Текст книги "Цвета магии (ЛП)"

Автор книги: Джефф Грабб

Соавторы: Дон Перрин,Пол Томпсон,Джон Кинг,Лорен Коулмен,Кевин Стейн,Том Льюпольд,Джонатан Твит,Ричард Байерс,Питер Арчер,Вэнс Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Джонар поймал момент.

– Слава гоблинам!

Одобрительные возгласы пронеслись по рядам орков, медленно набирая силу. Ни один орк не видел гоблинов, сражающихся подобно гоблинам Фларга. Ликующий рёв орков был подлинным, но они не собирались опускать копья.

Элкан появился из-за спины Джонара.

– Что это? Что вы делаете? –выдохнул он, запыхавшись после бега.

Джонар улыбнулся, когда ликующий рёв с новой силой пронёсся по рядам.

–Гоблины, или, по крайней мере, большинство из них, не говорят на орочьем языке!– сказал он, широко улыбаясь.

Элкан, похоже, не понял.

Рыцари, увидев, как гоблины уносятся от своих же союзников, ринулись в атаку. Прозвучали горны, своей чистой нотой объявив наступление.

Снег вылетал из-под копыт громоподобных боевых коней, которые несли своих всадников.

Гоблины запаниковали. Они поворачивались вновь и вновь, видя, то несущихся на них всадников, то живую стену из копий.

Они маленькими отрядами побежали в направлении рыцарей, пригнувшись так близко к земле, как могли. Атака рыцарей пришлась в передний край толпы гоблинов, разделив их на две половины. Гоблины пытались сражаться, но они были невысокого роста, чтобы успешно сражаться без элемента неожиданности. Многие гоблины попытались побежать обратно к оркам, но были проткнуты насквозь со спины.

Элкан был готов заорать. – Что вы делаете? – кричал он. – Почему вы жертвуете ими? Вы бессердечные ублюдки…

– Но ты же собирался пожертвовать нами, не так ли, маг? – выкрикнул в ответ Джонар. Он оттолкнул мага прочь, прорвался вперед своего строя и, встав перед воинами, проревел лучшим командным голосом. – Мы допустим эту резню? Мы позволим этому остаться без ответа?

Яростный рев был заглушен звуками битвы, идущей за сотню ярдов от них.

– Тогда в бой!

Барабанщики ждали этого приказа. Они начали выбивать отрывистый ритм, передавая приказ об атаке по всем рядам. Орки двинулись вперед.

Кавалерия разбилась на маленькие сражающиеся группы, преследовавшие гоблинов. Их командир приказывал им отступать, но он не был услышан. Горстка рыцарей приготовилась вступить в бой.

Две тысячи орков наступали.

Они покрыли всего лишь сотню ярдов, приблизившись к врагу. Рыцари, не успевшие сплотиться, были застигнуты врасплох. Орки запрыгивали на их спины, скидывая с лошадей. Других они протыкали копьями, смерть всадников и их скакунов была одновременной.

Две сотни рыцарей, оставшихся в центре, смотрели на битву, разыгравшуюся вокруг. Они сформировали тесный круг, выставив копья наружу. Их командир, удерживающий знамя Кьельдора, стоял посередине.

Джонар ждал. Битва закончилась лишь через несколько минут после начала. В ней пало сотни рыцарей. Не более чем двадцать орков встретили ту же судьбу.

Оставшиеся рыцари, вырвавшиеся из битвы, отступили на пять сотен ярдов, прежде чем обернувшись, взглянуть на врага. Бело-голубые шахматные эмблемы были забрызганы кровью и грязью. Даже военный штандарт был разорван надвое. Выжившие, насчитывающие около сотни человек, вновь выстроились в линию.

Джонар и его знаменосец прошли пять сотен ярдов и остановились, приблизившись к копьям, направленным в их сторону. Рыцари были убийцами в его глазах, но его сдерживала военная дисциплина.

Командир рыцарей выехал вперед.

– Я сэр Мичанд, командир рыцарей Ордена Грифона и Феникса, – торжественно отсалютовал он.

Джонар снял свой шлем и низко поклонился. – Я Джонар, генерал Бальдувии и командир орочьих кланов. Я готов предложить вам условия капитуляции.

За спиной послышались шаги Элкана. – Что? Вы серьезно? Это я тут командующий! Я…

Маг не закончил фразу из-за меча, вспоровшего ему живот. Кровь не была видна на рубиново-красной одежде мага, умирающего на белом снегу.

Джонар извлек свой меч обратно, но прежде чем убрать обратно в ножны, он обтёр его о снег, а после об одежды мага.

– Почему? – задыхаясь, спросил Элкан.

Джонар посмотрел на него с отвращением. – Ты хотел пожертвовать нами, чтобы выиграть битву. Вместо этого мы пожертвовали гоблинами, сохранив свои жизни. Теперь я жертвую тебя этим рыцарям, в качестве символического жеста и предупреждения. Никто отныне не будет жертвовать гордостью орков, ни на Балешском перевале, ни здесь.

Свет, мерцавший в глазах мага, угас, и он рухнул лицом в снег.

Джонар развернулся к ошарашенным рыцарям. –Как я и говорил, я готов услышать условия капитуляции.

Командир рыцарей был явно потрясен. – Я не сдам свой отряд на растерзание твоим зверюгам. Мы лучше умрём с честью.

Рыцари незамедлительно сомкнули ряды, ухватив крепче щиты, оружие и поводья. Их кони забеспокоились.

Джонар задумчиво кивнул. – Справедливо. Вот что я предложу: ты собираешь остатки своего отряда и возвращаешься домой. Но взамен ты сдаешь нам свой боевой штандарт.

Сэр Мичанд открыл рот от удивления. Быстро взяв себя в руки, он выпрямил осанку.

– Очень хорошо, генерал. Вы победили нас в достойной битве. Моя честь требует, чтобы я сделал не меньшее. Я принимаю ваши условия.

Чёрный

Чёрный цвет означает смерть и разрушение, он также может быть охарактеризован, как цвет болезни, раздражительности, нематериальности и застойности. Это осквернение и зараза, присущие болоту. Те, кому нравится этот цвет, постараются, чтобы никто об этом не узнал. Они будут производить впечатление лишь на тех, кто достоин их времени, а именно, на уважаемых и богатых людей. Чёрный цвет опирается на мистику и тьму, но в то же время может быть сильным и даже величественным. Это холодный цвет, маяк всего несущественного, но те, кто уважает этот цвет, ненавидят неизбежность судьбы. Чёрный цвет для тех, кто прячет свои тёмные стороны за маской утончённости, для тех, кто скрывается в переулках и тёмных углах, и для тех, кто готов заплатить свою цену за величие.

Тёмные воды
Vance Moore

Тайва вышла из каменной хижины, ощутив всю свежесть и прохладу раннего утра. Она вытянулась и услышала хруст своих старых костей, залежавшихся на тончайшей подстилке, единственное, что спасало её ото сна на холодном каменном полу. Она крикнула через плечо скрипучим голосом, который звучал всё ужаснее с каждым годом. – Лория, я пошла проверять птиц.

Обычно Тайва проверяла голубей поздним утром, но вчера некоторые из птиц, живущие в клетке, выглядели больными. Она закашляла, прочистив лёгкие от пыли и дыма ночного костра. Взяв себя в руки, Тайва сняла тёплый платок с её плеч и бросила его в тёмный проход позади неё, переступив через ноги её кузины.

Лория вышла вслед за ней, подставив своё лицо солнцу, лучи которого с трудом пробивались через утренний туман. Черты её лица были более тонкими и приятными, чем у Тайвы. Она носила на себе тусклое тряпьё, придававшее ей некий шарм. Заплатки и недавние швы, скрывавшие появившиеся дыры, составляли основную часть её одежды. Она протёрла глаза левой рукой, держа в ней деревянную гребёнку. Вернувшись в хижину, она взяла деревянную необработанную бадью в свободную руку.

Хижина двух женщин была маленькой и скудно покрытой соломой. Стены были неаккуратно выложены из камней и торфа, собранных пару лет назад, а дым от костра выходил сквозь крышу. Сухая погода позволяла откладывать ремонт, и поэтому дом был больше похож на руины, чем на место жительства. Лачуга лежала на берегу новообразовавшегося озера, воды которого были прохладны и прозрачны в утреннем свете. Дверной проём смотрел на голые обвалившиеся холмы, расположенные на другой стороне берега. Кузин мало заботил окружающий их пейзаж.

Тайва уже возвращалась домой, когда Лория стоя у края озера, наполняла бадью водой. Она смачивала и причёсывала свои волосы, чтобы хорошо сегодня выглядеть. Тайва вздохнула, когда увидела, как жалкая утренняя рутина Лории, сводящаяся к стирке белья в безмыльной холодной воде, превращалась в заботу о своей красоте.

Тайва подошла к голубятне, расположенной позади хижины. Строение было выложено из аккуратно выдолбленных и подобранных камней, а стены были сделаны из досок и плетеных сеток. Доски были сделаны из деревянных прутов, купленных за последние гроши двух нищих женщин. Голубятня, хоть и разрушалась в некоторых местах от влажной погоды на протяжении многих лет, выглядела куда лучше, чем рядом стоящий дом.

Тайва охватила глазами землю под своими ногами. Она боялась, что эта с любовью построенная постройка, будет опустошена, но как и обычно, тут не было следов, кроме её собственных. Она открыла дверь и быстро зашла внутрь, не давая птицам даже малейшей попытки улететь.

Голуби гнездились на открытых полках и в соломенных корзинах. Птицы вели себя необычайно тихо. Она слышала лишь нежное воркование и негромкие звуки передвижений. Обычно, когда она приходила на кормёжку, птицы облепляли её со всех сторон, но сейчас тут царило спокойствие. Птицы выглядели безнадёжно больными. Тайва посмотрела на тусклый свет, просочившийся через щели в стене, и увидела голубя, умершего вчера ночью. Она немедленно взяла клетку с ним и вынесла её к выходу из голубятни. Там у двери стояла маленькая миска с едой, а рядом с ней кувшин, наполненный травяным маслом. Огромная бочка с маслом покоилась позади голубятни, но Тайва держала рядом с ней маленький кувшин для быстрого использования.

Тайва вылила масло на соломенный пол голубятни и на крючок, на котором раньше висела клетка. Оно должно было обезвредить место смерти, если птицу унесла болезнь. Затем нежными руками она собрала ближайших к нему по родственным узам голубей и перенесла ослабевших птиц в корзину. Она могла определить степень родства между птицами с той же уверенностью, если бы ей пришлось называть имена и подробные детали каждого человека из её круга общения. Она вынесла корзины и мёртвую птицу из голубятни, оставив их у задней стены строения. Встав на колени рядом с огромной бочкой, она сняла с неё крышку и, взяв в руки мёртвого самца голубя, опустила его в масло. Она начала напевать странную мелодию и так заботливо втирать масло в оперение птицы, что такое благоговение не было бы уместным, даже на похоронах короля.

После его омовения, Тайва понесла птичий труп и корзины с голубями к топи в ста футах от них. Топь, как ответвление от озера, казалась особенным местом. Вайда окрашивала её своим цветом, она росла и очаровывала глаз. Ничто не нарушало спокойствие болота, и ни одно насекомое не летало над его стоячими водами. Она расположила корзины на клочке земли, поставив клетку с живыми птицами поближе к воде. Мёртвый голубь был поднят из клетки, чтобы стать вершиной треугольника, выложенного из живых птиц. Тайва наклонилась, набрав в ладони немного болотной воды, после чего с трудом выпрямилась и вылила её на неподвижных птиц. Вода оставляла гниющую плёнку на её руках, и, только после нескольких повторений этого ритуала, она остановилась. Сделав один глубокий вдох, она села у края воды с закрытыми глазами. Её напряжение ушло вместе с воздухом, покинувшим её после глубокого выдоха, пока она не рухнула вперёд лицом. Внезапно голова Тайвы шевельнулась, и дрожь прошла по всему её телу. Её лицо выражало неизвестные и непонятные никому из живущих эмоции. Её руки дёргались по обеим сторонам, как-будто пытаясь что-то найти. Птицы забились в ужасе, пытаясь покинуть их клетки. Когда руки Тайвы, в конце концов, добрались до корзин с птицами, они принялись клевать её за пальцы. Любая боль, которую она, возможно, чувствовала, была забыта, после того как она подняла голубей над неподвижной водой и опустила их под цветущую поверхность болотной воды. Клетки погрузились лишь наполовину, замедленные, как проволокой, растениями, растущими под водой. Зловонный воздух от потревоженной воды, ослепил Тайву, и из её глаз брызнули слёзы. Птицы били крыльями под водой и клевали Тайву, прутья клеток, друг друга и даже воду. Но их попытки освободиться ослабевали с каждой секундой, в то время как Тайва, всё сильнее вдавливала клетки ближе ко дну. Голуби боролись и умирали, покидая мир живых по одному. Тайва полностью погрузила одну клетку под поверхность мерзко пахнущей воды, и теперь уже обеими руками, принялась за вторую. Осталась лишь одна птица. Она яростно атаковала пальцы Тайвы, которая из последних сил топила клетку. Она чуть не упала, когда дрожь вновь прошла по её телу, после чего она с трудом присела на колени. Она вздрогнула и потрясла своей головой, как-будто отгоняя мух. Тайва услышала шелест мокрых перьев у себя за спиной. Мёртвая птица клювом чистила свои перья, наблюдая за Тайвой своим лишённым жизни взглядом. Безумная улыбка появилась на её лице, когда она увидела кровоточащие рубцы на своих руках и, зарыдав от наслаждения и воспоминаний давно ушедших дней, бессильно упала на спину.

Тайва и Лория лежали на подушках, сваленных вдоль стен. Хотя их комната и была самым настоящим подвалом, больше всего она была похожа на просторную комнату с удобствами. Стены и потолок были обвешаны рваной тканью, которая раньше была одеждой, что придавало комнате вид палатки. Тонкий слой песка покрывал то, что раньше было грязным полом, а хороший дренаж оставлял его сухим. Непрекращающийся поток горячего воздуха выходил из жерла вулканов, образовавшихся после глобальной катастрофы. Несмотря на и так излишнее тепло, жаровни, стоящие в каждом углу и наполненные доверху ладаном, испускали струйки дыма. Лория и Тайва не обращали внимание на окружающее их пространство. Их взгляд был занят женщиной, стоявшей в центре комнаты.

Она была старая, изнурённая и одетая в одежду домашней прислуги. Её широко открытые глаза смотрели в пустоту. Она стояла прямо, но её голова вращалась по кругу, пока она раскачивалась.

– Подойди, дядя Бруциус, – позвала Лория. Тайва и Лория были одеты в одежды, сделанные из шёлка, как и подушки, на которых они лежали. Мужчина протолкнулся через висящую ткань, слившуюся с окружающей обстановкой, энергично потирая руки.

– Это смешно. Почему меня заставляют ждать? Вы должны были встретить меня в тот момент, когда я только прибыл. – Его тело покрылось мурашками, но он скрывал своё беспокойство за оскорблённым достоинством. – Так почему мы встречаемся тут внизу? Вы должны принимать гостей должным образом. – Он повернулся в поисках места для себя, но не обнаружил ни одного стула, а лежать на полу, как его племянница, ему казалось отвратительным. В конце концов, он встал над ними.

– Может, скажите, почему вы сегодня тут, дядя? – спросила Лория, запрокинув голову так, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Вы отлично знаете почему. Я пришёл вразумить вас. Я не могу себе вообразить, почему ещё никто из родственников не пришёл этого сделать раньше. – Бруциус махнул рукой, придав тем самым своему высказыванию вес. – Скажи этой женщине, что ты сейчас же уходишь!

– Вы всегда имели недостаток воображения, – ответила Лория. – Уверена, вы узнаёте старушку Томаю. Она была няней двух поколений нашей семьи. Она практически член нашей семьи. – Томая всё ещё качалась и смотрела в пустоту.

Бруциус был в ярости от того, что его приказа ослушались и что его назвали, чуть ли не родственником слуги. Он грубо схватил за плечо старушки и отшвырнул её в сторону. Она рухнула на песок, как спиленное дерево, не делая попыток помочь себе.

– Я смог сохранить семью, когда другие семьи и даже нации пали под надвигающимся ледником. Ты вклад в наше лучшее будущее, Лория, и я не позволю тебе уничтожить себя в компании этой старой девы! Ты покинешь этот дом. – Он повернулся к Тайве. Эта женщина была тёмной и холодной, как земля под ней. – Вы вернёте власть над этим домом мне! – начал он было кричать, но что-то в горле не пустило его дальнейшие слова наружу.

Тело Тайвы выражало полнейшее спокойствие, не считая одной руки, трясущейся в напряжении. Бруциус почувствовал силу её хватки на своём горле, вместе с одолевавшим его трупным холодом. У него было недостаточно сил, чтобы побороть эту магию. В следующий момент он уже не мог управлять своим телом. Он слышал, как Лория встала позади него и начала что-то нашёптывать ему на ухо.

– Вы кажетесь очень тихим, дядя. Неужели у вас кончились возражения? – Лория поднесла один палец к его шее, оставив сильнейший ожог. Но даже стон, который он услышал, был далек от него. – Ты не можешь приказывать нам. Никто не может приказывать нам. Мы сильнее тебя. Мы сильнее, чем кто-либо!

Лория отошла на периферию его взгляда, её трясло от гнева. – Покажи ему, Тайва, почему никто не вправе нам приказывать.

Тайва подняла обе руки. Бруциус немного развернулся, увидев медленно поднимающуюся старуху Томаю, которая до сих пор смотрела в пустоту, но теперь она держала в руке нож. Он не мог даже открыть рот, чтобы закричать от сковавшего его ужаса.

– Остановитесь! Не убивайте меня! Я ничего не сделал! – Он задыхался, пытаясь безрезультатно сбежать.

Она подняла нож и сделала к нему один шаг. Её глаза окончательно сфокусировались на нём. Служанка Томая говорила, но голос казался моложе её возраста. Она говорила голосом Тайвы.

– Лория оказалась права. У вас совсем нет воображения. – Томая поднесла нож ближе к своей морщинистой шее и вырезала на ней широкую, кровавую улыбку. Бруциус вопил от ужаса, пока Томая смотрела ему в глаза, а кровь стекала по её телу.

Внезапно Бруциус почувствовал облегчение, когда хватка Тайвы на нём ослабла, вернув ему контроль над телом. Томая свалилась, и он побежал из комнаты прочь. Грохот мебели затих, только после звука захлопнувшейся двери.

Обе кузины упали на пол, составив на некоторое время компанию трупу Томаи. Первой встала Лория, несмотря на боль в мышцах.

– О, Боги, как ты это допустила, Тайва? – спросила Лория, в отчаянии потянувшись за бутылкой вина, чтобы унять свою боль. – Мы почти сделали это с дядей. И почему ты дала Томае так скоро угаснуть?

– Я не позволила бы этому случиться! – воскликнула Тайва, когда она тоже встала и потянулась за вином. Она была в разы слабее, чем её молодая кузина, и она проклинала решение не ставить в этой комнате стулья. – Я не знаю, что произошло!

Перепалка продолжалась ещё несколько минут. После Тайва потянулась вниз к холодному телу Томаи и, выдернув нож из её мёртвой хватки, показала окровавленным остриём в сторону открытой двери.

– Нам нужно выяснить, что случилось. Эбнеззер должен быть до сих пор в западном крыле усадьбы. – После этих слов обе женщины взобрались по деревянной лестнице в дом.

Эбнеззер появился в их жизни, рассказывая о себе, как о беглеце от загадочной борьбы на юге. У него ничего с собой не было, и он остро нуждался в приюте. Тайва была рада поселить его в своём доме. Он стал её наставником в изучении искусства пожертвования и контроля над чужими телами. В течение года элита, населяющая город, наблюдали за Тайвой и Эбнеззером. Тёмные ритуалы, происходящие ночью, днём обсуждал весь город. Мистические обряды настроили против них много горожан, за исключением нескольких истинных приверженцев.

Тайва познакомила Лорию с этим тёмным миром. Кузины получили власть, которая освободила их от любой необходимости подчиняться порядкам общества, в том числе и их семьи.

Вскоре они стали доминирующей группой, а большинство из приверженцев были принесены в жертву, утоляя их жажду власти. Лория проигнорировала убеждения своих родственников и ушла вместе со своей старой кузиной.

Если исчезал кто-то из прислуги, то все понимали, что это связано с тяжёлыми временами. Ночные ужасы уже не кажутся такими страшными при дневном свете. Тайва и Лория упивались своей силой. Теперь они хотели знать, что же теперь обуздало их силу.

Когда они пришли в западное крыло усадьбы, там царило безумие. Тела прислуги, которые раньше находились под контролем, теперь валялись на полу, некоторые покоились в бесконечном сне, другие мучились в предсмертной агонии. Молодая служанка, месяц назад ставшая новой жертвой, ходила по кругу в центре гостиной. Увидев кузин, она зажмурила глаза, и отлетела спиной к стене, будто снесённая порывом ветра. Ударившись об стену, она проломила деревянные доски и, сломав все кости, сползла бездыханным трупом на пол.

Войдя в центральный зал, Лория была атакована пажом. Юноша выбежал на Лорию, бесконтрольно размахивая руками, похожий на несуразную птицу, возвращающуюся к своему сокольничему. Его руки, как бескостные ласты, хлестали Лорию, прикрывавшую своё лицо руками. Мальчик выдохнул от облегчения, когда Тайва вонзила нож ему в бок.

Эбнеззер бормотал и раскачивался, когда они ворвались в его тайное святилище. Книги и инструменты были разбросаны на столах, расставленных по всей комнате, а на подносе лежала огромная крыса, до сих пор истекающая кровью. Очевидно, они прервали его очередную практику. Аура тёмной энергии, пронизывающая эту комнату, сменилась болотным зловонием страданий и смерти. Обе кузины ощутили отвращение от того, что один из тех, чьими способностями они восхищались, опустился так низко.

– Что случилось, Эбнеззер? – требовала ответ Лория, схватив за голову сидящего на коленях мужчину. Её руки что-то почувствовали, и она начала трясти его сильнее в попытке получить ответ на её вопрос. – Почему мы потеряли силу? Почему прислуга освободилась из-под контроля?!

– Не знаю, не знаю. Я чувствую какую-то мистическую силу, разрушающую меня изнутри. Уничтожьте её! – Эбнеззер освободил свою голову из хватки Тайвы и зарыдал.

Тайва кружила по комнате, в поисках того, что мог принести сюда её наставник. Она хватала любой ценный предмет, который можно было легко продать. – Спроси его, если сила начнёт возвращаться! – говорила она Лории. – Спроси его, что примерно могло привести к такому плачевному результату.

Лория стояла над ним и настойчиво пыталась узнать, как её жертвы освободились и, как дядя Бруциус сбежал от них почти нетронутым.

– Ты что-то принёс сюда? Призвал какого-то духа? Наша сила когда-нибудь вернётся? – Каждый вопрос заставлял Эбнеззера вздрагивать, а Лория чувствовала ускользающую надежду.

– То, что я знал, покинуло меня. Я не знаю, когда сила вернётся. Я проверил духа, прежде чем выпустить его, но он предал меня, проникнув в моё тело. И сейчас он находится внутри меня. – Он замолчал и уставился в пол.

Тайва смотрела на Лорию, сидевшую на коленях и размахивающую руками перед лицом безумца, пытаясь привлечь его внимание.

– Что теперь? – спросила Тайва.

Лории понадобилось несколько секунд, чтобы принять решение.

– Нам придётся покинуть город. Семья всё поймёт, после того, как дядя расскажет им, что видел. Я не знаю, получим ли мы обратно всё то, что потеряли. Эбнеззер бесполезен. Что-то находится внутри него. И я боюсь, что мы не сможем извлечь это из него. – Лория окинула всю комнату взглядом. – Найди что-либо ценное и упакуй. Мы должны быть в дороге через час. Я вернусь в наши комнаты и соберу всё то, что пригодится в путешествии. – Лория поднялась на ноги и покинула комнату.

Тайва осталась наедине с безумцем. Она уже знала, что возьмёт, и поэтому, медленно приблизившись к колдуну, положила ему руку на лоб, как-будто благословляя своего прежнего наставника.

Кузины незаметно покинули город. Дороги были грязные от пришедшей в эти края внезапной оттепели. Оба беженца были далеко, когда люди, освободившиеся из-под контроля тёмной магии, разбудили город. Тайва и Лория бежали на север с гниющей головой Эбнеззера, лежащей в кожаной сумке, на дне багажа.

Лория шёпотом всё проклинала, стоя на коленях в грязи на краю озера в поисках клубней. Вода в озере была прозрачная, открывая вид на песчаное дно, за исключением карманов, образовавшихся в результате прохода ледника, унёсшего за собой верхний плодородный слой почвы. Подобные очаги загрязнения были повсюду, но большинство из них были бесплодными и эродировали под натиском весенних дождей. Растения росли в этих впадинах поздним летом и осенью. Измененные событиями, которые потрясли этот мир двадцать лет назад, они адаптировались к весенним затоплениям. Густые корни и клубни были тверды, как дерево, а когда приходила вода, они защищались от гниения, выделяя слизь и покрывая себя густой сетью из тонких корешков.

Стоя босыми ногами в холодной воде, она выкапывала клубни, которые были больше похожи на камни и пахли влажным навозом.

Тайва показалась на расстоянии, когда Лория выпрямилась, чтобы выбросить ненужные корни на землю. Старая женщина возвращалась с корзиной, которая была наполнена углём из шахты. Она шла через разбитую оврагами дорогу, полную луж с тёплой водой, которые могли бы согреть онемевшие от холода конечности Лории. Промёрзнув до костей, Лория источала ненависть к Тайве, изнемогая от бессилия. Тайва споткнулась и протащила корзину по грязи, уплотнив плохо сделанное плетеное изделие уймой рассыпчатой грязи.

– Держи её подальше от грязи, Тайва. – У Лории ещё оставались силы на придирке к своей родственнице. – Я не собираюсь помогать или ждать тебя, если ты будешь возиться в грязи.

Реакцией Тайвы был непристойный жест, который больше сказал об её усталости, чем о раздражении поведением Лории.

Лория согнулась, пытаясь очистить от грязи её руки и ноги. В лучшем случае, убрав с себя большую часть грязи, она заменит её дорожной пылью по пути назад к месту варки пива.

Когда Тайва приблизилась к Лории, она начала заполнять корзину собранными клубнями. – Я устала делать это! – крикнула она, бросив со всей силы один корень в корзину. Единственным результатом этого броска был глухой удар. Тайва сжала кулаки, но после нескольких секунд, успокоившись, раскрыла их.

– Мы обе созданы для более высшей цели, чем возиться тут в грязи, – ответила Лория. Она пнула корзину и, тяжело вздохнув, упала коленями на влажную почву. Она попыталась безуспешно встать и снова выругалась, ощутив резкую боль в пояснице. Тайва попыталась отдохнуть, расслабив своё тело, но место оказалось совсем неподходящим для релаксации. Она смотрела, как Лория перебирала землю, похожая на слабое, выбившееся из сил животное.

Лория встала и заметила, как отвращение во взгляде Тайвы, так и фигуру мужчины, идущую по тропе у озера.

Они выпрямились и попытались создать иллюзию дружелюбия. Это была плохая попытка, но расстояние от них до их цели сыграло им на руку.

Его звали Уинтон. Он был охотником на водоплавающую дичь, плавающую по сетям озёр и рек, которые пересекали бедный на флору и фауну ландшафт этих краёв. В его грубых чертах лица появилось что-то похожее на нежность, когда он увидел двух улыбающихся ему женщин. Тайва была старая, седая и грязная, одетая в неопрятное подобие платья. Лория выглядела лучше из парочки, и она была более ухоженной для этой грязной работы в воде. Уинтон знал их, только как производителей пива, сваренного из зловонных клубней, которые они собирали на этом болоте. Напиток был известен за свою первобытную силу и чуть ли не смертельное похмелье. Его пыл угас, когда ему в нос ударил невыносимый запах гнили.

– Нехилый тут запах, соседки, – сказал он. – Трудно было представить вас, делающих божественный напиток из этих отбросов. – Уинтон сохранял дистанцию, но пытался казаться дружественным, как мог. Он сдвинулся с места, и два маленьких боласа зазвенели друг об друга.

Мужчина торговал дичью за деньги. Он стрелял по крыльям своих жертв из пращи, но его боласы были более точным оружием в тусклом свете. Он бросал их в птицу, если она пыталась улететь, а после продавал дичь всем встречающимся на пути людям. Праща с камнями, висевшая сзади на поясе, была нужна для кроликов или целей на деревьях. Он был постоянным покупателем их горячительного напитка.

– Я не возражаю, если удастся сторговаться на кувшинчик с вашим волшебным напитком, дамы, – сказал он, сжимая руку на ярко окрашенных боласах, зелёного, синего и красного цветов. – Три птицы или пять кроликов, доставленных прямиком к вашей двери.

Тайва уже хотела начать торговаться, когда Лория опередила её. – Я надеюсь, что вы примете кувшин, как наш подарок. – Протяжно произнесла она, протягивая руки к Уинтону. Она пыталась казаться соблазнительной, но её бездыханная манера говорить с теми, кого она считала олухами, звучала глупо для Тайвы. – Приносите связку чего угодно к нашей хижине сегодня ночью, и мы отпразднуем вместе.

Уинтон недоумённо посмотрел. – Какой-то праздник? – спросил он. Будучи одиноким, он часто терял ход времени.

– Мы празднуем, будучи живыми, – ответила Лория. Она пыталась вызвать страсть у Уинтона, но добилась только недоумения. Тайва закашлялась, чтобы скрыть свою подлую насмешку.

Но Уинтон смотрел на всё через завесу одиночества, и любой взгляд девушки в его сторону, крепко подсаживал его на крючок.

– Я вернусь, сегодня ночью, моя дорогая, – сказал он и, развернувшись, сделал несколько драматичных шагов, прежде чем вернуться к своей повседневной сутулой походке. Лория молчала, пока он не скрылся из зоны видимости. Тайва тем временем собирала грубо сделанные инструменты для выкапывания клубней, лежавшие у них под ногами.

– Кузина, вам бы лучше попрактиковаться вводить кого-то в заблуждение. Твоё неискреннее поведение, когда-нибудь подведёт тебя, – упрекала её Тайва. Она подняла корзину и показала Лорие жестом, чтобы она водрузила её себе на спину.

– Он придёт или нет? Надеюсь, его будет мучить жажда, когда он появится на нашем пороге. – Лория поправляла ремни, сводя к минимуму шансы появления волдырей или рубцов.

– Так что мы сделаем с ним? – спросила Тайва.

– Ты что совсем выбилась из сил? Конечно же, мы убьём его. – После этих слов, Лория вместе с Тайвой отправились на холм.

– Убить его. Да. Но где и как мы используем его смерть? – задумалась вслух Тайва и чуть не споткнулась, удержав равновесие, после чего она продолжила, – Уничтожить его разум и использовать его в своих целях? Развратить его дух и отправить его мстить за нас?

Дорога сейчас была шире, чем прежде, показывая чью-то тяжелейшую работу. Каменные ступени были высечены на более крутых участках дороги, засаженной по обеим сторонам кустарником, который скрывал от путников эти искусственно сделанные удобства. Дорога снижалась через кратчайший путь, скрывающий кузин от лишних глаз.

Кузины достигли пивоваренных ям, углублений, выкопанных на склоне холма. Окружённое кустарниками, это место было далеко от хижины, но близко к разлому из грязно бурого угля, который был похож на огромного кита, выброшенного на сушу. Тайва сложила большие куски и плитки угля в корзину. После чего, вместе с Лорией, они понесли их к огню, где горная порода вместе с углём служила в качестве нагревающего элемента.

Лория осматривалась вокруг, пока Тайва подбрасывала уголь в огонь. – Этот бродяга станет нашей рабочей силой не меньше, чем на три недели.