Текст книги "Последний звонок"

Автор книги: Джек Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 11

Уильяме Милый В.М. и Рис Мерзкий смотрят в полном и абсолютном изумлении, как Калеб открывает банку персиков. Выпивает сок, а потом выливает туда банку сгущёнки. Руками достаёт дольки персиков и отправляет в рот. Голова откинута, как у тюленя. Калеб наблюдает, как они смотрят на него, разинув рот. Странные ребята. При предложении угоститься энергично крутят головами.

– Спасибо, Калеб. Не в этот раз.

– Рис, старина, а ты?

Мерзкий В.М. смотрит с отвращением.

– Да чтоб я что-то взял у вас, мистер Дак! Вы позорите свою профессию!

Видно, откуда взялось его прозвище.

– Ты бы обсудил этот вопрос с моим врачом, а, Рис! Это он мне посоветовал. Я не могу сходить по большому уже недели три!

Уильяме искренне обалдел. На лице маска сочувствия.

– Господи Боже! Ты что, парень, серьёзно?

– Можно ожидать самого страшного. Вспомните, что было с Элвисом.

Рис встревает, чтобы обратить дело к своей пользе.

– Тогда, ради Бога, почему бы вам не взять больничный и не разобраться со здоровьем?

Калеб смотрит ему в глаза. Пусть поймёт, что на него наехали. Передразнивает его акцент.

– Потому что, Рис, в отличие от вас, я переживаю за учеников. Если я сейчас оставлю их одних, они разнесут школу и отстанут в обучении!

Рис прикалывается. Вот же язвительный ублюдок.

– Похоже, ваше присутствие не мешает им преуспеть

по обоим направлениям!

Калеб не верит ушам! Фонтаном извергает полупережёванный персик изо рта. Наглый валлийский хуятор бросает ему вызов!

– А что, Рис, слабо повторить эти слова ещё раз? За школьным забором?

Уильяме Любезный чувствует напряжение. Призывает обоих к миру.

– Послушай, Калеб. У нас проблема. На следующей неделе приезжают инспектора Офстеда. И они на раз могут нас закрыть*.

* В своём самом нашумевшем докладе об образовании «Хитрости Торговли» на странице 65 Стокгаузен высказывается в адрес инспекторов Офстеда. Цитата: «Что, учителя в наши дни столь плохи, что им приходится вычитывать громадные тома околопедагогической лабуды единственно на случай инспекции Офстеда? Есть что-то странное в стремлении описать каждый шаг. Закидать многозначными сентенциями инспекторов и их фобии, и важность конкретного урока. Лично я до хуищи их перестрелял!»

Рис Мерзкий вставляет своё слово.

– Что значит, каждый должен внести свою лепту! Включая вас, Дак!

– А именно?

– А именно: все заведующие кафедрами должны приняться за дело! Распечатанный учебный план на каждый предмет! В соответствии с Национальным Учебным Планом! С Программами Обучения и Образовательными Целями! Вот что именно!

Взгляд Калеба наполняется дикой злобой. Лицо его ходит ходуном.

– Чего тебе не так-то, Рис?

– Господи! Поверить не могу! Я как со стеной говорю! Ты мне ни хрена не так! Ты ни хрена не написал из того, что я у тебя просил! Прикинь, на кону работа всех учителей! Не знаю, как ты, а мне надо кормить жену и детей!

Калеб пылает гневом. Удар ниже пояса. Рис вытаскивает его личную жизнь на всеобщее обозрение. Может, это он сосватал Свита. Намекнул ему, что Кай свободна.

– Так это ты сказал ему, что моя баба простаивает! Ах ты подлый засранец! Я блядь тебе шею переломаю!

Калеб пулей выскакивает из кресла и тянется к горлу Риса. Уильяме Милый поднимает руки и вклинивается между ними. Рис отступает. Идёт к двери. Тычет дрожащим пальцем.

– Дак, ты псих! Сумасшедший! Тебе надо сходить к психиатру, пока ты не натворил дел!

В раздражении он уходит. Калеб потихоньку берёт себя в руки. Откидывается в кресле и бросает в рот кусок персика. Уильяме Милый закуривает. Дрожит, как лист. Теперь, когда Мерзкий В.М. ушёл, атмосфера стала более спокойной и расслабленной. Калеб и нервничающий директор сидят лицом к лицу и обсуждают проблемы мира. Ирландия, Саддам и союз регби. Последний провал Лейбористов. Уильяме прячет беспокойство за кольцами дыма. Осторожно наводит справки насчёт Кай и детей. Спрашивает, как у них дела. Калеб говорит, что всё в порядке, и разговор переходит на его телесное здоровье.

– Калеб, ты точно не хочешь взять больничный? Пока не поправишься?

– Нет, нет! И слышать не хочу. В преддверии Офстеда я должен быть на работе. Не могу представить, как бы я бросил вас в такой момент.

Уильяме не может скрыть горькое разочарование. Кольцо дыма уже у него на губах. И тут он вдыхает и давится им. Приступ кашля заставляет его задуматься. Потом с напряжением:

– Уважаю твои взгляды, Калеб. И дети тебя боготворят. Гринвуд – живое тому доказательство. Его мать постоянно мне названивает и восхваляет тебя! Думаю, она тоже малость тронутая, потому что сказала, что двадцать фунтов в семестр – малая цена за образование юного Гэри. Я не понял, откуда она взяла эту цифру. А ты?

Длинный крючковатый нос этого хитрого валлийского орла медленно поворачивается в сторону Калеба. Прищуренные глаза высматривают правду. Уильяме Милый в лучшем виде. Потрясающий человечище. Пытается забить баки, но Калеба не проведёшь.

– Есть мысль, что Гэри мамочку обманывает, мистер Любезный, забавно он придумал, вы вкуриваете?

На этот раз Уильяме выпускает кольцо дыма. Косит глазёнками.

– Точно! Так всё и есть. Ну, если они оба довольны ситуацией, я помолчу. Ну так как, Калеб?

– Что так как?

– Наши дела с Национальным Учебным Планом. Можешь всё-таки написать? Чтобы эти ублюдки из Офстеда просто отвалили. И чтобы Рис тоже был доволен?

Калеб стильно всасывает последний персик. Обдумывает просьбу. Благосклонно улыбается директору.

– Легко, сэр. Будем играть по правилам? Маркиз Квинсбери, вся эта херотень!

Снова Уильяме не понимает, что хочет сказать Калеб. Списывает на пробелы в своём валлийском лингвистическом образовании, но решает считать это согласием. Три кольца дыма вылетают, знаменуя договорённость. Он встаёт из-за стола и подходит к Калебу. Тянет руку. В покровительственной манере. Калеб вскакивает на ноги. Щёлкает каблуками и вскидывает правую руку. На волосок промахивается по Уильямсу.

– Яволь, майн херр!

Поворачивается на каблуках. Чеканя шаг, выходит из комнаты. Уильяме обессиленно падает в кресло. Инспекция Офстеда нагнетает давление. Если они захотят, то уничтожат его, а он в курсе, что они захотят. Надо, чтобы весь персонал работал сообща. Каждый на двести процентов. И сам он тоже. Все, кроме одного. И от этого одного разит неприятностями за версту.

Уильяме серьёзно переживает за состояние психики Калеба. Зря он вообще взял Дака на работу. В отчаянии упирается лбом в ладони. Локти на столе. Его самоуважение стремительно падает. Авторитет рушится. Весь город будет перемывать ему кости, если школа не пройдёт Офстед. Унижение по всем газетам! Он не знает, вынесет ли это давление. Оказывается, он не настолько крепок, как считал.

Глава 12

Калеб уходит из главного здания, заново наполненный энергией. Переговоры прошли лучше, чем планировалось, и он выторговал своим ребятам хорошие условия. Никаких больше споров о цене и условиях. Теперь, наконец, можно взяться за задание, возложенное на него Богом.

Банда чуваков уже разбирает в котельной мусор. Скоро можно начинать копать. Открыть «Чарли», тоннель старины Непроизносимого «Эйч». Вот они закончат, и наступит черёд Калеба. Они понесутся оттуда со скоростью света.

Он бежит в календарную комнату и проверяет температуру, осторожно трогая вчерашнюю козюлю. Отлично. Застыла, и держится. Хотя ещё 9:15 утра, в главном холле уже толпа. Как обычно, музыка. На этот раз фортепианный концерт Чайковского. Желтоголовый появится хорошо если после ленча. После блюза всю ночь раньше он не придёт. И пока его нет, нет и разборок.

Настольный теннис в разгаре. Ни одного свободного стола. Ребята уже пошли в классные комнаты, сдвинули по два-три стола, и играют на них. Вместо сеток полураскрытые Библии. Калеб ловит одного парня за то, что тот взял ракеткой учебник по математике. Говорит ему, что ударная игра им не получится, и будет вырабатываться дурная привычка. Отрывает заднюю обложку, чтобы облегчить его.

– Вот так лучше, и не забывай технику! Стоишь на носках! Следишь за шариком!

Калеб показывает движение с изяществом чемпиона.

Парень отказывается от совета, буркнув ругательство: – Дрочила!

Калеб игнорирует его замечание. Идёт в кабинет. Линды сегодня не будет. У неё рабочая практика. На столе записка от уборщицы.

Уважаемый мистер Дак,

Очень извиняюсь, но больше я так не могу. Мне уже почти 70, мистер Дак. Дейв на эту работу давал мне три часа и кого-нибудь в помощь. Теперь я делаю всё одна и должна управиться за два с половиной часа. Комната в конце просто отвратительная. Попугайчиков нельзя так держать. А то мыши заведутся. Я собираюсь всё рассказать Дейву, так что не думайте, что я делаю это за вашей спиной.

С уважением. Уборщица Дженет. PS. Не то что в прежние времена, мистер Дак.

Последняя строчка задевает совесть Калеба. Она одна из тех, кто ещё помнит дни Предков. Он уважает её мнение и кодекс поведения. Она требует высоких стандартов. Ведь это она как-то дала Засранцу Ширну сигарету, а потом отобрала, когда он рукой полез ей в трусы. Да, таких как Дженет немного осталось.

Калеб возвращается в холл, чтобы проверить комнату Мужебабы. Видит, в каком она состоянии. Замечает, что в его сторону идут Балдев и Абдулла. Так, с ними надо разобраться. Крысята-извращенцы. На их рожах озорные ухмылки, что-то возбуждённо лопочут друг другу. Как пить дать, о нём говорят. Он прячется за дверью и ждёт, когда они будут напротив. Они подходят, и он выпрыгивает на них. Его удары тонут в их тёплых куртках и порождают пронзительные вопли страха и боли. Да, они не вышли ни ростом, ни весом, но и Калеб ослаблен хроническим запором и странным набором таблеток, который принимает. Они делают его безумным, ленивым и гиперактивным. Всё одновременно. Как же ему хуёво!

Выслушав предложение порезать их на кусочки и скормить свиньям, оба парня энергично заверили Калеба в том, что никому не скажут ни слова о том, как тот развлекался с соцработником.

– Уж постарайся, Сингх. Я знаю, что ты – нелегальный иммигрант. Я позабочусь, чтобы твою семью депортировали!

Калеб отпускает их. Смотрит, как они уносят ноги. Искренне радуется тому, чего добился. Защитил репутацию милой Анжелы Уайт. Чем безгранично доволен. Так всё и начинается. Стресс. Каждый день одно и то же. Сначала потихоньку, словно волны плещутся. Симптомы слабы и под контролем. Но постепенно, очень постепенно, давление нарастает. Словно кто-то крутит огромную ручку. И по ту сторону плотины волны поднимаются всё выше и выше. И, в конце концов, они хлынут валом, снося всё на своём пути. И на заднем фоне подводным течением крутится мысль о Кай и Роджере Свите. Как они ржут и прикалываются над ним. Он чувствует себя незащищённым и ранимым. Лёгкая мишень. Вот он им наваляет пиздюлей!

Калеб продолжает дежурство. Желание страшно отомстить взбаламучивает глубокие грязные воды ненависти. Куча червей ползёт по полу. У него на дороге. Он злобно отшвыривает их в сторону. Решает сознательно игнорировать появление Джен Скотт. Нарочито и театрально. Она должна пускать пыль в глаза и привлекать внимание. Машет всем рукой. В своём платье от кутюр она похожа на Лили Севедж. Всего на час опоздала, и не такая красивая! Конечно, милая, извиняться не нужно. Все и так польщены, что ты явила нам лик свой! Балдев идёт прямиком к ней, и она открыто обнимает его. Вряд ли в одно объятие уложится её потребность в нём. Калеб видит, как тот что-то шепчет ей на ухо, и она переводит взгляд на Калеба. Услышанное явно злит её. Мелкий подлец уже настучал! Калеб вносит его в список для Эррола. Думает, да идут они оба на хуй! Неизбежная часть работы. Следующий, пожалуйста! Заносите! Мягкий шотландский голос обращается к нему. Прерывая мысли о злобной мести, которую он готовит для Кай и Свита.

– О, вот вы где, мистер Дак. Я ищу вас по всему зданию.

Школьная медсестра появилась, как мать Тереза. Сестра Яиг – истинное сокровище. Преисполненная чувством долга. И доброта в её сердце.

– Доброе утро, Сестра. Что привело вас в наш Колдиц*?

* «Колдиц» (1972-1974) – сериал о жизни военнопленных в фашистском лагере Колдиц во время Второй мировой войны.

– Боюсь, снова молодой мистер Ширн. Он у меня в медкабинете.

– Снова! Что этот чертяка натворил?

– Бедный писюнявый мальчуган снова воняет. Я выдала ему новую одежду буквально накануне. Выглядел он прекрасно. Хоть давай ему ключи от квартиры, где деньги лежат. А сегодня утром такой же кошмар, как обычно. Вонища на всю округу.

Сестра Янг глубоко понимает детей, вверенных её заботам. Чем похожа на Анжелу Уайт.

– И что нам с ним делать, мистер Дак? У него нет будущего.

Уменьшение финансирования образования крепко ударило по таким, как Засранец Ширн. Калеба это бесит. О цивилизованности общества судят по тому, как оно обращается с бедными, больными и животными, а Засранец Ширн заслужил все три эпитета. И по всем трём ему не попёрло. Калеб вдруг чувствует, что силы есть и пора действовать. Настало время идти напролом. Бить их по больному месту. Показать качества, что делают его особенным.

– Возвращайтесь к себе, Сестра Янг. Положитесь на меня, я разберусь!*

* Сестра Янг сказала следствию, что всегда считала мистера Дака очень добрым и чутким человеком. Он всегда искренне интересовался детьми. Он заботился и о её семье тоже. Для всех её детей помог купить с огромными скидками горные велосипеды.

Калеб, честный мужик, сказал – значит сделал. С миссией милосердия покинул здание, оставив отвечать за всё Эррола. Вернулся он через час. Стук в дверь медкабинета. Сестра Янг открывает, а там никого. Только чёрная сумка, битком набитая вещами, пахнущими чистотой. Белые рубашки и серые штаны, и приличные школьные пиджаки. Все гордо щеголяют школьным гербом. Двадцать или тридцать пар обуви. Кожаные ботинки, сандалии. Даже кроссовки! Лучшие фирмы: «Адидас», «Пума», «Рибок» и «Лакос-та». Самое поразительное, что КАЖДЫЙ предмет одежды оказался РОВНО РАЗМЕРА Засранца Ширна! Поразительное совпадение, правда?

Вернувшись в Батлинленд, Калеб обдумывает свой добрый поступок. Наконец-то он сделал что-то для общего блага. Нанёс удар ради бедных и нуждающихся. Но похоже, за доброе дело он будет наказан. Ужасное бурчание в животе вынуждает его броситься в туалет. В старые добрые дни средней современной школы Батлинленд был учительской. Мужской и женский туалет вместе. Очень удобно.

Взгромоздившись на пластмассовое сиденье, пытается сбросить давление. Скрежещет зубами и пытается облегчиться. Поднять якоря, полный вперёд! Но корабль не движется. Он завяз в грязи. Крепкой, как «Jailhouse Rock»*. Пот заливает глаза, лицо покраснело. Секундная передышка, и новая попытка. Крайне осторожно, чтобы не перестараться и не порвать себе сердце.

* «JaiIhouse Rock» – хит в исполнении Элвиса Пресли.

Уносится мыслями далеко. Вдруг ему приходит озарение, как избавиться от В.М. Риса. Непонятно, как он раньше не догадался. Спрыгивает с толчка и несётся вверх по лестнице слегка на полусогнутых. На ходу подтягивает штаны.

Звонит Курпал и Газале. Двум милым пакистанским девочкам, которые много хотят и много работают. Обе весьма опрятные, с прекрасным чувством цвета. Идеально для того, что он задумал. Достаёт из буфета старую Банда машину* и показывает им документы по дизайну и технологии национального учебного плана. Говорит им перевести их па урду и распечатать сотни копий. Не переживать об ошибках. Когда они доделывают работу, начинается хитрый кусок. Гениальный прорыв! Они их раскрашивают! Но только буквы с закрытыми контурами. Такие, как О, В, Р. Остальные, вроде С, Е или Н, никак не выделяются на странице. Они хотят систему, они её получат. Когда речь идёт об искусстве, он в некотором роде колорист. Не какой-нибудь сноб из Школы Сент-Ивс! Так что, когда Рис в следующий раз спросит об учебном плане К.О., он ответит, что всё под контролем. Его прямо сейчас печатают. Вот пока они говорят. Раскрашенный вручную экземпляр национального учебного плана, переведённый на урду, должен впечатлить самую строгую инспекцию. Калеб поздравляет себя с замечательной идеей!

* Банда машина. Разработана мистером Хсйстингзом Камазу Банда. Родился в 190G. Умер п 1997. Политический деятель в Малави. Первый премьер-министр Ньясаленда (с 1963), он помог своей стране стать независимой Малави. Президент с 1966 до самой смерти. Придумал Банда машину как дешёвый и быстрый способ выпускать предвыборные буклеты. Это слово часто неправильно употребляли на кафедре К.О., например, Робин Гуд и его Банда Веселые Ребята.

Глава 13

Подробные карты и детальные планы побега на плёнках развешаны по стенам Тоннельного Штаба, прежде считавшейся его кабинетом. Картинки, вырезанные из шикарных приложений к «Сандей», склеены в коллаж визуальных стимулов. Прекрасно сработанные кухни и санузлы. Конечно, совместные. Дизайнерские гостиные и ванные. Деревенские домики с отманикюренными газонами. Хрустящие гравийные дорожки, на них рядком стоят три БМВ. Конечно, модели этого года!

Такой стиль жизни Калеб обещает своим ученикам. Так он настраивает их на побег. Они обречены на жизнь в клоаке, а в наши дни и времена это просто нечестно. Новое правительство Лейбористов ничего не делает, чтобы помочь им. Наоборот, уменьшило дотации маме Засранца Ширна. И Калеб пашет на то, чтобы дать им дом. Не стоит полагаться на то, что другие вытащат тебя из задницы. Если хочешь, чтобы всё было правильно сделано, сделай сам!

Калеб изучает громадный план тюремной зоны, нарисованный на стене за его столом. На него ушёл целый день работы. Флажки отмечают каждую командную позицию, а красные линии – забор по периметру. Все комнаты К.О. чётко прослеживаются. Цепочка чёрных точек идёт из котельной, через спортплощадку и на дорогу. Калеб пошёл по исходному тоннелю, который рыл ещё Джереми Филе. Потом, вместо того, чтобы сделать ветку на юг и прорыться под теннисными кортами, как собирался Непроизносимый «Эйч», он пойдёт по более короткому, но опасному пути, под крикетным полем. Дополнительный риск связан с газонокосилками Перкса, служителя-расиста, которые тот использует, когда готовит воротца. Значит, лишний риск. Но время прокладки тоннеля уменьшается вдвое.

В котельной мозга Калеба растёт давление пара. Почти до опасного уровня. Врач предупреждал, что так будет. Пики и провалы. Но это уже бездонная яма. А там, в глубине, среди червей, в пене пота и прочих телесных жидкостей, лежит источник его мучений. А промеж её ног, вывалив язык, елозит этот пиздолиз, мудак Свит! Больше видеть это он не может. Глотает пару таблеток лоразепама, чтобы вышибить эти мысли из головы.

Его физическое состояние тоже заставляет тревожиться. Вздутие вокруг его нижней палубы твёрже и больше, чем прежде. Лактулоза ещё не сработала, а крышняки, которые продал ему Эррол, как он выяснил, – наркотик для изнасилования, Рогипнол. Который славен тем, что повышает сексуальное удовольствие и может вызвать амнезию. Калеб решает вести записи, чтобы не забыть в будущем.

Найти пиломатериалы, чтобы подпереть потолок, будет нелегко. Нужна целая куча столов. На прошлой неделе привезли партию в кабинет шестого класса, взамен украденных Непроизносимым «Эйч». Надо переговорить с Дейвом. Столько всего надо спланировать. Дизайн одежды, которую они оденут снаружи. Список еды, которую надо взять с собой. Освещение и вентиляция в тоннеле. Движение мистера Любезного и мистера Мерзкого В.М. Детали большого побега. Школьное расписание показывает, где находится каждый учитель. Какой урок он ведёт в данный момент. Звёздочкой отметить потенциально сочувствующих. Одного за другим. И т.д., и т.д., но вот лора-зепам накрывает, и самоуверенность Калеба раздувается. Ответное нововведение. Страх неудачи уходит с каждой секундой, и едва проходит несколько минут с момента приёма таблеток, как Калеб погружён в лихорадочную, правда сонную, деятельность. Его продуктивность поражает его самого. Ни один смертный не может приблизиться к его стандарту. Бог правильно сделал, что выбрал его среди прочих кандидатов*.

* Доктор Найджел Хики сказал следствию, что Калеб Дак несколько раз вызывал его на дом в связи с запором и тревожностью. Насколько он помнит, единственный раз, когда мистер Дак явился к нему в кабинет, он предлагал ему купить билет школьной лотереи «Книги в помощь сиротам». Он билет не купил, потому что двадцать фунтов в тот момент показалось ему дорого. Сами же билеты были явно сделаны вручную и раскрашены детьми. Доктор Хики помнит, что в тот же день из кабинета исчезло много бланков для рецептов.

Перед Тоннельным Штабом собралась очередь. Обеденное время, заключённые пришли купить чипсы. Стук в дверь, на который отвечает Калеб. Дети снаружи язвительно приветствуют гостя. Это Винсент с рыбой и картошкой.

– Я положил много уксуса, сэр, как вы сказали.

– Спасибо, Крейг. Начинай продавать чипсы, пока я съем свою порцию. Цена выросла до пятидесяти центов за пачку.

Ученики, ждущие единственную пищу в течение дня, разражаются криками протеста. Они не могут позволить себе такую сумму. Кричат «Хуя себе подстава, сэр!» и «Пошёл в пизду, мудак, я столько платить не буду!». Калеб рявкает, чтобы восстановить дисциплину в бунтующем войске.

– Молчать! Вы что, не знаете, идёт, блядь, война с невежеством!

Калеб выстреливает в них вопросом. Окидывает всех взглядом. Все выглядят виноватыми и ковыряют ногой в полу. Они сроду не слышали о войне. Им стыдно за свою реакцию. Он продолжает более милостиво.

– Дайте я вам кое-что расскажу. Прибыль от чипсов пойдёт на жизненно важные образовательные материалы, и на оплату однодневной поездки в Америку, которую я для вас запланировал. Хотите поехать или нет?

Хор согласий. Конечно хотят! О поездке они тоже слышат впервые. Он поднимает руку, призывая к молчанию.

– Дабы убедить вас покупать-чипсы у меня, а не у какого-нибудь козла на дороге, я объявляю соревнование. Первый, кто соберёт тысячу пустых пакетов из-под чипсов со специальным знаком, выиграет сто фунтов.

Им не надо повторять. Они поняли смысл происходящего. Выхватывают деньги и кидаются покупать. По две-три пачки за раз. Бесплатные пирожки первым двадцати. Калеб стоит во главе очереди, поедая рыбу и картошку. Маркером ставит подпись на каждой проданной пачке. Смотрит, чтобы никто не заставлял Винсента отдать пачку бесплатно. И никто не заставляет. Вдруг явление, невиданное в школе. По крайней мере, с тех пор, как она стала общеобразовательной. Невероятно!

Новенький парень появляется в дверях учительской, с толпой ребят в кильватере. Они смеются над парнем в свежей и чистой форме, и с сияющим лицом. Школьная фуражка на голове .венчает его торжество. Калеб обзывает их толпой злобных и жестоких ублюдков, чтобы поддразнить виновника веселья. Но кое-что неправильно. Парень тоже смеётся! Ни капли не стесняется того, что вырядился, как мудак, а даже наоборот, наслаждается каждой минутой.

– Что скажете, сэр? Как я смотрюсь? До Калеба доходит.

– Засранец Ширн! Ах ты ублюдок! Ты меня провёл. Тот смеётся во весь голос. Сроду не был таким счастливым.

– Прямо как умный парень, правда, сэр?

– Правда, Засранчик ты мой! Боже, в таком виде ты можешь соблазнить любую девчонку в школе. Где Мария? Она тебя уже видела? Ты смотри, парень. Она точно на тебя набросится. Сколько у тебя денег?

Вся собравшаяся толпа разражается гоготом. Море счастливых, улыбающихся лиц, радостно колышется перед ним. Чёрные и белые вместе. Калеб чувствует глубокое внутреннее удовлетворение своей работой. Такие моменты надо ценить и любить. В них вся суть образования. Классное ощущение. Во имя Юпитера, правда, здорово! Он решает вознаградить их вполне заслуженной экскурсией. Перекрикивает шум. Говорит им отправляться к Фидер Каналу и собраться у ворот шлюза. Сержант Перкинс может взять мотоцикл, и быть первым.

Скорость, с какой они исчезают, поражает. Словно растворяются в воздухе. Невозможно представить, что вот только что комнаты и коридоры в К.О. наполнял шум драк, ругани и непременного пинг-понга, с криками и спорами из-за счёта. Так тихо в первый раз с тех пор, как объявились два конкурирующих музыкальных сообщества. Не сказать, чтобы Калеб расстроен. Он почти готов смириться с тремя часами «Цирковой Польки» Стравинского, как её крутит Джон Ирвинг. Без остановки. А вот последние изыскания Желтоголового в английском спид-гараже, который, по его словам, прямо таки новый драм-н-басс, башню рвут просто на хуй! И тот ещё прикрутил новую колонку! Теперь их у него шесть! Но теперь всё тихо. Всё спокойно. Тишина подобна грому. Оглушительная. Мучает сильнее, чем шум. Странно. Только застарелая вонь табачного дыма и щедрый аромат телесных запахов от восьмидесяти с лишком потных и немытых тел явно указывает, что дети тут были. Вполне готовые к взрослой жизни.

Калеб обходит с проверкой здание. Смотрит, чтобы нигде не попрятались дети, кроме Меднолобого, рукоблудствующего в толкане. Мало кого он готов оставить здесь без присмотра, когда чипсы выросли в цене. Проверить комнату Джен Скотт, так, на всякий случай. Ха! Можно было догадаться. Она там с Балдевом Сингхом. Тот стремительно убирает руку от её кофточки. Малолетний педрила. Она вроде как смутилась. Быстро прикрывается.

– Балдев сегодня был очень непослушен, мистер Дак, так что он останется заниматься со мной.

Калеб не осуждает Балдева за то, что тот делает. Трахать учительницу – дополнительное развлечение, пока учишься читать и писать.

– Ладно, Джен, если передумаешь, ты в курсе, где нас искать.

Балдев ловит Калеба взглядом и саркастически щурится. Знает, что при ней он в безопасности.

– Спасибо за предложение, мистер Дак, но боюсь, этот молодой человек должен усвоить, что нельзя всю жизнь делать только то, что хочешь.

Чем он собственно с ней и занимается. Мужебаба ничуть не лучше. Адонис возрастом щедро за тридцать и без шансов на замужество. Взамен растит попугайчиков. Взяла их из питомника Рольфа Харриса, и вскармливает, как родных. Печально. Он отправляется к ней в комнату, чтобы узнать, идёт она с ними или нет. Громкий щебет и летящие перья. Она снова их выпустила.

– Мне надо почистить клетки. Нельзя откладывать на потом.

Брюки и синяя джинсовая рубашка не скрывают её мускулатуру. Наработанную гирями, которые она всегда держит в комнате. Впечатляющая демонстрация силы.

Именно так она всегда отговаривается, когда Калеб просит помочь.

– Ладно, Лин. Я и один с ними управлюсь. Всё будет в порядке, не переживай. В конце концов, они не часто создают проблемы, правда?

Она ошеломленно смотрит па него.

– Я верно подметила нотку сарказма в твоём голосе, Калеб? Я к тому, если ты правда хочешь, чтобы я пошла, я пойду. Я к тому, у меня нет никаких особо важных дел! Я к тому, ну разве только попугайчики передохнут! Но кому какое дело? Я к тому, ну правда, мелочь?

Она с грохотом бросает гири на пол. Обдуманный жест агрессии. Калеб вздрагивает. Начеку. Сигнал тревоги полыхает красным на такой наезд. Он начинает терять равновесие. Для поддержки прислоняется к двери. Охренеть, что она о себе думает? Короткие, крашеные хной волосы, с хорошо расчёсанным пробором. Бугрящиеся бёдра. Небось волосы на лобке заплетает в пятнадцатисантиметровую косу, чтобы встряхивать, пописав. Калеб благодарит Бога за утреннее послание. «Что бы ты ни делал, – сказал Владыка, – не принимай сегодня необоримые капли».

– Ладно, Лин, ты остаёшься! Я к тому, без проблем! Я к тому, ты остаёшься, ленивая пизда!

Калеб яростно захлопывает дверь. Грубо. Слышит, как изнутри летят вопли и крики перепуганной живности. Дикое, истерическое хлопанье крыльями над огнём. Зёрна и вода по всему полу. Снова работа для Дженет. Мужебаба с грохотом ломится из комнаты. Вопит как резаная. Кулаки стиснуты добела и прижаты друг к другу. Могучие плечи задраны в готовности к драке.

– Калеб, козёл! Это было жестоко. Я к тому, охуительно жестоко! Они могут помереть от страха, прикинь! От сердечного, блядь, приступа!

Калеб отвечает коротко и метко.

– Ох, блядь, хорошо бы!

А потом бежит, сверкая пятками. Кошка на раскалённой железной крыше.