Текст книги "Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет"
Автор книги: Джаспер Ффорде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
– Тогда приступим, – сказала я наконец. – Но мне нужен листок бумаги.
– Зачем? – насторожился Дэррмо-Какер.
– Чтобы детально описать этот застенок и потом в него вернуться, вот зачем.
Дэррмо-Какер кивнул Хренсу, тот дал мне бумагу и ручку, я села и составила максимально подробное описание. В Путеводителе говорилось, что для успешного прыжка в одиночку довольно и пяти сотен слов, но, если берешь с собой кого-то еще, нужно не меньше тысячи. Так что я настрочила описание комнаты на полторы тысячи слов. Дэррмо-Какер всю дорогу заглядывал мне через плечо, проверяя, не описываю ли я случайно иное место назначения.
– Я это забираю, Нонетот, – заявил он, отнимая у меня ручку, как только я закончила. – Не то чтобы я вам не доверял…
Я глубоко вздохнула, открыла томик стихотворений Эдгара По и прочла про себя первую строку.
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Грезил я над планом мести этой падле Нонетот.
Кто же знал, что я подставлюсь и влечу в такую гадость
И, зверея, буду бегать по стихам, как идиот!
По-хорошему: откройте!
Мой совет вам: поскорее!
А не то сверну я шею и падле Четверг, и всем остальным!
Его все еще трясло от ярости, в этом я ни чуточки не сомневалась.
Тот сентябрь я не забуду, право слово, гадом буду, –
Нонетот из ТИПА-Сети в стих засунула меня.
Только выберусь отсюда, так разделаю паскуду,
Ей такого невермора закачу,
Что закачается!
– Старина Джек верен себе, – проворчала я.
– Я не позволю ему и пальцем вас тронуть, мисс Нонетот, – заверил меня Дэррмо-Какер. – Он и чихнуть не успеет, как окажется под арестом.
Собравшись с мыслями, я в душе попросила прощения у мисс Хэвишем за то, что оказалась не самой терпеливой ученицей, отбросила все сомнения и откашлялась, а затем прочитала эти стихи вслух: громко, с чувством, с расстановкой.
Послышался дальний раскат грома, лица коснулся ветер, поднятый биением крыльев. В кромешной тьме на меня обрушился яростный шквал, засвистел в ушах, растрепал одежду, спутал волосы. Небо на миг осветила вспышка молнии, и я в ужасе поняла, что вишу высоко над землей, со всех сторон стиснутая облаками, готовыми вот-вот породить бурю во всем ее безудержном великолепии. Дождь яростно хлестнул по лицу, и в бледном свете проникшего меж облаками лунного луча я увидела, что меня несет к большому грозовому облаку, освещаемому изнутри вспышками молний. Только я успела осознать, сколь неосмотрительно с моей стороны было соваться сюда без должных инструкций, как вдруг разглядела в дождевой круговерти светящуюся желтую точку. Точка постепенно увеличивалась, превратившись сначала в продолговатое пятнышко, а затем в окно с рамой, стеклом и шторами. Я подлетала все ближе, все стремительнее, и уже представляла, как вот-вот разобьюсь о залитое дождем стекло, и тут непостижимым образом очутилась внутри, мокрая до нитки и почти бездыханная.
Часы на каминной полке медленно и размеренно пробили полночь, я собралась с духом и огляделась по сторонам. Мебель полированного темного дуба, шторы – зловещего пурпурного оттенка, обои там, где их не скрывали книжные шкафы или мрачные гравюры, – отвратительного коричневого цвета. Освещалась комната одной масляной лампой, в которой мерцал и чадил плохо обрезанный фитиль. Всюду царил страшный беспорядок: на полу валялся разбитый вдребезги бюст Паллады, книги, некогда украшавшие полки, были теперь разбросаны по комнате, корешки их растерзаны, а страницы вырваны. Хуже того, некоторые книги пошли на растопку камина – он весь был завален грудой обугленных листов. Но это не особенно меня волновало. Передо мной предстал сам несчастный рассказчик «Ворона», молодой человек лет двадцати с небольшим, – он сидел в большом кресле, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту. Юноша умоляюще посмотрел на меня и что-то промычал, тщетно пытаясь освободиться. Когда я вынула кляп, он тут же разразился речью, словно от этого зависела его жизнь.
– Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне[54]54
Здесь и далее цитаты из «Ворона» в переводе К.Бальмонта.
[Закрыть], – быстро и настойчиво проговорил он и с этими словами исчез за дверью.
– Чтоб тебя, хлюпик хренов! – послышался до дрожи знакомый голос из соседней комнаты. – Я бы приколотил тебя к стулу, найдись в этом поэтическом гробу молоток с гвоздями!..
Но говоривший осекся, когда вошел в комнату и увидел меня. Вид у Джека Дэррмо был жалкий. Его прежде опрятный «ежик» превратился в спутанную гриву, исхудавшее лицо заросло неряшливой бородой. Безумные глаза навыкате окружали синие круги от недосыпания. Его строгий костюм превратился в лохмотья, а алмазная булавка потускнела. Надменная самоуверенность сменилась отчаянием, овладевающим несчастными в одиночестве, и, когда он встретился со мной взглядом, губы у него задрожали и на глаза навернулись слезы. Для такого дэррмоненавистника, как я, зрелище было весьма приятное, просто бальзам на душу.
– Четверг! – придушенным голосом прохрипел он. – Забери меня отсюда! Не оставляй меня в этом ужасном месте! Тут часы постоянно отбивают полночь, все время стучат в дверь, и ворон, о господи, ворон!
Он рухнул на колени и зарыдал, а молодой человек радостно вернулся в комнату и стал прибираться, бормоча про себя:
– Это только гость опасный постучался в дверь ко мне!..
– Я бы с радостью оставила вас здесь навсегда, мистер Дэррмо, но я заключила сделку. Вставайте, мы идем домой.
Ухватив голиафовца за шкирку, я зачитала вслух описание подвала в исследовательском центре «Голиафа». Меня словно кто-то потянул, снова налетел порыв ветра, стук в дверь усилился, и я еще успела услышать, как рассказчик-повествователь «Ворона», привыкший сидеть по ночам над старинными фолиантами, произнес:
– Господа, прошу прощенья…
…и тут мы снова оказались в голиафовской лаборатории в Олдермастоне.{24}24
…в голиафовской лаборатории в Олдермастоне… – В городе Олдермастоне долгое время находился центр по разработке ядерного оружия.
[Закрыть]
Я была страшно довольна, поскольку и не надеялась, что все окажется так просто, но моя радость мигом испарилась, когда у меня на глазах сводные братья горячо обнялись.
– Джек! – радостно воскликнул Дэррмо-Какер. – Добро пожаловать домой!
– Спасибо, Тубзик. Как мама?
– Собирается поставить эндопротез.
– Опять?
– Минуточку! – вмешалась я. – А как насчет ваших обещаний?
Братцы-засранцы приумолкли.
– Всему свое время, мисс Нонетот, – с неприятной усмешечкой проговорил Дэррмо-Какер. – Нам нужно, чтобы вы выполнили для нас еще два-три небольших поручения, и тогда мы восстановим вашего мужа.
– Черта лысого вы получите, – возмущенно ответила я, сделав шаг к ним, но тут Хренс обрушил мне на плечо тяжелую лапищу. – И где же железная гарантия «Голиафа»?
– «Голиаф» не дает гарантий, – процедил Дэррмо-Какер.
Дэррмо стоял и тупо хлопал глазами рядом с ним.
– Обещания не приносят выгоды. Вы еще немного погостите у нас. Глупо лишаться помощника с такими способностями. Вам ведь тут может и понравиться.
– Лавуазье! – крикнула я, поворачиваясь к французу. – Вы же обещали! Слово офицера Хроностражи!..
Француз смерил меня холодным взглядом.
– После того, что вы со мной сделали, – отрезал он, – это самая лучшая месть. Надеюсь, вы сгниете в аду.
– Вам-то что я сделала?
– О, пока ничего, – ответил он, собираясь уйти, – но еще сделаете.
Я в свою очередь холодно посмотрела на него. Я еще не знала, что с ним сделаю, но надеялась, ему будет больно.
– Да, – спокойно сказала я. – Теперь можете на это рассчитывать.
Он вышел из комнаты, даже не оглянувшись.
– Спасибо, мсье! – крикнул ему вслед Дэррмо-Какер. – Свадебная фотография – это было гениально!
Я рванулась к Дэррмо-Какеру, но Хренс и Редькинс меня удержали. Продолжительная и отчаянная борьба окончилась безрезультатно. Наконец я поникла и уставилась в пол. Лондэн оказался прав. Не следовало мне в это ввязываться.
– Я хочу размазать ее по стенке, – сказал Джек Дэррмо, – душу отвести. Мистер Хренс, ваш пистолет.
– Нет, Джек, – удержал его Дэррмо-Какер. – Мисс Нонетот и ее уникальные способности откроют нам путь на огромный и очень прибыльный, но до сих пор не освоенный рынок.
Дэррмо обернулся к сводному брату.
– Ты представления не имеешь, какой ужас я пережил! Она у меня на всю жизнь запомнит, как стучать… то есть совать меня в «Ворона»! Нет, Тубзик, я сейчас ее прикончу и отдохну от страданий…
Дэррмо-Какер схватил братца за плечи и хорошенько встряхнул.
– А ну прекрати мне по-«вороньи» каркать! Ты дома. Слушай, эта книжная сучка в перспективе принесет нам миллиарды!
Дэррмо притих и собрался с мыслями.
– Конечно же, – пробормотал он наконец. – Огромные неиспользованные потребительские ресурсы! Как думаешь, сколько барахла мы сможем впарить этим невежественным массам из литературы девятнадцатого века?
– Вот-вот, – ответил Дэррмо-Какер, – и наши непереработанные отходы. Там же можно такую свалку устроить! А вот если не сработает, тогда ее и прикончишь.
– Когда начнем? – спросил Дэррмо, с каждой секундой словно бы наливавшийся силой в животворном тепле корпоративной алчности.
– Это зависит от мисс Нонетот, – глянул на меня Дэррмо-Какер.
– Я скорее умру. – И я не блефовала.
– Да ну? – ухмыльнулся Дэррмо-Какер. – Вы что, не слышали? Для внешнего мира вы уже мертвы. Неужели, по-вашему, мы оставим вас в живых после того, чему вы стали свидетелем?
Мое сознание металось в поисках выхода, но под рукой не было ничего – ни оружия, ни книги. Вообще ничего.
– Я еще не решил, – самодовольным тоном продолжал Дэррмо-Какер, – упадете вы в лифтовую шахту или окажетесь жертвой несчастного случая с каким-нибудь прибором. Что вы предпочитаете?
И усмехнулся, жестоко и страшно. Я промолчала. Мне просто нечего было сказать.
– Боюсь, девочка моя, – сказал Дэррмо-Какер, когда они направились к двери, забрав с собой мой Путеводитель, – придется вам провести в гостях у корпорации всю оставшуюся жизнь. Но это будет не так уж и плохо. Мы действительно восстановим вашего мужа. Конечно, вы никогда с ним не встретитесь, но он будет жив, пока вы сотрудничаете с нами, а сотрудничать вы будете, сами понимаете.
Я гневно посмотрела на братцев-засранцев.
– Пока дышу, помогать вам не стану.
Дэррмо-Какер моргнул.
– Станете, станете, Нонетот. Если не ради Лондэна, так ради вашего ребенка. Да-да, нам об этом известно. И не утруждайте себя поиском книг в надежде провернуть свой трюк с исчезновением – мы позаботились, чтоб их тут не осталось!
Он снова улыбнулся и вышел из подвала. Дверь захлопнулась, ее грохот отозвался у меня в груди дрожью. Я села на стул, уронила голову на руки и заплакала от отчаяния, злости – и безысходности.
Глава 29.
Спасение
Спасение Четверг из темницы «Голиафа», блестяще осуществленное мисс Хэвишем, окутано многочисленными легендами. Никто прежде не только не пытался совершить ничего подобного, но даже и не думал, что такое возможно. Подвиг прославил обеих. Хэвишем в восьмой раз появилась на первой странице беллетрицейской профессиональной газеты «Подвижная литера», а Четверг – в первый. Это упрочило их дружбу. В анналах беллетриции имеются такие прославленные примеры сотрудничества, как Беовульф и Снид[55]55
«Спасение поросенка Снида», изданный в 1986 г. сборник рассказов Джона Ирвинга.
[Закрыть], Фальстаф и Ухти-Тухти[56]56
Ухти-Тухти – Заглавный персонаж книги Беатрис Поттер, пересказанной Г.Портновым.
[Закрыть], Вольтер и Фларк. Но в тот вечер возник союз Хэвишем и Нонетот, самый знаменитый, какой только знала беллетриция…ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УОРРИНГТОНСКИХ КОТОВ. Беллетрицейские дневники
Самым тяжким испытанием во время моего заключения в подвалах двенадцатого подземного этажа исследовательского центра «Голиафа» было даже не одиночество, а тишина. Ни гудения кондиционера, ни обрывков разговоров из-за двери – ничего. Я думала о Лондэне, о мисс Хэвишем, о Джоффи, о Майлзе и ребенке. Что уготовил для него Дэррмо-Какер? Я поднялась и стала ходить взад-вперед по подвалу, освещенному резким светом неоновых трубок. На стене висело большое зеркало, за которым, возможно, скрывалось что-то вроде глазка. В крошечной комнатке рядом размещались туалет и душевая кабина, а у себя в камере я нашла свернутое одеяло и матрац и туалетные принадлежности в открытом кем-то для меня заранее шкафчике.
Двадцать минут я изучала укромные уголки и закоулки камеры, надеясь отыскать забытый кем-нибудь грошовый роман или хоть какое-нибудь печатное издание, чтобы нырнуть в него и сбежать. Но комната была пуста – ни карандашной стружки, ни тем более самого карандаша. Я села на единственный стул, закрыла глаза, попыталась представить себе Библиотеку и вспомнить ее описание в Путеводителе и даже прочла на память выученное еще в детстве вступление к «Повести о двух городах». Способности книгопрыгуна сейчас помочь не могут, поскольку отсутствовал текст для чтения, но терять мне было нечего, и я пыталась читать наизусть все, что помнила, – от Овидия до Де ла Мара. Иссякнув, перешла на лимерики и кончила безотказэновскими анекдотами. Ничего. Ни малейшего проблеска.
Я раскатала матрац, легла на пол и закрыла глаза, надеясь снова увидеть Лондэна и обсудить с ним свое безнадежное положение. Но ничего не вышло.
Колечко, подарок мисс Хэвишем, вдруг сильно раскалилось, послышался какой-то фыркающий звук, и передо мной возникла некая фигура.
Это оказалась мисс Хэвишем собственной персоной, и вид она имела весьма недовольный. Не успела я сообщить ей, что страшно рада встрече, как она ткнула в меня пальцем и заявила:
– У вас, юная леди, большие проблемы!
– Будто я не знаю.
Она не ожидала от меня такого беспечного замечания, а кроме того, явно предполагала, что, завидев ее, я тут же вскочу на ноги, поэтому больно стукнула меня по колену тростью.
– Ой! – Я поняла намек и вскочила. – Откуда вы взялись?
– Хэвишемы приходят и уходят, когда им заблагорассудится! – царственно ответствовала она. – Почему ты мне ничего не сказала?
– Я… я не надеялась, что вы позволите мне прыгнуть в книгу самостоятельно, особенно в По, – проблеяла я, ожидая возмущенной тирады, точнее, извержения Везувия.
Но не дождалась. Мисс Хэвишем злилась не на меня.
– На это мне наплевать, – надменно отрезала она. – Чем ты занимаешься в свободное время в дешевых репринтах, совершенно меня не волнует!
– О.
Вглядываясь в ее суровые черты, я пыталась понять, что же я в таком случае натворила.
– Ты была обязана мне сообщить! – сказала она, подходя ко мне еще на шаг.
– О ребенке? – проблеяла я.
– Нет, дура! О «Карденио»!
– О «Карденио»?
За дверью послышалось тихое щелканье, словно кто-то возился с замком.
– Это Хренс и Редькинс, – сказала я. – Лучше прыгайте отсюда.
– Еще чего! – ответила Хэвишем. – Уходим вместе. Может быть, ты и полная идиотка, но я за тебя отвечаю. Одна беда: четырнадцать футов бетона не так-то легко преодолеть… Придется вычитать нас отсюда. Быстро, дай мне твой Путеводитель!
– У меня его отобрали.
Дверь приоткрылась, и вошел Дэррмо-Какер, улыбаясь до ушей.
– Надо же! – сказал он. – Стоит только бросить книгопрыгуна в темницу, как тут же появляется второй!
Он окинул взглядом свадебное платье Хэвишем и сопоставил факты.
– Бог мой! Неужто… мисс Хэвишем?
В ответ моя наставница выхватила свой пистолетик и выстрелила, не прицеливаясь. Дэррмо-Какер взвизгнул и юркнул за дверь, захлопнув ее за собой.
– Нам нужна книга, – мрачно сказала мисс Хэвишем. – Сойдет что угодно, даже техническая инструкция.
– Тут нет ничего, мисс Хэвишем.
Она огляделась по сторонам.
– Ты уверена? Должно же быть хоть что-то!
– Я уже смотрела – пусто!
Мисс Хэвишем подняла бровь и смерила меня взглядом.
– А ну, девочка, снимай штаны и не переспрашивай «Что?» в своей дерзкой манере! Делай, как приказано!
Я сделала, как приказано, и Хэвишем принялась вертеть мои брюки в руках, явно что-то выискивая.
– Вот! – торжествующе воскликнула она, как вдруг дверь распахнулась и в комнату бросили дымовую шашку.
Я проследила за взглядом мисс Хэвишем, но заметила только ярлычок с инструкцией по стирке. Видимо, на лице у меня изобразилось недоверие, потому что она с обиженным видом заявила:
– Мне и этого достаточно! – А затем начала читать вслух: – Стирать, вывернув наизнанку, отдельно от других вещей, стирать, вывернув наизнанку, отдельно от других вещей…
Мы вынырнули непонятно где, ощущая резкий запах стирального порошка и перегретого металла. Все вокруг было ослепительно белым и плоским. Я стояла на какой-то прочной поверхности, но вокруг, насколько хватало глаз, простиралось сплошное белое поле – вверху, внизу, слева, справа. Мисс Хэвишем, чье грязное платье на фоне этой белизны казалось еще более ветхим, чем обычно, с недоумением оглядела единственных обитателей этого странного пустынного мира – пять четких картинок размером с садовый навес, стоявших рядком, словно мегалиты. Там красовались схематичное изображение тазика с цифрой «60», силуэт железного утюга, контур барабанной сушилки и еще какие-то обозначения. Я коснулась первой картинки – на ощупь она оказалась теплой и очень уютной, будто сделанная из прессованной ваты.
– Вы говорили о «Карденио», – напомнила я, все еще не понимая, почему она так злится.
– Да-да, «Карденио», – раздраженно откликнулась моя наставница, с интересом рассматривая большие ярлыки с инструкциями по стирке. – Как же это пропавшая пьеса взяла да и вынырнула невесть откуда?
– То есть вы хотите сказать, – наконец дошло до меня, – что это рукопись из Великой библиотеки?
– Конечно, из Библиотеки! Этот безмозглый паяц Ньюхен рассказал о ней только сейчас, и для ее возвращения нам понадобится твоя помощь… Что означают эти штуковины?
– Условные обозначения, показывающие, как правильно стирать, – пояснила я, натягивая брюки.
– Хм-м, – протянула мисс Хэвишем. – Похоже, нам придется нелегко. Мы внутри ярлычка с инструкцией по стирке. Но в Библиотеке их нет. Надо перепрыгнуть в книгу, в которой они есть. Я могу сделать это и без текста, но мне нужна целевая книга, чтобы знать, куда прыгать. Существует какая-нибудь брошюра о ярлычках с инструкциями по стирке?
– Возможно, – ответила я. – Но я понятия не имею какая. – И тут меня осенило. – А это обязательно должна быть книга о ярлычках?
Хэвишем подняла бровь, я тоже.
– В инструкциях к стиральным машинам всегда имеются такие указатели с объяснениями.
Мисс Хэвишем задумчиво хмыкнула.
– А у тебя есть стиральная машина?
К счастью, стиральная машина у меня была, и, что еще удачнее, она одна из немногих моих вещей пережила временное разветвление. Я возбужденно закивала.
– Отлично. А теперь важный момент: какая у тебя модель?
– «Гувер Электрон-тысяча»… нет! «Делюкс-восемьсот»… кажется.
– Кажется? Тебе кажется? Лучше бы тебе знать наверняка, девочка, или от нас с тобой останутся только имена на Буджуммориале. Ладно. Ты уверена?
– Да, – решительно заявила я. – «Гувер Электрон восемьсот делюкс».
Она кивнула, положила ладони на изображение тазика и сосредоточилась. Лицо ее покраснело от натуги, она стиснула зубы. Я схватила ее за руку и через несколько мгновений ощутила, как мисс Хэвишем затрясло от перенапряжения, но мы выпрыгнули из ярлычка и оказались в инструкции к стиральной машине «Гувер».
– Не перегибайте сливной шланг, поскольку это может препятствовать сливу воды из машины, – произнес маленький человечек в синем «гуверовском» комбинезоне, стоявший рядом с новенькой стиральной машиной.
Мы приземлились в сверкающей чистотой ванной комнате площадью всего десять квадратных футов. Ни окон, ни дверей – только раковина, кафельный пол, краны с горячей и холодной водой и единственная розетка на стене. Вся мебель состояла из кровати в углу, стула, стола и шкафчика.
– Помните: для того чтобы запустить программу, надо повернуть рукоятку выбора режима. Извините, – обратился он к нам. – Меня читают. Через секунду вернусь. Если вы выбрали режим белого нейлона, режим стирки, позволяющий обходиться почти без отглаживания, деликатную стирку или…
– Четверг!.. – простонала мисс Хэвишем, у которой внезапно подогнулись колени, а лицо стало одного цвета с подвенечным платьем. – Это немного…
Я едва успела подхватить ее, прежде чем она упала, и осторожно уложила на маленькую раскладушку.
– Мисс Хэвишем, с вами все в порядке?
Пожилая леди ободряюще погладила меня по руке, улыбнулась и закрыла глаза. Она явно гордилась собой, но прыжок окончательно лишил ее сил.
Я накрыла ее единственным одеялом, села на краешек раскладушки, сняла резинку с волос и почесала голову. При всем моем безграничном доверии к Хэвишем мне все равно было как-то неуютно застрять в инструкции к стиральной машине.
– …пока барабан не начнет вращаться. Ваша машина будет сливать воду, а барабан – вращаться до завершения программы… Привет! – сказал человечек в комбинезоне. – Меня зовут Линяйл. У меня нечасто бывают гости!
– Четверг Нонетот, – представилась я, пожимая ему руку. – А это мисс Хэвишем из беллетриции.
– Господи! – воскликнул мистер Линяйл, потирая сверкающую лысину и задорно улыбаясь. – Из беллетриции, неужели? Тогда вы идете непроторенным путем. Единственный раз… извините… Режим Д: экономичная стирка белья, слабозагрязненных льняных или хлопчатобумажных изделий, линяющих при кипячении… Единственный раз ко мне явились гости, когда мы ввели дополнительную инструкцию по стирке шерстяных тканей, уже месяцев шесть-семь прошло. И куда только время уходит?
Наш хозяин оказался довольно жизнерадостным парнем. Он немного подумал и предложил:
– Чаю хотите?
Я с благодарностью согласилась, и он пошел ставить чайник.
– Так какие новости? – спросил мистер Линяйл, ополаскивая свою единственную чашку. – Когда новые стиральные машины выпустят, не знаете?
– Извините, – ответила я. – Я не в курсе…
– Мне хотелось бы перейти во что-нибудь поновее. Я начинал с инструкций к пылесосам, но потом меня повысили до «Гуверматик Т-пять тысяч четыре», затем перевели в «Электрон-восемьсот», когда «Гуверматик» устарел. Еще просили заняться «Делюкс-тысяча сто», но я сказал, что лучше дождусь выхода на рынок «Лоджик-тысяча триста».
Я окинула комнатку взглядом.
– А вам не надоедает?
– Да что вы! – воскликнул Линяйл, наливая кипяток в чашку. – Когда я отслужу десять лет, то получу право работать в инструкциях к любым бытовым приборам: к миксерам, соковыжималкам, микроволновкам. Кто знает, если я буду стараться, меня могут перевести даже в телевизоры и радиоприемники. Таково будущее честолюбивого человека, занятого физическим трудом. Молоко, сахар?
– Спасибо.
Он наклонился ко мне.
– Руководство думает, что только молодежь способна работать в инструкциях к аудио– и видеоаппаратуре, но оно ошибается. Большинство ребят из инструкций к новомодной технике в лучшем случае полгода на плеерах успели проработать до того, как их перевели. Само собой, их ни один покупатель не понимает.
– Никогда прежде об этом не думала, – призналась я.
Мы проболтали еще с полчасика. Он рассказал мне, как начал изучать французский и немецкий, чтобы работать и в иностранных инструкциях, затем признался, что неравнодушен к Табите Симпатика, которая служит в «Кенвуд миксерз». Мы поговорили еще о роли домашней техники в изменении структуры общества и о ее влиянии на женское движение, и тут мисс Хэвишем зашевелилась.
– Компейсон! – пробормотала она во сне. – Лгун, вор, пес…
– Мисс Хэвишем! – позвала я. Она замолчала и открыла глаза.
– Нонетот, дитя мое, – прошептала она. – Мне нужно…
– Да? – наклонилась я поближе.
– …чашечку чаю.
– Пожалуйста! – весело воскликнул мистер Линяйл, наливая чай в чашку.
Мисс Хэвишем села, выпила три чашки подряд и съела печенье, которое Линяйл припас на свой день рождения в будущем мае. Я представила наставнице инструкциониста из стиральной машины, и она вежливо кивнула, прежде чем объявить о нашем уходе.
Мы распрощались с мистером Линяйлом, и тот пообещал почистить приемник для порошка в моей машине – я ляпнула ненароком, что еще ни разу за него не бралась, хотя машине уже три года.
Короткое путешествие в документальный отдел Библиотеки для мисс Хэвишем было плевым делом, а оттуда мы нырнули обратно в ее обветшалый зал в «Больших надеждах», где Чеширский Кот и Харрис Твид уже поджидали нас, беседуя с Эстеллой. Кот очень обрадовался нам обеим, но Харрис насупился.
– Эстелла! – приказала мисс Хэвишем. – Прошу тебя, перестань разговаривать с мистером Твидом.
– Да, мисс Хэвишем, – покорно сказала Эстелла.
Пожилая леди переобулась, сменив кроссовки на куда менее удобные подвенечные туфли.
– Пип ждет у входа, – едва заметно нервничая, доложила Эстелла. – Прошу прощения, что упомянула об этом, но, мэм, вы опоздали на целый абзац.
– Пусть Диккенс еще немного поболтает, – отмахнулась Хэвишем. – Мне надо закончить с мисс Нонетот.
Она с мрачным видом повернулась ко мне. Надо было как-то ее успокоить. Я еще не видела Хэвишем в гневе и отнюдь не торопилась восполнить этот пробел.
– Спасибо, что спасли меня, мэм, – затараторила я. – Очень вам благодарна.
– Ха! – фыркнула в ответ Хэвишем. – Не надейся, что я стану каждый раз вытаскивать тебя из очередной дыры, девочка моя. Так, а теперь, пожалуйста, про ребенка.
Чеширский Кот, почуяв неладное, тут же испарился под предлогом составления каталога, и даже Твид что-то пробормотал про граммазитов в «Лорне Дун»[57]57
«Лорна Дун» – исторический роман Ричарда Д. Блэкмора.
[Закрыть] и удалился.
– Ну? – спросила Хэвишем снова, пристально глядя на меня.
Теперь я боялась ее куда меньше, чем прежде, поэтому решила облегчить душу и рассказать ей все. Я поведала ей об устранении Лондэна, о предложении «Голиафа», о Джеке Дэррмо, заключенном в «Вороне», и даже о майкрофтовском Прозопортале. Вдобавок я открыла ей, что очень люблю Лондэна и готова на все, лишь бы его вернуть.
– И все это ради любви? Ха! – ответила она, жестом приказав Эстелле уйти, дабы та не набралась от меня каких-нибудь бредовых идей. – И что же это такое, судя по твоему жалкому опыту?
Поскольку она вроде бы не собиралась рвать и метать, я осмелела и продолжила:
– Мне кажется, вы сами знаете, мэм. Как я понимаю, вы тоже были когда-то влюблены?
– Чушь собачья, девчонка!
– Разве ощущаемая вами сейчас боль сравнима с любовью, которую вы испытывали тогда?
– Ты вот-вот нарушишь мое правило номер два!
– Я скажу вам, что такое любовь, – заявила я. – Это слепая преданность, безропотная покорность, полное самоотречение, безоговорочное доверие. Это когда вы верите наперекор себе и всему свету, когда отдаете любимому всю душу!
– Очень хорошо, – заметила Хэвишем, с любопытством глядя на меня. – Можно, я это использую? Диккенс не станет возражать.
– Конечно.
– Мне кажется, – продолжала моя наставница после некоторых раздумий, – что тебя с твоими супружескими проблемами можно отнести к разряду вдовиц, а в качестве вдовы ты мне вполне подходишь. Взвесив имеющиеся сведения – но, вероятно, вопреки здравому смыслу, – я оставляю тебя в стажерах. Все. Ты нужна нам для того, чтобы вернуть «Карденио». Ступай!
Я оставила мисс Хэвишем в ее темных покоях среди реликвий несостоявшейся свадьбы. За несколько дней нашего знакомства я успела полюбить пожилую леди и надеялась, что когда-нибудь сумею отблагодарить ее за доброту.