Текст книги "Коллапс"

Автор книги: Джаред Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава 6. Викинги – прелюдия и фуга

Североатлантический эксперимент. – Экспансия викингов. – Автокаталитический процесс. – Сельское хозяйство викингов. – Вожди викингов. – Религия викингов. – Оркнейские, Шетландские и Фарерские острова. – Природа Исландии. – История Исландии. – Исландия сегодня. – Винланд

Когда заядлые киноманы моего поколения слышат слово «викинг», в их памяти, вероятнее всего, возникает образ Керка Дугласа из одноименного фильма – незабываемого шедевра 1958 года – о главаре отряда викингов, разбойнике в кожаной куртке, который воодушевлял своих рыжебородых соратников на жестокие набеги и беспощадные битвы. Хотя прошло уже почти полстолетия с того вечера, когда я смотрел этот фильм со своей подружкой по колледжу, я все еще могу проиграть в воображении начальную сцену, в которой ворота трещат и обрушиваются под ударами викингов, а ничего не подозревающие обитатели замка продолжают пить и веселиться – чтобы через несколько минут, сраженные в жестокой схватке, затихнуть навсегда. Я помню, как затем Керк Дуглас уговаривает свою прекрасную пленницу Джанет Ли доставить ему особое удовольствие, сделав вид, что она сопротивляется его домогательствам. В этих жестоких сценах не так уж много выдумки – викинги действительно в течение нескольких сотен лет держали в страхе средневековую Европу. На их собственном (древнескандинавском) языке слово «викинг» – vikingr– означало «захватчик».

Но история викингов знает и другие – не менее романтические – сюжеты, имеющие непосредственное отношение к вопросам, которые мы рассматриваем в этой книге. Викинги были жестокими пиратами – но также и земледельцами, скотоводами, торговцами, первопоселенцами и европейскими первооткрывателями Северной Америки. Судьбы основанных ими поселений складывались по-разному. Викинги, осевшие в континентальной Европе и на Британских островах, в конце концов ассимилировались, смешались с местным населением и сыграли свою роль в формировании нескольких государств – а именно России, Англии и Франции. Колония Винланд – первая попытка заселения европейцами Северной Америки – быстро обезлюдела; колония в Гренландии, бывшая на протяжении 450 лет самым отдаленным северным плацдармом европейской цивилизации, в конце концов прекратила свое существование; Исландия многие сотни лет находилась на грани выживания, преодолевая нищету и многочисленные проблемы политического характера, чтобы в последние десятилетия превратиться в одну из самых благополучных стран мира; колонии на Оркнейских, Шетландских и Фарерских островах, основанные викингами, продолжали существовать без особых проблем. Все эти различные колонии были детищами одного прародителя – древней Скандинавии; поэтому разница в путях их развития целиком определяется различием характеристик среды обитания, в которой оказались первопоселенцы.

Например, в масштабе столетий движение викингов на Запад через Северную Атлантику представляет собой весьма поучительный эксперимент (см. карту 7), как и освоение островов Полинезии в Тихом океане. Заселение викингами Гренландии было, так сказать, «экспериментом внутри эксперимента»: скандинавские первопроходцы встретили в этих краях инуитов (самоназвание эскимосов), образ жизни которых и способы решения задач, поставленных условиями внешней среды, были принципиально иными, чем у викингов. По завершении «меньшего» эксперимента, занявшего пять столетий, его результат стал очевиден – все поселения викингов опустели и Гренландия отошла в полное владение инуитов. Трагедия скандинавских поселений Гренландии, однако, имеет по крайней мере один обнадеживающий аспект: на этом примере ясно видно, что даже в очень тяжелых условиях гибель цивилизации не является неизбежной – итог зависит от реакции и поведения людей.

Карта 7. Экспансия викингов

В гибели скандинавских поселений Гренландии, обусловленной факторами экологического характера, и в борьбе за выживание, которую на протяжении многих столетий вела Исландия, прослеживаются параллели с историей развития и упадка цивилизаций острова Пасхи, Мангаревы, анасази, майя и многих других доиндустриальных обществ. Однако в случае с Гренландией и Исландией мы владеем гораздо более полной информацией относительно причин такого развития событий. Имеются многочисленные письменные свидетельства современников – самих скандинавов и их торговых партнеров. К сожалению, дошедшие до нас свидетельства очень фрагментарны, но все же это намного лучше полного отсутствия каких-либо записей современников других доиндустриальных обществ. Племена анасази погибли или рассеялись, а на острове Пасхи жизнь хотя и не замерла полностью, но сильно изменилась под давлением внешних сил; в Исландии большая часть современных жителей – прямые потомки викингов, которые, взяв себе в жены девушек из кельтских племен, стали основателями исландской колонии. Современная европейская цивилизация – прямая наследница средневековой христианской цивилизации, которую викинги принесли, в частности, в Исландию и Гренландию. Поэтому нам без труда понятны назначение и смысл различных археологических находок, церковных руин и сохранившиеся до наших дней произведений искусств. Для интерпретации археологических остатков других цивилизаций приходится делать множество умозаключений. Например, когда я стоял в проеме западной стены довольно хорошо сохранившегося здания, построенного около 1300 года в местечке Хвалсей в Гренландии, я знал на основе своего предыдущего знакомства с христианскими церквями, что это – тоже христианская церковь, почти точная копия церкви в Эйдфьорде в Норвегии, и что проем в западной стене – главный вход, ориентированный так же, как и во всех христианских церквях (см. илл. 15). Что касается, например, острова Пасхи, мы не можем с той же уверенностью говорить о значении его каменных статуй.

Судьба поселений викингов в Исландии и Гренландии, раскрываясь перед нами, являет более сложную и, следовательно, более поучительную историю, чем судьбы цивилизаций островов Пасхи, Мангаревы, анасази и майя. В данном случае сыграли свою роль все пять факторов, о которых шла речь в прологе данной книги.

Викинги нанесли ущерб своей среде обитания; они не были избавлены и от глобальных изменений климата; их реакция на происходящее и их культурные ценности также сыграли свою роль. Первый и третий из перечисленных факторов имели место также на островах Пасха и Мангарева, а на цивилизацию анасази и майя повлияли все три; но в истории Исландии и Гренландии важное значение имели также и дружественные контакты с соседями – особенность, роднящая поселения викингов с племенами анасази и населением острова Мангарева, но отличающая от цивилизаций острова Пасхи и майя. Наконец, только викинги в Гренландии – из всех рассматриваемых нами сообществ – испытывали серьезное негативное воздействие со стороны враждебных соседей (инуитов). Таким образом, если историю острова Пасхи или архипелага Мангарева можно сравнить с фугой, в которой переплетаются соответственно две или три темы, как в некоторых фугах Иоганна Себастьяна Баха, то злоключения жителей Исландии – уже четверная фуга, подобная той, которая должна была стать завершением последнего, незаконченного сочинения Баха, «Искусство фуги». И лишь гибель гренландской цивилизации викингов дает нам аналог того, что не пытался создать даже Бах: полную пятерную фугу. С учетом вышесказанного, именно судьбы поселений викингов в Исландии и Гренландии мы рассмотрим в настоящей книге наиболее подробно: это вторая (и большая) из двух овец, проглоченных нашим удавом.

Прелюдией к «исландско-гренландской фуге» стала экспансия викингов, обрушившаяся на средневековую Европу после 793 года и охватившая огромные просторы от Ирландии и Балтики до Средиземного моря и Константинополя. Вспомним, что все основные элементы европейской средневековой цивилизации сформировались в течение предшествующих десяти тысяч лет в районе так называемого «Плодородного полумесяца» или рядом с ним; эта серповидная территория Юго-Западной Азии простирается от севера Иордании к Юго-Восточной Турции и далее на восток к Ирану. Это родина первых зерновых культур, домашних животных и колесного транспорта; здесь появились первые изделия из меди и позднее из бронзы и железа; здесь были возведены первые города, сформировались первые княжества и царства, зародились первые государственные религии. Все эти элементы культуры распространялись с востока на запад, постепенно трансформируя Европу, начиная с заимствования Грецией пришедшего из Малой Азии земледелия около 7000 года до н. э. В Скандинавию, наиболее удаленную от «Плодородного полумесяца» часть Европы, земледелие пришло в 2500 году до н. э. Скандинавия была наиболее удалена и от римской цивилизации: в отличие от территории современной Германии, она оставалась недоступной для римских купцов; не было у Скандинавии и общих границ с Римской империей. Таким образом, вплоть до Средних веков Скандинавия оставалась «медвежьим углом» Европы.

Однако Скандинавия имела в своем распоряжении несколько видов уникальных ресурсов, которые ждали своей разработки: меха животных, населяющих северные леса, шкуры тюленей и пчелиный воск – предметы роскоши для остальной Европы; кроме того, сильно изрезанная (как в Греции) береговая линия Норвегии делала путешествие по морю более удобным, чем по суше, и тем самым стимулировала развитие мореплавания и навигации. Вплоть до Средних веков скандинавы использовали только гребные суда и не знали паруса. Лишь в VI веке, когда очередная волна глобального потепления и появление усовершенствованной модели плуга обусловили повышение урожайности посевов и рост населения, парусное искусство из Средиземноморья пришло наконец и в Скандинавию. Поскольку значительную часть территории Норвегии занимают крутые скалистые горы, лишь 3 процента земель могут быть использованы в сельскохозяйственных целях; к 700 году на этой пригодной для земледелия территории стало слишком тесно, особенно в западной ее части. Чем меньше оставалось возможностей основывать новые фермы в Норвегии, тем активнее становилась экспансия скандинавов в заморские страны. Освоив парусное искусство, скандинавы вскоре создали знаменитые плоскодонные парусно-гребные суда, очень маневренные и быстроходные, идеально отвечающие своей задаче – доставке мехов и шкур британским и континентальным любителям северных диковин. На таких кораблях, называемых драккарами, можно было не только смело бороздить океаны, но и высаживаться на любом мелководье и даже подниматься вверх по рекам, не привязываясь к малому числу имевшихся тогда глубоководных гаваней.

Но заморская торговля стала для средневековых скандинавов, как и для других мореплавателей всех времен и народов, шагом на пути к вооруженным набегам. Когда честные торговцы разведали дорогу к богатым европейцам, готовым платить серебром и золотом за меха и шкуры, молодые честолюбивые братья этих торговцев сообразили, что они могут заполучить золото и серебро, ничего не давая взамен. На тех же самых кораблях можно было проникнуть в богатые портовые города и даже подняться по рекам далеко вглубь материка, заставая врасплох местное население. Скандинавы стали викингами, т. е. захватчиками. Драккары в те времена были самыми быстроходными кораблями, они могли уйти от преследования любых европейских судов, а сами европейцы ни разу не решились подняться в северные широты, чтобы в отместку атаковать скандинавские поселения. Земли, которые теперь входят в состав Швеции и Норвегии, тогда еще не были объединены под властью одного правителя; они находились в руках многочисленных мелких князьков, которым награбленное в Европе добро было необходимо для привлечения на свою сторону союзников и последователей. Те же, кто проигрывал в междоусобных стычках у себя дома, получали дополнительный стимул попытать счастья на чужбине.

Мы можем точно назвать дату первого набега викингов – 8 июня 793 года; первой жертвой скандинавской вооруженной экспансии стал богатый, но плохо защищенный монастырь на острове Линдисфарн, к северу от побережья Англии. С тех пор набеги случались каждое лето, когда море было относительно спокойным и более удобным для плавания, чем зимой; но в какой-то момент «добытчики» решили не возвращаться домой на зимовку – они стали основывать зимние поселения прямо на приглянувшемся побережье, чтобы возобновить набеги уже ранней весной. На этой основе сформировалась гибкая многокомпонентная система разнообразных методов обогащения за счет местного населения; выбор того или иного метода зависел от соотношения сил викингов и их потенциальных жертв. Если флот викингов превосходил по численности и силе флот местных жителей, то мирная торговля скатывалась к вымогательству в обмен на обещание не применять оружия и далее по мере увеличения дисбаланса сил – к открытому грабежу и набегам и, наконец, к появлению поселений викингов за пределами Скандинавии.

Викинги из различных районов Скандинавии отправлялись за добычей в разные части Европы. Варяги – жители земель, принадлежащих нынешней Швеции, – пересекали Балтийское море на восток, поднимались вверх по рекам в глубь России, продвигались на юг, к истокам Волги и других рек, впадающих в Черное и Каспийское моря, налаживали торговлю с богатыми византийскими купцами и основали Киевское княжество, ставшее предшественником современной России. Викинги, населявшие территорию современной Дании, отравлялись на запад, к северо-западному побережью Европы и к восточному побережью Англии; обогнув Испанию, через Гибралтарский пролив заходили в Средиземное море, чтобы высадиться в Италии; поднимались по Рейну и Луаре и основали свои поселения в устьях этих рек, в Бретани и на востоке Англии, создали Нормандское герцогство во Франции. Викинги с территории современной Норвегии плыли на юго-запад, к берегам Ирландии и северо-западному побережью Англии; они превратили поселение на месте нынешнего Дублина в крупный торговый город. Викинги селились во всех частях Европы, брали в жены местных девушек и постепенно ассимилировались, растворяясь в местном населении – в результате чего со временем за пределами Скандинавии не осталось ни одного поселения викингов. Викинги из Швеции смешались с русскими, датские викинги превратились в англичан, а поселившиеся в Нормандии скандинавы в конце концов забыли родной язык и стали говорить по-французски. Но в процессе этой ассимиляции скандинавские слова – и гены – не пропали бесследно, а были впитаны ассимилировавшей их культурой. Например, в современном английском языке слова awkward, die, egg, skirtи десятки других появились в ежедневном обиходе благодаря скандинавской экспансии.

В ходе своих путешествий в обжитые европейские земли многие корабли викингов сбивались с курса и отправлялись бороздить просторы Атлантического океана, который в тот период глобального потепления был свободен от айсбергов, ставших позднее существенным препятствием в передвижении по Северной Атлантике и послуживших причиной гибели гренландских поселений викингов в XV веке и «Титаника» – в XX веке. Так эти сбившиеся с курса мореплаватели невольно становились первооткрывателями и первопоселенцами земель, прежде не известных ни европейцам, ни каким-либо другим народам: необитаемые Фарерские острова были открыты после 800 года, Исландия – около 870 года, Гренландия, лишь на крайнем севере которой в то время жили так называемые дорсетские индейцы, выходцы из Северной Америки и предшественники инуитов, – примерно в 980 году, а в 1000 году – Винланд (Виноградная страна), часть Северной Америки, куда входил остров Ньюфаундленд, залив Святого Лаврентия и, возможно, еще какие-то прибрежные районы, населенные индейцами, которые и вынудили викингов ретироваться после непродолжительной (порядка десяти лет) попытки колонизации.

Набеги викингов на европейские города постепенно прекратились, когда европейцы осознали возможную опасность и научились обороняться; также этому способствовал рост мощи английского и французского тронов, усиление власти германского императора и укрепление положения короля Норвегии, который постепенно забирал в свои руки управление мелкими князьями и направлял их буйную энергию в более мирное русло честной торговли. На континенте франки вытеснили викингов с берегов Сены в 857 году, одержали победу в битве при Левене (на территории современной Бельгии) в 891 году и изгнали викингов из Бретани в 939 году. Что касается Британских островов, викинги были изгнаны из Дублина в 902 году, а их княжество на территории Англии распалось в 954 году, хотя затем было воссоздано следующими поколениями и просуществовало с 980 по 1016 год. Год 1066-й, год битвы при Гастингсе, когда Вильгельм Завоеватель (Вильгельм Нормандский) возглавил войско франкоговорящих потомков викингов, пришедших отвоевать Англию, также может считаться годом окончания набегов. Вильгельм смог разбить английского короля Гарольда в битве на юго-восточном побережье Англии, при местечке Гастингс, 14 октября 1066 года, лишь потому, что войско короля было изнурено и обессилено переходом в 220 миль, совершенным менее чем за три недели – после победы, одержанной над последней армией захватчиков 25 сентября при Стэмфорд-Бридж, когда был убит конунг викингов Харальд. После этого пора непрестанных захватнических войн и набегов окончилась и скандинавские княжества превратились в обычные государства, вели мирную торговлю с европейскими странами и лишь иногда участвовали в тех или иных сражениях. Средневековая Норвегия была известна уже не как страна наводящих ужас захватчиков, а как экспортер сушеной трески.

В свете того, что я только что рассказал, как можно объяснить причину, по которой викинги покинули свои дома и земли, чтобы рисковать жизнью в битвах или бороться за выживание в сложных климатических условиях Гренландии? Почему, после долгого спокойного существования скандинавов в «медвежъем углу», после 793 года началась их охватившая всю Европу экспансия, которая достигла пика и полностью потухла менее чем через три столетия?

О любой экспансии, имевшей место в истории, можно сказать, что она была вызвана «давлением изнутри» (увеличением численности населения и уменьшением возможностей на родине), «притяжением снаружи» (хорошими возможностями и незанятыми территориями в других странах) или обеими этими причинами.

Многие случаи экспансии в истории обусловлены той или иной комбинацией «давления» и «притяжения», и викинги не являются исключением: они испытывали давление из-за роста численности населения и укрепления королевской власти в Скандинавии и ощущали манящую власть необитаемых земель, которые можно было заселить, и обитаемых, но плохо защищенных, где можно было хорошенько поживиться. Аналогично эмиграция из Европы в Америку, достигшая своего пика в 1800-е годы и в начале 1900-х годов, объяснялась совместным действием «давления» и «притяжения»: рост численности населения, голод и политические притеснения гнали европейцев с родины, а широкие экономические возможности и почти бескрайние плодородные земли Америки и Канады имели огромную притягательную силу.

Если же говорить о причинах, по которым силы давления и притяжения столь резко заявили о себе именно в 793 году, а впоследствии так же стремительно сошли на нет, то в первую очередь следует сказать, что экспансия викингов – прекрасный пример так называемого автокаталитического процесса. В химии термин «катализ» означает ускорение реакции при добавлении определенного вещества, например белка, называемого катализатором. В ходе некоторых химических реакций образуются вещества, являющиеся катализаторами этих реакций; тогда реакция, начавшись медленно и почти незаметно, с образованием катализатора идет все интенсивнее, катализатора вырабатывается все больше, и скорость реакции возрастает. Такая цепная реакция называется автокаталитической, основным примером ее служит взрыв атомной бомбы, когда при достижении критической массы урана начинается распад ядер, с выделением энергии и образованием нейтронов, которые являются катализаторами процесса распада и инициируют дальнейшее расщепление ядер и высвобождение энергии.

Аналогично при автокаталитической экспансии человеческой популяции некоторое исходное преимущество, имеющееся в ее распоряжении (например, преимущество в техническом развитии), приносит определенную выгоду или открывает новые возможности, что, в свою очередь, вовлекает больше людей в поиск этой выгоды или исследование возможностей, результатом чего становится получение новых преимуществ или открытие новых возможностей, стимулирующих на поиски еще большее количество людей, пока наконец все доступные ниши, которые обеспечивают эти преимущества, не будут заняты, и тогда автокаталитический процесс прекращается, исчерпав все ресурсы. Цепную реакцию в Скандинавии вызвали два конкретных события: набег в 793 году на монастырь Линдисфарн, давший захватчикам богатую добычу, что стимулировало последующие набеги, принесшие еще более богатые трофеи; и открытие необитаемых, но пригодных для разведения овец Фарерских островов, которые послужили трамплином для исследования более обширной и лежащей далее к западу Исландии, а та, в свою очередь, стала шагом на пути к еще более далекой и необъятной Гренландии. Возвращаясь домой с богатыми трофеями и рассказами о землях, ждущих своего хозяина, викинги воспламеняли воображение сородичей, которые отправлялись на поиски новой добычи и новых незанятых островов. Другим примером автокаталитической экспансии является расселение древних полинезийцев на восток по островам Тихого океана, начавшееся около 1200 года до н. э., и португальцев и испанцев – по всему миру, которое началось с 1400 года и усилилось после открытия Колумбом Нового Света в 1492 году.

Подобно тому, как случилось с полинезийцами, испанцами и португальцами, экспансия викингов захлебнулась, когда были разграблены или колонизированы все земли, легкодостижимые для их кораблей, и когда путешественники, возвращаясь домой, уже не могли рассказать о необитаемых островах или богатых, но плохо защищенных городах, становящихся легкой добычей. Аналогично тому, как два конкретных события положили начало цепной реакции скандинавской экспансии, два других события ознаменовали ее конец. Первое из этих событий – поражение в битве при Стэмфорд-Бридж в 1066 году, ставшее последним в долгой цепи военных неудач, которые преследовали викингов, и показавшее тщетность дальнейших захватнических попыток. А через десять лет викинги были вынуждены покинуть самую отдаленную свою колонию – Винланд. Две сохранившиеся до наших дней скандинавские саги явным образом указывают на причину: непрекращающиеся вооруженные конфликты с местным населением – североамериканскими индейцами, – которые были столь многочисленны, что те немногие викинги, что могли пересечь Атлантику на драккарах, не сумели отстоять свои поселения. И вот, основав поселения на Фарерских островах, в Исландии и Гренландии, отказавшись от ставшей слишком опасной колонизации Винланда и обнаружив, что в Атлантическом океане нет больше белых пятен и необитаемых островов, викинги решили, что больше нет смысла чествовать авантюристов, рискующих своей жизнью, пересекая бурные воды Северной Атлантики.

Когда первопоселенцы заселяют новые земли, образ жизни, который у них вырабатывается, обычно включает в себя многое из того, к чему они привыкли у себя на родине, – в первую очередь идет в ход тот «капитал» знаний, верований, способов выживания и устройства общества, который был накоплен в их культуре. Это особенно верно в тех случаях, когда, как происходило у викингов, заселяются земли исходно необитаемые или населенные людьми, с которыми колонизаторы не входят в контакт. Даже сегодня в Соединенных Штатах, где вновь прибывшие вынуждены взаимодействовать с намного превосходящим их по численности американским населением, каждая группа иммигрантов сохраняет многие из своих отличительных особенностей. Например, в городе, где я живу – Лос-Анджелесе, – существует огромная разница в культурных ценностях, уровне образования, трудоустройстве и благосостоянии иммигрантов в первом поколении, приехавших из Вьетнама, Ирана, Мексики и Эфиопии. Различные группы иммигрантов по-разному и в разной степени адаптируются к американскому обществу, отчасти в зависимости от того, к какому образу жизни они привыкли у себя на родине.

Викинги не стали исключением – их колонии на североатлантических островах были устроены по образу и подобию континентальной Скандинавии, которую они покинули в поисках новых земель. Особо важными компонентами культурного наследия были знания о ведении сельского хозяйства и обработке железа, классовая структура общества и религия.

Хотя мы считаем викингов мореплавателями и захватчиками, они сами считали себя крестьянами. Земледелие и животноводство, которым они занимались в Южной Норвегии, стали важным фактором их дальнейшей истории, причем видовой состав растений и животных остался тем же – не только потому, что викинги перевезли их в Исландию и Гренландию, но и потому, что они имели свое место в системе ценностей викингов. Разные виды и разные способы ведения сельского хозяйства имели разное значение: например, у фермеров американского Запада крупный рогатый скот ценился очень высоко, а козы – весьма низко. Проблемы начали возникать, когда методы ведения сельского хозяйства, усвоенные иммигрантами на родине, оказывались не соответствующими новым условиям обитания. Например, сейчас австралийцы задумываются над вопросом – не принесли ли их стране овцы, привезенные первопоселенцами из Англии, больше вреда, чем пользы? Как мы увидим, аналогичное несоответствие между тем, что было уместно в прежних (скандинавских) и новых (гренландских) условиях, повлекло за собой тяжелые последствия для скандинавских колоний Гренландии.

Прохладный климат Норвегии более способствовал животноводству, нежели земледелию. Домашний скот был представлен теми же пятью видами, которые оставались на протяжении тысячелетий основой сельского хозяйства «Плодородного полумесяца» и Европы вообще: коровы, овцы, козы, свиньи и лошади. Из этих животных наиболее ценились свиньи, которых разводили на мясо, коровы – для производства молока и молочных продуктов (в частности – сыра), и лошади – как транспортное средство и показатель социального статуса. В старых норвежских сагах рассказывается, что воины после смерти обитают в Валгалле и пируют вместе с богом Одином, вкушая не что иное, как свинину (мясо вепря). Гораздо менее престижным, но экономически не менее целесообразным было разведение овец и коз, которых разводили скорее для получения молока и шерсти, чем для мяса.

Подсчет числа костей в археологических раскопках фермы в Южной Норвегии, принадлежавшей, по всей видимости, главе клана, позволил определить относительное количество животных различных видов, которые использовались в пищу. Почти половина всех найденных костей принадлежала коровам, одна треть – высоко ценившимся свиньям и лишь одна пятая – овцам и козам. Можно предположить, что все честолюбивые главари викингов, основывая хозяйство на новой земле, стремились соблюсти такое же соотношение между видами домашних животных. Действительно, в раскопках ранних поселений в Гренландии и Исландии обнаружена смесь костей в тех же пропорциях. Однако в раскопках более позднего времени пропорция костей различных животных меняется, так как некоторые животные оказались менее приспособленными к гренландским и исландским условиям, чем другие: количество коров со временем уменьшилось, свиньи почти исчезли, зато поголовье овец и коз увеличилось.

В Норвегии чем севернее расположена ферма, тем насущнее необходимость держать скот зимой в хлеву и обеспечивать едой; пастись на лугах животные могут лишь в летнее время. Поэтому викинги, эти, как мы считаем, мореплаватели и воины, большую часть лета и осени должны были не сражаться, покрывая себя славой, а оставаться дома, занимаясь такими прозаическими вещами, как косьба и высушивание и сбор сена на корм скоту.

В районах с достаточно мягким для земледелия и садоводства климатом викинги выращивали морозостойкие зерновые культуры, по большей части ячмень. Другие культуры – овес, пшеница и рожь – имели меньшее значение, поскольку были менее морозостойкими; кроме того, скандинавы выращивали овощи – капусту, лук, горох и бобы; лен – для изготовления одежды и хмель для пивоварения. С продвижением на север земледелие по значимости все больше уступало животноводству. Охота и рыбалка была существенным подспорьем северян в обеспечении белковой пищей – рыбьи кости составляют не менее половины всех костей в раскопанных мусорных кучах. Викинги охотились на тюленей и других морских млекопитающих, на оленей и лосей, на мелких наземных млекопитающих, на морских птиц (в гнездовых колониях), на уток и других водоплавающих птиц.

Железные орудия, найденные археологами в местах древних поселений викингов, свидетельствуют о том, что викинги использовали железо для различных целей: изготавливали тяжелые сельскохозяйственные орудия – плуги, лопаты, топоры и серпы; небольшие предметы домашнего обихода – ножи, ножницы, швейные иглы; гвозди, заклепки и другие скобяные изделия и, конечно, оружие – мечи, копья, секиры и доспехи. Обнаруженные археологами кучи шлака и ямы, в которых изготавливали древесный уголь, позволяют понять, как викинги получали металл. У них не было, как в современном мире, крупных централизованных предприятий, где металл обрабатывался бы в промышленном масштабе; при каждой ферме имелась своя кузня. Исходным материалом было так называемое болотное железо, широко распространенное в Скандинавии: это оксид железа, растворившийся в воде озер и затем в кислой среде с бактериями осевший на дно. Если сейчас добывающие компании выбирают для разработки руду, содержащую от 30 до 95 процентов оксида железа, скандинавские кузнецы довольствовались гораздо более бедными рудами с содержанием оксида железа до 1 процента. Когда обнаруживались залежи такой «богатой» руды, ее сушили, нагревали до температуры плавления в печи, чтобы отделить железо от примесей (шлака), обрабатывали молотом для дальнейшей очистки и затем отковывали желаемую форму.

При сжигании дерева невозможно достичь столь высокой температуры, которая требовалась для работы с железом. Сначала приходилось жечь дрова для образования древесного угля, который дает необходимую температуру. Проведенные в нескольких странах измерения показали, что для одного фунта древесного угля необходимо примерно четыре фунта древесины. Исходя из этой оценки и принимая во внимание очень низкое содержание железа в болотной руде, можно заключить, что его добыча, изготовление и ремонт железных изделий требовали громадного расхода древесины, что стало ограничивающим фактором в истории освоения Гренландии, где леса было немного.