Текст книги "Эта сторона могилы (По эту сторону могилы)"

Автор книги: Джанин Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Молодой упырь снова захлопал губами, еще более отчаянно открывая и закрывая рот. Я кинула на него раздраженный взгляд. Никому не понравились бы неестественные истерики в середине допроса. Но затем мои глаза сузились, и я схватила его за футболку прежде, чем Влад смог что-то сказать.

– Открой рот снова, – сказала я, потому что он от удивления закрыл его, как только я схватила его.

– Не делай этого, – приказал упырь со шрамом.

Я сделала выпад в сторону, ломая ему колено, при этом ни на секунду не отводя взгляд от упыря, которого удерживала. Медленно, со взглядом, который теперь я признала умоляющим, упырь открыл рот. Широко.

– Иисус, Мария и Иосиф, – выдохнула я.

Прим. переводчика: * Эни, мени, мани, мо… – начало известной детской считалочки

Глава 24

Я продолжала пялиться в рот упыря. Там, где должен был быть язык, остался лишь рубцеватый кусок плоти. Это увечье не могло быть нанесено после того, как он стал немертвым. Все, отрезанное у него, выросло бы снова, как и у вампиров. А шрам доказывал, что нехватка языка не была врожденной. Получается, кто-то отрезал его, а затем обратил парня в упыря, причем сделал это почти сразу же, судя по не успевшему зарубцеваться шраму. Если бы он зажил задолго до того, как его обратили, эта область была бы намного более гладкой.

И я не представляла, кто мог добровольно согласиться на такое. Особенно кто-то, столь молодой, каким был этот мальчик, когда все произошло.

Но просто, чтобы убедиться…

Я развернулась, схватила другого упыря и пихнула свой кинжал ему в его рот.

– Ты имеешь к этому какое-нибудь отношение? – спросила я, толкая лезвие внутрь. – Попробуй только солги мне, и клянусь Богом, что Влада вырвет от того, что я с тобой сделаю.

– Я не делал этого, – быстро пролепетал упырь. Его пристальный взгляд метнулся за мою спину. – Я не лгу. Он уже был таким, когда его отправили в нашу группу.

– И кто его отправил? – спросила я, заталкивая кинжал внутрь до тех пор, пока он, казалось, не задел стенку его глотки, но мне было плевать. Увечить. Силой обратить подростка. Возможно, это сделал и не он, но он был частью этого.

– Ты знаешь кто, – прохрипел упырь.

Я и глазом не моргнула.

– Назови имя. Убеди меня, что я должна тебе верить.

Сотовый завибрировал у моего бедра снова, но я проигнорировала его, не желая ни на унцию отклонять свое внимания от упыря, стоящего передо мной.

– Аполлион, – почти выдохнул он. – В его клане несколько таких, как Дермот. Он берет детей, молодых, но не особо умных, а затем отрезает им языки и обращает. Они являют собой хорошие горы мускул. Идти им больше некуда, говорить не могут, нормально писать тоже, поэтому мы знаем, что они не смогут предать нас.

Я думала, что была разъярена прежде, но это не шло ни в какое сравнение с гневом, наполнившим меня теперь. Мои руки дрожали, нож еще выше ушел в голову упыря. Он кричал так громко, как только мог с лезвием в глотке.

– Кэт, – голос Влада был тихим, но взывающим к сознанию. – Остановись. Он нам нужен живым.

Я понимала здравый смысл этого утверждения. Понимала, что, если убью упыря, мы никогда не узнаем, владеет ли он информацией о том, где находится Аполлион, а она была жизненно важна. Но мой разум был будто заморожен побуждением уничтожить любого, кто был частью этой ужасной практики, и мой нож продолжал свое восходящее движение к черепу упыря. Дермоту, скорее всего, было не больше семнадцати, когда его так мучили, убили, а потом и принудили к такому существованию. Упырь, стоящий передо мной, знал это. Позволял этому продолжаться. Он должен заплатить.

– Кэт!

Моя рука снова задрожала… а затем я отдернула кинжал, прокручивая его в процессе и смакуя крик, издаваемый упырем. Я отошла от него, делая глубокие, долгие вдохи, чтобы напомнить себе, что приняла правильное решение. Информация была важнее мести. Я повторяла это про себя словно литанию*, пока не почувствовала себя более уравновешенной.

– Разве ты не собирался поджечь его, чтобы узнать больше деталей? – спросила я Влада голосом почти нормальным, несмотря на гнев, все еще нараставший во мне.

Влад бросил на меня какой-то непонятный взгляд, и слабая улыбка мелькнула на его губах.

– Если ты проживешь достаточно долго, Смерть, в один прекрасный день ты испугаешь даже меня.

– У девушки должны быть цели, – коротко ответила я. – А он все еще не проболтался, где Аполлион.

– Нет, не проболтался, верно? – Затем Влад проделал серию странных движений руками, но огня из них не вышло.

– У тебя проблемы с исполнением? – в удивлении спросила я.

– Прикуси свой язычок, – фыркнув, ответил Влад. – Я проверял, понимает ли Дермот язык жестов, но, судя по выражению на его лице, ответ – нет.

Я поглядела на молодого упыря, наблюдавшего за руками Влада со своего рода нездоровым восхищением. Он берет детей, молодых, но не особо умных… сказал другой упырь об Аполлионе. Знал ли Дермот, что есть целый язык, не требующий ни слов, ни письма, который он мог бы изучить? Каким, должно быть, загнанным он чувствовал себя, принужденный к этой жизни, и не будучи способным ни к одной реальной форме общения.

– С тобой все будет хорошо, – сказала я Дермоту. – Мы не причиним тебе боль, и тебе не придется больше жить с этими людьми, обещаю.

Маленький голосок внутри меня заявил, что Кости не будет в восторге от того, что я собиралась сделать, но я затолкала его обратно. Ему могло это и не нравиться, но он поймет.

Рев десятков машин объединился с дружными разочарованными стонами, когда диалоги во всех четырех фильмах – и внешние огни – резко отрубились. Это не заняло у меня больше секунды, чтобы сбросить свои ментальные щиты и уловить внутреннее ворчание кинозрителей из-за внезапного перебоя в электричестве уличного кинотеатра.

Я услышала, как громкий голос, звучащий из портативного мегафона, начал приносить извинения за неудобство, обещая, что корешки билетов будут действительны следующим вечером. Должно быть, менеджер. По тому, как спокойно он все это говорил, я догадалась, что Менчерес немного поболтал с ним, воспользовавшись силой своего взгляда. В противном случае, управляющий был бы намного более мрачным из-за того, что денежки из кинотеатра уплывают, да еще и придется возмещать билеты.

Может, стоит сделать анонимное пожертвование этому кинотеатру. Менеджер не заслужил такой финансовый удар только потому, что подстрекающие к войне упыри-убийцы выбрали это место для проведения встречи.

– Кто-то идет, и это не Менчерес, – сказал Влад и кивнул головой в сторону.

Я вытащила другой кинжал и зашагала в том направлении, которое он указал, ныряя в кусты, чтобы снова воспользоваться ими в качестве камуфляжа. Но когда я отошла приблизительно на двадцать ярдов, я уловила в воздухе знакомые запахи и расслабилась.

Вид вампиров, одного с седыми прядями в волосах, другого настолько тощего, что кости плеч выпирали сквозь рубашку, лишь подтвердил мою догадку.

– Эд. Скретч, – позвала я, не повышая голос. – Сюда.

Я развернулась, не дожидаясь их, так как не желала на долгое время оставлять Влада наедине с упырями. Вероятность того, что упыри могли уделать Влада, была равна нулю, однако вероятность, что он может решить поджечь одного – или обоих – в мое отсутствие, была намного выше.

К моему облегчению, когда я подбежала к Владу, и Дермот, и другой упырь были все еще живы, хотя за те несколько минут, что меня не было, последний выглядел так, будто побывал в жерле вулкана. Менчерес, должно быть, снял с него свою власть, потому что упырь был уже на земле, а обутая нога Влада покоилась на его рте. Должно быть, потому я и не слышала воплей, несмотря на то, что его, очевидно, поджаривали.

– Кажется, он не знает, где Аполлион, – заявил Влад. – Я не удивлен. Аполлион не идиот, чтобы рассказывать, где он, каждому в такой группировке, как эта. Они рапортуют и получают инструкции по электронной почте. У меня есть адрес и пароли.

Эд и Скретч появились позади меня в следующую же секунду. Один из них медленно присвистнул, увидев мертвые тела, по-прежнему стоявшие вертикально, и все еще живого, но обгоревшего упыря под ногой Влада.

– Похоже, мы пропустили вечеринку, – заметил Эд.

Влад иронично улыбнулся.

– Но вы как раз вовремя подоспели к уборке.

– И почему я не удивлен? – пробормотал Скретч, качая головой. – Какой беспорядок, но лучше уж они, чем мы.

– Мудрый взгляд на вещи, – прокомментировал Влад.

Упырь постучал на ноге Влада, усиленно моргая ему. Влад сдвинул ногу на дюйм, чего вполне хватило для того, чтобы говорить.

– Здесь есть и другие из наших. В этом городе, я имею в виду. Предполагается, что мы должны найти тут рекрутов, увеличив нашу численность, убить несколько вампов, а затем перебраться в другой город. А еще мы должны тут же уехать в случае, если увидим Смерть или Кости. Это хорошая информация. Достаточно ценная для того, чтобы сохранить мне жизнь, как ты обещал, – закончил он.

Влад совсем убрал ногу, но огонь уже начал танцевать по его руке.

– Большинство из этого мы уже знали, поэтому информация совсем бесполезная.

– Влад, – сказала я, и его брови приподнялись в ответ на резкость в моем голосе. – Он приложил все усилия, чтобы рассказать тебе все, что знает, поэтому ты должен отпустить его.

Он открыл было рот, собираясь поспорить… но затем улыбнулся.

– Конечно.

Упырь вскочил на ноги, бросая быстрые взгляды между Владом и обещанием свободы, маячившим позади него, прежде чем начать шаг за шагом отступать.

– Не. Так. Быстро, – ядовитым тоном проговорила я, растягивая каждое слово.

– Он обещал оставить меня в живых! – пробормотал упырь.

– Влад обещал. Я – нет, – сказала я и прыгнула ему на спину, когда он попытался убежать. Сила Менчереса не пыталась помешать ему, поэтому он развернулся и начал наносить мне разъяренные удары, но я была рада. Я хотела избить его до состояния полной покорности. Показать ему, на что это похоже – быть беспомощным, независимо от того, как сильно сопротивляешься. Это было меньшее, что я могла сделать для Дермота и других, ему подобных.

– Однажды вампир совершил ту же ошибку, забыв про меня, и получив обещание не убивать его только от Кости, – пробормотала я несколько секунд спустя. Множественные места на моем теле все еще горели от ударов упыря, но с каждой секундой заживали. Я больше не делала пауз на болтовню, а с силой воткнула кинжал в шею упыря чистым, диким, отсекающим ударом, чувствуя холодное удовлетворение, когда его голова скатилась на бок.

– Как бы то ни было, ему не понравилось, как все обернулось, – закончила я, вытирая лезвие о рубашку упыря. – Ты же знаешь поговорку. Дьявол кроется в деталях.

Прим. переводчика: *Литания – молитва, которая читается или поётся во время службы.

Глава 25

Мы еще на пару часов задержались на территории кинотеатра, дабы удостовериться, что не объявятся другие опоздавшие упыри, и что все доказательства того, что произошло, стерты с места происшествия. И дело не только в беспокойстве о полиции. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь из упырей понял, что здесь произошло, если кроме этой покойной группы данное место для встреч используют и другие.

Менчерес настоял, чтобы мы не брали Дермота с собой в таунхаус. Его точка зрения, что независимо от того, как поизмывались над ним Аполлион и другие упыри, Дермот все еще мог оказаться угрозой, была слишком логичной, чтобы взять и проигнорировать ее. Стокгольмский синдром был вполне возможен, и будет не правильно просто предположить, что Менчерес наложит на Дермота силу своего проклятия, если тот пойдет вразнос и попытается убить одного из нас. К тому же, мы не могли брать его с собой в наши наблюдательные пункты. Потому, заверив всех, что не верю Дермоту так уж безоговорочно, я отослала его с Эдом и Скретчем, поклявшимся под страхом смертной казни хорошо за ним присматривать и увезти в безопасное место. Как только эта фигня с Аполионом закончится, у меня появится новый пункт в списке текущих дел: найти бессмертного терапевта для травмированного упыря и подыскать кого-нибудь для обучения Дермота языку жестов.

Я перезванивала Кости трижды, но каждый раз натыкалась на голосовую почту. Получается, что теперь, когда я могла говорить, не мог он. Беспокойство начало изводить меня, но я затолкала его подальше со всеми другими вещами, на которых я не могла позволить себе останавливаться. Я не могла тогда ответить на звонки Кости, но это не означало, что я находилась в смертельной опасности. Он сильный. Он может о себе позаботиться. Я должна просто остановить параноидальные картинки его ссохшегося трупа, то и дело выпрыгивающие в моем разуме.

Ввиду дополнительной предосторожности на случай, если кто-нибудь наблюдал наши действия в уличном кинотеатре, Менчерес несколько раз свернул по пути к нашему таунхаусу, а затем припарковался в полумиле от него, и остальную часть они с Владом пролетели, причем меня нес Менчерес. Я не потрудилась сказать им, что теперь тоже могу летать. Во-первых, я устала. Во-вторых, я все еще не слишком хорошо с этим справлялась, и если я врежусь в телефонный столб или вытворю что-нибудь подобное на глазах у Влада, он никогда не позволит мне это забыть.

Мы приземлились за домом на самой темной части лужайки, а затем обошли таунхаус, направляясь ко входу. Таунхаус был такого же размера, как и дом, в котором я выросла, но держу пари, Менчерес не останавливался в таком маленьком месте уже лет тысячу. Ему приходилось спать на кушетке, в то время как мы с Владом заняли две верхние спальни. Я только-только сняла свои ботинки в патио – остатки моего воспитания, когда занести грязь в дом было родственно преступлению, наказуемому смертной казнью – как Менчерес внезапно поднял голову и уставился в небо.

– Инопланетяне? – пошутила я, но все же напряглась, потянувшись за кинжалами. Упыри не могли летать, но что, если еще кому-нибудь не менее опасному удалось последовать за нами из кинотеатра? Нашими врагами были не только пожиратели плоти…

Мои чувства начало покалывать, будто в них выстрелили стероидами, когда Менчерес произнес:

– Кости.

– А ведь был такой хороший вечер, – успел пробормотать Влад, прежде чем упомянутый вампир приземлился в нескольких футах от нас в черном плаще, трепыхающемся вокруг него. Радость и тоска рванули через мое подсознание, когда встретились наши глаза. Я подошла к нему и обхватила руками, упиваясь силой и страстностью его ответных объятий.

– Я скучал по тебе, Котенок, – прорычал он. Затем его рот обрушился на мой. Его поцелуй был скорее наполнен грубой потребностью, чем романтичным приветствием.

Это было прекрасно, потому что я чувствовала то же самое. Кроме навязчивого желания пробежаться руками по всему его телу, чтобы убедиться, что он действительно здесь, облегчение, счастье и самое глубокое чувство правильности происходящего нахлынули на меня, обосновываясь глубоко внутри. Я не сознавала, как сильно скучаю по Кости до этого самого момента, не позволяя себе признавать, каким неправильным все чувствовалось, когда я была не с ним. На каком-то уровне было пугающим то, какой большой частью меня он стал. И я осознала, какой это для меня будет крах, если с ним что-нибудь произойдет.

– Почему ты не отвечала на мои звонки? – пробормотал Кости, подняв голову. – Я набирал тебе несколько раз. Пробовал и Менчересу. Даже Цепешу. Никто из вас не ответил. Напугала меня смерти, поэтому я и пробрался на самолет Федэкс*, чтобы убедиться, что ты в порядке.

– Ты прилетел из Огайо, потому что я не отвечала на звонки? – выдавила я между смехом и неверием. – Боже, Кости, это кажется немного сумасшедшим.

А так оно и было, хотя та часть меня, которая пускала танцевать все те картинки его надгробной плиты в моей голове только из-за того, что он не ответил на мой звонок, закивала в полнейшем понимании. Несмотря на все наши протесты, мы были очень похожи, когда приходило время бояться за безопасность другого, и я сомневалась, что мы когда-нибудь изменимся.

– Сумасшедший, – повторила я хриплым от всплеска эмоций голосом. – А я тебе уже говорила, что твоя сумасшедшая сторона…– твоя самая сексуальная сторона?

Он усмехнулся, прежде чем его рот накрыл мой в новом головокружительном поцелуе. Затем он подхватил меня, проносясь мимо Влада и Менчереса, даже не поприветствовав их, хотя я сомневалась, что кто-нибудь из них был удивлен.

Мы ворвались в спальню, уже срывая друг с друга одежду, когда деликатное покашливание заставило меня обернуться. У Кости тут же в руке оказался кинжал, притом что мой лифчик свисал с его запястья. Я вытащила свой кинжал, но поняла, что субъект в комнате не сможет навредить нам, даже если очень постарается.

– Я каким-то образом оказался здесь, но вижу, что не во время, поэтому загляну-ка я позже, – произнес неизвестный призрак, прежде чем исчезнуть в стене.

– Не торопись, если ценишь свою загробную жизнь, – крикнул ему вслед Кости.

Я чуть не задохнулась. Если это было тем, с чем мне придется иметь дело, пока кровь Мари не исчезнет из моего организма, то в чеснок и травку мне придется вложить серьезный капитал.

Кости отбросил свой кинжал и снова обхватил меня руками, и я и думать забыла о потенциальных призраках-подглядывальщиках.

* * *

– Тебе уже нужно идти? – пробормотала, моргая от ярких косых лучей солнца, проглядывающих через щели в шторах. – Но ты едва поспал.

Усмешка Кости была типичной ухмылочкой кота, добравшегося до сливок, хотя это выражение на данный момент больше подходило мне.

– Знаю, – сказал он, растягивая слова от теплоты воспоминания.

Я села, натягивая на себя простынь.

– Я серьезно.

– Котенок, – Кости сделал паузу, надевая рубашку, – четыре часа сна с тобой в моих объятиях для меня намного более благотворны, чем восемь часов бесконечных метаний по кровати, когда тебя рядом нет.

Мгновение я не могла сказать ни слова. Его тон был совершенно прозаичным, ни намека на романтичное преувеличения или игривое подтрунивание. После всего прошедшего времени я должна была бы уже привыкнуть к невозмутимой прямоте Кости относительно его чувств, но это по-прежнему поражало меня. Он не смущался обнажать свои самые уязвимые места, совершенно не волнуясь о том, что я могу оказаться не единственной, кто его услышит. Что касается меня, я большую часть времени создавала эмоциональную страховку, используя юмор или иронию, дабы скрывать, как глубоко меня затрагивают некоторые вещи.

Но только не Кости. Он мог и быть бессмертным подонком-убийцей, но с тех пор, как мы начали встречаться, он никогда не скрывал от меня свои эмоции и не преуменьшал, уподобляясь мачо, мое значение для него перед другими. Он был сильнее меня не только физически и в плане способностей. Кости также опережал меня, когда дело касалось внутренней силы, осмеливаясь показать свои самые глубокие уязвимые места без всякого страха, страховки и рационализации.

И мне было пора последовать его примеру. Несомненно, я обнажала сердце перед Кости в прошлом, но не достаточно. Он знал, что я люблю его, знал, что я буду биться с ним бок о бок до самого конца, если потребуется, но помимо этого ведь было что-то еще. Возможно, какая-то скрытая, разрозненная часть меня боялась, что, если я признаюсь Кости, как много он значит для меня, тогда я признаюсь и самой себе, что у него есть сила разрушить меня основательнее, чем кто-либо другой, даже Аполлион или совет вампиров. Весь остальной мир мог просто убить или разрушить мой разум и тело. Один только Кости мог уничтожить мою душу.

– Когда-то ты сказал мне, что можешь выдержать многое. – Мой голос был хриплым ото всех тех ударов эмоций по хорошо заточенной внутренней броне. – Я тоже. Я могу выдержать все, что преподнесет нам Аполлион, вынесу нетерпение других к тому, кто я есть, ненормальные призрачные заклинания Мари, все сумасшествие, которое может устроить мне моя мать, и даже боль моего умирающего дяди. Но есть одна вещь, после которой я никогда не смогу оправиться. И она – потеря тебя. Ты заставил меня пообещать продолжать двигаться дальше, если что-нибудь произойдет, но, Кости, – тут мои слова оборвались и слезы потекли вниз по щекам, – я не хочу.

Он стоял около кровати, когда я начала говорить, но оказался в моих объятиях прежде, чем упала первая слеза. Очень мягко его губы пробежались по влажным дорожкам на моих щеках, став розовыми от капелек слез, все еще мерцающих на них.

– Независимо от того, что происходит, ты никогда меня не потеряешь, – прошептал он. – Я навсегда твой, Котенок, в этой жизни или в следующей.

Мучительная боль нахлынула на меня, потому что я знала, что он обещал этим заявлением, а что нет. Кости не мог поклясться, что мы никогда не расстанемся. Быть немертвым не давало ни одному из нас гарантию бессмертия; нас просто было тяжелее убить. Если нас с Кости не убьют в одно и то же время, однажды либо он, либо я познаем горе жизни без другого. Я это и имела в виду, когда сказала, что не хочу продолжать жить, если Кости умрет, но тяжелые уроки прошлого показали мне, что я должна. Или что Кости должен будет также обходиться без меня. Независимо от того, сколько врагов мы победим, или что побудило нас дать друг другу эти обещания, в этом заключалась суровая реальность.

И, возможно, данная реальность и была тем, от чего пытались защитить меня мои последние оставшиеся внутренние щиты. Принятие, что я буду безвозвратно уничтожена без Кости, означало признание мною, что это произойдет. Однажды мы уже не будем вместе. Не по нашей воле и даже не по нашей собственной вине, а из-за холодной беспощадной смерти. Если мы не умрем, сражаясь бок о бок, это все равно произойдет. Я не желала быть столь же открытой, как Кости, рассказывая о том, что он поселился в каждой щелочке моего сердца, потому что ничто не пугало меня сильнее подтверждения этой жесткой, неизбежной действительности. Теперь, когда я наконец признала это, странное облегчение растеклось по мне, покрывая даже боль.

Сдерживание не могло изменить правду того, что я чувствовала, правду неизбежных обстоятельств нашей жизни. Я только дурачила саму себя, но что еще хуже, я также обманывала время, что было у нас с Кости. Никто не знает своей судьбы. У нас могут быть сотни лет вместе. Тысячи. Или же только десять минут до того, как метеор ударит в дом и превратит в пыль меня, не задев его. Наше время вместе было конечным, и это было все, что мы знали.

Но теперь я наконец поняла и то, что Кости уже давным-давно знал: только то, что смерть в конечном счете разлучит нас, вовсе не значит, что она уничтожит все, что у нас есть. Я навсегда твой, в этой жизни или в следующей. Некоторые вещи могут пройти даже через грозную границу смерти, и любовь – одна из них.

Даже если смерть помешает мне быть с Кости– или ему со мной – она не сможет разлучить нас навечно. Ничто не могло, и, в конце концов, я поняла это.

– Тебе тоже от меня никогда не избавиться, – сказала я, и мой смех из-за слез прозвучал более хриплым, чем обычно. – Неважно, по какую сторону могилы мы окажемся. Я последую за тобой, буду преследовать тебя вечность, независимо от того, насколько она затянется, но это будем ты и я, пока не сгорят звезды.

Я едва успела увидеть его улыбку, прежде чем его губы коснулись моих с медленной обжигающей страстью. И вовсе не от его искусного поцелуя в моей груди все сжалось, будто сердце могло в любой момент забиться снова. Это было оттого, что рухнула последняя стена между нами.

– Кости, – выдохнула я несколько долгих минут спустя, когда он поднял голову. – Я хочу кое-что сделать, как только закончится этот беспорядок с Аполлоном.

Серьезность моего тона заставила его немного отстраниться.

– И что это, милая?

Я прошептала это ему, наблюдая его приподнятые брови, немного нахмуренный взгляд, а затем, наконец, кивок.

– Если это – то, что ты хочешь.

Я смотрела на него, и в груди все сжалось еще больше.

– Хочу.

Прим. переводчика:

*FedEx Corporation – американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру.