Текст книги "Классические случаи в психологии"

Автор книги: Джефф Роллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Классические случаи в психологии

Предисловие к российскому изданию

Среди множества литературы по психологии мало книг, которые можно назвать бестселлерами. И вот перед вами книга Джеффа Роллса: ее трудно отнести к жанру чисто научной литературы, но она, несомненно, является психологическим бестселлером. В ней описаны истории людей, ставших в силу их уникальных психологических особенностей объектами научного исследования и давших толчок для развития новых направлений в психологии или для пересмотра старых представлений по тем или иным вопросам, следовательно, книга повествует и об истории появления в психологии тех или иных направлений.

В издании собрано шестнадцать случаев, изученных психологами. В нем рассказано и о человеке с феноменальной памятью, и о человеке, потерявшем память (причем и тот и другой испытывали от этого большой дискомфорт), о человеке, которому врачи вернули зрение, но это не сделало его счастливым (напротив – он испытал разочарование от увиденного и потерял уверенность); о девочке и мальчике, оказавшихся по разным причинам в течение многих лет в изоляции от общества, и о мальчике, который испытывал непреодолимую и навязчивую потребность в постоянном мытье, о мальчике-гении, который, как и другие гении и таланты, испытывал большие трудности адаптации в обществе и поэтому ему приписывали аутизм; в книге поведано и о вопиющем случае, связанном с феноменом «перекладывания ответственности», объясняющим, почему люди могут оставаться равнодушными к беде другого человека. Впрочем, нет смысла перечислять все описанные в данной книге «классические» истории из психологии. Заинтересованные читатели уже по ее оглавлению могут судить, о каких уникальных случаях идет речь.

Рассказывая о различных казуистических («классических») случаях, привлекших внимание психологов, автор придерживается одного стиля, который схож с написанием врачами истории болезни и который, с точки зрения психологии, можно отнести к психобиографическому методу изучения личности, который в отечественной психологии еще в 60-х годах прошлого века отстаивал Б. Г. Ананьев. Отсюда и подробное описание биографий героев, результатов изучения врачами и психологами нарушений или особенностей, анамнез имевшихся у них заболеваний и даже биографические сведения о самих ученых, оказавших на своих пациентов положительное или отрицательное влияние. Надо отдать должное автору книги: написана она очень талантливо, читается легко, как увлекательный роман, поэтому для жаждущих познать необычное, любопытное чтение этой книги, надеюсь, доставит удовольствие. Однако меня лично интересовала не сенсационность описываемых случаев, а научное значение этой книги.

Хотя книгу Джеффа Роллса скорее можно отнести к жанру научной беллетристики, она, несомненно, представляет и чисто научный интерес, особенно для начинающих психологов. Дело в том, что описание каждой истории заканчивается либо рассмотрением различных психологических теорий, связанных с конкретным случаем, либо обсуждением эффективности применяемых методов коррекции имеющихся отклонений в поведении. Поэтому подробное биографическое описание казуистических историй на самом деле является лишь поводом для разговора о важных, а подчас и глобальных научных и практических проблемах психологии. Например, в ряде глав поднимается вопрос о соотношении биологического (врожденного) и социального (воспитания, требований социума) в развитии личности и ее идентификации. В советское время (а кое у кого и сейчас) имелся явный перекос при рассмотрении этой проблемы в сторону социума. Описанные автором случаи убедительно показывают, что не все в человеке подвластно воспитанию.

Конечно, специалистам в области психологии, особенно клинической психологии и нейропсихологии, эти случаи известны, о чем пишет и сам автор. Однако Джеффом Роллсом описаны некоторые подробности, которые не отражены в учебниках и которые могут быть не известны даже специалистам, поскольку автор при написании этой книги использовал первоисточники, т. е. научные описания случаев, ставших «классическими». Эти первоисточники, за исключением брошюры А. Р. Лурия «Маленькая книжка о большой памяти», труднодоступны для нашего читателя, и в этом также состоит дополнительный интерес данного издания для наших психологов.

Все описанные автором случаи – уже история, и хотя говорят, что история ничему не учит, в данном случае это не так.

Роллс убеждает, что не только экспериментальный метод изучения психики с его возможностью воспроизведения полученных данных имеет право на существование, но и рассмотрение отдельных казуистических случаев может принести неоценимую пользу науке, заставляя ученых искать объяснение тем или иным странностям в поведении или проявлениям психики. Причем при рассмотрении таких индивидуальных случаев важен сбор анамнеза и биографический метод изучения личности.

В то же время описание «классических» случаев показывает, что их изучение требует большого терпения исследователя, учета многих обстоятельств и факторов, но даже это не гарантирует окончательного решения научной проблемы, так как каждый человек по-своему уникален, и как эта уникальность влияет на изучаемое явление, неизвестно. Такие случаи дают толчок мысли ученого, но приближение к истине возможно лишь при анализе аналогичных случаев и проведении соответствующих экспериментов.

Рассмотрение «классических» случаев Джеффом Роллсом дает еще один урок молодым психологам, как занимающимся научной деятельностью, так и практикам. Эти истории показывают, через какие нравственные муки пришлось пройти некоторым героям ради науки (например, Дэвиду Реймеру – вследствие того, что ученый Джон Мани пытался провести изучение не столько во благо науки и всего человечества, сколько ради своих амбиций, своей карьеры, упорно отстаивая путем сокрытия ряда фактов свою ошибочную научную концепцию). Автор показывает, как ломаются судьбы не только пациентов, но и самих ученых. В этой и других историях Джефф Роллс поднимает вопрос о моральной ответственности врачей и психологов за выбираемые ими способы воздействия на пациентов, которые не должны подавлять личность и приносить вред психическому здоровью испытуемого. Показательна в этом плане и история младенца Альберта, с которым Джон Уотсон проделывал эксперименты по условно-рефлекторной выработке страха, явно пренебрегая этической стороной этих экспериментов. Неслучайно в наше время принят этический кодекс психолога, запрещающий наносить пациентам и испытуемым физическую или психическую травму.

Книга Джеффа Роллса, несомненно, представляет интерес для психологов различных специальностей. Она может служить хорошим подспорьем для преподавателей психологии в качестве иллюстраций для лекций. Но особенно она полезна для начинающих и молодых психологов – именно эта книга может предупредить их от ошибок, связанных с нарушением этических норм при взаимодействии с пациентами и испытуемыми.

Заслуженный деятель науки РФ, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии развития и образования Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена

Е. П. Ильин

Вступительное слово

Откройте любой учебник по психологии, и вы найдете в нем определение этой дисциплины, которая именуется «наукой». Наука психология, которая обычно определяется как «научное исследование психики и поведения», традиционно позиционирует себя в категории естественных наук (таких, как физика или химия). Но никогда не утихали жаркие споры о природе этой науки и обоснованности ее попыток изучать человеческую психику и ее внешние проявления (поведение), используя методы (в частности, лабораторный эксперимент), заимствованные у естественных наук.

Для тех «практичных» научных психологов, которые верят, что эксперимент является «методом выбора», исследование конкретного случая – т. е. углубленное изучение индивида, пары индивидов (например, близнецов) или целой семьи – находится на противоположном краю спектра научных методов. Большинство таких специальных исследований основывается на изучении одного или двух индивидов (а не групп разных размеров) и часто является продолжением работы клиницистов (психологов, психиатров и других специалистов, занимающихся лечением людей с психологическими проблемами или психическими расстройствами). В этих случаях психологи или психиатры не собираются проверять теорию и публиковать полученные результаты подобно тем исследователям, которые проводят эксперименты. Исследование конкретного случая – это «выход из штопора», т. е. обычно неожиданный результат работы с особенно интересными и нетипичными, а иногда и уникальными пациентами или клиентами. Но, по мнению «практичных» психологов, несмотря на то что такие исследования могут быть интересными сами по себе, они имеют невысокую научную ценность. Но почему? Потому что ни один другой психолог не может повторить или воспроизвести такое исследование – а именно эта способность повторения и воспроизведения делает эксперименты особенно привлекательными для ученых.

Но не упускается ли при этом что-то очень важное? Ведь именно уникальность и необычность индивидов, ставших предметом специальных исследований, придает им бесценное значение с точки зрения наших попыток понять человеческую психику – а значит, и самих себя. Какими бы «уникальными» ни были эти индивиды, они всегда являются узнаваемыми человеческими существами, а не какими-то чужеродными особями, которые возбуждают интерес, но настолько отличаются от всех нас, что мы не можем разглядеть проявлений нашего нормального «я» в их аномальном, а иногда и эксцентричном поведении.

Возможно, этот момент является самым важным. То, что другой психолог не может повторить исследование конкретного случая, не делает это исследование недостоверным. Напротив, исследуемое поведение, вероятно, будет просто гиперболизацией или искажением более обычного («нормального») поведения – так как оно будет извлекаться из того же самого «общего фонда».

Более похожие на романы, чем на отчеты о научных экспериментах, описания исследований конкретных случаев сосредоточиваются на тех подробностях, которые делают человеческие существа такими очаровательными и такими необыкновенно сложными. Они рассказывают «историю», которая не только интересна, увлекательна, а иногда забавна сама по себе, но и содержит информацию обо всех нас. Что делает их «наукой», а не литературой, так это то, что психологи или психиатры устанавливают отчетливую связь истории с какой-то научной теорией, которая представляет собой формальную объективную попытку понять и объяснить поведение.

Хотя они могут читаться как «истории», все же они пишутся не для развлечения публики (хотя вполне могут оказывать такой эффект). Их назначение состоит в том, чтобы вносить вклад в наше научное понимание самих себя, причем иногда с важными практическими последствиями (как при использовании лечения и терапии для того, чтобы помочь людям справляться с их психологическими проблемами).

Джефф Роллс как преподаватель психологии и популярный автор отражает эти разнообразные аспекты исследований конкретных случаев в своей уникальной, прекрасно написанной книге. Он выбрал несколько специальных случаев (включая самые известные в разных разделах психологии), о которых, возможно, известно многим людям, не являющимся профессиональными психологами. Эти случаи отражают широкий спектр разновидностей человеческого поведения – как аномального, так и просто необычного или своеобразного. Однако описанные здесь люди не демонстрируют поведение, уникальное для человеческих существ; скорее, они демонстрируют поведение в таких острых формах, каких мы обычно не наблюдаем ни у себя, ни у других людей.

Каждая глава содержит резюме рассматриваемого случая (как это делается в книгах или научных журналах), а способность Джеффа концентрировать большое количество информации на нескольких страницах одной главы и при этом все равно рассказывать интересную «историю» является достоинством само по себе. Но ему также удается вплести в ткань этих историй краткие описания научных теорий и результаты близких по теме исследований, что позволяет придать рассмотрению этих конкретных случаев большую научную строгость. Мне кажется, что он сумел сделать это таким образом, что и обычный читатель (возможно, ничего не слышавший об этих случаях прежде), и специалист в области психологии (который знаком с этими случаями, но, скорее всего, не знает многих их подробностей, приведенных в этой книге) наверняка узнает что-то новое о человеческом поведении, чего он не знал прежде. Но я уверен, что и тем и другим «истории», рассказанные Джеффом, покажутся интригующими и увлекательными.

Ричард Гросс

Предисловие

Эта книга полна странных историй. Психология как научная дисциплина очаровывает многих людей, и из всех историй, которые она рассказывает, самые очаровательные возникли в результате изучения конкретных случаев. Эти истории могут быть самыми разными: от историй о людях, не имеющих памяти, и до историй о людях, которые ничего не могут забыть; от историй о брошенных детях, живших в одиночку в лесу, и до историй о малолетних гениях. Без сомнения, эти истории образуют один из самых интересных аспектов психологии как науки.

Они могут оказаться очень познавательными с точки зрения углубления нашего понимания человеческого поведения. Но проблема заключается в том, что все мы хотим знать больше, чем рассказывается в учебниках. Специальные журналы концентрируются на научных аспектах, в то время как мы хотим также знать, что происходит на обыкновенном человеческом уровне. Вести себя сходным образом – на что это похоже? Быть таким, как эти люди, – что это значит? Как они себя чувствовали? Как они справлялись с трудностями? Что произошло с ними потом? Эта книга пытается заполнить подобные информационные пробелы.

Важные открытия в психологии часто делаются на основе результатов одноразовых специальных исследований. Такие исследования конкретных случаев часто завораживают и профессиональных психологов, и рядовых читателей. Применение метода исследования конкретного случая (так называемого казуистического метода) помогает приблизить психологию как науку к нашей повседневной жизни – оно придает концепциям психологии человеческое лицо.

Используемый в этой книге подход может быть назван «литературной наукой», так как он основан на совместном использовании литературы и науки. Исследования конкретных случаев представляются как истории человеческих судеб, но у каждой такой истории рассматриваются ее научный и психологический аспекты.

Ученые-психологи узнают многие из историй, представленных в этой книге, и наверняка захотят узнать о них больше. Для тех же, кто только начинает интересоваться психологией, эта книга станет интересным и полезным прологом к изучению величайшей в мире тайны – познания всех аспектов человеческого разума и человеческого поведения.

Выражения признательности

Работа над книгой неизбежно требует самоизоляции и уединения. Тем не менее в процессе написания этой книги я получал помощь от многих людей.

Я хотел бы поблагодарить Ричарда Гросса за поддержку и помощь в работе над этим проектом и за его согласие написать вступительное слово. Тот факт, что он является одним из самых славных людей, которых только можно встретить, сделал мой творческий процесс еще более приятным.

Эмма Вулф из Hodder Arnold с энтузиазмом оказывала мне необходимую помощь. Я счастлив тем, что имел возможность работать с таким знающим и неравнодушным издателем. Кроме того, ее необычайно развитое чувство юмора помогало ей понять некоторые из моих шуток. Как и в случае с предыдущими книгами, Джо Линкольн также помогал мне во всех аспектах подготовки конечного продукта. Я благодарю Ричарда Аугустаса за то, что он использовал свои замечательные творческие способности для создания отличной обложки!

На протяжении всей работы над книгой я ощущал поддержку работников издательства. Особого упоминания заслуживают Алекс Банке, Энди Понд, Джудит Мунро, Бет Халфорд, Мишель Уайт и Шони Бретт. Пэт и Брайан Мэрфи дали мне несколько ценных советов. Желаю им успешной карьеры в издательской деятельности! Хилари Карр помогла мне найти несколько самых малоизвестных исследовательских работ. Большое спасибо доктору Роджеру Ингхему за его полезные рекомендации и многолетнюю дружбу.

Написание книги неизбежно требует многочасовой изоляции от семьи. Моя верная спутница Ева неизменно оказывала мне самую разнообразную поддержку. Благодаря своей постоянной готовности читать и обсуждать написанное и вносить свои предложения она стала моим незаменимым помощником. Мои дети, Билли и Элла, также выделяли мне время на «своем» компьютере и оставались неизменными источниками моей гордости, радости и веселья.

Подробно изучая материалы исследований конкретных случаев, я испытывал благоговейный восторг перед тем, чего может добиться человек даже в самых тяжелых условиях. Я с глубоким уважением отношусь к жизни каждого человека, ставшего одним из героев этой книги.

Будучи человеком, я, разумеется, допустил в этой книге какие-то ошибки, но ответственность за них я целиком и полностью принимаю на себя.

Введение

Психологи продолжают спорить о научном статусе психологии. Почти нет сомнений в том, что научные результаты вызывают больше доверия, чем слухи или субъективный опыт. Однако, когда дело касается человеческого разума и поведения, часто бывает трудно провести контролируемый научный эксперимент, который бы не нарушал существующих морально-этических норм. Именно здесь исследования конкретных случаев оказываются особенно полезными. Они предоставляют ученым возможность изучать особые формы психической деятельности и поведения человека, которые невозможно изучать другим образом. Исследуя экстраординарное, мы можем больше узнать об ординарном.

Использование метода исследования конкретных случаев (казуистического метода) имеет в психологии давние традиции. Действительно, он является одним из самых ранних методов: первый отчет Итара об «Enfant Sauvage» («диком ребенке») датирован 1801 годом (см. гл. 12). Со временем появились многочисленные книги, предоставлявшие уникальные инсайты (сведения) о необычных недостатках или удивительных способностях людей. Однако обычно эти книги были написаны врачами-невропатологами, а конкретные случаи имели отношение к тем пациентам, с которыми они сталкивались при выполнении своих профессиональных обязанностей. Особенность этой книги состоит в том, что она предоставляет подробное описание наиболее известных исследований классических случаев – исследований, о которых упоминается во многих учебниках по психологии. Разумеется, о самых известных из этих исследований были написаны целые монографии и многочисленные статьи, но в этой книге все главы представляют собой легко усваиваемую квинтэссенцию материалов, относящихся к особо интересным и показательным аспектам каждого случая. Помимо научной важности каждого исследования этих случаев, анализируется и человеческий аспект переживаний каждого индивида. Это сделано в надежде на то, что мы будем относиться к людям, описанным в этих историях, как к человеческим существам со своими уникальными способностями или недостатками, а не просто как к объектам исследования.

Лурия описывает два противоположных подхода к изучению человеческого поведения. Один из них он называет «классической», а другой – «романтической» наукой.^[1] Классическая наука имеет своей целью формулирование «абстрактных всеобщих законов», которые могут «свести жизненную реальность со всем ее многообразием деталей к абстрактной схеме». Он отмечает, что с приходом компьютеров эта цель становится все более и более отчетливой в том смысле, что наблюдения теперь могут быть сведены к комплексному математическому анализу. В этой книге делается попытка использовать так называемую «романтическую», или «литературную», науку. Представленные в ней истории имеют научный смысл и помогают иллюстрировать области психологии, но они написаны с человеческой точки зрения – т. е. являются человеческими историями.

Исследования конкретных случаев широко используют в юриспруденции, бизнесе и медицине, но они имеют меньшее применение в психологии. Это досадный факт, так как, по-видимому, некоторые случаи запоминаются нами очень живо и ярко и помогают гуманизировать науку и иллюстрировать достижения психологии.

Составление описания исследования конкретного случая подразумевает сбор подробной информации об индивиде или группе. Обычно она включает в себя подробные биографические сведения, а также представляющие интерес особенности поведения и получаемого опыта. Такие случаи позволяют исследователям изучить конкретного индивида гораздо глубже, чем с помощью экспериментов. Казуистические методы относятся к так называемым качественным методам и поэтому их результаты не так просто представить в числовом виде; по этой причине часто используют печатные описательные отчеты, в которых сообщается, какие ощущения или мысли вызывает у наблюдаемого индивида рассматриваемая проблема.^[2] Эти методы обычно критикуют за то, что они являются недостаточно «научными», и поэтому считаются менее ценными, чем более строгие экспериментальные методы, использующие статистический анализ.

Другой отмечаемый критиками недостаток заключается в том, что иногда исследователь, изучающий конкретный случай, может предвзято интерпретировать или описывать наблюдаемые события. Такая «субъективность означает, что часто бывает трудно отделить фактическую информацию от предположений исследователя. Однако само по себе это не принижает значения рассказываемых историй. Действительно, узнать многие мелкие подробности из первых уст было бы невозможно, если бы исследователь не устанавливал теплых и дружеских отношений с главными действующими лицами истории. Этот факт, вероятно, следует рассматривать как достоинство, а не как недостаток данного подхода.

Исследования конкретных случаев могут помочь пролить свет и на частные, и на общие психологические проблемы. Они помогают психологам изучать поведения и переживания, которые являются настолько уникальными, что их невозможно изучать никакими другими способами, и позволяют исследовать человеческое поведение, которое никогда не рассматривалось ранее или просто считалось невозможным. В книге приводится множество примеров, иллюстрирующих эти выгоды.

Бромлей (Bromley)^[3] утверждал, что исследования конкретных случаев составляют «основу научного исследования» и что интерес психологов к экспериментальным процедурам способствовал ослаблению внимания к этой области. Исследования конкретных случаев обладают тем преимуществом, что они обеспечивают более глубокое понимание индивида, признают и подчеркивают многообразие людей. Поскольку такие исследования занимаются «реальными конкретными людьми», они создают особое ощущение правдоподобия их жизненных историй. Это помогает сделать такие истории хорошо запоминаемыми. Однако исследования конкретных случаев критикуют за их ненадежность (нет двух одинаковых случаев) и за то, что их результаты не всегда можно переносить на других людей. Но всегда ли мы должны находить универсальные истины о нашем поведении? Иногда вполне достаточно исследовать уникальную жизнь конкретного индивида.

Утраченная невинность: история Джини

В один из ноябрьских дней 1970 года Ирена В. в сопровождении своей тринадцатилетней дочери направилась в местное бюро социального обеспечения в пригороде Лос-Анджелеса для оформления инвалидности по зрению. Будучи практически слепой на один глаз и имея катаракту, вызывающую девяностопроцентную слепоту на другой глаз, Ирена по ошибке вошла вместе с дочерью в отделение общей социальной помощи. Эта ошибка навсегда изменила их жизнь. Когда они подходили к приемной стойке, социальный работник с изумлением смотрел на дочь Ирены: внешне она выглядела как ребенок лет шести-семи, была сутулая, имела шаркающую походку. Служащий немедленно вызвал своего начальника, после чего началось расследование. В итоге мир узнал о девочке, которая в течение тринадцати лет находилась в изоляции и подвергалась нечеловеческому обращению. Впоследствии она вошла в историю психологии под именем Джини.^[4]

История семьи

Ключевой фигурой в истории Джини и тем человеком, которому в последующие годы пришлось провести с этой девочкой немало времени, оказалась Сьюзен Кертис, выпускница факультета лингвистики Калифорнийского университета. Позднее Кертис написала и опубликовала докторскую диссертацию о Джини.^[5] По ее мнению, «чтобы понять этот случай, необходимо было понять историю семьи». Предполагалось, что исследование истории семьи Джини позволит найти объяснение той невероятной ситуации, в которой оказалась эта девочка.

Ирена росла в обычных условиях: любивший дочь отец был много занят на работе, а ее мать была строгой и неприступной женщиной. В детстве с Иреной произошел несчастный случай: однажды она поскользнулась и ударилась головой. В результате полученного неврологического повреждения она ослепла на один глаз, что ограничило ее возможности ухаживать за собой и своими близкими. В двадцатилетнем возрасте она вышла замуж за Кларка В., который был вдвое старше ее. Хотя они и встретились в Голливуде, история их союза не имела счастливого конца.

В начале Второй мировой войны Кларк легко нашел себе работу и проявил себя настолько ценным специалистом в авиационной промышленности, что решил продолжить эту трудовую деятельность и в мирное время. Внешне Ирена и Кларк выглядели счастливыми и удовлетворенными, но дома Кларк, как рассказывала впоследствии Ирена, пытался чрезмерно ограничивать ее свободу. Она утверждала, что ее жизнь фактически закончилась в день бракосочетания. Одна из особенностей Кларка состояла в том, что он не хотел иметь детей. Однако через пять лет после свадьбы Ирена все же впервые забеременела. Во время пребывания в больнице, где ей залечивали травмы, нанесенные мужем, Ирена родила на свет здоровую дочь. Однако через три месяца ребенок умер. Официально причиной смерти была названа пневмония, однако, по некоторым предположениям,^[6] ребенок, оставленный родителями в гараже, умер от переохлаждения. Их второй ребенок умер от заражения крови вскоре после рождения. Третий ребенок, мальчик, родился здоровым, но из-за плохого ухода развивался очень медленно. Воспитывать его помогала бабушка, мать Кларка, зачастую находившаяся при ребенке по нескольку месяцев. В апреле 1957 года у супругов родился четвертый ребенок, дочь. Ей удалось выжить после появления на свет благодаря проведенному переливанию крови, но к тому времени бабушка уже была слишком стара, чтобы помогать ухаживать за девочкой. Ирена и Кларк были вынуждены воспитывать дочь своими силами. Обследование девочки, проведенное в пятилетнем возрасте, показало, что ее развитие было «замедленным» и «запаздывающим».

В этот период с матерью Кларка произошел несчастный случай, имевший важные последствия для всей семьи. Однажды, когда эта старая женщина переходила дорогу, чтобы купить мороженое своему внуку, ее насмерть сбил автомобиль, скрывшийся затем с места происшествия. Кларк был очень привязан к своей матери и после трагедии впал в глубокую депрессию. Виновный в происшествии водитель отделался условным наказанием. Кларк чувствовал себя оскорбленным: он счел, что общество отнеслось к нему несправедливо, и начал все больше и больше изолировать себя от окружающего мира. Он решил, что сможет обойтись без этого мира и его семья должна последовать его примеру. Кларк бросил работу и заперся в собственном доме.

К несчастью, Кларк посчитал, что лучший способ защитить свою семью состоит в том, чтобы держать ее взаперти. Он думал, что обязан помешать этому злобному миру воспользоваться уязвимостью своих близких. А они в самом деле были очень уязвимы, оттого вынуждены оставаться его пленниками в течение последующего десятилетия. Возможно, Кларк не осознавал, что они беззащитны перед его собственным пагубным поведением, которое причиняло им гораздо больше вреда, чем любое зло, с которым они могли столкнуться в окружающем мире.

Изоляция

После того, как история Джини стала достоянием гласности в результате посещения матерью и дочерью бюро социального обеспечения, было установлено, что девочка провела почти всю свою жизнь (тринадцать лет) в маленькой спальне в доме на Голден Вест авеню в городке Тампл-Сити в Калифорнии. Большую часть времени она была вынуждена сидеть на детском стульчике-туалете. На ее ягодицах от многолетнего сидения на этом приспособлении образовался след в виде круговой мозоли. Девочка имела возможность лишь шевелить своими конечностями и пальцами рук и ног. Иногда на ночь ее помещали в узкий спальный мешок, который напоминал скорее смирительную рубашку. Затем девочку укладывали на детскую кроватку с проволочным матрацем и накрывали проволочной сеткой.

Ей строго запрещали издавать любые звуки, а если она нарушала запрет, то отец бил ее палкой. Сам он в ее присутствии лишь издавал лающие звуки и рычал на нее подобно собаке. Брат Джини по указанию отца разговаривал с ней крайне редко. В доме брат и мать общались друг с другом шепотом из страха вызвать раздражение Кларка. В своем уединении Джини вряд ли слышала какие-то звуки, поэтому не удивительно, что она молчала. Ее зрение также никак не стимулировалось: в комнате имелось всего два окна, которые были практически полностью завешены шторами, пропускавшими минимум света. Все, что она могла видеть за стеклом, – это крошечный кусочек неба.

Иногда Джини позволяли «играть» с двумя полиэтиленовыми плащами, висевшими в комнате. Случалось, ей разрешали смотреть тщательно отобранные картинки; любые изображения, способные будить мысли, безжалостно выбрасывались отцом. Пустые катушки из-под ниток были фактически ее единственными «игрушками».

Джини давали очень мало еды: детское питание, хлопья и изредка сваренные вкрутую яйца. Девочку быстро и в полной тишине кормил брат, так что контакты с ней были сведены к минимуму. Если она давилась или отказывалась есть, то ей размазывали еду по лицу. Такой порядок поддерживался Кларком; трудно представить себе существование маленького ребенка в более ужасных условиях. Кларк сказал жене, что ребенок не проживет более двенадцати лет, но если дольше, то Ирена сможет попытаться обратиться за помощью. К счастью, девочка прожила этот срок, Ирена решила каким-то образом изменить ситуацию. После отвратительной ссоры, во время которой Кларк угрожал убить жену, она ушла из дома вместе с Джини. Через несколько дней они оказались в бюро социального обеспечения, где эта история всплыла наружу.