущения, будто его сверлит чей-то враждебный взгляд. Подобное ощущение бывало у него и прежде, и оно всегда оказывалось неоправданным, но, окончательно проснувшись Дик с удивлением обнаружил, что на этот раз он не ошибся. Перед ним сидел Нед с револьвером в руке и смотрел на него недобрым взглядом. Дик сразу же сунул руку за своим револьвером.

– Ты не найдёшь его, предатель, – с отрывистым, безумным смешком сказал Нед. – Я его отобрал у тебя. Как ты думаешь, чего я дожидался? Я дожидался той минуты, когда в свой черёд обворую тебя и стащу твой револьвер. Кража за кражу.

– Но почему? – воскликнул Дик. – Я же не сделал вам ничего плохого.

– Неважно, что ты не сделал, – ответил Нед, хитро кивая головой. – Важно, что ты замышлял.

– Я ничего не замышлял. Я только хотел добраться до города.

– Ложь тебе не поможет, – сказал Нед, поднимая револьвер. – Меня никто не проведёт. Слюна ангелов пролилась мне в глаза, и теперь ложь не ослепляет меня, как темнота не ослепляет зеленоглазой кошки. Я получил этот дар в награду за свои страдания, – злобно добавил он. – Разрази меня гром, я сам не понимаю, почему не пристрелил тебя, пока ты спал.

– Я впервые увидел вас только вчера…

– Да, но видели другие.

– Я никогда не слышал вашего имени…

– Мне безразлично, как меня называют. Я и тебе не сказал моего настоящего имени. Никто не знает моего настоящего имени. Меня назвали Недом, чтобы отогнать дьявола. Но на этом свете ещё никто ни разу не произносил моего настоящего имени. Ты не понимаешь, о чём ты спрашиваешь. А может быть, и понимаешь. Может быть, это всё – козни дьявола. Только имей в виду, таким путём ты от меня ничего не добьёшься. Никаким путём не добьёшься. Ты для меня открыт, как для пули, которая сейчас впустит дневной свет в твою тьму.

Дик отчаялся что-нибудь объяснить. Ему больше нечего было сказать. Он сидел, опёршись подбородком о поднятые колени, стараясь не встретиться глазами с сумасшедшим, чтобы не рассердить его и не вызвать нового взрыва упрёков и обвинений.

– Сейчас ты увидишь, как много я знаю, – твёрдо и очень медленно произнёс Нед. – Страх божий овладеет твоей жалкой душонкой. Посмотри мне в глаза и попробуй сказать, что ты не знаешь Томми Китайца.

От неожиданности Дик вздрогнул и уставился на старика. Нед хихикнул и радостно замотал головой.

– А, попался на удочку! Посмей же сказать, что ты его не знаешь.

– Нет, я знаю его, – ответил Дик. Он не мог понять, был Томми другом или врагом Неда. Но, сообразив, что старик, видимо, связывает его, Дика, с бандой Томми, решил говорить правду. – Он мой враг. После всего, что он сделал со мной, он, конечно, мой враг.

Старый Нед рассмеялся хриплым, каркающим смехом.

– Вот это здорово! Думаешь таким образом окрутить меня? Будь ты и вправду его врагом, я бы встретил тебя барабанным боем. Нет, так легко меня не надуешь. Что ж ты вчера не сказал: «Слушай, Нед, я пришёл сюда, чтобы вместе с тобой выследить его, я враг этого негодяя, и мы сотрём его с лица земли». Но ты не сказал этого. Ты втёрся ко мне с разными баснями про какого-то чернокожего. А вот сейчас, когда тебя вывели на чистую воду, ты стал притворяться, будто держишь мою сторону.

– Да откуда мне было знать, что вы знаете Томми? Я бы всё рассказал, если бы мне пришло в голову…

– Если бы тебе пришло это в голову, я бы сразу догадался. Но ты всё скрыл, думал, сможешь провести меня. А теперь видишь, что дело не пойдёт. Я-то тебя знаю.

– Кто же я, по-вашему? – крикнул Дик, у которого раздражение пересилило ерах.

– Ты – его шпион, – прошептал Нед. – Его шпион. Он послал тебя, чтобы ты завлёк и погубил меня, как дьявол, который с рёвом рыщет среди племён и народов и пожирает сердца грешников. Он стал бояться. Он причинил мне зло, много зла. Слишком много зла, чтобы жить на свете. Но я всё предусмотрел. Имя его отмечено, и он уже всё равно что покойник. Как он, верно, сейчас дрожит и трясётся, каким холодным потом обливается его подлая душонка!

– Я готов сделать что угодно, – сказал Дик, – чтобы помочь вам и доказать, как я ненавижу этого злодея. Не знаю, из-за чего у вас с ним вражда, но я стану на вашу сторону, потому что он не может быть правым. Но сперва дайте мне возможность доказать.

– Ты станешь на мою сторону? Клянёшься в этом?

– Клянусь! Только дайте мне возможность доказать это!

Дик говорил искренно. Он не видел другого способа успокоить сумасшедшего и к тому же готов был помочь кому угодно в борьбе против Томми и его банды. Какая нелепость, что именно его обвиняют в дружбе с Томми, хотя вряд ли у кого-нибудь столько причин для нелюбви к этому человеку!

– Ладно, – сказал Нед. – Дам тебе такую возможность. Ты хочешь помочь мне?

– Конечно, хочу.

– Ну что ж! Проведи меня к нему, и тогда я тебе поверю.

Дик помолчал. Видно, справиться с навязчивой идеей старика было невозможно.

– Я не знаю, где он сейчас.

– Вот-вот, ты уже идёшь на попятный. Я же говорю, что ты лжёшь! – Он поднял револьвер. – Нет, от тебя мне не будет никакого проку, никакого проку…

– Подождите! – в отчаянии воскликнул Дик. – Я проведу вас к нему!

Другого выхода у него не было. Если он согласится быть проводником старика, – может быть, ему удастся удрать по дороге.

– Где же он сейчас? – спросил Нед с торжеством в голосе.

– Где-то в зарослях. В двух днях ходьбы отсюда.

Старик задумался.

– В двух днях ходьбы. Что ж, на этот раз ты, может, и не врёшь. Ты проведёшь меня к нему, и я прощу тебя и дам драгоценностей, и женю на своей дочке, на американской принцессе. Но не надейся, что тебе удастся ночью улизнуть. Я никогда не сплю. У меня отобрали сон. Зачем он мне, раз я безгрешен и на мне не лежит проклятие Адама?

– Но ведь вы едите и пьёте, – сказал Дик и тут же мысленно выбранил себя за то, что стал противоречить старику.

Но Нед не рассердился.

– Верно. Но не потому, что мне это нужно, – сказал он, хитро усмехаясь, – а для отвода глаз. Те, кто следят за мной, не должны пронюхать, кто я такой. Ну, а теперь вставай и веди меня к тому подлецу, который причинил мне зло.

Когда Дик встал, Нед, не переставая целиться в него, взял полосу сыромятной кожи с петлёй на конце и накинул её на мальчика.

– А ну, опусти её пониже.

Дик покорно продел в петлю плечо, и старый Нед плотно притянул его руки к бокам.

– Сперва мне надо что-нибудь поесть, – сказал Дик, стараясь выиграть время. Да он и в самом деле был голоден. – Я ведь не так устроен, как вы. Если вы меня не накормите, я не смогу вести вас.

– Верно. Ты устроен не так, как я, – согласился Нед. – Ты понемногу начинаешь говорить правду.

Он положил на камень несколько сухарей и позволил Дику подойти к ним и позавтракать. Есть было очень неудобно. Локти Дика были туго притянуты к рёбрам, и ему приходилось сгибаться чуть ли не вдвое, а Нед смотрел на него и хихикал со злобной радостью.

– Ну, теперь идём, – сказал он под конец. – Веди меня самым коротким путём. Своих верных слуг я вознаграждаю щедрой рукой. А каково приходится моим врагам, ты увидишь собственными глазами.

Глава 26. И ещё раз Томми

К полудню Дик почувствовал, что силы его иссякли. Старый Нед погонял его кожаным ремнём, словно он был лошадью, и утверждал, что Дик должен знать кратчайший путь к убежищу бандитов.

– Они должны быть где-то поблизости, – рычал он. – Я шёл по следам Томми, заруби это у себя на носу… Ты ведёшь меня правильно, – мне говорили, что он пошёл в этом направлении. Какие там два дня! Если идти добрым шагом, то можно добраться туда и к заходу солнца. – Он снова стегнул Дика. – Поторапливайся! Ага, ты не думал, что я такой ходок!

Один раз Дик заметил туземца, прятавшегося за деревьями, и попытался помахать ему рукой и позвать, в надежде, что это один из соплеменников Джима. Но старый Нед, не видевший туземца, стал осыпать мальчика ударами, грозить и браниться. Несмотря на свой возраст, он не проявлял никаких признаков усталости. Его глаза горели мрачным огнём.

Наконец Дик решил, что он должен сделать попытку убежать, даже если это будет стоить ему жизни. Всё равно такая ходьба убьёт его, тем более что у него нет надежды найти бандитов, хотя из бормотания старого Неда он понял, что они должны быть где-то поблизости. Впрочем, думал он, может быть, и это утверждение – просто бред безумного.

Они остановились на краю небольшого оврага, и Нед уже собирался снова хлестнуть Дика. Дик быстро огляделся. Нужно было прыгнуть с десятифутовой высоты на дно сухого песчаного оврага, потом пробежать ярдов пятьдесят до излучины речки.

– Дайте мне попить, иначе я не смогу идти, – задыхаясь, произнёс Дик.

– Так и быть, – презрительно отозвался Нед. – Ты смертный и не похож на меня. Пока ты спал, мне была ниспослана манна. Сороки принесли мне её в своих клювах. На, пей.

Он отвязал флягу и, отвинтив крышку, протянул Дику. Тот поднёс флягу к губам и сделал большой глоток.

– Довольно, – сказал Нед. – Давай её мне.

Одним движением Дик отнял флягу от губ, бросил её Неду в лицо и высвободился из петли. В следующую секунду он спрыгнул с обрыва. Когда он коснулся земли, ноги у него подкосились. Но он тут же вскочил и помчался что было сил вдоль берега реки к излучине, ободрённый глотком воды и надеждой на освобождение. Прыгая, он краем глаза успел заметить, что Нед пошатнулся и упал в колючий кустарник. Должно быть, старик не сразу отцепился от колючек, потому что Дик уже обогнул излучину, когда раздался звук выстрела, сделанного в приступе слепой ярости, поскольку мальчик уже скрылся из виду.

Не останавливаясь, Дик добежал до поперечного оврага, промчался по нему ещё с четверть мили, а затем вскарабкался на откос.

Там он немного отдохнул, не переставая настороженно оглядывать овраги. Он не видел никаких признаков погони, но мешкать всё-таки не осмеливался. Из отдельных замечаний Неда он понял, что старик хорошо знает заросли, а как метко тот стреляет, – убедился воочию. В виде предостережения Дику, Нед однажды подстрелил попугая на верхушке перечного дерева.

И вот Дик опять стал пробираться по зарослям на запад, сбегая с откосов и с трудом взбираясь на склоны. Но он был свободен, свободен!..

Поднявшись на холм, он увидел внизу приветливую лощину. Обилие зелени говорило о присутствии воды, и у Дика от жажды вновь запершило в горле. Шумно прокладывая себе дорогу через кустарники, он сбежал вниз и очутился на небольшой полянке. С осенённого папоротниками камня струился родник, образуя внизу пруд с белым, усеянным голышами дном, а на травянистом холмике возле пруда сидело около десятка людей. Их лошади были привязаны в стороне, там, где к лощине вплотную подходил ещё один овражек. Добротный каменный очаг и постели, разложенные в неглубокой пещере у ручья, говорили о том, что незнакомцы обосновались здесь довольно давно.

Позабыв обо всём на свете при виде людей и прохладной, журчащей воды, исполненный восторга, Дик с громким криком бросился вперёд. Но, ещё не успев добежать, он почувствовал, как сердце у него сжалось от предчувствия беды, и понял, что перед ним – враги.

Отступить он уже не мог. Хотя на него было направлено с полдесятка револьверов, особого страха Дик не испытал. Ему смертельно хотелось пить, сделать хотя бы один глоток воды, да и к тому же эти люди, как ни зачерствели их сердца, были в здравом рассудке!

– Я хочу пить! – крикнул на бегу Дик.

Люди безмолвно расступились и пропустили его. Спотыкаясь, он добежал до пруда, стал на четвереньки и погрузил пылающее лицо в прохладную воду. Потом начал пить.

Все по-прежнему молчали. Почувствовав, что его усталая голова проясняется, Дик приподнялся и увидел Томми Китайца, который стоял в нескольких шагах и целился в него.

– Вот ты и пришёл, – сказал Томми с неумолимой улыбкой. – Томми стоит свистнуть – и ты бежишь, как собака.

– Я был в лагере повстанцев, а потом заблудился.

– Старая история, – отмахнулся Томми. – Мы с тобой уже раньше встречались. Что ты можешь мне сказать?

– Вы же не сердитесь на меня за то, что я убежал, когда вы собирались меня мучить?

– Мы не сердимся. Но мы помним. На этот раз мы будем осмотрительней.

– Ещё бы! – сказал, подходя к ним, огромный швед. – Именно так!

Он хотел стукнуть Дика, но Томми оттолкнул его.

– Погоди. Да и побоев с него мало.

Он повернулся к Дику и сузил глаза. Остальные молча сомкнули круг. Дик слышал, как мирно пощипывали траву лошади. Мысли его разбегались. Невозможно было поверить, что под эти мирные звуки – журчание ручья, похрустывание травы, в зубах у лошадей, шелест листвы – может случиться что-нибудь дурное.

– Ну как, теперь ты одумаешься? Второй раз убежать не просто.

– Если вы опять меня спрашиваете о золоте старика Макфая, то я могу только повторить, что ничего не знаю, – ответил Дик, с трудом сосредоточивая внимание на свирепых лицах, обращённых к нему. – Я бы не скрыл, если бы знал. Золото дешевле жизни.

– Золото и есть жизнь, – заметил Томми. – Только золото и нужно человеку. Поэтому оно – жизнь. Так, мальчики?

Сообщники Томми насмешливыми возгласами выразили своё согласие.

– Ещё бы! Именно так! – сказал швед, с кровожадной ухмылкой утирая обеими руками рот, где недоставало передних зубов. – Отдаю свою голову за монету. Чью угодно голову. За два пенса.

– А ты, часом, не за вознаграждением пришёл? – спросил один из бандитов.

– За каким вознаграждением?

Громко смеясь, бандит указал на правительственное объявление, которое они для издёвки прикрепили к большому камню. Дик прочёл несколько напечатанных крупным шрифтом параграфов: «500 долларов за поимку… Живого или мёртвого… Бродягу, известного под именем Томми Китаец, и его сообщников… Золото из Банка в…»

– Расскажи нам про Макфая, и мы отпустим тебя, – сказал Томми Дику.

– Я ничего о нём не знаю. Найди я золотой клад, разве я стоял бы здесь перед вами в таком виде? – ответил Дик, стараясь придумать доводы поубедительнее.

– Но там было золото, а теперь его нет. И ты знал, что оно было.

– Вам же известно, сколько жуликов живёт на приисках. Наверно, кто-то раскопал его в пожарище до вас.

– Ну что ж, парень, – сказал Томми, немного подумав. – Так ты говоришь, что не знаешь?

– Не знаю.

– А если это правда, то скажи, – какая нам от тебя польза?

– Никакой пользы, – согласился Дик. – Но это ещё не причина, чтобы вам что-нибудь сделать со мною.

– Нет, причина, – сказал Томми, и его тонкие губы медленно расплылись в улыбке. – И не одна, а куча причин. К чему нам мальчишка, который будет зря болтать о нас? Другое дело, если бы ты признался, что стащил у старика золото, которое принадлежит Томми, и всё рассказал бы нам, и добавил бы это золото к тому, которое лежит у нас в сундучке – вон в том сундучке! – Он показал на дубовый, окованный железом сундучок, валявшийся на земле среди других вещей. – Мы бы убедились тогда, что ты хороший мальчик. Мы бы приняли тебя к себе и знали бы, что не станешь болтать о нас. А иначе…

Томми сплюнул.

– Я ничего не знаю о кладе Макфая, не знаю даже, был ли когда-нибудь такой клад, – уныло сказал Дик, чувствуя, что говорит впустую.

– Тогда нам от тебя никакого проку, – заключил Томми, медленно взводя курок.

– Ещё бы! – сказал швед, облизываясь. – Чёрт подери! Именно так.

– А почему бы ему не присоединиться к нам? – вмешался самый молодой из шайки, на лице которого ещё сохранились следы грубоватого добродушия. – Он ведь тоже вне закона, как и мы!

Они отошли в сторону и начали совещаться. Дик устало сел на берегу пруда. За его спиной высилась скала; эту преграду ему не одолеть. Он не мог кинуться в сторону, где стояли лошади, или начать карабкаться по склону: пуля нашла бы его раньше, чем он нашёл бы какое-нибудь укрытие. Оставалось одно – ждать.

Глава 27. Мститель

Томми Китаец отошёл от спорящих.

– Мёртвые держат язык за зубами, – сказал он, и его тонкий рот слегка искривился.

Дик пытался приготовиться к смерти. Но он не хотел умирать. Во всяком случае, не так. Если уж ему было суждено умереть молодым, то лучше бы его убили на холме Эврика. В такой смерти был бы по крайней мере смысл. В ушах Дика звучал возглас Рафаэлло: «Свято помните эту субботу!»

Не успел Томми сделать шаг по направлению к Дику, как откуда-то прогремел голос:

– От души спасибо, мальчик. Вот и я.

Дик взглянул наверх и увидел старого Неда, стоявшего на скале, которая нависала над полянкой. Бродяги остолбенели от изумления.

– Ты причинил мне зло, Томми! – воскликнул Нед, и револьвер его щёлкнул.

Томми пошатнулся, дико замотал головой и рухнул на землю. Мгновенно последовал второй выстрел, и большой швед упал ничком.

– Это тебе, Гус!

К этому времени бандиты оправились от неожиданности. Их потрясла небывалая смелость Неда. Они оцепенели при виде того, как бесстрашно он стоит на скале и не торопясь стреляет в них. Но тут они схватились за револьверы и в свою очередь начали палить. Однако от волнения и от необходимости целиться в человека, стоявшего прямо над ними, они стреляли слишком высоко.

Нед подстрелил ещё одного бандита, потом следующим залпом сам был ранен.

– Ура лорду Нельсону и ангелам господним! – завопил он надтреснутым голосом.

По его щеке текла кровь, левая рука беспомощно повисла. Двумя выстрелами он свалил ещё двоих. Потом выстрелил и промахнулся. В него попало несколько пуль.

Он медленно начал клониться, скатился со скалы и упал вниз, на кустарник.

Дик, скорчившись, притаился у ручья. Пятеро бродяг лежало на земле, трое из них были мертвы. Семеро оставшихся в живых бросились к Неду, проверяя, действительно ли старик мёртв. Они стреляли в труп, пинали его ногами, потом стали проверять свои потери. Томми, швед и ещё один были убиты. Двое раненых стонали и бранились, пока товарищи снимали с них одежду и делали перевязки.

«Они придут за водой, чтобы обмыть раны», – подумал Дик и стал отползать подальше. Но где укрыться? Он влез в пещеру и спрятался за камнем, лежавшим слева от входа.

Один из бандитов, вспомнив о нём, обернулся.

– Это всё твоя вина! – заорал он. – Будь ты проклят! Не думай, что ты там спрячешься!

Он подбежал поближе и прицелился в Дика. Курок щёлкнул, но выстрела не последовало. Стараясь попасть в старого Неда, бандит расстрелял все патроны, но в горячке забыл считать выстрелы.

С проклятием он схватился за патронную ленту и начал перезаряжать револьвер. Один на один Дик попытался бы броситься на бандита и схватиться с ним. Но какой в этом был смысл теперь, когда за спиной одного стояло шестеро других? Даже выйди он победителем из борьбы, всё равно они убили бы его.

Но не успел бандит заложить первый патрон в барабан, как в воздухе просвистело копье и, корчась, он упал на землю. В горло ему вонзился длинный зазубренный наконечник. Дик узнал копьё. Такие копья с зазубренными наконечниками были у Джима.

В этот миг воздух зазвенел от пронзительного гортанного вопля, заставившего похолодеть даже Дика. Этот вопль был страшен в ночь корроборри, но сейчас, при ярком солнечном свете, он звучал несравненно грознее, потому что был предвестником кровопролития.

Шестеро уцелевших бандитов принялись лихорадочно перезаряжать револьверы. Но в воздухе мелькало множество копий. Одному копьё попало в бедро, другому – в живот. Вскрикивая от боли, они пытались их вытащить, но только растравляли раны. Тот, кто был ранен в бедро, с огромным трудом вытащил древко копья, а наконечник застрял в ране; всё же бандит медленно пополз к лошадям. Второй раненый упал, на его губах показалась кровавая пена. Третьему копьё угодило в спину.

Трое оставшихся невредимыми бежали с поля боя. Они бросились к лошадям, вскочили на них и, опустив поводья, бешено поскакали к овражку, выходившему в лощину. Снова издав устрашающий вопль, туземцы во главе с Джимом сбежали со склона и начали приканчивать врагов. Джим мгновенно очутился возле Дика.

– Не ранен? – спросил он, помогая Дику встать.

– Не ранен, – улыбаясь ответил Дик.

Он стал расспрашивать, как Джиму удалось узнать о случившемся, и постепенно выяснил из его отдельных слов и жестов, что охотник-туземец видел Дика со стариком Недом и так был удивлён этим зрелищем, что сразу прибежал к Джиму и рассказал ему обо всём. Джим и ещё несколько воинов племени пошли по следам старого Неда. Это было несложно. Не отставая от старика, они добрались до лощины, но так как Нед был один, то туземцы не стали выдавать своего присутствия. Они были свидетелями того, как Нед стрелял в Томми и его сообщников, а когда над Диком нависла опасность, вмешались в побоище.

Слушая Джима, Дик опять обратил внимание на объявление полиции, в шутку прикреплённое к камню. Как жаль, что он не может потребовать вознаграждения! Пятьсот фунтов! С ними он уладил бы все затруднения отца. Но как может объявленный вне закона взывать к закону? Золото, украденное из банка, лежало, должно быть, в сундучке, а на земле валялись семеро убитых и двое раненых бандитов.

Оглянувшись, Дик, к своему ужасу, обнаружил, что туземцы прикончили раненых. Итак, перед ним было девять трупов и сундук. Ему выдали бы пятьсот фунтов, имей он возможность потребовать их. Конечно, золото – вот оно, рядом, но Дику и в голову не приходило, что он может в свой черёд присвоить его. Лучше уж пусть этот проклятый сундук сгниёт в лощине.

Дик горестно и недоумённо смотрел на сундучок и раскиданные вещи, размышляя о том, возможно ли что-нибудь придумать. Заметив среди всякого хлама газету, он поднял её, – ему было интересно узнать, от какого она числа и что произошло в мире за время его отсутствия. Нет ли каких-либо новостей о крымской войне?

В глаза ему сразу же бросился заголовок: «Народ одержал большую победу. Присяжные оправдали старателей…» Дик стал жадно читать. Люди, схваченные в лагере повстанцев, предстали первого апреля перед мельбурнским судом и были оправданы. Присяжные отказались поддержать обвинение. Это был окончательный удар по правительственной партии, требовавшей строгого наказания повстанцев.

Дик впился глазами в отчёт. Газету издавали, по-видимому, сторонники народного дела, потому что в ней почти полностью было приведено решение присяжных.

«В ответ на свой произвол правительство услышало голос народа… Никакого обложения налогами без соответствующего представительства. Всеобщее избирательное право для мужчин… Свободный народ Виктории приветствует мучеников, боровшихся за свободу и противостоявших беззаконию, одетому в мундир закона… Сопротивление беззаконному применению силы – первейшее из прав свободного человека. Эту великую истину подтвердили присяжные, которым мы приносим свои поздравления. После такого отпора правительство, жаждущее жертв, должно одуматься. Мы осмеливаемся предсказать, что больше никто из наших героев не предстанет перед судом. Правительство может быть недовольно, может отказаться от признания своих ошибок и объявления амнистии. Но решение присяжных является амнистией, исходящей от народа. Люди, сражавшиеся на холме Эврика, получат свою награду в виде восхвалений и будут причислены не к уголовным преступникам, как того хотело бы правительство, а к национальным героям».

Постепенно Дик начал осмыслять факты, прикрытые высокопарными фразами. Оправдание всех арестованных означало, что участников восстания больше не будут привлекать к ответственности. Дик стал свободным человеком. Он может безбоязненно всюду показываться. Его залила огромная тёплая волна благодарности.

Дик посмотрел на число, которым была помечена газета. Второго апреля. Потрясённый, он попытался подсчитать. Пять месяцев. Неужели он провёл в зарослях целых пять месяцев? Дик оглядел свои лохмотья. Потом подумал о разнице между мальчиком, бежавшим из Балларата, и тем человеком, каким он стал теперь, и понял, что никакие пять месяцев из его прежней жизни не были так богаты опытом.

– Слушай, Джим, – сказал он. – Умеет кто-нибудь из твоих ездить верхом?

Джим кивнул головой. Дик порылся в одежде убитых – отвратительное занятие – и нашёл огрызок карандаша. Сорвав объявление, он написал на обороте: «Любому белому, который прочтёт эту записку. Пожалуйста, сообщите полиции, что у меня сейф с золотом, а девять грабителей убиты. Податель сего укажет дорогу. Р. Престон».

На секунду Дику стало страшно подписывать своё имя, – в нём всё ещё жила боязнь, что оно выдаст его, – но потом он нащупал газету, которую сунул под рубашку, чтобы ни на секунду не расставаться с ней, словно она была настоящей гарантией прощения. Он был в безопасности.

Дик отдал записку туземцу, которому Джим объяснил, что нужно сделать. Туземец вскочил на коня и с криком поскакал по оврагу.

– Теперь можно и поесть, – сказал Дик. – Видишь, здесь куча всяких припасов. Как ты думаешь, те трое удравших вернутся назад?

– Не думаю, – усмехнувшись, ответил Джим.

Дик весело огляделся и, попросив туземцев оттащить трупы и поблагообразнее уложить их, подошёл к наваленным кучей вещам. Там были одеяла, котелки, кастрюли, инструменты, банки с консервами. Дик решил всё подарить чернокожим, хотя, несомненно, эти вещи были краденые и Дик не имел права распоряжаться ими. Но туземцы заслужили награды, а другого способа наградить их у Дика не было. К тому же он не сомневался, что вещи накрадены из разных лавок и домов по всей округе и установить владельцев теперь почти невозможно.

Поэтому Дик сказал, что Джим и его соплеменники могут всё взять себе; и они, быстро и весело разобрав вещи, разбросанные кругом, тут же попрятали их в кустарник. Дик хотел было отдать им и лошадей, но, поразмыслив, решил, что лошади уведены с окрестных ферм и рано или поздно у чернокожих могут возникнуть из-за них неприятности.

Так или иначе, туземцы пришли в восторг от того, что они получили. После дружеского обеда, приготовленного из провианта бандитов, Дик и его спасители устроились на ночлег, разведя сначала большой костёр и поставив дозорных.

Назавтра после полудня в овраге появился туземец, ускакавший с посланием Дика. За ним следовало пять конных полицейских и двое проводников-туземцев. При виде полицейских у Дика заколотилось сердце. Вот когда его странствиям действительно пришёл конец. Но он всё ещё был не совсем уверен в правдивости газетного отчёта и поэтому чувствовал себя неспокойно.

Загорелый сержант с суровым лицом спешился и протянул Дику руку.

– Мистер Ричард Престон? Да, должен сознаться, я ожидал встретить кого-нибудь повзрослее. Не всякий может одним махом захватить сейф с золотом и прикончить девятерых, не говоря уже о том, – добавил он, оглянувшись, – чтобы пригласить отряд чернокожих в качестве телохранителей.

– Ну, туземцы-то всё и сделали, – ответил Дик.

Он рассказал сержанту о том, что произошло.

– Кажется, я знал этого старого Неда, – заметил сержант. – Непутёвый человек. И пьяница. Но я не слыхал о ссоре между ним и бандитом Томми. В общем, всё это выяснится. Да, пословица о том, что и у вора своя честь, не врёт. Кстати, когда вы ушли из Балларата?

– Третьего декабря, – сказал Дик, глядя сержанту прямо в глаза.

– Так я и думал. – На жёстком лице сержанта появилась улыбка, и он вплотную подошёл к Дику. – Несколько слов по секрету, юный Престон. Такая работа, как эта, мне больше по душе, чем охота за старателями. Но приказ есть приказ. Хотя вы мне очень нравитесь, я немедленно арестовал бы вас за измену и бунт, но, к счастью, мне сейчас дан другой приказ. Пусть это останется между нами. Больше не будет никаких арестов из-за того, что произошло до третьего декабря и в этот день. За Лейлора назначено вознаграждение в четыреста фунтов, и мы знаем, где он находится, и при этом, да будет вам известно, он в полной безопасности.

– Он не погиб?

– Нет, но потерял руку. А за Верна назначено пятьсот фунтов, и мы знаем, что он в Мельбурне. Он думает, что ему удалось здорово провести нас. Но у правительства связаны руки, и я лично очень рад этому. Однако приказ есть приказ, и, повернись всё иначе, я бы надел на вас наручники. Но раз всё обстоит так, как обстоит, то вы получите пятьсот фунтов. И дайте мне ещё раз вашу руку, молодой человек.

Он обменялся с Диком горячим рукопожатием.

Глава 28. Награда

– Словом, сейчас мы уже можем расстаться с Балларатом, – сказал Дик, попивая чай, налитый ему не устававшей восхищаться матерью.

На Дике был его лучший костюм, прекрасно сидевший на нём до ухода из Балларата, а теперь тесный и короткий.

– Но Сандерс говорит, что добыча пошла лучше, – проговорил мистер Престон, немного робевший перед сыном. – Жаль бросать сейчас участок. Помнишь, ты сам раньше говорил, что преждевременно бросать – значит делать глупость.

– Я думал, вы его уже продали, – сказал Дик.

– Я всё подготовил к продаже, но в последнюю минуту решил, что ещё немножко подожду. Не думаешь ли ты…

– Ненавижу золотоискательство, – ответил Дик. – У нас теперь появились деньги, и я хочу купить земельный участок. Сержант говорил мне, что в южной Австралии можно дёшево купить хорошую пахотную землю. Хочу купить ферму, чтобы сеять пшеницу и разводить овощи.

Мистер Престон кашлянул и прочистил горло.

– Бывают занятия и похуже…

– Нет занятия лучше, – сказал Дик. – Мне хочется не с наскоку узнать страну, в которой я живу, а кроме того – оно мне нравится.

– Дик, дорогой! – воскликнула миссис Престон, всплескивая руками. – Мне так нравится фермерская жизнь! Но подумать только, что ты пережил!

– Дело не в том, что я сделал, – возразил Дик, чувствуя своё превосходство над бестолковыми взрослыми. – Дело в том, чему я научился. Шейн с радостью присоединится к нам. У него оказалось больше здравого смысла, чем у меня. Он несколько дней прятался в лачуге на горе Бунинйонг, а потом перебрался в Джилонг. Он согласен со мной, что поиски золота не настоящее дело для мужчины. Вот выращивать пшеницу – это настоящее дело.

– Вы посмотрите только на него! – воскликнул мистер Престон. – Он говорит так, словно всё знает!

– А что же здесь удивительного? – с гордостью сказала миссис Престон. – Дик, после чая придёт Козима. Она была для меня таким утешением в те дни, когда мы о тебе ничего не знали! Она пришла однажды утром и назвала себя… Но я уже рассказывала тебе об этом.