Текст книги "Зов странствий. Лурулу (ЛП)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Гарвиг взглянул на супругу со снисходительной улыбкой: «Как ты сказала? Лалапалуза?»

«Именно так – это знаменитый фестиваль, он празднуется с незапамятных времен».

Гарвиг великодушно махнул рукой: «Что ж, так тому и быть! Мы полетим праздновать очередную годовщину Лалапалузы – никаких проблем, никаких возражений, никаких задержек. Сказано – сделано!»

«Рада слышать!» Вермира обратилась к смаковавшему коктейль Винго: «Говорят, это шумный и веселый праздник с парадами, аттракционами и выставками, с народными танцами в традиционных костюмах. Все это должно быть очень красочно, хотя ходят слухи, что некоторые представления… как бы это выразиться… носят слишком откровенный характер».

Гарвиг ухмыльнулся до ушей: «Или – другими словами – там можно будет подсмотреть, откуда ноги растут! Тем не менее, почему бы не позабавиться! Думаю, что у Мирля и Тиббет еще меньше предубеждений, чем у нас».

Вермира начала было протестовать, но Джосс Гарвиг поднял руку: «Послушай, дорогая моя, нельзя же полностью отгораживать молодых людей от действительности! Мы должны твердо надеяться на то, что нашего примера достаточно для того, чтобы направить их на путь добродетели, не поддающейся обольщениям порока. Не так ли, капитан?»

Малуф взглянул на девушку, изобразившую чопорную улыбочку целомудрия: «Совершенно верно!»

Вермира подняла рекламную брошюру и гордо продемонстрировала ее присутствующим: «Только послушайте! На фестивале Великой Лалапалузы будут акробаты и танцы на пятиметровых ходулях, а также поединки кулачных бойцов на ходулях! Будет выступать балаганная труппа под руководством некоего Чародея Монкрифа».

Шватцендейл вздрогнул и обернулся: «Как вы сказали? Там будет Проныра Монкриф?»

Вермира снова просмотрела текст брошюры: «Не вижу никакого упоминания о пронырах. Тем не менее, похоже на то, что мы сможем вволю повеселиться – завтра летим на фестиваль!»

«Завтра мы разгрузим трюмы и присоединимся к вам в Медовом Цвету, – сказал капитан Малуф. – А теперь нам пора идти». Он поклонился Вермире и Тиббет, после чего направился к выходному шлюзу.

Гарвиг многозначительно прокашлялся. «Мы на самом деле очень благодарны за починку модуля», – сказал он Шватцендейлу. Приблизившись к механику, он засунул ему в карман пять сольдо: «Спасибо!»

На какое-то мгновение Шватцендейл остолбенел, дрожа всем телом, словно пораженный ударом электрического тока. Затем, глядя в потолок и судорожно перекосив рот, он вынул деньги из кармана и осторожно опустил их на ближайшую полку, сделал три размашистых шага на полусогнутых ногах, оказавшись таким образом в выходном шлюзе, спрыгнул на землю и скрылся.

Джосс Гарвиг огорчился: «Удивительный человек! Если он хотел, чтобы ему заплатили больше, он мог бы так и сказать! Я не скупердяй, но не могу же я угадать, чтó у него на уме!»

Капитан Малуф усмехнулся: «Вы не понимаете. Фэй – отпрыск исключительно высокопоставленной семьи. Достоинство не позволяет ему брать деньги у простолюдинов и даже у кого-либо, кто уступает ему благородством происхождения».

У Гарвига отвисла челюсть. Он скорбно уставился на несчастные пять сольдо: «Что ж… Он поставил меня в неудобное положение. Меня трудно назвать простолюдином, тем не менее…»

«Пусть это вас не беспокоит, – заверил его Малуф. – Фэй уже забыл об этом инциденте. Я рекомендовал бы, однако, когда вы снова с ним встретитесь, не позволять себе никаких фамильярностей и не пускаться в объяснения, которые могли бы ему наскучить».

«Нет-нет, конечно», – пробормотал Гарвиг.

Три астронавта спустились по короткому трапу «Фонтеноя». Шватцендейл ждал их снаружи – все четверо направились в город по взлетному полю.

2

Наступил вечер. Каниль-Верд опускался за горизонт; облака в западной части небосвода вспыхнули, подобно гигантскому тлеющему костру, гранатовым огнем с бледно-зелеными обводами и сполохами синего и лавандового оттенков.

Астронавты шли по бульвару к центру городка. Закатные цвета становились все глубже и глуше, сгущались фиолетовые сумерки. Неподалеку, еще на окраине, им повстречался трактир «Зеленая звезда»: продолговатое низкое сооружение из потемневших бревен, с обширным открытым павильоном перед входом, окруженным черными деодарами, плакучими ивами и туземными кардунами. Фонари, закрепленные на высоких ветвях, отбрасывали разноцветные шлейфы мягкого света. Несколько столов, расставленных вдоль края павильона, были заняты местными жителями – семьями, влюбленными парочками и старожилами, решившими развлечься теплым вечерком. Астронавты уселись за свободным столом у балюстрады, под навесом. К ним подошел круглолицый паренек-официант в красивой зеленой рубахе с черными полосками, в белом переднике и в высоком белом колпаке с нашивкой спереди; на нашивке значилось его имя: «Флодис». Паренек перечислил блюда, имевшиеся в наличии: суп из корнеплодов с луком-пореем и овощными бананами, конфитюр из тростниковой птицы, жареная рыба-маска с морскими фруктами, жаркое из домашней птицы под особым соусом; предлагались также свежеиспеченный хлеб и различные гарниры. Если уважаемые посетители предпочитали только выпивку, официант готов был подать выдержанный эль из погреба, свежий пальмовый пунш, арак, темный или светлый ром, а также несколько различных вин. Уважаемые посетители попросили его начать с четырех кружек эля, а затем подать горячий суп и, напоследок, тростниковую птицу с болотным рисом и обжаренным луком-пореем.

Астронавты пили эль, поглядывая на две луны, плывущие в зените – третья, всходившая на востоке, уже не могла их догнать. Мирон с удивлением рассматривал эти луны: казалось, они отливали бледно-зеленым блеском. Какая-то иллюзия? Или такому эффекту способствовал крепковатый эль?

Флодис подал суп в глубоких глиняных мисках, и внимание Мирона отвлеклось. За супом последовала жареная тростниковая птица на подушке коричневатого риса, приправленного стручками туземного перца.

Места за столами по периметру павильона и под навесом заполнялись людьми всевозможных каст и социальных уровней. С одного из недавно прибывших пассажирских пакетботов явилась шумная группа туристов, дивившихся на три луны и распивавших эль одновременно с пуншем. Рядом фермерская семья хлебала суп, закусывая хлебом и тайком наблюдая за туристами. Четверо молодых лоботрясов из Жирандоля также, по-видимому, интересовались туристами и, усевшись поближе к ним, стали обмениваться вульгарными шутками и прибаутками. Флодис-официант наблюдал за хулиганами с явным неодобрением. «Они еще устроят какую-нибудь заварушку, помяните мое слово, – сообщил он Мирону. – Надеются привлечь внимание инопланетных девушек, а это всегда плохо кончается, так или иначе. Разнимать-то их придется мне! Причем и на мою долю придется пара тумаков, это как пить дать – а кто мне за это заплатит? Как вы могли догадаться, ответ на этот вопрос носит самый решительный и бесповоротный характер: никто!» Флодис мрачно покачал головой и пошел по своим делам.

Через некоторое время в трактир прибыла группа астронавтов с грузового судна «Эрлемар» – эти сразу расселись за стойкой бара. Прошла еще пара минут, и в павильон зашли Джосс Гарвиг и его домочадцы. Заметив знакомую команду «Гликки», они сели за соседним столом. С опаской покосившись на Шватцендейла, Гарвиг провозгласил самым дружелюбным тоном: «Вот как получается! Мы снова собрались вместе!» Посмотрев вокруг, он прибавил: «Колоритное местечко, хотя… скажем так, публика здесь довольно-таки разношерстная».

«Пожалуй, – согласился Малуф. – Тем не менее, эль у них неплохой».

Флодис-официант подошел, взял заказ и удалился. Вермира заметила какое-то движение, указала на него пальцем и захлопала в ладоши от радости: «По-моему, здесь будет музыка! Может быть, даже танцы! Тиббет, почему ты такая скучная? Разве тебе не интересно?»

«Я в восторге», – мрачно отозвалась Тиббет.

Из глубины трактира, воровато пригнувшись, выбежали трусцой шестеро смуглых коротышек с исхудалыми скуластыми лицами. Вскочив на небольшую эстраду, они выстроились полукругом. Вслед за ними явилась группа маленьких бледных сорванцов с такими же костлявыми физиономиями, как у старших соплеменников, с нечесаными космами темных волос, с руками и ногами, тощими, как палки. Сгрудившись у основания эстрады, пацаны принялись озираться по сторонам, показывая пальцами то на одну, то на другую группу посетителей, и шептаться, обмениваясь явно издевательскими замечаниями.

«Что такое? Ничего не понимаю! – пробормотала Тиббет. – У них же нет инструментов! А эти детеныши выглядят, как жадные маленькие крысы».

Джосс Гарвиг мягко упрекнул ее: «Зачем же так говорить? Следует проявлять терпимость и не судить опрометчиво. Артистическое мастерство никогда не очевидно, особенно для тех, кто незнаком с местными традициями! Нужно послушать, а потом уже выносить приговор; вполне возможно, что эти странные человечки – первоклассные виртуозы. Подождем – и попробуем их понять».

«Не сомневаюсь, что ты прав, – откликнулась Тиббет. – Не буду слушать, пока ты мне не скажешь, достаточно ли они талантливы. Это позволит мне не растрачивать зря психическую энергию».

«Придержи язык, Тиббет! – отрезал Гарвиг. – Его острота не придает тебе дополнительное очарование».

«Тише вы, тише! – прикрикнула на них Вермира. – Они начинают играть».

Коротышки на эстраде раздвинули длинные телескопические трубы и, без каких-либо предварительных замечаний, принялись дуть в них изо всех сил, раздувая щеки и производя оглушительное верещание, сопровождавшееся беспорядочными трелями, визгом и писком. Сорванцы, столпившиеся под эстрадой, засунули пальцы в рот и, выпучив глаза так, что они, казалось, вылезали из орбит, обрушили на ужинающих лавину режущего уши свиста.

Джосс Гарвиг возмущенно воскликнул – хотя никто не мог расслышать его слова: «Во имя всего кошмарного и отвратительного, что за чертовщина! Это же не музыка – даже не авангардистский сумбур!»

Два пацана схватили подносы и, пританцовывая, стали обходить сидящих за столами, почти приставляя край подноса к шее каждого посетителя. Высоко подпрыгивая, они трясли бедрами в воздухе, подчеркивая ритм прыжков странным уханьем, напоминавшим отрыжки. По мере того, как они перемещались по кругу, посетители трактира неохотно расставались с монетами, бросая их на подносы.

Мирон заорал, обращаясь к Флодису, стоявшему рядом с ничего не выражающим лицом: «Что происходит?!»

Наклонившись, Флодис сказал ему на ухо: «Это клоуны с Речного острова! Выступают бесплатно, поэтому им позволяют приходить. Неплохая сделка – нам это развлечение ничего не стóит, хотя, как видите, они настаивают на чаевых. Как только они соберут десять сольдо, развлечение прекратится».

Танцующие пацаны приблизились к Джоссу Гарвигу. Тот приготовился было гневно оттолкнуть поднос локтем, но Флодис бросился к столу, чтобы удержать его, и прокричал: «Не торопитесь! А то вся их труппа подбежит к вашему столу и начнет здесь шуметь и танцевать!»

Лицо Гарвига исказилось противоречивыми эмоциями, но в конце концов он бросил на поднос несколько монет, после чего пронаблюдал, все еще кипя возмущением, за тем, как команда «Гликки» положила на поднос несколько грошей, тем самым избавившись от сорванцов. Завершив обход павильона, наглые попрошайки снова сгрудились под эстрадой и передали подносы старшим клоунам. Шум мгновенно прекратился: «музыканты» подсчитывали улов. По-видимому он показался им достаточным, так как они соскочили с возвышения и убежали, той же сгорбленной трусцой, в темную рощу за трактиром.

Гарвиг повернулся к Малуфу: «Никогда еще я не ценил так высоко утешительную тишину! Прекращение этого жуткого гвалта само по себе доставляет огромное удовольствие».

«Тишина нередко производит успокаивающее действие», – согласился капитан.

«Жаль, что тишину нельзя разливать в бутылки и продавать на рынке в качестве общеукрепляющего эликсира!» – заметил Винго.

«На любой спрос есть предложение, – откликнулся Шватцендейл. – Настойка цианистого калия производит желаемый эффект».

«Чрезмерный эффект, – с улыбкой возразил стюард. – И, кроме того, необратимый».

«Винго совершенно прав, – поддержал его капитан Малуф. – Хорошего помаленьку». Поразмыслив, механик вынужден был уступить.

За соседним столом Вермира тянула супруга за руку: «Здесь не так уж интересно, причем какие-то небритые молодые люди глазеют на Тиббет самым неприличным образом! Пора идти».

Джосс Гарвиг обвел взглядом домочадцев: «Так что же? Пойдем?»

«Не забывай – завтра у нас будет более чем достаточно развлечений. Если мы тут засидимся, мы не успеем выспаться как следует».

Скорчив капризную гримасу, Тиббет оценила внешность молодых болванов, поведение каковых вызывало у ее матери такое беспокойство. Их нельзя было назвать привлекательными, причем у двоих наблюдались смехотворно пушистые усы. Девушка спросила Флодиса: «Какие-нибудь еще развлечения предвидятся?»

«Не в самое ближайшее время. Но, если я не ошибаюсь, скоро должны появиться канатоверты».

«Они тоже будут шуметь?» – поинтересовался Гарвиг.

«В какой-то мере».

«Тогда здесь нечего ждать», – Гарвиг повернулся к четырем астронавтам: «Скорее всего мы встретимся в Медовом Цвету, но пока что позвольте пожелать вам удачи и спокойной ночи».

Гарвиг и его семья покинули трактир «Зеленая звезда». Малуф спросил спутников: «Еще по кружке их вполне приличного эля?»

«Не откажусь, – отозвался Шватцендейл. – Если канатоверты нам наскучат, мы всегда успеем уйти».

Винго и Мирон придерживались сходной точки зрения, в связи с чем Малуф подозвал Флодиса, и тот принес еще четыре кружки эля.

Прошло полчаса, но канатоверты так и не появились – Флодису пришлось признать, что они, возможно, задержались в таверне Лукантуса или, что еще более вероятно, уже разошлись по домам.

Голос Флодиса вдруг задрожал, он прервался на полуслове. Его внимание привлекло прибытие двух пожилых субъектов в длинных черных плащах и черных шляпах с надвинутыми на лоб широкими полями. Пару минут эти двое стояли у входа в павильон, обозревая присутствующих. Мирона удивило явное беспокойство Флодиса – может быть, юный официант в чем-то провинился, и теперь его пришли арестовать? Скорее всего, причина заключалась в другом. Возникало впечатление, что люди в черных плащах были должностными лицами из провинциального городка или селения. Худые, среднего роста, оба держались навытяжку, словно подчиняясь какому-то аскетическому этикету; у них были морщинистые бледные лица, круглые черные глаза, острые подбородки.

Субъекты в черных шляпах подошли к столу, стоявшему у входа, сели и замерли. Их неподвижность показалась Мирону неестественной. Он подал знак Флодису – тот неохотно приблизился. «Кто эти двое? – Мирон показал на них пальцем. – Канатоверты?»

Флодис нервно облизал губы и выпалил: «Ни в коем случае не обращайте на них внимание, прошу вас! Это верховоды, чены – зачем-то они спустились с гор. Кому-то сегодня не поздоровится».

Мирон повернулся к капитану: «Вы слышали?»

«Слышал».

Мирон украдкой изучал «верховодов». Помимо странной неподвижности, в них не было ничего, чем можно было бы объяснить паническую нервозность Флодиса.

Мирон сказал официанту: «Судя по всему, это всего лишь пара вежливых пожилых людей, они ведут себя тихо и никому не мешают. Чего ты так боишься?»

Флодис напряженно рассмеялся: «Это стервятники самого высокого полета! Они якшаются с призраками и знают вещи, которые настоящим людям знать не положено. Даже не смотрите на них! Они вас сглазят, и по ночам вас будут душить домовые, сидя у вас на шее!»

Малуф спросил: «Они часто заходят в «Зеленую звезду»?»

«Нечасто – но даже одного раза более чем достаточно». Флодис глубоко вздохнул и расправил плечи: «Теперь мне придется их обслуживать. А за малейшую ошибку они просверлят меня глазами и навсегда запомнят, как меня зовут».

«Не отчаивайся, – заметил Мирон, – они уже уходят».

Флодис, однако, схватился за голову: «Я не поспешил их обслужить! Они разгневались и ушли! Теперь мне не сдобровать, вот увидите!»

«Все может быть, – сказал капитан Малуф. – Скорее всего, однако, они пришли посмотреть на канатовертов, и теперь направились в таверну Лукантуса».

Флодис с сомнением кивнул: «Да, может быть. Если так, мне повезло».

Официант занялся выполнением своих обязанностей. Уже через несколько секунд Малуф встал: «С меня хватит эля на сегодня – думаю, лучше вернуться на корабль. Кроме того, мне хотелось бы проверить, как идут дела на борту «Фонтеноя»».

«Удачная мысль, – серьезно сказал Винго. – Пойдемте, вернемся на взлетное поле».

Удалившись из трактира «Зеленая звезда», астронавты направились в космический порт, тихо, как тени, перемещаясь под высокими деревьями. Обогнув здание космического вокзала, они вышли на посадочную площадку. В зените сияла одна луна. Другая наполовину спустилась по небосклону, а третья уже прикоснулась нижним краем к западному горизонту. Мирону все еще казалось, что эти бледные луны слегка отливали зеленоватым блеском. Ночью безлюдное поле космодрома казалось неожиданно обширным – его края тонули в темноте. Только в главном салоне «Фонтеноя» теплился ночной огонь – другие звездолеты молчали, превратившись в едва заметные силуэты. Четыре астронавта поднялись на борт «Гликки» и разошлись по каютам.

Посреди ночи Мирон проснулся. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он задремал, но, выглянув в иллюминатор, заметил, что последняя луна уже висела над самым горизонтом. Мирон снова лег и прислушался. Его разбудил какой-то звук, но теперь все было тихо. Он снова попытался за-снуть.

Прошло какоето время – несколько минут или даже полчаса. Откуда-то донеслось тихое уханье. Мирон тут же широко открыл глаза, соскользнул с койки и посмотрел в иллюминатор. На фоне звезд можно было различить черный силуэт «Фонтеноя». Рядом с космической яхтой, полуприкрытый ее корпусом, появился еще один приземистый силуэт – Мирон не мог распознать его в темноте, но присутствие этого объекта вызывало самые зловещие подозрения. Мирон выбежал из каюты в салон: капитан Малуф стоял у большого иллюминатора и смотрел на взлетное поле. Обернувшись, капитан сказал: «У «Фонтеноя» что-то происходит. Одевайся, и возьми с собой лучемет».

Мирон бегом вернулся к себе в каюту. Когда он оделся и вышел, Малуф спросил его: «Лучемет не забыл?»

«Не забыл».

«Тогда пошли».

3

Тиббет проснулась в замешательстве, часто моргая. У нее в ушах все еще мерещился какой-то отзвук – отзвук странного, тихого, зовущего голоса – такого она еще никогда не слышала. Она замерла, прислушиваясь, после чего встала с койки и подошла к иллюминатору. Ничего не понимая, Тиббет смотрела на машину, стоявшую рядом с «Фонтеноем». Это был крупный грузовой автолет довольно-таки нескладной конструкции. Девушка надела тапочки, накинула темно-синий плащ и направилась к выходу из каюты. Здесь она боязливо остановилась, но, набравшись храбрости, открыла дверь и выступила в коридор. Из салона слышались какие-то шорохи, какое-то движение. Внезапно раздался гневный возглас ее отца, после чего наступило полное молчание. Шаг за шагом Тиббет продвигалась по коридору. Наконец она смогла выглянуть в салон – и не поверила своим глазам! Кошмар, да и только! Две коренастые фигуры тащили к выходному шлюзу бессильно обмякшее тело ее отца.

Тиббет открыла было рот, чтобы закричать, но из ее сдавленного горла вырвалось только какое-то бульканье. В тот же момент кто-то схватил ее сзади с такой силой, что у нее затрещали суставы. Заставив себя обернуться через плечо, она взглянула прямо в огромную зеленую морду гонителя призраков! Хватка истукана была холодной и каменной; его ожившие черты стали еще ужаснее, чем тогда, когда он стоял без движения. Девушка хотела кричать, но опять не смогла выдавить из себя ничего, кроме жалкого хрипа. Не обращая внимания на боль в шее, она продолжала смотреть назад, в морду, обвисшие губы которой угрожающе дрожали. Истукан собирался высосать из нее кровь или сделать что-нибудь еще похуже! У Тиббет душа ушла в пятки.

Не вполне сознавая, что она делает, Тиббет согнула колени и в падающем движении выскользнула из гладких каменных рук, тут же вскочила и бросилась к выходному шлюзу. Оступившись, она выпала из отверстия люка на площадку космодрома, пару раз перевернулась и с трудом поднялась на колени. Чен в широкополой шляпе нагнулся, чтобы схватить ее – девушка пнула его в живот, отползла на четвереньках и, снова поднявшись на ноги, убежала в ночь.

Малуф и Мирон украдкой двигались по взлетному полю в обход, чтобы незаметно оказаться в тени за кормой космической яхты. Неподалеку послышался странный всхлипывающий звук – по мере их приближения он становился все громче. С пугающей внезапностью им навстречу из темноты выбежала, спотыкаясь, человеческая фигура. В лучах многочисленных звезд бледнело искаженное ужасом лицо под растрепанной копной темных волос. Малуф приблизился к ней на пару шагов; заметив его, девушка икнула от страха. Малуф быстро сказал: «Тиббет, это я, капитан Малуф. Со мной Мирон – не бойся!» Тиббет бессильно опустилась на землю в полном отчаянии. Малуф поднял ее, погладил по голове: «Тиббет! Ты в безопасности! Тебя никто не тронет!» Тиббет глотала воздух, судорожно пытаясь что-то сказать: «Истукан! Меня схватил…»

«Тиббет, слушай внимательно! Другим нужна наша помощь, сию минуту мы не можем о тебе позаботиться. Ты меня слышишь?»

«Слышу», – глухо ответила девушка.

«Ты видишь наше судно – «Гликку»?»

«Да, вижу».

«Беги туда, поднимись на борт и жди нас там».

Тиббет упрямо мотала головой: «Я хочу остаться».

Спорить не было времени. «Как хочешь! – сказал Малуф. – Но стой тут, не сходи с места!»

Внимание девушки отвлеклось – она воскликнула неожиданно звучным контральто: «Смотрите! Что они делают с отцом?» Она бросилась назад, к «Фонтеною», но Мирон встал у нее на пути и удержал ее: «Подожди здесь! Ты ничем не поможешь!»

Тиббет уставилась на него – испуганная, ошеломленная. Мирон побежал вслед за Малуфом, к теням за кормой «Фонтеноя». Он слышал, что Тиббет бежит за ним, но больше не мог контролировать ее поступки.

Тем временем у шлюза космической яхты продолжалась зловещая деятельность. Джосса Гарвига столкнули вниз по трапу. Он вывалился на взлетное поле, как мешок. За ним вниз по трапу протопала приземистая фигура. Опустив длинные руки, она схватила Гарвига за ногу и потащила его к грузовому автолету. Вслед за отцом по трапу выкатился Мирль, в таком же бессознательном состоянии. Его тоже потащили к машине ченов. Наконец из шлюза вытолкнули Вермиру, распластавшуюся на земле в жалкой беспомощной позе. Два других «гонителя призраков» медленно и тяжело выступили из корабля, сопровождаемые вторым ченом. Спустившись по трапу, чен остановился на взлетном поле и смотрел по сторонам – он явно искал девушку. Он не заметил Малуфа, Мирона и Тиббет, прятавшихся в тени за кормой «Фонтеноя», хотя явно что-то чувствовал и продолжал озираться.

Малуф прошептал Мирону на ухо несколько слов. Тиббет хотела было бежать к родителям, но Малуф остановил ее и решительным жестом приказал оставаться за кормовым выступом яхты. Девушка неохотно послушалась.

Малуф вышел из укрытия. Два чена-верховода сразу заметили его – их руки потянулись к карманам длинных плащей.

«Не двигайтесь! – Малуф поднял лучемет. – Вы на волосок от смерти!»

Чены застыли. Малуф указал дулом на ближайшего: «Руки за голову! Иди сюда!»

Чен стал медленно приближаться, пока Малуф не остановил его движением лучемета: «Стой! Мирон, не спускай с него глаз».

Мирон выскользнул из теней и подошел с лучеметом наготове. Остановившись метрах в пяти от чена, он сказал: «На прицеле!»

Капитан повернулся к другому чену, стоявшему рядом с автолетом. Тот произнес: «Не вмешивайтесь в наши дела. Уходите, и поскорее».

«Не все так просто, – возразил Малуф. – Мы знакомы с этими людьми, а вы с ними плохо обращаетесь».

«Они виновны в преступлениях и должны быть наказаны».

«В преступлениях? – с издевкой спросил Малуф. – Может быть, они нарушили какие-то правила, но преступлением это никак не назовешь».

«Осквернение древних святынь – преступление! Запретное вторжение в нашу страну и хищение нашего имущества – преступления!»

«Не слишком тяжкие. Какому наказанию вы намерены подвергнуть этих людей?»

«Соразмерному их прегрешениям. Вскоре здесь, на краю взлетного поля, встанут четыре нефритовые статуи. Каждая будет держать в руках плакат: «Мы украли гонителей призраков у верховодов. Больше мы никогда не будем красть!»».

Малуф сдержанно ответил: «Все это красивые слова. Ваши намерения неразумны».

«Закон есть закон. Если вы осмелитесь нам мешать, на этом поле будут стоять шесть статуй, а не четыре. Ваши лучеметы ничего не значат. Возвращайтесь к себе на корабль!»

«В небе у тебя над головой – вооруженный раптором автолет, – сказал Малуф. – Не двигайся. Я намерен экспроприировать твое оружие».

Чен надменно усмехнулся: «А я намерен экспроприировать твое». Усмешка стала морщинистой гримасой; в обоих глазах чена загорелись голубые искорки. Мозг Малуфа охватило голубое пламя. Его мысли смешались, он переставал что-либо видеть или слышать, словно на него надвигалась непроницаемая черная завеса. С этим нужно было что-то сделать, и срочно! Колени Малуфа подгибались, он опускался на землю – но заставил себя нажать на курок. Луч белого огня ударил в плечо «верховода» – тот упал ничком, подергиваясь от боли.

Малуф стоял на коленях, низко опустив голову. Он заставил себя обернуться: второй чен застыл, уставившись в лицо Мирону. Малуф прохрипел: «Не смотри на него! Отвернись!»

Слишком поздно. Голубое пламя уже охватило мозг Мирона, его рука, державшая лучемет, безвольно опустилась. За спиной Мирона послышались торопливые шаги – под звездами мелькнуло бледное лицо Тиббет. Девушка подбежала к чену, всецело погруженному в процесс подчинения противника, и надвинула ему на глаза широкополую шляпу. Черная завеса гипноза рассеялась – Мирон, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед и ударил чена в висок рукояткой лучемета. Тот упал, все еще пытаясь приподнять шляпу непослушными руками. Мирон наклонился и вынул из кармана длинного плаща обитателя Заоблачной страны небольшой мощный лучемет. Капитан Малуф обыскал первого чена и сделал то же самое.

Приземлился автолет «Гликки», из него вышли Винго и Шватцендейл. Малуф отошел в сторону; Винго тут же занялся раненым ченом – перевязал сквозной ожог и удалил с запекшейся крови обугленные лоскутья одежды. После этого стюард оторвал нижнюю кайму плаща «верховода» и поместил руку раненого в наскоро изготовленную перевязь.

Тем временем Джосс Гарвиг сумел подняться на ноги и стоял, прислонившись к грузовому автолету ченов, пока очнувшийся Мирль и Тиббет помогали Вермире, еще не вполне пришедшей в себя и растерянно сидевшей на нижней ступеньке трапа.

Гарвиг постепенно осознал чудовищные масштабы того, что сделали с ним и с его семьей. Сверкнув глазами, он направился, прихрамывая, туда, где Малуф стоял рядом с раненым ченом. Старательно выговаривая слова непослушным языком, Гарвиг произнес: «Капитан, вы спасли нас! Не сомневайтесь в моей признательности! Надеюсь, что сумею выразить свою благодарность надлежащим образом. Но прежде всего я должен позвонить в МСБР – они покажут этим мерзавцам, где раки зимуют!» Он повернулся, чтобы подняться по трапу своей яхты.

«Постойте! – позвал его Малуф. – Не спешите! Вы хорошо подумали о том, что собираетесь сделать?»

Гарвиг остановился, нахмурился и обернулся: «Какие могут быть сомнения? Мутанты хотели нас убить!»

«Вполне возможно – но не забывайте, что вы первыми нарушили закон».

«Что с того? Я всего лишь спас от забвения несколько статуй, брошенных в болоте».

«И это все, что вы можете сказать в свое оправдание? Чены заявят, что вы тайком проникли в Заоблачную страну, спустились ночью на автолете и разграбили усадьбу, умыкнув четыре статуи, которые – по вашим собственным словам – представляют собой большую ценность и могут быть проданы за крупную сумму. В суде ваша позиция не выдержит критики. У вас могут конфисковать «Фонтеной»; более того, вас могут приговорить к исправительным работам».

Гарвиг нерешительно почесал в затылке: «Так что же, по-вашему, я должен сделать? Негодяи заслуживают смерти, но не могу же я хладнокровно пристрелить безоружных людей – даже если они не люди, а черт знает что! Честно говоря, не знаю, как поступить».

«Могу кое-что предложить, хотя это может вам не понравиться».

«Предлагайте, я вас выслушаю».

«Поднимитесь в салон «Фонтеноя» вместе с женой и с детьми. Чены погрузят «гонителей призраков» в свой автолет и вернутся в Заоблачную страну. Никто не будет счастлив, но никто не умрет».

Гарвиг раздул щеки: «Не слишком выгодный, но вполне разумный план, учитывая сложившиеся обстоятельства. Я согласен – если эти извращенцы от нас отстанут».

Малуф повернулся к «верховоду»: «Вас устраивают такие условия?»

Несколько секунд морщинистые лица ченов оставались неподвижными, но в конце концов один из них сказал: «Пусть будет так. Нам придется простить грабителей».

Гарвиг устало поднял руку, показывая, что ничего больше не может сказать. Прихрамывая, он побрел к «Фонтеною». Сделав несколько шагов, однако, он остановился – его озарила новая идея. Медленно повернувшись к ченам, он задумчиво смерил их взглядом. Те молча смотрели на него, не проявляя никакого интереса.

«Мы положили конец нашему конфликту, – сказал Гарвиг. – Он возник потому, что и я, и вы руководствовались несовместимыми представлениями и ложными допущениями – не так ли?»

Чены не отвечали. Гарвиг продолжил: «Мне пришло в голову, что вас могла бы заинтересовать возможность заключения взаимовыгодной сделки. Я куплю одного или двух так называемых «гонителей призраков» – с тем условием, конечно, что вы не назовете какую-нибудь фантастическую цену». Гарвиг искоса наблюдал за ченами: «Что вы скажете?»

«Это невозможно».

Гарвиг моргнул: «И это все?»

«Нас не интересуют деньги».

«Как вам угодно!» – развел руками Гарвиг. Чопорно поклонившись, он повернулся и снова побрел к «Фонтеною». С помощью Мирля он отвел Вермиру вверх по трапу и скрылся в салоне «Фонтеноя». Тиббет поспешила за ними.

Чены готовились к отлету. Пока один из них погружал снова оцепеневших истуканов в кузов автолета, Малуф попытался завязать разговор с другим. Чен отвечал сухо и односложно, но капитан настойчиво продолжал расспросы, пока «верховод» не замолчал, всем своим видом показывая, что больше ничего не скажет. Малуф вежливо отступил и стоял, провожая глазами взлетевшую машину, пока она не скрылась в ночном небе.