Текст книги "Коллапс"

Автор книги: Джаред Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

С 250 года численность населения майя (что явствует из количества раскопов жилых домов), количество памятников и зданий, а также количество дат длительного счета на памятниках и керамике возрастали почти экспоненциально, достигнув пика в VIII веке. Самые большие монументы были воздвигнуты ближе к концу так называемого классического периода. На протяжении IX столетия количество памятников, дат и сама численность населения – признаки сложного развитого общества – неуклонно уменьшались, и последняя известная из вырезанных на памятниках дата по Длительному счету выпадает на 10 бактун, т. е. на 909 год. Сокращение численности населения, упадок архитектуры и уменьшение количества дат Длительного счета суть признаки того, что считается гибелью цивилизации майя классического периода.

В качестве примера рассмотрим подробно небольшой, но плотно застроенный город, развалины которого находятся на западе современного Гондураса, в местности, носящей название Копан; археолог Дэвид Уэбстер описал его в двух своих последних книгах. Наиболее пригодными для сельского хозяйства землями в районе Копана являются пять ровных участков земли с плодородной аллювиальной почвой в долине реки, общей площадью всего 10 квадратных миль; самый большой из этих участков, известный как участок Копан, имеет размер 5 квадратных миль. Местность вокруг Копана представляет собой преимущественно крутые холмы, около половины этих холмов имеют уклон свыше 16 процентов (что примерно в два раза круче, чем самый крутой подъем, который, вероятно, может встретиться на американских шоссе). Почва на склонах менее плодородная, более кислая и бедная фосфатами, чем почва в долине. В наши дни урожайность кукурузы на полях в долине в два-три раза превышает урожайность на склонах холмов, где почва подвергается стремительной эрозии и теряет три четверти плодородности в течение десяти лет сельскохозяйственной деятельности.

Как следует из количества раскопанных фундаментов жилых домов, численность населения в долине Копана стремительно возрастала с V века н. э. до своего максимального значения, оцениваемого примерно в 27 тысяч человек, в 750–900 годах. Письменная история майя в Копане начинается с года, который по календарю длительного счета соответствует 426 году н. э.: как гласит сделанная много лет спустя надпись на одном из последних монументов, в этот год сюда прибыла некая важная особа, принадлежащая к аристократии Тикаля и Теотихуакана. Сооружение грандиозных монументов, прославляющих царей, особенно развернулось в период между 650 и 750 годами. После 700 года уже и аристократы, не принадлежащие к царской семье, включились в этот процесс и начали возводить собственные дворцы, которых к 800 году насчитывалось около 20; один из этих дворцов состоял из 50 зданий, в которых было достаточно места для 250 человек. Знать и челядь, несомненно, увеличивали бремя, которое царь и его двор возлагали на плечи крестьян. Последнее крупное здание в Копане воздвигнуто примерно в 800 году, а последней датой Длительного счета, вырезанной на незавершенном алтаре, возможно с именем царя, является 822 год.

Археологические исследования различных типов жилищ в долине Копан показывают, что они заселялись в определенной последовательности. Одним из первых был распахан большой участок в низкой части долины – пойме, затем были заняты и четыре других участка. В течение этого времени население росло, но до определенного момента было сосредоточено в долине, а предгорья оставались незанятыми. Соответственно, для обеспечения растущего населения продуктами питания производство последних должно было увеличиться, что достигалось комбинацией нескольких способов: сокращением периода нахождения земли под паром, сбором двух урожаев в течение года и, возможно, частичным орошением.

К 650 году люди начали занимать склоны холмов, но сельскохозяйственная обработка этих мест продлилась всего около ста лет. В процентном отношении население Копана, проживавшее на возвышенностях, а не в долине, достигало максимум 41 процентов, затем стало неуклонно снижаться, пока все снова не сконцентрировались в долине. Что послужило причиной ухода людей с предгорий? Раскопки домов на территории долины показали, что их фундаменты стали покрываться осадочными отложениями в VIII столетии – это означает, что склоны холмов начали подвергаться эрозии и, вероятно, вымыванию полезных веществ из почвы. Оскудевшие кислые почвы предгорий смывались вниз, в долину, и покрывали более плодородный слой, что неизбежно должно было снизить урожайность сельскохозяйственных культур. Последовавшее стремительное бегство с предгорий согласуется с современным опытом жителей страны майя – последние на собственном опыте убедились в том, что поля в предгорьях неплодородны, а их почвы чрезвычайно быстро истощаются.

Причина эрозии на склонах ясна: леса, которые прежде покрывали эти холмы и закрепляли почву, были вырублены. Датированные образцы пыльцы показывают, что сосновые леса, которые изначально покрывали все возвышенности, в конечном счете исчезли полностью. Расчеты позволяют предположить, что большую часть вырубленных сосновых деревьев сожгли как дрова, а остальные использовали для строительства либо для изготовления штукатурки (стружку подмешивали в гипс). В некоторых местностях страны майя доклассического периода, где строители заходили слишком далеко в щедром накладывании толстых слоев штукатурки на стены зданий, производство штукатурки могло явиться главной причиной обезлесения. Помимо того, что вырубка лесов способствовала накоплению осадочных отложений в долине и лишала ее обитателей запасов древесины, она также могла послужить причиной «искусственной» засухи в нижней части долины, потому что леса играют важнейшую роль в кругообороте воды; таким образом; широкомасштабное сведение лесов может в результате привести к снижению количества выпадающих осадков.

Сотни скелетов, извлеченных из погребений при археологических раскопках в Копане, были исследованы на наличие признаков болезней и недоедания – в частности таких, как пористость костей и характерные поражения зубов. Анализ скелетов показал, что здоровье жителей Копана – как элиты, так и простонародья – в период с 650 по 850 год ухудшилось, при этом у простых людей здоровье было еще хуже.

Вспомним, что население Копана в период заселения предгорий стремительно возрастало. Последовавший уход с предгорий и оставление всех возделывавшихся там земель означали, что обеспечение продовольствием дополнительно прибывающего населения, которое до этого потребляло выращенные на холмах продукты земледелия, легло тяжким бременем на поля в долине; все больше и больше людей вступали в борьбу за пищу, которую можно было собрать на 10 квадратных милях пашни в долине. Это должно было привести к соперничеству крестьян за лучшие земли или вообще за любые земли – точно так же, как в современной Руанде (см. главу 10). Поскольку правитель Копана не исполнил священного обета даровать народу дожди и процветание в обмен на власть и роскошь, на которые он притязал, именно он должен был стать козлом отпущения в период сельскохозяйственного спада. Это может послужить объяснением, почему последние сведения, которые мы имеем о царях Копана, относятся к 822 году (последнее, согласно Длительному счету, событие в Копане) и почему царский дворец был примерно в 850 году сожжен. Тем не менее продолжавшееся производство некоторых предметов роскоши позволяет предположить, что части аристократии удалось сохранить свой образ жизни и после низвержения царя, вплоть примерно до 975 года.

Судя по поддающимся датировке образцам обсидиана, численность населения Копана уменьшалась медленнее, чем исчезали привилегии царей и аристократии. Предполагаемая численность населения в 950 году составляла около 15 тысяч человек, или 54 процента от максимальной численности в 27 тысяч. Население продолжало сокращаться до тех пор, пока примерно в 1250 году в долине Копана уже не осталось никаких следов пребывания человека. Повторное появление через некоторое время пыльцы лесных деревьев представляет собой объективное подтверждение того, что долина практически опустела и что леса смогли наконец начать восстанавливаться.

Приблизительный набросок общей истории майя, который я привел выше, и, в частности, пример истории Копана наглядно показывают, почему мы говорим о гибели или коллапсе цивилизации майя. Однако это определение требует некоторого уточнения, ибо истинная картина при ближайшем рассмотрении выглядит несколько сложнее – есть как минимум пять «оговорок», которые не позволяют представить этот коллапс как нечто простое и однозначное.

Во-первых, коллапс классического периода майя не был единичным событием такого рода – в тех же местах ему предшествовали по меньшей мере два катастрофических события: одно около 150 года н. э., когда погибли Эль Мирадор и некоторые другие города майя (так называемый коллапс доклассического периода), другое (так называемая лакуна цивилизации майя) – в конце VI – начале VII века; в этот период, как показали раскопки в таком тщательно изученном месте, как Тикаль, не было воздвигнуто ни одного монумента. Произошло также и несколько «постклассических» коллапсов в тех местах, где население уцелело во время коллапса цивилизации классического периода или выросло после него: падение Чичен-Ица около 1250-го и Майяпана около 1450 годов.

Во-вторых, очевидно, что классический коллапс не был абсолютным, потому что, например, испанцев встретили и впоследствии сражались с ними сотни тысяч майя, – это, конечно, гораздо меньше, чем в момент наивысшего расцвета в классический период, но все же намного больше, чем в истории тех древних цивилизаций, судьбы которых подробно рассматриваются в этой книге. Выжившие сосредоточивались в районах с надежными источниками воды, особенно на севере, где были сеноты, в прибрежных низменностях, где были колодцы, у озер на юге и в долинах вдоль рек и лагун. Тем не менее на юге, где прежде был центр страны, население исчезло практически полностью.

В-третьих, сокращение численности населения (количественные оценки основаны на найденных при раскопках развалинах домов и обсидиановых инструментах) в некоторых случаях не было столь масштабным и стремительным, как уменьшение количества дат в календаре длительного счета, о чем я уже упоминал выше, рассказывая о Копане. Что действительно погибло очень быстро во время классического коллапса, так это институт царской власти и календарь длительного счета.

В-четвертых, в некоторых случаях гибель городов в действительности не являлась таковой – скорее, это была всего-навсего «циркуляция власти»: к примеру, отдельные города становились более могущественными, затем приходили в упадок или захватывались завоевателями, а через некоторое время восстанавливали свою мощь и порабощали соседей – и все при незначительных изменениях в общей численности населения. Например, в 562 году Тикаль потерпел поражение в войне с Караколем и Калакмулем, правитель Тикаля был схвачен и казнен. Однако со временем Тикаль снова собрался с силами и в конце концов победил своих противников в 695 году, задолго до того, как вместе с другими городами майя погиб во время классического коллапса (последний датированный монумент в Тикале относится к 869 году). Точно так же Копан набирал силу вплоть до 738 года, когда его правитель Вашаклахун Убаах Кавиль (имя, хорошо известное сегодня среди энтузиастов истории майя благодаря незабываемому переводу – «18 кроликов» [7]7
  Это имя придумано американскими учеными: в действительности правителя Копана звали «Восемнадцать ликов Бога Кавиля».


[Закрыть]) был схвачен и предан смерти воинами враждебного Копану города Куригуа, но в течение следующих пятидесяти лет Копан возродился во время правления более удачливого царя.

В конечном счете судьба городов в различных частях страны майя складывалась по-разному, они достигали своего расцвета и падения в разные сроки. Например, район Пуук на северо-западе полуострова Юкатан, будучи практически ненаселенным в 700 году, после 750 года – когда южные города бились в агонии – испытал огромный наплыв людей, достиг пика численности населения между 900 и 925 годами и затем погиб между 950 и 1000 годами. Эль Мирадор, огромный город-государство в центре страны майя, с одной из самых больших в мире пирамид, возник в 200 году до н. э. и был покинут около 150 года н. э., задолго до возвышения Копана. Чичен-Ица на северном полуострове вырос после 850 года и стал главным центром севера в период около 1000 года, но очень скоро – около 1250 года – погиб в пучине гражданской войны.

Некоторые археологи придают большое значение этим пяти оговоркам и вообще отказываются признать крах цивилизации майя классического периода. При этом игнорируются очевидные факты: исчезновение от 90 до 99 процентов населения майя после 800 года, особенно в некогда самой густонаселенной области – низменностях юга; а также исчезновение царской власти как таковой, календаря длительного счета и других сложных политических и культурных институтов. Поэтому мы и ведем речь о крахе всей цивилизации майя классического периода – гибели населения и культуры.

Два других явления, о которых я вкратце упомянул как о внесших свой вклад в крушение цивилизации майя, нуждаются в более глубоком рассмотрения: это войны и засухи.

Археологи в течение долгого времени пребывали в уверенности, что древние майя были добрыми, мягкими и миролюбивыми людьми. Сейчас мы уже знаем, что страну майя раздирали жестокие, затяжные и неразрешимые конфликты, поскольку из-за нехватки продуктов питания и трудностей с их транспортировкой ни одно из городов-государств майя не было способно объединить весь регион в империю наподобие той, какую создали инки и ацтеки, объединившие под своим началом соответственно Анды и Центральную Мексику. Археологические данные показывают, что с приближением коллапса классического периода войны становились все яростнее и возникали все чаще. Об этом свидетельствуют различные исследования, проведенные за последние 55 лет: археологические раскопки грандиозных фортификационных сооружений, которые окружали многие из городов майя; отчетливые изображения военных действий и пленников на каменных монументах, вазах (илл. 14) и на знаменитых фресках, обнаруженных в 1946 году в Бонампаке; а также расшифрованные письмена майя, значительная часть которых оказалась состоящей из надписей, восхваляющих царские завоевания. Правители майя стремились захватывать друг друга в плен – одним из таких неудачников как раз был Копан «18 кроликов». Пленники подвергались жестоким пыткам, о чем красноречиво свидетельствуют изображения на памятниках и фресках: им выдергивали пальцы из суставов, вырывали зубы, выламывали нижние челюсти, отрезали губы и кончики пальцев, отрывали ногти и продевали иглы сквозь губы; эти пытки венчались (иногда спустя несколько лет) принесением пленников в жертву столь же ужасными способами – например, жертву скручивали в некоторое подобие шара, связывая вместе руки и ноги, и спутанное таким образом тело сбрасывали вниз с крутых ступенек храма.

Войны майя условно можно разделить на несколько хорошо известных видов вооруженных конфликтов: войны между отдельными царствами; попытки городов внутри царств отделиться путем восстания против столиц; гражданские войны, вызванные участившимися насильственными попытками претендентов на трон узурпировать власть. Все перечисленные способы записаны или изображены на монументах, поскольку это касалось царей и аристократии. Что касается простых людей, между ними тоже происходила борьба за землю: хоть она и не считалась достойной упоминания в надписях на памятниках, такая борьба, скорее всего, с учетом чрезмерной перенаселенности и оскудения почв, была еще более обычным явлением, чем междоусобицы среди царей и знати.

Другим важным фактором для понимания краха цивилизации майя являются повторяющиеся засухи; изучению этого природного явления большое внимание уделили Марк Бреннер, Дэвид Ходелл, Эдвард Диви в своих последних работах и их коллеги из Университета Флориды; этот вопрос также рассматривал Ричардсон Джилл в недавно вышедшей книге. Исследование кернов, добытых при бурении толщи осадочных отложений на дне озер, дало богатый материал, который позволил сделать вывод об имевших место засухах и изменениях окружающей среды. Например, гипс (сульфат кальция), растворенный в озерной воде, начинает выпадать в осадок и скапливается на дне во время засух, когда вода в озере испаряется сильнее обычного и концентрация растворенных в ней веществ становится более насыщенной. Концентрация молекул воды, которые содержат тяжелые изотопы кислорода (кислород-18), во время засух тоже увеличивается, так как вода, содержащая легкие изотопы кислорода (кислород-16), испаряется сильнее. Моллюски и ракообразные, живущие в озерах, усваивают из воды кислород, откладывающийся в их раковинах, – последние же прекрасно сохраняются в осадочных отложениях на дне озер в ожидании климатологов, которые проведут анализ на содержание в них изотопов кислорода спустя много-много лет после того, как крохотные существа умерли. С помощью радиоуглеродной датировки донных отложений можно определить примерный возраст того или иного слоя, а по результатам измерений содержания различных изотопов кислорода в гипсе, который выпал в осадок, можно сделать вывод о преобладающем характере погоды – засушливом или дождливом – в том году, когда данный слой сформировался. Те же самые керны со дна озера содержат информацию и для палинологов, которые могут сделать выводы о вырубке лесов (по снижению доли пыльцы лесных деревьев и увеличению доли травяной пыльцы), а также о почвенной эрозии (по толщине отложений ила и минералов, вымытых из почвы).

С помощью радиоуглеродной датировки слоев из донных озерных кернов климатологи и палеоэкологи сделали вывод, что примерно с 5500 по 500 год до н. э. климат страны майя был относительно влажным. Следующий период, с 475 по 250 год до н. э., как раз перед подъемом доклассической культуры майя, был сухим. Доклассическому подъему могло способствовать возвращение более влажного климата условий после 250 года до н. э., а засушливый период с 125 по 250 годы н. э. отнесен к доклассическому коллапсу в Эль Мирадоре и других местах. За этим коллапсом последовало возвращение влажного периода и застройка городов майя классического периода, прерванная на некоторое время засухой примерно в 600 году, которая совпала по времени с упадком Тикаля и некоторых других городов майя. В конце концов около 760 года началась самая сильная за последние 7 тысяч лет засуха, которая достигла своего пика примерно в 800 году и по всем признакам имела непосредственное отношение к краху классической цивилизации майя.

Тщательный анализ последовательности засух в стране майя указывает на тенденцию к их возникновению с периодичностью примерно в 208 лет. Подобные циклы засух могли стать результатом небольших изменений интенсивности солнечной радиации, которые, возможно, в стране майя усугублялись тем обстоятельством, что существующий на территории Юкатана градиент (постепенное изменение) количества выпадающих осадков (суше на севере, влажнее на юге) со временем смещался на юг. Можно предположить, что подобные изменения солнечной радиации оказывали воздействие не только на занимаемые майя территории, но и в некотором смысле на весь мир. Действительно, климатологи отметили, что случаи гибели некоторых других широко известных доисторических цивилизаций, расположенных на значительном расстоянии от местоположения страны майя, явно совпадали по времени с максимумами засушливых циклов – например, крах первой в мире империи (Аккадская империя в Месопотамии) около 2170 года до н. э., падение культуры Моче IV на побережье Перу около 600 года н. э., и крушение цивилизации Тиванаку в Андах около 1100 года н. э.

В своей наиболее упрощенной форме гипотеза о роли засухи в гибели классической цивилизации майя выглядит следующим образом: около 800 года случилась сильнейшая засуха, которая поразила все государство и вызвала крах всех центров майя одновременно. В действительности, как мы увидели, различные центры цивилизации майя гибли в разные моменты времени в промежутке с 760 по 910 год. Многим специалистам по истории майя этот факт внушает сомнения относительно роли засухи.

Но мало-мальски осмотрительный и компетентный климатолог не должен формулировать гипотезу о засухе в столь невероятно упрощенной форме. По годичному приросту осадочных отложений, которые реки выносят в океан вблизи побережья, можно вычислить мельчайшие изменения уровня осадков от одного года к другому. По таким вычислениям был сделан вывод, что «Великая засуха» около 800 года в действительности имела четыре пика, и первый из них был не максимальным: два сухих года около 760 года, затем более засушливое десятилетие примерно с 810 по 820 год, три еще более сухих года около 860 года и шесть самых засушливых лет около 910 года. Интересно, что на основании последних дат на каменных монументах в различных городах майя Ричардсон Джилл сделал вывод, что между последними датами на монументах в разных местах имеются различия, и эти даты можно разделить на три группы – около 810, 860 и 910 годов – в полном соответствии с датами трех самых сильных засух. Неудивительно, что в отдельно взятый год засуха оказывает неоднородное воздействие в разных местах, следовательно, если серия засух привела разные центры майя к гибели в разные годы, то некоторые поселения с надежными источниками воды – сенотами, колодцами и озерами – могли уцелеть.

Крах классического периода сильнее всего поразил низменности на юге страны – вероятно, по двум уже упоминавшимся причинам: во-первых, это область с наиболее высокой плотностью населения; во-вторых, здесь могли возникнуть самые серьезные проблемы с водой, потому что в этих краях поверхность земли находится настолько высоко над уровнем подземных грунтовых вод, что добраться до воды в случае засухи, используя сеноты и колодцы, очень трудно. Низменности на юге за время классического коллапса потеряли более 99 процентов населения. Например, население Центрального Петена в самом расцвете классического периода насчитывало, по разным оценкам, от 3 до 14 миллионов человек, но к моменту появления испанцев там насчитывалось едва 30 тысяч человек. Когда Кортес и возглавляемая им испанская армия прошли сквозь Центральный Петен в 1524 и 1525 годах, они едва не умерли с голоду – так мало встретилось им по пути деревень, где можно было раздобыть маис. Кортес прошел в нескольких милях от развалин величественных городов классических майя – Тикаля и Паленке, но не нашел их, потому что эти города были скрыты джунглями и поблизости практически никто не жил.

Каким же образом столь многочисленное население – миллионы человек – исчезло? Этот же вопрос мы задавали себе в 4-й главе и в отношении населения (правда, гораздо более малочисленного) каньона Чако – индейцев анасази. По аналогии с судьбой индейцев анасази и пуэбло (следующей за анасази культуры) во время засухи на Юго-Западе США, мы предполагаем, что некоторая часть населения южных, низменных районов страны майя выжила благодаря тому, что покинула родные места и переселилась на север, где имелось достаточное количество сенотов и колодцев, – там одновременно с крахом классических майя происходил резкий рост населения. Но каких-либо признаков, подтверждающих наше предположение о том, что миллионы жителей южных низменностей выжили и мигрировали на север, найти не удалось, точно так же, как не осталось никаких свидетельств того, что тысячи анасази – беженцы из каньона Чако – были приняты индейцами пуэбло. Не подлежит сомнению, что снижение численности населения майя (как и на Юго-Западе США во время засух) в значительной степени связано со смертностью от голода или жажды либо с гибелью в братоубийственной войне за истощающиеся ресурсы. Другой, несколько более медленно действовавшей причиной могло быть снижение рождаемости или выживаемости детей на протяжении многих десятилетий. То есть, по всей видимости, сокращение численности населения одновременно включало и более высокий уровень смертности, и более низкий уровень рождаемости.

В стране майя, как и везде, прошлое – урок для настоящего. После появления испанцев население Центрального Петена продолжало убывать: в 1714 году насчитывалось всего около 3 тысяч коренных жителей – причиной этого стали инфекционные болезни и другие факторы, связанные с испанской оккупацией. К 1960-м годам население Центрального Петена выросло до 25 тысяч человек, что составляет менее 1 процента от численности в период расцвета классической эпохи майя. Однако впоследствии в Центральный Петен хлынули иммигранты, увеличив его население до 300 тысяч человек в 1980-е годы и начав новый виток вырубки лесов и эрозии. В настоящее время половина территории Петена вновь обезлесела и экологически деградирует. Между 1964 и 1989 годами была истреблена четвертая часть всех лесных массивов Гондураса.

Подводя итоги нашему рассмотрению классического периода майя, можно предположительно выделить пять факторов, приведших к столь трагическому его завершению. Я должен сказать тем не менее, что среди археологов, изучающих культуру майя, до сих пор идут бурные споры – отчасти из-за того, что эти факторы проявлялись в разной степени для разных частей государства майя; отчасти из-за того, что доскональные археологические исследования проведены лишь в нескольких городах; а также потому, что так и не удалось найти ответ на вопрос, отчего основная, центральная часть страны майя так и осталась практически ненаселенной и не возродилась после восстановления лесов.

С учетом высказанных замечаний можно сделать вывод, что первым из пяти факторов стал слишком интенсивный рост населения, не обеспеченный имеющимися ресурсами, – дилемма, подобная предсказанной Томасом Мальтусом в 1798 году, которая может быть проиллюстрирована событиями, происходящими в настоящее время в Руанде (глава 10), на Гаити (глава 11) и, по сути, во всем мире. Как лаконично выразился археолог Дэвид Уэбстер: «Слишком много фермеров выращивало слишком много зерна, занимая слишком большую территорию». Второй фактор лишь усугубил проблему несоответствия численности населения и количества имеющихся ресурсов: в результате вырубки лесов и эрозии почв на склонах площадь сельскохозяйственных угодий уменьшилась как раз тогда, когда возросла потребность в ее увеличении; возможно, ситуация еще более осложнилась антропогенными засухами, которые были вызваны обезлесением, истощением почв и другими проблемами, а также попытками крестьян предотвратить зарастание полей папоротником-орляком.

Третий фактор – конфликты, усиливавшиеся по мере того, как все больше и больше людей вовлекались в борьбу за скудеющие ресурсы. Войны между городами майя, ставшие характерным явлением, с особенной силой разгорелись как раз перед окончательной гибелью этой цивилизации. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что по меньшей мере 5 миллионов человек – возможно, даже больше – ютились на территории, по площади уступающей штату Колорадо (104 тысяч квадратных миль). Эти войны, вероятно, еще сильнее уменьшили площадь пригодных для обработки земель, поскольку прилегающие к границам городов-государств земли становились опасными для проживания и сельскохозяйственной деятельности, и люди их покидали. Последней каплей, переполнившей чашу, стал четвертый фактор – изменение климата. Засуха, поразившая страну майя в момент ее гибели, была не первой в истории, но она оказалась самой жестокой. Во время предыдущих засух на территории страны еще оставались ненаселенные области, и люди из пораженных засухой местностей могли переселиться в другие районы. Однако в рассматриваемый нами период вся территория была заполнена; пригодных для жизни ненаселенных мест, где можно было бы начать все сначала, поблизости не осталось, а немногочисленные оазисы с надежными источниками воды уже не могли вместить население всей страны.

Что касается пятого фактора, нам остается только удивляться, почему цари и аристократия не смогли распознать и разрешить эти кажущиеся столь очевидными проблемы, подрывавшие благосостояние их страны. Очевидно, их внимание было сфокусировано на сиюминутных задачах личного обогащения, ведении военных действий, создании памятников, соперничестве между собой и взимании с крестьян достаточного количества податей, прежде всего продовольствия. Как и большинство правителей на протяжении человеческой истории, цари и аристократия майя не обращали внимания на долгосрочные проблемы – даже в той мере, в какой они могли их осознавать. Мы вернемся к этой теме в главе 14.

В заключение, несмотря на то что в данной книге нам предстоит еще рассмотреть судьбы нескольких древних цивилизаций, прежде чем мы обратим внимание на современный мир, скажу, что нас должны насторожить некоторые параллели между майя и древними цивилизациями, о которых шла речь в главах 2–4. Как на островах Пасхи и Мангарева и на земле анасази, в стране майя проблемы окружающей среды, нехватка ресурсов и перенаселение привели к росту напряженности в обществе и гражданским войнам. Как на острове Пасхи и в каньоне Чако, в стране майя за ростом численности населения и достижения максимума незамедлительно последовал политический и общественный крах. Как на острове Пасхи, где сельскохозяйственная деятельность распространилась с прибрежных низин на склоны гор, и в стране мимбреньо, где вслед за пойменными землями пришлось осваивать склоны холмов, жители Копана расселились с поймы на менее пригодные для сельского хозяйства склоны, а когда население значительно выросло, первоначальные высокие урожаи сменились недородом. Подобно вождям острова Пасхи, воздвигавшим все более и более величественные статуи, под конец еще и увенчанные пукао; подобно аристократам анасази, украшавшим себя ожерельями из двух тысяч бирюзовых бусинок, цари майя стремились превзойти друг друга все более и более внушительными храмами и покрывали их все более толстым слоем штукатурки – что, в свою очередь, вызывает ассоциации с непомерным, эпатирующим уровнем потребления современных директоров американских компаний. Бездействие вождей острова Пасхи и правителей майя перед лицом действительно серьезных угроз их странам дополняет этот список тревожащих аналогий.