Текст книги "Станция Араминта"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

– Наконец-то Огмо Энтерпрайсис обрел имя, – заметил Глауен.

Кеди только что-то нечленораздельно проворчал.

– Полагаю, это не удивительно, – продолжил Глауен, – У меня давно было чувство, что цепочка потянется в эту сторону.

– Конечно, – равнодушно согласился Кеди, – Я думал ты знал об этом с самого начала.

– А ты знал?

– Дело сделано и с ним покончено, – пожал плечами Кеди, – Я скажу так: оставь все это в покое.

– Так не делается, – возразил Глауен, – Это еще одна из причин, почему я не хочу встречаться и болтать с труппой. Они ничего не должны знать про наше расследование.

– Я не вижу в этом никакой разницы.

– Не можешь же ты быть таким недогадливым. Если Друсилла узнает, что нам известно о ее связи с преступлениями, она просто исчезнет, и мы никогда не узнаем, что она могла бы рассказать о своих соучастниках. Не забывай, что она вышла замуж за Арлеса.

Кеди презрительно фыркнул.

– Ты уже и Арлеса подозреваешь?

– Подозрения могут подождать, пока мы не вернемся на станцию Араминта.

Через несколько шагов Кеди попробовал забросить удочку с другой стороны.

– Мы вполне можем навестить труппу, но при этом держать язык за зубами.

Глауен вздохнул.

– Если ты считаешь, что я неправильно веду расследование, то напиши рапорт Бодвину Вуку. А до этого ты находишься под моим командованием, а мои команды совершенно ясны. Если ты не подчинишься, то я в один миг вышвырну тебя из Бюро В.

– У тебя нет на это права.

– Попробуй и увидишь сам. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать значение официальных приказов.

– Я не люблю официальные приказы.

– Очень плохо.

– Не так уж и плохо. Я всегда делал то, что захочу, есть на это приказ или нет.

Далее оба пошли молча. Когда они вошли в фойе Ламбервоя, Глауен сделал соблазнительное предложение:

– Давай спустимся в бар и попробуем оценить достоинства местного пива.

– Это официальный приказ? – саркастически спросил Кеди.

– Вовсе нет, – ответил Глауен, – Я бы хотел услышать твою оценку состояния нашего расследования.

– А почему бы и нет? – согласился Кеди, – Разговоры у нас пока бесплатны.

Они спустились в бар, сели в мягкие кожаные кресла около камина и им подали отличное пиво в высоких стеклянных бокалах.

– Ну так как? – спросил Глауен, – Кто виновен, а кто безгрешен? У тебя есть на этот счет какое-нибудь мнение?

– Для начала меня удивляет зачем ты хочешь съездить в Поганскую точку? Ты же уже выяснил, кто распространял брошюры.

– Пока все идет хорошо, – согласился Глауен, – но у меня такое чувство, что мы видим только вершину айсберга. Например, Сибила носила татуировку на лбу.

– Ну и что? Я слышал о женщинах, у которых на задницах были вытатуированы молнии.

– И все равно. Эти женщины с татуировкой на лбу загадочны.

– А их таких несколько?

– Да. Одна такая женщина делала очень странные предложения Чилку. Там произошло что-то такое, что ни он, ни я так до конца и не поняли. В этом может быть замешан и Намур, и я хочу выяснить где, как, когда и почему.

– Ба! – проворчал Кеди, – Народ в Поганской точке уж точно Намура не знает.

– Возможно и нет. Я только могу догадываться о том, что они знают, а я хочу все точно выяснить. И завтра для этого будет великолепная возможность.

– Мы бы могли найти этому времени более достойное применение, – пробурчал Кеди.

– Какое?

– Конечно же, посетив Диамонт и труппу.

– Я уже тебе три раза объяснял, что я не хочу, чтобы ты встречался с труппой – сказал Глауен сдерживая гнев, – . И причины этого ты знаешь. Не помнишь?

– Я прекрасно все помню, но все это не убедительно.

– В таком случае на кой черт я трачу силы, чтобы что-то тебе объяснить? А теперь в четвертый и последний раз, я отдаю тебе определенный, ясный и вполне понятный приказ: Не общаться с труппой! Не подходить к ним и близко! На разговаривать, не слушать, не подавать сигналы, не посылать сообщения ни членам труппы, ни их представителям. Не посещать никакие их представления. Короче говоря, не иметь никаких контактов с труппой! Я ничего не забыл? Если и забыл, то включи это в мои приказы самостоятельно. Более ясно объяснить невозможно. Я правильно все сказал?

– Что? А, да, конечно. Я выпью еще этого чудесного пива.

– Завтра я выезжаю в Поганскую точку. Ты должен сидеть в своей комнате, или в фойе, но убедись, что дежурный клерк знает, где тебя искать. Если я не вернусь к завтрашнему вечер, свяжись с ИПКЦ. Ты меня слышишь?

Кеди улыбнулся. Странная улыбка, подумал Глауен, полная яда и знания.

– Я слышал, что ты сказал. Я все понял всеми уровнями моего сознания.

– Тогда мне больше нечего сказать. Я сейчас схожу в книжный киоск и купля какие-нибудь книжки, чтобы побольше узнать о зубенитах. Или иди со мной, или сиди здесь, или иди в свою комнату и ложись спать.

– Я пойду с тобой, – ответил Кеди.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Глауен подошел к туристическому салону «Чужие танцы и искусство» довольно рано и обнаружил, что омнибус уже не только подан но и почти полностью укомплектован, бледные большеглазые лица выглядывали из всех окон. Разумеется, омнибус ничем не напоминал красавчика с рекламного плаката.. Глауен поздравил себя с тем, что предусмотрительно зарезервировал для себя место, поскольку автобус был не то что полностью загружен, а перегружен. Юноша украдкой поглядывал на пассажиров, не желая показаться невоспитанным. Все были одеты в блузы с капюшоном, мешковатые штаны, длинные черные чулки, и длинные остроносые туфли. Капюшоны были отброшены и обнажали щетину жестких темных волос. Лица были большие, круглые и белые, с большими влажными глазами и длинными носами «уточкой». Глауен решил, что для него теперь нет тайны в том, почему зубениты не смешиваются с двумя другими расами на Тассадеро.

Водитель к такой нерешительности явно не привык, он протянул руку и коротко сказал:

– Ваш билет, пожалуйста. Если хотите ехать, то таково правило. Не хотите, выходите из автобуса.

– У меня зарезервировано место первого класса. Вот мой билет, покажите мне мое место.

Водитель с любопытством взглянул на билет.

– Все правильно. Билет действителен.

– И где отделение первого класса?

– Весь автобус первого класса. Вы зарезервировали себе право сидеть, где вам захочется.

– Я что-то не понимаю! В билете обозначено для меня место. Сейчас на этом месте кто-то сидит.

Водитель вопросительно посмотрел на Глауена.

– «Резервирование» одно для всех, а не только для вас! В степи нет элиты или низов, тут все равны!

– Очень хорошо, – согласился Глауен, – И все же, у меня в руках билет, который гарантирует мне сидячее место. Где мне сесть?

Водитель бросил короткий взгляд через плечо.

– Так на вскидку я не могу вам это сказать. Посмотрите на заднем сиденье.

Глауен прошел в конец автобуса и втиснул себя в щель между двумя коренастыми зубенитами. Для удобства они разложили на сиденье свои пакеты и противились вторжению Глауена широко расставив ноги, но Глауен от этого только еще более энергично начал втискиваться и толкаться, не обращая внимания на их стороны стоны и бормотанье. Наконец, с большим недовольством они переложили несколько пакетов на полки, Глауен наплевал на такт и втиснулся на сиденье до упора. Зубениты застонали, как от зубной боли. Один из них сказал:

– Извини, милейший брат! Пожалей наши бедные живые кости!

– Зачем рядом с тобой лежит эта куча? – строгим голосом сказал Глауен, – Положи ее на полку и сразу станет намного просторней.

– Это пустая трата энергии, так как я еду только до Разбитого. И все же, раз уж ты так настаиваешь, я подчинюсь тебе.

– Это надо было сделать с самого начала.

– Ах, милейший брат, так не делается.

Глауен решил, что спорить не имеет смысла.

Водитель пришел к выводу, что больше ждать пассажиров не имеет смысла. Он запустил двигатель, выехал из Фексельбурга и направился по дороге ведущей через степь на восток.

Вид за окном очень быстро стал неинтересен. Зубениты сидели, апатично уставившись в пространство, даже не удосуживаясь взглянуть в окно. Возможно, подумал Глауен, они все углубились в осмысление утонченных разделов Мономантического Синтораксиса.

Возможно нет. Если он не совершил великую ошибку, все эти люди не относятся ни к высшим, ни к низшим адептам, а всего лишь фермеры, у которых отсутствует всякий интерес к философии.

В предыдущий вечер Глауен просмотрел «Синтарические основы» и теперь решил опробовать свои теоретические знания на практике. Он обратился к зубениту, который сидел справа от него:

– Сэр, я кажется заметил двусмысленность в Естественной доктрине. Тессерактические соединения в принципе должны предшествовать Доктрине тезиса и антитезиса. Что вы думаете по этому поводу?

– Милейший брат, я не могу с тобой сегодня говорить, так как не понимаю о чем ты говоришь.

– Это и есть ответ на мой вопрос, – сказал Глауен.

Он переключил свое внимание на окружающий ландшафт: однообразие долины, которая, казалась бесконечной, нарушалось только одинокими деревьями, стоявшими друг от друга на почтительном расстоянии. Далеко на севере в дымке маячила цепь невысоких холмов. Где-то там, если верить легенде, должна была находиться гробница Зонка. Глауен с интересом подумал о том, занимаются ли инспектора Барч и Танаквил в свободное время кладоискательством. И пришел к выводу, что скорее всего – нет.

В соответствии с расписанием автобус прибыл на Разбитый: деревню, расположенную уже глубоко в стране Лативлер, состоящую из нескольких коттеджей, механической мастерской и Универсального магазина Киламса, который рекламировал:

«Все для искателей сокровищ

Предоставляется питание и жилье»

Автобус остановился напротив магазина и простоял там ровно столько, чтобы успели выйти пассажиры, включая и полного зубенита, который сидел рядом с Глауеном. Когда тот доставал свои пакеты с полки, то повернулся к Глауену и одарил его таким укоризненным взглядом, как будто говорил: «Ну, теперь-то ты понял, каким дураком ты выглядел со своими придирками?»

Глауен холодно и сдержанно кивнул ему на прощанье, но ответа на свой вежливый жест так и не дождался.

Автобус продолжил свой путь на восток и, когда Зонк достиг зенита, они въехали в зону, где располагались сады и поля. Впереди возвышался большой черный утес, который и носил название Поганской точки, а через несколько минут они уже проезжали город, который раскинулся у подножья утеса. Выглянув из окна, Глауен заметил как промелькнуло здание семинарии, расположенное на склоне утеса.

Автобус выехал на центральную площадь города и остановился у обветшалой станции. Глауен вылез из автобуса и снова взглянул на Поганскую точку, теперь он пришел к выводу, что это потухший вулкан, который можно считать единственной местной достопримечательностью. По склону поднималась, виляя во все стороны, узкая дорожка, которая упиралась в семинарию. Первое впечатление Глауена об этой постройке подтвердилось. Семинария, огромное каменное строение в три этажа, нависало над городом, как крепость. Это было определенно не то место, где легкомыслие и веселость пируют, вмешиваясь в процесс изучения Мономантического Синтораксис.

Глауен вошел в автобусную станцию: единственная большая комната с прилавком у дальней стены. Стены помещения когда-то были покрашены зеленовато-желтой краской, но кому-то, очевидно начальнику станции, этот цвет показался неприятным и он, насколько это было в его силах, закрыл стены плакатами и афишами.

Водитель автобуса принес мешок с газетами и журналами и швырнул его на прилавок; автобусная станция, очевидно, служила для местных жителей заодно и почтой. Начальник станции, мужчина с вытянутым лицом, среднего телосложения и среднего возраста, с тронутыми сединой рыжими волосами и яркими карими глазами, начал просматривать газеты. Его отличительной чертой были прекрасные ощетинившиеся рыжие усы, которые, точно так же как плакаты и афиши нарушали мрачное окружение. На нем была красная кепка и синий жилет с медными пуговицами.

Глауен подошел к прилавку и начальник станции осмотрел его беглым взглядом.

– Ну, сэр? Чем могу быть полезен?

– Я хочу точно знать, когда отправится обратный автобус на Фексельбург.

– Полдневный автобус уже ушел. Вечерний – отправится где-то часов через пять, ближе к закату. Вам нужен билет?

– Я уже оплатил обратный проезд, но мне бы хотелось иметь гарантии, что мое зарезервированное место, за которое я заплатил, останется за мной.

– В этом не сомневайтесь, сэр! Место для вас зарезервировано, но ни я, ни водитель автобуса не возьмемся объяснить это зубенитам. У них не хватит прыти, чтобы выйти из под дождя, но вот когда они отыскивают свободное сиденье в автобусе, они шустры, как ящерицы. Возможно, что сиденье и предназначено для того места, где они хранят свои мозги.

– Так как я здесь чужестранец, то я бы хотел получить разумное решение и свое место в автобусе в придачу.

– Не беспокойтесь за свое место. Ночной автобус никогда не бывает переполнен.

Глауен достал свой список участников второй экскурсии на остров Турбен.

– Вам знакомы эти имена?

Начальник станции прочитал имена вслух, поджимая при этом губы так, как будто ел что-то вяжущее.

– Ласилск. Струбен. Мутис. Кутах. Робидель. Блосвиг. Это все люди из семинарии: Высшие ордена, как они себя называют. Если вы здесь для того, чтобы искать сокровища, то поищите их где-нибудь в другом месте. Если вы будете бродить около семинарии, то, в лучшем случае, получите краткую отповедь, а то и что-нибудь похуже.

– Я не кладоискатель, – заверил Глауен. Он ткнул пальцем в список, – Мне надо поговорить с этими людьми, по крайней мере, хоть с некоторыми из них. Как мне это сделать?

– Здесь они не появляются, в этом я могу вас заверить.

– Короче, я должен идти в семинарию.

– Но…, – при этом начальник станции поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть значение своих слов, – … если вы не рассчитываете на что-то большее, чем просто приятная беседа, с вопросами о здоровье, да одной-двумя ссылками на гробницу Зонка, то я бы посоветовал вам сесть здесь на стул, не трогаясь с места дождаться вечернего автобуса, а затем счастливо и в безопасности вернуться в Фексельбург.

Глауен с сомнением посмотрел сквозь окно на семинарию.

– Вы говорите о них, как о семье гоблинов.

– Они философы. Им уже надоели докучливые туристы. Они уже устали объяснять, что если бы гробница Зонка находилась где-то поблизости, то они бы ее давным-давно нашли. Теперь они уже не отвечают на стук в дверь. Если кто-то постучится более трех раз, то они выливают на него или на нее ведро помоев.

– Думается, это приведет в замешательство любого вежливого посетителя.

– Не всегда. Двое туристов снова забрались по склону и постучали второй раз. Когда им открыли дверь, они сказали, что являются студентами-архитекторами и хотят осмотреть конструкцию семинарии. Члены ордена сказали: «Конечно! Но сначала, как диктуют наши внутренние правила, вы должны познакомится с нашей жизнью». «Обязательно» – воскликнули студенты, надеясь на краткую пятиминутную беседу. «Мы с удовольствием послушаем про вашу жизнь». Их провели, одели в серые одежды и целый год обучали Элементарному Синтораксису. Наконец, им разрешили осмотреть семинарию. Но теперь они уже хотели только одного: выбраться оттуда. Они сбежали с утеса, крича и махая руками. Они купили билет до Фексельбурга на ближайший автобус. Когда я предложил им купить и обратный билет, они только замахали руками и сказали, что больше никогда в жизни сюда не вернутся.

– Похоже, это очень просвещенные философы, – сказал Глауен.

– Другая пара туристов забралась по заднему склону, надеясь там найти или гробницу, или проход. Они так и не вернулись. Кто-то говорил, что они упали в помойную яму семинарии. Насколько я знаю, были и другие; но я никогда не считал туристов.

– Разве полиция Фексельбурга не защищает туристов?

– Конечно, защищает. Полицейские просят приезжих держаться подальше от Поганской точки.

– Мне плевать и на Зонка и на его сокровища. Мне нужна совершенно другая информация. Но я бы не хотел рисковать взбираясь по склону или нарваться на отповедь. А есть телефонная связь с семинарией?

– Вот, пожалуйста. Давайте я позвоню и прозондирую почву. Как ваше имя?

– Я капитан Клаттук со станции Араминта на Кадволе.

– И по какому делу?

– Это я объясню им лично.

Начальник станции сто-то сказал в телефон, подождал, потом сказал что-то еще. Потом он повернулся к Глауену.

– Им безразлично ваше звание. Они хотят знать по какому делу вы к ним приехали.

– Мне нужна информация в отношении Огмо Энтерпрайсис.

Начальник станции снова заговорил в телефон, затем сказал Глауену.

– Они не знают, о что вы имеете в виду.

– Не так давно шесть человек из семинарии посетили Кадвол. Я бы хотел узнать, кто им продал билеты. Это единственное, что меня интересует.

Начальник станции пересказал эту информацию в трубку телефона, выслушал ответ, положил трубку и медленно повернулся к Глауену.

– Я поражен до глубины души.

– Чем?

– Они согласились поговорить с вами.

– Это так удивительно?

– В какой-то мере. Они почти не принимают пришельцев. Поднимитесь по дороге и постучите в дверь. Когда вас встретят, спросите Орден Заа. Осторожней, мой друг! Это странные люди!

– Я очень вежливо задам свои вопросы. Если они не сподобятся мне ответить на них, то я просто уйду. Другого выбора у меня нет.

– Очень разумный план.

Начальник станции проводил Глауена до выходной двери. На пороге они вместе понаблюдали за толкающейся толпой зубенитов.

– Как вы умудряетесь отличать мужчин от женщин? – поинтересовался Глауен.

– Это любимый вопрос туристов! Я всем отвечаю так: «А зачем мне это надо?»

– Вы никогда не пытались познакомиться с какой-нибудь местной леди?

– Фу! Это, как говориться, пустая трата энергии. Они обращают на меня внимание не больше, чем на горного козла, – он указал на противоположную сторону площади, – Вон там начинается дорога на холм.

2

Глауен, пригнув голову, пересек площадь, насквозь продуваемую леденящим северным ветром. Там где от площади начиналась дорога висела вывеска, гласящая:

«Семинария Мономантики

Осторожно! Держитесь в стороне!»

Юноша проигнорировал вывеску и начал подниматься по склону.

Семинария маячила на фоне неба. Дорога сделала последний поворот и вывела его к фасаду строения. Перед тремя ступеньками, ведущими к тяжелой бревенчатой двери, Глауен остановился и перевел дыхание. В тусклых лучах Зонка, пред ним предстала панорама мира, совершенно отличного от его родного. Внизу лежал город, состоящий из красно-коричневых, коричневых и темно-красных строений с черными крышами столпившихся вокруг площади. За городом начинались возделанные земли, защищенные рядами деревьев, за которыми, теряясь в тумане, протянулась степь.

Глауен повернулся к семинарии. Он расправил плечи, одернул куртку и осмотрел фасад здания. Высокие узкие окна казались слепыми и пустыми, как будто никому не приходила мысль выглянуть из них во внешний мир. Мрачное место для учебы, подумал Глауен, единственным его достоинством может быть то, что его учеников ничто не отвлекает от постижения философских истин. Он сделал шаг вперед, поднял и опустил несколько раз медное дверное кольцо.

Прошло какое-то время. Дверь открылась и из нее выглянул дородный круглолицый человек, несколько выше Глауена, с круглыми близко посаженными глазами. На нем был серо-коричневый балахон из простой ткани и капюшон, который оставлял открытым только лицо мужчины. Он хмуро оглядел Глауена.

– Ты думаешь зачем здесь вывеска? Ты что, неграмотный?

– Я грамотный и я читал вашу вывеску.

– Еще хуже! Мы сюда никого не зовем!

– Я капитан Глауен Клаттук, – сдерживая голос, сказал Глауен, – Мне было сказано: постучать в дверь и спросить Орден Заа.

– Это правда? А по какому делу?

– Я уже объяснял это по телефону.

– Объясните еще раз. Я не собираюсь впускать сюда каждого бездельника, который болтается в округе в поисках сокровищ.

– Меня не интересуют ваши привычки, – продолжая сдерживаться сказал Глауен, – Как ваше имя?

– На данный момент мое имя совершенно не важно.

Глауен прочитал список имен.

– Вы один из них?

– Если уж вам так приспичило, то я Мутис.

– Значит вы участвовали в экскурсии на остров Турбен?

– Ну и что из того?

– Кто снабдил вас билетами?

Мутис поднял руку.

– Задайте свои вопросы Орден и посмотрим как на них ответит она.

– Об этом я и просил с самого начала.

Мутис проигнорировал это замечание.

– Оставайтесь здесь.

Дверь захлопнулась перед самым носом Глауена.

Глауен повернулся, спустился с крыльца и принялся вышагивать взад-вперед по дороге. Он резко остановился. Мальчишество, сказал он сам себе. Поведение Мутиса оскорбляло его достоинство. Он вернулся на крыльцо, но встал спиной к двери и уставился на далекую степь.

Он услышал, как у него за спиной открылась дверь и повернулся. Пренебрежительные выражения, которые они приготовил для Мутиса испарились из его головы. В дверях стоял человек более легкого телосложения и более стройный чем Мутис. Мужчина или женщина? Глауен решил, что все же женщина. Ее возраст? Из-за простых семинарских одежд судить об этом было очень трудно. Глауен решил, что ей около тридцати, или, может быть сорока лет. Она казалась худой, из под капюшона торчали только ее сверкающие темные глаза и короткий тонкий нос, кожа была такой же белой, как и капюшон, рот бесцветный и строгий. Она была совсем не похожа на зубенитов, которых Глауен видел в автобусе. Стоя в дверях она внимательно осмотрела гостя с головы до ног.

– Я – Орден Заа, – заговорила она наконец глухим голосом, – Что вам от меня надо?

– Я капитан Глауен Клаттук со станции Араминта на Кадволе, – с формальной вежливостью ответил Глауен, – Хранитель направил меня сюда, для проведения расследования.

Лицо Заа не отразило никаких эмоций.

– Я могу только повторить мой вопрос.

– Я офицер полиции станции, а так же сотрудник ИПКЦ. Если хотите, я могу показать свои документы.

– Не имеет значения. Мне это безразлично.

– Я говорю это вам, чтобы вы не приняли меня за случайного посетителя. Мое расследование имеет касательство к недавней экскурсии на остров Турбен, которую совершили шесть ваших человек, – Глауен зачитал имена, – Эти люди меня не интересуют. Но я хочу узнать имена человека или людей, который организовали это мероприятие.

Заа продолжала молча стоять в дверях. Глауен сообразил, что он не задал никакого вопроса. Холодный взгляд нервировал его. Надо быть осторожным, сказал он сам себе, нельзя выказать нетерпение, но нельзя и потерять спокойствие.

– Можете вы сообщить мне имя этого человека? – как и прежде формально вежливым тоном спросил он.

– Да.

– И как имя этого человека?

– Этот человек мертв. Не знаю уж, пользуются ли мертвецы именами.

– И как же было имя этого человека пока он или она был жив?

– Орден Сибила.

– Вы знаете откуда Орден Сибила узнала про эту экскурсию?

– Да, и предвидя следующий ваш вопрос, скажу, я не собираюсь делиться с вами этой информацией.

– И каковы же причины вашего отказа?

– Их несколько и для того, чтобы их понять требуются определенные изначальные знания.

Глауен задумчиво кивнул.

– Если вы будете столь любезны, – заговорил Глауен самым елейным тоном, какой только мог изобразить, – и спуститесь на несколько ступенек вниз, то мы можем сесть на крылечке, чтобы избежать вашей усталости от долгого стояния на ногах. Затем, если вы не против, опишете мне эти знания в объеме, достаточном для наших целей.

– Подозреваю, что ты будешь продолжать упорствовать, – сказала Орден Заа очень ровным голосом, – Я чувствую в тебе тщеславие и агрессивность и от этого ты производишь плохое впечатление.

– Очень жаль, что мне приходится такое слышать, – ответил Глауен, – поверьте мне, у меня были совершенно другие намерения.

– Я не вижу смысла сидеть здесь на крылечке и повторять то, что я уже и так сказала. Хорошо и тщательно подумай. Если тебе нужна дальнейшая информация, то ты должен пройти курс основ. Но сделать это ты должен по собственной воле, а не в результате моего приглашения. Это понятно?

– Не совсем, – нахмурился Глауен.

– А мне кажется, что я выразилась вполне понятно, – возразила Заа.

Глауен стоял в нерешительности. Высказывание Заа, судя по ее тону, да и по смыслу самих замечаний, подразумевали какие-то неприятности, ответственность за которые он должен был возложить на себя. Он уже открыл рот чтобы поинтересоваться дальнейшими деталями, но дверной проем оказался пустым. Заа ушла.

Глауен стоял в растерянности заглядывая в дверной проем. Что с ним может случиться? Он официальный полицейский служащий, если его задержат, то Кеди обратится к командиру Плоку. Юноша сделал глубокий вздох и прошел сквозь дверной проем в вестибюль с высоким потолком и каменными стенами и полами, в котором ничего и никого, кроме самого Глауена, не было.

Глауен немного подождал, но никто так и не появился, чтобы заговорить с ним. С одной стороны короткий сводчатый проход вел в помещение, напоминающее зал для собраний: так же как и вестибюль с высокими потолками и полом выложенным черной каменной плиткой. В дальней стене на довольно большой высоте были прорезаны три окна, высокие и узкие; бледные лучи Зонка падали на длинный стол, сколоченный из досок, которые на протяжении многих лет так тщательно выскребались, что теперь на них не видно было и следов первоначально текстуры. Стол окружали тяжелые деревянные стулья; вдоль стен стояли скамейки. В дальнем конце зала, в тени, стояла Заа.

– Садись и насладись отдыхом, – сказала Заа, указывая на скамейку, – Говори быстро, что ты хотел сказать.

– Может быть вы присоединитесь ко мне, – сделал вежливый жест Глауен.

– В чем? – бросила на него безразличный взгляд Заа.

– Мне неудобно будет сидеть, в то время, как вы стоите.

– Ты галантен, но я предпочитаю стоять, – она вновь указала на скамью жестом, который Глауен нашел в какой-то мере безапелляционным.

Глауен с достоинством поклонился и сел на краюшек скамейки. Надеясь внести в разговор элемент непринужденности, он сказал:

– Замечательное здание! Оно старое?

– Довольно старое. Зачем конкретно ты пришел?

Глауен терпеливо вновь описал причины своего присутствия в семинарии.

– Как видите, здесь нет ничего сложного. Организатор этих экскурсий – преступник, и он должен предстать перед правосудием.

– А ты не думаешь, что наши понятия в этой области могут несколько различаться? – с улыбкой спросила Заа.

– Но не в данном случае. Детали вас приведут в шок.

– Меня не так-то просто ввергнуть в шок.

– Хорошо, отложим правосудие в сторону, – пожал плечами Глауен, – В наибольшей степени ваши интересы выиграют в том случае, если вы ответите на мои вопросы.

– Что-то я не улавливаю твоей логики.

– Наше нынешнее расследование сфокусировано на Огмо Энтерпрайсис. Если в это дело вмешается ИПКЦ, расследование распространится на семинарию, по причине участия в преступлении Сибилы. Это может привести вас к определенным неудобствам и тревогам, так как слушание будет проводиться в Фексельбурге.

– А дальше? Я хочу услышать весь набор угроз и ужасов.

– Это не то и не другое, – рассмеялся Глауен, – … просто прогнозирование событий. Но раз уж вы пожелали, то давайте продолжим дальше. Ваши шесть высших орденов, будут объявлены соучастниками, каковыми они на самом деле и являются. А пока, эти детали выходят за рамки моих полномочий.

Складывалось впечатление, что Заа заинтересовалась этим предложением.

– Позволь мне убедиться, что я правильно тебя поняла. Если я не отвечу на твои вопросы, то в дело вмешается ИПКЦ, что доставит мне неприятности и приведет к осуждения моих шестерых орденов. В этом и заключается суть твоего заявления?

– Вы несколько сместили акценты в моем высказывании, – нервно усмехнулся Глауен, – Я просто указал на возможности, которых вы можете, если захотите, избежать.

Заа медленно шагнула вперед.

– Ты понимаешь, что это страна Лативлер?

– Конечно.

– Местные законы предназначены для того, чтобы защитить нас. Они позволяют нам довольно жестко обходиться с пришельцами, преступниками и паразитами. Те, кто говорит другое, делают это на свой страх и риск.

– Я полицейский офицер, исполняющий свои обязанности, – доверительно сказал ей Глауен, – Чего мне в данном случае бояться?

– Для начала обычного наказания за шантаж.

– Что! – шокировано воскликнул Глауен, – И как это вам в голову пришло такое?

Заа некоторое время внимательно смотрела на него, и Глауену показалось, что она сама собой любуется.

– Сегодня я была предупреждена о твоем визите и о тех условиях, которые ты мне выдвинешь.

У Глауена отвисла челюсть.

– Это абсурд! Кто мог вас предупредить?

– Имя в данном случае не играет никакой роли.

– Мне так не кажется… особенно если учесть, что информация ложна.

Заа медленно и элегантно покачала головой.

– Я так не думаю. Тебя выдают твои же слова.

– Как так?

– Ты действительно такой простачок? Или ты считаешь что сумеешь надуть меня своими улыбочками и красивыми жестами?

– Миледи! Вы меня совершенно не так поняли! Ничего подобного я и не замышлял! Уверяю вас со всей откровенностью! Если вы нашли в моем поведении намек на это, ты вы ошибаетесь!

– Обращайся ко мне, пожалуйста, «Орден».

Ее голос стал еще холоднее, и Глауен с досадой понял, что он начал слишком горячиться.

– Во всяком случае, я не простачок, но и не шантажист.

– Это очевидная неправда. Ты угрожал мне расследованием ИПКЦ. Я явным удовольствием ты описывал угрожающие мне неприятности и унижения и несчастья, которые падут на головы Высших Орденов.

– Стоп! – воскликнул Глауен, – Посмотрите фактам в лицо! Преступление было совершено! Кто должен его расследовать. Против вас я не выдвигаю никаких обвинений. Если вы решите, что не будете отвечать на мои вопросы, я просто откланяюсь и вы больше никогда меня не увидите.

Похоже, Заа пришла к какому-то решению.

– Да! Мы договоримся! Но условия будут таковы: я снабжаю тебя в полной мере той информацией, которая тебе нужна, а ты, в свою очередь, оказываешь мне одну услугу.

Глауен встал.

– Что за услугу? Когда, где, зачем и как?

– У нас еще будет возможность обсудить детали после того, как мы договоримся в принципе. Если ты в этом заинтересован, то я должна буду посоветоваться с другими Орденами.

– Бессмысленно консультироваться с кем либо, так как для начала я должен знать, что от меня хотят.

– Я даже не могу поднимать эту тему, пока мы не достигнем консенсуса, – твердо заявила Заа.

– Можете ли вы сделать это немедленно? Время поджимает; я должен уйти отсюда в течении часа или двух.

– Я буду действовать очень быстро… если ты согласен на мое предложение в принципе. Я хотя бы в общем плане должна иметь ответ.