Текст книги "Грань"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

12

Лавинг сразу заметил фрагмент бронежилета, видневшийся из-под моей курки, и потому чуть приподнял ствол, целясь мне в ничем не защищенную шею.

Его белевшая в темноте левая рука зашевелилась, отдавая мне безмолвные команды.

Я поднялся. Мне было велено снять наушники и микрофон связи, а потом и слуховое устройство от радара. Далее – извлечь пистолет из кобуры с помощью только большого и указательного пальцев.

Я исполнил все это, не сводя с него совершенно спокойного, оценивающего взгляда.

Теперь становилось яснее, как развивалась до сих пор наша игра. Лавинг догадался, что его заманивают в ловушку, и принял решение, пользуясь ситуацией, добраться непосредственно до меня. Рациональное решение. Поэтому он и приказал напарнику задержаться у «доджа», не приближаясь к самому складу, что тот, несомненно, сделал бы, если бы Лавинг не почуял подвоха.

Но и зная, что на него расставлен капкан, он пошел на риск. Не ради того, разумеется, чтобы добраться до Райана Кесслера, а с целью похитить меня. А уже я после соответствующей обработки скажу ему точно, где находится Кесслер. Внезапно в шкуре одного из своих клиентов оказался я сам.

Тусклые глаза Лавинга на мясистом и невзрачном лице бизнесмена средних лет мгновенно оценили окружающую обстановку и не зафиксировали никакой угрозы в этом месте, одинаково отдаленном и от командного поста, и от помещения склада.

Я вдруг осознал, что еще никогда не находился так близко от человека, который замучил и убил моего учителя. В Род-Айленде во время сорвавшейся засады расстояние между нами было не меньше сотни метров. Впрочем, даже тогда я разглядел, как он слегка прищурился, спуская курок, и в следующее мгновение понял, что угодил в ловушку и стрелял не в клиента, а в переодетого агента ФБР, находившегося к тому же за невидимым пуленепробиваемым стеклом.

Сейчас ни я, ни он не произносили ни слова. Беседа со мной входила, конечно, в его планы, но позже, на заднем сиденье его машины или в другом таком же мрачном, всеми забытом складском здании где-нибудь у черта на рогах. Вероятно, Лавинг уже сейчас прикидывал, сколько примерно я продержусь, прежде чем выложу ему местонахождение Райана Кесслера.

Генри Лавинг знал, что я заговорю. Рано или поздно говорить начинали все.

Мой пистолет, рация и мобильный телефон валялись на земле, но Генри Лавинг понимал, что времени у него немного, и жестом поманил меня ближе к себе.

Шагнув вперед, я поднял руки на уровень плеч, показывая, что не опасен, но в то же время не сводя с него глаз. Я просто не мог отвести от него взгляда. Но не потому, что взор его был пристальным и пронизывающим, хотя и из-за этого тоже. Просто его глаза стали последним, что видел умиравший Эйб Фэллоу. В этом я нисколько не сомневался – пуля, убившая Эйба, была выпущена с короткой дистанции и угодила ему в лоб. Значит, эти двое смотрели в тот момент друг другу в глаза. Я часто думал, порой часами, прежде чем заснуть, о том, какими они были – последние секунды жизни Эйба. Он выдал тогда местонахождение пяти клиентов, находившихся под его защитой. А я все это слышал по не отключившемуся во время столкновения телефону. Между тем моментом, когда Эйб шепотом назвал адрес последнего из своих подопечных, и смертельным для него выстрелом прошло примерно тридцать секунд. Что происходило в этот кратчайший промежуток времени? Что отражалось на их лицах?

Вероятно, в этом заключалась подлинная причина моего страстного желания поймать Генри Лавинга. Он не просто убил Эйба Фэллоу. Он заставил его прожить последние мгновения жизни в мучительной агонии и отчаянии.

С бессильно разведенными в стороны руками я невольно задумался о том, что приходит в голову каждому «пастуху» при подобных обстоятельствах: долго ли я продержусь под пытками?

«Лавинг не использует никаких современных технологий. Обычно ему достаточно применить обыкновенную наждачную бумагу и спирт, но на самых чувствительных органах человеческого тела. На первый взгляд не впечатляет, но срабатывает поразительно эффективно».

Хотя на этот раз вопрос мой был из области чистой теории. Просто мысль, непрошено пришедшая мне в голову, когда я сделал шаг вперед.

Потому что, хотя все это выглядело иначе, проигрывал сейчас не я.

Поражение должен был потерпеть Генри Лавинг.

Ведь настоящей наживкой в задуманной нами ловушке был не заброшенный склад, где предположительно укрывался Райан Кесслер.

Подлинной «блесной» в этой ловле был я сам.

Иными словами, «механизм» капкана срабатывал не так, как ожидал Лавинг. И теперь настало время пустить его в ход.

Чуть скосив глаза, я поднял руки выше уровня плеч. Это и был сигнал притаившимся рядом двум опергруппам ФБР, прикрывавшим меня.

Падая на землю, я заметил проблеск испуга в глазах Лавинга, когда загремели взрывы. Они были громоподобны. Я сам почувствовал взрывную волну и бросившийся мне в лицо жар, перекатившись чуть дальше, чтобы подобрать пистолет, рацию и телефон. Мощные, дистанционно управляемые светошумовые гранаты продолжали срабатывать одна за другой вдоль линии, в которую, по моему указанию, пятнадцать минут назад их выложили группы прикрытия – третья и четвертая. Они получили четкий приказ привести их в действие, как только я подниму руки над плечами.

Или в том случае, если Лавинг выстрелит в меня.

– Вперед, за ним! – выкрикнул я все еще с земли, вставляя на место наушник с микрофоном и хватаясь за рукоятку «глока». – Он уходит в сторону канала!

– Второй, второй! Займитесь партнером! – услышал я распоряжение Фредди.

Агенты под кодовыми номерами три и четыре, которые все это время тенью следовали за мной, притаившись в каких-нибудь десяти – пятнадцати метрах, теперь кинулись в погоню за Лавингом. Я присоединился к ним, бросившись бежать что было сил. Мы неслись сквозь кусты и траву, перескакивая через старые покрышки, огибая остовы бывших стиральных машин и холодильников. «Дознаватель» теперь не обращал на нас никакого внимания. Целиком сосредоточившись на скорости бега, он не поворачивался, чтобы стрелять в преследователей.

Мне уже стала понятна общая картина. Лавинг скорее всего знал, насколько велика вероятность ловушки, но понимал и другое – в ней точно приму участие я сам. И он пошел на огромный риск, чтобы похитить меня, выпытать информацию о Райане Кесслере и потом убить.

А все потому, что для него я представлял собой личность, какой был в моей собственной жизни он – Генри Лавинг.

Стратегию я использовал до крайности простую. Окружить себя агентами, расположить рядом выводящие из равновесия взрывные устройства, а потом, делая вид, что разворачиваю антенну, повернуться спиной туда, откуда он с наибольшей вероятностью мог на меня напасть. С виду я становился для него легкой целью. Как в «Дилемме заключенного», я сделал опасный выбор, основанный на «рациональной иррациональности»: сделал ставку на то, что Лавинг не убьет меня сразу, а попытается сначала выведать, где находится Кесслер. Не исключено, что он добрался сюда на той моторке, которую мы заметили в канале, но сейчас стремительно уходил в другом направлении – в сторону открытого поля. На первый взгляд странный выбор, потому что укрыться там негде. Но потом я заметил, что всего в ста метрах за полем проходит набережная, а вдоль нее тянется дорога. Там ждет его запасная машина на случай срочного бегства, догадался я.

Но ведь мы могли легко остановить его еще на полпути туда! За ним бежали теперь четверо агентов и я, постепенно сокращая дистанцию. Я вызвал Фредди, сообщил, куда стремится попасть Лавинг, и попросил срочно отправить автомобиль на перехват.

Радиосообщения свистели в воздухе, как шрапнель, наши голоса толкались в эфире.

Задыхаясь, я продолжал гнаться за нашей добычей.

Появились хорошие новости.

– Говорит второй. Одного удалось захватить. Напарника Лавинга.

«Уже неплохо, – подумал я. – Он даст нам немало полезной информации – узнаем номер мобильника, снимем отпечатки пальцев. Быть может, даже удастся добиться от него признания вины».

Снова «Дилемма заключенного»…

Но агент под номером два продолжал:

– Обыск задержанного ничего не дал. При нем нет оружия.

Не вооружен? Странно. У дома Кесслеров его видели с чем-то вроде пистолета-автомата.

О нет!

Я встал как вкопанный, настолько резко пронзило меня внезапное озарение. Пришлось мобилизовать все свое спокойствие, чтобы радиосообщение для четверых агентов, бежавших чуть впереди меня, прозвучало совершенно отчетливо.

– Группам три и четыре! Срочно залечь! Найдите немедленно укрытие. Арестован не партнер Лавинга! Это отвлекающий маневр.

И я сам повалился, как тряпичная кукла.

Вероятно, это спасло мне жизнь.

Как только я рухнул под ближайший куст, у меня над головой прошипела в воздухе пуля, а рядом из земли поднялся фонтанчик грязи и осколков камней. Еще через мгновение по полю пронесся раскатистый грохот выстрела.

– По нам ведется снайперский огонь! – выкрикнул я.

– Что? – Кто-то не разобрал моих слов.

Но все агенты, находившиеся впереди меня, уже успели припасть к земле, и рядом с ними стали вгрызаться в почву пули.

Партнер Лавинга оказался отменным стрелком, но и люди из ФБР были обучены мгновенно находить подходящие укрытия. Ничто не защитило бы их от прямых выстрелов, вот только высокая трава мешала теперь снайперу разглядеть силуэты людей.

Лавинг находился уже в каких-то пятнадцати метрах от набережной и своей машины. Агенты пытались стрелять ему вслед, но стоило кому-то из них приподняться, как напарник выпускал по нему сразу три заряда – у него было-таки автоматическое оружие, – и агенту приходилось снова нырять в спасительную траву.

Я тоже высматривал для себя цель, но никого не видел.

Автомобиль, высланный Фредди на перехват, уже мчался вдоль берега и должен был оказаться у машины преступников одновременно с Лавингом.

Со вздохом я нажал на кнопку «Передача»:

– Отзови свою машину, Фредди! Немедленно!

– Но ведь это наш единственный шанс, Корт.

– Нет. Прикажи им разворачиваться. Они у снайпера как на ладони.

– Дьявол! Хорошо, сделаю.

Но хватит ли ему времени?

Я почти сразу увидел, как машина вильнула, а из дороги у нее под колесами брызнули куски асфальта. Это партнер перевел свой ствол в их сторону. Водитель сообразил, что нужно срочно уходить из-под обстрела. Машина мгновенно исчезла по другую сторону насыпи вдоль набережной, а потом я услышал грохот удара.

Словно из-под земли снова выросла фигура Лавинга, и он запрыгнул в поджидавший его автомобиль, тут же рванувшийся с места.

Светлый седан.

Коричневый или серый…

Я слышал, как Фредди по рации отдает распоряжения ФБР и местной полиции организовать поиск машины Лавинга.

Между тем снайпер перестал стрелять.

Но ситуация была хорошо понятна, а потому мы направились назад к месту общего сбора, низко пригибаясь к земле, чтобы не стать мишенью, – ведь партнер вполне мог оставаться на своей позиции.

Наконец, так и не услышав больше ни одного выстрела, все вновь оказались на командном посту. Я внимательно посмотрел на человека, задержанного агентом номер два. Никаких иллюзий, что этот перепуганный насмерть парнишка окажется хоть чем-то нам полезен, я не питал, но формальности необходимо соблюдать. Для отвлекающего маневра на этот раз использовали юнца, подсевшего на наркоту. Он рассказал, как некто – судя по его описанию, сам Лавинг – подошел к нему у входа в один из клубов на юго-востоке и попросил помочь добыть наркотики у этого самого склада. Объяснил, что ему нужен героин, но сам он боится покупать его. Торговец, по его словам, хранил товар в ржавом «додже» на территории склада. После чего вручил ему наличные, велев купить на четыреста долларов товара для него, а сотней распорядиться по своему усмотрению. При этом следовало соблюдать осторожность: «К машине подходи очень медленно – потому что есть небольшой риск напороться на копов».

– Меня теперь что, в тюрьму посадят?

Глаза парня округлились от страха, он чуть не плакал. Кому-то это могло показаться смешным. А я подумал: можно ли ему вообще предъявить хоть какое-то обвинение?

Я задал парню еще несколько вопросов, но ведь Лавинг прекрасно знал, что его «подсадную утку» поймают, а потому юноша не располагал никакой полезной нам информацией. Потом им занялся Фредди уже по всем правилам, с составлением протокола и снятием отпечатков пальцев, но при всем моем уважении к чудесам криминалистики не приходилось сомневаться, что единственной связующей нитью между парнем и Лавингом окажутся пять стодолларовых купюр. А никакие отпечатки на них не приведут нас прямиком к логову преступника.

Мы попытались определить, откуда вел стрельбу настоящий напарник Лавинга. Обнаружилась добрая дюжина расположенных чуть выше поля точек, и каждая из них выглядела идеальной. Но никто не сумел в те мгновения разглядеть ни световых вспышек при выстрелах, ни шевеления кустов от отдачи мощного оружия. Агенты в машине, попавшей в аварию, не пострадали, и сейчас один из них доложил по рации, что они опросили нескольких рабочих, слышавших выстрелы на противоположной стороне канала. Один из них видел, как какой-то мужчина поспешно сел в четырехдверный темно-синий седан.

– Ему показалось, что это был «бьюик».

Я присоединился к разговору:

– Говорит Корт. Попросите его описать внешность.

Через несколько секунд последовал ответ:

– Высокий худощавый блондин в зеленой куртке.

– Все совпадает. Это и был напарник Лавинга.

– Но номера машины он не видел. И никаких особых примет.

– Спасибо, – сказал я и выключил передатчик.

Естественно, тут же была разослана информация для поиска автомобиля. В операции задействовали даже вертолет, принадлежавший местному полицейскому управлению. Однако уже сейчас было ясно, что Лавингу удалось скрыться незаметно.

– Что ж, по крайней мере мы попытались что-то сделать, – заметил Фредди.

Верно, попытались. Но Лавинг перехитрил меня и разгадал мою стратегию. Да, мы играли в игру, но это не значило, что партия не могла закончиться вничью.

Камень – камень, бумага – бумага…

Но для меня такая ничья была равносильна поражению.

Я подошел к машине, на которой добрался сюда, и достал из сумки ручной сканер.

– Думаешь, партнер и здесь побывал? – спросил Фредди.

Я не ответил – к чему гадать? – но такая вероятность существовала. Чтобы найти первый «жучок», закрепленный на колесе, мне потребовалось пятнадцать секунд, и почти сразу – второй, сантиметрах в двадцати левее. Расчет, видимо, делался на то, что, найдя первый детектор, я прекращу поиски. Я же продолжил их, но третьего так и не обнаружил. По крайней мере такого, который был бы уже активирован. Я заметил: в снятых с машины «жучках» сразу автоматически отключалось питание, давая Лавингу знать, что его электронных шпионов обезвредили. Теперь их уже нельзя было использовать, чтобы заманить его позже в новую ловушку.

Потом я проверил машину на наличие взрывчатки, но прибор ничего не показал. Впрочем, я и не считал такой риск особенно существенным. Лавингу нужно было, чтобы я привел его к своим подопечным. Убивать меня в его планы не входило.

Всему свое время.

13

Я снова сменил одолженную машину на «таурус» Гарсии и поехал в старую часть Александрии, загнав автомобиль в гараж при нашей конторе.

Округ Колумбия приютил множество подобных организаций и подразделений правительственных органов. Иногда это даже создает проблемы с пространством. Парковка в том же Лэнгли, например, слишком маленькая. Порой, когда у меня назначена встреча в штаб-квартире ЦРУ, машину приходится оставлять в ста с лишним метрах от входа. Но еще серьезнее проблема безопасности. Любому, начиная от последнего блогера в Интернете и заканчивая экспертами Моссада или Аль-Каиды, известны здания, где базируются АНБ, НРО и ЦРУ. А вот такие «фирмы», как наша, ухитряются в той или иной степени сохранять анонимность.

В гараже меня встретил Билли, и я попросил его основательно проверить машину Гарсии. Она ведь простояла без присмотра на многоярусной стоянке рядом с вокзалом несколько часов, пока я занимался ловлей Лавинга на живца.

– По дороге сюда я остановился и провел быстрое сканирование. Не нашел ничего активного. Но тебе придется просмотреть ее как следует.

Существует много типов «жучков», которые имеют встроенные таймеры, автоматически включающие их через несколько часов, а порой и недель после установки. Необходимо весьма сложное оборудование, чтобы найти их не по испускаемым сигналам, а по микроскопическим источникам электричества.

– Не сомневайся, Корт, – ответил долговязый механик. – Я поручу это своему лучшему специалисту.

Я посмотрел на него. С виду он напоминал шофера-дальнобойщика, только что вылезшего из-за руля своего тягача «петербилт».

Выйдя из гаража, я купил в соседнем киоске толстый кусок ростбифа на белом хлебе, сдобренный горчицей и маринованным огурчиком, и черный кофе. Потом направился к себе в офис. Наш вестибюль выглядел вызывающе неприветливо с чахлой пальмой в кадке, плакатом, изображавшим довольные физиономии мужчины и женщины, якобы только что получивших ссуду на ипотеку, и доской, где самоклеющимися буквами были обозначены названия шести разномастных компаний, хотя ни одна из них на самом деле не существовала. Я кивнул двум охранникам, за чьей стойкой, скрытый от посторонних, хранился целый арсенал разнообразного оружия, показал глаз и отпечаток большого пальца в отверстие стеновой панели и вошел, поднявшись по ступенькам.

Перед входом в кабинет сидела Барбара – та самая, наполовину моя секретарша. Она вскинула голову и подала мне листки с принятыми сообщениями. Сухопарая, средних лет женщина намеренно сделала вид, что не замечает стакана с кофе в моей руке. Я знал она недоумевает, почему я не пью тот напиток, что каждый день варит она сама для обитателей всего этажа. Могла бы давно догадаться: ее кофе мне не нравился, потому что Барбара делала его на редкость плохо.

Казалось, свои темные с проседью волосы она заморозила в какой-то специальной форме. Хотя я прекрасно понимал, с помощью чего на самом деле достигался такой результат – фена и огромного количества лака.

Поскольку наша организация функционировала круглосуточно, в здании всегда находился кто-то из вспомогательного персонала, но при этом ни одна, даже самая младшая помощница не обязана была работать больше сорока часов в неделю. Никогда не занимаясь подсчетами специально, я полагал, что Барбара эту норму превышала почти вдвое.

– Мне нравится выходить на службу в выходные, – иногда поясняла она. – В такие дни обычно спокойнее.

Для кого спокойнее, а кто-то только что вывалялся в грязи под пулями хорошо обученного снайпера.

Усевшись за стол, я сначала съел огурчик, а потом откусил огромный кусок сандвича, действительно огромный – так я ел, только если меня никто не видел. И запил его глотком горячего, крепкого, очень хорошего кофе.

В промежутке я позвонил Лайлу Ахмаду в «Хиллсайд Инн».

– Доложите обстановку.

– Все под контролем. Мы с Гарсией по очереди совершаем обходы примерно каждые двадцать минут.

– Кто-нибудь звонил? Вообще никто? Даже из службы размещения, например?

– Нет, – ответил он, не вдаваясь в подробности.

Семья Ахмада жила в одной из стран Ближнего Востока, поэтому он, вероятно, был мусульманином, хотя это вовсе не обязательно. В отличие от многих своих соплеменников-арабов Ахмад, казалось, не придавал этому никакого значения и не пытался объяснять свои взгляды или религиозные убеждения. Да это было и ни к чему. Подавляющее число тех, кто пытался убить, например, меня, были христианами, иудеями или вовсе атеистами.

– Как там наши клиенты?

– С ними все хорошо.

Хотя по некоторым его обертонам я догадался, что они, вероятно, нервничают, скучают или тоскуют, но он не может мне об этом сказать, стоя от них в трех метрах. До меня глухо доносился голос комментатора бейсбольного матча, а потом я услышала реплику Джоанн, которая разговаривала с сестрой:

– Что ж, конечно. Мне только казалось… Впрочем, если считаешь это необходимым…

Моя мать порой изъяснялась такими же фразами.

– Я буду у вас, чтобы продолжить путь к явочному дому, примерно через сорок пять минут.

– Вас понял, сэр.

Закончив разговор, я еще пару раз со смаком запустил зубы в сандвич, размышляя о посылке со старинной игрой, которую собирался рассмотреть во время обеденного перерыва. «Интересно, в каком она состоянии? – думал я. – Все ли фишки и карточки целы, как обещал продавец?» Я даже обернулся в сторону сейфа у себя за спиной, но все же решил не доставать посылку.

Кстати, я спрятал ее в сейф не из-за опасения, что ее могут украсть. Нет, просто я не делился подробностями своей частной жизни ни с кем, даже с теми, кто работал со мной в тесном контакте. Формально это можно было бы объяснить соображениями безопасности, но на самом деле меня почему-то всегда успокаивала завеса секретности вокруг моей личности. И даже я сам не смог бы разумно объяснить причины этого.

Я потянулся к трубке, чтобы связаться с Дюбойс и узнать последние новости о делах, которые вел Кесслер, но телефон зазвонил раньше, чем я снял трубку.

– Корт слушает.

– Это Арон. Зайди, пожалуйста, ко мне на минутку.

Интонация чаще красноречивее слов, и в голосе шефа я уловил оттенок неловкости, странный в обычной на первый взгляд просьбе. Заходя в его кабинет, я ожидал увидеть там Уэстерфилда, но это был некто совершенно другой. Стройный, чуть лысеющий мужчина в костюме и лазоревого оттенка сорочке, но при этом без галстука. Его глаза смотрели мимо меня. Словно он видел не меня самого, а то, что я собой представляю.

Мы пожали друг другу руки. Он представился как Сэнди Албертс.

Эллис явно был уже с ним знаком, но ведь мой босс знал в столичном округе почти всех.

– Сэнди – руководитель избирательного штаба сенатора Лайонела Стивенсона, – уточнил он.

Умеренный республиканец от Огайо, припомнил я, он недавно попал на обложку «Ньюсуика» или какого-то еще крупного журнала.

– На самом деле меня здесь нет, – шутливо обронил Албертс, явно имея в виду секретный характер нашей организации. Эту шутку мы слышим от каждого второго посетителя. – Уверен, что вы занятые люди, поэтому позвольте сразу перейти к сути, сэр.

– Корт.

– Тогда пусть будет – офицер Корт. Дело в том, что сенатор – член комитета по разведке.

Теперь стало понятно, как Албертс получил к нам доступ: это был первый вопрос, который я задал себе, увидев его.

– В следующем месяце комитет устраивает слушания по вопросам разведывательной деятельности внутри страны, по закону «О патриотизме», облегченным правилам выдачи ордеров на арест и так далее. Цель – определить, насколько расширение прав органов правопорядка после известных трагических событий нарушает права граждан на неприкосновенность частной жизни. И сенатор попросил меня провести для него в этом направлении некую подготовительную работу. – При этом он поднял руки жестом, выражавшим его наилучшие намерения. – Мы вовсе не предполагаем, что с этим есть какие-то нелады непосредственно у вас. Просто опрашиваем как можно большее число людей из сферы обеспечения общественной безопасности. Собираем информацию. Вы – старший офицер службы охраны в вашей организации, и нам хотелось бы побеседовать с вами, чтобы выяснить, не приходилось ли вам сталкиваться со случаями, скажем так, небрежности при соблюдении формальностей получения разрешения на прослушку телефонов или подключение к частной компьютерной переписке, проявленной работниками тех служб, с которыми вам часто приходится сотрудничать. Имеются в виду ФБР, ЦРУ, Управление по борьбе с наркотиками, АНБ, НРО, местные управления полиции.

– Я бы рад помочь вам… Но только сейчас я выполняю абсолютно неотложное задание.

Албертс понимающе закивал:

– Мы прекрасно осведомлены о всей важности выполняемой вами работы. Но сенатор – друг Арона. – Взгляд в сторону моего шефа. – А потому мы постараемся ни в коем случае не помешать вам. Просто нас уже поджимает время.

– В каком смысле? – спросил Эллис.

– Как только в любом из комитетов намечаются слушания, в дело тут же вмешивается пресса, а если они что-то нароют раньше, чем об этом узнаем мы, мало не покажется никому из нас.

С этим трудно было не согласиться.

– Но ведь есть много других экспертов, и вы могли бы побеседовать с ними, – заметил я.

– Да, но нам нужна настоящая звезда в своем деле, – польстил мне Албертс.

Но тут на мою сторону встал начальник.

– Пожалуй, я должен согласиться с Кортом. Ваш разговор придется отложить до завершения операции, которой он сейчас занят.

Явно недовольный, Албертс спорить, однако, не стал.

– Тогда дня через три-четыре? – спросил он.

– Примерно так, – ответил я. – Но брать на себя обязательств не могу. Именно сейчас операция по защите семьи, порученной моим заботам, вступает в критическую стадию. Как только освобожусь, непременно дам вам знать.

– Разумеется, я понимаю. – Албертс снова смотрел сквозь меня и, видимо, думал, что улыбается, хотя такого выражения лица в его мимическом наборе не существовало. – Буду признателен за любую помощь.

Он поднялся и, кивнув Эллису, взял свой дипломат.

– И повторяю, мы весьма высоко оцениваем работу, которую вы, парни, делаете.

Когда он удалился, я спросил Эллиса:

– Сенатор действительно твой друг?

Эллис горько усмехнулся, пожав своими широченными плечами.

– Если человека, к которому ты регулярно ходишь с протянутой рукой, можно назвать другом, то мы, конечно, близкие приятели. Стивенсон, как правило, поддерживает все мои обращения по нашему бюджету. Он, конечно, из «правых», но не из безмозглых консерваторов. Не глуп и умеет выслушать оппонента. Нам не повредило бы иметь побольше таких людей в высокой политике. А то сейчас в конгрессе слишком много истериков. Их вообще-то везде стало слишком много.

Мне припомнились демонстранты, сквозь толпу которых я пробирался сегодня. Действительно, складывалось впечатление, что они готовы поубивать друг друга. Кажется, именно в этом и состояла суть статьи сенатора Стивенсона в «Ньюсуике» – ему хотелось видеть больше признаков сотрудничества между политическими противниками в Вашингтоне.

«Флаг тебе в руки», – мысленно пожелал ему я.

Мой взгляд уперся в рисунки детишек моего шефа на станах. Река, в которой плавала одна, но очень большая рыбина. Пурпурный аэроплан. Кролики.

– А что ты думаешь об Албертсе?

– С ним я прежде встречался всего пару раз. Типичный вашингтонский профи. Организатор политических акций, сборов средств в различные фонды. Работал помощником у сенаторов, входивших в комитеты по финансам и обороне. Теперь вот – по разведке со Стивенсоном.

Эллис поерзал в кресле.

– Ты с ним встретишься?

– С Албертсом? Скорее всего.

– Мне нужно, чтобы ты это сделал, Корт. Необходимо, чтобы люди, выделяющие деньги, были довольны нами, хотя сам ты, кажется, не слишком всем этим доволен.

– Я все равно не смогу давать показания в ходе слушаний. Я тем и хорош, что меня как бы нет вообще.

– Албертсу это прекрасно известно. Ему нужны лишь наводки на другие организации. На те, о которых знает широкая публика.

– Но тебе ведь известно, как называют у нас тех, кто дает такие «наводки», не так ли, Арон?

– Стукачами? – предположил мой босс.

Именно это слово и вертелось у меня на языке.