Текст книги "Час охотника (Исповедальня)"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

* * *

Начало моросить, с моря поднимался легкий туман. Он на цыпочках пробежал по трапу, по которому только что сошел Туркин, оглядывавшийся в поисках противника с пистолетом в руке. Мартин замер. Не желая давать шансов сопернику, он нажал на спусковой крючок и аккуратно прострелил ему руку. Туркин вскрикнул, выпустил оружие и скрючился на полу салона.

Алекс поднял пистолет Туркина и сунул в карман. Поддерживая простреленную руку и буравя Мартина полными ненависти глазами, Туркин оперся на стол, Шепилов с шумом поднялся и снова опустился на лавку. Мартин обыскал Туркина и отнял свое оружие.

– Я специально стрелял в руку для того, чтобы сохранить вам жизнь. По крайней мере – сейчас. Не знаю, чья это моторка, но вы, кажется, хотели смотаться отсюда. На вашем месте я бы так и поступил. Если вас здесь поймают, то вы поставите свое начальство в неловкое положение, а кроме того, вас наверняка с нетерпением ожидают в Москве. Вдвоем вы туда как-нибудь доберетесь.

– Ах ты, говно! – с отчаянием в голосе прошипел Туркин.

– О, такие выражения в обществе дамы, – с укором произнес Алекс, подвел Таню к трапу и повернулся. – Вы оба в Белфасте не продержались бы и дня, – презрительно бросил он и последовал за Таней на палубу.

У «пежо» он осторожно снял блейзер. Увидев кровь на рукаве рубашки, достал носовой платок.

– Не могли бы вы перевязать?

Таня затянула платок на ране.

– Что вы все-таки за человек?

– Вообще-то я больше люблю Моцарта, – ответил Мартин, надевая блейзер. – Смотрите, смотрите!

Из гавани выходила «Элюэтт».

– Бедняги, – сказал Мартин. – Отсюда им прямая дорога в лагерь.

Он отворил перед Татьяной дверцу машины и, садясь за руль, улыбнулся.

– Ну, теперь можно в аэропорт.

* * *

Гарри Фокс пил чай и курил с сержантом в отделе безопасности первого терминала лондонского аэропорта Хитроу. Зазвонил телефон, сержант передал трубку Фоксу.

– Гарри? – раздался голос Фергюсона.

– Слушаю, сэр.

– Все отлично, она на борту самолета, вылетающего с Джерси.

– Сложности были, сэр?

– Никаких, если не считать парней из ГРУ, которые перехватили ее и Мартина на набережной Альберта.

– И что было дальше? – спросил Фокс.

– Он разобрался с ними как следует, вот и все. Этого человека мы должны взять к себе. Скажите, он ведь служил в гвардии?

– Да, сэр, в Уэльской гвардии.

– Я так и думал. Сразу видно, – с удовольствием отметил Фергюсон. – До встречи, Гарри.

Глава 9

Фергюсон с серьезным лицом держал телефонную трубку в руке, когда в кабинет на Кавендиш-сквер вошел Гарри Фокс с бланком телекса. Фергюсон, остановив его быстрым жестом, сказал:

– Большое спасибо, господин министр, – и положил трубку.

– Неприятности, сэр?

– Судя по всему, да. Из министерства иностранных дел только что сообщили, что визит папы определенно состоится. В течение ближайших часов Ватикан должен сделать официальное заявление. А что у вас?

– Телекс, сэр. Информация о продвижении наших сил на Фолклендах. Сначала плохая новость: после вчерашней бомбардировки «Скайхоуками» все-таки затонула «Антилопа». Теперь новость хорошая: сбито семь аргентинских штурмовиков.

– Я бы предпочел увидеть их обломки собственными глазами. В действительности их было, наверное, наполовину меньше. Очередная постановка спектакля «Воздушная война над Англией».

– Может быть, сэр. В горячке боя каждый уверен в том, что врага сбил именно он. С подсчетом всегда возникают сложности.

Фергюсон встал и прикурил сигару.

– Не знаю, но у меня сейчас такое чувство, что мне скоро на голову упадет крыша. Теперь вот визит папы, без которого я прекрасно мог бы обойтись. Качулейн все еще не пойман. Наконец, эта история с аргентинцами, которые хотят купить ракеты «Экзосет» на черном рынке в Париже. Приказ на отзыв Тони Виллерса из тыла противника на Фолклендах уже отдан?

– Да, сэр. Подводной лодкой его перебросят в Уругвай, а из Монтевидео он вылетит в Париж прямым рейсом «Эр Франс». Завтра будет там.

– Хорошо. Отправляйтесь туда же и проинформируйте его. Потом без промедления обратно.

– Этого будет достаточно, сэр?

– Думаю, да. Вы же знаете Виллерса. Для Тони нет преград, если он берется за дело по-настоящему. Так что не беспокойтесь, он им еще покажет. А вы, Гарри, нужны мне здесь. Что делает малышка Воронина?

– Как я уже говорил, по дороге из Хитроу мы остановились у магазина «Харрод», чтобы она купила кое-что. Приехала-то она только с тем, что было на ней.

– Ну, тогда у нее не осталось ни пенни, – проворчал Фергюсон. – Придется обратиться в резервный фонд.

– Нет нужды, сэр. У нее здесь, кажется, приличные счета в банках от продажи грампластинок и так далее. А на жизнь она сама заработает без труда. Импресарио будут рвать ее на части, как только станет известно, что Татьяна Воронина в Англии.

– Ну, до этого еще когда дело дойдет. Пока ее присутствие у нас должно сохраняться в строжайшей тайне. А как она вообще?

– Очень мила. Я устроил ее в нашем отеле, и она пошла принимать ванну.

– Не следует давать ей особенно расслабляться, Гарри. Девлин сообщил, что один из боевиков Макгинесса, человек, следивший за Черни, был выловлен мертвым из Лифи. Наш друг времени зря не теряет.

– Я понимаю, сэр, – сказал Фокс. – Что вы предлагаете?

– Сегодня после обеда мы переправим ее в Дублин. Вы, Гарри, будете ее сопровождать. В аэропорту передадите Девлину и сразу назад. Завтра утром первым же рейсом – в Париж.

В этот момент в сопровождении Кима в кабинет вошла Татьяна Воронина. Несмотря на темные круги под глазами, выглядела она на удивление хорошо. И это, не в последнюю очередь, благодаря свитеру из кашемира и элегантной твидовой юбке от «Харрода». Фокс представил ее.

– Очень рад, мисс Воронина, – сказал Фергюсон. – Сожалею, что вам пришлось так много пережить за последние часы. Пожалуйста, садитесь.

Она присела на кушетку у камина.

– Вам известно уже, что происходит в Париже? – спросила Таня.

– Еще нет, – ответил Фокс. – Мы пытаемся выяснить, но, насколько мне известно, КГБ даже при благоприятных условиях не жалует слабаков, а если учесть еще и личную заинтересованность вашего приемного отца... – Он поежился. – Не хотел бы я оказаться на месте Туркина и Шепилова.

– Даже Белову, прошедшему огонь, воду и медные трубы, нелегко будет остаться на своем месте после такого провала, – вставил Фергюсон.

– Ну, а что теперь? – спросила она. – Я увижу снова профессора Девлина?

– Совершенно верно, но для этого надо сначала перебраться в Дублин. И хотя вы только что с самолета, однако время имеет сейчас решающее значение. Если вы не слишком устали, то я просил бы вылететь во второй половине дня. С вами будет капитан Фокс, и мы позаботимся о том, чтобы Девлин встретил вас в Дублине.

Татьяна все еще пребывала в состоянии возбуждения, и поэтому предложение Фергюсона показалось ей еще одним звеном в цепи приключений.

– Прекрасно. Когда в путь?

* * *

– Значит, рано вечером, – сказал Девлин. – Конечно, я встречу ее. Никаких проблем.

– Вы сами договоритесь о встрече с Макгинессом, чтобы она могла посмотреть фотографии и другие материалы ИРА?

– Естественно.

– И пожалуйста, побыстрее, – добавил Фергюсон.

– Слушаюсь и повинуюсь, о великий дух лампы, – ответил Девлин. – Но для начала я хотел бы сам поговорить с Ворониной.

Фергюсон протянул ей трубку.

– Профессор Девлин? Это вы? – вымолвила Таня.

– Мне как раз только что сообщили из Парижа, что у Моны Лизы улыбка до ушей. Пока!

Шеф внешней разведки СССР Гранов сидел в своем кабинете на площади Дзержинского, куда по его приказу после обеда прибыл Масловский. С тяжелым чувством переступил он порог, потому что Гранов был, наверное, единственным человеком, которого боялся генерал. Гранов сидел за столом и что-то писал, поскрипывая ручкой. Некоторое время он игнорировал Масловского, потом заговорил, не отрывая глаз от документа.

– Речь идет о мелочи, а именно о безобразной некомпетентности вашего отдела в деле Качулейна.

– Товарищ генерал... – пробормотал Масловский, пытаясь защищаться.

– Вы дали приказ ликвидировать его вместе с Черни?

– Так точно, товарищ генерал.

– Чем раньше, тем лучше. – Гранов сделал паузу, снял очки и провел ладонью по лбу. – И потом, эта история с вашей приемной Дочерью. Из-за нерасторопности ваших людей она уже наверняка в Лондоне.

– Так точно, товарищ генерал.

– Оттуда бригадный генерал Фергюсон отправит ее в Дублин, чтобы она с помощью ИРА опознала Качулейна.

– Похоже, что так, – слабым голосом подтвердил Масловский.

– В моих глазах Временная ИРА является фашистской организацией, а связь с католической церковью окончательно разоблачает ее. Татьяна Воронина предала свою страну, свою партию и свой народ.

Вы немедленно дадите в Дублин Лубову приказ ликвидировать ее вместе с Черни и Качулейном.

Он снова надел очки, взял ручку и принялся писать.

– Но, товарищ генерал, может быть... – попытался возразить охрипший Масловский.

Гранов удивленно посмотрел на него.

– У вас возникают какие-либо сложности в связи с моим указанием?

Масловский, кажется, даже несколько съежившийся под холодным взглядом шефа, отрицательно потряс головой:

– Нет, конечно нет, товарищ генерал.

Он повернулся и вышел из кабинета. Колени его заметно дрожали.

* * *

В советском посольстве в Дублине Лубов только что получил сообщение из Парижа, что Татьяне Ворониной удалось уйти. Он стоял в шифровальном зале и переваривал эту новость, когда из Москвы поступил приказ Масловского. Когда он прочитал текст, ему стало нехорошо. Лубов прошел в свой кабинет, заперся там, достал из шкафа бутылку виски и налил стакан. Выпил. Потом еще налил и выпил снова. Наконец подошел к телефону и позвонил Черни.

– Говорит Костелло (это была кличка, используемая только в особых случаях). Вы заняты?

– Не особенно, – ответил Черни.

– Нам необходимо встретиться.

– В обычном месте?

– Да, я должен поговорить с вами. Это очень важно. Кроме того, сегодня вечером мы оба должны встретиться с нашим общим другом. Лучше всего на Дан-стрит. Вы можете это организовать?

– Что-то раньше такого не бывало.

– Исключительно важно. Я же сказал. Перезвоните мне и подтвердите договоренность.

Черни был определенно озабочен. «Дан-стрит» на их языке означала заброшенный склад на набережной Сити, который он несколько лет назад арендовал от имени одной фирмы. Но дело было даже не в этом. Гораздо более смущало его то, что он, Кассен и Лубов до сих пор вместе никогда не встречались. Он долго и безуспешно пытался дозвониться Кассену на квартиру, потом набрал номер католического секретариата в Дублине. Тот тут же ответил.

– Ну, наконец-то, – сказал Черни.

– Собственно, я только что пришел, – ответил Кассен. – Есть проблемы?

– Я бы так не сказал. Скорее озабоченность. Я могу говорить прямо?

– Обычно вы так и делаете, когда пользуетесь этим телефоном.

– Позвонил наш друг Костелло. Он хочет повидаться со мной.

– В обычном месте?

– Да, но кроме того он попросил еще организовать нашу встречу втроем сегодня на Дан-стрит.

– Вот это уж действительно странно.

– Да. Мне тоже не нравится.

– Может быть, у него приказ отозвать нас? – предположил Кассен. – Он говорил что-нибудь о девушке?

– Нет. А что он должен был сказать?

– Я лишь спросил, чтобы выяснить ситуацию. Скажите ему, что на Дан-стрит встречаемся в полвосьмого. Я все организую. Черни тут же перезвонил Лубову.

– Вам в полчетвертого подойдет?

– Конечно, – ответил Лубов.

– Он спрашивал, известно ли что-нибудь о девушке из Парижа.

– Ничего, – солгал Лубов. – До встречи в полчетвертого.

Он налил еще виски, открыл верхний ящик письменного стола, вынул оттуда футляр. Внутри находился полуавтоматический пистолет системы «стечкин» и глушитель к нему. Дрожащими руками он начал навинчивать глушитель на ствол.

* * *

Гарри Кассен стоял у окна своего бюро в секретариате и смотрел на улицу. Перед тем как уйти из дома, он прослушал запись разговоров Девлина с Фергюсоном и знал, что этим вечером Татьяна прибывает в Дублин. Не может быть, чтобы Лубов не получил соответствующего сообщения из Москвы или из Парижа. Почему же тогда он ничего не сказал об этом?

Встреча же на Дан-стрит выглядела странной еще и потому, что предварительно Лубов собирался, как обычно, переговорить с Черни наедине в кинотеатре. Тут все как-то не вяжется, сказал себе Кассен, инстинкты которого были отточены годами, проведенными в подполье.

* * *

Пол Черни хотел было уже снять плащ с вешалки, когда в дверь постучали. Он открыл и увидел Гарри Кассена в фетровой шляпе и плаще, которые обычно предпочитают носить священники. Выглядел он возбужденным.

– Слава Богу, Пол, что я вас застал.

– Что-нибудь случилось? – спросил Черни.

– Вы же знаете, что я убрал человека из ИРА, следившего за вами. Теперь у вас другой хвост. Идите сюда.

Квартира Черни находилась на втором этаже серого каменного здания колледжа. Кассен быстро поднялся на следующий этаж и на лестничной площадке снова повернул наверх.

– Куда мы идем? – крикнул Черни, еле поспевая за ним.

– Сейчас покажу.

На самом верху нижняя половина высокого георгианского окна оказалась поднятой. Кассен выглянул наружу.

– Вон там, – сказал он. – На другой стороне.

Черни высунулся и посмотрел на устланную каменными плитами дорожку во дворе колледжа.

– Так где же?

В этот момент сильные руки подхватили его за пояс и резко толкнули вперед. Он лишь коротко вскрикнул, потерял равновесие, скользнул по узкому наружному подоконнику и с двадцатипятиметровой высоты вниз головой рухнул на каменные плиты.

* * *

В последнем ряду кинотеатра Лубов был один. В слабо освещенном зале он насчитал всего пять или шесть человек. Он намеренно пришел раньше и теперь влажными от пота руками ощупывал в кармане «стечкина» с навинченным глушителем. Из плоской бутылки, которую он взял с собой, Лубов снова прихлебнул виски для храбрости. Значит, сначала Черни, потом Кассен. С последним будет проще, потому что я приду к складу первым и буду ждать в засаде, подумал Лубов. Он еще раз приложился к бутылке и стал засовывать ее в карман, когда кто-то в темноте сел рядом с ним.

– Черни? – он повернул голову.

Чья-то рука сжала вдруг его горло, а другая плотно закрыла рот. В течение долгой секунды, за которую он успел узнать выглянувшее из-под края шляпы бледное лицо Кассена, острый как игла стилет, который тот держал в правой руке, впился в его тело слева пониже ребер и снизу вверх пробуравил сердце. В мозгу вспыхнул ослепительный свет, и Лубов без боли провалился в темноту смерти.

Кассен аккуратно вытер лезвие о жакет Лубова и поправил его в кресле так, чтобы он выглядел спящим. В кармане мертвеца Качулейн обнаружил «стечкина» и забрал его. Решающее доказательство. Он встал, прошелестел, словно тень, между креслами и вышел из зала.

* * *

Еще через полчаса Кассен снова был в своем бюро в секретариате и не успел сесть за стол, как вошел возбужденный монсеньер Халлоран. Он был в самом лучшем настроении.

– Вы уже знаете? Только что получено подтверждение из Ватикана. Визит папы состоится.

– Решились все-таки. Так вы летите в Англию?

– Ну, конечно. Я уже забронировал место в Кентерберийском соборе. Это же историческое событие, Гарри. О нем можно будет рассказывать внукам.

– Если они есть, – с улыбкой заметил Кассен.

Халлоран рассмеялся.

– Да уж, к этой категории мы не относимся. Ну мне пора. Еще масса организационных проблем.

Кассен подумал немного над тем, что только что узнал. Из брошенного на стул плаща он вынул кинжал в кожаных ножнах и положил в ящик стола. Потом взял «стечкина». Как глупо и непрофессионально со стороны Лубова использовать советское оружие. Однако это было именно то доказательство, которое ему и требовалось. Оно означало, что Качулейн не только не нужен более своим хозяевам, не и стал для них обузой.

Его раздумья прервал звонок. Кассен услышал в трубке голос Девлина.

– А, так вот ты где.

– А ты где?

– Встречаю в дублинском аэропорту гостью, очень милую молодую женщину. Она тебе понравится. Мы могли бы поужинать вместе.

– Неплохая идея, – спокойно ответил Кассен. – Я согласился сегодня вечером прочитать проповедь в деревенской церкви. Служба заканчивается в восемь. Потом я свободен.

– Будем рады видеть тебя.

Конечно, можно было бы и сбежать, но куда и зачем? Во всяком случае, его внутренний голос подсказывал, что в этой драме предстояло выдержать, по крайней мере, еще один акт.

– А бежать тебе некуда, Гарри Кассен, – тихо произнес он.

* * *

Когда Гарри Фокс с Татьяной вошли в зал прилета, Девлин в черной фетровой шляпе и пальто, с сигаретой в зубах, прислонившись к колонне, уже ждал их. Заметив пару, он улыбнулся и двинулся навстречу.

Таня сияла.

– Я так возбуждена. С ума сойти, что творится!

– Ну, теперь вы можете успокоиться, – заметил Фокс. – А мне пора. Обратный рейс через полчаса. Побегу на регистрацию. Мы будем поддерживать связь, Лайам.

И он исчез в толпе. Девлин взял Таню под локоть и повел к выходу.

– Приятный мужчина, – заметила она. – Вот только где он потерял руку?

– Одним прекрасным вечером в Белфасте он поднял какую-то сумку, внутри которой оказалась бомба, и недостаточно быстро отбросил ее. Однако электронный протез, который ему поставили, отлично ее заменяет.

– Вы так спокойно об этом говорите, – сказала Таня, когда они уже шли к стоянке.

– Он не очень-то любит, когда его жалеют. Сама жизнь научила Гарри этому. Сначала Итон, потом – гвардия. Там умеют приучить человека смиряться с неизбежным и жить дальше. – Он помог Тане сесть в свою «альфа ромео». – Как и этот старый осел Фергюсон, Гарри относится к породе «истинных английских джентльменов».

– А вы разве нет?

– Боже упаси, от таких слов моя мать перевернулась бы в гробу, – сказал он, трогаясь с места. – Так, значит, после моего отъезда из Парижа вы все перерешили. Что же произошло?

Она рассказала обо всем: о Белове, о телефонном разговоре с Масловским, о Шепилове и Туркине и, наконец, об Александре Мартине на Джерси.

– Значит, они не только шли по следу, но даже поджидали вас на Джерси? Как они могли узнать?

– В отеле я звонила в регистратуру насчет расписания поездов, – ответила Татьяна, – правда, не назвала при этом ни фамилии, ни номера. Может быть, Белову удалось получить информацию там, где ее следовало искать.

– Может быть. Во всяком случае, теперь вы здесь. Поживете пока в моем доме в Килри. Это недалеко отсюда. Как только мы приедем, я попытаюсь договориться о завтрашней встрече, на которой вам придется просмотреть кучу фотографий.

– Будем надеяться, что из этого что-нибудь выйдет, – сказала она.

– Мы все на это надеемся. Так или иначе, но сегодня вечером мы сможем спокойно отдохнуть, а компанию нам составит один мой хороший друг.

– Что, интересный человек?

– Тип человека, которого редко встретишь у вас на родине. Отец Гарри Кассен, католический священник. Он вам наверняка понравится.

Из своего кабинета Девлин позвонил Макгинессу.

– Она приехала и будет жить у меня. Когда мы можем встретиться?

– Это не проблема, – ответил Макгинесс. – Ты уже слышал, что случилось с Черни?

У Девлина от удивления поднялись брови:

– Нет.

– Сегодня после обеда он разбился при падении из окна верхнего этажа Тринити-колледжа. Вопрос: выпал сам или ему помогли?

– Вполне может быть, что его смерть пришлась кстати, – высказал предположение Девлин.

– Да, особенно для его приятеля, – заметил Макгинесс. – Ну, если этот парень мне попадется!

– В общем, надо организовать встречу с нашей дамой, – сказал Девлин. – Может, она его все-таки узнает.

– Если это произойдет, я снова стану ходить на исповедь. Хорошо, я все организую. Пока, еще позвоню.

* * *

Девлин был занят на кухне приготовлением бифштексов. Таня открыла дверь террасы и услышала орган, звуки которого доносились со стороны сада. Она подошла к Девлину и спросила:

– Что это?

– Тут у нас рядом женский монастырь с хосписом, а его часовня служит деревенской церковью. Сейчас отец Гарри Кассен закончит молитву и придет к нам.

Таня вернулась обратно в комнату и остановилась перед дверью террасы. Эта музыка нравилась ей, и не только потому, что звуки органа действовали умиротворяюще. Тот, кто сидел за инструментом, играл превосходно. Она прошла через газон и открыла калитку в стене сада. Часовня, из окон которой падал мягкий свет, выглядела очень живописно и словно приглашала войти. Она зашагала по дорожке и нажала на дубовую дверь.

Внутри было лишь несколько жителей деревни, два человека в инвалидных колясках – явно пациенты хосписа – и несколько монахинь. За пультом органа сидела сестра Анна-Мария. Инструмент оказался не очень хорошим, влажный воздух определенно покорежил его трубы, но сестра, до поступления в монастырь проучившаяся год в парижской консерватории, была хорошей органисткой.

Зал церкви, освещенный преимущественно свечами, окутывали умиротворяющие тени. Светло и умиленно звучали голоса монахинь, певших хорал. Перед алтарем священник молился за всех грешников мира, нечестивыми деяниями пытавшихся лишить себя бесконечной любви и милости Господа.

Пораженная благостной атмосферой, царившей здесь, Таня присела. Никогда в жизни она не присутствовала на такой службе. Священник перед алтарем был, конечно, главным действующим лицом, и его торжественная фигура так же, как и вся церемония, произвела на нее огромное впечатление.

Служба продолжалась. Почти все молящиеся подошли к алтарю для святого причастия. Она наблюдала, как священник переходит от одного верующего к другому, наклоняет голову и бормочет ритуальную формулу, и вдруг Таню охватило странное беспокойное чувство. Ей показалось, что этого человека она видит не в первый раз – что-то слишком знакомое было в его движениях.

Когда служба окончилась и все получили отпущение грехов, священник со ступеней алтаря обратился к общине со следующими словами:

– Каждого из вас я хотел бы просить во все последующие дни включить в свои молитвы Святого Отца, приезжающего в Англию в это тяжелое для нее время. – Он сделал еще шаг, и свет свечей упал на его лицо. – Молитесь о том, чтобы его молитвы вместе с вашими придали ему сил для выполнения возложенной на него великой миссии.

Взгляд священника скользнул по верующим, и в какой-то момент Тане показалось, что он смотрит прямо на нее. Ужасный шок парализовал ее. Это лицо! Это то самое лицо, которое с самого детства преследовало ее во сне! Конечно, оно постарело и выглядело более добродушным, но, вне всякого сомнения, это было лицо Майкла Келли, названного Качулейном.

То, что происходило дальше, было странным, но не таким уж удивительным, если учесть обстоятельства. Шок был настолько сильным, что лишил ее, казалось, последних сил. Она так и осталась сидеть в полутемном зале, хотя верующие уже вышли, а Кассен с министрантами отправился в ризницу.

В церкви воцарилась полная тишина, а Таня сидела и пыталась сообразить, что же все-таки произошло. Значит, Качулейн был отцом Гарри Кассеном, другом Девлина, и это сразу почти все объясняло. Господи, подумала она, что же мне теперь делать? Но тут дверь ризницы распахнулась, и оттуда вышел Гарри Кассен.

* * *

В кухне Девлин закончил колдовать над едой. Он заглянул в духовку, тихонько присвистнул и крикнул:

– Вы уже накрыли на стол?

Ответа не последовало. Он прошел в гостиную. Стол не накрыт, Тани нет. Тут ему бросилась в глаза открытая дверь на террасу. Девлин снял фартук и выбежал в сад.

– Таня? – крикнул он и увидел отворенную калитку в стене сада...

* * *

На Кассене был черный костюм с белым стоячим воротничком. Он чуть замешкался, когда обнаружил Танино присутствие, но виду не подал. Во время службы он почти сразу заметил ее. Появление незнакомого человека в деревенской церкви само по себе бросалось в глаза, а при нынешних обстоятельствах не приходилось особенно гадать, кто бы это мог быть. И тут же в его памяти всплыл образ ребенка, той малышки, которая много лет назад в Друморе пыталась оттолкнуть его, когда он взял ее на руки. Глаза вообще не меняются, а ее взгляда Келли не мог забыть никогда.

У загородки он повернулся к Тане спиной и преклонил колена перед алтарем. Таня, которую не отпускал охвативший ее ужас, заставила, наконец, себя встать и бросилась бежать по центральному проходу церкви. Она шмыгнула внутрь одной из исповедален. Когда Таня закрывала ее, дверные петли тихонько скрипнули. Таня слыхала, как гулко отдавались в пустой церкви шаги Качулейна. Они приблизились и замолкли.

Он тихо сказал по-русски:

– Я знаю, где вы, Таня. Можете выходить.

Вся дрожа, она встала. Его лицо было серьезным и спокойным. Он продолжал по-русски:

– Сколько лет прошло...

– Вы сейчас убьете меня, как когда-то отца? И многих других?

– Надеюсь, обойдемся без этого. – Так он стоял перед ней, руки в карманах пиджака, с мягкой и какой-то печальной улыбкой на лице. – Я слышал ваши записи на пластинках. У вас удивительный талант.

– У вас тоже. – Она вдруг почувствовала себя смелее. – Талант убивать и уничтожать. Это был хороший выбор. Мой приемный отец знал, что делал.

– Я бы не сказал. Все не так просто. Скорее это был случай. Вашему отцу попал в руки нужный инструмент в нужное время. Она глубоко вздохнула.

– И что же теперь?

– Насколько я понимаю, мы собирались поужинать вместе – вы, Лайам и я.

С шумом отворилась дверь, и в церковь вошел Девлин.

– Таня! – крикнул он и остановился. – А, вот вы где? Так вы уже познакомились?

– Да, Лайам, давно, очень давно, – сказал Гарри Кассен, вынимая руку из кармана пиджака. В ней он держал лубовский пистолет.

* * *

В доме Девлина в одном из ящиков кухонного стола Кассен нашел веревку.

– Уж больно соблазнительно бифштексы пахнут, Лайам, выключи лучше печь.

– Нет, вы только послушайте! – обратился Девлин к Тане. – Ничего не забывает.

– Это единственная причина моих успехов, – спокойно ответил Кассен.

Они прошли в гостиную, где Кассен даже не связал Таню и Девлина, а лишь приказал им движением руки сесть на софу у камина. Сам же открыл каминную задвижку, просунул руку в дымоход и снял с крючка «вальтер», который Девлин держал там на всякий случай.

– Не хочу вводить тебя в искушение, Лайам.

– Он знает все мои маленькие тайны, – сказал Девлин, обращаясь к Тане. – Что неудивительно. Ведь мы дружны уже лет двадцать.

Горечь и ярость звучали в его словах. Не спрашивая у Кассена разрешения, он взял пачку сигарет со столика, стоявшего рядом, и закурил.

Кассен же сел за обеденный стол и поднял «стечкин».

– Эта штука сделает свое дело тихо, друг мой, ты это знаешь не хуже меня. Так что, пожалуйста, без фокусов и всяких там героических глупостей в стиле а ля Девлин. Мне искренне жаль убивать тебя.

– Ах, друг! – вскипел Девлин. – Ты такой же друг, как и священник!

– Неправда, – возразил Кассен, – я в действительности был тебе другом так же, как и хорошим священником. Можешь спросить любого, кто видел меня в 1969 году в Белфасте на Феллс-роуд.

– Ну, ну, – сказал Девлин. – Но даже такой идиот, как я, время от времени умудряется делать правильные выводы. Твои хозяева хорошо тебя запрятали. Обучение на священника было, конечно же, частью легенды. Я не ошибусь, если предположу, что Бостонский католический семинар ты избрал потому, что я преподавал там английский?

– Совершенно верно. Ведь тогда ты был в ИРА большим человеком, Лайам. Такая связь могла иметь в будущем огромные преимущества, но тем не менее мы с тобой были и остались друзьями. От этого факта не убежишь.

– Боже мой, Боже! – Девлин сокрушенно потряс головой. – Кто ты, Гарри? Кто ты в действительности?

– Моего отца звали Шон Келли.

Ошарашенный Девлин уставился на него.

– Постой, ведь я же прекрасно его знал! Я воевал вместе с ним в Испании в бригаде имени Линкольна и Вашингтона. Ну как же, Шон еще женился на русской, с которой познакомился в Мадриде.

– Совершенно верно, на моей матери. Потом родители возвратились в Ирландию, где я и появился на свет. А в сороковом году моего отца повесили в Англии за участие в тогдашней террористической кампании ИРА. До 1953 года мы с матерью жили в Дублине, а потом уехали в Россию.

– И люди из КГБ впились в тебя, как пиявки... – сказал Девлин.

– Да, что-то в этом роде.

– Они даже обнаружили в нем особые таланты, – вставила Таня, – например, талант убивать людей.

– О нет, – мягко произнес Кассен. – После первого же осмотра меня психологом Черни решил, что больше всего я подхожу для сцены.

– А, так ты актер? – спросил Девлин. – Ну, значит, ты нашел отличное практическое применение своему таланту.

– Увы, нет. Мне недостает публики. – Кассен обратился вдруг к Тане: – Вы знаете, я сомневаюсь, что убил больше людей, чем Лайам. Чем мы, собственно, отличаемся друг от друга?

– Он воевал за то, во что верил, – страстно парировала она.

– Точно. А я, Таня, солдат и воевал за свою страну, за нашу страну. Я, кстати, не кагэбэшник, а подполковник ГРУ. – И он смущенно улыбнулся Девлину. – В определенное время меня, естественно, повышали в звании.

– Но ваши дела, эти убийства, которые вы совершали, – снова прервала его Таня. – Ведь вы лишали жизни невинных людей.

– Моя милая, без вины виноватых не бывает. Этому нас учит церковь. Несправедливости в жизни совершаются потому, что сама жизнь по сути своей бесчестна. Нам следует видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким мог бы быть.

– Боже мой! – вскричал Девлин. – Не успел я свыкнуться с тем, что ты – Качулейн, как ты снова превратился в священника. Ты сам-то хоть понимаешь, кем являешься на самом деле?

– Когда я играю священника, я и вправду священник, – твердо ответил Кассен. – С этим я ничего не могу поделать. Несмотря на мое прошлое, церковь имеет надо мной определенную власть. Но мое второе "я" служит моей стране. И мне незачем оправдываться. На войне как на войне.

– Очень практично, – усмехнулся Девлин. – Значит, ты в зависимости от обстоятельств руководствуешься указаниями то КГБ, то церкви. Ну и как, есть между ними разница?

– А что, это так важно?

– Черт побери, Гарри, ответь мне определенно хотя бы на один вопрос: откуда ты узнал, что мы идем по твоему следу? Откуда ты узнал о приезде Тани? Может быть, от меня?! – взорвался он. – Как такое было возможно?

– Ты хочешь спросить, как я обычно проверял твой телефон?

Кассен с пистолетом в руках стоял у бара. Он налил «Бушмиллс» в три бокала, поставил на подносе – перед собой, взял один и сделал шаг назад.

– Я пользуюсь специальной установкой, которая смонтирована у меня на чердаке. Там есть направленные микрофоны и многое другое. Так что я знал обо всем, что происходило у тебя в доме.

Девлин судорожно глотнул воздух, однако бокал в его руке не дрогнул.

– Ну что же, за лучшую в мире дружбу. – Он выпил. – И что будет теперь?