Текст книги "Оттенки Порочности (ЛП)"

Автор книги: Джанин Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Чуть больше полуночи, – ответил он, сдвигаясь, пока не повернулся ко мне.

Я обнаружила, что была не готова смотреть ему в глаза, поэтому быстро закрыла свои, как будто я устала.

Я, должна быть, была не убедительна, так как его грудь начала вибрировать от смеха.

– Вижу, щиты в полную силу.

– Не понимаю, о чем ты, – сказала я, открывая глаза, потому что у меня не было другого выбора.

Его пальцы проследили мою ключицу.

– Всю свою жизнь ты скрывала, что ты есть, вплоть до серебряного сияние в твоих глазах и неповторимой внешности, которой ты очаровывала себя. Да, я понял, что это было твоей настоящей внешностью, когда ты поднялась из пепла в ней. Итак, за очень короткий промежуток времени, ты раскрыла свой истинный облик, свой настоящий аромат, свою родословную, свою силу, а сейчас и еще свою страсть. Ты чувствуешь себя разоблаченной, так что понятно, что ты пытаешься снова эмоционально спрятаться.

Я вздрогнула от его предельной точности. С сардонической улыбкой, он повернул меня в позу ложечки и затем притянул меня к своей груди. Теперь его слишком знающий взгляд был вне поля зрения.

– Лучше?

Я не отвечала, даже когда внутренний напряженный узел ослабился. Да, отсутствие необходимости смотреть на него помогло, но это не сравнимо со всем остальным. Он был прав; я чувствовала себя в высшей степени разоблаченной. Если бы я не была настолько физически удовлетворена, я бы даже встала и пошла прогуляться в попытке перегруппироваться.

Он вздохнул, как будто мог чувствовать мою продолжающуюся борьбу.

– Поможет ли, если я расскажу тебе один из моих глубоких, темным секретов?

– Да, – сказала я сразу. Я так мало знала о нем, а он знал обо мне больше, чем кто-либо за столетия.

Его смех пощекотал мою шею сзади.

– Очень хорошо, вот, что обо мне знает только Менчерес: мое настоящее имя не Ян.

Глава 27

Это заставило меня шокировано сесть.

– Что? – Неужели в его досье не было ничего верного?

– Это правда. Даже мои лучшие друзья не знают этого. Они встретили меня как Яна, когда мы были осужденными на пути в исправительные колонии Нового Южного Уэльса. Я слишком страдал от морской болезни чтобы сказать им, что это не мое настоящее имя. Умер бы от обезвоживания в этом рейсе, если бы Криспин не поделился со мной своей скудной едой и водой, запугав Чарльза и Тимоти делать то же самое.

– Вот почему ты ненавидишь лодки, – пробормотала я, вспоминая его комментарий в частном аэропорту Польши.

– О, действительно. Никто не праздновал изобретение полета больше, чем я. С самолетами, доступными для межконтинентальный путешествий, мне больше никогда не приходилось ступать на вздымающийся корабль снова.

Я уже рассказала ему слишком много, но по какой-то причине я еще кое-что раскрыла.

– Я огня боюсь, – призналась я.– Вот почему я чувствовала то же самое в отношении изобретения электричества. Но если твое имя не Ян, почему все так думают?

В его голосе прозвучали задумчивые нотки.

– В тысяча семьсот восемьдесят восьмом году в Лондоне Ян Мейнард убил проститутку и был приговорен к двадцати годам каторжных работ в австралийских исправительных колониях. Но Ян никогда не ступал на «Александра». Меня заменили на него за ночь до отправки заключенных.

– Почему? И как им удалось скрыть подмену?

– Жадность. – Его тон был небрежным, но его запах испортился. – Отец Яна подкупил охранников, чтобы мои протесты не были услышаны. Не могу их винить. У охранников был выбор между гневом богача, если они расскажут, или получить хорошую сумму в карман за молчание. Они сделали мудрый выбор.

– Ты очень снисходительный, – сказала я, ощущая весь гнев, который он не испытывал по отношению к действиям жадных охранников.

– Они не предавали меня. – Сталь окаймила его голос. – Я оставляю свой гнев на тех, кто это сделал. Я не случайно оказался в тюрьме в ночь подмены. Меня заманили туда под ложным предлогом. Видишь ли, мой отец также был отцом Яна, но виконт Мейнард считал Яна достойным спасения, поскольку он был его законным наследником. Я был просто прискорбным результатом его интрижки с его бывшей посудомойкой. Тем не менее, мы были примерно одного возраста и выглядели достаточно похоже, поэтому виконт Мейнард знал, что подмена сойдет ему с рук.

Я закрыла глаза. Такие жестокие классовые различия исчезли в последние столетия, но я хорошо помнила, когда они имели разницу между жизнью и смертью.

– Мне жаль. Это было непростительно с его стороны.

– Я тоже так думал, – сухо сказал он. – Особенно, когда он убедил мою мать согласиться с этим. – При моем резком вдохе он добавил: – Ее первоначальное предательство было, по крайней мере, понятно. Мой отец угрожал выгнать ее и ее нового мужа на улицу. Они были его арендаторами, поэтому он мог их выселить, а была зима. Если холод не убил бы их, наступила бы голодная смерть, а она была беременна.

– Какой монстр, – сказала я с ненавистью. Одной из истинных радостей моей работы, была в вершении правосудия над такими, как виконт Мейнард.

– Да, именно поэтому моя мама хранила молчание. – Он остановился на секунду. Когда он снова заговорил, его тон стал грубее. – То, что я узнал намного позже было то, что после подмены она не смогла этого вынести и рассказала все судьям. Мой отец отверг это как бред сумасшедшей и потратил много денег, чтобы заставить молчать всех, кто мог бы ей поверить. Затем он выселил их, как и обещал. Она умерла от пневмонии до рождения ребенка. Я не знал, конечно. Я был отправлен к тому времени. В течении почти двух десятилетий я ненавидел ее за предательство, а она все это время была мертва, потому что пыталась спасти меня.

Я закрыла глаза. Немногие вещи были так сокрушительны, как вес смерти любимого. Этот вес утяжелялся, когда усугублялся чувством вины. Я разрывала себя на части, размышляя о том, могла ли я что-то сделать, чтобы вытащить Теноха назад из тьмы, которая заставила его покончить с собой. От боли в его тоне и от того, как напряглось его тело, словно принимая невидимые удары, он все еще наказывал себя смертью своей матери и своей ошибочной ненавистью к ней.

– Это была не твоя вина.

Эти слова были много раз сказаны мне Тенохом. Я не верила им, но мне все еще нужно было слышать их. Может быть, Яну тоже сейчас нужно.

Он выпустил смешок.

– Я не бросил ее умирать, но сделал почти все остальное. Я должен был в одиночку кричать о подмене весь путь от тюрьмы до исправительных колоний. Но мой отец сказал мне, что никто не поверит мне и я был запуган его положением, подкупленными охранниками и верой в то, что я, простолюдин, не смогу одержать победу над «лучшими», какими себя видели дворяне тогда. Поэтому я молчал.

– Возможно, ты не смог бы победить, – мягко сказала я. – Суды тогда отдавали предпочтение богатым и могущественным. – Они все еще это делали, слишком часто. – Плюс, твой отец был безжалостным человеком. Он, вероятно, заставил бы тебя замолчать, если бы ты проговорился.

– Что же я получил, играя в безопасность и недонесения властям? – резко ответил он. -Приговор за убийство, адское заключение и мертвую маму, которую я ненавидел прежде, чем узнал, что она была намного храбрее меня.

Так много вещей о нем теперь имело смысл. Я удивлялась, как кто-то, столь лояльный и благородный мог быть таким мятежным, презирающим закон, манипулирующим ублюдком. Теперь я понимала. Ян превратился в совершенную противоположность человеку, которым он был тогда, потому что он обвинял этого человека в своем заключении и смерти его матери. Не потому ли Ян умрет за своих друзей, но постоянно держит их на расстоянии вытянутой руки? Разве он не верил, что тоже заслуживает их любви?

Я не собиралась давить, спрашивая. Когда кто-то показывает вам свои шрамы, вы не тыкаете в них, чтобы узнать, какой из них причинит боли больше всего.

– Скажи мне, что твой отец заплатил за то, что сделал, – сказала я вместо этого. – Скажи мне, что он умер жестоко и мучительно.

Он издал признательный звук на горячность моего тона.

– Два десятилетия спустя, когда я вернулся в Лондон, я допросил его, чтобы выяснить остальное, что произошло. Потом я вырвал его горло.

Хорошо.

– Что на счет твоего брата?

Он вздохнул.

– Мне не нужно было его убивать. О, я хотел, так как он был в восторге от подмены в тюрьме, несмотря на то, что мы были дружны, как наследник и ублюдок. Но то, что Ян нарушил закон и отец отправил его к родственникам во Францию оказалось недостаточно, чтобы обуздать его садистские наклонности. В конце концов, он убил не ту проститутку и был убит ее любовником.

Справедливость восторжествовала, подумала я, но оставила это при себе.

– После того, как ты сбежал из исправительной колонии, ты решил оставить себе имя, которое тебя навязали. Почему?

Он так долго молчал, что я собиралась снять вопрос. Но затем он сказал:

– Полагаю, по той же причине, что и мой друг Чарльз, называющий себя Спейдом– инструментом, который ему назначили. Некоторые вещи вы не хотите забыть, чтобы не потерять урок, полученный с ними. Моим уроком было осознание, кто я. Я думал, что знаю, когда времена легкие, но то, кто ты, когда все плохо, и есть настоящая правда. На самом деле, именно поэтому я наслаждаюсь болью. Ты либо чувствуешь это, либо нет– никакой лжи, сломанного доверия и никакого самообмана. Тогда я думал, что я не убийца, как мой брат. Оказалось, что был. Когда я принял это, я сохранил имя Яна, как напоминание.

– Кого ты убил? – спросила я мягко.

Я почувствовала, как он положил голову на руку. Я хотела обернуться, но осталась смотреть в другую сторону. Может, ему нужна была иллюзия уединения, как и мне раньше.

– Надзирателя тюремной колонии. Он полюбил меня, и он был мерзким подонком, которого не волновало, что я не мог ответить ему взаимностью. После третьего или четвертого изнасилования, – он пожал плечами, будто это число больше не волновало его. – Я решил убить его. Знал, что буду висеть за это, но мне было все равно. Однажды ночью, я выманил его за пределы лагеря, под видом жажды его внимания. Затем я перерезал ему горло и побежал. Думал, что другие охранники поймают меня, но проходили дни и они меня не поймали, и тогда я понял, что сбежал. Тогда я понял, что это не имело значения. Я все равно бы умер. Ты слышала остальную часть истории.

Да. Менчерес нашел его, и родилась безграничная преданность Яна своему родителю.

– Спасибо, что ответил на мой вопрос, – сказа я ровным голосом. – Но я не согласны с причиной, по которой ты сохранил имя брата. Ты не был убийцей, как он. Ты был мстителем за обиды. Если я тогда выбирала тебе имя, то выбрала бы Аекитас.

– Латинское понятие справедливости? – Я почувствовала его смех, затем почувствовала прикосновение его губ к моей спине. – Иногда, маленький Страж, ты действительно восхитительна. Я настолько далек от "справедливости", насколько может быть человек. Я согласился бы на это, если бы был ироничным.

– Как я называю себя латинским словом "истина", когда все во мне ложь? – Заметила я.

Теперь его смех стал ниже.

– Да, и я снимаю перед тобой шляпу. Я думал, что я мятежник, но ты– само определение этого слова.

– На тебе нет шляпы, – пробормотала я.

– Нет, есть, – сказал он, подчеркивая свою точку зрения, подтягивая складку ткани между нами. Я закрыла глаза, когда почувствовала его голое, роскошное тело напротив моего. Всего несколько минут назад я была более, чем довольна, но сейчас голод усилился, как будто мне давно отказывали.

Почему я не знала, что секс с ним вызывает привыкание? У него не было бесконечного потока мужчин и женщин, преследующих его без причин. Но я не могла позволить себе так жаждать его. Это было почти так же опасно, как и наши рискованные обстоятельства. Он не только нашел вход в мои самые глубокие секреты; я боялась, что он также взломает дверь в мое сердце.

– Какое твое настоящее имя? – спросила я, надеясь, что его отказ от обличающего вопроса затормозит мои эмоции.

Я почувствовала, как он напрягся во всех смыслах. Я думала, что мое отклонение сработало, и он собирается уйти. Затем он сказал:

– Я скажу тебе при условии, что ты никогда не будешь называть меня так. Я давно решил сохранить имя Ян, Яном и останусь.

– Идет, – сказала я, любопытство одолело меня.

– Киллиан, – сказал он слегка смущенно, будто забыл каково это, когда это имя сходило с его губ. – Имя, с которым я родился, было Киллиан.

Я абсолютно не должна рассказывать ему следующую часть. Не должна, не должна...ох, к черту.

– Тенох назвал меня Ариэль. Он выбрал его, потому что это было название города, из которого он спас меня. – Я слабо рассмеялась. – Теперь каждый, кто слышит "Ариэль", думает о вымышленной русалке. Даже если бы секретность не заставила меня сменить имя, я бы все равно это сделала из-за этого.

– Тенох дал его тебе? Ты не помнишь, с каким именем была рождена?

Я закрыла глаза и увидела только огонь; самое раннее мое воспоминание.

– Нет. Я была очень маленькой, когда люди Дагона сожгли мою деревню. Когда я поднялась из пепла, они отвели меня к своему хозяину, и Дагон называл меня только "девочка".

Я долго задавалась вопросом, было ли причиной, что каждый раз, когда я умирала, я загоралась и превращалась в пепел, потому что это случилось в первый раз. Или может это было то, что когда-то случилось с кем-то из моей родословной. Я не знала. Насколько мне известно, я была единственной в своем роде.

Теперь руки, устроившиеся на мне, были утешающими, а не чувственными.

– Должно быть, поэтому ты так сильно хочешь увидеть Дагона мертвым.

Мой смех был горьким.

– На самом деле не так. Я бы не рискнула тысячами новых лет, которые я могла бы прожить, отправившись на поиски вероятного самоубийства, лишь бы отомстить за себя.

Его пауза звучала удивленно.

– Если не за себя, то за кого ты пытаешься отомстить?

Тысячи людей, чьи крики еще звучали в моих ушах. Но если бы я сказала Яну об этом, мне пришлось бы рассказать ему все остальное, а я не могла. Воспоминания слишком сильно болели.

– Почему я тебе это рассказываю? – Задалась я вопросом вслух. – Я не знаю, что в тебе такого, что заставило меня рассказать тебе секреты, которые знал только Тенох. Я даже не рассказала Сюнь Гуань, что я на самом деле, а она была моим самым близким другом и случайной любовницей на протяжении веков.

Его фырканье прошелестело в моих волосах.

– Может ты и знаешь Сюнь Гуань дольше, чем я живу, но она не настоящий друг. Была бы, то не заставила бы тебя доказать твои притязания на меня. Она бы отпустила это. Люди, которые ценят закон превыше всего, могут вызывать восхищение, но из них получаются ужасные доверенные лица. Если твои другие друзья и бывшие любовники похожи на нее, то неудивительно, что ты поделилась своими секретами со мной. Обстоятельства, возможно, вынудили тебя раскрыть некоторые из них, но ты рассказала мне все остальное, потому что знаешь, что нужна мне и я тебя не предам. И так как я негодяй, который делал куда более худшие вещи, ты так же знаешь, что я не буду осуждать тебя.

– Ты гораздо меньший негодяй, чем утверждаешь. На самом деле, мне придется переписать все твое досье, когда это закончится.

Он хихикнул.

– Не смей. Я очень много работал, чтобы создать свою ужасную, грязную репутацию. – Затем его смех стих и его тон стал серьезным. – Конечно, есть и другая причина. Очень реальная возможность, что мы оба скоро умрем. Вот почему ты делишься некоторым из своих тщательно охраняемых секретов. По той же причине, почему я поделился с тобой своими. Когда времени мало, что-то меньшее, чем честность, кажется пустой тратой усилий.

Как же и это было правдивым.

– Я все еще хочу знать, почему ты рискуешь своей жизнью, чтобы убить Дагона, – сказал он, сейчас его тон был мягче. – Но, если ты не хочешь мне говорить, или просто не можешь, я понимаю.

На удивление, часть меня хотела ему сказать. Должно быть, он прав. Со смертью Теноха я потеряла единственного человека, который знал обо мне все и все равно принял меня. Я не осознавала, насколько я была одинока, пока не нашла кого-то еще, с кем могла бы поделиться своими секретами. И да, времени действительно могло быть мало, так что мое цепляние за мои секреты могло быть самим определением потерянных усилий.

Но я также не могла вынести самые ужасные аспекты моего прошлого. Не сейчас. Мне нужно было держать их закопанными. Хотя Ян был опасен для моего сердца, я знала, что он может стереть прошлое и все остальное из моей головы.

– Я не хочу больше разговаривать, – сказала я, разворачиваясь и прижимаясь своим ртом к его.

Он сразу же ответил, будто знал, как отчаянно я хочу убежать от преследующих меня воспоминаний. Вскоре, его губы, ладони и тело потребовали моего полного внимания. На этот раз мне не были нужны никаких подсказок, чтобы отпустить весь мой контроль. Он уже доказал, что может взять все, что у меня было, и я отдала ему все без ограничений.

Что касается клуба...что ж, он оказался более хрупким. Ведь для этого и была страховка, верно? В случае, если она не покроет весь ущерб, позже я устрою чек и отправлю его владельцам. Это были бы лучшие деньги, которые я когда-либо тратила.

Глава 28

Мы покинули клуб на рассвете. Как у вампира, это был самый нелюбимый час для путешествий, но на данный момент он был самым безопасным. С солнцем нам не пришлось беспокоиться, что Дагон подкрадется к нам, если решить проигнорировать предупреждение моего отца так скоро. И яркие лучи солнца теперь вызвали у меня улыбку, а не отскакивание, как вчера. Какую разницу имело отсутствие похмелья. И много секса.

Я оделась в одежду, которую нашла в бюро находок в клубе. Она не сочеталась, но это не имело значения. Ян был одет в полицейскую форму. Я сомневалась, что он нашел это в бюро находок, и предположила, что один из офицеров, который приехал вчера вечером в клуб, должно быть, уехал менее одетым, чем приехал. Я могла только вообразить, какую историю Ян внедрил в его голову, объясняющую отсутствие одежды.

Сильвер шел рядом с нами с на поводке, как и любой другой питомец. Я наложила на него гламур, чтобы его крылья и перья не были видны. Сейчас он выглядел как уменьшенная версия серого самоеда.

Я тоже наложила на себя гламур, используя внешность, которую обычно носила. Беспризорница, если послушать, как Ян описывает ее. Да, она была менее красивая и соблазнительная, как мое истинное обличие, но Тенох придал мне такой вид, используя в качестве шаблона внешность своей биологической дочери. Я оставила своей цвет кожи, но я все еще считала, что ношение лица его дочери и формы было одной из самых высоких почестей в моей жизни. Тенох так сильно ее любил, что помнил каждую ее деталь даже через тысячи лет после ее смерти. Он поделился со мной своей любимой памятью, чтобы помочь мне скрыться от Дагона, моих бывших похитителей и последователей Дагона. Еще до того, как он обратил меня в вампира, Тенох обращался со мной, как будто я была его семьей.

– Черт побери!

Проклятие Яна повернуло мою голову. Он поднес к уху новый мобильный, который как-то достал. Его губы сжались в тонкую линию, пока он слушал. Я не могла разобрать слов, но мне показалось, что я узнала голос Менчереса. Казалось, Ян слушает записанное сообщение. Затем Ян внезапно швырнул телефон об землю так сильно, что он разбился.

– Что случилось? – Неужели Дагон сделал что-то ужасное с одним из друзей Яна? Это было так на него похоже.

– Сюнь Гуань, – зарычал Ян.

Я моргнула.

– Что насчет нее? – Она никому не навредит...

Ян растоптал остатки своего телефона, как будто недостаточно уничтожил его.

– Ревнивая сука озвучила столько беспокойства по поводу нашего мнимого брака, что это дошло до Менчереса. Так вот, он требует знать, какого дьявола происходит, и, если я проигнорирую его, за нами будут охотиться два человека.

Я знала бесчисленное количество слов на разных языках, но «О, черт»– вот что вылетело у меня изо рта.

Ян разочарованно посмотрел на меня.

– Точно. – Затем он пробормотал еще несколько проклятий, заканчивающихся словами: – Менчерес расскажет Криспину, Криспин расскажет Кэт, а Кэт расскажет всем. С таким же успехом, можно начать покупку кровавого обручального кольца прямо сейчас.

– Черт! – Сказала я с большей яростью. -Это значит, что Дагон тоже услышит это!

Ян бросил на меня сердитый взгляд.

– Как-будто меня волнует, что он подумает.

Его острый ум, должно быть, притупился от ужаса, что его выдавали за якобы женатого мужчину.

– Теперь Дагон знает, что я жива, но он не знает, под какой личностью я скрывалась. Он знает, что мы напарники, так как ты думаешь, сколько времени ему понадобится, чтобы понять, что я на самом деле Веритас, когда он услышит, что ты внезапно женился на Страже Закона?

Брови Яна сошлись в хмуром взгляде.

– Все, что ты делала, чтобы спрятаться—

– Разоблачено, – сказала я, вздрогнув. – Просто так.

Черт возьми, Сюнь Гуань! Как ты могла?

Но это была не ее вина. Я не должна была подпускать Сюнь Гуань так близко, чтобы причинить ей боль. Я знала, что ее чувства глубоки и время от времени искала утешения в ее руках. Как и Ян, она тоже почувствовала, что я сдерживаюсь как в постели, так и вне ее. Но я никогда не теряла бдительности рядом с ней. Мой отказ глубоко ранил Сюнь Гуань, как и мое отречение от серьезных отношений. Теперь мой предполагаемый разворот в сторону брака с виртуальным незнакомцем, должно быть, стал последней каплей для нее. Я должна винить только себя, что она говорила с другими о своей боли.

Тем не менее, все люди, за которых я должна была добиться справедливости, не заслуживали, чтобы Дагон побил меня из-за этого. Ян тоже, и я была ему нужна, чтобы обеспечить ему победу. Часы может и завели⁶ мой псевдоним, но игра еще не закончилась.

– Мы разберемся с Менчересом, разыграв счастливую пару, и тогда нам придется действовать быстро, чтобы убить Дагона.

– Как? – спросил Ян прямо. – Даже если бы могли убедить Менчереса, что наш брак подлинный, хоть и в высшей степени идиотский, наши планы на Дагона требуют времени. У нас сейчас его нет.

– Я знаю! – Мой мозг заболел от всех идей, которые я придумывала и сразу же отбрасывала. Мои страдания, должно быть, были ощутимыми, потому что Сильвер заскулил и прижался к моей ноге. Я наклонилась, чтобы погладить его, пытаясь понять, как мы сможем сжать наш оригинальный, тщательно продуманный план в гораздо более быструю версию.

Ян опустился на колени рядом со мной.

– Не хотел на тебя огрызаться. Ничего из этого не твоя вина.

– Нет? – Сказала я с невеселым смехом. – Это не одна из твоих бывший любовниц разрушила наши планы к черту.

– Могла бы быть, – сказал он, внезапно улыбнувшись мне. – По статистике, так и должно быть. Несмотря на твой огромный возраст, ты, вероятно, ограничивалась четырьмя или пятью любовниками в год. Я часто проходил это число за одну ночь, поэтому мои бывшие, несомненно, превосходят твоих.

Поскольку он сильно переоценил моих любовников, он был прав.

– Я помню, что ты делал, когда нашла тебя, – сказала я.

– А, это. – Ян отмахнулся от карнавальной оргии. – Даже не получал удовольствия.

– Согласна. Ты выглядел более несчастным, чем все остальные.

Его брови приподнялись.

– "Несчастный" может с натяжкой...

Я вздохнула.

– Ну же, Ян. Ты думал, что тебе осталось жить всего сто недель. Ты решил провести это время не со своими друзьями, не с членами твоей линии, даже не с незнакомцами, которые находили бы тебя привлекательным. Вместо этого ты проводил его с людьми, которым платил, чтобы они были рядом. Это должно было быть ужасно одиноко, делать эту оргию всего в нескольких шагах от самобичевания по шкале страданий.

Сардоническая улыбка скрутила его рот.

– Как это похоже на тебя– игнорировать поверхность и видеть то, что под ней. Большинство людей не беспокоится. Но в одном ты ошибаешься. Быть с моими друзьями было бы еще хуже. Тогда бы мне пришлось думать, как сильно я буду по ним скучать. Тем не менее, с течением времени, я хотел больше воспоминаний о том, каково это, когда люди прикасаются ко мне, не причиняя мне вреда. Знал, что это будет последним, что я получу, так как у меня было меньше двух лет до того, как Дагон придет по мою душу. Конечно, оргия помогла мне почувствовать себя еще более одиноким. С таким же успехом можно было бы хлопать дверьми в пустом доме, притворяясь, что эти звуки издаются другими людьми.

Я коснулась его лица.

– Я знаю, каково это лечить боль нездоровыми методами. Иногда я становлюсь осуждающей и забываю об этом, но когда я оправлялась от своей худшей травмы, я делала вещи, которые не дают мне право критиковать тебя или кого-то еще

Он накрыл своей рукой мою, которой я держала его лицо.

– Возможно, однажды ты расскажешь мне о своей самой худшей травме.

Я отвернулась, снова мельком заметив его сардоническую улыбку прежде, чем опустил руку. Я сразу же заскучала по его прикосновению, но все еще не могла раскрыться так, как он хотел.

– Так что действия Сюнь Гуань не твоя вина, – сказал он, возвращаясь к исходной точке.

Сильвер уловил мою внутреннюю суматоху. Он снова заскулил, потершись об меня головой. Я взбила его перья возле крыльев, затем остановилась, почувствовав что-то неровное. Затем я погрузила пальцы глубже, чтобы посмотреть, что это.

Неровности были шрамами. Гнев прожег меня насквозь. Я не могла себе представить, какой ущерб должен был нанести Дагон, чтобы навсегда оставить шрамы на существе, которое исцелялось почти так же хорошо, как и я. Хвала всем богам, что нордический вампир был болтлив. Если бы он не рассказал мне об отслеживающим кровь заклинании Дагона, Сильвер вернулся бы в самый жестокий плен, чтобы Дагон мог получить прибыль от существа, которое было создано, чтобы его лелеяли—

– Сильвер! – Вскрикнула я, подскочив от волнения.

Это так поразило Симаргла, что он полетел обратно, пока его новый повод не остановил его. Я сразу начала его успокаивать, пока Ян смотрел на меня, как будто я сошла с ума.

– Я не сумасшедшая, – объявила я, а затем рассмеялась, когда ближайшая к нам пара подслушала это и дважды посмотрела на нас. Да, полагаю, это вряд ли было убедительным подтверждением чьего-либо здравомыслия. – Я знаю, как мы можем притащить к себе Дагона, когда захотим.

– Сняв твое защитное заклинание с моих меток, – ответил Ян.

Я махнула на его промежность.

– Не то что бы, хотя это тоже помогло бы. Тем не менее, тогда Дагон поймет, что это ловушка, потому что ты никогда бы не сделал это случайно. Но если я позволю заклинанию, блокирующему слежку крови Сильвера, рассеяться, Дагон снова сможет отследить его. Он знает, что Сильвер с нами, и Дагон достаточно высокомерен чтобы поверить, что его магия проделала дыру в моем заклинании. Если Дагон подумает, что одолел мою магию, он не должен будет ожидать ловушки.

Даже лучше, мой отец не сможет наказать меня за нарушения его приказа. Дагон нанесет удар, как только увидит меня. Тогда все, что я сделаю, чтобы защитить себя, можно было по праву назвать самообороной.

На долю секунды тревога промелькнула на лице Яна. Я не могла понять почему, но потом она исчезла, будто ее никогда и не было.

– Высокомерен Дагон, или нет, он не дурак. Он все равно будет действовать. Нам понадобиться вся наша объединенная сила, чтобы убить его, плюс несколько заколдованных зеркал наготове.

Почему все, что он сказал, смогло удивить меня больше?

– Ты собираешься использовать зеркальную ловушку на Дагоне? – Я, конечно, собиралась, но не поделилась этим с Яном.

Он изумленно посмотрел на меня.

– Как думаешь, почему я сначала проверил это на тебе? Поверь мне, было много других способов выиграть наше пари.

– Думаешь? – Сказала я, улыбаясь, потому что у меняя снова появилась надежда.

Он наклонился.

– Не думаю, – пробормотал он. – Знаю. Так же, как и знал, что должен завладеть тобой даже тогда, когда презирал тебя за то, что, как я думал, ты сделала.

Его близость достаточно отвлекала. Когда его рот скользнул к самому чувствительному месту на моем горле, я почти забыла, о чем мы говорили. Когда он слегка укусил его, желание пронзило меня, как стрела, выпущенная из арбалета высокого напряжения.

– Я никогда не убиваю невинных, – удалось мне выдохнуть. – То, что Кейти родилась другой, не означает, что она родилась не так. Действия, а не существование, определяют характер.

– Не могу не согласиться, – зарычал он напротив моей кожи прежде, чем медленное полизывание заставило меня содрогнуться. – Все мои инстинкты говорили это мне о тебе, но я видел тебя на казни. Не мог связать это с тем, что говорило мне мое нутро до твоего пьяного признания.

Все больше и больше я радовалась, что напилась прошлой ночью. Это тоже было очень на меня не похоже, но я, очевидно, была гордой пьяницей.

– Стоп, – сказала я, неохотно отталкивая его. – У нас есть работа. Позвони Менчересу и попытайся успокоить его. Как только мы позаботимся о нем, мы приступим к подготовке этих зеркал для Дагона.

Легкая усмешка скривила его рот

– Есть еще заказы?

Десятки откровенных мгновенно пронеслись в моей голове. Ян вдохнул, будто пробуя воздух.

– Я скучаю по твоему настоящему аромату, когда ты возбуждаешься. Этот пахнет, как ты выглядишь: скучно и мило. Но когда твой гламур спадает, и ты такая, какая должна быть, – еще один вдох, снова поднеся рот к моему горлу. – Твой запах напоминает мне весенние дожди во время грозы– дикий, чистый, убийственный и потрясающе красивый, как и ты.

Я закрыла глаза, позволил его голосу, словам и близости омыть себя. Никогда еще никто не влиял на меня на таком уровне. Часть меня, которая любила это, жадно глотала каждое загадочное ощущение. Но логичная часть говорила, что все это обернется только болью. Хуже того, я знала, что логичная часть была права.

Ян нуждался во мне сейчас, но, когда он не будет, он уйдет. Он не притворялся в этом. Может он и наслаждался преимуществами нашей совместной работы, но я была единственной, кто чувствовал вещи на более глубоком уровне. Это должно было прекратиться, пока Сюнь Гуань стала не единственной, кто лелеет растерянное и раненное сердце.

– Сохрани свои комплименты на потом, – сказала я, открывая глаза. – У нас сейчас слишком много работы.

Теперь улыбка Яна стала частичной ухмылкой.

– Любишь поднимать эти щиты, да?

Когда они были единственной вещью, защищающей меня от натиска эмоций, которые ощущала только я? Да.

– Понятия не имею, о чем ты, но разве тебе не нужно сделать звонок?

– Так и сделаю.

Он подошел к ближайшему к нам человеку, несколько раз взглянул на него со вспышкой и вернулся, держа мобильный телефон. Один раз он набрал номер Менчереса, на второй звонок ответили.