Текст книги "Одна лишь ты"
Автор книги: Джастин Валенти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 12
– Тони, мы должны следить за тем, чтобы все в доме было убрано и закрыто, – встревоженно сказала Дженнифер мужу, когда он вошел в кухню.
Она стояла на коленях на полу и прятала в шкафчик под раковиной стиральный порошок. Дженнифер только что застала Мелиссу на кухне – та достала открытую пачку стирального порошка и рассыпала его по полу.
– Представляешь, что случилось бы, если бы я вошла на минуту позже? Мелисса, возможно, попробовала бы порошок! Вот уж никогда не предполагала, что у нее хватит сил открыть кухонную дверь!
– Да, с нее нельзя спускать глаз. И надо запирать все шкафы и ящики. – Взволнованный, Тони подошел к плите. – А где Харриет, дорогая? Мне пора, я опаздываю!
– У Харриет сегодня выходной. Подожди минуту, я сейчас быстро сварю тебе кофе.
Дженнифер посадила двухлетнюю Мелиссу на высокий стул и поставила перед ней тарелку с кашей. Потом взглянула на мужа: вид у него был озабоченный.
– Надеюсь, новая линия по производству кожаных сумок скоро заработает, – сказал он. – Но кто знает, как на них отреагирует покупатель? Там, в Лос-Анджелесе, они шли нарасхват, а вот понравятся ли местным модницам?
Мелисса испачкала лицо кашей, и когда Дженнифер укоризненно посмотрела на нее, радостно засмеялась.
Дженнифер давно знала банальную истину: все родители считают своих детей самыми красивыми и обаятельными. Однако она была убеждена, что Мелисса действительно очаровательный ребенок. Темные кудрявые шелковистые волосы, большие сияющие карие глаза, красиво очерченный рот, напоминающий бутон розы. Когда Дженнифер гуляла с дочерью, многие прохожие останавливались, восхищаясь ребенком, и говорили ей комплименты. В эти моменты Дженнифер испытывала настоящую материнскую гордость и очень радовалась, что Мелисса похожа на Тони.
Зазвонил телефон, Дженнифер сняла трубку, и ее лицо выразило беспокойство и растерянность.
– Вот как? Не сможете прийти? Жаль… Это очень осложнит ситуацию. А не знаете ли кого-нибудь, с кем можно договориться? Нет? Ну, ладно, спасибо, что предупредили. Мы что-нибудь придумаем.
– Кто это? – спросил Тони.
– Няня. Сказала, что не сможет вечером прийти и побыть с Мелиссой. Что же делать, Тони? На шесть часов вечера в клубе назначен просмотр костюмов для нового шоу, и я должна там быть.
– Это необходимо?
– Да. Ты же знаешь, перед премьерой всегда возникают проблемы. Что-то меняется, все нервничают… Мне непременно надо быть там. Кому же позвонить?
– А Харриет?
– У нее выходной день, она уехала из города. Черт возьми, как все некстати!
– Черт возьми! – громко и отчетливо повторила Мелисса и снова засмеялась, размазывая ложкой кашу по лицу.
Тони и Дженнифер тоже рассмеялись.
– Да… Надо следить за собой! – сказала Дженнифер. – А то маленькие обезьянки все повторяют. Тони допил кофе и задержался в дверях кухни.
– Я постараюсь освободиться пораньше, раз тебе необходимо поехать в клуб на просмотр. И вечер проведу с Мелиссой.
– Дорогой, правда? Это было бы замечательно и решило бы все проблемы! Я оставлю для Мелиссы ужин, а ты покормишь ее и уложишь спать.
– Ладно, договорились, я вернусь домой в половине шестого. Ты успеешь собраться, только не забудь заказать такси, дорогая.
Тони поцеловал Дженнифер, попрощался с ней и подошел к Мелиссе. Он хотел поцеловать се, но лицо дочери было перепачкано кашей.
– Ну вот, у тебя такое грязное личико, что даже некуда поцеловать, – засмеялся он. – Придется поцеловать в головку.
Тони ушел, а Дженнифер начала мыть посуду, напевая зонги из нового мюзикла. У нее было отличное настроение, и она думала о том, что этот мюзикл, все всякого сомнения, получится удачным и будет иметь успех у зрителей. Забавные пародии, легкие рифмы, ни назидательности, ни напыщенной серьезности. Прекрасно поставленные танцы, хороший состав исполнителей. Яркий, веселый спектакль, конечно, доставит зрителям много приятных минут.
Неожиданно Дженнифер вспомнила Нью-Йорк и усмехнулась. То время было тоже по-своему счастливым и интересным, но оно миновало, и незачем о нем горевать. Сейчас все складывается чудесно, у нее любимый и любящий муж, очаровательная маленькая дочь… А то, что она работает не в полную силу и посвящает значительную часть времени воспитанию Мелиссы, вполне естественно. Так и должно быть. Нельзя же ради карьеры бросить дочку на попечение чужих женщин. Возможно, в дальнейшем, когда Мелисса подрастет, удастся больше времени уделять творчеству, а сейчас главная задача – воспитание дочери.
Бизнес Тони тоже процветает, расширяется, принося значительные доходы. Это существенно облегчает их жизнь, они могут позволить себе содержать огромный особняк, платить экономке и уборщице, нанимать для Мелиссы няню.
Иногда Дженнифер думала о том, что, возможно, им следует продать особняк, принадлежавший ее деду, и переехать в другой дом, не такой большой и не требующий огромных расходов. Но как отказаться от дома, с которым связаны воспоминания о детстве и юности? Да и сам особняк очень красив, расположен на возвышении, на Вальехо-стрит, из окон открывается дивный вид на мост «Золотые ворота» и на морское побережье. К тому же Тони не хочет переезжать в другой дом, мотивируя это тем, что у них с Дженнифер, возможно, еще появятся дети и в огромном особняке им не будет тесно.
Дженнифер убирала посуду, продолжая тихо напевать. И тут вдруг ей в голову пришли новые стихи для мюзикла, и она решила, что они пригодятся. Взяв Мелиссу за руку, Дженнифер повела ее в кабинет. Записав новые строки, она удовлетворенно улыбнулась и посмотрела в окно. Утренний туман рассеялся, и на чистом ясном небе ярко светило солнце.
Переодев Мелиссу, Дженнифер посадила ее в прогулочную коляску, позвала охотничью собаку Тото, и они втроем отправились на прогулку к форту Пресидио. Мелисса весело смеялась, играла с Тото и бегала за ним. Когда девочка устала, Дженнифер взяла ее на руки, и она заснула.
Вернувшись домой, Дженнифер вынула из холодильника курицу и приготовила салат для Тони. Потом они с Мелиссой вместе принимали душ и, радостно смеясь, поливали друг друга водой. После душа Дженнифер начала одеваться, а Мелисса, открыв дверь спальни, куда-то исчезла.
– Мелисса? Где ты? – крикнула Дженнифер.
Дочь стояла на верхней ступеньке лестницы, собираясь спуститься.
– Пойдем, дорогая, я покормлю тебя ужином. – Дженнифер взяла Мелиссу за руку.
В половине шестого прибыло такси, но Тони еще не появился, и Дженнифер попросила водителя подождать. Без четверти шесть, без десяти… Уже шесть, а Тони все нет.
Дженнифер кормила Мелиссу, поглядывала на часы и раздраженно думала о том, что надо было найти няню, а не полагаться на обещания мужа.
Когда стрелки часов остановились на половине седьмого, вошел Тони, извиняясь и оправдываясь. Странно, что Дженнифер не услышала, как его машина подъехала к дому…
– Я оставил машину в городе и добирался домой на такси, – объяснил Тони. – Хотел сэкономить время. Знаешь, везде пробки. Да и дела задержали. Вечером обо всем расскажу. Еще раз прости, дорогая.
– Мелисса поужинала, налей ей стакан молока и уложи спать. – Дженнифер надела жакет. Поцеловав дочь, она взяла сумку. – Мелисса выбралась из своей кроватки и открыла дверь спальни, – добавила Дженнифер. – Я застала ее на ступеньках, когда она пыталась спуститься вниз. Смотри за ней внимательно, Тони! Каждые пятнадцать минут проверяй, что она делает. Я постараюсь вернуться пораньше.
Репетиция отдельных музыкальных номеров и просмотр костюмов прошли успешно. Все были очень довольны. Дженнифер тоже радовалась, однако ее ни на минуту не покидало беспокойство. Оно весь вечер мешало Дженнифер сосредоточиться. Одна актриса, заметив се напряжение, спросила:
– У тебя что-то случилось?
– Нет, просто волнуюсь за дочь, – объяснила Дженнифер. – Прежде она никогда не оставалась с мужем, без нашей экономки. Пойду позвоню и узнаю, все ли дома в порядке.
Дженнифер звонила домой множество раз, но Тони, к ее изумлению, не брал трубку. Не может быть… Он ведь дома! Неужели она не туда попадает? Вне себя от волнения, Дженнифер позвонила на телефонную станцию. Ей ответили, что телефон исправен и абонента, очевидно, нет дома.
«Что же там произошло? Где Тони? Почему не отвечает?»
Когда Дженнифер побежала к выходу, ее окликнул один из барменов:
– Вам звонят, миссис де Пальма!
Она бросилась к телефону и схватила трубку.
– Тони? Где ты? Что случилось?
– Дженнифер… Господи… – Голос Тони срывался. – Я звоню из больницы. Произошел… несчастный случай.
Каждый день Дженнифер снова и снова возвращалась к событиям того страшного дня, перебирая все подробности и пытаясь найти ответ на вопрос, почему эта случилось.
Тони дрожащим голосом рассказал жене о том, что произошло. После ужина он положил Мелиссу в кровать, оставив дверь в ее спальню открытой, чтобы услышать, если она вдруг проснется. Через какое-то время позвонили из Флоренции. Мелисса проснулась и заплакала.
– Помня о том, что надо приглядывать за Мелиссой, я снял трубку в нашей комнате. Но по ходу разговора мне понадобились кое-какие бумаги, и пришлось спуститься на первый этаж, в кабинет. Но прежде я запер дверь комнаты Мелиссы, чтобы она не могла выбраться.
Взяв бумаги, Тони продолжил телефонный разговор. Мелисса успокоилась, а потом снова заплакала.
Из Флоренции Тони сообщили, что на фабрике, принадлежащей его семье, началась забастовка и линии по производству кожаных изделий временно остановлены. Это известие крайне обеспокоило его, ведь потеря нескольких рабочих дней грозила большими убытками.
И тут прибежал Тото. Он метался от беспокойства и всем своим видом показывал хозяину, чтобы тот пошел с ним. Почуяв неладное, Тони помчался вниз по лестнице. На первом этаже он увидел, что Мелисса выбралась из своего манежа и лежит на полу, задыхаясь. Подбежав к девочке, Тони попытался помочь ей, но Мелиссе становилось все хуже. Лицо ее посинело.
Тони позвонил в «Скорую помощь», но бригада врачей приехала не сразу. Не сумев помочь Мелиссе, они повезли ее в больницу, но и там ничего не смогли сделать. Мелисса умерла.
Как выяснилось, она открыла коробку с орешками в сахаре, взяла горсть, положила в рот, подавилась, закашлялась и… задохнулась.
Дженнифер, рыдая, выслушала мужа.
– Ты оставил Мелиссу в манеже? – вдруг спросила она. – Зачем? Она уже выросла и легко выбиралась оттуда! Я уже год как не оставляла ее в манеже.
– Я… не знаю. Все было так хорошо, Мелисса играла, рядом с ней постоянно находился Тото… Господи!..
– И еще: ты сказал, что сбежал вниз по лестнице, но до этого утверждал, будто находился в кабинете! – закричала Дженнифер.
– Возможно, я сейчас уже не помню. Я поднялся наверх, потом снова спустился на первый этаж… Этот звонок из Флоренции выбил меня из колеи. И вообще, – вдруг с яростью крикнул он, – я бизнесмен, а не нянька!
– Тони, но я же все утро объясняла тебе, что Мелисса теперь выбирается отовсюду и ходит куда хочет. Я много раз напоминала о том, что с нее нельзя спускать глаз! Ты сам предложил, что посидишь с дочкой вечером! Это была твоя идея, помнишь?
– Да, предложил, потому что хотел помочь тебе! Каждый вечер Мелисса спокойно засыпает, и я не понимал, что с ней и почему она не спит и все время плачет! Я же не мог предположить, что на фабрике во Флоренции вдруг начнется забастовка…
– Один-единственный раз я оставила Мелиссу на твое попечение, и ты… – рыдала Дженнифер. – Как ты мог…
– Все произошло так быстро, я даже не успел ничего сообразить… – И Тони, закрыв лицо руками, тоже зарыдал.
– Господи, зачем только я пошла на эту проклятую репетицию в ночной клуб?! Никогда больше я не смогу даже слышать, о «Норт-Бич плейере»! Господи, Мелисса!..
Тони обнял ее, и она зарыдала еще безутешнее.
Потом, через какое-то время, Дженнифер подумала, что несправедливо обвинять в случившемся только мужа. В том, что Мелисса умерла, она сама виновата, может быть, даже больше, чем муж. Дженнифер проводила с Мелиссой все время. Откуда же Тони было знать, как управляться с ребенком? Конечно, Тони обожал дочь, играл с ней, баловал ее, но предвидеть опасность, разумеется, не мог.
Тони в случившемся корил себя, а Дженнифер – себя. Они постоянно думали о дочери, вспоминали тот страшный день, задавали себе множество вопросов и все время говорили о том, что было бы, если…
Если бы Дженнифер не пошла в ночной клуб на просмотр костюмов для мюзикла.
Если бы Тони сказал брату, что перезвонит во Флоренцию чуть позднее.
Если бы Тони чаще находился один с Мелиссой и знал, какие опасности подстерегают маленького ребенка на каждом шагу и как надо себя вести, чтобы избежать их.
Если бы ему не пришла в голову дурацкая, необъяснимая мысль оставить Мелиссу в манеже.
Если бы Дженнифер выбросила этот манеж раньше. Если бы Тони имел навыки оказания первой помощи, которыми владела Дженнифер. Тогда Мелисса не задохнулась бы и не умерла.
В день трагедии Дженнифер до пяти утра лежала в постели без сна, потом вскочила и бросилась в комнату, где стоял злополучный манеж. Схватив молоток, она начала с яростью крушить его и успокоилась только тогда, когда манеж превратился в груду бесформенных обломков.
Утром Тони нашел жену на полу в комнате. Она спала среди обломков манежа, сжимая в объятиях плюшевого медведя – любимую игрушку Мелиссы.
– Господи, какой ужас! – повторяла Мередит, вздрагивая всем телом. – Какой ужас!
Рассказ Дженнифер о трагической смерти маленькой дочери произвел на нее ошеломляющее впечатление. Более всего Мередит испугало то, что девочку звали так же, как и ее дочь. В этом она усматривала какое-то зловещее предзнаменование. Дурной знак.
Мередит обняла Дженнифер, и они долго сидели молча.
– Как ужасно! – повторила Мередит. – Ты молодец, еще держишься, я бы, наверное, уже умерла от горя и тоски.
– У меня возникали подобные мысли, – тихо отозвалась Дженнифер. – После смерти Мелиссы мы с Тони ни одной ночи не спали спокойно. Мужа мучили кошмары, а я все время винила себя за то, что пошла на ту репетицию в ночной клуб.
Вскоре после смерти дочери Дженнифер и Тони продали свой особняк первому же подвернувшемуся покупателю. Тони начал часто совершать деловые поездки, и Дженнифер всегда сопровождала его. Она не могла оставаться одна в пустом, мрачном, чужом доме. Одиночество подавляло ее, и перед глазами постоянно стоял образ дочери. Два года Мелисса росла, развивалась, училась ходить, говорить, улыбаться, играть, смеяться. И все рухнуло в один момент. Жизнь, только начавшаяся и обещавшая быть счастливой, внезапно оборвалась. Мысль о хрупкости человеческого бытия, которое может прервать нелепая трагическая случайность, приводила Дженнифер в отчаяние. Разум отказывался принять происшедшее и примириться с неизбежным.
– А вы с Тони не думали завести другого ребенка? – тихо спросила Мередит.
– Мы начали подумывать об этом примерно через год после смерти Мелиссы. Конечно, никто другой не займет ее место, но все же… Мы и сейчас надеемся, но пока… Я не раз предлагала Тони усыновить ребенка, но он говорит, что впереди у нас еще много времени и не следует торопиться.
Мередит с искренней симпатией и глубоким сочувствием смотрела на Дженнифер и думала о том, что трагедия, случившаяся в их семье, не сравнима ни с чем. Бедная Дженнифер, она шутит с Патриком, улыбается, а сама, очевидно, постоянно вспоминает свою Мелиссу. Как ей, должно быть, тяжело! Но Дженнифер умеет держать себя в руках.
– Выпьем еще по бокалу вина? – предложила Мередит.
– Нет, спасибо. Мне пора домой.
Мередит проводила гостью до двери. Они остановились на пороге и обнялись.
– Я очень рада, что мы снова встретились, – тихо проговорила Дженнифер. – Чем старше я становлюсь, тем больше ценю старую дружбу. Как прекрасно, что рядом есть люди, знающие меня много лет, с юности!
– Да, дорогая, ты права. Нельзя терять старых друзей, – поддержала ее Мередит.
– Я-то предполагала, что приду к тебе и мы обсудим наш спектакль. А разговор получился о другом. Но ведь это не последняя наша встреча, так сказать, в неформальной обстановке?
– Конечно, Дженнифер! И ты… прости меня за мою сегодняшнюю выходку в баре. Ладно? Не знаю, что на меня нашло. Разумеется, если бы вы с Патриком не понимали друг друга с полуслова, наш спектакль просто не получился бы. Ты не сердишься, правда?
– Нет, Мередит, давай забудем обо всем плохом! – с улыбкой сказала Дженнифер, и они снова обнялись.
Наступил день последней репетиции в Нью-Йорке. Всем участникам спектакля предоставлялась после этого неделя отдыха, а затем они должны были отправиться в Бостон на премьеру. Работа над спектаклем была почти завершена, и сегодня еще раз репетировали только второй и третий акты.
Второй акт прошел удачно, и Мило Брейден остался очень доволен. В третьем акте Мередит и Раф пели дуэтом коронный номер мюзикла «Люблю ли я его?» – «Я люблю ее!».
Их голоса звучали слаженно, чисто, оба пели вдохновенно, глядя друг другу в глаза, и никто не догадался бы, что они не выносят друг друга.
– Грандиозно! – шепнула Дженнифер, наклонившись к Патрику.
– Блестяще! – отозвался он. – Все-таки актерский дар – великая вещь! Обрати внимание, как нежно они смотрят друг на друга!
«Я ненавижу его?» – «Я ее ненавижу!» – еле слышно пропела Дженнифер на ухо Патрику.
Он беззвучно засмеялся и бросил на Дженнифер восхищенный взгляд, но она уже отошла от рояля и ничего не заметила.
Исполнители главных ролей пели все так же виртуозно, но когда в финале Мередит попыталась взять самую высокую ноту, ее голос неожиданно дрогнул, сорвался, и она умолкла. Взволнованный Мило Брейден подбежал к Патрику, сидящему за роялем.
– Остановись! Подожди! – Затем бросился к Мередит: – Что с тобой?
Растерянно и беспомощно разводя руками, она пыталась что-то ответить режиссеру, но лишь беззвучно раскрывала рот. Исполнительница главной роли Мередит Латтимор О'Нил потеряла голос.
Глава 13
По мнению врачей, голосовые связки Мередит не выдержали напряжения. Ей было сделано суровое предписание: не петь и не репетировать в течение месяца. Это означало, что исполнительницу главной роли надо срочно заменять дублершей. Для певицы Гейл настали горячие деньки: ей пришлось за неделю выучить роль, а потом несколько дней репетировать в Бостоне.
Но на этом неприятности участников спектакля не закончились. На первом же прослушивании в Бостоне выяснилось, что оркестр и голоса певцов, прекрасно звучавшие в небольшом репетиционном зале в Нью-Йорке, совершенно теряются в огромном пространстве Театра Шуберта, рассчитанном на тысячу семьсот зрительских мест. Участники спектакля и режиссер были в отчаянии, Гейл билась в истерике.
Мило Брейден ругался со всеми и грозил все бросить и уехать. Даже обычно невозмутимый Патрик, воспринимавший все с юмором, заметно приуныл. На него произвело удручающее впечатление то, что Мередит сорвала голос и ее вынужденно отстранили от исполнения главной роли. Дженнифер, тоже огорченная, чувствовала растерянность.
Исполняя злополучный зонг, сыгравший роковую роль в судьбе Мередит, Гейл заметно нервничала. Она вытягивала верхние ноты, но голос ее дрожал, дребезжал и терялся в огромном зале.
– Это невозможно! Так нельзя! – кричал на нее Мило. – Как ты держишься на сцене? Ты же красавица Елена – самоуверенная, гордая, а ведешь себя как испуганная школьница!
Гейл, зарыдав, убежала. Мило, нервно расхаживая по сцене, размахивал руками и говорил:
– Нет, я больше этого не вынесу! Это какой-то кошмар! Если партию Елены не будет петь Мередит, я снимаю с себя всякую ответственность за то, что произойдет на сцене в день премьеры!
– Вполне согласен с тобой, Мило, – сказал дирижер Гари Строуг. – В этом спектакле все зависит от исполнительницы роли, то есть Мередит, и ни от кого другого. В частности, успех или провал спектакля. Возможно, кому-нибудь и удастся заменить Мередит, но только не Гейл. Да, она хороша в роли Кассандры, но не Елены!
– Если мы не придумаем ничего путного, мои два сопродюсера расторгнут с нами контракт! – вступила в напряженный разговор Шерон Макьюэлл. – И наши доводы не подействуют на них. Я знаю, что у Карлы Эндрю откладывается на неопределенное время премьера нового мюзикла, не пригласить ли ее на роль Елены? А что? Подпишем с ней контракт, она приедет, и все будет в порядке!
Глаза Патрика выразили отчаяние.
– Шерон, подожди, не надо вызывать Карлу! Я говорил с врачами, они утверждают, что у Мередит дела идут на поправку и через две недели она снова сможет петь.
– Я много раз слушала Карлу, – вставила Дженнифер. – Она, конечно, профессионал, но роль Елены – не для нее.
Вдруг Раф Гарсиа, до этого момента молча и самодовольно ухмылявшийся, закричал:
– А почему никто не интересуется моим мнением? Ведь исполнять дуэт с Карлой предстоит мне! Так вот, я не буду с ней петь ни при каких условиях! Понятно? – И неожиданно тихо добавил: – Роль Елены должна исполнять только Мередит. И никто другой.
– Но если она не успеет окончательно выздороветь? – спросил Мило. – Что тогда прикажешь нам делать?
– Тогда ищите другую исполнительницу. Но с Карлой я отказываюсь работать!
Пока Раф и Мило переругивались, Патрик подошел к Дженнифер.
– Спасибо тебе за поддержку. – Тяжело вздохнув, он провел рукой по лицу. – Господи, до чего же все надоело! Сплошные неприятности.
– Патрик, не отчаивайся. Из любой сложной ситуации всегда можно найти выход и даже отыскать в ней комические моменты.
– Например?
– Кто бы мог подумать, что Раф Гарсиа, который грызся с Мередит, теперь грудью встанет на ее защиту и не согласится петь ни с одной другой партнершей!
– Да он циник и лицемер! Не верю в его искренность. Я бы этого Рафа уничтожил собственными руками!
– Его и без твоей помощи лишат жизни в третьем акте, – улыбнулась Дженнифер. – Потерпи до премьеры.
Патрик тоже улыбнулся:
– Господи, Дженнифер, что бы я без тебя делал!
Она отвела смущенный взгляд и предложила внести в злополучный номер такие изменения, чтобы голос исполнительницы не дрожал, когда она берет верхнюю ноту.
– Но тогда слова не впишутся в музыкальную фразу, – возразил Патрик.
– Я заменю несколько слов.
Сев в последнем ряду, они начали работать. Через полчаса все было готово, и репетиция продолжилась. Гейл пела на сей раз чисто, ее голос не дрожал, а сама она держалась на сцене уверенно, как и подобает прекрасной Елене. Мило Брейден и дирижер Гари Строуг успокоились, и им удалось убедить Шерон не приглашать Карлу Эндрю.
– В финал нашего спектакля необходимо добавить еще один музыкальный номер – любовный дуэт, – заявил Гари Строуг на репетиции.
Гейл, новой исполнительнице главной роли, эта идея пришлась не по душе: ей и без того хватало работы. Однако Мило поддержал Гари, и Гейл оставалось только согласиться.
– Ну, что скажете, Латтимор и Райленд? – спросил Мило. – Сумеете написать еще один финальный номер?
Патрик и Дженнифер уныло переглянулись, но были вынуждены признать, что идея дирижера хорошая и коронный номер необходим.
– Ладно, друзья, идите и сочиняйте, – напутствовал их Мило. – Вот ключи от студии, где вам никто не помешает продуктивно работать.
Патрик и Дженнифер вышли из театра на улицу и поморщились. Стояла середина августа, солнце нещадно палило, и дышать влажным раскаленным воздухом было невыносимо.
– В общем, они правы. Я давно думал о том, что в мюзикле не хватает еще одного дуэта. Кстати, давай перед тем, как отправимся работать, заглянем в бар и выпьем по коктейлю.
– С удовольствием.
На противоположной стороне улицы они сразу нашли небольшой бар. В полупустом помещении было темно и мрачно, но прохладно.
– Ну что, Латтимор, у тебя уже появились какие-нибудь идеи насчет музыкального номера? – спросила Дженнифер, садясь за стойку бара.
– Пока никаких, – мрачно ответил Патрик.
Он устроился рядом с Дженнифер, и это взволновало ее. Опасная близость. Она отвлекает от дела и будоражит чувства.
Они начали горячо обсуждать возможные варианты написания дуэта, но свежие плодотворные идеи в голову не приходили. Решив, что лучше на время отвлечься и сменить тему разговора, Дженнифер поинтересовалась:
– Как самочувствие Мередит? Голос восстанавливается?
– Пока, к сожалению, без изменений, и, откровенно говоря, это меня настораживает. Я слышал о подобных случаях: и о порванных связках, и об инфекциях, и о ларингите, из-за которого временно пропадал голос… Но чтобы человек не мог вымолвить ни слова, даже шепотом, после интенсивного лечения… Странно и пугающе, ты не находишь? Строго между нами, Дженни, я разговаривал с врачом, выразил ему свои опасения, и он посоветовал показать Мередит психотерапевту.
– Ты сказал ей об этом?
– Да, но она категорически отказалась. Понимаешь, я уже и не знаю, что думать и предпринимать. Каждое утро просыпаюсь с надеждой на то, что сегодня все образуется, но изменений никаких! Дни летят, а Мередит не может произнести ни звука.
Дженнифер сочувственно взглянула на расстроенного Патрика.
– Мне очень жаль. Кто бы мог подумать, что с ней такое случится. Бедная Мередит!
– Да уж… Дженни, как вы тогда с ней пообщались у нас дома? Мередит, наверное, заговорила тебя, утомила разными историями?
– Нет, что ты! В основном говорила я – о дочери. Патрик кивнул:
– Да, Мередит мне рассказала обо всем. – Он помолчал, а потом удивленно заметил: – Надо же, оказывается, мы с тобой назвали наших дочерей одним именем! Ведь ты назвала девочку Мелиссой в честь героини «Александрийского квартета»? Помнишь, как мы любили его читать?
Дженнифер молча кивнула и под пристальным взглядом Патрика опустила голову.
– А я, признаться, сразу и не сообразил, когда ты в кафе назвала имя своей дочери, – тихо добавил он и положил руку на ее плечо.
Дженнифер хотела отстраниться, но это было выше ее сил. Вот она, опасная близость, которая парализует се волю и приводит разум в противоречие с потаенными желаниями. Патрик ласково погладил Дженнифер по голове и приблизил к ней лицо, намереваясь поцеловать в губы, но она наконец опомнилась и резко отстранилась. Задетый ею бокал с коктейлем опрокинулся, и жидкость залила стойку.
Избегая смотреть друг на друга, смущенные Патрик и Дженнифер поднялись и начали старательно протирать стойку бара салфетками.
– Прости, Патрик, – пробормотала Дженнифер.
– Это я виноват.
Он устремил пронзительный взгляд на растерянную Дженнифер. Она вдруг почувствовала, что ее неудержимо тянет к нему, что ей хочется обнять Патрика, прижаться губами к его губам и снова ощутить их почти забытый аромат.
– Все в порядке, – тихо сказала она и отступила.
Патрик кивнул и расплатился по счету. Дженнифер направилась к выходу. От коктейля немного кружилась голова, а ноги не совсем слушались ее. Выйдя на улицу, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но влажный горячий воздух облегчения не принес.
«Зачем я согласилась снова работать с Патриком? Зачем?» – спрашивала себя Дженнифер.
Она уже жалела о принятом ею несколько месяцев назад решении. Это был опрометчивый, глупый, недальновидный поступок. Но что же теперь делать? Бросить все и уйти? Нелепо!
Внезапно Дженнифер вспомнила, что сегодня пятница, а Тони обещал навестить ее в эти выходные. Господи, как хорошо, что у нее есть Тони! Она на два дня покинет этот маленький, порядком ей надоевший отель, где жила их театральная труппа, и они с Тони проведут два восхитительных дня в «Ритц-Карлтоне». Как Дженнифер соскучилась по мужу! Сейчас ей просто необходимо его присутствие.
Появление Патрика прервало мысли Дженнифер. Он подошел, взял ее под руку и спросил:
– Ты не знаешь, где находится эта улица? – И показал листок бумаги, на котором Мило Брейден записал адрес студии.
– Нет, не знаю.
– Тогда давай возьмем такси! Ну и жара…
Студия, в которой Патрику и Дженнифер предстояло сочинять финальный любовный дуэт, оказалась просторной, удобной, с большим концертным роялем. Патрик сразу подошел к нему и взял несколько аккордов.
– Прекрасный звук!
– Замечательная студия! В ней, наверное, хорошо работать, – бодро добавила Дженнифер.
Однако ни одна поэтическая строчка в ее голове не зарождалась, мысли текли вяло, и вдохновение не приходило.
– Ну, давай приступим. – Патрик начал тихо наигрывать незнакомую мелодию.
Дженнифер приблизилась к роялю, оперлась на него рукой и попыталась сосредоточиться. Постепенно она включилась в работу, зараженная неиссякаемым вдохновением Патрика и его энергией. Поэтические строчки поплыли у нее перед глазами, словно она считывала их с книги… К четырем часам дня новый музыкальный номер для финала спектакля был почти готов.
– Знаешь, Райленд, а мы с тобой прекрасно сработались! – искренне воскликнул Патрик. – У нас все так слаженно, гармонично. Даже лучше, чем в прежние годы.
– Возможно, ты прав.
– Дженни, а теперь попробуй спеть все от начала до конца! И пожалуйста, с чувством! Как будто ты исполняешь это на сцене перед зрителями.
– «Один лишь ты! Один лишь ты!» – начала петь Дженнифер, глядя на Патрика и судорожно сжимая в руке лист бумаги с текстом.
Вступил Патрик, и они стали петь дуэтом, глядя в глаза друг другу. Дуэт оканчивался теми же словами, с которых начинался: «Одна лишь ты!» – «Лишь ты один!»
Сыграв заключительные аккорды, Патрик опустил руки.
– Одна лишь ты… Дженнифер, я люблю тебя.
– Прошу тебя, Патрик, не надо!
– Нет, Дженни, я должен тебе это сказать. Я люблю тебя, и с каждым прожитым днем моя любовь становится все сильнее. Это как наваждение, как безумие… Нет, молчи, я заранее знаю, что ты ответишь, Дженни!
Я долго боролся с чувствами к тебе и с самим собой, но… Я люблю тебя.
– Патрик, пожалуйста, не надо. У тебя просто разыгралось воображение, ты поддался влиянию минуты.
– Не пытайся разубедить меня, Дженни! Я люблю тебя, и поверь, много раз пытался совладать с собой, но тщетно. Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты знала об этом.
– Нет! – Дженнифер в отчаянии прижала ладони к ушам. – Я не хочу ничего слышать!
Патрик печально усмехнулся и, склонив голову над клавишами, начал играть. Дженнифер робко взглянула на него, но тотчас же отвела глаза. Как она ждала этих слов о любви, и сколько лет! Даже тогда, когда почти забыла о его существовании. Она подсознательно ждала, что Патрик найдет ее и скажет о своей любви. Но как, оказывается, мучительно слышать эти слова, какой болью они отзываются в сердце.
Он закончил играть, и Дженнифер тихо попросила:
– Патрик, не мучай ни себя, ни меня. Прошу тебя.
Он порывисто вскочил со стула и рванулся к Дженнифер, чтобы заключить ее в объятия, но она отступила.
– Сегодня вечером приезжает Тони. Если наша работа закончена, давай собираться домой.
– Хорошо, идем! – Патрик схватил свои вещи и выбежал из студии.
