Текст книги "Коллапс"

Автор книги: Джаред Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Заселение Исландии началось, самое раннее, около 870 года и к 930 году, когда почти вся земля, пригодная для ведения сельского хозяйства, была заселена или распределена, фактически завершилось. Многие поселенцы прибыли непосредственно из западной Норвегии, другие с Британских островов, где успели обзавестись женами из кельтских племен. И те и другие пытались воспроизвести в Исландии знакомый им тип хозяйствования – скотоводство, основанное на разведении тех же пяти видов скота, из которых овцы в конце концов стали самыми многочисленными. Из овечьего молока делали масло, сыр и особый продукт, называемый скиром,нечто среднее между йогуртом и творогом. Этот рацион исландцы дополняли дичью и рыбой, о чем мы знаем благодаря дотошности зооархеологов, исследовавших и распределивших по видам 47 тысяч костей, обнаруженных при раскопках древних мусорных ям. Колонии моржей очень быстро истребили, резко снизилась численность морских птиц, гнездящихся на острове, в результате чего внимание охотников переключилось на тюленей. В конце концов основным источником белка, добываемого в дикой природе, стала рыба – имеющиеся в изобилии в озерах и реках форель, семга и голец, треска и пикша в море вдоль побережья. Треска и пикша сыграли важнейшую роль в выживании исландцев во время малого ледникового периода и в развитии экономики современной Исландии.

На момент первоначального появления викингов одна четверть поверхности острова была покрыта лесом. Поселенцы сводили лес, расчищая земли для пастбищ, использовали древесину для отопления, строительства и изготовления древесного угля. Приблизительно 80 процентов исходного лесного покрова было сведено в течение нескольких первых десятилетий, а 96 процентов оставшегося исчезло уже в наше время, таким образом, сейчас леса в Исландии занимают лишь 1 процент от исходно покрытой лесом территории (илл. 16). Большие обожженные колоды найдены в местах археологических раскопок, относящихся к самому раннему периоду заселения острова; эти находки свидетельствуют, что – каким бы невероятным это ни казалось – большую часть деревьев при расчистке пастбищ исландцы выбрасывали или попросту сжигали, не задумываясь о том, что нехватка деревьев превратится в проблему, которая будет преследовать их потомков бесконечно долгое время. Когда деревья были сведены, выпас овец и поначалу имевшихся свиней на образовавшихся пустошах препятствовал регенерации леса. Проезжая по Исландии сегодня, с удивлением замечаешь, что немногие имеющиеся группы деревьев, как правило, огорожены – изгородь защищает их от овец.

Для поселенцев особенно привлекательными оказались луга выше зоны леса, на которых для создания пастбищ не приходилось даже вырубать деревья и где богатый ковер растительности покрывал плодородные, но маломощные почвы. Альпийские луга были еще более уязвимы, чем поляны в низинах, так как климат наверху более холодный и сухой, и, следовательно, скорость возобновления растительного покрова, лишенного к тому же защиты деревьев, еще меньше. После того как имевшийся исходно растительный покров альпийских лугов был вытоптан овцами, почва – тот же вулканический пепел – оказалась открыта всем ветрам и, соответственно, подвержена ветровой эрозии. Кроме того, стекающая со склонов вода – во время дождей или таяния снегов – начала размывать обнажившуюся почву, образуя вымоины и овраги. Но с увеличением глубины оврагов и понижением уровня подземных вод склоны высыхали и становились сильнее подвержены ветровой эрозии. Вскоре после появления викингов почвы Исландии начали смываться с альпийских лугов в низины и дальше в море. Возвышенные места вскоре лишились как почвы, так и растительности, бывшие луга превратились в антропогенные (или, точнее, «овцегенные») пустыни, расстилающиеся перед взором современного туриста, а затем большие выветренные территории начали заболачиваться.

Сегодня нам приходится задаваться вопросом: почему эти глупые поселенцы делали такие нелепые, ужасные ошибки – почему распоряжались своей землей столь неблагоразумно, что причинили ей очевидный ущерб? Неужели они не понимали, что может произойти? Да, в конце концов они поняли, но поначалу их непонимание было естественным – они столкнулись с неожиданной и сложной задачей организации землепользования. За исключением вулканов и горячих источников, Исландия выглядела похожей на Норвегию и Британские острова, откуда прибыли первопоселенцы. У них не было никаких оснований предполагать, что почвы и растительность Исландии намного более уязвимы, чем те, к которым они привыкли. Им казалось вполне естественным осваивать альпийские луга под пастбища и устраивать на них выпас больших стад – как на холмах Шотландии; откуда было им знать, что в Исландии луга не могут долго служить пастбищами и даже низины не в состоянии долго выдерживать такое воздействие? Короче говоря, причина, по которой Исландия стала страной с самыми большими нарушениями природной среды в Европе, не в том, что прежде осмотрительные мигранты из Норвегии и Британии, вступив на исландский берег, вдруг утратили благоразумие, – но в том, что они оказались в обманчиво богатой, но очень уязвимой природной среде, для жизни в которой норвежский и британский опыт был недостаточен.

Когда исландцы наконец поняли, что происходит, они стали принимать соответствующие меры. Они перестали выбрасывать древесину, перестали держать свиней и коз, которые приносили наибольший вред окружающей среде, и в основном прекратили использовать в сельскохозяйственных целях альпийские луга. Соседи совместно принимали решения относительно действий по предотвращению эрозии, например, ежегодно весной определяли время, когда трава уже вырастала настолько, чтобы выпускать овец на общинные высокогорные пастбища, где стада паслись все лето, а осенью решали, когда приводить их обратно.

Фермеры стремились достичь соглашения относительно максимального количества овец, которое можно без вреда для будущего выпасать на общинном пастбище, и решали, как распределять это максимально допустимое количество между отдельными хозяйствами.

Такой способ принятия решений был достаточно гибким и позволял быстро реагировать на изменения окружающей среды, но все же страдал некоторым консерватизмом. Даже мои друзья-исландцы описывают нынешнее исландское общество как консервативное и негибкое. После того как в 1397 году Исландия перешла под власть Дании, датские правители, искренне пытаясь что-то улучшить в жизни подданных, постоянно сталкивались с противодействием исландцев и их отрицательным отношением к любым переменам. В длинный список новшеств, которые датчане пытались внедрить в Исландии, входит: выращивание зерна, усовершенствование рыболовных сетей, ловля рыбы с палубных (а не открытых) судов, засолка (а не высушивание) рыбы, изготовление веревок, дубление шкур и добыча серы – все это не для собственного употребления, а на экспорт. На эти и другие предложения датчан (и некоторых прогрессивных исландцев), подразумевавшие какие-либо перемены, следовал один и тот же ответ – «нет», независимо от предполагаемых выгод.

Мои друзья-исландцы считают, что этот консерватизм можно понять, если учесть уязвимость природной среды Исландии. За долгую историю исландцы привыкли к тому, что все новшества с гораздо большей вероятностью ухудшают, чем улучшают жизнь. В течение первых лет освоения Исландии поселенцы смогли создать более или менее эффективную социально-экономическую систему. Несомненно, при этом большая часть населения оставалась бедной и время от времени многие люди умирали от голода, но, по крайней мере, общество в целом было способно выжить. Другие эксперименты, проводимые исландцами в разные моменты их истории, оканчивались катастрофически. Свидетельства этих катастроф всегда были перед глазами жителей острова – брошенные фермы, обезображенные эрозией территории вокруг сохранившихся ферм и «лунный пейзаж» в предгорьях и на склонах гор. Весь накопленный исландцами опыт подтверждал: «В этой стране мы не можем себе позволить такую роскошь, как эксперименты. Мы живем в уязвимой природной среде; мы знаем, что наш образ жизни позволит выжить хотя бы кому-то из нас; не навязывайте нам никаких перемен».

Политическую историю Исландии с 870 года можно описать довольно кратко. В течение нескольких сотен лет Исландия была самоуправляющимся государством, пока в первой половине XIII века не начались междоусобные войны между вождями, принадлежавшими к пяти основным кланам; в результате погибли многие люди и были сожжены многие фермы. В 1262 году исландцы попросили короля Норвегии управлять Исландией, мотивировав просьбу тем, что находящийся на большом расстоянии король будет представлять для них меньшую опасность, давать больше свободы и, вероятно, не ввергнет страну в такой хаос, как их собственные доморощенные правители.

Браки между царствующими домами Скандинавии привели к тому, что Дания, Швеция и Норвегия в 1397 году объединились под властью одного правителя, интересы которого были сосредоточены на Дании, так как в то время она была самой богатой из трех стран; более бедные Исландия и Норвегия интересовали его в последнюю очередь. В 1874 году Исландия получила некоторую степень самоуправления, стала автономной в 1904 году и полностью независимой от Дании – в 1944 году.

С конца Средних веков экономика Исландии подпитывалась за счет экспорта вяленой рыбы, которая пользовалась спросом в растущих городах континентальной Европы – там требовалось все больше продуктов питания. Поскольку в самой Исландии не было высоких деревьев для постройки надежных больших судов, для ловли и вывоза рыбы исландцем приходилось пользоваться судами, принадлежавшими иностранцам – по большей части норвежцам, англичанам, немцам, а также французам и датчанам. В начале XX века исландцы наконец начали строить собственный флот, что привело к быстрому развитию рыболовства. К 1950 году более 90 процентов суммарного экспорта Исландии составляли морепродукты, что оставляло на долю лидирующего прежде сельского хозяйства ничтожно малую часть. Уже в 1923 году городское население Исландии превосходило по численности сельское. Сейчас Исландия – самая урбанизированная из скандинавских стран, половина ее населения проживает в столице Рейкьявике. Приток населения из сельских районов в города продолжается, исландские фермеры покидают свои фермы или превращают их в летние дома, отправляясь в город в поисках работы, кока-колы и мировой культуры.

Сегодня благодаря изобилию рыбы, геотермальной энергетике и электроэнергии, вырабатываемой на многочисленных гидроэлектростанциях, не нуждающаяся в древесине для постройки кораблей (изготавливаемых теперь из металла), Исландия – когда-то беднейшая страна Европы – стала одной из самых богатых стран мира в расчете на душу населения, и ее история – история потрясающего успеха, в противоположность историям гибели цивилизаций, рассмотренным в главах 2–5. Халлдор Лакснесс – лауреат Нобелевской премии по литературе – вложил в уста героини своего романа «Салка Валка» бессмертную фразу, которую мог произнести только исландец: «В конечном счете, жизнь – это в первую очередь соленая рыба». Но промышленное рыболовство требует решения столь же сложных задач управления ресурсами, как и лесопользование или земледелие. Сейчас исландцы усердно трудятся, чтобы восполнить ущерб, нанесенный лесам и почвам, который нанесли их предки, и стараются предотвратить подобные проблемы в рыболовной отрасли.

После краткого экскурса в историю Исландии можно попытаться понять, в каком отношении она находится к остальным пяти колониям викингов.

Я уже говорил, что различие в судьбах колоний более всего зависело от различия по четырем параметрам: расстояния по морю до Европы, сопротивления народов, населявших колонизированные земли до викингов, возможности вести сельское хозяйство и уязвимости природной среды. В случае Исландии по двум из этих параметров ситуация была благоприятной, а по двум другим – нет. Преимуществом для викингов было то, что на острове изначально не было (практически не было) других обитателей и что расстояние по морю от Европы до Исландии не слишком велико (дальше, чем до Шетландских, Оркнейских или Фарерских островов, но ближе, чем до Гренландии или Винланда), что делало возможным перевозку объемных грузов даже на средневековых судах. В отличие от гренландцев, исландцы всегда оставались «на связи» с Норвегией и Британией, между островом и континентом ежегодно курсировали суда, которые доставляли в Исландию большие партии необходимых товаров (особенно лес, железо и иногда – гончарные изделия) и забирали продукты на экспорт. В частности, именно экспорт сушеной рыбы оказался решающим фактором, спасшим исландскую экономику в XIV веке; но для более отдаленной Гренландии, морские пути к которой из Европы часто оказывались прегражденными айсбергами, этот рецепт был бесполезен.

Если же говорить о неблагоприятных факторах, северное расположение Исландии обусловило ее малую пригодность для сельского хозяйства, – из всех скандинавских колоний в худшем положении была только Гренландия. От выращивания ячменя, для которого земли Исландии были непригодными даже в относительно теплый период начального заселения, с наступлением глобального похолодания в начале Средних веков пришлось отказаться. Даже животноводство – разведение овец и коров – в более холодные годы для бедной части населения оказывалось экономически нецелесообразным. Тем не менее оставалось овцеводство., которое почти ежегодно приносило неплохой доход за счет экспорта шерсти – доминантной составляющей исландской экономики в течение первых нескольких столетий после заселения. Самая большая проблема Исландии заключалась в ее экологической уязвимости: здешние почвы намного менее устойчивы, чем во всех других скандинавских колониях, а в отношении уязвимости растительного мира Исландию опережала только Гренландия.

Как на историю Исландии повлияли те пять факторов, рассмотрение которых определяет структуру настоящей книги: экологическая катастрофа, вызванная деятельностью данного сообщества, изменение климата, вражда с другими сообществами, взаимовыгодные отношения с торговыми партнерами, и культурные стереотипы? Из этих пяти факторов четыре сыграли свою роль в исландской истории: исландцы были избавлены лишь от проблем враждебных отношений с соседями. Исландия представляет собой хорошую иллюстрацию для изучения взаимодействия остальных четырех факторов. Злой рок отвел исландцам комплекс особенно сложных экологических проблем, которые усугубились в результате глобального похолодания во время малого ледникового периода. Торговля с Европой сыграла важнейшую роль, позволив Исландии выжить, несмотря на экологические проблемы. Реакция исландцев на эти проблемы определялась их культурными ценностями и стереотипами. Некоторые из этих ценностей и стереотипов были унаследованы их предками в Норвегии: в частности, экономика, основанная на животноводстве, приоритет коров и свиней перед овцами и другими видами скота и применявшиеся первоначально способы ведения сельского хозяйства, пригодные для норвежских и британских, но не для исландских почв. Со временем исландцы в поиске способов решения этих проблем изменили первоначальные установки: они отказались от разведения свиней и коз и уменьшили поголовье коров, стали следить за хрупким экологическим равновесием острова и по всем вопросам придерживались консервативных позиций. Этот консерватизм приводил в замешательство датских правителей и в некоторых случаях, возможно, вредил самим исландцам, но в конечном счете позволил им выжить, постоянно избегая излишнего риска.

Сегодня исландское правительство очень обеспокоено извечными бедами Исландии – эрозией почв и выбиванием пастбищ, – которые сыграли столь значительную роль в обнищании страны, растянувшемся на многие столетия. Создано отдельное министерство, занимающееся вопросами восстановления почв, лесов и другой растительности, а также регулированием поголовья овец на единицу площади. В Исландии я видел расположенные выше зоны леса искусственно засеянные зеленые поляны посреди мертвенного лунного пейзажа – попытка восстановить, хотя бы частично, защитный растительный покров и предотвратить дальнейшее развитие эрозии. Эти тонкие зеленые полоски на общем коричневом фоне выглядят жалобно, как робкая попытка противостоять грозной, неумолимой беде. Но все же исландцам удалось добиться кое-каких результатов.

Почти во всем мире мои друзья-археологи ведут неравную борьбу в попытках убедить правительства, что их работа действительно имеет практический смысл. Они пытаются доказать различным фондам и финансирующим организациям, что изучение судеб древних цивилизаций может помочь понять, что ждет общества, которые живут в этих местах сегодня. В частности, объясняют они, экологические катастрофы, случившиеся в прошлом, могут произойти и в настоящем, поэтому мы можем использовать эти знания, чтобы не повторять тех же ошибок.

Большинство правительств игнорирует эти обращения археологов. Но в Исландии, где эрозия почв начала проявляться 1130 лет назад, где большая часть растительности и половина почвы уже утрачены и где прошлое напоминает о себе непрестанно и настойчиво, правительство настроено иначе. Сейчас проводятся многочисленные исследования средневековых исландских поселений, идет изучение динамики эрозии почвы. Когда один из моих друзей-археологов обратился за финансированием в правительство Исландии и приготовился давать длинные пояснения, необходимые в подобных случаях в других странах, он сразу же получил ответ: «Да, конечно, мы понимаем, что изучение динамики эрозии почв в Средние века поможет решить наши сегодняшние проблемы. Мы уже в курсе, не нужно тратить время на то, чтобы нас в этом убеждать. Вот вам деньги, занимайтесь своими исследованиями».

Краткий период существования Винланда, самой отдаленной колонии викингов в Северной Атлантике, – это отдельная история, сама по себе вызывающая глубокий интерес. Будучи первой попыткой европейцев колонизировать Америку – за пять столетий до Колумба, – Винланд стал предметом романтических теорий и многочисленных литературных произведений. В контексте настоящей книги самые важные уроки, которые следует извлечь из истории Винланда, – это причины его исчезновения.

Северо-восточное побережье Северной Америки, на котором высадились первые викинги, лежит в тысячах миль от Норвегии, по другую сторону Атлантического океана – далеко за пределами, непосредственно досягаемыми для викингов. Все суда, направлявшиеся в Северную Америку, стартовали из крайнего западного форпоста скандинавской цивилизации, из Гренландии. Но и путь от Гренландии до Северной Америки, по меркам мореходства того времени, даже для викингов был очень далеким. Расстояние от основного поселения викингов в Ньюфаундленде до гренландских колоний составляло почти тысячу миль по прямой, но реально викингам, не рисковавшим отходить далеко от берегов в открытое море (что вполне понятно, учитывая тогдашний уровень развития навигации), приходилось преодолевать более двух тысяч миль и проводить в плавании до шести недель. Необходимость доплыть до Винланда и вернуться обратно в течение летнего сезона, благоприятного для мореходства, оставляла совсем немного времени на исследование земель, составлявших цель путешествия. Поэтому викинги основали базовый лагерь в Ньюфаундленде, где могли перезимовать и, следовательно, посвятить весь следующий летний сезон исследованиям территории.

Те экспедиции, о которых нам известно, были организованы в Гренландии двумя сыновьями, дочерью и невесткой того самого Эйрика Рыжего, который основал гренландскую колонию в 984 году. Они стремились разведать новую землю, выяснить, чем она богата и пригодна ли для заселения. Согласно сагам, на первых кораблях, отправившихся из Гренландии на запад в поисках новых земель, викинги везли с собой домашних животных, чтобы, найдя места, подходящие для заселения, иметь возможность основать там колонию. Впоследствии, когда им пришлось отказаться от планов создания постоянного поселения в Винланде, еще более трехсот лет они продолжали совершать экспедиции к побережью Северной Америки – в основном за строевым лесом (который в Гренландии всегда был дефицитом) и, возможно, для добычи железа в тех местах, где обилие леса позволяло изготавливать древесный уголь (в чем Гренландия также всегда испытывала недостаток), необходимый для кузнечного дела.

У нас имеются два независимых источника информации о попытке викингов создать поселения в Северной Америке: письменные свидетельства и археологические находки. Письменные свидетельства составляют две саги, описывающие первое путешествие викингов в поисках неизвестной далекой земли, в течение столетий передававшиеся изустно и в конце концов записанные в Исландии в XIII столетии. В отсутствие независимых подтверждающих свидетельств историки были склонны считать саги выдумкой и с недоверием относились к идее открытия викингами Нового Света, пока с обнаружением археологами в Ньюфаундленде в 1961 году остатков базового лагеря викингов этот спор не был решен окончательно.

Упоминания о Винланде в сагах сейчас считаются древнейшими письменными описаниями Северной Америки, хотя исследователи до сих пор спорят о достоверности отдельных деталей. Эти описания содержатся в двух отдельных рукописях– «Саге об гренландцах» и «Саге об Эйрике Рыжем», которые в основном согласуются друг с другом, но имеют множество расхождений в мелочах. В них описывается до пяти отдельных походов из Гренландии в Винланд, совершенных в течение короткого периода времени – не более десяти лет; лишь в последнем участвовало больше одного (вероятно, два или три) корабля.

В этих двух сагах о Винланде кратко описаны места, которые посетили викинги, дав им свои названия на норвежском языке: Хеллуланд, Маркланд, Винланд, Лейвсбудир, Стремфьорд и Хоп. Исследователи приложили много усилий к тому, чтобы выяснить, о каких местах идет речь (например, «Эта земля [Маркланд] – плоская, покрытая лесом, с небольшим уклоном к морю; они миновали многочисленные бухты с белым песком… Эта земля получила имя – Маркланд – в ознаменование того, чем она была богата [ „лесная земля“]»). Несомненно, что Хеллуланд – восточное побережье Баффиновой Земли в канадском арктическом архипелаге, а Маркланд – побережье полуострова Лабрадор, лежащего к югу от Баффиновой Земли; и Маркланд, и Хеллуланд лежат точно на запад от Гренландии, по другую сторону узкого пролива Дэвиса, разделяющего Гренландию и Северную Америку. Чтобы оставаться по возможности в виду суши, викинги не направляли корабли прямо через океан в Ньюфаундленд, но пересекали пролив Дэвиса, шли к Баффиновой Земле и затем поворачивали на юг, держась неподалеку от берега. Топонимы в дошедших до нас сагах относятся к южному побережью Канады – полуострову Лабрадор, в том числе, несомненно, к Ньюфаундленду, вероятно – к побережью залива Святого Лаврентия, Нью-Брансуику и Новой Шотландии (эти земли в совокупности получили название Винланд) и возможно – к части побережья Новой Англии. Добравшись до Америки, викинги в первые годы, должно быть, стремились разведать как можно больше земель, чтобы найти самые лучшие места – как и при заселении Гренландии, прежде чем выбрать два фьорда, берега которых лучше всего подходили для выпаса скота.

Второй источник информации о викингах в Новом Свете – археология. Несмотря на многочисленные археологические изыскания, обнаружено и раскопано только одно поселение викингов – на северо-западном побережье Ньюфаундленда, в местечке под названием Л'Анс-о-Медоуз. С помощью радиоуглеродного метода установлено время основания этого поселения – приблизительно 1000 год, что полностью соответствует сагам, утверждающим, что первооткрывателей возглавлял сын Эйрика Рыжего, который основал гренландскую колонию в 984 году и был еще жив в годы исследования Винланда. Расположение Л'Анс-о-Медоуз также, похоже, соответствует описаниям в сагах местоположения базового лагеря викингов, названного Лейвсбудир. Сейчас здесь обнаружены остатки восьми зданий, в том числе трех жилых домов, достаточно больших, чтобы вместить до восьмидесяти человек; кузницы, в которой найдены инструменты для изготовления железа из болотной руды и для ковки корабельных гвоздей; плотницкой и мастерской для ремонта судов, – но никаких сельскохозяйственных построек или объектов, свидетельствующих о попытках заниматься земледелием и животноводством.

Согласно сагам, Лейвсбудир являлся всего лишь базовым лагерем, выстроенным в месте, удобном и для зимовки, и для организации летних экспедиций; викингов интересовали ресурсы не столько окрестностей Лейвсбудира, сколько тех земель, которые им предстояло исследовать и которые были названы Винландом. Это подтверждается небольшим, но важным открытием, сделанным во время археологических раскопок в Л'Анс-о-Медоуз: там найдены два диких грецких ореха, принадлежащих к виду так называемых серых орехов (Juglans cinerea), которые в настоящее время не растут в Ньюфаундленде. Даже тогда, когда климат был теплее – около 1000 года, – ближайшее к Ньюфаундленду место, где рос грецкий орех, располагалось к югу от долины реки Св. Лаврентия. Там же проходила северная граница распространения винограда, описанного в сагах. Вероятно, именно заросли дикого винограда побудили викингов дать этой местности имя Винланд, т. е. «винная», «виноградная» земля.

В сагах Винланд описан как страна, богатая ценными ресурсами, которых не хватало в Гренландии. Первыми строками в списке достоинств Винланда шли относительно мягкий климат, гораздо более южное расположение и, следовательно, более длительный вегетативный период, чем в Гренландии; наличие высокотравья и мягкие зимы, позволяющие держать скот круглый год на подножном корму, что освобождало фермеров от необходимости летом заготавливать сено для прокорма скота, остающегося зимой в хлеву. Всюду были леса с высокими, пригодными для строительства деревьями. Помимо этого, реки и озера изобиловали форелью, по размеру намного превосходившей гренландскую; воды, омывающие Ньюфаундленд, – одни из самых богатых в мире районов промысла рыбы; в лесах Винланда водились олени (северный и благородный) и многочисленные птицы.

Несмотря на богатую добычу, которую привозили до отказа загруженные корабли викингов обратно в Гренландию – древесину, виноград, шкуры животных, – вскоре эти экспедиции прекратились, и лагерь Л'Анс-о-Медоуз был покинут. Археологические раскопки поначалу вызвали энтузиазм как окончательное доказательство того, что викинги действительно побывали в Новом Свете раньше Колумба; но итог их оказался неутешительным, так как ничего существенного викинги в брошенном лагере не оставили. Все найденные объекты были небольшими, вероятно, выброшенными или потерянными – например, 99 сломанных железных гвоздей, один целый гвоздь, бронзовая шпилька, оселок, веретено, стеклянный шарик и вязальная спица. Очевидно, лагерь был покинут не внезапно, а в ходе запланированной эвакуации, при которой все орудия труда и пожитки забрали и увезли обратно в Гренландию. Сегодня мы знаем, что Северная Америка намного превосходила по своим размерам и богатству все земли, разведанные викингами в Северной Атлантике; даже та очень небольшая часть, которую викинги успели исследовать, произвела на них сильное впечатление. Почему же они отказались от Винланда, от этой земли обетованной?

Саги дают простой ответ на этот вопрос: викингам не удалось установить мирные отношения с многочисленными враждебно настроенными индейцами – исконными обитателями Северной Америки. Согласно сагам, первая встреча викингов с группой индейцев закончилась тем, что из девяти индейцев восемь были убиты, а девятому удалось бежать. Это было не слишком удачное начало для установления дружеских отношений. Неудивительно, что в ответ индейцы снарядили отряд на небольших лодках и осыпали викингов градом стрел, одна из которых оказалась роковой для Торвальда, сына Эйрика Рыжего, – раненный в живот, тот вскоре умер. Говорят, что перед смертью он вытащил стрелу из раны и с горечью произнес: «Земля, которую мы нашли, богата; у меня в животе много жира – но что толку? Вряд ли мы сможем воспользоваться всем этим добром».

Следующей экспедиции викингов удалось установить торговые взаимоотношения с местными племенами (викинги обменивали одежду и коровье молоко на шкуры животных), пока один из викингов не убил индейца, который пытался украсть оружие. В последовавшей за этим стычке многие индейцы были перебиты, а оставшиеся в живых бежали; происшедшего оказалось достаточно, чтобы викинги убедились: столкновения с индейцами неизбежны. Как говорит неизвестный автор саги об Эйрике Рыжем: «Отряд [викингов] тогда понял, что, несмотря на все богатство этой земли, здесь они всегда будут под угрозой нападения первых ее обитателей. Тогда они решили отправиться восвояси, в свою собственную страну [т. е. в Гренландию]».

Оставив Винланд в безраздельное владение индейцам, викинги тем не менее продолжали наведываться в более северные районы побережья Лабрадора, где индейцев было гораздо меньше; целью этих экспедиций была заготовка леса и выплавка железа. Вещественными доказательствами этих поездок служат несколько предметов, очевидно гренландского происхождения (кусочки плавленой меди и железа и пряжа из козлиной шерсти), найденные в археологических раскопах индейских поселений, раскиданных по канадской Арктике. Наиболее интересной находкой является серебряная монетка, отчеканенная в Норвегии между 1065 и 1080 годами, во время правления короля Олава Тихого, и обнаруженная при раскопках индейского поселения на побережье штата Мэн, в сотнях миль к югу от Лабрадора. В монете просверлена дырочка – вероятно, этот диковинный предмет использовался индейцами как подвеска. Это поселение в штате Мэн было большой торговой деревней, при раскопках которой археологи нашли камни и орудия, привезенные сюда с полуострова Лабрадор, из районов, теперь известных как Новая Шотландия, Новая Англия, Нью-Йорк и Пенсильвания. Вероятно, эту монету потерял или отдал в обмен один из викингов, оказавшихся на побережье Лабрадора, а потом она по цепочке обменов между индейцами попала в штат Мэн.

Еще одним доказательством продолжения экспедиций викингов на Лабрадор является упоминание в исландских хрониках за 1347 год гренландского корабля с командой из 18 человек, который пристал к берегу Исландии после того, как, утратив якорь, сбился с курса на обратном пути из некоего «Маркланда». Упоминание в хронике краткое и сухое, будто здесь нет ничего, требующего пояснений, – будто летописец ставил это событие в один ряд с мелочами повседневной жизни и мог бы продолжить столь же прозаично: «Итак, за этот год у нас были такие новости: один из кораблей, которые каждое лето отправляются в Маркланд, потерял якорь; а еще Торунн Кетильсдоттир разлила большой кувшин молока на своей ферме в Дьюпадалуре; еще у Бьярни Болласона издохла одна овца, и больше ничего особенного в этом году не произошло, все было как обычно».