Текст книги "Стена"
Автор книги: Джефф Лонг
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
25
– Готово, – объявил Хью.
– Вы успокоили ее? – спросил Огастин.
Его пальцы появились из-за границы.
Это была территория Хью. И край платформы стал для него границей. Ему требовалось хоть какое-то подобие уединения. Пусть даже иллюзорное, как сейчас, или еще фиктивнее, но какой-то клочок становился его владением. На этом плоском прямоугольнике он старался создать оплот здравомыслия и порядка. За периметром царил хаос, разрушение и небытие.
Над дальним краем всплыли глаза Огастина. Теперь ему уже не угрожала опасность. И ужас был скрыт от его взгляда. Он поднялся повыше.
– Когда будут носилки? – спросил Хью.
– Они сообщат нам об этом.
Он слышал, как Огастин спорил с кем-то по радио. А причины беспокойства понять было совсем не трудно. По небу понеслись облака.
Порывы ветра скручивали дым в вихри, которые сразу же уносились с запада на восток. Высоко над морем смога облака уже соединились в один сплошной покров, закрывший солнце. Этим и объяснялось преждевременное наступление темноты. Надвигалась буря. «Что же дальше? – подумал Хью. – Сначала лягушки, а потом голод?»
– Значит, вы находитесь на приеме? – спросил Хью, заранее зная, что это не так.
– Я экономлю заряд.
– В таком случае как они смогут нас вызвать?
– Мы сами их вызовем.
– Вы сказали, что с нами уцелевшая альпинистка?
Огастин промолчал.
– Они не станут спускаться к нам, я правильно понял? – усилил натиск Хью.
Огастин дотронулся до кокона, в котором лежала Анди.
– Черт побери, вы слышите меня или нет? – повысил голос Хью. – Мы должны как-то выбраться отсюда.
Огастин передернул плечами.
– Они велели ждать.
– Мы не можем ждать. У нее кровотечение, – сказал Хью.
Огастин бесцеремонно раздвинул ноги Кьюбы и принюхался.
– Менструальная кровь. У нее месячные, только и всего. – Он вытер пальцы о ее когда-то белое трико.
Хью почувствовал себя идиотом. В этот момент он сам уловил среди всех этих обычных запахов – извечного запаха гранита, запаха давно не мытых тел, запаха дыма сгоревшей древесины – еще один. Запах женственности Кьюбы показался ему сильным, прямо-таки завлекающим.
– Вот, смотрите, о чем я вам говорил. – Огастин указал на запястья женщины.
Хью давно уже заметил татуировки, но не стал спрашивать Кьюбу о них. Какой-то орнамент тянулся по тыльной стороне каждой руки к среднему пальцу и напоминал те узоры из хны, делать которые учили Энни ее арабские приятельницы.
– Рабские браслеты кельтов, – сказал Огастин. – Строила из себя жрицу леса.
Глаза Огастина вновь устремились к Анди. Она гипнотизировала его. Хью так и подмывало сбросить тело за борт. Может быть, это привело бы парня в себя. Но не исключено, что он и сам кинулся бы следом за трупом – с рацией и всем прочим.
– Погода меняется, – сказал Хью. – Что-то происходит.
– Подошел атмосферный фронт, – сказал Огастин.
Как будто напоминал какие-то очень старые новости.
– Мне казалось, что мы работаем вместе, – укоризненно заметил Хью.
– Так оно и есть.
– В таком случае о каком гребаном фронте идет речь?
– Вы были рядом Я думал, что вы слышали.
Во время вчерашнего сеанса радиосвязи Огастин спорил о чем-то с руководителем. Теперь Хью понял, что они предупредили Огастина о перемене погоды и велели спускаться.
– Во что вы нас втравили?! – возмущенно бросил он.
– Просто задержка, только и всего. И мы не могли желать места получше. У нас есть крыша над головой. Не придется сидеть под дождем. А потом они придут за нами. – Его взгляд вернулся к Анди.
Хью пресек разыгравшиеся было эмоции. Только факты. Он мысленно разложил все по полочкам. Приближавшаяся буря была достаточно сильной для того, чтобы обратить на себя внимание метеорологов, достаточно сильной, чтобы Огастин решил не сообщать о ней напарнику. Вместо того чтобы лезть наверх, они должны были побыстрее спускаться в Долину. Теперь спасательная команда, сидевшая все эти дни на вершине, уходила вниз. Положение становилось достойным включения в эпос.
– Когда они вернутся? – спросил Хью.
– Думаю, что не завтра.
Пришла не просто мамочка, а по-настоящему большая мамочка, предположил Хью.
Внезапно он понял, что не в состоянии перенести даже мысль о еще одной ночи на Эль-Кэпе, особенно в этом мрачном тупике. Здесь не было ни ориентиров, ни неба, ни полуденного солнца в зените, ни севера. И никакой возможности для отступления. Даже если их веревочный мост, ведущий к Архипелагу, все еще был цел, они не смогут пройти по нему – Кьюба одурманена наркотиком, а Огастин травмирован. Тем более с завернутым в спальник трупом. Глаз ни за что не позволил бы им уйти.
– Команда все еще на вершине? – спросил Хью.
– Они там были.
– Дайте мне рацию.
– Я передал вам все их слова.
– Вы рассказали мне то, что хотели. Вы водили меня за нос, чтобы я прошел там, где вы не смогли бы, а теперь у нас серьезные неприятности.
Хью подвинул кокон так, чтобы ноги трупа торчали над бездной. И спустил туда же несколько дюймов веревки.
– Осторожней! – в испуге каркнул Огастин.
– Рацию, – потребовал Хью.
С трупом будь что будет, а живые должны жить. Он отпустил веревку еще на несколько дюймов. Это было отвратительно, низко, и он готов был презирать себя за эту обманную сделку с одной потерянной душой возле бессмысленной оболочки другой и разлагающимся трупом третьей. Но, увы, сейчас они находились в состоянии войны и друг с другом, и со временем, и со стихией.
– Ладно, – сказал Огастин. – Только… только поаккуратнее с нею. – Он скрылся из виду.
– Во-первых, – командовал Хью, размышляя вслух, – дайте мне аптечку. – Меньше всего на свете ему хотелось тревожиться еще и из-за страха, что Огастину взбредет в голову впрыснуть ему сквозь тент какой-нибудь наркотик. – И «кабана». – Сейчас было самое время совершить набег на продовольственные склады. Как только он отдаст тело, преимуществ у него не останется.
Без единого слова Огастин вручил ему все требуемое. Хью даже не увидел его рук. Все предметы выскочили к нему, как спасательные буйки, выскакивающие из-под воды.
– Принимайте ее.
Хью поспешно опустил вниз кокон с телом. Ему казалось очень важным держать Огастина на его сломанном «плоту». На этой платформе, где находились он сам, спящая Кьюба и мешок со снаряжением, другие соседи были совершенно лишними.
Анди в своем саване из гортекса была не тяжелее ребенка. Хью вытравливал веревку до тех пор, пока натяжение не исчезло. Теперь покойница принадлежала Огастину.
Хью включил радио. Женщина-диспетчер ответила мгновенно. Когда он назвался, она явно обрадовалась, что придется разговаривать не с Огастином.
– Нам требуется немедленная эвакуация, – сказал Хью.
– Я слышу вас, Хью.
Она говорила очень спокойным тоном и использовала его имя в качестве успокоительного средства, точно так же как он сам в разговоре с Кьюбой – ее имя. Спасатели явно боялись, что он тоже теряет контроль над собой.
Прекрасно, подумал он, вот и пусть боятся.
– К нам приближается большой атмосферный фронт, – сказала женщина. – Хью, вам необходимо укрыться. Вы ведь сможете это сделать, правда? – Так можно было бы уговаривать ребенка вылезти из-под стола.
– Вы хотите, чтобы и она умерла? – язвительно осведомился он.
Тон собеседницы сразу изменился. Как Хью и подозревал, Огастин не сообщил в штаб спасателей о том, что они нашли уцелевшую альпинистку.
– Сообщите, в каком вы положении.
– У нас одна живая, – сказал Хью. – Один труп. И еще Огастин. – В последней фразе должны были уловить намек, но он намеренно не стал ничего уточнять. Пусть поломают голову.
– Повторите еще раз, Хью. Вы нашли живую альпинистку?
– Ее зовут Кьюба, – сказал Хью. – Она жива, но у нее кровотечение, и она без сознания.
Он не стал говорить, что кровотечение представляет собой обычную менструацию, умолчал также и о галоперидоле, который вкатил ей Огастин. Пусть представляют все в самом мрачном свете. Главное, заставить их поскорее примчаться сюда.
– У нее могут быть и другие повреждения. Я еще не смог досконально оценить обстановку. Она сидит, обмотанная веревками. Перед несчастным случаем женщины устроили подвесной бивак, но он в значительной степени разрушен.
– Подождите, пожалуйста, Хью. Не отключайтесь.
Он услышал приглушенные голоса. Как он и надеялся, услышав новости, штаб принялся вновь обсуждать ситуацию.
– Скажите, Хью, откуда идет кровь?
– Не могу точно сказать. В области паха. Похоже, полостное, – добавил он, чуть помолчав. Он знал от Льюиса, что спасатели больше всего на свете боялись полостных кровотечений.
– Огастин оценил состояние Кьюбы?
– Нет. Ответ отрицательный. Он… – Хью судорожно подыскивал нейтральное слово, какое угодно, только не «спятил» или «впал в прострацию». Ведь Огастин находился совсем рядом и слушал его.
– В шоке? – пришла ему на помощь диспетчер.
– Глубоком, – подтвердил Хью.
– Все ясно, Хью. Вершинная группа обсуждает варианты. Не отключайтесь, пожалуйста.
– Имеется только один вариант, – сказал Хью, вложив в голос панические интонации.
– Поняла вас, Хью. Вы можете сосчитать ее пульс?
– У меня нет часов.
– Вы умеете измерять артериальное давление?
Он умел. И стетоскоп, и тонометр находились у него под рукой, в аптечке. Но Хью решил не помогать им. Кьюба казалась достаточно сильной, даже учитывая перенесенное испытание. И вообще, его план мог сработать лишь в том случае, если он будет постоянно держать пистолет у виска штаба спасателей.
– Необходимо срочно вытащить нас отсюда, – повторил он.
– Вы все делаете правильно, Хью. – Она откровенно тянула время. Он был тем самым пресловутым пассажиром, забравшимся в грузовой отсек, и сейчас все, кому положено, пытались решить, как посадить самолет и никому не навредить. – Дыхательные пути у нее свободны?
– Да.
– Кровотечение остановилось?
– Не могу сказать.
В динамике раздался другой голос – мужской, глубокий, уверенный. Новый собеседник представился дежурным руководителем спасательной службы. Надежды Хью сразу окрепли.
– Мы все вас внимательно слушали, – сказал он. – Теперь представляю вам реальное положение. Скоро наступит ночь. Начинается буря. Наша спасательная группа разобрала якорь, установленный на вершине, и уже находится на полпути в Долину. Я знаю, что у вас тяжелое положение. Но я хочу, чтобы вы постарались успокоиться. Оцените вашу ситуацию трезво. Вы можете зафиксировать раненую? Можете как-то защитить от непогоды ваш лагерь? Сможете пережить шторм?
– О каком времени идет речь?
– Не буду морочить вам голову. Может быть, мы доберемся до вас через два дня. Может быть, за три.
– А если попробовать вертолетом? – спросил Хью.
– В такой каше? У нас нулевая видимость. С одной стороны, буря разгонит дым. С другой стороны, вертушки не летают при сильном ветре. Так что операция может быть только сухопутной. Моим людям придется сильно рисковать. Вы меня понимаете? Я должен знать – вы в состоянии переждать непогоду?
Хью прекрасно понимал, какого решения от него ждут. При иных обстоятельствах он смог бы без особого труда просидеть здесь и два, и три дня. Но сейчас он чувствовал вполне реальную опасность. Это было нечто большее, чем вся та мистика, что обрушилась на их восхождение. Глаз Циклопа на самом деле оказался дурным глазом. Эль-Кэп не сводил с них своего железного взгляда. Хью никогда, ни на одной стене или горе не ощущал этого с такой ясностью и силой. Его пристально разглядывали.
– Ответ отрицательный, – сказал он. – Мы сидим в тонущей лодке.
Наступила тишина, нарушаемая лишь треском статического электричества. Он отлично знал, что эффектной спасательной операции в духе Джона Уэйна [35]35
Уэйн, Джон (1907–1979) – американский киноактер, прославившийся исполнением многочисленных ролей героических ковбоев и солдат.
[Закрыть] ждать не приходится. Никто не станет жертвовать собственной жизнью, чтобы добраться сюда. Но лазейка все же оставалась, иначе они сейчас не толковали бы с ним по радио, допытываясь, способен ли он крепко привязаться к скале.
Вновь раздался мужской голос.
– Мы нашли добровольца, готового спуститься с носилками. Команда возвращается на вершину. Потребуется время для подготовки. Держите рацию включенной. Мы будем связываться с вами по ходу операции. – Связь прервалась.
Хью засунул рацию в чехол и повесил на стену.
– Они идут за нами, – сообщил он Огастину.
Ответа не последовало. Слышалось лишь посвистывание ветра в сломанных алюминиевых трубках.
Он посмотрел вниз, перегнувшись через край, и почувствовал, что заглянул в палату сумасшедшего дома. Огастин плел гнездо из веревки, чтобы прикрепить тело Анди к стене. Словно паук, он ползал из стороны в сторону, молча цепляя камалоты и задвижки и завязывая множество узлов.
Хью почувствовал, что его прошиб холодный пот. Это был приступ той же самой паранойи, которая напала на Кьюбу. Мужчина, суетившийся внизу, один к одному копировал ее бестолковый якорь. Он явно готовился отбиваться от натиска чудовищ.
– Вы меня слышали? – окликнул его Хью. – Они идут к нам.
– Ветер усиливается, – сказал в ответ Огастин и вернулся к своему занятию.
26
Теперь, когда спасательная операция началась вновь, Хью повел себя так, будто вовсе не ожидает ее. Носилки могли спуститься и через несколько часов, и через неделю. В любой момент что-то могло сорваться.
Когда дело касалось таких вещей, он становился крайне осторожным. Ему доводилось слышать пословицы о старых альпинистах, о самоуверенных альпинистах, но о старых самоуверенных альпинистах не говорил никто и никогда. Где бы он ни находился, Хью всегда строил планы наперед, скрупулезно взвешивая все за и против, сделал привычкой загодя вычислить риск против награды [36]36
Риск против награды – финансовый принцип предосторожности, когда анализируется, оправдан ли возможный доход тем риском, с которым он будет связан.
[Закрыть] и никогда не полагался на других. Одно из его правил гласило: всегда знай, где твоя вода. Готовься к худшему. Именно это являлось этикой выживания.
Шторм ударит с вершины, как знаменитые и страшные фены, подстерегающие неосторожных на склонах Айгера. Буря, даже кратковременная, может погубить их, если они не будут готовы. У него было много дел, с которыми следовало справиться как можно быстрее.
В теории, лагерь служил лишь транзитной станцией, его следовало покинуть и забыть о нем, как только появятся спасатели. Много альпинистов ожидали бы праздно, считая даже не часы, а минуты и секунды. Но только не Хью. Их дом, их крепость, – хлипкое сооружение из трубок и тряпок – был не в порядке. Платформа Кьюбы опасно накренилась в сторону пропасти. Якорь, даже при наличии фантастического переплетения веревок и ремней, казался ненадежным. Многие карабины то ли открылись, то ли не были закрыты с самого начала. Закладки выползали из трещин. Узлы развязывались прямо на глазах.
Беспорядок представлял собой прямую опасность для жизни, а также и оскорблял его гордость. К тому же этот хаос могли связать с ним. Начальники из поисково-спасательных служб всегда стараются отыскать причины и следствия. Они цепляются к любым мелочам, таким, как развязавшийся шнурок на ботинке, выбившаяся из брюк рубашка. Все это они считают признаками духовного краха жертвы… а он не был жертвой. Пусть судят – а они будут судить – Огастина за то, что он устроил внизу. По крайней мере, территорию Хью они найдут аккуратной и хорошо организованной.
Кьюбу он оставил спать в сплетенной ею сети. Позднее он измерит ее кровяное давление и запишет шариковой ручкой на запястье прямо над рабским браслетом. Она сидела вертикально, дышала ровно, и, даже если ее начало бы рвать, она не могла бы захлебнуться в собственных извержениях. Ее можно пока что так и оставить и позаботиться о ремонте жилища.
Он начал с себя – проверил узлы своей страховки. Затем вбил по крюку для каждого угла и вновь натянул растяжки, выровняв платформу. Там, где шнурки, скреплявшие полотнище с трубками, показались ему потертыми, он быстро пропустил дополнительный шнур. Вытащил с самого низа сломанную платформу – мимо Огастина, который продолжал суетливо плести свою сеть, – и разобрал ее на запчасти. Снял нейлоновый пол со сломанных боковых стержней и прикрепил его к растяжкам, закрыв платформу с трех сторон. Четвертую защищала скала.
К тому времени, когда Хью закончил защищать себя и Кьюбу, сумеречный свет померк. Ветер забрался под крышу Глаза и сразу же отыскал их потайное убежище. Скелет третьей платформы болтался на своих веревках, как бумажный змей, трубки с грохотом колотились о стену. Пол платформы Хью начал колебаться.
Температура быстро понижалась. Хью принялся рыться в бауле со снаряжением. Он вытащил оттуда все, от свитеров и пары чистых носков до пластиковой канистры для испражнений. Посреди платформы лежали белковые брикеты Льюиса, пакеты с портретом Чарли-тунца [37]37
Чарли-тунец – известный в США рекламный персонаж.
[Закрыть] и даже кремневый нож Джошуа, завернутый в эластичный бинт.
Затем он разделил запасы. Водолазку, свитер и парку, часть пищи, воды и свое личное барахло он сложил в запасной рюкзачок, который сразу же надежно закрепил на стене. Спальный мешок Огастина он конфисковал для Кьюбы. Все оставшееся он сложил в опустевший «кабан», приоткрыл угол своей самодельной палатки, высунулся и заорал во все горло:
– Огастин!
Дым уже полностью сдуло. Воздух сделался свежим, чистым и холодным. Будь сейчас чуть посветлее, Хью смог бы разглядеть в подробностях сгоревший лес. Потемневшие от копоти шпили стояли на противоположной стороне Долины, как надгробные камни. Разглядеть небо не позволяла черная крыша Глаза.
Огастин, находившийся на пятнадцать футов ниже, наконец-то прекратил свою почти бессмысленную деятельность и сидел среди веревок, обнимая покойницу. На нем не было ничего, кроме белой футболки и шорт; вид у него был замерзший. Но он, похоже, не замечал ничего, кроме присутствия Анди.
Хью спустил баул на веревке.
– Оденьтесь! – проорал он, перекрикивая разошедшийся ветер. – Там все, что нужно. Шапка. Вместо перчаток наденьте носки. Ноги засуньте в баул. Пейте. Ешьте. Приготовьте фонарик. – Все это были азбучные истины, а Огастин был профессионалом. Но напомнить лишний раз не мешало.
Хью дождался, пока Огастин возьмет мешок, а потом снова зашнуровал палатку. Он был доволен, что его напарник твердо решил оставаться там, где был. Здесь для него свободного места не нашлось бы. Потом он включил фонарь и повернулся к Кьюбе.
Она крепко спала. Хью попытался развязать веревки и ремни, опутывавшие ее тело, но они был завязаны намертво. Тогда он открыл швейцарский армейский нож и попытался распустить узлы шилом. Увы, узлы по большей части оказались несокрушимыми.
Тогда он начал резать веревки с грубой и резкой точностью военного хирурга, делающего операцию на поле боя. Помня о том, что, если он перережет не ту веревку, может распуститься весь якорь, он внимательно проверял натяжение каждого конца, пытаясь проследить, куда идет розовая веревка, потом ядовито-зеленая веревка и, наконец, веревка пестрая, как кожа гремучей змеи. Возможно, связывая все их между собой, Кьюба руководствовалась какой-то логикой, но он не мог ее уловить.
Начав с талии, он поднимался выше, освобождая ее хрупкую грудную клетку. Приподняв по одной ее покрытые ушибами и ссадинами руки, он разрезал веревки, обхватывающие плечи. Тени, падающие от рук, закрывали лезвие, мешая резать.
Став над женщиной, широко расставив ноги, Хью продолжал резать веревки, но неожиданно заметил на расслабленных руках девушки яркие пятна свежей крови. И на кистях своих рук, обмотанных черным от грязи пластырем. И на лбу у нее тоже сверкали капли крови, похожие на бусинки пота. Он отдернул нож, решив, что порезал ее.
Еще одна капля. Хью приложил ладонь к своему носу. Так и есть, кровь шла из ноздрей. Он вытер лоб женщины рукавом своего свитера и поспешил закончить работу.
Как только он сделал последний разрез, Кьюба повалилась на него. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал. Ее голова откинулась в сторону; спеша поддержать ее локтем, он чуть не выколол себе глаз ножом. Лезвие ярко сверкнуло. Хью выпустил нож, он подпрыгнул на натянутом полу, провалился между шнурками и канул вниз. Нож больше не требовался, но допущенная маленькая, но все же грубая ошибка напомнила Хью о том, что бездна никуда не делась, что она затаилась, преисполненная вековечного терпения, и ждет.
С трудом держась на ногах, Хью все же сумел опустить, не уронив, молодую женщину на раскрытый спальный мешок. Он почувствовал, как ее груди прижались к его груди, и вдохнул ее дыхание, отдававшее зверем. Это взволновало его. И к тому же удивило то, что он заметил все это, даже находясь в таком положении. Ветер продолжал усиливаться, холодало. Женщина была всего-навсего хрупким грузом, который требовалось убрать. И все же она заставила его замереть в нерешительности.
Долго, шаг за шагом он преследовал ее образ по отвесной каменной стене, сквозь дым, и наконец поймал ее. На какие-то мгновения эта варварская принцесса, спящая, находящаяся под его опекой, принадлежала ему.
Он был воспитан в самаритянском духе. [38]38
Имеется в виду добрый самаритянин (самарянин) – персонаж притчи из Нового Завета, спасший жизнь найденному на дороге раненому представителю враждебного племени и оказавший ему всяческую помощь (Лк. 10:30–37).
[Закрыть] Участвовал в бойскаутских и церковных благотворительных начинаниях, вскапывал клумбу и подстригал газон пожилой вдове, жившей по соседству. Ежемесячно мать отправляла Хью в бесплатную столовую на Лаример-стрит, и там он подносил тарелки с супом алкоголикам и опустившимся престарелым проституткам. Он был научен подавать нищим, останавливаться на сигналы автостопщиков, не проезжать мимо несчастных случаев.
Чтобы ограничить эти порывы, потребовалось немало лет. Пределы самоотдачи он познал лишь после того, как Энни погрузилась в бездну болезни Альцгеймера. Мир был скоплением голодающих. Перейдя определенную черту, ты просто уморишь себя голодом во имя тех страданий, которые твоя жертва нисколько не уменьшит. Лучшее, что ты способен сделать, это отсидеться в первом попавшемся убежище, наподобие этой бездонной пещеры, а потом продолжать лезть вверх.
Тут на него внезапно навалилась усталость. Ему было необходимо согреться, поспать и сбежать – хоть ненадолго – от враждебного к нему в последнее время мира и от непрерывной борьбы с земным притяжением. Ветер продолжал усиливаться. Ночная тьма сгущалась. Прибытие спасателей с каждой минутой казалось все менее вероятным. Засунув ноги в спальный мешок, он прижал к себе Кьюбу и выключил фонарь.
Нужно только помочь ей согреться, сказал он себе. Но получилось нечто большее. Запах дыма, пропитавший ее волосы, оказался сходен с мускусом, и даже прикосновения ее грудной клетки при дыхании к его ребрам были сродни запретному плоду. В конце концов он отогнал от себя призрачных женщин, грозивших превратить ночь в кошмар, и теперь мог отдохнуть. Ему хотелось только лежать неподвижно, прижимать к себе эту женщину и обойтись без борьбы с ветром. Он покрепче прижал Кьюбу к себе.
Его глаза закрылись.
Когда заверещало радио, Хью проснулся, не сообразив в первый миг, что это за трясущаяся черная клетка, в которой он сидит. Но стоило щелкнуть выключателем фонаря, как мысли пришли в порядок. Платформа сотрясалась под порывами ветра. Стены палатки вздувались и опадали, как живое легкое. Кьюба все так же лежала, прижавшись к нему.
Повторный вызов заставил его протянуть руку.
– Вы меня слышите? – произнес голос. – Говорите.
Хью высунулся из спального мешка и дотянулся до рации.
– Я вас слушаю, – сказал он. – Мы всё там же. Вы меня слышите?
– …Решил, что мы вас потеряли.
Хью с трудом разбирал слова, заглушаемые ревом урагана, срывавшегося с вершины. Чтобы понять, как обстоят дела, пришлось напрягать слух. Спасательная группа вновь заняла позицию на краю вершины.
– Повторите, – потребовал он. – Повторите еще раз.
– Мы нашли нашу отметку, – орал руководитель спасателей. – …Еще не собрали систему… Состояние Кьюбы?
– Без изменений, – сказал Хью. – Она все еще без сознания.
– …стабильно. Приготовьтесь к… – Окончания фразы он не уловил.
– Повторите.
– …Бросать линь.
Они идут. Им было нужно, чтобы он был готов поймать тонкий канат, который они будут бросать с носилок.
– Вас понял, – сказал Хью. – Мы готовы. Когда примерно будут носилки?
В рации затрещало статическое электричество. Затем раздался другой, хорошо знакомый голос.
– Держись, Гарп, – проухало в динамике. – Кавалерия уже на марше.
– Льюис?
Меньше всего на свете Хью ожидал услышать этот голос. Но потом он понял, вернее, решил, что понял. Льюис, вероятно, отправился в штаб рейнджеров, чтобы узнать последние новости, и они решили посадить его на связь.
– Ты, наверно, очень постарался, чтобы выбрать такую обалденно веселую погоду, – съехидничал Льюис.
– Все уже почти закончилось, – поспешил заверить друга Хью.
– Нет, концерт закончится только после выступления примадонны. Так что, братец, приготовься купить мне бифштекс.
И только сейчас до Хью дошло, что же происходит на самом деле.
– Ты и есть доброволец?
Рев ветра заглушил несколько слов.
– Вы, жалкие костлявые людишки. Кто-то должен вытаскивать вас, когда вы попадаете в задницу.
Хью никак не мог осознать происходящего.
– Льюис, что ты делаешь?!
Льюис, очевидно, пригнулся, чтобы укрыться от ветра. Его голос внезапно зазвучал очень четко.
– Рэйчел дождалась меня, Хью. Она передумала. Не спрашивай меня почему. Или ты что-то сделал, или я чего-то не сделал. Не знаю. Теперь мы провернем эту ерунду. Я дошел до счастливого финала.
– Этой ночью?
Хью почувствовал, что голова у него идет кругом, и чем дальше, тем сильнее. Он не ответил на намеки Рэйчел, после чего она решила вернуть себе Льюиса. Теперь Льюис был здесь и готовился спуститься на носилках.
– Мы несколько часов наводили мосты, – продолжал кричать Льюис. – Она вернулась. Ты спас мне жизнь, дружище.
Это меняло все на свете. Вместо какого-то незнакомца в бездну собирался спуститься Льюис. Хью оглянулся, внезапно почувствовав сильнейшую тревогу. Кьюба была травмирована, изголодавшаяся и обезвоженная. Но у них имелись для нее и вода, и пища. Хью мог ухаживать за ней. Следовало ли опасаться, что она умрет? Вряд ли. Она молода. Уже сейчас она выглядела заметно лучше.
– Не делай этого, Льюис. – Он лгал спасателям, чтобы заставить их изменить решение и возобновить операцию. Теперь же он почувствовал силу бури и понял их опасения. А самое главное – смертельной опасности подвергался Льюис.
– У меня нет выбора, кореш. И Рэйчел сказала то же самое. Это ради Энни.
Стены палатки хлопали все сильнее. Платформа сотрясалась. Дела становились все серьезнее. Хью нажал на кнопку передачи.
– Я ошибся, – сказал он. – Она не ранена. Она спит. Мы ввели ей наркотик. Все под контролем. Мы вполне можем продержаться. Сейчас спускаться нельзя. Повторяю: отмените спуск. Приостановите операцию. Вы меня поняли?
Они его не поняли.
Льюис оставался Льюисом – он продолжал тараторить, заглушив слова Хью.
– …Так что, святой ты мерзавец, за тобой приедет лучший человек на…
– Приостановите… – повторил Хью.
Но в эту секунду случилось именно то, чего все время боялся Огастин: батарея разрядилась полностью. Хью вновь надавил на кнопку и ошалело уставился на рацию. Он привел в движение громоздкий механизм и лишился возможности его остановить.
