Текст книги "Холодная луна"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Что за волокна?

Купер внимательно рассмотрел их, затем пропустил их характеристики через базу данных ФБР для различных волокон.

– Кажется, автомобильные.

– Вполне естественно. Он явно вез металлический брус в восемьдесят один фунт на машине, не мог же он его нести на руках. Значит, наш Часовщик оставил машину в передней части переулка, а затем потащил жертву к месту предначертанного ей страдания. Есть у нас какая-нибудь информация относительно средства передвижения?

Как оказалось, информации было совсем немного. Волокна были от коврика, используемого более чем в сорока моделях автомобилей, грузовиков и внедорожников. Что касается следов от покрышек, та часть переулка, где преступник оставил машину, была посыпана солью, затруднявшей контакт покрышек с мостовой, и получить четкие следы было практически невозможно.

– Относительно автомобиля большой ноль. Ну что ж, остается только взглянуть на его любовную записку.

Купер извлек белый листок бумаги из пластикового конверта.

В небе полная Холодная Луна освещает труп земли, указывая час смерти и окончания пути, начатого в момент рождения.

Часовщик

– Что, действительно так? – спросил Райм.

– Что? – переспросил Пуласки, не поняв вопроса Райма.

– Полная луна. Сегодня.

Пуласки пролистал несколько страниц номера «Нью-Йорк таймс».

– Да. Полная.

– А что он хотел сказать, написав слова «Холодная Луна» с большой буквы? – спросил Бейкер.

Купер снова вошел в Интернет.

– Месяц по лунному календарю… Мы пользуемся солнечным календарем. У нас в солнечном году триста шестьдесят пять дней. Лунный календарь отмеряет время от одного новолуния до другого. Названия месяцев описывают цикл нашей жизни от рождения до смерти. Они получают символические наименования, связанные со временем года: Земляничный месяц весной, месяц Урожая и месяц Охоты осенью. Месяц Холодной Луны – в декабре, месяц, когда жизнь замирает. Месяц смерти.

Райм уже и раньше замечал, что если для преступника важна лунная тема, то это, как правило, серийный убийца. Он был знаком с литературой, в которой утверждалось, что лунные фазы способны подталкивать людей к совершению преступлений, но считал, что в подобных случаях они скорее всего имеют дело с последствиями внушения. Ведь известно, насколько возросло число обращений в полицию Нью-Йорка по поводу похищения инопланетянами сразу же после выхода на экраны фильма Стивена Спилберга «Близкие контакты третьего рода».

– Введите прозвище Часовщик в базы данных. И Холодную Луну тоже. Да, кстати, и названия других лунных месяцев.

Потратив десять минут на поиски в программе ФБР по тяжким преступлениям и данных Общенационального информационного центра расследования уголовных преступлений, они ничего не нашли.

Райм попросил Купера выяснить, откуда взяты слова в записке Часовщика. Но поиск на десятке литературных веб-сайтов тоже ничего не дал. Купер даже позвонил одному преподавателю литературы из Нью-Йоркского университета, который помогал ему в ряде случаев. Тот никогда ничего подобного не слышал. И приводимые в записке строки принадлежали либо какому-то неизвестному литератору, либо самому Часовщику.

– Что касается самой записки, то она распечатана на обычной бумаге для компьютерного принтера. Лазерный принтер «Хьюлетт-Паккард»… Ничего из ряда вон выходящего.

Райм разочарованно покачал головой. Если они действительно имеют дело с серийным убийцей, это значит, что он уже, вероятно, выслеживает очередную жертву, а может быть, и убивает ее.

Тут появилась Амелия Сакс, на ходу стягивавшая с себя куртку. Ее представили Деннису Бейкеру, который не преминул польстить ей, сказав, что страшно рад, что она взялась за дело Часовщика. «Ваша слава идет впереди вас», – заметил Бейкер, слегка флиртуя с дамой. Амелия на все его комплименты ответила лишь коротким профессиональным рукопожатием.

Райм ввел ее в курс того, какую информацию им удалось получить на данный момент.

– Негусто, – прокомментировала она. – Парень не промах.

– А что с подозреваемым? – спросил Бейкер.

Амелия кивнула в сторону двери:

– Скоро будет здесь. Бросился бежать, когда мы попытались задержать его, но я не думаю, что он тот, кто нам нужен. Я проверила. Женат, был брокером в той же фирме в течение пяти лет. Ни в каких уголовных делах не замешан. Сомневаюсь, что он смог бы его поднять. – Она кивнула в сторону металлического бруса.

Раздался стук в дверь.

Двое полицейских ввели мужчину в наручниках. Ари Коббу было за тридцать. По-своему привлекательный, он обладал специфическим шармом молодого бизнесмена средней руки. Стройный, в дорогом пальто, скорее всего из кашемира, правда, забрызганном чем-то, что напоминало уличную грязь (вероятно, последствие ареста), Кобб явно чувствовал себя не в своей тарелке…

– Ну, выкладывай, в чем дело, – грубо прохрипел Селлитто.

– Я уже сказал ей… – Неприязненный кивок в сторону Амелии. – Вчера вечером я шел к станции метро на Сидар-стрит и выронил деньги. Это они. – Он кивнул на банкноты и на зажим. – Сегодня утром я понял, что произошло, и вернулся за ними. Увидел полицию. Ну и не знаю, что на меня нашло. Просто не хотел впутываться. Я работаю брокером. У меня есть клиенты, которых очень волнует их репутация. То, что меня задержали, может негативно сказаться на моем бизнесе. – Наверное, только теперь задержанный понял, что Райм сидит в инвалидном кресле. Он растерянно замигал, осознал увиденное, и вновь на его лице появилась маска презрительного возмущения.

Обыск задержанного ничего не дал. На нем не нашли ни песка, обнаруженного на мостовой, ни крови, ни каких-либо других следов, которые позволили бы связать его с убийствами. Так же как и Амелия, Райм сомневался, что перед ними Часовщик. Однако в случае со столь тяжкими преступлениями даже мелкая беспечность непростительна.

– Возьмите у него отпечатки пальцев, – приказал Райм.

Купер снял отпечатки и установил, что точно такие же имеются и на зажиме. Но в соответствующих базах данных они зарегистрированы не были. Связавшись с транспортным управлением, они выяснили, что у Кобба нет собственной машины, а после звонка в его кредитные компании стало понятно, что в последнее время автомобилей, пользуясь кредитной картой, он напрокат не брал.

– Когда вы потеряли деньги? – спросил Селлитто.

Ари Кобб сообщил, что ушел вчера с работы в 7.30 вечера. Зашел в бар с друзьями немного выпить, а в 9.00 пошел к метро. Он помнил, что, проходя по Сидар-стрит, вытащил билет на подземку и, вероятно, в тот момент и выронил зажим. Ничего не заметив, Кобб спустился в метро и домой – живет он в Верхнем Ист-Сайде – приехал в 9.45. Его жена в командировке, поэтому он решил пообедать в баре, расположенном неподалеку. Домой вернулся в 11.00.

Селлитто сделал несколько звонков, чтобы проверить его версию. Ночной охранник в офисе подтвердил, что Ари ушел в 7.30, также удалось установить, что в баре на Уотер-стрит около 9.00 он пользовался своей кредитной картой, консьержка у него в доме и сосед в один голос заявили, что Ари вернулся к себе в квартиру в то самое время, которое он назвал полиции. И наконец, представлялось совершенно невероятным, чтобы Ари похитил двоих мужчин, одного убил на пирсе, а второго придавил металлическим брусом в переулке между 9.15 и 11.00 вечера.

– Мы занимаемся расследованием очень серьезного преступления, – заметил Селлитто. – Оно было совершено неподалеку оттого места, где вы побывали вчера. Вы, случайно, не обратили внимание на что-то такое, что могло бы помочь нам в нашем расследовании?

– Нет, я ничего не видел. Клянусь, я не стал бы скрывать, если бы что-то бросилось мне в глаза.

– А ведь преступник скорее всего не остановится на содеянном, он будет продолжать убивать.

– Мне очень жаль, – ответил молодой бизнесмен, хотя в голосе его совсем не чувствовалось сожаления. – Ноя ведь просто запаниковал. Это ведь не преступление.

Селлитто бросил взгляд на полицейских, которые привели Кобба.

– Выведите его на минуту.

После того как Кобба вывели, Бейкер пробормотал:

– Пустая трата времени.

Амелия покачала головой:

– Он что-то знает. Я чувствую.

Райм считался с ее мнением, когда речь заходила о том, что он со свойственным ему снобизмом называл «человеческой составляющей» работы полиции: свидетели, психология и – упаси Боже! – разного рода предчувствия.

– О'кей, – провозгласил он. – И что прикажешь нам делать с твоим чувством?

За Амелию ответил Лон Селлитто.

– У меня появилась идея! – воскликнул он, расстегнул куртку, представив на всеобщее обозрение свою немыслимо мятую рубашку, и выудил из кармана сотовый.

Глава 6

11.03

Винсент Рейнольдс шел по продуваемым со всех сторон улицам Сохо, в голубоватых отсветах пустынной части района, расположенного к востоку от Бродвея на расстоянии всего нескольких кварталов от шикарных ресторанов и бутиков. Каких-нибудь пятьдесят футов отделяли Винсента от Джоанны, его цветочницы, которая скоро будет полностью принадлежать ему.

Он не сводил с нее взгляда, чувствуя голод, острый, электризующий нервы, почти такой же сильный, как тот, который охватил Винсента в ту ночь, когда он впервые встретил Джеральда Дункана.

После случая с Салли Энн – когда Винсента арестовали из-за того, что он утратил контроль, – он твердо решил, что с этих пор станет умнее. Будет надевать лыжную маску, на женщин станет нападать сзади, чтобы не видели его лица, будет пользоваться презервативами, не будет охотиться за своими жертвами неподалеку от дома, будет разнообразить методы и места нападений. И полиция перестанет считать его серийным насильником. Он будет тщательно планировать нападения и будет готов при малейшей опасности скрыться в любую минуту.

Такова была теория Винсента. Но за последний год ему становилось все труднее и труднее сдерживать голод. Инстинкт овладевал им всякий раз, как он сидел на улице одинокую женщину. Внутренний голос настойчиво твердил: «Ты должен взять ее. Немедленно! И наплевать, если кто-то заметит».

Вот что может сделать с человеком голод.

Две недели назад Винсент завтракал куском шоколадного торта и кока-колой в закусочной на улице рядом с офисом, где он регулярно подрабатывал. И вот тогда-то он и заметил официантку, новую, которую раньше никогда не видел. У нее была круглая мордашка, стройная фигура, вьющиеся золотистые волосы. Винсент взглянул на ее облегающую голубую блузку, в которой были расстегнуты две верхние пуговицы, и в душе его пробудился голод.

Официантка улыбнулась ему, вручая чек, и он решил, что должен взять ее.

Он слышал, как она предупредила своего босса, что выйдет в переулок за сигаретами. Винсент заплатил и тоже вышел. Он добрел до переулка, посмотрел туда. И увидел ее. Она стояла, запахнув пальто и прислонившись к стене, и смотрела совсем в другую сторону. Было уже довольно поздно – Винсент предпочитал трехчасовую смену одиннадцатичасовой, – и хотя на близлежащей улице он заметил нескольких прохожих, переулок был абсолютно пуст. При вдохе воздух обдавал холодом, а плиты мостовой будут еще холоднее, но это Винсента не заботило. Его согреет ее тело.

Именно в то мгновение он услышал, как кто-то шепнул ему на ухо:

– Подожди пять минут.

Винсент подпрыгнул и резко развернулся. За ним стоял мужчина с круглым лицом и худощавой фигурой, лет пятидесяти, поразительно спокойный и невозмутимый. Он смотрел мимо Винсента в темный переулок.

– Что?

– Подожди.

– Кто ты такой? – Нельзя сказать, что Винсент испугался, – он был на два дюйма выше и на пятьдесят фунтов тяжелее, – но странное выражение неестественно голубых глаз стоявшего у него за спиной человека почти загипнотизировало его.

– Не имеет значения. Сделай вид, что мы беседуем.

– Да пошел ты! – С учащенно бьющимся сердцем и дрожащими руками Винсент попытался отойти.

– Подожди! – очень тихо произнес мужчина. И голос его гипнотизировал так же, как и его глаза.

Насильник застыл на месте.

Мгновение спустя он заметил, как в здании на противоположной стороне переулка открылась задняя дверь ресторана. Официантка прошла к двери и заговорила шепотом с вышедшими оттуда двумя мужчинами. Один из них был в костюме, второй в форме полицейского.

– О Господи!.. – пробормотал Винсент.

– Она стукачка, – послышался голос того, кто стоял у него за спиной. – Сотрудничает с полицией. За владельцем водятся кое-какие грешки, полагаю. Они его взяли на мушку.

Винсент мгновенно пришел в себя.

– Ну и что? Ко мне это отношения не имеет.

– Если бы ты сделал то, что задумал, то уже был бы в наручниках. Или… мертвым.

– Задумал? – переспросил Винсент, изо всех сил стараясь выглядеть невинным агнцем. – Не понимаю, на что ты намекаешь.

Незнакомец только улыбнулся. Затем спросил:

– Ты что, живешь здесь?

Винсент выдержал паузу, прежде чем ответить.

– В Нью-Джерси.

– А работаешь в городе?

– Да.

– Хорошо знаешь Манхэттен?

– Неплохо.

Незнакомец кивнул, оглядев Винсента с ног до головы. Затем представился, назвав себя Джеральдом Дунканом, «с запада», и предложил куда-нибудь пройтись и побеседовать. Они прошли три квартала до ближайшей забегаловки, где Дункан заказал кофе, а Винсент съел очередной кусок торта и запил содовой.

Они говорили о холодной осени, о погоде, о городском бюджете, о ночном Манхэттене.

Затем Дункан перешел на другую тему:

– Мне в голову пришла одна мысль, Винсент. Если ты не против подзаработать и тебя не слишком волнуют отношения с законом, у меня для тебя кое-что есть. А кроме того, ты сможешь попрактиковаться в своем хобби. – И он мотнул головой в сторону переулка.

– Собирать ситкомы семидесятых? – спросил Умница Винсент.

Дункан снова улыбнулся, и Винсент решил, что парень ему нравится.

– И что я должен делать?

– Я плохо знаю Нью-Йорк, я бывал здесь всего несколько раз. Мне нужен человек, хорошо разбирающийся в лабиринтах его улиц, линиях метро, транспорте, районах… В том, как работает местная полиция. Ну и в ряде других подробностей, о которых я скажу позже.

– А чем ты занимаешься? – спросил Винсент.

– Бизнесом. Не будем вдаваться в несущественные детали.

Винсент понимал: нужно уйти, пока не поздно. Но он никак не мог забыть слов своего нового знакомого относительно возможности попрактиковаться в хобби. Всем, что позволяло ему так или иначе утолить голод, нельзя пренебрегать, даже если это связано с риском. Они беседовали еще с полчаса, обмениваясь информацией и постоянно утаивая друг от друга что-то важное.

Дункан рассказал, что его хобби было собирание дорогих старинных часов, которые он сам и ремонтировал. Некоторые он даже заново восстановил по деталям.

Закончив свой четвертый за день десерт, Винсент спросил:

– Откуда ты узнал, что она сотрудничает с полицией?

Дункан мгновение колебался, прежде чем ответить. А потом произнес:

– Там, в баре, человек у стойки, в самом конце. Помнишь его? В черном костюме.

Винсент кивнул.

– Я слежу за ним уже целый месяц. Я собираюсь убить его.

Винсент улыбнулся:

– Шутишь?

– Ничуть.

И Винсент понял, что Умницы Джеральда не существовало. Или даже Голодного Джеральда. Существовал только один Джеральд – Спокойный и Педантичный, который тем вечером вполне равнодушным тоном высказал свое твердое намерение убить Уолтера Хэндлмана. И он исполнил свое обещание, перерезав Уолтеру вены, и потом долго еще наблюдал, как тот бился, изо всех сил пытаясь удержать жизнь, пока не соскользнул в коричневые ледяные воды Гудзона.

Они продолжали беседу, и Часовщик сообщил Винсенту, что приехал в Нью-Йорк, чтобы убить нескольких человек. Среди них были женщины. Если Винсент будет осторожен и ему хватит двадцати – тридцати минут, Джеральд отдаст в его распоряжение их тела после того, как они умрут, и он сможет делать с ними все, что пожелает. В обмен Винсент должен будет оказать ему некоторую помощь. В качестве проводника по городу и в качестве охранника, а иногда и водителя угнанной машины.

– Итак. Условия принимаются?

– Наверно, да, – глухо ответил Винсент, хотя его подсознание прореагировало с гораздо большим энтузиазмом.

И вот теперь Винсент полностью отдался работе. Он выслеживал третью жертву – Джоанну Харпер, их Цветочницу, как прозвал ее Умница Винсент.

Он видел, как она вынула ключи и через служебную дверь исчезла в своей мастерской.

Винсент остановился, съел шоколадный батончик, прислонившись к фонарному столбу, и начал вглядываться в пыльное окно мастерской.

Рука невольно коснулась выпуклости на поясе, где лежал большой мясницкий нож. Он всматривался в туманные очертания Джоанны, пока она включала свет, снимала пальто, ходила по мастерской. Она была одна.

Винсент сжал нож.

Он думал о том, есть ли у нее веснушки, какой запах у ее духов, плачет ли она, когда ей больно, и…

Но нет, ему не следует об этом думать. Он пришел сюда, только чтобы собрать информацию. Он не должен нарушать правила и расстраивать Джеральда Дункана. Винсент сделал глубокий вдох, вбирая в себя обжигающий морозный воздух. Он должен ждать.

Джоанна подошла к окну. Теперь он мог ее хорошо разглядеть. О, да она милашка…

Ладони Винсента покрылись потом. Конечно, он может овладеть ею прямо сейчас и оставит ее здесь связанной до прихода Дункана, который и убьет ее, как планировал. Это будет неплохой компромисс. Настоящий друг должен понять и простить.

Ведь иногда бывают такие мгновения, когда просто нет сил терпеть.

Голод сильнее тебя…

«В следующий раз одевайся теплее. О чем только ты думала?»

Кэтрин Дэнс ехала в промозглом такси и держала руки над обогревателем заднего сиденья, исторгавшего из себя воздух, который не был не только горячим, но даже теплым. В лучшем случае, решила она, его можно назвать «нехолодным». Она потерла друг о друга кончики пальцев, завершавшиеся темно-красными наманикюренными ногтями, и подставила под дыхание обогревателя колени, обтянутые черными чулками.

В родных местах Дэнс температура практически круглый год не опускалась ниже 73 градусов,[3]3
  По Фаренгейту


[Закрыть] и приходилось долго катить по Кармел-Вэлли-роуд,[4]4
  В штате Калифорния


[Закрыть] чтобы осчастливить детей настоящим снегом, на который можно было не только любоваться, но и чуть-чуть поиграть в снежки. Лихорадочно собираясь в поездку на семинар в Нью-Йорк, она совсем забыла, что Восточное побережье плюс декабрь равняется Гималаям.

Кэтрин размышляла: «Здесь я пыталась сбросить последние пять фунтов из тех, что набрала в Мехико во время работы над тамошним делом (в Мехико она занималась исключительно тем, что сидела в течение пяти дней в прокуренной комнате, допрашивая человека, подозреваемого в похищениях людей). Если мне не удастся сбросить эти пять фунтов, лишний вес может сослужить хоть какую-то службу в качестве защиты от холода. Несправедливо…» Она плотнее запахнулась в свое тонкое пальто.

Кэтрин Дэнс, тридцати с небольшим лет, работала специальным агентом в Калифорнийском бюро расследований, расположенном в Монтерее. Она была одним из крупнейших в США экспертов по проведению допросов и кинезике – науке, основной предмет которой – наблюдение и анализ языка тела и вербального поведения свидетелей и подозреваемых. Последние три дня она проводила в Нью-Йорке семинар по кинезике для сотрудников местной полиции.

Кинезика относилась к числу довольно редких специальностей, но Кэтрин Дэнс обожала ее. У нее был какой-то патологический интерес к людям. Они очаровывали ее, наполняли энергией. И в то же время часто приводили в растерянность и заставляли размышлять. Все эти миллиарды странных существ, населяющие наш мир, говорящие и совершающие немыслимые, чудесные и жуткие вещи. Она умела жить их эмоциями, бояться их страхами и радоваться их радостями.

После окончания колледжа Дэнс работала репортером. Журналистика словно специально создана, чтобы быть профессией для не слишком целеустремленных, но страдающих ненасытным любопытством людей. Очень скоро Кэтрин перешла к уголовной хронике и стала часами просиживать в залах судебных заседаний, наблюдая за адвокатами, подозреваемыми и заседателями. Кое-что новое узнала она и о себе самой: Кэтрин могла, посмотрев на свидетеля, послушав, что он или она говорит, почти безошибочно сказать, говорят ли они правду или лгут. Могла, взглянув на заседателей, мгновенно сделать вывод, устали ли те от слушаний, растеряны, возмущены или потрясены; верят они подозреваемому или нет. С пророческой точностью она способна была предугадать, какие из адвокатов идеально подходят для своей профессии и со временем преуспеют в ней, а какие избрали неверный путь в жизни.

Кэтрин могла определить, кто из работников полиции всю душу отдает своей профессии, а кто просто проводит время. (Один из группы энтузиастов однажды в особенности привлек ее внимание: слишком рано поседевший агент ФБР из Сан-Хосе, с юмором и щегольством выступавший свидетелем на суде преступной группировки, который Дэнс освещала в газете. Она попыталась добиться интервью с ним после вынесения обвинительного приговора, он же воспринял это интервью как их первое свидание. Восемь месяцев спустя они с Уильямом Свенсоном поженились.)

Со временем ей надоела журналистика, и Кэтрин начала подумывать о смене профессии. Жизнь какое-то время шла у нее вразнос, когда она пыталась совместить роли матери двух маленьких детей, жены и аспирантки в Университете Санта-Круса с намерением получить магистерский диплом по психологии и коммуникационным технологиям. Она открыла свой бизнес – консультационное бюро по выбору заседателей. Кэтрин давала советы юристам, каких заседателей отбирать, а от каких отказываться во время предварительных собеседований. Она отличалась несомненным талантом и зарабатывала очень неплохие деньги. Но шесть лет назад ей вновь захотелось совершить очередной профессиональный вираж. При поддержке неутомимого и отзывчивого супруга, а также родителей, живших неподалеку в Кармеле, она вновь пошла учиться. На сей раз в Академию при Калифорнийском бюро расследований в Сакраменто.

Кэтрин Дэнс связала свою жизнь с полицией.

Кинезика в список полицейских специальностей не входит, поэтому Дэнс технически числилась обычным следователем, работающим с убийствами, похищениями людей, наркотиками, терроризмом и тому подобными преступлениями. Тем не менее слух о ее таланте распространялся очень быстро, и Кэтрин стали часто приглашать в качестве эксперта на различные собеседования и допросы (ей это было на руку, так как позволяло отделаться от массы неприятных обязанностей, связанных со следовательской деятельностью).

Она взглянула на часы, задаваясь вопросом, сколько времени может занять выполнение просьбы, с которой к ней обратились представители местной полиции. Вылетела она только во второй половине дня, но ей хотелось иметь побольше времени про запас перед выездом в аэропорт Кеннеди. С транспортом в Нью-Йорке чудовищные проблемы, здесь он еще хуже, чем даже на 101-м шоссе вокруг Сан-Хосе. Она не могла позволить себе опоздать на самолет. Кэтрин уже скучала по детям, да и количество папок с делами на ее рабочем столе за время отсутствия почему-то не уменьшалось, а постоянно увеличивалось.

Такси с визгом затормозило.

Дэнс выглянула из окна.

– Это то самое место?

– Тот адрес, который вы мне дали.

– На полицейский участок совсем не похоже.

Таксист посмотрел на дом, построенный в причудливом стиле.

– Да уж, не похоже. С вас шесть семьдесят пять.

И да, и нет, подумала Дэнс.

С одной стороны, это действительно полицейский участок, с другой стороны – нет.

В холле ее встретил Лон Селлитто. Вчера он присутствовал на занятии по кинезике и попросил ее подойти и помочь в одном сложном деле с несколькими убийствами. Когда он позвонил Кэтрин и дал адрес, она предположила, что он приглашает ее в полицейский участок. И несмотря на то что помещение было до отказа забито разным экспертным оборудованием – не хуже, чем Центральное бюро расследований в Монтерее, – тем не менее это был частный дом.

И принадлежал он не кому-нибудь, а самому Линкольну Райму.

Еще один факт, который забыл упомянуть Селлитто.

Конечно, Дэнс слышала о Райме – многие сотрудники органов следствия знали о блестящем детективе, ставшем жертвой полного паралича, – но ей были неизвестны подробности его жизни и его роль в работе нью-йоркской полиции. Вскоре она совсем забыла, что перед ней полный инвалид. В тех случаях, когда Кэтрин Дэнс не занималась сознательным анализом языка тела с профессиональными целями, она в первую очередь обращала внимание на глаза собеседника. Кроме того, один из ее коллег по работе в полиции тоже был наполовину парализован, и часто в общении с ним она забывала, что имеет дело с человеком в инвалидной коляске.

Селлитто представил ее Райму и высокой энергичной женщине-детективу Амелии Сакс. Дэнс сразу же поняла, что они не просто коллеги. Не нужно было обладать гениальными способностями в кинезике, чтобы прийти к выводу: их связывает нечто большее. Войдя в комнату, Сакс взяла Райма за руку и что-то с улыбкой прошептала ему на ухо.

Амелия тепло поприветствовала Кэтрин, а Селлитто представил ее еще нескольким офицерам полиции.

Селлитто и Амелия рассказали ей о том деле, в котором им потребовалась помощь. Деле, которым занимался Райм.

Райм почти не участвовал в обсуждении. Его взгляд был устремлен на большие доски, на которых в виде схем фиксировались данные экспертизы и другие материалы расследования. Кэтрин слушала подробности дела и время от времени бросала взгляд на Райма, на то, как он всматривается в написанное на доске, тихо что-то бормочет, покачивает головой, словно упрекает себя за что-то упущенное. Иногда он закрывал глаза и о чем-то задумывался. Один или два раза Райм высказал какие-то замечания по делу, но в основном не обращал никакого внимания на Дэнс.

Происходящее здесь удивляло Кэтрин. Она привыкла к скепсису со стороны других полицейских, причиной которого было то, что она совсем не походила на типичного сотрудника полиции. Женщина ростом пять футов и пять дюймов, с темно-русыми волосами, которые она заплетала в тугую косу, пользующаяся светло-лиловой губной помадой, с украшениями из золота и морского жемчуга, подарком матери, не говоря уже о супермодных туфлях (здесь необходимо уточнить, что бег за преступниками не входил в круг повседневных профессиональных обязанностей Дэнс).

Сегодня же она отчетливо ощущала отсутствие всякого интереса к ней у Линкольна Райма. Подобно многим специалистам в уголовной экспертизе, он с демонстративным презрением относился к кинезике и новейшим технологиям ведения допросов. Скорее всего Райм был против ее приглашения.

Что касается самой Дэнс, то она, естественно, признавала ценность вещественных доказательств по делу, но они ей были просто неинтересны. Ее вдохновляла человеческая составляющая преступлений и процесса следствия.

Кинезика против криминалистики… Ну что ж, посмотрим, что победит, детектив Райм.

И пока симпатичный и саркастически настроенный криминалист с явно взрывным темпераментом продолжал игнорировать ее и всматриваться в свои чертежи и схемы, Дэнс слушала подробности дела, которое со всех точек зрения представлялось ей весьма странным. Убийства, совершенные человеком, именовавшим себя Часовщиком, были, без сомнения, чудовищны, но Дэнс они не потрясли. Ей приходилось сталкиваться с преступлениями и пострашнее. И в конце концов, она жила в Калифорнии, где Чарлз Мэнсон в свое время задал предельно высокий стандарт жестокости.

Еще один детектив из нью-йоркской полиции по имени Деннис Бейкер сообщил Кэтрин, что конкретно от нее хотят. Они нашли свидетеля, который мог располагать полезной информацией, но явно не желал с ними сотрудничать.

– Он заявляет, что ничего не видел, – добавила Амелия. – А у меня такое чувство, почти уверенность, что он лжет.

Дэнс была разочарована, что ей придется беседовать не с подозреваемым, а со свидетелем. Она предпочитала напрямую сталкиваться с коварством преступников, и чем более злобными и хитрыми они были, тем лучше. С другой стороны, беседы со свидетелями занимали гораздо меньше времени, чем попытки одолеть сопротивление преступников, поэтому опоздание на самолет ей скорее всего не грозит.

– Ну что ж, посмотрим, чем я смогу вам помочь. – Кэтрин покопалась в своей дорожной сумке и достала оттуда круглые очки в бледно-розовой оправе.

Амелия в подробностях изложила ей все, что им было известно об Ари Коббе, и то, как он провел вечер накануне, и описала его поведение сегодня утром.

Дэнс внимательно слушала рассказ Амелии, неторопливо потягивая кофе, которое ей приготовил парень, ухаживающий за Раймом.

Получив всю необходимую информацию, Кэтрин попыталась скоординировать свои мысли.

– А теперь позвольте изложить вам свое мнение, – обратилась она к присутствующим. – Ну во-первых, небольшой пропедевтический курс. Лон слушал его вчера на семинаре, но мне необходимо поставить всех остальных в известность относительно того, как я провожу свои беседы. Кинезика традиционно занимается изучением телесного поведения – языка тела – с целью понимания эмоционального состояния людей и того, говорят ли они правду или лгут. Многие, включая и меня, в настоящее время используют упомянутый термин для обозначения всех форм коммуникации – не только языка тела, но и высказанных вслух комментариев и каких-то письменных свидетельств. Вначале я проведу базовый анализ внешних проявлений личности свидетеля: посмотрю, как он ведет себя, как дает правдивые ответы на те элементарные вопросы, на которые ему нет необходимости лгать, – имя, адрес, работа и тому подобное. Я попытаюсь уловить особенности его жестов, позы, выбора слов и сути того, что он говорит. Собрав всю базовую информацию, я начну задавать более серьезные вопросы, чтобы выяснить, в каких случаях он проявляет стрессовые реакции. Что означает, что он либо намеренно лжет, либо с рассматриваемой темой у него связаны какие-то особые эмоциональные ассоциации. До этого момента мою работу с ним можно назвать собеседованием. Как только у меня возникнут подозрения, что он лжет, мы перейдем в стадию допроса. И тут мне придется воспользоваться рядом методик, как мы говорим, «обстругивания» подозреваемого, чтобы добраться до правды.

– Великолепно! – воскликнул Бейкер.

Хотя расследованием дела занимался Райм, Бейкер, как уже успела понять Кэтрин, представлял здесь начальство. У него было характерное выражение лица человека, который полагает, что на его плечах лежит немыслимый груз ответственности не только за расследуемое дело, но и за безопасность чуть ли не всего населения страны.

– У вас есть карта местности, о которой мы ведем речь? – спросила Дэнс. – Мне бы хотелось знать ее географические характеристики. Невозможно эффективно проводить допрос, не обладая такими сведениями. Я называю это изучением ареала подозреваемого.