Текст книги "Коллапс"

Автор книги: Джаред Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава 5. Гибель цивилизации майя

Тайны затерянных городов. – Окружающая среда. – Земледелие майя. – История майя. – Копан. – Сложная природа коллапса. – Войны и засухи. – Коллапс в южных долинах. – Послание майя

Большой популярностью среди туристов пользуются руины древней цивилизации майя, погибшей более тысячи лет назад на территории мексиканского полуострова Юкатан и прилегающих частей Центральной Америки. Все мы любим таинственные истории, и майя являются для нас прекрасным примером одной из них, за которым и ходить далеко не надо: расположенные почти у порога США, древние постройки майя столь же близки жителям Америки, как и руины анасази. Чтобы попасть в один из городов майя, нужно только сесть в самолет, летящий прямым рейсом из США в Мериду – административный центр современного мексиканского штата Юкатан, – затем пересесть в арендованный автомобиль или микроавтобус и проехать по шоссе около часа (см. карту 6).

Карта 6. Поселения майя

Сегодня развалины многих городов майя, их грандиозные храмы и монументы, окруженные джунглями, вдали от современных поселений (илл. 12). Однако в далекие времена, еще до прибытия европейцев, на месте этих руин находились города самой продвинутой индейской цивилизации Нового Света – единственной, которая обладала развитой письменностью, ныне частично дешифрованной. Как же древним жителям этих мест удавалось поддерживать жизнь больших городов в такой местности, где в наши дни несколько фермеров едва сводят концы с концами? Города майя поражают не только этой тайной и своей красотой – помимо этого, они являются еще и археологическими памятниками в «чистом виде». После того как жители покинули эти места, постоянных поселений здесь больше не возникало, поэтому города майя не оказались погребены под более поздней застройкой, как это произошло со многими другими древними городскими поселениями – например, со столицей ацтеков Теночтитлан (на его месте вырос современный Мехико) или с Римом.

Города майя оставались заброшенными, скрытыми в густых джунглях и практически неизвестными внешнему миру до их открытия в 1839 году состоятельным американским юристом по имени Джон Стивенс и его английским другом Фредериком Катервудом, который ранее занимался описанием античных редкостей. Будучи наслышан о развалинах в джунглях, Стивенс обратился к президенту США Мартину Ван Бюрену с просьбой назначить его послом в Конфедерацию центральноамериканских республик – аморфное политическое образование на территории современных Гватемалы и Никарагуа, – с тем чтобы оказаться ближе к предмету своих археологических интересов. За время своих изысканий Стивенс и Катервуд открыли 44 города и селения. По исключительной красоте обнаруженных зданий и предметов искусства они заключили, что эти находки не являлись делом рук, как они выразились, дикарей, но представляли собой остатки исчезнувшей высокоразвитой цивилизации. Они поняли, что резьба на некоторых каменных монументах есть не что иное, как дотоле неизвестные науке письмена, и правильно догадались, что эти надписи относятся к историческим событиям и именам людей. По возвращении Стивенс опубликовал две книги об этом путешествии, описывающие найденные руины и проиллюстрированные Катервудом; обе имели большой успех.

Привожу несколько цитат из сочинений Стивенса, передающих романтику заброшенных городов майя: «Город был покинут. Бег жизни оборвался, ничто больше не нарушало безмолвие руин; обычаи предков, которые всегда переходили от отца к сыну и из поколения в поколение, больше некому было передавать. Город лежал перед нами, подобный разбившемуся вдребезги кораблю посреди океана, мачты потеряны, имя стерлось, команда погибла, и никто никогда не ответит, откуда он приплыл, кому принадлежал, сколь долог был его путь и что послужило причиной крушения… Архитектура, скульптура, живопись – все виды искусства, украшающие жизнь, процветали в этих разросшихся джунглях; глашатаи, воины и государственные деятели, красота, честолюбие и слава – все было и все исчезло, и никто не знает, что здесь произошло, никто не сможет поведать нам об их прошлом… Там покоились останки утонченных, изысканных, загадочных людей, которые прошли тернистый путь к расцвету своей страны и ее гибели; этот народ достиг своего „золотого века“ и исчез… Мы подходили к их покинутым храмам и разоренным алтарям – и, где бы ни были, везде мы находили доказательства их вкуса, их высокого мастерства в искусствах… Наше воображение вызывало к жизни необыкновенных людей, с грустью взирающих на нас со стен; мы представляли их, одетых в невообразимые, причудливые одеяния и головные уборы из перьев, прохаживающихся по дворцовым террасам и поднимающихся по ступенькам к святилищам… В летописи мировой истории ничто никогда не поражало меня сильнее, чем изумительнейшее зрелище этого великого и прекрасного города – разрушенного, опустошенного и забытого… окруженного джунглями на мили вокруг и не имеющего даже имени». Это же чувство по сей день влечет туристов к руинам майя и делает для нас историю и гибель майя столь завораживающей.

Для тех, кто занимается изучением истории (иначе говоря – рождения, расцвета и гибели) древних цивилизаций, страна майя – настоящий подарок. Во-первых, сохранившиеся письменные источники, хоть и крайне скудные, помогают восстановить историю майя с гораздо большей точностью, чем мы смогли сделать это в отношении истории острова Пасхи или даже истории анасази, где неоценимую помощь нам оказали годичные древесные кольца и окаменелые крысиные гнезда. Великие искусство и архитектура городов майя позволили археологам продвинуться намного дальше в научных изысканиях, чем было бы в случае, будь майя неграмотными людьми, жившими охотой и собирательством в ветхих лачугах, развалины которых по истечении веков мало о чем могли бы поведать археологам. Кроме того, в последнее время климатологи и палеоэкологи смогли выделить несколько признаков климатических и экологических изменений, которые сыграли свою роль в гибели цивилизации майя. И, наконец, сегодня еще живы потомки народа майя, проживающие на своей древней родине и разговаривающие на языке майя. Поскольку культура древних майя отчасти уцелела в катастрофе, первые побывавшие здесь европейцы оставили записи о жизни и общественном устройстве современных им майя; эти записки сыграли первостепенную роль в нашем понимании культуры древних майя.

Первые контакты майя с европейцами произошли уже в 1502 году, всего через 10 лет после «открытия» Христофором Колумбом Нового Света, когда Колумб в последнем из своих четырех плаваний захватил торговое каноэ, которое, возможно, принадлежало майя. В 1527 году испанцы начали завоевание майя, но только в 1697 году они покорили последний город-государство. Таким образом, испанцы имели прекрасную возможность в течение почти двух столетий быть очевидцами существования независимых общин индейцев майя. Особенно важную роль – и в хорошем, и в плохом смысле – сыграл епископ Диего де Ланда, который прожил на полуострове Юкатан с 1549 по 1578 год. С одной стороны, он совершил один из самых вопиющих актов культурного вандализма в истории: усердствуя в стремлении искоренить «язычество», он сжег все манускрипты майя, которые ему удалось собрать, – всего четыре письменных памятника сохранились до наших дней. С другой стороны, он написал обстоятельный трактат о жизни майя и добыл через осведомителя толкование письменности майя, которое, хоть и сфальсифицированное, тем не менее почти через четыре века оказалось полезным для истинной расшифровки.

Еще одной причиной, по которой мы посвятили майя отдельную главу, является желание подобрать такой пример, который бы качественным образом отличался от рассмотренных в других, посвященных древним цивилизациям, главах этой книги. Предметом обсуждения в них являются в основном маленькие замкнутые сообщества в уязвимой и географически изолированной природной среде, с низким уровнем развития относительно передовых достижений современной им мировой культуры и технологии. К цивилизации майя это никоим образом не относится. Напротив, в культурном отношении это было самое передовое общество в доколумбовом Новом Свете, единственное, обладавшее развитой, сохранившейся до наших дней письменностью, расположенное в одном из двух главных исторических центров Нового Света – Мезоамерике. Несмотря на присущие здешней окружающей среде некоторые проблемы, связанные с карстовым характером местности и непредсказуемыми проливными дождями, по мировым стандартам ее нельзя расценивать как уязвимую – эта среда определенно была более устойчивой, чем на острове Пасхи, в районах проживания индейцев анасази, в Гренландии или в современной Австралии. Предостерегая против возможного заблуждения, что катастрофам подвержены только небольшие периферийные общества в экологически неустойчивых местностях, история майя служит наглядным примером того, что погибнуть могут и самые развитые и творческие цивилизации.

Согласно нашей схеме из пяти факторов гибели цивилизаций, к майя применимы четыре из них. Майя нанесли ущерб окружающей среде, особенно вырубкой лесов с последующей эрозией почв. Климатические изменения (засухи) – вероятно, неоднократные – также способствовали краху. Огромную роль сыграла вражда между самими майя. И, наконец, налицо политические и культурные факторы, особенно соперничество среди верховных правителей и знати, которое приводило к концентрации усилий на ведении войн и возведении огромных монументов, а не на решении насущных проблем. Последний пункт нашего списка – торговля или прекращение торговли с дружественными соседними странами, – вероятно, не играл важной роли в поддержании жизнеспособности цивилизации майя или в их гибели. Хотя обсидиан (излюбленный материал майя для изготовления каменных инструментов), нефрит, золото и кораллы импортировались, последние три не являлись жизненно необходимыми товарами – это предметы роскоши. Изделия из обсидиана долгое время были широко распространены на территории майя и после политического коллапса, так что, очевидно, обсидиан никогда не являлся дефицитным материалом.

Чтобы разобраться в причинах гибели цивилизации майя, начнем с рассмотрения их природной среды, которую мы представляем себе как «джунгли» или «влажные тропические леса». Это не так; на самом деле важно понять, почему это не так. Собственно говоря, влажные тропические леса растут в экваториальной зоне с большим количеством осадков, где уровень влажности остается на высоком уровне круглый год. Но земли майя располагаются более чем в тысяче миль от экватора, между 17-й и 22-й параллелями Северного полушария, в зоне, называющейся «сезонными тропическими лесами». Это означает, что, кроме сезона дождей, который длится с мая по октябрь, есть также и сухой сезон – с января по апрель. Если принимать во внимание только влажный период, земли майя можно назвать «сезонными тропическими лесами», если рассматривать только сухой период, их можно охарактеризовать иначе – как «сезонную пустыню».

С севера на юг полуострова Юкатан средний уровень осадков возрастает с 18 до 100 дюймов за год, почвы становятся богаче, так что южная часть полуострова более плодородна и может прокормить более многочисленное население. Но уровень осадков здесь непредсказуемо меняется год от года, например, за последние несколько лет дождей выпало в три или четыре раза больше, чем в предыдущие годы. Кроме того, количество осадков и время их выпадения в течение года тоже трудно предугадать – легко может случиться так, что крестьяне засеют свои поля в ожидании грядущих дождей, но в нужный момент осадки не выпадут. В результате современные фермеры, пытающиеся выращивать маис в стране майя, часто остаются без урожая, особенно на севере. Древние майя, возможно, были более сведущи в земледелии, тем не менее и они часто сталкивались с риском потерять урожай из-за засух и ураганов.

Хотя в южных областях страны майя выпадало больше осадков, чем в северных, проблемы с водой парадоксальным образом были серьезнее на влажном юге. Такое положение дел вызывало трудности не только у проживавших на юге древних майя – это вводит в затруднение и современных археологов, которым трудно понять, почему в древности засухи сказывались сильнее на влажном юге, чем на засушливом севере. Возможным объяснением является уровень залегания подземных грунтовых вод на полуострове Юкатан. Высота поверхности над уровнем моря растет с севера на юг, таким образом оказывается, что на юге поверхность земли намного выше относительно уровня грунтовых вод. На севере полуострова общее поднятие поверхности существенно меньше, и древние майя были в состоянии добраться до подземных вод с помощью так называемых карстовых колодцев, или сенотов, либо глубоких карстовых пещер: все туристы, которые побывали в древнем городе Чичен-Ица, наверняка запомнили тамошние громадные сеноты. В низинах северного побережья, где не было естественных карстовых колодцев, люди могли добраться до грунтовых вод, выкапывая колодцы глубиной до 75 футов. Вода легкодоступна во многих частях Белиза, где протекают реки, например вдоль реки Усумасинте на западе и вокруг нескольких озер в районе Петен на юге. Но значительная часть южных областей расположена слишком высоко над уровнем подземных грунтовых вод, поэтому сеноты до них не достают. Такое положение дел усугубляется тем, что большая часть полуострова Юкатан состоит из карста – пористого, похожего на губку известняка, который мгновенно впитывает дождевую воду, так что на поверхности почти ничего не остается.

Как многочисленные южные майя справлялись с проблемами водоснабжения? Сначала казалось удивительным, что многие их города располагались не вблизи немногочисленных рек, а, напротив, на холмистых нагорьях. Объяснение заключается в том, что майя рыли искусственные и модифицировали естественные углубления, затем затыкали щели и отверстия в карсте, устраивая таким образом водохранилища и резервуары для сбора дождевой воды в больших, промазанных глиной водосборниках, и сохраняли воду для использования в течение сухого сезона. К примеру, резервуары в городе Тикаль содержали достаточное количество воды для обеспечения питьевой водой примерно десяти тысяч человек на протяжении 18 месяцев. В городе Коба жители соорудили вокруг озера дамбу, чтобы повысить уровень воды и превратить озеро в более надежное хранилище воды. Но если наступала продолжительная засуха и дождей не было в течение 18 месяцев, то обитатели Тикаля и других городов, зависимых от хранилищ питьевой воды, вероятно, оказывались в большом затруднении. Даже менее длительные засухи, во время которых люди съедали припрятанные на черный день запасы продуктов, могли стать причиной массового голода, поскольку посевы больше нуждаются в дождях, чем в водохранилищах.

Особый интерес в рамках поднимаемых нами вопросов представляют особенности сельского хозяйства майя, основу которого составляли растения, одомашненные в Мексике, – прежде всего, конечно, маис, а также бобы, вторая по значимости растительная культура. Как показал радиоизотопный анализ скелетов древних майя, маис составлял минимум 70 процентов рациона их питания – как знати, так и простонародья. Единственными домашними животными были собаки, индейки, мускусные утки и безжальные пчелы (Melipona), добывавшие мед, тогда как основным источником дикого мяса были олени, на которых майя охотились, а в некоторых местах также рыба. Тем не менее относительно невысокое содержание костей в археологических раскопках майя свидетельствует о том, что общее количество доступного мяса было низким. Оленина, главным образом, служила деликатесом для знати.

Ранее считалось, что сельское хозяйство майя было основано на подсечно-огневом земледелии, при котором леса расчищались и поджигались, на получившихся полях в течение одного или нескольких лет выращивались злаки, пока почва не истощалась, затем поле покидали и оставляли под паром в течение длительного периода – 15–20 лет, – пока дикая растительность не восстанавливала плодородие почвы. Поскольку при таком способе земледелия в любой момент времени большая часть местности оставалась под паром, земля могла прокормить лишь весьма ограниченное количество людей. Для археологов было полной неожиданностью узнать, что численность населения древних майя, определенная по числу каменных фундаментов крестьянских домов, была намного выше, чем обычно для обществ, использующих подсечно-огневое земледелие. Действительная численность является предметом многочисленных споров и заметно отличается для разных регионов, но чаще всего приводятся оценки в диапазоне от 250 до 750, возможно, даже и до полутора тысяч человек на квадратную милю. (Для сравнения: сегодня самые густонаселенные страны Африки – Руанда и Бурунди – имеют плотность населения около 750 и 540 человек на квадратную милю соответственно.) Следовательно, древние майя должны были обладать другими способами увеличения сельскохозяйственного производства помимо тех, что доступны при использовании только подсечно-огневого метода.

Во многих районах страны майя видны остатки сельскохозяйственных сооружений, предназначенных для увеличения урожайности – террасы на склонах холмов для задержания влаги и предотвращения смывания почвы, ирригационные системы и системы каналов с осушенными или приподнятыми полями. Последние из перечисленных, широко распространенные по всему миру и являющиеся весьма трудоемкими при сооружении, вознаграждают земледельцев за приложенные усилия повышением урожайности. При этом методе роют каналы для осушения заболоченных земель, удобряют поля и поднимают уровень участков между каналами, насыпая на поля извлеченную из каналов землю, тем самым предохраняя поля от затопления. Помимо сбора урожая с полей майя также разводили в вырытых каналах рыбу и черепах (то есть просто позволяли им размножаться) в качестве дополнительного источника пищи. Однако в некоторых районах страны майя отсутствуют явные археологические признаки существования террас, ирригации, либо систем осушения или приподнимания полей. Должно быть, для увеличения урожайности использовались другие методы, которые трудно определить археологам: мульчирование, заливное земледелие, сокращение времени нахождения пашни под паром и вспашка для восстановления плодородия почвы, либо, в крайних случаях, пренебрежение стадией пребывания под паром и выращивание урожая каждый год, а в особенно увлажненных местах – и два раза в год.

Социально расслоенные классовые общества, в том числе современные американское и европейское, состоят из крестьян, выращивающих продовольствие, и не занятых в сельском хозяйстве чиновников и военных, которые не производят продукты питания, а лишь потребляют их, фактически паразитируя на крестьянах. Следовательно, в любом классовом обществе крестьянство должно выращивать достаточное количество избыточного продовольствия для удовлетворения не только собственных потребностей, но также потребностей других. Относительное количество потребителей, не занятых в производстве продуктов питания, которое может прокормить такое общество, зависит от производительности сельского хозяйства. В современных Соединенных Штатах, с их высокоэффективным сельскохозяйственным производством, фермеры составляют всего 2 процента от общей численности населения, и каждый фермер может прокормить в среднем 125 человек (американцев, не занятых в сельском хозяйстве, и покупателей американского продовольствия в других странах). Земледелие Древнего Египта, хотя и намного менее эффективное, чем современное механизированное сельское хозяйство, было тем не менее достаточно эффективным, чтобы египетский крестьянин выращивал в пять раз больше продовольствия, чем было необходимо ему и его семье. Но крестьянин-майя мог выращивать лишь вдвое больше продовольствия, чем требовалось его семье. Общество майя состояло минимум на 70 процентов из крестьян. Из-за этого в сельском хозяйстве майя существовало несколько ограничений.

Во-первых, выращивалось мало продуктов, содержащих белок. Маис, доминирующая культура, содержит меньше белка, чем основные продовольственные культуры Старого Света – пшеница и ячмень. Несколько употреблявшихся в пищу видов домашних животных, упомянутых выше, были меньше размерами и давали намного меньше мяса, чем коровы, козы и овцы Старого Света. У майя был более скромный выбор полезных земледельческих культур, чем у земледельцев в Андах (у которых, кроме маиса, имелись картофель, лебеда квиноа (Chenopodium quinoa) – растение с высоким содержанием белка, и много других, а также лама как источник мяса), намного более скудный, чем то многообразие съедобных растений, которым богат Китай и страны Западной Евразии.

Во-вторых, возделывание маиса у майя было не столь интенсивным и производительным, как в чинампах– «плавучих садах» ацтеков (высокопродуктивный тип земледелия приподнятых полей), на приподнятых полях цивилизации Тиванаку в Андах, на ирригационных системах культуры Моче на побережье Перу или на вспаханных с помощью тяглового скота полях практически везде в Евразии.

Дополнительные ограничения – это справедливо и для наших дней – накладывал и влажный климат страны майя, который затруднял хранение маиса дольше года, в то время как индейцы анасази, проживавшие в сухом климате Юго-Запада США, могли сохранять его в течение трех лет.

И, наконец, в отличие от индейцев, проживавших в Андах, у которых были ламы, и в отличие от народов Старого Света, имевших в своем распоряжении лошадей, быков, ослов и верблюдов, у майя не было тяглового скота, который можно было бы использовать для перевозки грузов и вспашки полей. Всякое сухопутное перемещение грузов в стране майя осуществлялось на спинах носильщиков. Но если послать носильщиков с грузом маиса для снабжения воинских частей, то часть переносимого зерна придется использовать для питания самих носильщиков по дороге туда и еще часть необходимо оставить на обратный путь, так что в пункт назначения поклажа будет доставлена не полностью. И чем дольше путь, тем больше маиса съедают сами носильщики, тем меньше полезного груза остается получателю. Если продолжительность перехода превышает – в зависимости от условий – срок от трех-четырех дней до недели, доставлять маис в расположение армии или на внешние рынки на спинах носильщиков становится экономически невыгодным. Таким образом, невысокая продуктивность сельского хозяйства майя и отсутствие вьючных животных накладывали довольно серьезные ограничения на длительность и удаленность их военных кампаний.

Мы привыкли считать, что военные успехи обусловлены скорее качеством вооружения, чем поставками продовольствия. Но яркий пример того, как улучшение снабжения продовольствием явным образом способствовало военным успехам, можно найти в истории новозеландских маори. Маори – полинезийский народ, который первым заселил Новую Зеландию. Маорийские племена вели жестокие войны друг с другом, но только с теми, кто жил по соседству. Эти войны ограничивались невысокой продуктивностью сельского хозяйства маори, в котором основной продовольственной культурой был сладкий картофель. Выращивать достаточное количество сладкого картофеля для снабжения войск, находящихся на значительном удалении в течение длительного времени, было невозможно. Когда в Новую Зеландию прибыли европейцы, они привезли с собой обычный картофель, который примерно с 1815 года существенно увеличил урожайность маорийских полей. Отныне маори могли выращивать достаточно продовольствия, чтобы обеспечивать действующие войска провиантом в течение многих недель. Результатом стал пятнадцатилетний – с 1818 по 1833 год – период в истории маори, когда те племена, которые получили от англичан оружие и картофель, посылали своих воинов в дальние – за сотни миль – рейды против племен, у которых еще не было ни картофеля, ни огнестрельного оружия. Так более высокая урожайность картофеля положила конец прежним ограничениям на ведение военных действий маори, подобно тому, как относительно низкая урожайность маиса препятствовала войнам майя.

Эти соображения по поводу продовольственного снабжения могут объяснить тот факт, что общество майя оставалось политически раздробленным на мелкие царства, которые постоянно воевали друг с другом и никогда не объединялись в большие империи, как ацтеки в долине Мехико (обеспеченные едой благодаря чинампам и другим формам интенсификации земледелия) или инки в Андах (которые выращивали больше продовольственных культур, доставлявшихся затем на ламах по хорошо вымощенным дорогам). Войска майя оставались немногочисленными и неспособными вести длительные кампании на дальних расстояниях. (Даже гораздо позже, в 1848 году, когда майя восстали против своих мексиканских властителей и, казалось, были уже на грани победы, армия майя вынуждена была прекратить боевые действия и вернуться домой, чтобы собрать очередной урожай маиса.) Население многих городов-государств майя насчитывало от 25 до 50 тысяч человек, нет ни одного свыше полумиллиона, а их размеры не превышали двух-трех дней пешего хода от царского дворца. (Фактические цифры опять же являются предметом жарких споров среди археологов.) С вершин храмов некоторых городов-государств можно было разглядеть храмы соседнего города. Города майя оставались малыми (чаще всего площадью меньше одной квадратной мили), не имели такого большого населения и крупных рынков, как Теотихуакан и Теночтитлан в долине Мехико или Чан-Чан и Куско в Перу, и, судя по отсутствию каких-либо археологических свидетельств, хранение продуктовых запасов и торговля заботили властителей куда меньше, чем в Древней Греции и Месопотамии.

Теперь перейдем к краткому изложению истории майя. Страна майя является частью так называемой Мезоамерики – обширного региона, где обитали древние цивилизации американских индейцев. Этот регион простирается примерно от Центральной Мексики до Гондураса и до появления там европейцев представлял собой (наряду с Андами в Южной Америке) один из двух центров технического прогресса Нового Света. У страны майя было много общего с другими странами Мезоамерики – их объединяло не только то, чем они обладали, но и то, чего они были лишены. Например – и это оказывается совершенно неожиданным для жителей современного западного мира, чьи представления основываются на историческом опыте Старого Света, – у жителей Мезоамерики не было металлических инструментов, блоков и других механизмов; они не знали колеса (не считая игрушечных в некоторых местностях), парусных судов и домашних животных, достаточно крупных, чтобы перевозить грузы или тащить плуг. Все величественные храмы майя построены при помощи каменных и деревянных инструментов и исключительно за счет мускульной силы.

Что касается отдельных составляющих цивилизации майя, многое было заимствовано из других частей Мезоамерики. Например, мезоамериканское земледелие, города и письменность впервые возникли за пределами страны майя, в долинах и прибрежных низменностях на западе и юго-западе, где маис, бобовые и тыквенные растения были окультурены и стали важными компонентами пищевого рациона к 3000 году до н. э., керамика появилась около 2500 лет до н. э., деревни – к 1500 году до н. э., города ольмеков – к 1200 году до н. э., письменность зародилась в культуре сапотеков в Оахака около 600 года до н. э., первые же государства возникли около 300 года до н. э. Два взаимодополняющих календаря – солнечный, состоящий из 365 дней, и ритуальный календарь из 260 дней – также возникли за пределами страны майя. Другие элементы цивилизации были созданы, улучшены или видоизменены самими майя.

Деревни и керамика на территории страны майя появились после 1000 года до н. э., прочные долговечные строения – около 500 года до н. э., письменность – около 400 года до н. э. Все сохранившиеся письменные документы майя, составляющие в совокупности около 15 тысяч надписей, вырезаны на поверхности каменных памятников либо нанесены на керамические изделия и повествуют исключительно о царях, знати и их завоеваниях (илл. 13). О простолюдинах – ни одного упоминания. Когда прибыли испанцы, майя все еще использовали бумагу из луба фикуса для написания книг, из которых всего четыре экземпляра чудом избежали сожжения в кострах епископа де Ланды – как оказалось, это трактаты по астрономии и календарь. У древних майя также были подобные книги – они часто изображались на керамике, но от тех из них, которые пережили века и дошли до нас, будучи погребенными в могилах, осталась только труха.

Знаменитый календарь длительного счета майя начинает отсчет с 11 августа 3114 года до н. э. – так же, как наш календарь начинается с 1 января первого года от Рождества Христова. Мы сознаем значение этой точки отсчета нашего календаря – начало года, в котором родился Иисус Христос. По-видимому, для майя их собственная начальная дата также имела важное значение, но мы не знаем, какое именно. Первая сохранившаяся дата —197 год н. э. (памятник на территории страны майя) и 36 год до н. э. (монумент вне территории майя): эти даты указывают на то, что начальная дата счета – 11 августа 3114 года до н. э. – записана задним числом гораздо позже относящегося к ней события; так как никаких записей, сделанных в это время, равно как и на протяжении последующих двух с половиной тысяч лет, в Новом Свете не найдено.

Наш календарь поделен на дни, недели, месяцы, года, десятилетия, столетия и тысячелетия: например, дата 19 февраля 2003 года – день, когда я написал первый вариант этого абзаца, – означает девятнадцатый день второго месяца третьего года первого десятилетия первого столетия третьего тысячелетия от Рождества Христова. Подобным образом и в календаре майя время поделено на следующие периоды: день – кин,20 дней – уинал,360 дней – тун,7200 дней или примерно 20 лет – катуни 144 тысяч дней, примерно около 400 лет, – бактун.Основные этапы истории майя приходится на 8, 9 и 10 бактуны.

Так называемый классический период цивилизации майя начинается в 8 бактуне, около 250 года н. э., когда появились сведения о первых царях и династиях. Среди глифов (рельефно вырезанных письменных знаков на монументах) исследователи письменности майя расшифровали несколько десятков, каждый из которых встречается чаще всего в определенной географической области и, как сейчас считается, скорее всего обозначает царства или династии. Кроме царей майя, которые имели собственные дворцы и глифы, означающие их имена, многие представители аристократии также имели собственные надписи и дворцы. В обществе майя цари исполняли функции верховных жрецов, несущих ответственность за соблюдение астрономических и календарных ритуалов и в связи с этим за дарование дождей и процветания, поскольку царям приписывалась сверхъестественная власть над силами природы, благодаря провозглашаемому семейному родству с богами. То есть это было своего рода молчаливое соглашение «услуга за услугу»: крестьяне обеспечивали роскошную жизнь царю и его свите, снабжали маисом и олениной и возводили дворцы взамен на подразумеваемое благоденствие. Как мы еще увидим, во время засух взаимоотношения царей с крестьянами осложнялись, так как возникновение засухи фактически означало нарушение царского обещания.