Текст книги "Танцор у гроба"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава седьмая
Час 2-й из 45

По три.

Перси Клэй, бывший майор ВВС, дипломированный специалист по ремонту и обслуживанию фюзеляжей и авиационных двигателей, имеющая все лицензии Федерального агентства гражданской авиации, какие только выдаются летчикам, не имела времени на то, чтобы быть суеверной.

И все же, проезжая в пуленепробиваемой машине через Центральный парк по дороге в федеральный дом защиты свидетелей в Мидтауне, Перси вспомнила старинную поговорку, которую суеверные путешественники повторяют словно мрачное заклинание. Катастрофы случаются по три.

Несчастья тоже приходят по три.

Во-первых, Эд. И вот теперь вторая неприятность: то, что ей только что сообщил по сотовому Рон Тэлбот.

Перси сидела, зажатая между Бриттом Хейлом и молодым полицейским, Джерри Бэнксом. Слегка опустив голову, Хейл не отрывал от нее глаз, а Бэнкс осторожно выглядывал в окно, изучая проезжающие мимо машины, пешеходов, деревья.

– Корпорация «Ю. Эс. Хелскэр» согласилась дать нам еще один шанс.

Дыхание Тэлбота вырывалось с настораживающим присвистом. Один из лучших летчиков, каких только знала Перси, Тэлбот уже много лет не сидел за штурвалом: его приковало к земле слабое здоровье. Перси считала это ужасно несправедливым наказанием за пагубные пристрастия Рона к спиртному, табаку и еде (в основном потому, что сама грешила тем же).

– Я хочу сказать, – продолжал Рон, – они могутотменить контракт. Бомбы не являются форс-мажорными обстоятельствами. Мы должны доставлять груз вовремя.

– Но на завтрашний вылет компания все же согласна. Молчание.

– Да. Согласна.

– Послушай, Рон, – не выдержала Перси, – выкладывай все.

Было слышно, как он зажег новую сигарету. Массивный, пропахший дымом – именно у него она стреляла «Кэмел», когда бросала курить, Тэлбот частенько забывал о чистом белье и бритве. И совершенно не умел сообщать плохие известия.

– "Фокстрот браво", – наконец с неохотой признался он.

– Что с ним?

Это был самолет Перси Клэй. «Лир-35А», бортовой номер Н695ФБ. Конечно, по документам все обстояло иначе. Официально двухмоторный реактивный самолет был взят в лизинг холдинговой корпорацией «Клэй-Карни», подразделением чартерной авиакомпании «Гудзон-Эйр», у компании «Морган-Эйр», в свою очередь взявшей его у холдинга «Ла-Джолла», дочернего предприятия корпорации «Транспорт солюшн», зарегистрированной в штате Делавэр. Такая сложная комбинация, юридически совершенно законная и весьма распространенная, объяснялась тем, что самолеты являются баснословно дорогим товаром, и каждая авиакатастрофа обходится в громадную сумму.

Но всем в компании «Гудзон-Эйр» было известно, что «Ноябрь шесть-девять-пять Фокстрот браво» принадлежал Перси. Она налетала на нем тысячи часов. Он был ее любимцем. Ее ребенком. И все те ночи, когда Эда не было рядом с ней, а их было так много, лишь мысль об этом самолете помогала справиться с болью одиночества. Реактивный «Лир», не самолет, а просто конфетка, без труда держал на высоте сорок пять тысяч футов крейсерскую скорость 460 узлов – больше пятисот миль в час. Перси было известно, что он может летать выше и быстрее, хотя она держала это в тайне от компании «Морган-Эйр», холдинга «Ла-Джолла», корпорации «Транспорт солюшн» и Федерального агентства гражданской авиации.

– Его переоборудование... это окажется сложнее, чем я думал, – наконец решился Тэлбот.

– Продолжай.

– Ну хорошо. Стю ушел.

Стю Маркард, главный механик.

– Что?

—Сукин сын ушел. Ну, пока что еще не ушел, – продолжал Тэлбот. – Он позвонил и сказал, что заболел, но говорил как-то странно, и я навел кое-какие справки. Стю переходит к «Сикорскому». Уже оформил все документы.

Перси была ошеломлена.

Это уже серьезная проблема. «Лир-35А» поставляются оснащенными для пассажирских перевозок, с восемью креслами в салоне. Для того, чтобы подготовить самолет для нужд компании «Ю. Эс. Хелскэр», требовалось снять практически все пассажирские кресла, установить на специальных амортизирующих станках холодильники и провести от электрогенераторов самолета мощную проводку. То есть осуществить сложные работы с фюзеляжем и электрооборудованием.

В компании не было лучшего механика, чем Стю Маркард, переоборудовавший «Лир» Эда в кратчайшие сроки. Но без него... У Перси появились сомнения, что ее «Фокстрот» успеют переоборудовать до завтрашнего вечера.

– Перс, в чем дело? – спросил Хейл, увидев ее помрачневшее лицо.

– Стю ушел, – прошептала она.

Он непонимающе покачал головой.

– Куда ушел?

– Уволился, – пробормотала Перси. – Ушел. Сбежал к вертолетчикам, мать их.

Хейл изумленно посмотрел на нее.

– Сегодня?

Она кивнула.

– Перс, он испугался, – продолжал Тэлбот. – Уже известно, что это была бомба. Полицейские ничего не говорят, но все догадались, что произошло. Люди занервничали. Я только что говорил с Джоном Ринглом...

– С Джонни? – это был молодой летчик, пришедший в компанию в прошлом году. – Он тоже собрался уходить?

– Нет, он просто спросил, не лучше ли нам закрыться на некоторое время. Переждать, пока все это не кончится.

– Нет, закрываться мы не будем, – решительно ответила Перси. – Мы не откажемся от этого контракта, черт бы всех побрал. Дело на первом месте. А если кто-нибудь еще скажется больным, гони его в три шеи.

– Перси...

С виду суровый и непреклонный, Тэлбот в душе был очень мягким.

– Ну хорошо, – отрезала Перси, – я самавыгоню.

– Слушай, насчет «Фокстрота браво». Я смогу заняться переоборудованием сам, – заявил Тэлбот, прекрасный квалифицированный авиационный механик.

– Постарайся сделать все что сможешь. Но все же попробуй найти замену Стю, – сказала Перси. – Ну все, договорим потом.

Она отключила телефон.

– Не могу поверить, – пробормотал Хейл. – Стю ушел.

Летчик был потрясен.

А Перси была взбешена. Люди бегут, как крысы с тонущего корабля. Компания умирает. А она понятия не имеет, как ее спасти.

Перси Клэй не обладала обезьяньей хваткой в делах.

Обезьянья хватка...

Впервые эту фразу Перси услышала в армии. В устах адмирала, морского летчика, она означала эзотерический прирожденный дар летчика, которому невозможно обучить.

Это точно, во всем, что касается авиации. Перси обладала обезьяньей хваткой. Она могла летать на любых типах самолетов, независимо оттого, доводилось ли ей прежде управлять ими, днем и ночью, в любых погодных условиях. Безукоризненно проведя машину по заданному маршруту, Перси с первого захода сажала ее в ту волшебную точку, куда целятся все летчики – «с тысячи за цифрами», с высоты тысячу футов точно за белыми цифрами на бетоне, номером взлетно-посадочной полосы. Гидросамолеты, бипланы, огромные транспортные «Геркулесы», «семисот тридцать седьмые», МиГи – Перси Клэй чувствовала себя как дома в кабине любого самолета.

Но этим и ограничивалась ее обезьянья хватка.

С родственниками она совсем не умела налаживать отношения, это уж точно. Отец выгнал ее из дому, заявив, что не желает даже говорить с ней, после того, как Перси бросила его альма-матер, университет штата Вирджиния, чтобы поступить в летную школу. (Даже несмотря на то, что ее расставание с Шарлоттсвилем было неизбежным – через полтора месяца после начала занятий староста курса, высокая длинноногая блондинка, довольно бесцеремонно посоветовала некрасивой девчонке перейти в вечернее сельскохозяйственное училище.)

Несомненно, у Перси не было обезьяньей хватки в навыках армейского чинопочитания. Ее захватывающее дух мастерство управления тяжелыми «Томкэтами» не могло в полной мере компенсировать неприятную особенность высказывать вслух то, о чем остальные предпочитали помалкивать.

И, конечно. Перси не могла руководить компанией, президентом которой являлась. Она сама диву давалась, как это «Гудзон-Эйр», не имеющая отбоя в заказах, тем не менее едва сводила концы с концами. Вместе с Эдом, Бриттом Хейлом и другими летчиками Перси постоянно поднималась в воздух (летать еще больше ей не позволяло идиотское предписание ФАГА, ограничивающее ежемесячный налет восьмьюдесятью часами). Так почему же компания все время находится на грани банкротства? Если бы не обаяние Эда, способного очаровывать потенциальных клиентов, и умение ворчливого Рона Тэлбота сокращать до минимума затраты и уговаривать кредиторов, «Гудзон-Эйр» не продержалась бы эти два года.

Месяц назад компания оказалась на грани закрытия, но тут Эду удалось заполучить контракт от «Ю. Эс. Хелскэр». Сеть клиник зарабатывала фантастические деньги на трансплантации человеческих органов – как выяснила Перси, не только сердца и почек. Главная проблема заключалась в том, чтобы доставить донорский орган в течение считанных часов после того, как он появился в наличии. Как правило, транспортировка осуществлялась самолетами, совершающими регулярные рейсы (в холодильнике в пилотской кабине), однако это было связано с жестким расписанием полетов. «Гудзон-Эйр» не знала подобных ограничений. Компания согласилась выделить один самолет полностью под нужды «Ю. Эс. Хелскэр». Ему предстояло регулярно облетать против часовой стрелки шесть-восемь клиник, расположенных на Восточном побережье и Среднем Западе. Своевременная доставка гарантировалась. В дождь, снег, туман и ветер, до тех пор, пока аэродромы оставались открыты и полеты не запрещались из-за погодных условий, «Гудзон-Эйр» обязывалась доставлять груз в срок.

Первый месяц должен был стать испытательным периодом. В случае успешной работы компания получала контракт на полтора года, который становился бы хребтом ее финансового благополучия.

Судя по всему, Рону удалось уговорить клиента предоставить компании еще один шанс. Но если к завтрашнему вечеру «Фокстрот браво» не будет готов к вылету... Перси не хотелось даже думать об этом.

Проезжая в полицейской машине по Центральному парку, Перси Клэй смотрела на первую весеннюю зелень. Эд очень любил это место и частенько здесь бегал. Сделав два круга по берегу пруда, он возвращался домой, вспотевший и усталый, и заставал жену завалившейся в кресло с бортовым журналом или руководством по ремонту нового турбовентиляторного двигателя, с сигаретой и стаканом виски. Улыбаясь, Эд с силой тыкал ее пальцем под ребро, спрашивая, может ли она как-нибудь ещепортить свое здоровье. И пока Перси смеялась, украдкой делал глоток-другой виски.

Она вдруг вспомнила, как Эд, наклоняясь, целовал ее в плечо. Дав выход переполняющей его страсти, он именно сюда ронял голову, утыкаясь лицом в кожу, и Перси Клэй верила, что здесь, где ее шея переходит в узкое плечо, хотя бы в этом месте, она является красивой женщиной.

Эд...

Все звезды ночного неба...

Перси подняла наполнившиеся слезами глаза к серому небу. Суровому, зловещему. Она оценила нижнюю границу облачности в пятнадцать тысяч футов, ветер 090, скорость пятнадцать узлов, порывистый. Перси неуютно поежилась. Сильные пальцы Бритта Хейла стиснули ее запястье. Джерри Бэнкс о чем-то говорил, но она его не слушала.

Перси Клэй приняла решение. Она снова достала сотовый телефон.

Глава восьмая
Час 3-й из 45

Завывание сирены приближалось.

Линкольн Райм ожидал услышать доплеровский эффект, но сирена, издав прощальный визг, умолкла еще до того, как машина подъехала к крыльцу. И почти тут же Том ввел в лабораторию на первом этаже молодого полицейского. Светловолосый страж порядка из Иллинойса был в синем мундире, который, вероятно, был безукоризненным, когда он надевал его вчера, но сейчас был весь измят и перепачкан землей и сажей. Было видно, что полицейский водил по подбородку электрической бритвой, но ему удалось лишь выкосить неровные полосы в темной щетине, резко контрастировавшей с соломенными волосами. Он держал в руках две большие холщовые сумки и коричневую папку. Увидев его Линкольн Райм обрадовался так, как ничему не радовался вот уже целую неделю.

– Бомба! – воскликнул он. – Вот и бомба!

Курьер, раскрывший рот от изумления при виде такого разномастного сборища сотрудников правоохранительных органов, безропотно отдал сумки налетевшему на него коршуном Куперу. Селитто, поспешно чиркнувший в квитанции, сунул ее обратно в руки оторопевшему полицейскому из Иллинойса.

– Огромное спасибо, были рады вас видеть, до свидания, – на одном дыхании произнес он, отворачиваясь к испытательным стендам.

Вежливо улыбнувшись. Том быстро проводил курьера к выходу.

– Сакс, шевелись! – крикнул Райм. – Что ты стоишь как истукан? Ну, что там у нас есть?

Одарив его ледяной улыбкой, молодая женщина направилась к столу, на котором Купер аккуратно раскладывал содержимое сумок.

Чтос ней сегодня? Целого часа вполне достаточно для осмотра места преступления, если ее беспокоит именно это. Нюх у нее превосходный.

– Так, Том, нам нужна твоя помощь. Тащи грифельную доску. Надо составить перечень улик. Расчерчивай таблицы. Пиши заголовок: «МП-один».

– М... гм... П?

– "Место преступления"! – взорвался криминалист. – Что еще это может быть? «МП-один, Чикаго».

В предыдущем деле, которым занимался Линкольн Райм, для составления списка улик использовалась обратная сторона мятого плаката музея «Метрополитен»[3]3
  Обратная сторона плаката использовалась для разбирательства дела в детективе «Собиратель костей».


[Закрыть]. Сейчас же криминалист был вооружен по первому слову техники: вдоль стен стояли черные грифельные доски, своим запахом напоминавшие о сырых весенних днях в школе, когда маленький Линкольн ненавидел правописание и ждал только уроков естествознания.

Помощник, бросив недовольный взгляд на своего босса, взял кусок мела и, смахнув невидимые пылинки с безукоризненно завязанного галстука и отутюженных, как лезвия, стрелок на брюках, принялся писать.

– Итак, Мел, что мы имеем? Сакс, помоги ему. Вдвоем они принялись разбирать содержимое полиэтиленовых пакетов и пластиковых банок, наполненных пеплом, кусками металла, тканей и расплавленной пластмассы, укладывая все на фарфоровые подносы. Эксперты, производившие осмотр места катастрофы, если они в квалификации не уступали людям Райма, должны были использовать установленные на кронштейнах магниты, мощные пылесосы и сетчатые фильтры.

Райм, разбирающийся практически во всех областях криминалистики, по части взрывных устройств был непревзойденным авторитетом. Бомбы его особенно не интересовали до того, как Танцор, оставив маленький сверток в мусорной корзине кабинета на Уолл-Стрит, убил двоих его экспертов. После этого Райм посчитал своим долгом узнать о взрывчатых веществах абсолютно все. Он занимался в отделении взрывных устройств центрального управления ФБР – одной из самых малочисленных, но отборной лаборатории, состоящей из четырнадцати следователей и технических экспертов. Эти люди не искали СВУ, «самодельные взрывные устройства» (официальный термин для бомб), и не обезвреживали их. Их работа состояла в анализе адских машин и мест их взрыва, чтобы по характерным особенностям устанавливать авторов (в определенных кругах изготовление бомб считалось искусством, и ученики старались изо всех сил, постигая секреты мастерства знаменитых взрывников).

– Разве бомба не уничтожает сама себя? – спросила Сакс, роясь в пакете.

– Сакс, ничто и никогда не разрушается полностью и бесследно, – наставительно произнес Райм. – Запомни это, – однако, подкатив свое кресло к лабораторному столу, он заметил: – Мы имеем дело со скверной штучкой. Видишь эти осколки? Кусочки алюминия слева? Металл не согнут, а разорван. Это означает, что взрывчатое вещество обладало высокой бризантностью.

– Бри... чем? – переспросил Селитто.

– Бризантностью. – Райм пустился в разъяснения: – Скоростью детонации. Но даже в этом случае от шестидесяти до девяноста процентов бомбы должны уцелеть после взрыва. Разумеется, речь идет не о взрывчатом веществе, хотя его все равно остается достаточно для того, чтобы установить тип. О, тут у нас есть над чем поработать.

– Да? – фыркнул Деллрей. – По-моему, это задачка похуже, чем собрать Шалтая-Болтая.

– О, Фред, а это уже не наше дело, – поправил его Райм. – Нам нужно лишь поймать того сукиного сына, что столкнул его со стены, – он прокатился вдоль стола. – Мел, на что это похоже? Так, вижу батарейку, вижу провода, вижу часовой механизм. Что еще? Обломков упаковки нет?

Чемоданы позволили осудить больше террористов, чем часовые механизмы и детонаторы вместе взятые. Об этом широко не говорят, но авиакомпании, как правило, передают невостребованный багаж специалистам из ФБР, а те его взрывают, составляя библиотеку обломков. Эксперты бюро вычислили террористов, взорвавших в 1988 году рейс 103 компании «Пан-Американ», не по взрывчатке, а по магнитофону «Тошиба», в который она была заложена, по чемодану, в котором лежал магнитофон, и по одежде, в которую он был завернут. Отдельные предметы одежды удалось проследить до магазина в городе Слиема на Мальте, и продавец показал, что приобрел эти предметы сотрудник ливийской разведки.

Но Купер покачал головой.

– Рядом с эпицентром взрыва только детали бомбы.

– Значит, она была не в сумке и не в чемодане, – задумчиво произнес Райм. – Любопытно. Черт побери, как же Танцору удалось пронести ее на борт самолета? Где он ее заложил? Лон, прочти-ка мне, что написали ребята из Чикаго.

– "Установка точного места взрыва затруднена вследствие полного разрушения самолета и сильного пожара, – зачитал Селитто. – Предположительно взрывное устройство находилось снизу под пилотской кабиной".

– Снизу под кабиной. Интересно, там нет грузового отсека? А может быть... – криминалист умолк, внимательно обводя взглядом пакеты с уликами. – Стоп, стоп! – вдруг воскликнул он. – Мел, ну-ка покажи мне эти куски металла. Третий пакет слева. Алюминий. Давай их под микроскоп!

Вставив под объектив предметное стекло с крошечными частицами металла, Купер подключил к микроскопу компьютер. То, что он увидел в окуляр, Райм увидел на экране.

– Курсор вниз, – послышался голос криминалиста. – Двойной щелчок левой клавишей мыши.

Изображение на экране компьютера увеличилось.

– Вот, смотри! Обшивка вогнута внутрь.

– Внутрь? – спросила Сакс. – Ты хочешь сказать, бомба была снаружи?

—Думаю, да. Мел, а ты что скажешь?

– Похоже, ты прав. Все полированные головки заклепок вдавлены внутрь. Определенно, бомба была снаружи.

– Может быть, это была ракета? – предположил Деллрей.

Селитто сверился с отчетом.

– Сигналы радара, указывающие на возможную ракету, отсутствуют.

Райм покачал головой.

– Нет, все говорит о том, что это была бомба.

– Но снаружи? – спросил Селитто. – Никогда не слышал о таком.

– А вот и объяснение, – подал голос Купер. Надев очки с мощными увеличительными стеклами, он перебирал керамическим пинцетом куски металла с такой скоростью, с какой ковбой считает поголовье стада. – Фрагменты магнита. К алюминиевой обшивке он бы не прилип, но под ней стальные лонжероны. А еще я нашел остатки эпоксидной смолы. Судя по всему, преступник прилепил бомбу снаружи; магнит держал до тех пор, пока не застыла смола.

– Взгляни на следы ударной волны в слое смолы, – указал Райм. – Эпоксидка еще не успела полностью застыть, значит, бомба была приклеена перед самым взлетом.

– Можно определить происхождение смолы?

– Вряд ли. Обычная эпоксидка, продается где угодно.

– Есть ли надежда найти отпечатки пальцев? Мел, скажи правду.

Купер в ответ скептически усмехнувшись, тем не менее изучил обломки в поляризованном свете.

– Ничего.

– Дай понюхать, – попросил Райм.

– Понюхать? – удивилась Сакс.

– Учитывая высокую бризантность, мы можем говорить, что это вторичное взрывчатое вещество. Я хочу знать, какое именно.

Обычно террористы при изготовлении самодельных бомб используют первичные взрывчатые вещества. Эти вещества сгорают относительно медленно и взрываются только в том случае, если сгорание происходит в замкнутом объеме. Например, в металлической трубке или коробке. Самым распространенным из таких взрывчатых веществ является порох. Вторичные, или бризантные взрывчатые вещества, такие как пластид или тротил, сгорают очень быстро в нормальном состоянии, поэтому их не требуется никуда помешать. Но такие вещества стоят дорого, и достать их очень трудно. Тип взрывчатки и источник ее происхождения может многое сказать об авторе бомбы.

Открыв пакет. Сакс поднесла его к лицу Райма. Криминалист втянул воздух носом.

– Циклонит, – не колеблясь, объявил он.

– Да, у циклонита высокая бризантность, – согласился Купер. – Как ты думаешь, «Си-три» или «Си-четыре»?

Циклонит является основным компонентом этих двух взрывчатых составов. Они используются исключительно для производства военных боеприпасов; гражданское их применение запрещено.

– Только не «Си-три», – сказал Райм, обнюхивая пепел так, словно это было коллекционное «Бордо». – Нет сладковатого привкуса... Странно... не знаю, кажется, я что-то учуял... Ну-ка, Мел, включай хроматограф.

Эксперт пропустил образец через газовый хроматограф, объединенный с масс-спектрометром. Этот прибор выделяет в смесях отдельные вещества и идентифицирует их. Он способен выявить вещество, присутствующее в миллионных долях грамма, и, сверившись с обширной базой данных, правильно его назвать.

На экране появились результаты.

– Линкольн, ты прав, – сказал Купер. – Это действительно циклонит. И нефтепродукты. А вот это странно – крахмал...

– Ну конечно, крахмал! – воскликнул Райм. – Его я и унюхал. Это мука кормовых бобов...

И тотчас же это же слово появилось на экране компьютера.

– Как ты узнал? – рассмеялся Купер.

– Потому что это динамит.

– Но здесь же нет нитроглицерина, – возразил Купер, называя основной компонент динамита.

– Нет-нет, это не настоящий динамит, – пояснил Райм. – Это смесь циклонита, тротила, машинного масла и муки кормовых бобов. Последняя используется в качестве связующего вещества. Такой динамит встречается редко. Применяется в армии.

– В армии, да? – спросил Селитто. – Это указывает на Хансена.

– Несомненно.

Эксперт положил под объектив микроскопа новые образцы.

Тотчас же изображение появилось на экране компьютера. Волокна, обрывки проводов, щепки, пыль.

Это зрелище напомнило Райму другой похожий образ, который он видел много лет назад, хотя и при совершенно иных обстоятельствах. Он подарил на день рождения своей знакомой Клэр Триллинг, красивой и стильной девушке, массивный медный калейдоскоп, купленный в дорогом магазине. Они с Клэр провели вдвоем вечер за бутылкой мерло, гадая, с помощью каких экзотических кристаллов и драгоценных камней образуются настолько потрясающие картины. В конце концов Клэр, не уступавшая Райму в стремлении объяснить все с научной точки зрения, отвинтила заднюю крышку и высыпала содержимое трубки на стол. Молодые люди долго смеялись. Волшебные образы создавались с помощью кусочков металла, деревянной стружки, мелко нарезанных страниц иллюстрированных журналов и канцелярских кнопок.

Отмахнувшись от этих воспоминаний, Райм сосредоточился на том, что появилось на экране компьютера. Обрывок промасленной бумаги – в нее был завернут динамит. Волокна, целлюлоза и хлопок от детонационного шнура, которым Танцор обмотал мягкую взрывчатку. Кусок алюминия и тонкий провод в пестрой оплетке от электрического взрывателя. Еще провода и уголек от батарейки размером с ластик.

– Часовой механизм, – окликнул Купера Райм. – Я хочу взглянуть на часовой механизм.

Эксперт взял со стола маленький полиэтиленовый пакет. Внутри лежало остановившееся холодное сердце бомбы. Часовой механизм сохранился почти целиком, что удивило Райма. Ага, вот твоя первая ошибка, подумал он, молча обращаясь к Танцору. Большинство террористов помещает часовой механизм внутрь заряда взрывчатого вещества, чтобы уничтожить все улики. Но в данном случае Танцор случайно установил часы за толстым стальным выступом коробки, в которой размещалась бомба. Этот выступ спас часовой механизм от разрушения.

Райм до боли напряг шею, разглядывая погнутый циферблат.

Купер внимательно осмотрел часы.

– Так, вижу клеймо завода-изготовителя и номер модели.

– Быстро связывайся с ABB.

Архив взрывчатых веществ ФБР являлся самой обширной в мире базой данных по взрывным устройствам. В нем содержались сведения обо всех бомбах Соединенных Штатов, взорванных и обнаруженных неразорвавшимися, а также вещественные доказательства с места взрыва. Первые материалы попали в архив еще в 20-е годы.

Купер застучал по клавиатуре. Через мгновение его модем засвистел и защелкал.

Две минуты спустя пришел ответ на запрос.

– Ничего хорошего, – поморщился лысеющий эксперт, что было для него свидетельством крайнего возбуждения. – Эта бомба не похожа ни на одну из тех, что есть в коллекции.

Практически все террористы изготавливают свои адские машинки похожими друг на друга, освоив одну конструкцию, они предпочитают не экспериментировать (это вполне объяснимо, учитывая характер их продукции). Если бы бомба, заложенная Танцором, была бы похожа на СВУ, взорванное где-нибудь во Флориде или Калифорнии, специалисты архива, возможно, смогли бы на основе улик, собранных на месте предыдущих преступлений, высказать предположения относительно местонахождения террориста. Правило большого пальца гласит, что если две бомбы имеют по крайней мере четыре одинаковые конструктивные особенности, например, припаянные, а не примотанные контакты или механические, а не электрические часовые механизмы, скорее всего, их изготовил один и тот же мастер. Бомба, взорванная Танцором в офисе на Уолл-Стрит, была совершенно не похожа на эту. Но Райм понимал, что две бомбы были предназначены для совершенно разных целей. Первая должна была помешать осмотру места преступления; второй предстояло взорвать реактивный самолет. А Райм уже успел узнать о Танцоре у гроба по крайней мере одно: убийца приспосабливал свой инструмент под те задачи, которые ему предстояло выполнить.

– Что, совсем плохо? – спросил Райм, увидев разочарованное выражением лица Купера, не отрывавшего глаз от экрана компьютера.

– Часовой механизм.

Райм вздохнул. Все понятно.

– Сколько миллиардов таких часов выпущено?

– Южно-корейская корпорация «Даивана» в прошлом году продала сто сорок две тысячи. В основном разошлись через мелкие магазины. Часы не имеют серийных номеров, поэтому невозможно отследить, из какой партии этот конкретный экземпляр.

– Замечательно. Просто замечательно. Купер продолжал читать с экрана.

– Гм. Ребята из ABB говорят, что их очень заинтересовала нагла бомба, и они надеются, что мы добавим ее в их архив.

– Ага, это первоочередная задача, – проворчал Райм.

Внезапно у него свело плечевую мышцу, и ему пришлось уронить голову на подголовник кресла. Криминалист пару минут старался дышать размеренно, дожидаясь, пока невыносимая боль ослабнет, а затем исчезнет совсем. Сакс, единственная, кто это заметил, шагнула было к нему, но он покачал головой.

– Мел, сколько ты нашел проводов?

– Похоже, их было только два.

– Многожильные или оптико-волоконные?

– Да нет. Совершенно обыкновенные.

– Шунтов нет?

– Нет.

Шунтом называется отдельный провод, замыкающий электрическую цепь в том случае, если для обезвреживания перерезается провод, идущий к взрывателю или часовому механизму. Все сложные бомбы имеют шунтирующие механизмы.

– Так, – оживился Селитто, – а это уже добрый знак, не так ли? Наш дружок становится небрежным.

Но Райм думал как раз наоборот.

– Вряд ли, Лон. Предназначение шунта только в том, чтобы затруднить обезвреживание бомбы. Отсутствие шунта говорит о том, что Танцор был абсолютно уверен: бомбу ни за что не обнаружат, и она взорвется там, где и должна, – в воздухе.

– Ну и дрянь, – презрительно бросил Деллрей, оглядывая компоненты бомбы. – С какими такими людьми должен был якшаться наш парень, чтобы собрать такую штуковину? Я хочу сказать, у меня есть хорошие осведомители. Они могут знать о том, кто поставляет материал для подобных умельцев.

Фред Деллрей тоже многое знал о бомбах. Его напарник и друг Тоби Долиттл находился в административном здании в Оклахоме, когда маньяк загнал туда начиненный взрывчаткой грузовик. Тоби погиб на месте.

Но Райм покачал головой.

– Фред, здесь нет ничего такого, что было бы трудно достать. Конечно, за исключением взрывчатки и детонационного шнура. Но этим Танцора, скорее всего, снабдил Хансен. Проклятье, да он мог купить все что нужно в магазине для радиолюбителей.

– Что? – удивленно спросила Сакс.

– Да-да, – подтвердил Купер. – Мы называем их «Всё для террориста».

Райм проехал вдоль стола к куску стального кожуха, смятого словно клочок бумаги. Он долго смотрел на него, а затем, отъехав назад, устремил взгляд в потолок.

– Но почему он прикрепил бомбу снаружи? – задумчиво произнес криминалист. – Перси сказала, в ангаре было полно народу. К тому же, разве пилот перед вылетом не осматривает самолет, проверяя шасси и все такое?

– Думаю, обязательно проверяет, – сказал Селитто.

– Тогда почему Эд Карни и его напарник не увидели бомбу?

– Потому что, – вдруг заговорила Сакс, – Танцор не мог подложить бомбу до тех пор, пока не возникло твердой уверенности, что на самолете полетит тот, кто ему нужен.

Райм круто развернул к ней свое кресло.

– В самую точку. Сакс! Он был там и следил. Увидев, как Карни садится в кабину. Танцор понял, что сможет расправиться по крайней мере с одной жертвой. Затем в промежуток времени между тем, как Карни поднялся на борт, и взлетом, он закрепил бомбу. Сакс, ты должна найти этом место. И осмотреть его. Не теряй времени, в путь.

– У меня всего один час, а теперь уже меньше, – хладнокровно заметила Амелия Сакс, направляясь к двери.

– И еще одно, – сказал ей вдогонку Райм.

Она остановилась.

– Танцор не похож на всех тех, с кем тебе приходилось до сих пор встречаться, – как ей это объяснить? – Имея с ним дело, не всегда видишь то, что есть на самом деле.

Сакс подняла бровь, словно призывая его перейти к делу.

– Вероятно, сейчас его нет в аэропорту. Но если ты увидишь, что кто-то... в общем, стреляй не задумываясь.

– Что? – рассмеялась она.

– Беспокойся в первую очередь о себе, и лишь затем о месте преступления.

– Я же только полицейская, – бросила Сакс, выходя из лаборатории. – Какое Танцору до меня дело.

– Амелия, послушай...

Но ответом ему стали звуки удаляющихся шагов. Знакомый рисунок: сначала гулкий стук по дубовым половицам, затем приглушенные шаги по восточному ковру, потом звонкое Цоканье по мрамору в вестибюле. И, наконец, кода: хлопнувшая входная дверь.