Текст книги "Мерзавец Бэдд (ЛП)"
Автор книги: Джасинда Уайлдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
‒ Может, я лучше наваляю твоему глупому лицу вместо стены. Сделаю тебя немного уродливее. Бог свидетель, тебе бы это не помешало, красавчик.
‒ Ты просто завидуешь.
‒ Завидую? Тебе? В чем? ‒ Я остановился и посмотрел на него.
Разумеется, он меня щадил, и я на это клюнул.
‒ Ну, даже не знаю... может быть тому, что я могу использовать слова, состоящие более чем из трех слогов и формулировать развернутые предложения без мата?
‒ Ты чертов грубиян, ‒ набросился я на него. ‒ Посмотрим, что ты сможешь сформулировать, когда я повыбиваю все твои долбанные зубы!
Он поймал мой выпад и каким-то образом отклонил его, перенаправив мой импульс в сторону так четко, что я едва не свалился с дока. Зейн тоже знал эти дзюдо-штучки, и я дрался с ним достаточно часто, чтобы научиться ожидать этих грязных трюков и бороться с ними. Все дело в точке? Притворимся более устойчивым, чем я есть на самом деле, а когда он двинется, чтобы провести какой-то причудливый бросок, заехать ему в живот. Сложно перенаправлять мою Цы, или как там она называется, когда ты нафиг не можешь дышать.
Тем не менее, он принял это как мужчина, ответив блестящим правым хуком, который застал меня врасплох в основном из-за полного отсутствия изощренности, это было не похоже на Брока, по большей части. Он заехал мне в челюсть, заставив звездочки плясать перед глазами, а голову ‒ кружиться.
Впрочем, не так сильно она кружилась, чтобы не оказать ему ответную услугу, и я был весьма доволен тем, что мой правый хук отправил Брока на землю. И конечно, я оказался достаточно глуп, чтобы остаться при этом в пределах досягаемости. Его ноги взвились, обхватили меня и увлекли на землю так стремительно, что я не понял, что меня ударило, пока в голове не зазвенело, а ноги не сжались вокруг моего горла. Я перекатился к нему, обхватил за шею... и начал душить. Теперь это был лишь вопрос того, кто дольше может продержаться без воздуха, прежде чем подать стоп-сигнал.
Он хлопнул меня, и хриплым от удушья голосом прошептал:
‒ Стой... Стой! ‒ его ноги отпустили меня, и он указал на доки. ‒ А это, случаем, не твой плащ?
Я отпустил его и проследил за вытянутым пальцем. И действительно, в паре сотен шагов от нас была фигурка, одетая в оливково-зеленый плащ на несколько размеров больше положенного, стоящая перед гидропланом и злобно о чем-то жестикулируя пилоту.
Дрю.
Это была она.
И, по всей видимости, она пыталась улететь отсюда вместе с моим плащом.
... И моим сердцем.
Ну или каким-то сентиментальным эмоциональным дерьмом вроде этого. Единственное, что я знал, это то, что мысль о Дрю, садящейся в этот самолет и улетающей прочь из Кетчикана, чтобы больше никогда не вернуться, казалась очень неправильной, и пугающей, и дерьмовой, и с этим действительно надо было что-то делать.
Как... сейчас.
‒ Ну? ‒ Брок сел и приподнял эту чертову бровь. ‒ Вперед, мачо!
Ну, я и пошел, и даже смог быть достаточно зрелым, чтобы игнорировать колкости, посылаемые им в мой адрес. Ну... в основном игнорируя. Не считая среднего пальца, или двух, поднятых в его сторону, пока я сбегал по доку в сторону Дрю.
Проблема в том, что Брок был прав, когда сказал, что я не имел ни малейшего гребаного представления, что сказать, когда, наконец, нашел Дрю. Потому что не было ни одной проклятой идеи.
Но ведь болтовня никогда не был моей сильной стороной, верно? Пожалуй, нужно просто сыграть на моих достоинствах и показать ей, что я имел в виду.
[1] GQ (Gentlemen’s Quarterly) ‒ ежемесячный журнал. Издание о моде и стиле: бизнес, спорт, истории успеха, мода, здоровье, путешествия, женщины, эротика, автомобили и технические новинки.
ГЛАВА 11
Дрю
‒ Извини, дорогая, но я не могу, ‒ повторил пилот. ‒ Я тебе уже говорил, я и так забит, у меня нет места для пассажиров. А даже если бы и было, я бы не смог провести тебя, если бы ты не заплатила мне наперед. Приноси наличку, и я придумаю что-нибудь. Я улетаю через десять минут, поэтому советую тебе поторопиться.
‒ А я говорила вам, что смогу дать больше налички, когда мы прилетим. ‒ Я показываю ему телефон. ‒ Один телефонный звонок ‒ и, как только мы приземлимся, у меня будут деньги в руках. А здесь нет ни одного банка, где я бы могла снять деньги. Пожалуйста, ну пожалуйста... шестьсот баксов за полет в Сиэтл в одну сторону? Сколько же еще вам нужно? К черту, довезите меня хотя бы поближе к Сиэтлу. Вам заплатят, поверьте мне.
‒ Твои слова не смогут оплатить мне топливо, дорогая. ‒ Он начал включать переключатели, зашумели двигатели, вырвались выхлопные газы, завращались винты, и через несколько секунд послышался оглушительный рев. Он закрыл дверь, высунулся в открытое окно и крикнул:
‒ Попроси Брюса тебе помочь! Кажется, его птичка свободна!
И вот самолет начал вылетать с бухты, и моя последняя надежда выбраться с этого чертового места покинула меня.
Я посмотрела на единственный самолет, который находился в пределах моего видения. Он был крошечным, с одним двигателем, поплавки покрыты клейкой лентой, местами ржавый и в грязных полосах... Очевидно, что самолет был древним, явно отжившим свое. А пилот сидел на поплавке с удочкой в руках... Он выглядел так, будто был старше всей этой грязи, такой же потрепанный временем, как и его самолет. Хмм... А может и нет. Если бы я была пьяной и настолько доведенной до отчаяния, возможно, я бы и полетела с ним. Все же я не слишком рассчитывала добраться с ним до Сиэтла живой. Спасибо, Брюс, но уж нет.
Черт! ЧЕРТ!
Хоть я и не хотела, но собралась позвонить отцу. Мне казалось, что позвонив ему и попросив о помощи, я просто возьму и сдамся. Я сама была виновата в том, что сейчас со мной происходило. И пропади я пропадом, но я не попрошу его вытянуть меня из всего этого дерьма.
Я стояла на краю эстакады, растирая лицо руками и стараясь не заплакать. Я хотела вернуться домой и притвориться, будто всего этого не было. Хотела выпить несколько десятков бутылок вина, съесть несколько десятков коробок мороженного и смотреть серию за серией «Настоящих Домохозяек».
Конечно же, у меня скоро заканчивается аренда квартиры, и мне придется либо искать новый дом, либо же переезжать к отцу. Возможно, мою квартиру уже кто-то арендовал, поэтому я не могла там больше оставаться. А во всем доме больше не было свободных квартир, ведь это был первоклассный дом в таком востребованном районе Сиэтла... А я пожертвовала им ради Майкла.
Ни с того ни с сего, ко мне в голову пришла мысль. У Майкла остались авиабилеты на наш медовый месяц. И отель по системе «все включено» был тоже забронирован на его имя. Я посмотрела на часы, было 11:14 дня. Наш рейс был на 11:40. Сейчас я должна была садиться в самолет. Очевидно, что этого не происходило. А что если я обменяю этот билет на билет домой...
Не сделав этого раньше, я начала искать в е-мейлах детали о рейсе. Я нашла номер телефона, а после нескольких переключений смогла поговорить с живым человеком.
‒ «Авиалинии Дельта». Меня зовут Фелиция. Чем я могу вам помочь? ‒ произнес спокойный женский голос.
‒ Эмм, привет! Меня зовут Дрю Коннолли. У меня на руках билеты на рейс Сиэтл ‒ Такома, который вылетает через двадцать минут, но...
‒ Какой у вас номер рейса, ‒ перебила она. Я продиктовала номер рейса и услышала, как ее пальцы стучат по клавиатуре. Затем она заговорила:
‒ Да, я вижу, что вы прошли регистрацию и сейчас находитесь на борту самолета.
‒ Но меня там нет, именно поэтому я вам и звоню...
‒ Тогда вам нужно обратиться к бортпроводнику у пропускного пункта. Все, что я могу вам сказать, ‒ это, что внесено в компьютер. Она быстро продиктовала мне номер телефона и сразу же отсоединилась.
Отлично.
Я набрала номер, который мне дали, и после нескольких гудков раздался энергичный мужской голос:
‒ «Авиалинии Дельта», выход C20, это Кевин, чем могу помочь?
‒ Борт DL 743 уже взлетел?
‒ Нет, он полностью укомплектован, но еще на месте. Чем я могу помочь вам, мадам?
‒ У меня билет на этот рейс, но другой представитель Дельты сказала, что кто-то забрал мое место, ‒ я усиленно пыталась найти объяснение. ‒ Возможно, вы смогли бы что-то прояснить?
‒ Какой у вас номер места?
‒ Три-С.
Несколько секунд щелкала клавиатура, а затем он промурлыкал:
‒ Оу, хмм. Интересно. Как ваше имя, мадам?
‒ Дрю Коннолли.
‒ Ах да, Ну, похоже, билет был заменен сегодня утром. Владелец билета теперь некая... Тани Ховард.
‒ Черт! ‒ выругалась я, но сразу успокоилась. ‒ Извините, Кевин. Я просто... спасибо. Это все, что требовалось.
‒ Я могу помочь чем-то еще?
‒ Боюсь, вы не сможете сделать моего бывшего жениха меньшим выродком, так что нет, пожалуй нет. Но все равно спасибо.
‒ Все мужики козлы, ‒ сказал он, явно сочувствуя.
‒ Так и есть, ‒ вздохнула я. ‒ Ладно, спасибо за помощь.
‒ Не за что, мадам. Хорошего дня.
Я горько усмехнулась.
‒ Да уж, чего нет, того нет. ‒ Я положила трубку, дабы не ставить бедного работника пропускного пункта в еще более неловкое положение.
Вот ублюдок! Он везет ЕЕ на МОЙ медовый месяц? Мудила!
Хотелось выбросить телефон в океан, но на самом деле это бы ничем не помогло, так что я воздержалась.
Вместо этого я заплакала.
Потому что, очевидно, это все, что я могла делать последние три дня.
Впрочем, пережив измену и будучи отвергнутой в течение сорока восьми часов, полагаю, так бы отреагировал кто угодно.
Я не услышала шагов и не почувствовала его приближения, потому что плакала навзрыд.
Он просто был там, обнимал меня, обволакивал своим теплом, своей силой, а я была так расстроена, что сперва приняла это без вопросов.
А потом меня осенило.
И я оттолкнула его изо всех сил.
‒ НЕТ! Держи свои проклятые руки при себе, Себастиан!
Он восстановил равновесие и вернулся, чтобы встать передо мной, протянул руку, но касаться не стал.
‒ Дрю, послушай...
‒ Нет, ублюдок. У тебя был шанс. Этот номер не пройдет. Только не со мной, не после всего того, через что мне пришлось пройти. Черт, да я до сих пор в этом барахтаюсь.
Он был весь мокрый, пусть дождь и ослабел, но даже сейчас мог промочить до нитки за каких-то пару минут. А его плащ был на мне.
НЕ переживай за него, приказала я себе. Он был мокрый, а не раненый. Высохнет.
Хотя у него и правда что-то темнело на подбородке, как будто кто-то ударил его достаточно сильно, чтобы разбить его мощный подбородок. Да и выглядел он расстроенным. Так ему и надо, подумала я. Он это заслужил.
‒ Дрю, пожалуйста, просто послушай меня десять гребаных секунд.
‒ С чего бы? ‒ потребовала я.
Он переминался с ноги на ногу, не решаясь ответить, и продолжал смотреть на меня так, словно я бы его пожалела и объяснила его же действия. Ну уж нет, приятель.
‒ Слушай, это дерьмо мне и так дается нелегко, ясно? Я пытаюсь.
‒ Что тебе не дается, Себастиан? ‒ Я не смогла не рассмеяться. ‒ Говорить с женщиной? Уверена, у тебя достаточно практики. Объяснись.
Он зарычал. Видимо, это составляло большую часть его словарного запаса.
‒ Ну да, я со многими говорил. Но это другое.
Я сохранила невозмутимость на лице, хотя в душе затеплилась надежда.
‒ Почему?
‒ Потому что...
Он вздохнул, пропустил руки через свои волосы. Повсюду разлетелись капельки дождя, заставляя его выглядеть даже более сексуально, чем прежде. Белая футболка облепила его мускулистое тело, обрисовывая рельеф и татуировки, все в нем было до безобразия сексуальным...
Нет. НЕТ... Гони эти мысли, Дрю. Он тролль. Он уродлив. Он глуп. Он мужчина, а все мужики ‒ козлы.
Ну да, спорила какая-то другая, глупая часть меня, но он не Майкл. Не наказывай его за это. И он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сексуальный, как дьявол.
Но он все еще мудак.
Это точно.
Теперь, когда обе части меня пришли к согласию, в какой-то степени, я ждала, когда же Себастиан, наконец, сформулирует то, что он пытался мне сказать.
‒ Потому что...? ‒ подтолкнула я.
‒ Потому что я что-то чувствую, ‒ выдал он, слегка смутившись, потирая затылок одной рукой.
‒ Вау. Это было глубокомысленно, Себастиан. Ты что-то чувствуешь? ‒ Посмотрела я на него. ‒ Нельзя ли добавить немного конкретики?
Он снова зарычал, и, обернувшись, взглянул на стоящего в сотне ярдов от нас человека, затем снова повернулся ко мне.
‒ Я пытаюсь, милая, но это дерьмо не складывается естественным путем, ‒ он снова вздохнул. ‒ Я что-то чувствую к тебе, Дрю. Я не должен был тебя отпускать. Я должен был... ну не знаю. Много дерьма сделать иначе.
Я вздохнула и покачала головой.
‒ Из всех объяснений в любви, что я слышала, это самое... уникальное.
Ему это не понравилось.
‒ Может, я и не знаю много причудливых пафосных слов. Если ты хочешь этой чуши, иди туда, поговори с Броком, он полон этого. ‒ Он подошел ближе, и я не могла отступить. Я лишь стояла на месте и смотрела на него, и, боже, даже его хмурый взгляд был сексуальным. Пугающим, но сексуальным. ‒ И это не провозглашение любви, потому что мы только, черт возьми, встретились. Я просто говорю, что… я что-то чувствую к тебе, и, возможно, если бы мы начали развивать наши отношения, из этого могло бы что-нибудь выйти. То есть я мог бы испытывать то чувство к тебе. Я знаю, это не какая-то сказочная поэзия о моих чувствах или что-то вроде того, но это лучшее, что я могу сделать. То, что у нас было… Мы не просто переспали. Я вижу это. Я знаю это. Уверен, ты тоже, и… я правда хочу посмотреть, каково это ‒ иметь длительные отношения. Я не обещаю, что стану лучше в этой чувственной ерунде, чем сейчас, потому что у меня никогда не было практики в восприятии того, что хочет сказать мое сердце, или как вы там обычно говорите, но… я попробую. Вот, что я могу обещать тебе.
Я, моргая, смотрела на него, впитывая все, что он только что мне сказал. Что было, несмотря на свою грубоватость, невероятно милым и таким честным и искренним, каким только можно себе представить. Если бы он провозгласил свою бессмертную любовь, я бы рассмеялась ему в лицо, но это было не то, что он предлагал. Он не говорил, что сможет изменить свою природу, но он был готов попробовать. Потому что он «что-то чувствовал ко мне». Было ли этого достаточно для меня? Было ли это тем, чего я хотела?
Однако у меня не было возможности ответить.
‒ Теперь, каковы шансы, что ты вернешься домой со мной, чтобы мы могли продолжить это где-то в месте, где сухо?
Он кивнул головой в сторону бара.
Видимо, я ответила недостаточно быстро, потому что он подхватил меня на руки и пошел обратно вдоль пристани. Я рассмеялась и ударила его по плечу.
‒ Поставь меня, ты, придурок. Я могу идти.
‒ Но будешь ли ты идти в правильном направлении? ‒ спросил он.
‒ Да, да, я пойду с тобой. Просто поставь меня на землю. Я не чертов инвалид.
‒ Я промок, начал замерзать, а ты не отвечала? ‒ пробормотал он, ставя меня на ноги. ‒ Я раскрыл тебе душу, а ты ни черта не сказала в ответ, так что знаешь, я начинаю дергаться.
Мы дошли до человека, который, как сказал Себастиан, был Броком, ‒ одним из его братьев, полагаю ‒ и он услышал последнее предложение Себастиана.
‒ Дай девушке минуту подумать, хорошо? ‒ Он протянул мне руку. ‒ Я Брок.
‒ Дрю, ‒ ответила я, пожав его руку, ненавидя себя за то, что в моем голосе явно было слышно волнение.
Потому что, Матерь Божья, если я думала, что Себастиан и Зейн были горячими парнями... то Брок был... Боже. Этот мужчина был великолепен в аккуратной, классической, худо-жилистой форме. У него были похожие черты с Зейном и Себастианом, такие же густые каштановые волосы и выразительные карие глаза с поволокой, но там, где Себастиан был грубым, диким и суровым, где Зейн был холодным, опасным и брутальным в пугающей сексуальной манере, Брок был просто... прекрасным. Определенно, мужественный, совершенно не женственный, просто действительно красивый. Я не знаю, как Брок зарабатывал на жизнь, но, если бы он сказал, что был моделью, я бы не удивилась.
Это только заставило меня задуматься о том, как выглядели остальные пятеро. Святые угодники, еще пять братьев Бэдд?
Я толкнула Себастиана локтем.
‒ У тебя все братья такие красавчики?
‒ Не-а, ‒ ухмыльнулся он. ‒ Остальные уродливые.
‒ Ты мне то же самое говорил про Зейна, ‒ нахмурилась я, ‒ но я не смогла бы назвать его уродом при всем своем воображении.
‒ Наряду с ударами, ‒ рассмеялся Брок, ‒ оскорбления ‒ это его способ проявить ласку.
‒ Это единственный язык, который вы, неотесанные гориллы, понимаете, ‒ сказал Себастиан.
И почему-то Брок думал, что это было весело.
‒ Я удивлен, что ты справился со всеми этими слогами в одном предложении, Баст. Я так горжусь тобой!
‒ Я все еще могу придушить тебя, ты, мелкий придурок, ‒ прорычал Себастиан.
‒ Хотел бы я посмотреть, как ты пытаешься это сделать, большой мачо, ‒ снова усмехнулся Брок.
Я наблюдала за их легкой перебранкой. Несмотря на резкие слова, ни один из них не казался действительно оскорбленным или сердитым. Чудно. Если бы кто-нибудь сказал подобное мне, то проснулся бы в больнице с выбитыми зубами и штифтами, держащими кости вместе.
Брок посмотрел на меня, видимо, заметив мою озадаченность их игрой.
‒ Ты же понимаешь, что мы просто шутим.
Себастиан толкнул Брока к воде, и младший из братьев чудом избежал заплыва.
‒ Говори за себя, балабол. Не заметь ты Дрю, сейчас бы валялся без сознания.
‒ Простите? ‒ Брок остановился и сделал шаг в сторону Себастиана.‒ Вообще-то мне казалось, это ты собирался отрубиться.
Они снова собирались сцепиться.
‒ Эмм, парни? Может не стоит? ‒ сказала я, становясь между ними.
‒ Кстати, на случай, если у тебя появятся какие-нибудь забавные идеи... ‒ улыбнулся Себастиан Броку, ‒ Дрю уделала Зейна в два приема.
‒ Черт, девочка. ‒ Брок одарил меня изумленным взглядом. ‒ Чтобы пойти против Зейна, надо иметь яйца.
‒ Да нет, всего лишь коленку на яйцах, ‒ ответила я.
‒ Как такое произошло? ‒ спросил Брок.
‒ Это было, скажем так, не самое удачное знакомство, ‒ пожал плечами Себастиан.
‒ Ты хотел сказать «чуть друг друга не разорвали», ‒ фыркнула я, ‒ так будет точнее.
‒ Все не было настолько плохо, ‒ возразил Себастиан, ‒ просто... недопонимание.
‒ Вы двое спорите больше, чем Корин и Канаан, ‒ покачал головой Брок. ‒ Это жалко.
‒ Я здесь ни при чем. Это он на меня взвелся за те десять штук, что оставит отец.
‒ И, дай угадаю, ты сказал что-то о том, что застрял здесь, в Кетчикане, а он воспринял это на свой счет, а потом вы попытались начистить друг другу морды, как безмозглые горы мышц, коими вы и являетесь?
‒ Примерно так все и было, ‒ рассмеялась я. ‒ А ты смешной, Брок.
‒ Вот такой я смешной, ‒ подмигнул он мне.
‒ А какие ваши остальные братья? ‒ спросила я.
‒ Ты уже знакома с Зейном, ‒ ответил мне Себастиан. ‒ Он серьезный, активный и не слишком хорошо сходится с людьми. Но он классный, если заслужить его доверие. А вот Брок ‒ смешной...
‒ Не забудь упомянуть, что еще и умный, ‒ вставил Брок.
‒ Не-а, это Ксавьер. На его фоне даже ты выглядишь порой тупицей, ‒ сказал Себастиан Броку, а затем обратился ко мне. ‒ Ксавьер ‒ подросток. Ему семнадцать. Игрок национальной юношеской сборной по футболу, получил полную стипендию в Стэнфорде и предложения от пары других универов Лиги Плюща благодаря футболу. Бакстер уже вернулся в бар. Он играет в канадский футбол, и этим все сказано. Сейчас он играет за КФЛ, но мне кажется, идет речь о том, чтобы перейти в профи. Я бы не удивился. Этот малый ‒ монстр.
‒ Ну, были разговоры о том, чтобы пойти в профессионалы, ‒ вмешался Брок, ‒ но из-за воли отца все накрылось.
‒ Да уж, ‒ вздохнул Себастиан, ‒ из-за этого у каждого накрылось много дерьма.
‒ Ну да, но Бакс и близнецы могут потерять больше всех из-за этого года в Кетчикане, ‒ посерьезнел Брок. ‒ Баксу пришлось в целом отложить свою карьеру, а близнецам придется пропустить целый год гастролей. Зейну пришлось из-за этого уволиться, если ты не в курсе и хрен его знает, чем занят Лусиан. А вот я без проблем могу пропустить годик авиашоу, так что меня это не так уж сильно и затронуло.
‒ Зейн ушел из флота? ‒ нахмурился Себастиан, глядя на брата.
‒ Нет, блин, ‒ фыркнул Брок, ‒ ему пришлось. Если все мы не явимся на этот год братской любви, денег не получит никто.
‒ Я не рассматривал ситуацию с этой стороны, ‒ сказал Себастиан.
‒ Потому я тебе это и говорю, ‒ ответил Брок, хлопая Себастиана по плечу, ‒ я имею в виду, что тебе стоит знать, что наверняка в ближайшее время будут перепалки. Просто помни, мы все это делаем. Для отца, да, но и для тебя тоже.
Себастиан остановился и посмотрел на Брока.
‒ Для меня? Какого хрена это значит?
Я почувствовала себя лишней, слушая все это. Очевидно, вопрос был очень щекотливый и трудный.
Брок вздохнул и на минуту задумался, формулируя ответ:
‒ Вероятно, нам стоило бы отложить этот разговор, ‒ он взглянул на меня, ‒ не из-за тебя, Дрю, просто... это сложная тема для всех нас. Смерть отца еще свежа для нас, Себастиан. Но никто не забыл твоих усилий и того, как ты тянул бар в одиночку после смерти отца. Каждый постарался взять отгулы для похорон, но... ‒ он растерянно пожал плечами, ‒ тогда нам позвонил адвокат и сообщил о его воле, и мы знали, что обязаны вернуться. Не было особого выбора. Ни у кого.
‒ Погоди, погоди... Вы, ребята, уже это все обсуждали? ‒ спросил Себастиан.
‒ Ну да, более ли менее, ‒ заколебался Брок.
‒ Ну разумеется вы это делали. ‒ Себастиан зашагал вперед, и его длинные ноги быстро унесли его прочь от Брока и от меня.
‒ Это не то, что ты думаешь, ‒ рванул следом Брок. ‒ Баст, ты не понимаешь. У всех нас есть карьера. Нам ведь по сути деньги не нужны. Так что мы договорились подождать год, а потом вернуть тебе отцовские деньги.
Себастиан остановился со злобной гримасой на лице.
‒ Да не нужны мне эти гребаные деньги, ублюдок.
‒ Нужны. Но дело не в деньгах.
‒ Тогда в чем?
‒ В тебе. ‒ Брок схватил Себастиана за плечо.
Себастиан сбросил его руку.
‒ Я уже говорил тебе: все то дерьмо, которым мне пришлось заниматься после маминой смерти... это просто мои обязанности. Не больше и не меньше.
‒ Не имеет значения, как ты это воспринимаешь, ‒ ответил Брок.
Себастиан вскинул руки вверх и продолжил идти.
‒ Тогда помогите мне выпутаться, черт возьми.
Он резко распахнул дверь в бар и исчез внутри.
Брок отпустил его и повернулся, чтобы посмотреть на меня.
‒ Он упрямый ублюдок, но он изменит свою точку зрения. Никогда не нужно воспринимать первую реакцию Себастиана за чистую монету. Он склонен к непредсказуемым поступкам, а потом, когда у него выпадает шанс продумать, до него доходит. Знаешь, просто дай ему шанс.
Я кивнула, но в моей голове проносились миллионы мыслей за секунду.
‒ Похоже, все осложняется для вас, ребята.
Брок приподнял бровь.
‒ Можно и так сказать. Наш отец умер три месяца назад, и его завещание предусматривало, что все его дети, то есть семеро из нас, покинувших родной дом, должны вернуться сюда на целый год, чтобы работать в баре с Себастианом, прежде чем мы получим что-либо от его состояния.
Он открыл для меня дверь, и мы вошли в еще темный бар. Себастиана нигде не было видно, и я поняла, что он был наверху.
‒ Это, да, это усложняет жизнь почти всем нам. Давно пора, если вы спросите меня. Себастиану приходится вкалывать больше, чем есть его доля по завещанию. Поэтому мы все решили вернуться и сделать то, что должны были сделать ради Себастиана. За исключением того, что он слишком упрям, чтобы принять это, поэтому он собирается вести себя как неандерталец, пока не согласится с нашим образом мышления.
‒ И да, все восемь из нас полностью выросли в жизненном стиле братьев Бэдд, которые работали в этом маленьком баре? ‒ Он невесело усмехнулся. ‒ Ооооох, здесь будет очень интересно, позволь заметить. Зейн и Себастиан вечно спорят о том, кто из них больший задира, Бакстер ведет себя как «слон в посудной лавке», близнецы грызутся между собой, как кошки с собаками... вот черт, господи. В следующем году будет весело. Особенно для меня, поскольку я чаще всего оказываюсь посредником.
‒ Вас восемь, верно? ‒ Я перечислила имена, которые знала. ‒ Себастиан, самый старший, а затем Зейн...
Брок продолжил:
‒ Потом я, потом Бакстер, футболист, а затем Канаан и Корин, абсолютные близнецы, которые в настоящее время в Германии на гастролях со своей группой, а затем Лусиан, странный и загадочный парень, но классный, если он откроется, потом Ксавьер, самый младшенький.
‒ И все они возвращаются? ‒ спросила я.
Он кивнул.
‒ Наверное, Лусиану потребуется некоторое время, так как он путешествует по свету, занимаясь бог знает чем. Ксавьер должен появиться через несколько дней, а близнецы через пару недель. У них была серия шоу в Европе, которыми они занимались, но они отменили оставшиеся представления. А их было много по их словам. ‒ Он произнес последнее предложение с видимым британским акцентом.
Я прислонилась к бару.
‒ И среди всего этого я, выедающая мозг Себастиану.
Брок покачал головой.
‒ На самом деле я не знаю. Я не уверен, что ты выедаешь ему мозг. Я имею в виду, что я здесь всего час, но он, очевидно, запал на тебя, и на моей памяти он никогда не сходил из-за девушки с ума. Ему нужен сильный удар по статус-кво. Думаю, он застрял в рутине, и единственный выход для него выбраться ‒ это если кто-то вытащит его оттуда.
‒ И ты думаешь, что это я?
Брок только пожал плечами.
‒ Это зависит только от вас двоих, независимо от того, хочет ли он повзрослеть или нет, и впустит ли он тебя в душу, и есть ли у тебя терпение, чтобы мириться с его эмоциональными закидонами. ‒ Он ударил ладонью по барной стойке. ‒ Я, например, надеюсь, что ты с этим справишься, и он тоже.
‒ А если нет?
Он еще раз пожал плечами.
‒ Он посчитает себя уязвимым. Я видел, как он делал это несколько раз. Ему не нравится, когда все становится по-настоящему, поэтому он начинает вести себя как придурок, просто отталкивая людей. Это не работает на нас, конечно, так как мы его братья, и мы видим это, но на женщин...? Он ведь плохой парень. Ну, знаешь, такой самый настоящий закостенелый плохой парень. Цыпочки это любят, недолго. Но вот чтобы попытаться пробиться сквозь весь этот кретинизм к действительно порядочному парню внутри, нужно приложить гораздо больше усилий, чем кто-либо когда-либо пытался.
Мирное течение беседы нарушил громкий раскатистый голос:
‒ Прекрати утомлять леди своей девчачьей психологической бредятиной, Брок! Самое время выпить!
Исходя из слов Себастиана, человек, сопровождающий этот голос, должен был принадлежать Бакстеру. Большой, крепкий, плотный, с шеей как у быка, полный бушующей энергии и силы. Как и у Себастиана, Зейна и Брока, у Бакстера были каштановые волосы и карие глаза, но, как и у прочих братьев, они выглядели совершенно иначе. Его руки были такими огромными, что я невольно озадачилась даже, как он ими задницу подтирает, а его грудь на самом деле была какой-то тектонической плитой, однако талия смотрелась точеным клином, обтянутым зелено-желтой футболкой университета штата Орегон. Он занимал немалое физическое пространство, но, когда сошел с лестницы и вальяжно пересек бар, стало ясно, что он также был одним из тех людей, которые просто доминируют в любом помещении, в котором оказались в силу огромного размера, шума, бравады и силы личности.
Он скользнул на стул позади Брока, вытянул палец в сторону бутылок с выпивкой, выстроившихся на полках.
‒ Эники-беники ели вареники! ‒ Он считал по бутылкам «Джонни Уокера», «Джек Дэниелса» и «Уайлд Теки» по очереди, а затем на слове «вареники» остановился на «Патрон Сильвер».
‒ Сейчас полдень, придурок. ‒ Брок стукнул Бакстера по плечу. ‒ Мы не будем пить текилу.
Бакстер проигнорировал его, налил до краев три рюмки текилы, порылся под стойкой и достал тарелку с нарезанным лаймом и солонку.
‒ Для текилы всегда подходящее время, ты, сученыш! ‒ Он поставил передо мной рюмку, схватил меня за запястье, облизнул его, насыпал туда соли и всучил мне лайм. Поднял свой стакан в мою сторону и провозгласил. ‒ За моего брата Себастиана, экстраординарного мудака и обладателя самого злого правого хука из всех, что я когда-либо получал. И Дрю, чтобы она оказалась женщиной, способной выносить его даже объевшимся адской белены.
Он звякнул своей рюмкой о мою, проливая при этом все на мою и его руки, потом чокнулся свей рюмкой о рюмку Брока, который, не смотря на свои протесты, пил вместе с нами. Мы лизнули соли со своих рук, выпили и закусили лаймами. Каждый из нас выполнил необходимый «послетекиловый» ритуал.
И тут я заметила, что у Бакстера тоже был синяк на щеке.
‒ Подожди, Себастиан и тебя тоже ударил?
Бакстер налил себе еще рюмку и сразу опрокинул ее без соли или лайма, и даже без выдоха.
‒ Ага, именно. Выродок. Я всегда забываю, как сильно этот ублюдок может бить.
‒ Из-за чего он тебя ударил? ‒ нахмурилась я.
Тут возник Зейн, сгреб бутылку текилы, отобрал рюмку у Бакстера и проглотил две стопки подряд без закуски.
‒ Потому что у придурка были яйца спросить Себастиана, с чего он так взбеленился.
‒ На что Себастиан ответил, что не ест белену, сосунок, ‒ сказал Бакстер, потирая подбородок, ‒ и вмазал мне.
Я взглянула на Зейна, Бакстера и Брока, каждый из которых нес на себе отпечаток гнева Себастиана.
‒ Итак, всем троим он дал по морде... ‒ Я взяла бутылку и налила себе еще, но не забыла про соль и лайм, поскольку явно была не так взвинчена, как братья Бэдд, ‒ что привело вас к рюмкам с текилой в... двенадцать-ноль-девять в понедельник днем.
‒ Ага, ‒ кивнул Зейн. ‒ В смысле, не знаю, как остальные, а я еще не ложился. Провел всю ночь в пути из Лондона до Лос-Анджелеса, затем из Лос-Анджелеса до Сиэтла, а потом из Сиэтла сюда, и это лишь малая часть моего пути. Так что, согласно древним правилам гулянок до утра, у меня еще воскресенье.
‒ А мне изменили в день моей свадьбы, ‒ сказала я, ‒ и было это два дня назад, а потом я встретила Себастиана, и он перевернул все с ног на голову, так что мне кажется, я имею право.
‒ А нас обоих побили, ‒ Бакстер ударил Брока по плечу, ‒ что является неплохим оправданием. Но знаешь, на самом деле мне не нужны оправдания, чтобы пропустить стаканчик, сечешь? ‒ и выпил третью рюмку.
Я чувствовала, что первых двух с меня было достаточно.
‒ А почему вообще Себастиан ходит вокруг и всех бьет?
‒ Я же говорил, ‒ сказал Брок. ‒ Потому что он эмоционально чахлый пещерный человек.
‒ Оу, ‒ вымолвила я.
‒ И потому что он идиот, ‒ рассмеялся Бакстер. ‒ Думает, что мы просто позволим ему уйти после того, как он наваляет нам, поскольку он высказался.
Я перевела взгляд с одного брата на другого, потом на третьего. У всех было одинаковое выражение лица... Брок тоже выпил вторую рюмку и следом третью. Они все переглянулись, обменявшись теми самыми многозначительными взглядами, которые бывают у хорошо знакомых людей, когда они общаются без слов.
